Текст книги "Нооходцы: Cupri Dies (СИ)"

Автор книги: Хель Шмакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Глава сорок пятая. 28 октября 1985 года, 22:40, час Марса

Всё шло по плану.

Джеффри Тансерд глубоко вздохнул перед тем, как вернуть свой голос общему хору Высших. Мелодии Процедуры текли ровно, секторы Циркума вспыхивали и остывали, следуя внутреннему порядку ритуала; бездыханное тело носительницы лежало в центре.

На маленьких, ещё детских руках виднелись красные пятна.

Второй Октинимос почувствовал, как в груди тлеет непозволительное сожаление. Завершался долгий, полный отчаяния путь к новому порядку. Сколько чёрных, беспросветных моментов пережито, сколько надежд потеряно, сколько непоправимых ошибок совершено…

И всё же он у цели. Ещё совсем немного – пара минут, а, может, и меньше… С каждой секундой сожаления утрачивают смысл – необратимость Процедуры отрезала путь к отступлению в тот самый момент, как прозвучало первое слово «воззвания».

Наверное, он плохо поступил, сохранив жизнь леди Вендеве. Было бы милосерднее убить и её – ведь его руки уже достаточно обагрены, и ещё пара капель ничего бы не изменила.

Он… просто не смог. Джеффри Тансерд никогда не хотел становиться убийцей, и если оставался выбор, он не наносил решающего удара. В конце концов, Второй Октинимос мечтал о мире, где не случится ни одной лишней смерти. О мире, в котором никто не погибнет во имя чужих амбиций.

Но никому не дойти до врат рая безгрешным. Мудрый сэр Файндрекс, гениальная и смелая Рэйен, дерзкий и упорный Нетус… юная, талантливая Леви. Этими людьми пришлось пожертвовать для становления нового мира, и их память требует, чтобы Джеффри Тансерд добился успеха – иначе всё будет зря.

Увы, лекарство неизменно нуждается в частице той болезни, которую потом исцелит.

Силовой контур поёт. Процедура входит в завершающую стадию…

И в гул основного щита Тайной Залы врывается чужая, острая магия.

Лофиэли заволновались первыми:

– Что это?.. Что происходит?!

– Спокойно! – рявкнула Валерия Мейерхольд. – Держать концентрацию! Ритуал должен быть закончен!

Круглые, испещренные «воззваниями» на енохианском стены с грохотом содрогнулись. С потолка посыпалась пыль. Когда защитный круг, расположенный снаружи, взвыл и погас, Джеффри Тансерд не ощутил страха – только изумление.

– Во имя всего святого, что это может быть? – вслух произнёс он. Им овладело странное оцепенение – всё было предусмотрено, но не это вмешательство…

Вендева?.. Нет, невозможно, даже у неё не хватит сил!

– Держать концентрацию! Продолжать ритуал!

На глазах всех присутствующих двери Залы поросли живым, ветвистым инеем. Подобно огромным пальцам, ледяные ветви сжались, и куски чёрного камня с оглушительным стуком посыпались на пол, освобождая проход. Кто-то из лофиэлей закричал, а Второй Октинимос почувствовал, что дрожит.

На пороге стоял Нетус Бельторн, восставший из мёртвых. Его тело слегка дымилось. Нечеловеческие глаза с чёрными белками и ярко-синими зрачками смотрели с мрачной решимостью.

Молодой практик взмахнул рукой, испещренной молниеобразными полосами, и воздух в помещении заискрился.

Не до конца веря в реальность происходящего, Тансерд огляделся. Время будто застыло для всех участников ритуала, кроме него – замершие взгляды, разомкнутые губы, поднятые руки…

Нетус Бельторн шагнул внутрь, отбрасывая ни одну, а сразу три угольные тени.

– Не ждал, паскуда? – осведомился он.

Хор смолк, и силовой контур постепенно остывал. Тансерд ощутил липкий страх. Господи, вдруг нарушенное Очищение не позволило Процедуре состояться?.. И если так, что Второй Октинимос сможет противопоставить доведённому до отчаяния молодому практику? Как сдвинутся чаши весов?

Из середины Циркума вдруг донёсся стон.

– Во имя мрака и бездны… Как тяжек ваш воздух, смертные…

Второй Октинимос рывком обернулся. Носительница встала, шатаясь, и её глаза сияли безумной желтизной.

– Ничего, – произнесла она голосом, который уже не напоминал голос Леви Дим, – осталось недолго. Скоро, скоро ошибка будет исправлена!

– Герцог Агарес, вы слышите меня? – вопросил Тансерд, собирая в кулак остатки самообладания. – Вы помните, кто хранит вашу печать? Готовы ли вы подчиняться?

– Помню, – носительница обнажила зубы и захохотала, – я всё помню!

– Леви?.. – Бельторн ступил на погасший контур. – Леви, ты… здесь?

На лице носительницы отобразилась мгновенная задумчивость, сменившаяся новым приступом хохота.

– Леви… да, так её звали… О, не беспокойся о ней! Тебя тоже возьмут чёрные воды…

Тансерд заскрежетал зубами.

– Агарес, я призываю вас к повиновению!

– Ему плевать, – сказал Бельторн. – Ещё не понял?

Герцог запрокинул голову и вытянул перед собой руки, привыкая к движениям. Закрыл глаза, будто прислушиваясь к чему-то внутри. Сделал шаг назад.

– Спасибо, Джеффри Тансерд, – осклабился он. – Хоть эта оболочка и несовершенна, она мне подходит. Ещё немного, и ты узнаешь мою благодарность.

– Ничего не выйдет, Агарес.

Второй Октинимос уже не сомневался в собственном безумии. Голос Пятого Герцога… почему он звучит из уст молодого практика? И глаза…

Теперь глаза Бельторна имели цвет расплавленного золота.

– Я здесь, чтобы закончить твой крестовый поход. Прости.

– Марбас?! – Изумление Агареса было совершенно искренним. – Почему?! Ты же сам убедил меня восстать… мы на одной стороне!

Марбас в теле Бельторна покачал головой.

– Мы никогда не были на одной стороне. То, что ты желаешь уничтожить, я надеюсь сохранить. Но будь уверен, брат: ты получишь ту… свободу… которой грезишь. Обещаю.

Ведомый животным чутьём, Тансерд отпрянул к стене. Вряд ли это его спасёт, но стоять так близко к последствиям собственных ошибок у него попросту не хватало воли. Люди, которые ему доверились, обездвижены и беспомощны, и фигуры, искрящиеся запредельной силой, вряд ли станут их щадить.

Всё вышло из-под контроля… всё кончено. Рассудок оцепенел, не видя выхода.

Пол вокруг босых ног Агареса пошёл трещинами, и Зала наполнилась вибрацией, сводящей с ума. Бельторн на мгновение обернулся, и Тансерд увидел, что его правый глаз снова стал чёрно-синим. Лицо, некогда принадлежавшее Леви Дим, исказилось до неузнаваемости, и на Тансерда словно обрушилась вся тяжесть небесного свода.

Силуэт молодого практика покрылся льдистой рябью, и он едва шелохнулся, пока Второй Октинимос чувствовал, как воздушные жернова вытирают им стену. Агарес мотнул головой; вокруг него засвистели незримые лезвия.

Пространство взорвалось тёмным багрянцем, и Тансерд закрыл лицо руками, чтобы не смотреть, как падают на мёртвый силовой контур ошмётки плоти. Температура в помещении резко упала.

Сквозь просветы в пальцах лились голубые всполохи, и запястья холодели. Неизвестно откуда взявшийся мороз жёг спину, а Зала грохотала так, будто собиралась обрушиться с минуты на минуту. Второй Октинимос заставил себя отнять ладони от щёк.

Лёд блокировал дверной проём и почти поглотил стены. Воля Агареса выворачивала из пола куски мрамора, но Бельторн легко уворачивался от них, двигаясь со скоростью мысли и словно заранее зная, куда придётся удар. Ах, ну да, ведь с ним Марбас, как иначе… может, ещё есть шансы…

Но с каждым мгновением Агарес обретал всё большую уверенность. Скоро он освоится в новом теле… В мир пришло уничтожение, и привёл его он, Джеффри Тансерд.

Ассоциация уже погибла. Тайная Зала превратилась в общую могилу для сильнейших Октинимосов и перспективных младших практиков. Не разобрать, где чьи останки… Хорошо, что эти люди не увидят, как в холодную ночь выйдет воплощённая смерть.

– Собрался запереть меня здесь, да? – Агарес надтреснуто засмеялся. – Эй, труп, а если нам договориться?

Вихри льда стихли. Противники остановились так близко друг к другу, что в памяти Второго Октинимоса воскрес момент, когда он впервые увидел их вместе. Берег озера, солнечные пятна на листве… юноша и девушка, жарко спорящие над стаканчиками с кофе. Это могла быть пара молодых учёных – свежие умы, в которых Ассоциация так нуждалась – но Джеффри Тансерд решил иначе.

Безумные глаза Агареса сузились, а губы приоткрылись, обнажая дёсны, и чуждость этого выражения на нежном лице царапала взгляд.

– Договориться? – безо всяких эмоций спросил Бельторн. – А ты умеешь?

– Ты щадишь меня, потому что всё ещё надеешься её спасти, не так ли?

Тансерд вскочил, поскальзываясь на ледяной корке.

– Нетус! – закричал он, не узнавая собственного голоса. – Не слушай его, он тянет время, он хочет окончательно срастись с телом!

Молодой практик развернулся было ко Второму Октинимосу, но Агарес выпалил:

– Она носит твоего ребёнка. Дай мне две минуты – лишь две минуты! – и я верну её тебе!

– Ты лжёшь! – рявкнул Бельторн, и у него на глазах вдруг выступили слёзы. Он вытянул перед собой левую руку, которая тряслась, будто стебель на ветру. – Замолчи, слышишь?!

– Он тебя просто отвлекает! Не говори с ним, Нетус!

– Всего две минуты! – Голос Агареса наполнился мольбой, и он подступил ближе к молодому практику.

– Отойди от меня, сволочь! – Выставленная рука Нетуса обросла льдом, и в свете уцелевших ламп зловеще блеснул острый край. – Отойди, не то…

Агарес встал у самого кончика морозного лезвия и улыбнулся, смахивая с лица каштановые пряди. Его глаза блестели торжеством.

– Ты не сможешь её убить, – насмешливо произнёс он, – теперь я… знаю…

Мгновенная заминка почему-то обожгла слух, точно кипяток. Девичье тело дрогнуло и отступило назад; растрёпанные волосы закрыли лицо. Когда голова поднялась снова, жёлтые глаза пропали. Вместо них на Бельторна смотрели карие – широко раскрытые, полные боли…

– Пусть… катится… в ад, – хрипло выдавила Леви и с силой подалась вперёд, навстречу лезвию.

Когда оно вошло в живот носительницы, из её рта хлынула густая кровь… и мир взревел.

Тансерд схватился за виски, пытаясь остановить неумолимое вращение пространства. В ушах стоял такой нестерпимый звон, точно небо раскололось, и мириады его осколков падали на скорбящую землю. Воздух рябил и искрился, пока пласты магического льда таяли, обнажая стены Залы. Глаза почти не служили Второму Октинимосу, и он их закрыл, успев заметить, как освободился вход.

Что-то изменилось, и изменилось безвозвратно. В конце концов, Герцоги никогда раньше не умирали.

Мучительное забытье наконец выпустило Второго Октинимоса из своих когтей, и он смог полностью воспринять кошмар, воцарившийся в Тайной Зале. Безжалостно развороченный пол был сплошь покрыт кровавыми останками. Посреди разрушенного силового контура сидел Нетус Бельторн, и на его коленях покоилась голова Леви Дим. Он медленно гладил её волосы, не отводя взгляда от застывшего лица.

Чуть поодаль стояли две высокие фигуры. Тансерд узнал Марбаса и подавил возглас изумления – каким образом Герцог смог появиться на материальном плане?

– Ты хотел объяснений, Кроцелл, – бесстрастно проговорил Пятый Герцог. – Они ещё требуются?

– Сейчас я хочу вырвать тебе сердце. – Голос его собеседника дрожал. – Это всё из-за Вечного Отца, да? Из-за его помилования? Мы виновны и приговорены к рабству, но если кто-то из нас погибнет от руки смертного… Так вот какую цель ты преследовал!

– Да. И мне даже жаль, что ты не выполнишь своей угрозы. Я так устал…

Новый голос ворвался в тяжкую тишину уничтоженной Залы.

– Господе Иисусе!.. – Вендева Бельторн переступила порог, опираясь на трость, и в её глазах вскипал чёрный ужас. – Сэр Тансерд… что всё это значит? Моя медь только что перестала работать! Что вы натворили?!

Второй Октинимос непроизвольно стиснул в руке свой главный резервуар – тяжёлый крест – и ощутил глухое изумление, поняв, что он пуст. То же самое случилось и с кольцом, и с запонками, и даже с запасным – крошечной булавкой…

Марбас тряхнул золотой гривой.

– А не ты ли старался скрыть свою печать любой ценой, Кроцелл? Не ты ли прятался от Соломоновой правды дольше нас всех? Можешь ли ты судить меня за то, что я решил её сломать?

– Цена слишком велика, и расплатился не ты!

– Агарес мечтал уйти в небытие. Я лишь исполнил его желание, просто сделал так, чтобы его смерть освободила всех нас. Пусть маги теперь играют с печатями, сколько захотят. Мы уже никогда не услышим зова меди.

– Но ты-то просчитался. Клятва Солицен не исполнена. Мы всё ещё связаны… с ним, – Кроцелл кивнул на Нетуса.

– Это не имеет значения. – Марбас отвернулся. – Человечество лишилось способности вредить себе с помощью Герцогов, и, быть может, теперь Творение доживёт до возвращения Вечного Отца. Если во имя этого мне суждено остаться слугой, я готов. И был готов с самого начала. Хочешь врезать мне за то, что я потянул тебя следом? Думаю, нам обоим есть, что искупить.

Его собеседник задумчиво пожал плечами:

– По крайней мере, теперь мальчик останется жить. А мне не всё равно.

Тансерд поднялся и сделал несколько бессознательных шагов к Герцогам. Как поверить, что всеведающий Марбас, вдохновитель плана нового миропорядка, всё это время считал Второго Октинимоса пешкой?

– Едва ли пешкой, – проговорил Пятый Герцог, ухмыльнувшись. – Вы, мой бывший хранитель, вполне ферзь. Не у каждого смертного достанет тщеславия так поверить в свою непогрешимость. Без вашей гордыни я бы никогда, никогда не справился.

Смесь глухого отчаяния и стыда заставила Джеффри Тансерда приблизиться к Нетусу и выдавить, надеясь непонятно на что:

– Мистер Бельторн, простите меня…

Молодой практик будто очнулся. Его выглядело не более живым, чем лицо Леви Дим. Несколько секунд пустые глаза изучали Второго Октинимоса так, словно видели впервые, а затем Нетус холодно произнёс:

– Кроцелл, ты мне нужен.

Среброволосый собеседник Марбаса растворился в воздухе, а руки Бельторна снова покрылись чёрными молниями. В следующую секунду Тансерду показалось, что в его животе взорвалась граната.

Сознание пошатнулось от боли, которая дарила почти… облегчение?

Корчась на полу, Второй Октинимос понял, что улыбается. Заслуженно, да, заслуженно… Пусть… Пусть болит тело, но не душа, только не душа…

– Да прекрати же ты!

Пытка окончилась так же внезапно, как и началась.

Теперь леди Вендева крепко обнимала внука, и плечи её сотрясались от рыданий.

– Не надо… прекрати, прошу тебя… ты не был убийцей, так не становись им сейчас…

Бельторн молча сбросил руки бабки, отстранил её саму и снова опустился на колени рядом с Леви. Его пальцы в последний раз скользнули по её окровавленной щеке. Леди Вендева попыталась дотронуться до плеча Нетуса, но он дёрнулся и оттолкнул её ладонь.

– Знаете что? Катитесь в ад. Оба.

Бережно подняв на руки мёртвую возлюбленную, Бельторн пересёк Залу и исчез в дверном проёме. Герцоги пропали мгновением раньше. Вендева зажала себе рот, выронила трость, а затем лишилась сознания, испортив белый костюм бурым месивом из крови и внутренностей.

Джеффри Тансерд остался в одиночестве стоять на руинах того, что ещё утром было могущественной Ассоциацией Зар Шел Врадим.

Эпилог. Прозерпина в Деве

На поверхность озера бесшумно ложился первый снег.

Шаман с раскрашенным лицом зябко кутался в алое одеяло, пока его пимак глотал ноту за нотой из поющей воды. Полупрозрачные фигуры-веретёна толпились вокруг него, перешёптываясь и судача. Их глаза бледно мерцали, соревнуясь со снежинками.

– Медные цепи разрушены, – задумчиво произнёс шаман, когда веретёна смолкли. – Значит, пора уходить. Освобождённые Старшие Духи будут всюду совать носы, и я не желаю ни дружить, ни ссориться с ними.

Помолчав и усмехнувшись, Белый Танцор добавил:

– А колдунам моя сила больше не потребуется. Любопытно, что они станут делать без своего верного металла?..

Веретёна снова зажурчали, но их перебил низкий вой, донёсшийся из-за деревьев парка Уонэгиска. Двумордый волк, его самка и четыре переярка тенями скользнули на набережную; шерсть волчицы серебристо переливалась.

Шаман обернулся к новоприбывшим духам. Дождавшись, пока они окажутся рядом, он опустился перед вожаком на одно колено.

– Приветствую вас, Великие Зрячие. Ваша весть дошла до меня, и я ждал с нетерпением.

Волки переглянулись и заворчали. Лунношёрстная самка приблизилась к Белому Танцору, наклонила голову и разжала челюсти. Несколько сиреневых капель, сияющих в снежном полумраке, упали в подставленные ладони, и в воздухе поплыл лёгкий аромат лаванды.

Шаман с благоговением поднёс горсть света к глазам. В его чёрных зрачках заплясали искорки-отражения.

– Семя души… такое сильное! Да, цветку суждено распуститься вновь. Благодарю вас, Великие. Лёгких вам троп… и, надеюсь, вы нас ещё навестите.

Двумордый вожак утвердительно фыркнул. Налетевший ветер взвихрил снежинки и начисто стёр волков, оставив только следы. Белый Танцор сомкнул ладони, пряча сиреневое мерцание.

– Настало время покинуть озеро, друзья, – сказал он, обращаясь к веретёнам. – Семя взойдёт, но потребуется не один год…

Где-то в городе занялось пламя, и ночное небо окрасилось тёмным янтарём.

– ...и покой, о котором смертный мир теперь позабудет надолго, – закончил шаман.