Текст книги "Нооходцы: Cupri Dies (СИ)"

Автор книги: Хель Шмакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

– Неужели с ними нужно драться? Я не могу, я никогда в жизни ни с кем не…

– Во-первых, не лги. – Глаза Танцовщицы блеснули острым укором. – Ты не просто можешь, ты способна ввязаться в безнадёжный для тебя бой, и было такое совсем недавно, разве нет?

Леви прикусила язык и уставилась на свои босые ноги.

– Во-вторых, дело не только в этом. Духа нужно впустить в себя и удерживать до тех пор, пока он не откроет своё имя. Кто-то сражался, но кто-то приручал. Обладая именем духа, ты можешь призвать его и впустить снова, чтобы его свет стал твоим.

Помолчав с минуту, хозяйка парка недобро улыбнулась и добавила:

– Многие из твоего племени назвали бы это самоубийственной глупостью. Но ты её уже совершила, когда украла музыку Бунтаря, и тебе повезло. Остерегись повторять, пока я не разрешу: без умения обращаться со светом ты сгоришь, как мотылёк.

– Мне и тогда казалось, что я умираю, – тихо созналась Леви.

– Ничего не изменится. Это всегда похоже на смерть, и почти так же опасно, покуда у твоей души нет иной опоры, кроме тела.

Танцовщица замолчала и усмехнулась одними губами, склонив голову и глядя на послушницу исподлобья. Расслабленно повела плечами, развела руки в стороны, затем сцепила их за спиной – так, что под бусами и перьями ярко обозначились ключицы.

– Скажи мне, Мальва, кто ты?

– Простите?..

– В твоём языке должны быть слова, которые ты можешь произнести, чтобы описать себя. Сделай это.

– Я… – Леви запустила обе руки в волосы и только теперь заметила, как сильно они растрёпаны, – наверное, прежде всего, я – человек… девушка…

– Достаточно.

Хозяйка парка топнула ногой, и в сторону берега понеслась нефритовая волна огромной высоты. Послушница вскрикнула, отбегая, но скользкая от росы трава подвела её. В локтях расцвела боль, а спустя несколько секунд дымчатая пелена воды напрочь смыла окружающий мир.

Первым делом что-то стряслось со зрением. Его стало… слишком много, хотя озеро словно исчезло: было ясно, что оно по-прежнему находится впереди, но гораздо больше внимания теперь привлекал удивительно разросшийся вид набережной и рощи за ней. Каждое движение ветки или травинки мгновенно становилось новым фокусом взгляда, мешая в кучу мысли и вызывая что-то вроде слабой паники. Послушница попыталась отыскать хозяйку парка, и для этого ей пришлось едва ли не вывернуть шею; Танцовщица стояла всё там же, ярдах в семи от берега, и пристально смотрела на неё.

– Что вы со мной сделали?! – выкрикнула Леви и мгновенно проиграла борьбу с испугом: вместо знакомой речи из её горла вырвалось низкое, хрипловатое… кряканье.

Тело казалось ей совсем маленьким и обтекаемым, точно каноэ. Схватиться за голову не вышло: вместо рук обнаружилась пара крыльев с узкими серовато-коричневыми перьями. Послушница заметалась по берегу, отмечая наличие двух тонких перепончатых лап, и ей захотелось взять у Нетуса пару уроков сквернословия – просто ради того, чтобы иметь возможность описать свои чувства в подобных ситуациях.

– Не суетись. – Хозяйка парка поманила её. – Уж сейчас-то тебе нечего бояться воды, правда? Плыви сюда. И подумай вот о чём: теперь ты не человек и не девушка. Что это меняет?

Обманчиво-спокойная вода коснулась перьев на груди; лапы почти не чувствовали холода. Дальняя кромка деревьев сливалась с небом, но звёзды как будто сияли ярче и острее, а лунный зигзаг в озёрной ряби и вовсе превратился в нить бледного огня.

В отличие от девушки, носившей фамилию Дим, утка не имела плеч, на которые могла бы пасть тяжесть удручающей повседневности молодого адепта. Только сейчас, когда этого груза не стало, Леви осознала, как он ей надоел; пусть это и не свобода, но пока хватит и такого.

– Нравится? – усмехнувшись, поинтересовалась Танцовщица..

Послушница расправила крылья, пытаясь рассмотреть своё отражение в воде. Вид тёмно-жёлтого клюва её рассмешил, и она радостно закрякала. Глупая картина.

Но кого это сейчас заботило?

Глава двадцать пятая. 13 октября 1985 года, 13:30, час Солнца

От благовоний меня тошнило.

Быть свидетелем ритуала из Высшей Практики мне случилось лишь однажды, и я тогда едва научился чувствовать lumen naturae. Как и полагается своенравному ребёнку из высокопоставленной семьи, подсмотрел в замочную скважину. Никто не говорил мне, где расположен ритуальный зал – я нашёл его сам. По запаху.

И кабинет мистера де Вриза сейчас напоминал о том случае. В наглухо зашторенном помещении ладанового дыма было больше, чем воздуха, и мне жутко хотелось закурить, чтобы хоть как-то перебить этот густой аромат возвышенного смирения. Честно говоря, для меня вся эта роскошь выглядела такой же архаичной и бесполезной, как и атамы, хотя кому-то действительно так легче настраиваться…

Но с де Вризом всё ясно. Просто ещё один способ поиграть в магию. Интересно, знает ли он вообще, зачем практикам енохианский алфавит, символы из которого так щедро и со вкусом разбросаны по здешним стенам? Хозяин кабинета мог бы с тем же успехом и уровнем осмысленности разрисовать его алгебраическими формулами.

Очень хотелось спросить вслух, но я не мог по нескольким причинам. Во-первых, это было бы страшно грубо по отношению к столь таинственному джентльмену. Во-вторых, сам себе в подобной ситуации я бы правды никогда не сказал.

В-третьих, де Вриз отсутствовал. Физически.

Ожидая хозяина в тёмном, точно отрезанном от всего мира помещении, я мало-помалу терял связь с реальностью и цеплялся за сардоническую злость, чтобы сохранить хоть какую-то способность мыслить. На мой утренний звонок ответили, мне назначили встречу, и что теперь? Я сижу и потихоньку мумифицируюсь уже по меньшей мере час.

Чёрт побери! Если де Вриз думает, что мне можно вывернуть мозги такими дешёвыми трюками…

Спокойно, старина, спокойно.

В итоге я не выдержал. Вежливость вежливостью, но если он меня вышвырнет, пускай – хоть жив останусь.

Толстая чёрно-фиолетовая штора поддалась не сразу, и в её глуховатом шорохе мне послышались смешки. Серебристый занавес оказался более сговорчивым, но само окно – высокое, с массивной рамой и угнетающими витражами – едва не лишило меня последней надежды. На то, чтобы разомкнуть его тяжёлые ставни, ушло минут пять – даже пришлось влезть на широкий подоконник.

Когда мне в лицо хлынул поток свежего воздуха, пахнущего дождём, я едва не свалился. На гладкой древесине обнаружились грязные следы моих подошв.

Ну и плевать. Боже праведный, какое счастье-то…

– Добрый день, мистер Бельторн! Прошу меня простить, неотложные дела…

Де Вриз прервался на полуслове, споткнувшись глазами о мою монументальную фигуру. Удивлённая нота в его голосе прозвучала так фальшиво, что я едва сдержал смех. Голова всё ещё немного шла кругом от передозировки благовониями, и лучшее, что мне удалось придумать – это плюхнуться на изгаженный подоконник собственной задницей. Джинсам всё равно, они и не такое видали.

– Вы в порядке?..

– Теперь да. – Я не сдержал глупой ухмылки.

Де Вриз прошествовал к столу, глядя прямо перед собой. Его лысина имела слегка обескураженный вид. Как притворяться кардиналом Ришелье, если посетитель не ёжится в затенённом кресле где-то у пола, а смотрит на хозяина сверху вниз, болтая ногами на одном уровне с роскошной столешницей?

Впрочем, следовало отдать де Вризу должное: он и бровью не повёл, словно моё поведение было совершенно нормальным для этого кабинета. Тщательно выстроенная гармония оттенков пала под натиском будничного света, отняв у хозяина всю напускную таинственность – его лицо стало блёклым, одутловатым и странно порочным.

– Я тоже должен извиниться за… вольное поведение, мистер де Вриз.

– Мисс Джексон хватила лишнего с ладаном, верно?

– Есть немного.

– Жаль, что вам пришлось просидеть так долго в духоте, мистер Бельторн.

Чёрта с два тебе жаль.

– Я действительно рад, что вы здесь, – медленно проговорил де Вриз, не глядя на меня. Его руки, искрящиеся драгоценными камнями, нашли какие-то бумаги и нежно их погладили. – Полагаю, ваш звонок означает, что вы готовы работать с нами?

– Вы считаете?..

– А зачем перезванивать в случае отказа?

– Разве это было бы вежливо?

Хозяин кабинета взглянул на меня и улыбнулся. Странный обмен вопросами завершился.

– Если вам удобно на подоконнике, можете остаться там, мистер Бельторн. Здесь даже для меня сейчас не слишком комфортно. Так что? Согласны ли вы нам помочь?

Грубее, чем в прошлый раз. Де Вриз не оставлял мне пространства для манёвра. Было с чего взбеситься, но не сегодня: уворачиваться я и не собирался. Много ли на самом деле этот парень и его компания знают об Ассоциации? Насколько эти люди опасны? С кем ещё из наших они поддерживают связь? Есть ли в их разработках что-то ценное?

Может быть, я и не самый умный лофиэль в Ассоциации. Но других здесь нет.

– Да, согласен. Если, конечно, вы считаете, что мне можно доверять.

– Дорогой мистер Бельторн, я прекрасно понимаю, что в эти игры всегда играют двое. – Де Вриз задумчиво скрестил пальцы. – Доверием не награждают за пару коротких встреч. Вам ещё предстоит доказать своё право на него… и мне тоже.

Чёрт, как идеально он выдержал эту паузу! С таким талантом ему бы на Бродвей, а не в практику.

– Тогда давайте приступим, сэр. Чем быстрее мы с вами договоримся, тем больше пользы друг другу принесём, так?

– Разумеется.

Де Вриз развернулся ко мне, и свет упал на его выбритую макушку. Создалось впечатление, что на этом лице способны двигаться только брови и губы, словно жившие отдельной жизнью.

– Но вы сделали шаг навстречу нам, мистер Бельторн, и заслуживаете ответного. У вас наверняка возникли вопросы, так задайте же их – я отвечу с удовольствием.

Его светло-серые глаза показались мне искусственными. Хозяин кабинета смотрел не на меня, а как будто сквозь. Старый, но всегда работающий трюк уличных гадалок… жаль, я его не освоил.

Что ж, де Вриз сам предложил эту игру. Очень скоро у меня будет возможность проверить, насколько честно он сыграл.

– Как вы узнали об Ассоциации, сэр?

– Это… долгая история. Вы ведь знаете, что Десять Высших сотрудничают с правительством Штатов, так? И если тайной владеют двое…

Де Вриз улыбнулся, сместив фокус своих глаз к моему лицу. Он ожидал, что фразу закончат, и я пошёл на поводу:

– То для третьего место точно найдётся?

– Именно.

– И вы не попробовали обратиться к самой Ассоциации?

– Разумеется, пробовал, мистер Бельторн. Я лично был готов спонсировать исследования – с очевидным условием. Но ответы Высших меня не устроили.

Отпустив эту туманную реплику, де Вриз стащил с пальца одно из колец и полюбовался огромным бриллиантом. Это движение выглядело полностью бессмысленным, и я ощутил внезапное раздражение: казалось, он искусственно замедляет темп разговора.

Факт: де Вризу нравится заставлять собеседников нервничать. Не одним способом, так другим. Подумать только, мы поговорили едва ли десять минут, а я уже устал, как ездовая собака.

– Что-нибудь ещё, мистер Бельторн?

– Сколько вас, сэр? Тех, кто хочет приобрести способности?

– Дара взыскует тринадцать Избранных.

Ответ прозвучал так вычурно, что я не сразу осознал его смысл. Ставлю свои очки, что число выбрано не случайно. Ох, тяжело мне придётся в ближайшее время…

Де Вриз, видимо, решил, что сведений мне пока хватит. Он с глухим шорохом выдвинул один из ящиков стола и достал из неё небольшую шкатулку из тёмного дерева. На её лакированной поверхности ломаными тенями обозначался странно знакомый рисунок. Я напряг глаза, но это не особенно помогло.

Драгоценные камни в перстнях хозяина кабинета превращали мягкие лучи осеннего дня в злые и болезненные искры. Их цепочка пробежала по крышке, когда та откинулась назад.

С моего уютного подоконника я мог видеть только слой зелёного бархата. Отвратительное зрение не позволяло мне разглядеть содержимое шкатулки, но этого и не требовалось. Никакая близорукость не смогла бы скрыть от меня густой, терпкий и почти мускусный запах магии – сильной, древней… и своенравной.

Очень своенравной. Той самой, к которой Ассоциация не допускает никого, кроме Октинимосов.

Де Вриз убрал от шкатулки свою бледную длань, и тусклая медь одной из Печатей Соломона – ключа к власти над кем-то из Герцогов – улыбнулась дневному свету.

– Что скажете, мистер Бельторн?

Я присвистнул, цепляясь за образ блаженного дурачка. От того, что во всём этом паноптикуме подделок возникло нечто живое и настоящее, мне полегчало.

– Как зовут духа, привязанного к этой Печати?

– К сожалению, мы не знаем. Это предстоит выяснить вам.

Де Вриз снова коснулся стопки, которую поглаживал несколькими минутами ранее, отделил верхний лист и положил его на край стола. Мне пришлось-таки слезть с подоконника, чтобы добраться до рисунка; кто-то весьма скрупулёзно перенёс узор Печати на бумагу в более крупном масштабе.

– Мы очень давно мечтаем пообщаться с демоном. – Губы де Вриза дрогнули, будто он подавил улыбку. – Нас не смущает ни возможная сделка, ни цена, которую он запросит.

– Если у меня получится…

– Не «если», мистер Бельторн. «Когда».

– …когда у меня получится, лучше не называйте его демоном. Это может испортить всё дело.

Глаза де Вриза сузились, рука метнулась к подбородку. Видимо, он не ожидал этого услышать.

– Я учту. Должен сказать, меня это удивляет, ведь так их называют почти все известные мне источники…

– Верно. Но слово «демон» оскорбительно для большинства Герцогов, сэр.

– Странно. Разве оно не описывает могущественное создание, для которого нет ни добра, ни зла, ни достойного противника? Разве в этом слове нет опасной силы, что пугает и смертных, и бессмертных?

– Точно, мистер де Вриз. И далеко не всем из них такая репутация льстит.

Хозяин кабинета замолчал. Солнечные лучи пунктирно рвались на подушечках его пальцев, когда те соприкасались. Повисла тишина; на улице загудел ветер. Ставни окна чуть заскрипели, и комната превратилась в акварельную палитру из-за скользящих по ней цветных пятен.

Я спрыгнул с подоконника, став на шаг ближе к ладановому аду.

– У вас будут ко мне ещё какие-то поручения, сэр?

– Нет, мистер Бельторн.

– Сколько у меня времени?

– Предположим, неделя. – Де Вриз улыбнулся, и в этой улыбке мне почудилось что-то ободряющее. – Вам ведь хватит недели?

Библиотека Ассоциации… Если мой план сработает, достанет и пары дней. Я кивнул.

Ловко, как фокусник, де Вриз извлёк из-под столешницы бумажник и положил его рядом со шкатулкой.

– На расходы, мистер Бельторн. Разница ваша. Уверен, вы не пожалеете о нашем сотрудничестве.

Надеюсь, чёрт подери.

Я с трудом помнил, как выбрался из дома и прошёл по саду. Сознание вернулось ко мне, когда под ногами оказался тротуар, а над головой – высокое, молчаливое небо. Ветер, трава, бензин… земля, напитанная дождём – всё было лучше, чем покинутая мной духота.

Впрочем, с учётом прибыли грех жаловаться. Нужно поскорее вернуться в мотель, расплатиться… и хорошенько выспаться.

Ночь предстоит долгая.

Глава двадцать шестая. 13 октября 1985 года, 21:20, час Венеры

Небо то бросалось навстречу, то вертелось штопором, и тогда Леви теряла всякое чувство направления. Мир представлялся ей отражениями в гранях огромного изумруда, который невозможно было полностью охватить взглядом. Ночные тени, расцвеченные оттенками зелёного, утратили мрак и глубину.

Человеческий глаз не нашёл бы просвета в пасмурной темноте, но взгляд совы видел лишь тонкую пелену сумерек. Парк содержал в себе столько движения, шелеста и голосов, что мог оглушить, но изменившийся слух Леви не позволял звукам сливаться в гомон.

Плотный занавес туч не пускал в мир ни звёзды, ни истончившуюся луну. Единственным, что сегодня мерцало на берегу озера Уонэгиска, были белоснежные перья в головном уборе старого индейца с лицом, похожим на необработанную яшму. Его узловатые руки с длинными, острыми пальцами то и дело подносили ко рту продолговатую трубку, пока он следил за полётом совы; на вдохе губы индейца чуть шевелились.

Густой дым, покидавший его ноздри, быстро становился частью тумана. Озеро уютно куталось в серебристый покров, точно готовясь отойти ко сну.

Леви чувствовала себя так, словно появилась на свет с этим маленьким крылатым тельцем, припорошенным осенней рыжиной на кончиках перьев. Дневная жизнь казалась далёкой, фальшивой и почти несовместимой с тем, что послушница испытывала сейчас.

Озёрная гладь пошла рябью, и птичья тень мгновенно растворилась в мелких волнах. Индеец отложил трубку и медленно поднял худую руку; мягкая, но неумолимая сила окутала Леви и потянула к нему.

– Так мало пережитых зим, и уже устала от самой себя, Мальва? – скрипуче спросил Танцор, когда послушница в облике совы опустилась на его палец. – Или то место, которое ты занимаешь в мире пробуждения, так сильно не соответствует твоим устремлениям?

Леви хотела пожать плечами, но крылья были не очень-то приспособлены для такого жеста. Её устремления? Их не существовало – только судьба, утверждённая и заверенная наследственными способностями практиков из рода Дим. Иной путь? Возможность выбирать?..

Рэйен Дим никогда не принудила бы дочь следовать дорогой, которая вызвала бы у той отвращение. Вот только Леви не задавалась вопросом, на что её жизнь в действительности должна походить.

Сова не могла говорить, но Танцору этого и не требовалось. Он пристально смотрел на послушницу, и каждая мысль Леви отражалась в зрачках шамана, словно в зеркале.

– Всё в порядке, – сказал он, и его голос дрогнул от затаённой усмешки. – Ничего необычного не происходит. Надев сотню лиц, ты соскучишься по своему собственному и поймёшь, что именно делает тебя тобой. А пока – наслаждайся, только не улетай далеко.

Ветер чуть проредил туман. Плеск волн стал громче всех прочих звуков; вода поднялась и лизнула ноги Танцора, будто ласкающийся пёс. Шаман порывисто встал, и Леви расправила крылья, чтобы удержаться на его пальце.

Тёмный профиль Танцора обратился к деревьям. Глаза шамана – живые агаты, мерцающие в глубоких трещинах на древней скале – наполнились угрозой.

– Надо же. Кто-то твоего племени ступил на мою землю в мире пробуждения. Они уже давно на это не отваживались…

Здесь практик Ассоциации?! Неужели они что-то узнали? Может быть, ищут её? Что теперь будет?! Леви стало страшно, но Танцор тихо засмеялся:

– Не волнуйся. Они увидят только то, что я им позволю, а позволю я немного. Эти люди ведут себя так, будто сам Вакан-Танка дал им власть распоряжаться моей силой. Трусливые почитатели меди избалованы подчинением Старших Духов… Чего бы они стоили без своей Соломоновой Правды? Что они смогут, если отнять у них незаслуженный дар Великого Отца?

Деревья тревожно шумели, откуда-то из парка донёсся предупреждающий звук флейты – звонкая трель, потом ещё и ещё. На берегу взвихрилась палая листва. Ночь беспокоилась, но Танцор коротко свистнул, и мир сразу затих.

– Как ты думаешь, Мальва, стоит ли нам взглянуть на этого гостя? Мне любопытно: я слышу биение его сердце, но ритма подобного не припоминаю. Что скажешь?

Леви очень хотелось ответить «нет», но шаман явно принял иное решение. Кроме того, чего она боится? Какие у неё причины сомневаться в словах Танцора? До этой минуты ни единый лист в парке не шевельнулся так, чтобы шаман не узнал. Он здесь хозяин. Кто из Ассоциации может сравниться с ним?

Тем временем воздух расцвёл серебром. Танцор поднял свободную руку, описал ею полукруг – будто сдвигая невидимый полог – и пространство закипело светом. Леви едва успела слабо удивиться тому, как мало её чувствительные глаза страдают от этого сияния, и вдруг всё прекратилось.

Парк переменился. Слегка обескураженная послушница завертела головой, пытаясь осознать разницу: то же озеро, та же ночь, заключённая в изумруд… вот только в Ноо здесь не было ни фонарей, ни пустой скамьи с забытым под ней зонтом.

Танцор стоял так же прямо и непоколебимо, как и мгновение назад, а его перья по-прежнему испускали всё тот же мягкий свет. В дальнем конце главной аллеи возникла стремительно движущаяся фигура, и Леви ощутила слабый запах чужих эмоций. Всего понемногу: капелька страха, злости, отчаяния… и надежды.

Тот, кто приближался к озеру Уонэгиска, искал помощи и нуждался в ней очень, очень сильно. О чём бы он ни собирался просить Танцора, это было вопросом жизни и смерти.

Шаман протяжно хмыкнул, но ничего не сказал. Фигура преодолела половину пути, и Леви смогла рассмотреть детали: размашистая походка, просторная серая куртка и светлые волосы, гладко зачёсанные назад.

Её сердце забилось так сильно, что она едва не скатилась с руки шамана. Кажется, птичье тело не приспособлено для трудных переживаний…

– О, интересно. – Каменное лицо Танцора чуть смягчилось. – Так ты его знаешь, и даже рада видеть? Стало быть, это не одна из тех раздувшихся жаб, что требовали от меня склониться?

Нетус Бельторн стремительно вышел из-под кленовой сени на набережную. На его плече висела объёмистая спортивная сумка, которую он аккуратно сбросил в траву, приблизившись к самой кромке воды. Едва успев опуститься на землю и скрестить ноги, он вдруг повёл плечами и развернулся в сторону Танцора и замершей Леви; его напряжённый взгляд обшарил то место, где они находились, но без толку. Лицо Бельторна скривилось: пустота не показалась ему убедительной. Рука вскинулась было к очкам, но замерла на полпути и безнадёжно опустилась; Нетус что-то прошипел – кажется, ругательство – и полез в сумку. Запахло досадой.

– Вспыльчивый птенец, – усмехнулся Танцор.

Леви старалась дышать ровнее. До сих пор Нетус Бельторн всегда знал о её присутствии, и у него была возможность разыгрывать спектакль для наивной послушницы. Что он скажет сейчас, наедине с могущественным духом, которому нельзя лгать? Как поведёт себя?

Странно… но сегодня она не беспомощна: с ней обострённые чувства из мира Ноо, Дар Кроцелла и взгляд совы…

В эту ночь они равны.

Нетус извлёк из сумки трубку и принялся набивать её густой и пахучей смесью из газетного свёртка. Танцор наблюдал за его действиями молча, и Леви не могла понять, что он о них думает: мысленная связь шамана и послушницы была односторонней. Бельторн щёлкнул зажигалкой, затянулся и откинул голову назад, глядя в небо; через мгновение его окутали спокойствие и отрешённость.

Поднявшись, он выпустил дым в четыре стороны света, а затем медленно поклонился озеру. Налетевший ветер растрепал его волосы и бросил пригоршню сухих листьев на плечи. Под клёнами заскользили крылатые и рогатые тени со светящимися глазами, а на траву опустилось несколько призрачных птиц с длинными, растворяющимися в тумане перьями. Рослые веретенообразные фигуры, слегка напоминающие людей, встали из земли чуть поодаль от Нетуса и застыли, мерцая искрами на лицах. Берег полнился мыслями, и Леви улавливала их обрывки – странные, неясные… нечеловеческие.

– Великие духи, я обращаюсь к вам как гость, – тихо и мягко произнёс Бельторн. – Прошу, разделите со мной дым мира и будьте свидетелями моей чести.

Звук его голоса…

Леви едва не сгорела со стыда, осознав, что Танцор чувствует каждое движение её души, которая сейчас рвалась к человеку на набережной. Боже, а если она узнает что-то страшное? Что он лгал ей, манипулировал, пытался использовать?.. Как потом смотреть в глаза шаману и собственному отражению?

Танцор по-прежнему молчал. Бельторн снова опустился на землю, втянул ещё дыма и выдохнул сизое облако в сторону воды.

– Белый Танцор, Одетый в Красное, я прошу о встрече. В присутствии духов я клянусь в том, что не попытаюсь обмануть тебя или причинить вред.

– Да если б ты мог. – Губы шамана сломались в ухмылке.

Леви с любопытством ждала продолжения, но Нетус встрепенулся и снова обернулся к ним. Его глаза расширились, и он выронил трубку.

Танцор больше не прятался. Он шагнул вперёд, мягким жестом усадив Леви на своё плечо, а Бельторн в растерянности дёрнул себя за воротник куртки и снова поклонился. Похоже, он предполагал, что ритуал будет развиваться иначе.

– Если бы кто-то из узников меди мог навредить этому месту, ни один из вас сюда бы не вошёл, – произнёс шаман. – Что тебе нужно, вор?

Вор?.. Почему именно это слово?

– Я ничего не крал, – ответил Бельторн, хмурясь. – Во всяком случае, не у вас.

– Ваша порода только этим и занимается. Узникам меди не хватает смелости поднять глаза на духов, вот вы и крадёте у них жалкие капли силы.

Кровь бросилась в лицо Нетусу.

– На вас не так страшно смотреть, как вы думаете.

Духи заволновались, и над озером пахнуло смехом, но Танцор не улыбнулся.

– И всё же ты боишься. Клянёшься не лгать и тут же нарушаешь клятву? Почему бы мне не вышвырнуть тебя прямо сейчас?

– Я не соврал. Вы правы, только чёрт знает, какая доля моего страха относится к вам.

– Наглец. Со Старшими Духами ты разговариваешь так же грубо?

– Когда мне удаётся с ними поговорить, мы что-нибудь пьём. Какие уж там манеры.

Леви мысленно ахнула. Выходит, Нетус только что сознался в Высшей Практике, которая ему запрещена?.. Или кто-то общается с ним, как Кроцелл общается с ней?

Глаза Танцора остро светились, и Бельторн вдруг ссутулился, обхватив себя руками. С него в одно мгновение слетела вся бравада.

– Простите. Я… действительно проявил неуважение.

– А тебя легко задеть, вор.

Лицо Нетуса стало совсем несчастным. Шаман наклонился, подобрал свою трубку и сократил расстояние между ними ещё на несколько шагов.

– Сядь. По крайней мере, ты знаешь, что такое дым мира. Понимаешь ли – иной вопрос.

Пожалуйста, не лги ему… Он видит тебя насквозь. Ты сможешь с ним договориться, только не лги…

Нетус сел и неловко уставился на свои скрещенные ноги. Джинса на его левом колене треснула. Танцор затянулся из трубки, которая, по-видимому, даже не нуждалась в содержимом, и выпустил дым в сторону гостя.

– Твои клятвы приняты. Зачем пришёл?

– За помощью.

У Леви возникло чувство, что Танцор зорко следит за её мыслями. Без сомнения, шаман знал о Даре Кроцелла и мог использовать связь, чтобы распознавать ложь с его помощью. Но разве он в этом нуждался?

– И что же тебя тревожит?

– Меня обвинили в убийстве, которого я не совершал.

До этой секунды послушница не понимала, как сильно боится ощутить ледяное биение Дара. Миг… следующий… ещё один…

Ничего. Дар хранил молчание, и это значило, что Нетус не лгал.

Он был невиновен.

Леви права, а вся Ассоциация заблуждается. Хватило краткого мгновения, чтобы устрашающая непогрешимость Октинимосов рухнула, словно карточный домик.

Танцор издал хриплый смешок, не разжимая губ:

– И причём здесь я?

– Для того, чтобы очистить своё имя и выяснить, кто на самом деле убил моего наставника, мне нужно… больше силы, чем у меня сейчас есть. Я всё истратил.

– Так подожди. Ещё немного, и Луна начнёт расти, вот и воруй тогда столько, сколько влезет в твою жалкую медь.

– У меня нет времени.

– Ждал три года, но не можешь подождать три дня?

Нетус вспыхнул и тяжело сглотнул. Воздух задрожал от его смятения, и привкус страха усилился.

– Мог бы, если бы дело было только во мне.

– Ты мутишь воду, вор. Говори прямо.

Очки Бельторна блеснули, когда он вскинул голову. Несмотря на кипящие вокруг эмоции, он стал очень серьёзен и собран.

– Уж куда прямее. Мне нужны аргументы против суровых ребят с очень грязными методами – они убивают одних, подставляют других, и угрызения совести их, кажется, не мучат. Может пострадать куда больше народу.

– Я не верю вашему племени. Отчего ты считаешь, что сможешь меня разжалобить?

– Моё «племя» не слишком-то доверяет мне. По правде говоря, не доверяет вообще. Я подумал, вдруг это даст пару очков вперёд.

Ох, его не исправить.

– Что тебе за дело до узников меди? Вы друг в друге не нуждаетесь. Твоей семьи больше нет. Почему не повернуться спиной? Что тебя здесь держит, вор?

– Чёрт! – Нетус снова уставился в землю, кусая губы. – Зачем вы задаёте вопросы, вы же давно всё из меня вытащили?!

– Откуда тебе это знать? – хмыкнул Танцор, сжимая в зубах трубку. – Что, если я вижу лишь обрывки и пускаю пыль в глаза?

– Вы просто издеваетесь!

– Ты знал, к кому обращаешься. Честность – или никакой помощи.

Варево эмоций в воздухе настолько загустело, что утратило для Леви всякий смысл. Шаман точно не нуждается в долгой беседе, чтобы принять решение. Для чего этот допрос?

Бельторн неожиданно хватил кулаком по земле, и его глаза отчаянно сверкнули за стёклами очков.

– Ну, хорошо. Я влюбился и притворяюсь героем, который обязательно всё исправит. Идея так себе, сами видите, но мне никуда не деться, пока остаётся хоть какой-то шанс.

Что?..

– Спасибо, вор. – Танцор опустил трубку и улыбнулся. – По правде говоря, мне просто приятен запах человеческой искренности. Вряд ли ты способен осознать, сколько в ней на самом деле силы, но для меня это сокровище.

Нетус упорно смотрел в сторону, ничем не показав, что расслышал последние слова шамана. Будто вот-вот расплачется…

Леви едва цеплялась за ткань одежды Танцора, почти утратив чувство собственного тела. Нужно держать себя в руках… она просто взорвётся, если издаст хоть звук или вдохнёт слишком глубоко.

– Скоро в городе соберутся все высшие практики, – чуть гнусаво произнёс Нетус, по-прежнему не поворачивая головы. – Против них мне даже полной меди не хватит. Счёт на дни.

– Что ж, вор…

Танцор поднялся, указал чубуком трубки на тёмную воду, и она тут же вспыхнула яркой лазурью. Мгновение – и ветер принёс знакомый аромат нездешней грозы, обжигающий ноздри.

Озеро Силы. Похожее на то, что Леви сотворила для себя, но во множество раз сильнее.

Нетус ахнул и медленно выставил перед собой руку, погрузив кончики пальцев в голубые лучи.

– Всего тебе не выпить, и не пытайся. Но ты ведь знаешь, что делать?

– Да… да, я знаю.

– Так чего ты ждёшь?

Бельторн порывисто кивнул. С громким шорохом расстегнув сумку, он извлёк из неё старинный кувшин, устроился на траве, плотно стиснул его коленями и зажмурился. Сияние играло на лице Нетуса, высвечивая каждую чёрточку; Леви осознала, что не может отвести взгляд.

– Он думал, придётся труднее, – еле слышно произнёс шаман, усмехаясь одними глазами. – Что ты собираешься делать теперь, Мальва? Ты просила его прийти, и он придёт.

– Не знаю, – всхлипнула Леви, не сразу осознав, что к ней вернулась речь. – Я не могу поверить…

– Зачем нужна вера, когда есть знание? Впрочем, ты ещё успеешь подумать.

Мерцающий воздух клубился вокруг Нетуса, и тот вдыхал его полной грудью. На старом кувшине вспыхивали мягкие, хаотичные блики, когда Бельторн наклонялся, чтобы выдохнуть Свет внутрь горлышка.

Резервуары, догадалась Леви. Так он сохраняет запасы lumen naturae.

– Просто помни, что ты можешь прийти к моему озеру откуда угодно, – задумчиво сказал Танцор, наблюдая игрой лучей. – Будь ты хоть за морем, известная дорога всегда коротка. А если и понадобится провожатый, разве Бунтарь не согласится?