Текст книги "Нооходцы: Cupri Dies (СИ)"

Автор книги: Хель Шмакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Глава тридцать третья. 21 октября 1985 года, 13:23, час Луны

Левая рука дрожала так сильно, что я со дня на день ожидал от неё заявления об увольнении. Зажатый в ней набросок, соответственно, трепыхался, и очертания Соломоновой Печати, хранившейся у Фредерика де Вриза, то и дело расплывались у меня перед глазами. Можно держать обеими, конечно, но во второй руке была сигарета.

Попытавшись затянуться, я обнаружил, что она потухла, а зажигалка куда-то сбежала. Взгляд фокусировался с большим трудом, но цветным пятнышком на тумбе в паре ярдов от моего смертного одра могла быть только она. Я почувствовал бессильное раздражение: не дотянуться…

Никогда бы не подумал, что мне придётся познать радости жизни обезноженного в двадцать один год. Чувствительность мало-помалу возвращалась, но ходить я пока не мог – ноги отказывались слушаться, отказывались держать изрядно полегчавшее за последний месяц тело. А неделя срока, данная де Вризом, вчера закончилась, и я, очевидно, провалился. Хреновое начало сотрудничества.

Стукнула дверь, и этот звук стал единственным, что выдало появление Терри Макферсона. Он двигался почти беззвучно, и змеиными повадками страшно напоминал бывшую супругу. Впрочем, хватало и иного сходства – если бы я не знал об их отношениях, то мог бы принять их за брата и сестру. Кажется, это происходит со всеми давними возлюбленными – если вспомнить бабушку и сэра Файндрекса, можно заметить то же самое.

Или это просто признак «брака, заключённого на небесах»? Судя по тому, что я видел, ни та, ни у другая пара так и не сумела порвать убедительно.

– Слушай, – позвал я и поморщился от собственной хрипотцы, – подкинь зажигалку, а?

Не меняясь в лице, но зло усмехаясь глазами, Терри обернулся ко мне. Чтоб его, козла… Неужели нарочно?

– Вторая пошла. – Он потряс смятой пачкой и швырнул её в мусорную корзину. – Ты же знаешь, что куришь слишком много, да?

– Ага. Но ничего не поделать, без них я не могу думать.

– Может, воспользуешься случаем и отвыкнешь?

– Не в этот раз. Мозги мне нужны прямо сейчас.

– На что это ты пялишься с самого утра?

Рука с наброском устала и обвалилась на постель сама, не дожидаясь моего разрешения.

– Дай зажигалку, Терри.

Макферсон ухмыльнулся:

– Не-а. Мне, вроде как, поручено тебя на ноги поставить. Так что это?

Выдохнув, я откинулся на жёсткую подушку.

– Возможность, сделавшая мне ручкой. Не будь свиньёй, а? И без того тошно. Дай зажигалку.

Макферсон пинком пододвинул к постели табуретку и уселся на неё. Пахнуло крепким табаком – явно трубочным. Нет, ну какова скотина!

– Расскажи подробней об этой штуке, и я подумаю.

– Зачем тебе?

– Интересно.

Я покосился на него. На лице Терри не было шрамов, но оно всё равно казалось изрезанным – из-за морщин. Скулы напоминали острые плавники, и улыбка – или то, что он ею считал – довершала сходство с акулой. Такой, которая любит мотаться куда-нибудь на Гавайи, чтобы поддерживать лёгкий загар.

Впрочем, даже хищный оскал Макферсона выглядел дружелюбнее плоской угрюмости, в которой он обычно пребывал.

– Ты давно практикуешь?

– Что тебе за дело, парень?

– Интересно.

Потрескавшиеся губы Терри напряглись и превратились в изломанную щель. Кажется, шутка вышла плохой.

– Откуда мне знать, насколько хорошо ты разбираешься в деле? – торопливо пояснил я.

Слишком быстрая речь вызвала болезненное напряжение в лице; левый глаз отказывался моргать уже второй день. Я догадывался, что это значит, и в зеркало мне смотреть совсем не хотелось.

– Десять лет, – сказал Терри, потирая подбородок. – Ну, или около того.

Я попытался присвистнуть, но вышло какое-то позорное шипение.

– Солидно.

– Толку-то? Учить меня некому было. Сам копался, вот и умею всякое по-мелочи.

– У нас иные лофиэли и «по-мелочи» не умеют с тех пор, как подготовку реформировали. А, э-э… прости за вопрос, но сколько тебе лет?

– За что простить-то? – Макферсон вытащил из кармана потёртую фляжку, отхлебнул и спрятал обратно. – Сорок один.

– Стало быть, ты начал в тридцать?

Поразительно. Если он всегда обладал способностями, то они должны были пробудиться гораздо раньше. Меня это настигло в одиннадцать, но условия соответствовали, а для практика без крутой бабки двадцать – потолок.

– Стало быть, да.

– И как же ты не рехнулся к этому времени?..

Терри фыркнул:

– Что значит «не рехнулся»? Я похож на нормального? Меня признали шизиком раньше, чем начали продавать выпивку, и это не шутка, а мой настоящий диагноз. Слава Богу, сейчас я уже в курсе, что это за «шизофрения» такая была.

– Сочувствую.

– Спасибо. Так что за каракули ты рассматриваешь?

Я вздохнул:

– Соломонова Печать. Знаешь такие?

– Ещё бы, – Терри оскалился, и мне сразу стало как-то легче на него смотреть. – Милли уже затрахалась отбиваться от заказов на эти безделушки. Там, в штабе вашем, с десяток должно валяться, если я не перепутал.

– И откуда это стало известно?

– Нам – от заказчиков, а дальше не спрашивай. И чего ты эту штуку гипнотизируешь?

– У меня была одна работа, и я её не выполнил, – я в который раз расправил изрядно помятый рисунок. – Узнать имя духа, привязанного к этой печати.

– А вызвать и спросить?

– Не выйдет. С Великими Герцогами без имени не обойтись. Знаешь, защита от дурака. На кой чёрт я был бы нужен в цепочке, если бы достаточно было провести вызов?

– И что следует сделать?

– То, для чего я должен хотя бы на ногах держаться. Ты про ритуалы вообще много знаешь?

– Так, чуточку.

То, как Терри выговорил эту самую «чуточку», выдало его с головой. Иссечённое морщинами лицо осталось нечитаемым, и кого-то другого это бы обмануло, но только не меня – я-то хорошо понимал, от чего в глазах случается такой жадный блеск. У нас, Бельторнов, это буквально фамильная черта.

Макферсон хотел знаний, и хотел их больше, чем всего – или почти всего – прочего. Неудивительно, ведь он так долго был от них отстранён. Чёрт, если бы у меня остался хоть один шанс восстановить своё реноме в Ассоциации, я бы что-нибудь сделал с системой поиска одарённых – сейчас она работает из рук вон плохо.

– А проводил хоть раз?

– Нет. Из того, что я понял, там одного человека не хватит.

– Зависит от случая, но обычно хватает. Правда, нужен хоть какой-то опыт.

– Так поделись.

Я отдавал себе отчёт в том, что мы с Терри изучаем друг друга наравне, но это предложение настолько застало меня врасплох, что левый глаз болезненно задёргался.

– Мне от тебя ничего не надо, – продолжал Макферсон, – но если уж мы можем принести друг другу немного пользы… Может, я и справлюсь с нужным ритуалом, если ты меня научишь, а?

– Тебе жить скучно?

– Сам подумай. Это ты с младенчества знаешь, что не псих, а я тридцать лет жизни и не представлял, что допущен в такую-то важную ложу.

Я заскрипел матрасом, пытаясь устроиться поудобнее:

– Ну с важной ты, положим, перегнул, но всё ясно. Хочешь попробовать что-то эдакое – давай-ка начнём с поднятия моего трупа. Мне будет гораздо легче тебе помочь, если я хотя бы до туалета смогу сам дойти.

– А не боишься? – Терри поднял медные брови. – Это ж всё-таки о твоём здоровье речь.

– Звучит сложнее, ага. Зато в исполнении гораздо проще. Так что, дашь зажигалку?

Макферсон поднялся и перебросил мне несчастный предмет, истосковавшийся по теплу моих рук. Акулий оскал погас; ни говоря ни слова, Терри вышел из трейлера. Странная манера обрывать разговор…

Ну и чёрт с ним. Я хочу курить, в конце концов.

Глава тридцать четвёртая. Меркурий в Близнецах

«Смотри, Леви, это Туманность Андромеды…».

Воздух мягко толкнулся в крылья снизу; поток уходил наверх. Облака закручивались в подобие огромной флейты, сквозь которую тёк поющий ветер с крошечными искрами, тающими от случайного взгляда. Становилось холоднее, и Леви чувствовала, что начинает уставать. Странно… как можно ощутить физическое утомление там, где у тебя нет тела? Что, если это просто плохая привычка?

Искры неожиданно сбились в шепчущий рой и на несколько мгновений лишили послушницу возможности видеть путь. Ещё немного – и облачная флейта закончилась, вновь открыв для Леви чистый небосвод и горную цепь, будто набросанную жёстким карандашом на белом листе. Прямо над спокойным снегом, посреди звёздного ковра, разворачивалась ослепительная спираль с бледно-голубыми рукавами и нежно теплеющим центром.

«Туманность Андромеды находится ближе всего к Млечному Пути… по меркам Вселенной, конечно, – усмехалась Рэйен Дим на самой грани слуха. – Нет, милая, тебе туда никогда не попасть. Мы до Луны-то едва дотронулись».

Здесь пересекались дороги множества ветров. Горная цепь то казалась Леви такой близкой, что стоило лишь протянуть руку, то почти недостижимой. Каждый новый взмах крыльев давался труднее – воздух будто густел. Появилось жужжащее чувство некоего предупреждения, говорившее, что угловатая линия снегов очерчивает недоступную для перехода границу.

Сбиваясь с дыхания и прижимая к себе скрипку леденеющими руками, послушница задалась вопросом, не потеряла ли она путь. Звёзды над головой всё ещё не особенно походили на привычную картину земного неба. Холодный свет и графитный мрак смыкались в пространстве, будто руки двух людей, и переплетались так тесно, словно эти руки принадлежали влюблённым.

Леви напрягла слух и начала плавно снижаться, сопротивляясь бормотанию страха, которое почему-то доносилось снаружи, а не изнутри. Очевидно, что в Ноо любые законы сходят с ума, и у неё нет иных ориентиров, кроме собственных ощущений. Если её тело – или то, что здесь им является – требует отдыха, лучше к нему прислушаться.

Внизу колыхалась дымка не столь плотная, как в недавно покинутом мире множества лун. Причудливый туман обнимал холмы, которые становились всё выше по мере приближения к горам. Оглушительная тишина подсказывала, что местность пустынна, но послушница сомневалась: можно ли ей доверять? В конце концов, она сама владела приёмом, позволяющим легко спрятаться даже от очень острого чутья, и кто скажет, нет ли в этих странных местах сущностей, умеющих нечто подобное?

Глупо бояться неизвестности, когда всё вокруг – она… и всё же Леви чувствовала, что сейчас предпочла бы тревожные ритмы молчанию посеребрённых холмов.

По мере снижения лететь становилось всё проще – воздушное буйство стихало. Сквозь дымку то здесь, то там прорывались верхушки странных деревьев с плавными ветвями и трепещущими лиловыми кронами; и если в мире снов растёт лес, в нём должен кто-то обитать. Разве Кроцелл не говорил, что Ноо – дом для многих духов?

Успокоившийся воздух вдруг наполнился отчётливым запахом хвои, хотя деревья не походили ни на ели, ни на сосны. Дрожа от холода и волнения, Леви в который раз за полёт вспомнила о Нетусе. Отчего-то она испытывала твёрдую уверенность в том, что он не погиб, и она легко сумеет его отыскать, как только нащупает дорогу назад…

Но вдруг это ошибка, и на самом деле ей не к кому больше возвращаться? А если заблудиться среди деревьев с тёмно-лавандовыми стволами – это лучшее, что ей осталось?

Земля приближалась, и можно было различить, что ветви переплетаются очень тесно, почти образовывая крышу. Весь лес походил на ковёр из огромных и необыкновенно крепких лиан – некоторые участки росли настолько плотно, что туман едва просачивался внутрь, предпочитая колебаться на самой их границе. Тишина начала распадаться на отдельные трели и фразы, что немного успокоило послушницу – мелодии звучали просто и незатейливо, не перебивая друг друга. В дымке мелькнула и тут же пропала цепочка лазурных огоньков.

Как там говорил Танцор – духи понимают лишь один язык, да? Надо держать это в уме…

Маховое перо зацепило туманный протуберанец, и тот растаял. Здесь было гораздо теплей, чем наверху, и Леви почувствовала себя лучше; зачем-то набрав полную грудь влажного воздуха, она нырнула в пелену.

Ноги коснулись мягкой травы, но устоять не вышло. Послушница обрушилась на землю лицом вниз и засмеялась от собственной неловкости. Звук смеха запрыгал по плоским камням, будто невидимый зверёк, и затих где-то в отдалении.

Крылья были тяжелы. Леви почему-то ожидала, что её спина сразу же заболит, но пока что раздавшиеся лопатки спокойно несли выпавший на их долю груз. Послушница осознавала: достаточно лишь напрячь волю, и крылья исчезнут, но здесь может быть опасно, а по воздуху сбежать гораздо проще…

Извилистые, почти стелющиеся по земле стволы проступали из дымки совсем невдалеке. Леви направилась к ним, прислушиваясь к тихому перебору струн, который будто бы исходил от коры. Он напоминал звучание кельтской арфы, и Леви поняла: каждое дерево – это отдельная нота, вплетающаяся в музыку в нужный момент.

Прижав крылья к спине, послушница зашагала к роще. То здесь, то там из травы выступали серебристые осколки камня, напоминавшего обломки мрамора. Когда Леви поняла, что они движутся, дюйм за дюймом сокращая расстояние между друг другом, то даже не удивилась.

То, что перемещалось по стволам от изгиба к изгибу, сначала показалось Леви странными бликами света, но каждое зеленоватое пятно обладало собственной нотой – и, значит, жизнью. Когда послушница приблизилась, то сумела разглядеть, что ползучий свет состоял из множества мерцающих икринок, заключённых в тонкую и прозрачную плёнку.

Леви поднесла ладонь к одному из этих существ на ближайшем стволе, но не дотронулась. Скользя под пальцами, оно изгибалось, чтобы не соприкоснуться с ними – значит, чувствовало её присутствие.

Отдёрнув руку, послушница машинально вытерла её о джинсы и встряхнулась. Если позволить удивлению поглотить себя здесь, можно совсем расклеиться. Следовало найти место для отдыха.

– Жаль, что не у кого дорогу спросить, – вслух посетовала Леви, взбираясь на чуть качающийся ствол.

Туманность Андромеды – или какая-то другая галактика, возможно, не имевшая названия – раскручивала свои рукава где-то высоко над линией тумана, гор и даже воздуха. Леви следила за вальсирующими движениями её спирали и мучительно старалась услышать верное направление.

Существа из световых икринок безразлично огибали сжавшуюся в комок послушницу, а внизу, у самых корней, осколки мрамора играли в прятки. Цепь тёмных фигур, похожих на бейсбольные биты, пронзила рощу и исчезла в тумане, оставив след из неразборчивых шепотков, эфемерных, точно болотные огни. Никому из здешних обитателей не было никакого дела до Леви – судя по всему, они относились к ней, как к ещё одному духу.

Почему ей не удаётся отыскать путь? Разве связь с собственным телом не должна помогать? Какую музыку нужно расслышать, чтобы звёздная карта над головой, наконец, изменилась?

Нельзя поддаваться ни страху, ни удивлению… Нужно хранить Тишину. Пока внутри Леви царит покой, Ноо не сможет наложить на неё лапы.

Мерные ритмы сплетались вокруг и проходили сквозь послушницу, словно её не существовало. Один из них, бежавший откуда-то с вершины холма, особенно выделялся тем, что был ниже на целую октаву и быстрее: здешние мелодии звучала adagio(3), а этот упорно держал allegro(4), иногда оживляясь ещё больше и рассыпаясь дробными перестуками. У Леви возникло ощущение, что движущиеся камни тоже его слышат и здорово пугаются ускорений; часть из них пряталась под корни на самых быстрых моментах.

Через некоторое время стало ясно, что у низкого ритма есть ещё одна особенность – он звучал твёрдо, тогда как музыкальные фразы остального мира гасли и менялись ежеминутно. Леви ощутила любопытство: Танцор говорил, что духи не любят постоянства и, следовательно, то, что рождало этот ритм, было чем-то иным.

Соскользнув с дерева, послушница направилась к источнику. Трава постепенно становилась всё выше, и на ней распускалось то, что очень напоминало бы цветы, если бы не вспархивало и не перелетало с места на место каждые несколько секунд. Крылья цеплялись за стебли, и те нежно пригибались к земле. Туман слегка поблёк, и галактика в звёздном океане проступила ярче.

«Вот бы Нетусу всё это показать…» – неожиданно подумала Леви и плотнее обхватила руками многострадальную скрипку, остро чувствуя своё одиночество. Картинка ярко встала перед её внутренним взором: вот Бельторн порывисто закидывает голову и улыбается, пока в его глазах отражается плывущее небо, и выражение детской любознательности мягко окрашивает его черты.

«Пожалуйста, дождись меня, я скоро вернусь, и тогда…». Что – тогда?

Погружался ли он в Ноо хоть раз? Впрочем, если она сумела, то уж Нетус Бельторн точно справится. Они ещё увидят Туманность Андромеды вместе. Может ли Ассоциация Зар Шел Врадим вообще предложить что-то подобное?..

На вершине холма стояло тёмное сооружение, напомнившее Леви дольмены, виденные ею на фото в каком-то учебнике. Туманные змеи водили вокруг него хоровод, взмётываясь и танцуя под низкий ритм, звучавший здесь намного громче. Определённо, он тёк изнутри дольмена. Духи-цветы продолжали порхать там, где Леви только что прошла, но к сооружению не приближались: пространство упорядочивалось, и это внушало слабую надежду.

Если, конечно, дольмен не опаснее безразличных существ из рощи…

На всякий случай взмахнув крыльями, послушница приблизилась к сооружению. Высокие и плоские валуны подпирали друг друга верхушками, а на их поверхности виднелись мшистые узоры. В ямке у самого основания дольмена стояло что-то вроде плошки, из которой слабо курился чуть красноватый дым. Леви поняла: ни сооружение, ни благовония не возникли из ритмов Ноо.

У этого места есть хозяин.

– И да, и нет, – раздался из-за спины Леви ровный мужской голос.

Послушница обернулась – медленнее, чем ей хотелось бы. Всё-таки крылья стесняли движения.

Чуть ниже на холме стоял мягко улыбающийся мужчина среднего роста, одетый в потёртые джинсы и старое пальто, но совершенно босой. Он сошёл бы за какого-нибудь бездомного, если бы не аккуратно подстриженная каштановая бородка и крупная брошь в виде короны – кажется, золотая и ярко мерцающая бриллиантами на тёмном шейном платке. На плече незнакомца сидел крошечный кайман, лениво водящий мордой то вверх, то вниз, будто пытаясь рассмотреть Леви.

Мужчина поднял руку, чтобы погладить любимца; край незастёгнутого пальто чуть задрался, открыв длинные и узкие ножны, поблёскивающие от лака.

– Это веха, – сказал незнакомец, продолжая улыбаться. – Сделана такими, как ты, для таких, как ты. Здорово придумано с крыльями, но наверху бытие слишком неплотно: никогда заранее не ясно, куда вылетишь.

– Вы меня знаете? – невежливо и недоверчиво осведомилась Леви, уставшая бороться со своими эмоциями.

– И да, и нет, – повторил незнакомец, склонив голову набок.

Кайман повернул морду в сторону и всхрапнул. Послушница напряглась, улавливая собственную мелодию странного пришельца, но ничего не вышло. Её не могло не быть, и в то же время незнакомец кутался в такую глухую тишину, что у Леви не осталось сомнений – он скрывал свою сущность.

– Зови меня Драчуном. А как я могу называть тебя?

Пришелец выглядел совершенно чужеродным – и в то же время полностью сотканным из энергий Ноо. В нём не чувствовалось ни капли силы, и это могло значить лишь одно – теперь у Леви появились настоящие причины для страха. В изменчивом мире, где каждая душа была обнажена, только действительно сильная сущность могла создать вокруг себя столь прочную стену молчания.

– Я Мальва, – сказала послушница, почему-то вспомнив, что Танцор обращался к ней только посредством прозвища. Может быть, такие имена для духов значили больше?

– Рад познакомиться. – Драчун сделал изящный полупоклон.

Леви неожиданно поняла, что пришелец напоминает ей одного из трёх мушкетёров Дюма – а именно, Арамиса. Округлое, подвижное лицо, тихое мерцание глаз и множество оттенков улыбки – такое создание легко недооценить… и поплатиться.

Кайман фыркнул, и рука Драчуна на его спине замерла. Послушница осознала, что пришельцу, скорее всего, открыта каждая её мысль.

– Я, в общем, хотел сказать… ты не в ту сторону идёшь. Ритм… ты ведь его слышишь? – Драчун помахал ладонью около собственного левого уха. – Просто иди вдоль него.

– И далеко я ушла?

– Как тебе сказать. Очень далеко, если расслабишь разум. Весьма близко, если сосредоточишься и вспомнишь. Ты ведь оставила якорь, когда уходила?

– Якорь?..

Драчун поднял бровь:

– Ну да. Ты же не хочешь сказать, что у тебя нет маяка для возвращения?

Леви поёжилась, снова отбрасывая страх. На сей раз ей потребовалось больше усилий.

– Значит, просто идти за ритмом? Спасибо. Мне нужно торопиться.

– Тебя проводить?

Вибрация дольмена звучала так чётко, что Леви почти видела его пульсацию над плечом Драчуна.

– Нет, благодарю.

– Уверена? – Пришелец тихо усмехнулся, проводя пальцами по усам.

– Ага.

Послушница быстрым шагом сбежала вниз, намеренно огибая Драчуна по широкой дуге и стараясь держать его в поле зрения, но…

– Я вынужден настаивать. – Голос пришельца упал почти до шёпота, а Леви невольно вскрикнула: пальцы, стиснувшие её локоть, обладали железной хваткой.

Драчун оказался рядом с ней в мгновение ока, не изменив ни позы, ни выражения лица, и даже воздух вокруг него колебался, как это обычно бывает при очень быстром движении.

– Кто вы? Что вам от меня нужно?..

Взгляд пришельца стал жёстким, а улыбка – колкой, будто стекло.

– А разве ты можешь мне что-то дать? Я щёлкну пальцами, и ты станешь роем новых духов этого места, чистым светом бытия без воли и памяти. Это так просто… так соблазнительно.

Леви почувствовала, как страх начинает одерживать верх в её внутренней борьбе. По спине полз отчётливый холод, и послушнице казалось, что если он достигнет головы, ею овладеет гибельная паника. Не поддаваться, только не поддаваться! Духи понимают лишь силу!

Да, силу… которой у неё нет.

– Тебе бы тоже могло понравиться. Знаешь, все эти мысли и мелкие тревоги, что копошатся в твоей голове и кажутся такими значительными… а если бы я помог всем этим глупым гусеницам стать бабочками? Зачем ты так держишься за зыбкие границы сознания?

– Отпустите.

Драчун склонился совсем близко, и тепло его дыхания зацепило прядь волос над ухом послушницы.

– Ты – лишь воздушный шарик, Мальва… один укол, и никто не соберёт воедино атомы, которыми ты наполнена.

Слёзы подступили к самому горлу Леви, но она держалась изо всех сил – даже несмотря на то, что пришелец видел её насквозь, ей казалось правильным душить медленно разрастающийся ужас.

– Ну? – протянул Драчун, почти мурлыкая. – Всё ещё считаешь, что тебе не нужно сопровождение там, где за любым поворотом могут быть создания, властные рассеять твою маленькую душу, как дым от сигареты?

Боль от его хватки неожиданно пришла Леви на помощь, став матерью злости – благословенной злости, лучшего из её новых друзей. Она вырвалась и отпрянула от пришельца и его насмешливой улыбки, хоть и осознавала, что это бессмысленно – если такому существу захочется стереть её в порошок, с этим ничего не поделать.

И если так, то она не погибнет трясущейся и запуганной.

– Ой, ну брось ты! – Драчун поднял руку, будто предупреждая тираду, которой Леви собиралась разразиться. – Угомонись, пожалуйста. Ты же знаешь, как всё это происходит – сильный жрёт слабого, а ты хоть и не в самом низу, но до верха тоже не дотягиваешь.

– Что, проголодался? – выплюнула послушница, отчаянно сжимая пальцы на грифе скрипки.

– Я?! Если и так, я бы не стал тратить время на тебя. Уж смирись с тем, что ты тут не самый лакомый кусочек.

– Кто ты такой?

– Нооходец, как и ты. А… вот оно что.

Выставив вперёд руку, покрывшуюся инеем, Леви отступила от драчуна на несколько шагов и для верности ещё помахала искрящимся запястьем:

– Видишь это? Это значит, что я слышу ложь.

– Знаю. Так ты, выходит, с Кроцеллом знакома? Хе, возможно, в этом случае ты и в самом деле обойдёшься без меня.

– Ты… а откуда ты его знаешь?

Драчун повернулся и зашагал вниз по склону, глубоко погружая ноги в слабо мерцающие травы. Духи-цветы его не боялись, не разлетались в стороны, как до этого от Леви; послушница проглотила ругательство и направилась следом.

– Кажется, ты хотела, чтобы я отстал, – произнёс Драчун, на ходу складывая руки за спиной. – Очень в твоём духе, да? Сначала отталкиваешь, потом носишься следом.

– Откуда ты знаешь Кроцелла?

Не замедляя шага, Драчун раскинул руки и обернулся вокруг себя, тихо посмеиваясь:

– Ты видишь этот огромный и совершенно пустой мир? Хорошие собеседники здесь на вес золота. Мы все друг с другом знакомы хотя бы через одно рукопожатие.

Дар молчал, а Леви злилась, понимая: ей только что скормили совершенно бессодержательный ответ.

– Ты Герцог?

– Скажем так, среди них я не буду бросаться в глаза.

Ритм пульсировал, уводя их мимо рощи, где Леви пыталась отдохнуть раньше. Световые существа продолжали медленно извиваться вдоль стволов, и то, как чётко была различима каждая мерцающая икринка в прозрачных плёнках, вызывало у послушницы острое удивление. Стебли трав за рощей скрещивались и переплетались, становясь более жёсткими.

– Но ты знаешь меня? Ты ведь сказал, что знаешь?

– Я ответил «И да, и нет», если помнишь. Будь, пожалуйста, последовательна.

– Ты издеваешься, – прошипела Леви, чувствуя вспышку унизительного румянца оттого, как небрежно Драчун бросался её же собственными словами.

Хохот был ей ответом:

– Есть немного. Я знаю твоё лицо и слегка понимаю, что тебя тревожит. Всего-то. Наблюдательному человеку не нужно даже особых способностей, чтобы научиться делать то же самое.

– Но где мы встречались?

– Мы не встречались.

– А чем ты здесь занимаешься?

– Хожу и смотрю.

Трава неожиданно сменила серебристый цвет на бледно-лиловый. Леви подняла взгляд и увидела, что небо тоже перекрасилось – вместо чёрно-белой бездны сквозь туман проступали оттенки кармина. Тревожно… и в то же время прекрасно.

Ритм продолжал служить им дорогой.

– Ну? – окликнул послушницу Драчун. – Спросишь ещё что-нибудь? Кажется, я весь день могу так играть.

Леви молча вызвала в памяти мелодию талых вод и окутала себя её разливающимися нотами. Таинственный спутник удивлённо вскинул голову, но не обернулся.

– Что ты там делаешь?

– Стараюсь не привлекать внимание тех существ, о которых ты говорил.

– Похвально. Отличный ход. Ты долго можешь поддерживать этот щит?

Послушница запнулась. Щит мелодии, выставленный ею вокруг силового источника в комнате, питался от самого источника, а себя она защищала всего-навсего второй раз.

– Как бы то ни было, – продолжал Драчун, – держи его, если получается.

– Куда ты идёшь?

– Куда глаза глядят.

Леви надоело задавать вопросы. Очевидно, её спутник здорово поднаторел в уклончивости, и она не сможет ничего узнать, если только он сам этого не захочет.

Впереди выросла угловатая громада, от которой исходило неприятное тепло, чем-то напоминавшее о серных источниках или гейзерах. Что это – гора или циклопический храм со странной, искажённой геометрией?

Трава как-то незаметно исчезла из-под ног, сменившись глинистой и влажной почвой; слух Леви уловил липкие музыкальные ритмы, от которых на душе становилось невообразимо гадко. В земле чувствовалось странное движение, будто она вот-вот собиралась ухнуть вниз. Драчун беззаботно шагал по этой неверной тропе босиком.

Вдруг мелодии завизжали и умерли, прерванные грохотом. По обе стороны от пути, отмеченного знакомым ритмом, взвились гигантские лапы, очень похожие на паучьи. Взрывая собой блестящий от густой слизи чернозём, они устремились к Драчуну, даже не дёрнувшись в сторону послушницы.

Леви вскрикнула, зажала себе рот и бросилась на землю. В руках её спутника что-то блеснуло; паучьи лапы бессильно подломились и рухнули на тропу, рассыпаясь клочьями прямо в воздухе. За долю секунды длинный блик описал круг и замер, превратившись в плоскую шпагу.

– Молодец, – сказал Драчун, оборачиваясь и улыбаясь, – быстро соображаешь. Ты бы ничем не помогла, а так тебя даже не заметили. Не будь здесь меня, оно бы вообще не вылезло.

– Что это было?

– А чтоб я знал. Какая разница? Поздновато спрашивать, не находишь?

Из багровых испарений с острым, ядовитым запахом выступили очертания разбитых колонн, изрезанных мутно светящимися трещинами. С каждым шагом земля под ногами булькала и задыхалась; циклопическая громада вела себя так, словно собиралась утонуть. Ритм, однако, сохранял темп и чёткость, поэтому Леви не чувствовала страха.

Тропа отчётливо вилась по левую сторону от странного сооружения на приличном расстоянии. Видимо, тот, кто её прокладывал, тоже не питал ни малейшего любопытства по поводу загадок тонущей горы. Ленивый кайман таращился на уныло торчащие обломки колонн, не отводя взгляда и тревожно помахивая хвостом.

– На всякий случай, – подал голос Драчун, успокаивая питомца, – не думай, что я сейчас действительно решил тут прогуляться из-за тебя. Нам просто в одну сторону.

Дар Кроцелла никак не отозвался на его слова, и Леви пожала плечами:

– Ладно.

– И не спросишь, почему?

– Не-а.

– Захочешь свернуть с дороги – и я не смогу тебя найти.

– Понятно.

Драчун фыркнул:

– Как скучно. Ты учишься слишком быстро. А вдруг я солгал о вехах и тропе?

В этот самый момент из-за тёмного каменистого холма вынырнул новый дольмен с уже знакомой послушнице струйкой красноватого дыма. Ритм запульсировал быстрее.

– Ты забыл, что я знаю, когда мне врут.

– Клянусь медью, ты права. Я допустил ошибку, как печально!

По голосу Драчуна, однако, расстройства не угадывалось, и Леви снова предпочла смолчать.

– Нечестно! Я не могу даже узнать, о чём ты хотела бы спросить. И что, мы так и будем идти в тишине?

Послушница и на этот раз удержалась от ответа, вспоминая блеск льда в глазах своего спутника. Каковы бы ни были его намерения, он оставался слишком опасным. Она почти уверилась в том, что перед ней Герцог: ну кто ещё мог бы разгуливать по Ноо так беспечно, если не один из Старших Духов?

– Эй, Мальва, хочешь, подскажу тему для размышлений?

– Валяй.

Драчун вышагивал, задумчиво крутя шпагой в воздухе, точно это была трость или зонтик.

– Вот ты сейчас здесь. А твоё тело – далеко, в мире затвердевшей материи. Как ты думаешь, не польстится ли кто-то на такой симпатичный костюмчик?

Леви вздрогнула. Она читала о случаях одержимости в хрониках Ассоциации, но ведь это происходило так давно… и только с теми, кто не смог справиться с властью над lumen naturae, став пищей для Стихиалиев. Разве она подходит?..

– Не польстится, – сказала послушница с твёрдостью, которой в действительности не испытывала. – Мой разум всё ещё здоров и связан с телом.

– Уф, терпеть не могу зубрил. И в самом деле, чтобы разорвать такую связь, требуется вмешательство третьего лица – возможно, другого мага… Выходит, ты в полной безопасности – ведь не могут тебя предать свои, правда же?