Текст книги "Нооходцы: Cupri Dies (СИ)"

Автор книги: Хель Шмакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

– Да я смотрю, ты играешь по-крупному, Фредди. Много уже взял с детишек за проход по твоему мосту?

– Не вмешивайся! – крикнул золотозубый, багровея. – Ты даже не знаешь, кто это…

– Зато я знаю, кто ты, – фыркнула Милли. – Мелкая рыбёшка, которой по зубам только школьники. Вот что: или тебя сдувает отсюда ближайшим ветром, или ты мило общаешься с моими ребятами. Слышите, мальчики? Кто выбьет у Фредди его зуб, пьёт сегодня бесплатно!

Её спутники обрадованно зашумели, некоторые из них начали закатывать рукава и хрустеть костяшками: предложение пришлось им по вкусу. Громилы Фреда медленно попятились.

– Правильно, правильно! Валите к чёртовой матери, и чтоб я вас не видела здесь больше! – прикрикнула на них Милли, и они затрусили прочь, испуганно оглядываясь.

Золотозубый беспомощно смотрел то на хозяйку «Джейлбрейка», то на ухмыляющиеся рожи её соратников.

– Тебе повторить, Фредди? Хорошо.

Милли приблизилась к Фреду, ткнула его битой в грудь и припечатала, глядя на него снизу вверх:

– Исчезни.

Когда Фред пропал из поля зрения, хозяйка «Джейлбрейка» наконец уделила Нетусу и Леви более пристальный взгляд. Её льдистые светло-голубые глаза слегка потеплели.

Однако спина Нетуса все ещё была напряжена: отходить в сторону он явно не собирался.

– Да не зыркай так, парень, – сказала Милли. – Больно вы нам нужны-то. Пошли ко мне лучше.

– Зачем это? – Голос Бельторна сделался совсем гнусавым.

– Надо, чёрт возьми! – рявкнула хозяйка «Джейлбрейка». – Только мне и не хватало, чтоб твою разбитую рожу копы увидали по дороге отсюда! Пошли, хоть умоешься! И девчонке твоей бурбона плесну для нервов – гляди, какие зенки стеклянные!

– Мне ещё нельзя, – робко подала голос Леви.

– Мы никому не скажем. Пошли, мать вашу!

Нетус вдруг прерывисто вздохнул и начал падать. Леви вскрикнула и попыталась подхватить его. Голова Бельторна запрокинулась, и послушница увидела стремительно чернеющие синяки под глазами. Нижняя половина лица и часть шеи были в крови.

– Ого, – сказала Милли, – кажется, крепко приложили. Ребята, помогите! Парнишке, видать, мозг растрясли.

Направляясь вместе с Милли Макферсон и её клиентами к красно-зелёному полыханию «Джейлбрейка», Леви оглянулась на оставленный ими переулок. Фонарь по-прежнему топил лучи в клубах сырого тумана и будто бы совсем не чувствовал себя виноватым за свою отвратительную ложь.

Мысль, мучившая послушницу, казалась отчаянно глупой, но это не помогало от неё избавиться. Почему люди из неонового ада были лучше тех, кого Леви повстречала под таким спокойным и привычным светом?

Кто навёл этих мерзких бандитов на Нетуса? На золотозубого Фреда не действовала магия, а значит… нет, этого не может быть, это страшно произносить даже мысленно…

Вывеска «Джейлбрейка» вдруг полыхнула особенно ярко, и Леви зажмурилась.

Глава седьмая. 7 октября 1985 года, 20:22, час Луны

…Поднимите мне веки, чёрт возьми. Давненько так голова не трещала.

Реальность без очков, как и всегда, выглядела зыбкой. Я потянулся за ними к тумбочке, но её не оказалось на привычном месте. Что за чёрт? И почему лицо вдребезги? Впрочем, без влажного компресса на носу явно было бы хуже. Судя по всему, перелом…

Меня окружал глуховатый рокот, и я не мог понять, звучит он в моей голове или где-то далеко за дверью.

Чёрт подери, во что я влип?

– …нельзя так, – донёсся до меня чей-то голос. – Надо уметь защищаться, на каждую принцессу вроде тебя рыцарей не напасёшься. Лучше б ты просто убежала.

– Как же… – Второй голос. Его я узнал мгновенно, это была Леви. – Я не могу… нельзя людей бросать…

– Не может она! Сильно ты там ему помогла! Ты вообще хоть кого-нибудь в своей жизни ударила до сегодняшнего дня?

Молчание, всхлип.

– Я так и думала. Садовый цветочек, да? Что, давно с ним, раз сердечко болит?

– Да я… вообще нет! С чего вы только взяли?!

Ух ты, взвилась. Я улыбнулся и тут же пожалел об этом: скулы противно заныли.

Собеседница Леви засмеялась:

– Ну и ладно, не говори. Не моё дело. Ещё налить?

Возникла заминка, и я не преминул ей воспользоваться, чтобы оглядеться и хотя бы частично вспомнить, что же со мной произошло.

Полумрак. Шкафы какие-то – кажется, с полотенцами. Я лежу на чем-то вроде дивана, и под головой у меня как раз парочка этих самых полотенец. На губах лёгкий привкус крови, а вместо носа – одно сплошное мучение. Стало быть, я получил в морду, и неплохо так – привычки падать в обморок по пустякам у меня никогда не водилось.

Из пыльных уголков моей опустевшей черепной коробки нехотя принялись выползать обрывочные воспоминания. Разговор за дверью продолжался, но я уже не особенно прислушивался.

Потрясающе. Я, конечно, ждал следующего хода Ассоциации с нетерпением, но никак не мог предположить такого скотства. Мерзко, но как эффективно!

Они знали, где нас искать – следовательно, кто-то из нас, если не оба, у них под колпаком. Они снабдили эту скотину Фреда средством против моей магии. И сообщение было чётким: если я не угомонюсь, пострадают непричастные, а этого я действительно никак не мог допустить. Кто бы у них там ни разрабатывал план, он неплохо меня изучил.

Что ж, сообщение получено и принято к сведению. Я оставлю мисс Дим в покое. Наверное, она будет счастлива, особенно после сегодняшнего. Жаль… Но не думают же они совсем меня отпугнуть?

Если думают, то придётся показать им, что они переоценивают мой инстинкт самосохранения.

Скрипнула дверь моего временного алькова. Мне не хватило сил поднять гудящую от боли и мыслей голову, так что я просто разлепил пересохшие губы и прогнусил:

– Я жив.

Леви – а это была она – ахнула и подбежала ко мне. С трудом разглядев в полумраке её силуэт, я особенно остро пожалел об очках.

Она склонилась надо мной, потянуло влагой и чем-то цветочным. Лаванда, нет? Уф, я в этом не разбираюсь…

– Как ты себя чувствуешь?

Мягкое мерцание её глаз приблизилось. Скудное освещение делало их совсем чёрными, но для меня сейчас казалось очень важным помнить их настоящий золотисто-ореховый цвет.

– Нетус?

– Бывало и хуже, – выдавил я, соображая, что впервые услышал, как звучит моё имя в её устах. За три года она одна произнесла его с сочувствием.

Перехватило дыхание. Я сглотнул, пытаясь освободить горло от внезапной обузы, но не вышло. Остро защипало в ослабевших глазах. Только этого мне и не хватало, чёрт, чёрт, чёрт!

Невыносимо тёплые пальцы Леви очень осторожно коснулись моей ноющей щеки:

– Сильно болит?

– Нет, – соврал я. Если я сейчас позволю ей себя жалеть, то от меня ничего не останется, кроме вонючей лужицы талой воды, будто бы я чёртов снеговик, застигнутый весной посреди сурового января.

Живое сострадание в её голосе жгло меня хуже защитной меди в минуту атаки. Я, сукин сын, подверг её опасности. Как я мог? Кто дал мне право ставить её под удар ради моих целей?

Я должен сказать ей, чтобы она шла домой. Чтобы даже не оборачивалась по пути. Чтобы навсегда забыла мою просьбу, а заодно и моё имя. Но её рука согревает мой лоб и проводит по волосам так, будто я хрустальный, а я пялюсь на неё, как дурак, и больше всего мечтаю получить мои очки обратно, чтобы рассмотреть и запомнить каждую деталь.

Чёрт побери, я просто… просто хочу сохранить в памяти лицо человека, который не отвернулся от меня в трудную минуту. Плевать, что это было потрясающе глупо. Близорукость сейчас злит гораздо сильней, и так хочется дотронуться её светлой щеки, провести пальцами по губам, чтобы запомнить их форму…

Её руки… будто тёплый ветер гуляет в волосах. Это нечестно… я тоже хочу тебя коснуться.

Не выдержав, я накрыл её ладонь своей и остановил.

– Слушай…

– Не надо говорить, если трудно. – Леви покачала головой. – Скажи только, если хочешь чего-нибудь.

– Да, я хочу… чтобы ты ушла.

Её пальцы дрогнули. Нет, только не отнимай, прошу!

– Знаешь… Я бы проводил тебя, но рядом со мной ты…

– Но ведь мы так и не поговорили?

– …не в безопасности. Лучше просто забудь.

– Почему?!

Я попытался улыбнуться, но вышло на редкость худо. Странно – я, кажется, всегда неплохо умел врать.

– У тебя скоро Инициация. Я не настолько свинья, чтобы мешать.

С пару минут Леви молча смотрела на меня, а я испытывал панику оттого, что не мог разобрать выражение её лица. Затем она отстранилась и всплеснула руками:

– Значит, ты поддался!

– Чему?..

– Им! Их запугиванию!

– Ну, да, – не стал возражать я. – Они могут… себя поздравить. Но, Леви… это не твоё дело.

– Но ведь их точно прислала Ассоциация…

– Это… ничего не значит. Внутренние связи и интриги в Ассоциации гораздо… сложней, чем ты можешь представить. И тебе рано погружаться в этот… мрак.

– Но сейчас я сама хочу помочь!

Одна отчаянно выпаленная фраза добила меня окончательно. Я. Хочу. Помочь. Ещё вчера я бы отдал пару пальцев за эти слова.

– Рад… что ты не трусиха. Но, Леви… – чтобы договорить, мне пришлось собрать в кулак всю свою волю, – теперь я этого не хочу.

От её оглушительного молчания я чуть не взвыл. Но дело следовало довести до конца, и я присовокупил:

– Ты меня больше не увидишь. Прости за всё это.

– То есть, сначала ты ходишь за мной по пятам, – Леви стиснула кулачки, – чуть ли не требуешь помощи, а теперь, когда я готова это для тебя сделать, ты отказываешься?

– Да, именно.

Она порывисто вскочила, и каштановая шапочка волос смешно всколыхнулась. Милый маленький Йеллоустоун.

– Ты… ты непоследовательный хам, Нетус Бельторн!

– Что ж… Запомни меня таким.

«Только запомни, пожалуйста», – добавил незнакомый голос, пока я смотрел на дверь, закрывающуюся за спиной мисс Леви Дим, а моё сердце перекручивалось и завязывалось в болезненно стучащий морской узел.

Да уж, старина Нетус. Не за этим ты ехал в Трипл Спайкс, не за этим…

Очень сильно хотелось плакать.

Глава восьмая. 8 октября 1985 года, 6:15, час Юпитера

Город за окном медленно и неохотно становился из чёрного серым. Небо рыдало уже несколько часов, и чистый дождь размывал залитый тушью пейзаж, оставляя акварельные разводы по ту сторону оконной рамы.

Леви сидела на подоконнике, дышала на стекло и рисовала на нём кривых туманных медуз, стискивая в другой руке розу Нетуса, которая уже начала увядать. После возвращения из «Джейлбрейка» с ней случилась парочка истерик и один приступ вроде астматического – какой уж тут сон?

Милли Макферсон страшно взбеленилась, увидев, что Леви уходит одна, и пообещала «добавить синяков» Нетусу, которого явно сочла её кавалером, несмотря на все попытки переубеждения. Заодно боевитая хозяйка бара отрядила с послушницей парочку своих клиентов, которые молча проводили её до улицы, где она смогла поймать такси.

Уже оказавшись в тёплой машине, Леви дала волю слезам и проревела всю обратную дорогу – причин хватает, выбирай любую!

Теперь, глядя на угасающие огни Трипл Спайкс, она продолжала размышлять о том, какая из сегодняшних неприятностей была противней других. Дурно пахнущие бандиты, угрожавшие её изнасиловать? Или то, что к нападению явно причастен кто-то из Ассоциации – той самой Ассоциации, которой ещё прошлым утром послушница доверяла безгранично? Сам факт того, что это возможно в кругу верных соратников и самоотверженных исследователей, каким Ассоциация виделась ей по рассказам матери, попросту сводил с ума.

И на что они рассчитывали? Напугать неопытную глупышку Леви Дим так, что она не сочтёт этот случай лучшим доказательством невиновности Нетуса Бельторна? Тут ведь никакой адвокат не нужен!

А он… он тоже хорош! Просто взял и решил всё за неё, будто у него есть такое право!

Вспоминая разбитое лицо и кривую улыбку Бельторна, Леви снова разрыдалась, и медузы расплылись. Почему за сегодня она дважды услышала, что ей лучше бежать? Нетус, конечно, был не так резок, как Милли, но ведь по сути говорил то же самое!

Беги. Одному мне будет проще отбиться. Беги и забудь о несправедливости, которая творится за твоей спиной. Беги, потому что мне и так трудно, я не могу тратить силы на твою защиту.

Всё настолько понятно, правильно и… мучительно, что хочется рыдать в голос, как от физической боли, которую никогда не получалось терпеть.

Беги. Ты ничего не можешь сделать, так хотя бы… не мешай.

Шип розы сильно врезался в большой палец, и от этого стало ещё обидней. Да, мысли о Нетусе определённо ранили больше всего.

Леви прижала к губам розу, пытаясь ощутить следы аромата того безымянного одеколона. Не получилось. Цветок простоял в её комнате уже четверо суток, и на нём остались только здешние запахи.

Почему всё должно быть… вот так? Почему ещё вчера утром фраза «Ты меня больше не увидишь» обрадовала бы Леви до визга, а сегодня от этих слов у неё внутри выходят из берегов реки и бушуют солёные океаны?

Навязчивый и не особенно приятный тип с сомнительным прошлым вдруг стал просто одиноким человеком, попавшим в беду. И этот человек закрывал её собственным телом, защищая от шестерых наёмных громил, а потом предпочёл остаться один, нежели подвергать её опасности. А ещё у него прохладная кожа, удивительно мягкие волосы и изящные пальцы.

Вечер-катастрофа. Противно ныло колено, да и на боку под рёбрами постепенно проявлялись ноющие жёлто-синие пятна. От оскорблений и угроз золотозубого Фреда Леви вполне могло бы стошнить, и интересно, что это на неё нашло, когда она принялась отвечать ему в том же духе? В компании Милли Макферсон послушница впервые попробовала бурбон, и его жгучий вкус до сих пор стоял в горле вместе со слезами.

Но всё это перечёркивалось одним-единственным моментом: «Ты меня больше не увидишь». Стоило Леви в очередной раз вспомнить лицо, тон и взгляд Нетуса, когда он произносил эти слова, и у неё внутри прорывался ещё один водопровод.

Имей она чуть больше терпения и мозгов – и можно было бы убедить Бельторна не отказываться от помощи. Будь он чуть небрежнее, оброни он хоть мимолётный намёк на то, что ему нужно в библиотеке, и послушница сегодня же приступила бы к поискам. Не будь она такой унизительно беззащитной, «садовым цветочком», смогла бы постоять за себя, и в чём тогда вообще была бы проблема?!

За рыданиями и самоедством Леви как-то упустила тот момент, когда дождь закончился, а небо за окном стало совсем уже светлым. Часы показывали семь двадцать утра.

Нет, нельзя допустить, чтобы всё так и закончилось. Нужно найти Бельторна и доказать, что она вовсе не та бесполезная дурочка, какой он её считает. Следует выяснить, где он живёт… и навестить, даже если это место вроде улицы Линча.

Может, кто-то в баре «Алхимия» знает?..

Тут в дверь её комнаты постучали.

– Леви! – послышался голос мисс Клинг. – Леви, ты уже проснулась?

Послушница бросила ещё один взгляд на часы. Да, всего семь. Рановато для занятий. И что это подняло наставницу ни свет ни заря?

Стук повторился. Леви слезла с подоконника и посмотрела на себя в зеркало. Опухшее лицо, растрёпанные волосы, глубоко запавшие глаза и пижама, надетая наизнанку. Притвориться спящей?

– Леви Дим!

Картинно зевая (хотя к чему прикидываться, если даже кровать не расправлена?), послушница отворила дверь. Мисс Клинг, разумеется, выглядела идеальна, несмотря на ранний час. Колючие глаза наставницы мгновенно остановились на розе, которую Леви забыла спрятать.

– Кгм. – Мисс Клинг зачем-то приложила пальцы к губам. – Я вчера упустила из виду кое-что важное.

– Что же?

–С сегодняшнего дня начинается Очищение. К порогу Инициации ты должна подойти неосквернённой. Перевожу: никакого мяса, кофе, сигарет, травки и, конечно же, – мисс Клинг ядовито ухмыльнулась, что не шло к её лицу, – никакого секса. Надеюсь, я успела… вовремя?

Леви нечего было стыдиться, но это не помешало её щекам в одно мгновение стать сухими и горячими.

–Впрочем, это не так уж и важно, – мисс Клинг вроде бы смягчилась, но в воздухе витал запах притворства и тайного удовлетворения. – У тебя всё равно больше не появится возможности. Начало Очищения означает, что ты всё твоё время займёт медитация, а покидать общежитие ты будешь только со мной. Это, прости уж, вынужденная мера предосторожности: мы не можем рисковать тем, что при виде жирных гамбургеров в тебе проснётся бунтарский дух. Я вижу к подобному достаточно предпосылок.

Отпустив этот туманный, но определённо обидный комментарий, мисс Клинг кивнула Леви и пошла прочь, остро цокая каблуками по паркету. Правда, через несколько секунд она обернулась:

– Можешь пока спать. Я вернусь в девять, и начнём. И да, Леви… хочу намекнуть – ради твоего же блага – что тобой не совсем довольны. Ты, наверное, сама знаешь, почему, хм?

Некоторое время оцепеневшая послушница просто смотрела в удаляющуюся перламутровую спину наставницы, а потом медленно закрыла дверь. Немного подумав, она пнула несчастный кусок полированной древесины, содрала с кровати одеяло, ничком бросилась на прохладную постель и впервые в своей жизни принялась сквернословить – глухо, неуклюже, но очень яростно.

Глава девятая. 8 октября 1985 года, 08:01, час Солнца

Очков на тумбочке снова не оказалось. Но хотя бы сама тумбочка присутствовала.

Старательно обходя мыслями вчерашние события, я позволил себе раскатисто зевнуть, не открывая глаз. Мой нос был на месте – роскошь, которая стоила мне почти всех запасов энергии. Медь нужно будет заряжать дней семь, но зато я смогу выйти из мотеля без этих потрясающе стильных синяков в пол-лица. Увы, отсидеться не вариант – мне же нужны новые окуляры?

В их отсутствие мир выглядел слишком уж неуютным местом. Хотя сейчас, сев на кровати, я даже порадовался этому: унылая комната в дешёвом мотеле «Хот-дог и подушка» приобретала таким образом приятный флёр загадочности.

Я спустил ноги на пол и ощупью нашёл у изголовья початую пачку L&M. Хороший же борец за правду из того, кто не может почувствовать себя человеком, не причинив немного вреда своему здоровью. Есть в этом что-то от самоистязания великих подвижников.

Щёлкнув зажигалкой и затянувшись, я открыл окно. На меня обрушилась волна утренних запахов теневого Трипл Спайкс – собачье дерьмо, бензин, близкая свалка и так далее. Тысяча и один оттенок оптимизма, чтоб его.

Нет уж, лучше табак, пусть и плохой.

– А может, ром-колы прямо с утра? – послышался за моей спиной бархатистый голос, от которого я чуть не съел сигарету целиком.

– Так. Я же на самом деле не проснулся, да?

– А ты быстро схватываешь, юный Бельторн.

– О, Яхве.

– Не суесловь. Он тебя не слышит. Он уже давно никого не слышит, – эта реплика сопровождалась чем-то вроде горькой усмешки.

Я обернулся. Марбас и его треугольная улыбка с удобством разместились в кресле, которого в моей комнате никогда раньше не было. Но почему бы и нет, если уж приличной мебели в «Хот-доге и подушке» не водится?

– И где я теперь валяюсь?

– На этот раз всё нормально. – Марбас поднял чёрную ладонь в успокаивающем жесте. – В своей кровати.

– И на том спасибо. Зачем я тебе снова понадобился? И, если уж на то пошло, то кто ты вообще такой?

Марбас хохотнул, тряхнув своей золотистой гривой:

– Я думал, что ты во мне нуждаешься несколько больше. Но не буду лгать, я тоже заинтересован.

– Так кто ты?

– Бармен. Тебе же понравился коктейль в моём исполнении.

– Мне и твоё чувство юмора нравится.

– Я польщён.

– Но это же не причина считать тебя, например, клоуном?

– Неважно, кем ты меня считаешь, юный Бельторн. Сделай мне приятное, уважь моё… инкогнито. В нём нет никакого вреда.

– Я должен просто взять и поверить?

– Ты так уже однажды поступил, разве жалеешь?

Я стиснул зубы и кулаки. Воспоминания о вчерашнем накатывали неумолимо, как ни старался я от них отмахиваться.

– Да.

– Прости? – Брови Марбаса, убийственно яркие на фоне тёмного лица, взмыли вверх. Я поймал себя на том, что вижу его фигуру ясно и чётко, как если бы был в очках.

– Нет, знаешь, к тебе я действительно не в претензии. Спасибо, наверное. – Я развёл руками и поклонился как можно театральней. – Но всё плохо кончилось, и надеюсь, что только для меня.

– Кончилось? – От удивления с лица Марбаса даже сползла его фирменная улыбка и потерялась где-то под креслом. – Да ещё и плохо? Юный Бельторн, ты не путаешь ли чего? Мне вот кажется, что всё прошло прекрасно.

– Может, мы с тобой вкладываем в слово «прекрасно» разный смысл. – Я пожал плечами.

– О, я действительно нахожу в этом повод для радости, который ты едва ли поймёшь.

– Ну, поделись. Я попробую.

– Спасибо. – Улыбка выползла из-под кресла и медленно забралась на своё законное место. – Так вот, меня крайне радует то, что ты не сможешь послать Ассоциацию к… кому-нибудь из моих друзей. Теперь тебе всё-таки придётся с ней сразиться.

С минуту я молча жевал потухшую сигарету и рассматривал облачение своего собеседника, за неимением лучшего занятия для мозга. Интересно, почему Марбас одет в пурпурный костюм-тройку с искрой?

– Всё-таки не понимаешь, да?

– Нет, смысл-то до меня, вроде, дошёл. Но почему ты так решил и что тебе вообще за дело?

– На что отвечать в первую очередь?

– Выбирай сам.

Марбас коснулся своих губ, будто пряча их за длинными обсидиановыми пальцами, сплошь унизанными перстнями с неизвестными мне самоцветами – неяркими, но притягательными. Они не мерцали, не фосфоресцировали и вообще вели себя очень скромно, но у меня появилось отчётливое подозрение, что они и держат всю эту сцену. Я с трудом оторвался от них и посмотрел прямо в единственный глаз своего гостя.

– Ты кривишь душой, юный Бельторн, – сказал наконец Марбас.

– Попросту говоря, лгу?

– Возможно. Но не мне. В любом случае, я начну с рассказа – быть может, потом первый вопрос отпадёт сам собой.

– Валяй.

Марбас поднялся с кресла, оставив на нём улыбку. Лицо его приобрело задумчивое и отстранённое выражение, словно он к чему-то прислушивался.

– Сегодня утром мисс Леви Дим вошла в фазу Очищения. Теперь Ассоциация будет контролировать каждый её шаг, она больше не принадлежит себе. И не будет принадлежать никогда, если ты ничего не сделаешь.

– Что? Очищение? Чушь какая-то. – От новой информации мне стало сильно не по себе. Интересно, могут ли во сне у человека вспотеть ладони. – Не припомню ничего подобного.

– Разумеется, юный Бельторн. – Марбас нахмурился. – Этот обряд разработали всего год назад. И если бы ты представлял, чем он может кончиться для мисс Дим…

Вцепившись в его воротник, я осознал, что он на полголовы выше. С самоконтролем у меня сегодня всё было очень худо.

– Эй, Бельторн! – Дыхание Марбаса пахнуло дымом и чёрным перцем. – Окстись!

– Что они хотят сделать с Леви? – От моего голоса осталось только шипение. – Говори!

Улыбка скользнула Марбасу на плечо и снова воцарилась на хозяйском лице.

– Вот именно это я и подразумевал, мой юный друг.

Спустя секунду я осознал, что держусь за воздух, потерял равновесие и рухнул прямо в кресло «бармена», чей бархатный, почти мурлыкающий смех звучал теперь за моей спиной.

– Осторожней! Твой нос заслуживает более бережного отношения.

– Говори, – снова потребовал я, пытаясь собрать себя в кучу.

– Должен предупредить: я могу сообщить гораздо меньше, чем знаю. Я тоже не совсем… свободен. То, что я для тебя делаю, я делаю в обход величайшего множества запретов, которые меня сковывают.

В моей голове точно включили свет. Может, я начал, наконец, приспосабливаться к условиям сна? Обычно я соображаю быстрее.

И должен был сообразить ещё в первый раз.

– Ты – один из Герцогов, да?

Улыбка Марбаса из язвительной стала спокойной:

– Я не ошибся в тебе, юный Бельторн. Ты догадался сам, и, значит, ни одно правило не нарушено.

Герцоги. Семьдесят две Сущности, к которым Высшие практики имели власть обращаться. Только Октинимосы могли носить их личные печати, гаранты покорности этих своенравных созданий.

Общение с Герцогами требует большой силы, большого терпения и большого ума. Ни тем, ни другим, ни третьим я не отличался, но видел в этом свой единственный выход – если Ассоциация по какой-то причине не может привлечь их, чтобы вывести убийцу сэра Вайна на чистую воду, это должен сделать я.

И вот один из них у меня во сне. По своей воле. Наблюдает за моим лицом и ждёт, когда я закончу осознавать всю степень собственного помешательства.

– Лофиэль Нетус Бельторн, я не смогу ответить на те вопросы, которые ты собираешься задать. – Марбас стал очень серьёзен. – Для этого ты должен призвать меня по всем правилам, только тогда мои обязательства перед тобой возобладают над нынешними. Я даже не могу прямо сказать, что ждёт Леви. Но и теперь мои руки не пусты.

– Зачем это тебе, Герцогу?!

– А разве не ясно?! Затем, что у меня есть свои собственные интересы, и планы Ассоциации с ними резко расходятся!

– Хорошо, хорошо. Я слушаю.

– Да будет тебе известно, юный Бельторн, что некогда меня призывали, дабы обрести способность к превращениям. С тех пор законы магии сильно изменились, но я и сейчас могу дарить людям возможность красть чужой облик. И тем самым, – острый, точно скальпель, взгляд Герцога сосредоточился на моём лице, – я освобожу тебя от наблюдения Ассоциации, под которым ты пребываешь постоянно.

– Как это?

Марбас гулко расхохотался. Его грива переливалась таким ослепительным золотом, что мне чудились блики на стенах.

– А как ты думаешь, кто им это наблюдение обеспечивает? Единственные щиты, сквозь которые я не могу видеть – мои собственные!

Я уронил челюсть, но постарался подобрать её сразу же: наверняка морда у меня и без того была идиотская.

– А если они спросят, – осторожно начал я, – куда это старина Нетус делся со всех радаров, что ты им ответишь? Разве ты будешь иметь право солгать?

– Я никогда не вру о чужих секретах. Но вот о своих я сообщать не обязан. Подойди.

Я покорился.

– Ты исчезнешь, как ты выразился, с радаров сию же секунду, – сказал Марбас, стаскивая одно из своих колец – платиновое, с крупным дымчато-фиолетовым камнем. – И если тебе захочется, чтобы вместо твоего лица видели любое другое – просто сосредоточься и мысленно подмени свой облик чужим.

С этими словами он надел кольцо на мой указательный палец. Не совсем веря глазам, я принялся глупо рассматривать собственную руку.

– Это – дар Герцога, юный Бельторн. Немногие из Октинимосов смогут разгадать его тайну. Поэтому действуй!

Последнее слово отдалось в моих ушах настолько сильным эхом, что я зажмурился и ощутил жуткое головокружение.

– Ищи мою печать, лофиэль! Я ожидаю нашей встречи с нетерпением!

– Я тоже, – шепнул я и проснулся.

Казалось, что утро повторяется снова. Тот же холодный пол, то же амбре из окна, та же дешёвая сигарета. Но странная тёмная полоса, проступившая на указательном пальце, придавала миру новый смысл. Если один из Герцогов называет меня лофиэлем, то не пошла бы вся эта история с Инициацией к чёртовой матери?

Нужно наведаться к общежитию Зар Шел Врадим. До сих пор я старался там не появляться, но сегодня это будет неплохим поводом испытать Дар.

Заодно, быть может, получится хоть мельком увидеть Леви. Если Марбас не солгал, если они собираются ей навредить, я…

«Что – ты? Ты её видел-то три раза», – вскинулся здравый смысл.

Заткнись, тварь. У меня против Ассоциации шансов гораздо больше, чем было у неё против Фредди-маргаритки.

И если она вчера не повернулась ко мне спиной…