Текст книги "Ямата-но Орочи (СИ)"

Автор книги: Халег Чудинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 64 страниц)

– Ну что же, покажи мне, кто ты без своей Кибаку Нендо, Дейдара, – сложив руки на груди, потребовал я от нукенина.

– Да ты ж самоуверенный засранец! – гневно воскликнул Дейдара. – А ну, если крутой такой, то какого хрена тебе нужно от меня?!

Я чувствовал, как мысли мечутся в голове этого подрывника-любителя. Нельзя исключать, что он может снова активировать глину. Да и наверняка у Дейдары были еще техники в запасе, для которых не нужна была взрывная глина. Но он пока не прибегал к ним, решив воспользоваться данной ему передышкой, чтобы найти выход из ситуации. После короткого боя он уже истратил порядком сил. Все-таки слишком молод этот парень, и у него не лучший контроль чакры. Но он умен, да и я не то чтобы свеж после утреннего боя и последующего дневного марафона, так что бдительности, несмотря на внешнюю самоуверенность, я старался не терять.

– Кровная месть. Ты пролил кровь Рюджина-сама, – озвучил я вину Дейдары. – В Сунагакуре принято платить кровью за кровь.

– Ага, как же! Хм-м! Да когда я этого твоего Рюджина-то задел?!

– Смерть внуков Орочимару-сама. Пусть Сора-сама и приемная дочь, но ты пролил кровь рода Рюсей, значит, задел самого Рюджина-сама. Ты умрешь.

– Так чего я еще жив-то, раз ты так уверен в победе? Хм!

– Когда-то Рюджин-сама сражался с противником куда более искусным, чем ты. И ему он дал шанс измениться и искупить свою вину. Тот противник шансом воспользовался. Ты тоже можешь так. Оставь свою одержимость взрывами и пойми ценность забранных тобою жизней. Тогда ты сможешь остаться в живых.

– Одержимость?! – зло заорал Дейдара. – Да что ты понимаешь в искусстве?! Ты, больной ублюдок, хватит смотреть на меня свысока!!!

– Как еще мне смотреть на ребенка, который еще не наигрался с глиняными игрушками и не расстался с детским стремлением все сломать? – снисходительно поинтересовался я, внимательно следя за потоками чакры в кейракукей Дейдары.

Этот парень мне чем-то напоминал меня самого в молодости. Одержимостью одной идеей, целеустремленностью. Моя одержимость в итоге привела меня в этот мир. Его же была больше опасна для окружающих, он не знал ограничений. Слишком молод. Четырнадцать лет. Он ведь и сам немногим старше моих внуков. Я не горел желанием лишать его жизни. Но он мог мне быть полезным. Даже если выберет не лучший для себя вариант.

Янтарное пламя Шичи Тенкохо вспыхнуло вокруг моего тела, легкий, но чувствительный порыв ветра пронесся в стороны коротким шквалом. Природная энергия начала насыщать тело, преображая ткани. Топнув ногой по земле, я вновь заставил почву подо мной пойти волнами. Давление Корью заставило ноги Дейдары подкоситься, неловко парень рухнул задницу, успев упереться руками, чтобы не распластаться по земле полностью.

– Ты проиграл, как только решился вступить со мной в бой, малец, – заявил я уверенно. – Решай. Какую судьбу ты себе выберешь?

Мои слова по большей части были бравадой. Чтобы произвести впечатление на нукенина, я встал на самую грань Третьей Активации. Еще немного и мне просто конец. Но Дейдаре об этом знать не обязательно.

Он об этом и не знал. Он закрыл лицо рукой, прожигая меня взглядом неприкрытого челкой глаза. Этот взгляд сначала напоминал взгляд испуганного ребенка, но секундное замешательство минуло. Мой противник не оставил в себе места для сомнений.

– Хе-хе-хе… Глиняные игрушки… Хм-м!!! – безумно рассмеявшись, гневно произнес Дейдара. – На кой тебе эти глаза, этот Бьякуган, если ты видишь его, но не замечаешь. Искусство!!! Игрушки… Я не потерплю такого неуважения к шедеврам!!! Думаешь, что повелеваешь стихиями?! Я покажу тебе стихию!!!

Ткань одежды с треском разошлась по швам, когда Дейдара сдернул с себя плащ Акацуки вместе с рубахой. Под ним была знакомая картина: зашитая огромная пасть на левой половине груди. Одна из вариаций киндзюцу Ивагакуре. Способность смешивать чакру с материей, в первую очередь – с глиной. Когда-то это искусство создавалось для сотворения искусственной жизни, големов. Вообще, странно, откуда бы у шиноби Страны Земли появились такие идеи, так как в мире шиноби нет мифов о сотворении человека или кого-либо вообще. Люди, по местным верованиям – потомки богов, появившиеся естественным путем или из каких-то их частей. Однако же на таком культурном фоне в Иве все-таки появилась идея сотворения жизни из глины. Может, идея пришла с очередными переселенцами из других измерений?

– Я покажу тебе мой абсолютный шедевр! – заверил меня тем временем Дейдара.

Так или иначе, я уверен, что с помощью очередной вариации киндзюцу, которое использует Дейдара, когда-нибудь в Камне и в самом деле могут появиться искусственные люди. Но пока техника использовалась для другого. Большой кусок белой жирной глины стремительно поглощался широкой пастью на груди Дейдары. Чавкающий звук и тьма за зубами рта вызывали отвращение. Любили все же ниндзя поиздеваться над своей природой. Не превратив в тряпичную куклу по использованной Какузу методике, но наделив себя инфернальными пастями в неположенных местах. Жутковато это.

Хотя мне ли, живущему в нескольких не самых нормальных телах, об этом судить?

– Смерть ради искусства! Это будет невиданный взрыв, следы которого навечно останутся на лике земли! И наконец-то мое искусство будут уважать!

Несмотря на отвлеченные мысли, я с вежливым интересом прислушивался к выкрикиваемому Дейдарой монологу. Черные линии поверх вен на его теле начали проступать на коже подобно трещинам на высыхающей глине. Бьякуган позволял оценить, как безумствует чакра в кейракукей нукенина. Киндзюцу в его теле начало захватывать весь организм, превращая саму плоть в чакру и технику. Процесс чем-то напоминает Эдо Тенсей. Но тут киндзюцу напоминало паразита, чье тело покоилось в сердце, во Вратах Смерти системы меридиан, и распускало свои отростки по всей сети кейракукей. И пасть на груди Дейдары – это пасть паразита, которого он поселил в себя. И который теперь поглощал его тело, отчего оно постепенно истаивало, становясь прозрачным, распадаясь. Любопытно.

– Это будет моя победа! Ты непременно сдохнешь! Взрывная волна разойдется на десять километров!!! Тебе не уйти!!! Хм-м-м!!! А теперь ужасайся! Бейся в отчаянии! Кричи!

От Дейдары уже не осталось ничего, кроме черного шара из чакры с длинной пастью и парой белых дыр, напоминающих глаза. Сеть сосудов и меридиан, словно корни от ствола, расходились в стороны от шара, как будто цепляясь за воздух, но они с каждым мигом все быстрее втягивались в сферу, собирая в ней всю накопленную чакру. И звук голоса обезумевшего парнишки продолжал звучать до последнего.

– Потому что искусство – это…

Тенсо!

Поток райчакры смёл мое превратившееся в дымное облако тело с места, за мгновения унося его километров на пять в сторону. Десять километров взрывная волна – это звучит, конечно, угрожающе, но скорость с расстоянием падает значительно. И урон от взрыва становится не так велик, особенно если закрыться Футон но Йорой и Гэмбу.

Вспышка света взметнулась вверх в совершенной тишине. Она за мгновения охватила значительную площадь – в ослепительном столпе сияния бесследно исчезали деревья и горы. Кромка ударной волны стремительным маревом рванула в стороны, снося со своего пути все препятствия. Она пронеслась над озером и гротом, где продолжался бой Казекаге с Сасори, не задев никого из них. И помчалась в мою сторону, налетев на черный панцирь Гэмбу. Уши на миг заложило нестерпимым грохотом, одежда опасно захлопала, подхваченная воздухом, в лицо бросило пыль и мусор, которые скользнули в сторону по Покрову Чакры Стихии Ветра.

Стихия Взрыва – кеккей генкай, позволяющий объединять Дотон и Райтон. Удивительно, как молниями можно подавить техники Бакутона до самого взрыва из-за слабости Стихии Земли перед Молнией. И как райчакра усиливает мощность техник по принципу противовеса уже после взрыва. Райчакры я распространил с помощью Райтон: Хакай Ходен в достатке, вся земля и деревья были ею пропитаны. Взрыв С-0 Дейдары поглотил всю мою чакру, обрушившись на землю мощнейшим бедствием.

Шичи Тенкохо! Третья Активация!

Чакра лавиной рванула по меридианам, сознание приобрело кристальную ясность.

Тенсо!

Поток райчакры вновь подхватывает мое обращенное в дым тело. Техника выбросила меня в пустошь. Под ногами затрещала корочка спекшейся супеси – взрыв С-0 оставил после себя покрытое сплошным неровным слоем фульгурита поле. По выжженной земле пробегали электрические разряды – следовые остатки райчакры пробивали сильно ионизированную атмосферу. Разогретый взрывом воздух стремился вверх и создавал ощутимую тягу. В поднимающемся в небеса облаке дыма, пепла и пыли тоже сверкали молнии.

Апокалиптическая картина, но я отметил ее лишь краем сознания. Все мое внимание было поглощено единственной целью.

Экикё: Джуёку! Экикё: Сорюкен! Гедо но Ин! Гогьё Фуин! Джиго Джубаку но Ин!

На мир обрушился шквал пурпурной чакры в виде драконов, пожирающих чакру, и самого разного вида печатей. На спекшейся в стекло почве вспыхивали горящие недобрым светом символы фуиндзюцу, и черными метками расплетались узлы джуиндзюцу. Но…

– Досадно, – пробормотал я сосредоточенно, когда серия печатей для Ура Шишо Фуиндзюцу была завершена.

Я опустил руки, отпуская сжатую в меридианах чакру, которая была готова рвануть наружу вместе с кровью, чтобы сформировать одну из сильнейших запечатывающих техник. Сейчас она уже была бесполезна. И сдержанный смех с ближайшего дерева только лишнее тому подтверждение.

– Вот, значит, чего ты добивался, Омушимару, – отсмеявшись, произнесло существо, половина тела которого торчала из ствола дерева.

Дейдара смог выжечь существенную площадь, но все же его техника поражала в первую очередь ударной волной. А она лишь смела лес, а особо крепкие деревья и вовсе только повалила. Их корни продолжали держаться за землю и оставались путями для Зецу. Запечатать его мне не удалось.

– Дейдара был умен, но ты использовал его, чтобы раскрыть меня. Словно и в самом деле знал, что от него можно ожидать. Это сила Орочимару?

– Ничто не ново под луной, – пожал я плечами. – Этот малец использовал знакомые мне техники.

– Неплохо, неплохо. Но недостаточно.

– Ты шустро бегаешь, – согласился я с Зецу. – Я тебя недооценил.

Срывая печать с логова Акацуки с помощью Бьякко, я чувствовал, что Зецу рядом и следит за мной и Тенраем с Расой. Разрушив барьер и попутно уничтожив ближайшие растения, я попытался оценить, как на это среагирует бледная поросль из клеток Хаширамы. Тогда на миг, но он показался. Я смог его ясно увидеть с помощью додзюцу, заставив вынырнуть из деревьев. И это показалось мне неплохой возможностью. У меня были под рукой Зецу и Дейдара – проблемный неуловимый тип, поимка которого решила бы многие проблемы, и средство для его обнаружения.

На самом деле, вывести молодого нукенина из себя было несложно, зная его тщеславие и одержимость своим искусством. И даже если бы он согласился на мои условия и сдался, то тоже неплохой был бы исход. Но вышло все не очень-то радужно.

Зецу я не поймал. Впервые за всю новую жизнь я был уверен, что он рядом и даже сейчас я его вижу, но достать не успею. Его рожа, разделенная пополам по вертикали на черную и белую стороны прямо передо мной! Досадно. Зараза!

– Раз не получилось по-хорошему, то можно попробовать по-плохому, – скривив губы, сказал я, внимательно следя за глядящим на меня желтыми глазами из-за двух зубастых лепестков Зецу. – Может, попробуем договориться?

– Это, по-твоему, по-плохому? – губы на бело-черном лице растянулись в тонкой ухмылке.

– Для Рюджина-сама это не лучший вариант, – поправляя растрепавшееся кимоно, ответил я Зецу, – но приемлемый. Акацуки собирают биджу. Рюджин-сама не против этого, он готов поддержать вас.

– Пряча биджу, он помогает собирать их?

– Ваша затея опасна, знаете ли. Собрать всех этих монстров, вернув их к первородному состоянию – не слишком ли самоуверенно? Рюджин-сама не такой человек. Он хочет провести опыты по слиянию чакры биджу перед их полным слиянием. Ведь никто не знает, что из нее может родиться. Или кто.

– И в самом деле, – все с той же холодной улыбкой согласился Зецу. – И никто не знает, можно ли будет собрать чакру биджу после слияния ее части. Наш план не может быть поставлен под угрозу. Для него нужна вся чакра Хвостатых. Лучше бы Орочимару не скрывать ее.

– А вам лучше не пытаться отнять то, что принадлежит ему. Иначе потеряете уже то, что имеете. Собирать биджу можно вместе. А можно порознь. Рюджин-сама предвидит опасность миру, устранить которую поможет существо из всех Хвостатых. Его получение выгодно всем. Но слияние такой мощной чакры может обернуться бедствиями. Поэтому не нужно торопиться и все проверить.

– Твои слова услышаны, – исчезая в дереве, только и ответил мне Зецу.

Почему-то мне кажется, что мои доводы его не убедили. Секунду побуравив взглядом опустевшее дерево, я, вздохнув и поморщившись от тянущей и ноющей боли по всему телу, вновь использовал Тенсо.

Сегодня в этом теле пришлось поработать, но ради Казекаге все-таки стоит хотя бы попытаться помочь. Что-то братья слишком долго возятся с Сасори. С той информацией, которую я им передал, они должны были бы уже расправиться со своим противником.

Молния перенесла меня обратно к месту тайного логова Акацуки, я мягко опустился на сглаженную вершину скалы, присматриваясь к происходящему внизу. Взрывом техники Дейдары здесь еще больше сравняло ландшафт. Озеро превратилось в заваленное камнями и песчаной почвой болото, его скрывала пелена напитанного чакрой песка. Под ним виднелись стремительно передвигающиеся яркие силуэты из переплетенных линий кейракукей. Пара живых людей и куча марионеток, среди которых не так-то просто найти Сасори.

Гм. Кажется, здесь.

Прыжок вниз. Корью значительно увеличивает мой вес, земля стремительно приближается. Песчаная завеса остается позади, и я все с большим удивлением понимаю, что ошибся. Земля поменялась местами с небом. Непреодолимая сила подхватила меня и швырнула в сторону. Мое утяжеленное тело врезалось в камень скалы. Удар выбивает воздух из легких, сверху сыпятся обломки каменных глыб. Не без труда выбираюсь из образовавшегося миниатюрного кратера, чтобы разглядеть уже без додзюцу то существо, которое смогло отшвырнуть меня под усилением техники тайдзюцу.

Это был не Сасори. Я спутал это существо с кукловодом, потому что к нему стягивались нити чакры от всех функционирующих марионеток. Одной из которых было кукольное тело самого Сасори с разбитым сосудом в груди, из которого по керамической пластине тянулись запекшиеся уже потеки крови. Марионетка была еще цела, но управлялась она уже не прежним своим хозяином.

Марионетка. Это была еще одна марионетка. Обычная кукла, сделанная не из человека, а из чистейшего белого фарфора. Она была уже повреждена и побита песком, но все еще угадывался рисунок на голове. Три глаза, приятные черты лица, тщательно проработанные нос и полные губы – это была словно красивая игрушка, а не боевая марионетка кукловода Страны Песка. Сделана точно не в Суне, совершено иная школа. И она смогла отразить мою атаку. Хотя на это, похоже, ушло немало чакры, потому что сейчас кукла застыла на месте, скованная песчаными путами.

– Это что еще за чудо? – удивленно пробормотал я, наблюдая, с каким упорством фарфор кукольного тела сопротивляется песчаным тискам.

– Я Кьюкьёку, – неожиданно позвучал ответ. – Запомните это имя, потому что…

– Да сдохни уже!

Вал золотого песка обрушился на марионетку. С тонким хрустом по ее лицу пробежала черная трещина. Договорить она не успела. Нити Чакры, связывающие ее с прочими куклами, оборвались. На землю со стуком начали падать керамические поделки Сасори. Я же с беспокойством смотрел, как ускользает вдаль еще одна Нить Чакры. Нить, которой управляли Кьюкьёку.

– Какой хлопотный денек, – с досадой потерев лоб, озадаченно произнес я.

Глава 19. Весна

19 марта 60 года от начала Эпохи Какурезато

Мне совершенно не нравятся тенденции последнего времени. Я устал. За последние пару десятков лет вообще наберется хотя бы месяц-два, когда я просто отдыхал хотя бы в одном из гребаной кучи своих клонов? Нет, когда все закончится, я совершено точно запрусь в лаборатории на удаленном, всеми забытом острове и несколько лет точно буду выбираться в большой мир только в экспедиции за новыми образцами или с исследовательскими целями. Нет, даже не так. Я запрусь в восьми лабораториях на восьми необитаемых островах, и меня никто никогда не найдет!

Когда только это счастливое время настанет?

Восполнить силы, чтобы вернуться в Роуран, удалось только к утру следующего дня после сражения с Дейдарой. Можно было, конечно, не мелочиться и сразу махнуть обратно в город, там все равно был Рюмьяку, и резервы свои можно было бы быстро восполнить. Но нужно было помочь Казекаге, по свежим следам попытаться понять, что это за Кьюкьёку появился или появилась, еще нужно было проверить состояние Соры и Пакуры, поработать ирьенином в Суне, организовать проживание присланной из Ото жреческой группы Ибури, которые весь день занимались медицинской и психологической помощью пострадавшим. К вечеру как раз подоспела еще одна группа жрецов уже из Роурана, из башни Юкихиме.

У меня до сих пор по большей части лечением занимались именно священнослужители, так как они были по сути нинсо, владели чакрой. Попытки обучить обычных людей ниндзюцу большого успеха не принесли. Для чакры необходимо два вида энергии, и от пользователя требуется слишком много прикладывать труда, чтобы заниматься физическими и умственно-духовными тренировками одновременно. Зато у духовенства с этим проблем не было. Так что социальное обеспечение строилось на основе религиозной организации, вокруг Рюджинкё, в общем-то.

В Сунагакуре храма Рюджина не имелось, только святилище небольшое, так что присланных жрецов нужно было разместить, обеспечить кровом, пропитанием и, что в пустыне немаловажно, питьем. Это тоже заняло время, хотя я мог бы лично такими вопросами не заниматься, но при моем участии они решались быстрее. И, кроме того, в Роуран я возвращаться желанием не горел. Мысли были заняты действиями Акацуки, прогнозами на будущее, текущими проблемами. А в Роуране к этим самым текущим проблемам добавилась та, от которой я так вовремя сбежал. Сальма и Кушина. Еще одна морока в бесконечной череде хлопот, которая на меня навалилась в последнее время.

– Папа!

Несмотря на приличное количество детей, нечасто я слышу, чтобы меня так звали. Сора излишне почтительна, для нее я «господин и отец», Сара и Итачи тоже обращаются с почтением и вежливостью. Папой меня звала только...

– От тебя не скрыться ни в каком обличии, да? – подхватив налетевшую на меня Тацуко всеми шестью руками, я поднял ее в воздух и закружил.

Желтые с вертикальным зрачком глаза – мои глаза – дочери засияли безмятежным детским счастьем. Тем самым, которое так завораживало Итачи, лишенного подобного детства, но с остервенением готового защищать его в глазах своего брата и единокровной сестры.

– Ну, и что ты хотела мне сказать? – ощутив, как сгорает Тацуко от нетерпения, чтобы поделиться со мной какой-то новостью, я опустил девочку на пол и внимательно посмотрел на нее.

– Я не хочу быть шиноби! – гордо заявила мне дочь. – Я остаюсь здесь!

– О как, – озадаченно ответил я. – Принцессой себя почувствовала, что ли?

– Неа! – снисходительно ответила Тацуко. – Дзё-сама сводила нас в университет! Я буду учиться там! Я буду мудрецом! Почти как мама, но лучше.

Дзё-сама – это королева, ее величество. Значит, Сальма провела своих гостей по близлежащим ко дворцовой башне достопримечательностям. Все-таки нашла на это время и нервы, даже несмотря на то, что случилось в Суне. Да уж, денек у нее вчера тоже выдался не самым спокойным.

– Здорово, – согласился я с восторженной девчонкой. – А Дайгакурё в Отомуре тебя не устроит? Там все-таки к дому поближе.

– А Сара-онее-сан сказала, что там неинтересно, – поделилась со мной выведанными сведениями Тацуко. – Там не так много учат, как растения и бабочки внутри устроены, вот. А я и так много знаю!

– Н-да, есть такое, – вынужден был я согласиться.

И в самом деле, так уж вышло, в Отомуре мне в первую очередь требовались чиновники и инженеры, так что в Дайгакурё неплохо поднаторели в технических и управленческих дисциплинах. А Роуран необходимо было обеспечить специалистами, которые смогли бы поддерживать процесс озеленения пустыни, тут на биологию упор больше был. Разница на самом деле не значительна, просто такой стереотип сложился у некоторых людей. И Тацуко ему поддалась.

– Значит, тебе здесь понравилось? – поинтересовался у Тацуко, ведя ее за руку по мосту, ведущему во дворец.

– Здесь красиво! – заверила меня дочь. – Здесь я могу называть тебя папой, а Саске – братом. И Сару – сестрой. А Сара крутая... И дзё-сама тоже! Только у них что-то случилось, мы с ними совсем немного поболтали. А потом в твой местный храм ушли, нас там поселили. Я думала, во дворце жить буду. Но дзё-сама, похоже, не как Микото-ока-сан. Она крутая... Микото тоже, но они по-разному...

Поток мыслей Тацуко лился рекой. У нее тоже день выдался по-своему насыщенным. Ей было о чем рассказать, пока мы шли по мостику ко дворцовой башне, к той ее части, где был переделанный под нужды Сары борцовский зал. Из его окна меня Тацуко и увидела, тут же помчавшись навстречу, пока ее мама увлеченно знакомилась с моей первой дочерью.

– А завтра я пойду в университет, – сказала Тацуко, когда мы вошли во дворец, и тут же довольно заявила: – О, мам, ты опять проиграла.

– У нас равный счет, – тяжело выдохнув, сказала ей в ответ Кушина, раздосадованно заметив: – Если бы я могла использовать нормальные техники, то все было бы быстрее и проще.

– Быстрее – возможно. Но не проще, – гордо заявила стоящая возле переводящей дыхание после очередного спарринга Сары девушка в белом кимоно и со змеиными глазами, Кавакихиме. – Мы Хакуджа Сеннина били в детстве.

– Вы? – скептически спросил я у змеи, по чьей вине моя дочь и попала в передрягу, едва не став добычей прошлого Хакуджа Сеннина.

– Ну, мы тогда выжили, – уклончиво пробормотала Кавакихиме, быстро спрятавшись за спину Сары.

– О, явился, – уперев руки в бока, гневно сказала Кушина, найдя во мне достойную мишень, на которую можно было выплеснуть накопившееся за несколько проигрышей Саре недовольство. – Ты нормальный, вообще, нет? Куда пропал? Сутки прошли, знаешь ли! Хоть бы сказал что, весточку послал.

– В Суне проблемы были, – ответил я, одновременно рассеянно обняв соскочившую с коленей Саске и подбежавшую ко мне рыжую девчонку.

Она обменялась ревнивыми взглядами с Тацуко. Дочь Кушины обычно в таких случаях, подобно своей матери, склонна сморозить какую-нибудь глупость, от которой потом приходится краснеть, вспоминая день перед сном. Но сейчас промолчала, все-таки она считала, что будет неправильно устраивать разборки со своей племянницей. Пусть та всего на четыре года младше.

Серафуму – под таким именем была известна дочь Сары и Шукаку, моя и Сальмы внучка. В отличие от матери и Узумаки, волосы у нее были огненно-рыжими, как у Курамы в человеческом облике, а глаза зелеными – так уж своеобразно сплелись в ней гены созданного мною тела для Шукаку и Сары. Истинное ее имя – Серафима, и ее я знал куда лучше детей Соры. Которых уже при жизни и не узнаю. Почувствовав, как скребут на душе кошки, я с немного вымученной улыбкой крепче обнял внучку и подтолкнул ее к своей матери, а Тацуко – к своей. Сейчас у меня нет времени на детские разборки.

– Серьезные? – заметив мое настроение, с тревогой спросила Кушина. – Проблемы эти.

– Да. Нападение Акацуки. Где королева?

– В кабинете, – махнув рукой в нужную сторону, ответила Сара. – У нее встреча с послом Страны Луны.

Понятно. Нападение на Суну – шанс для дайме Страны Ветра утвердиться на спорных территориях. Похоже, Сальма пытается отвлечь его от этой затеи, задействовав сторонние страны. Ни о какой военной помощи и речи не идет, конечно, но и различные экономические схемы не будут бездейственными.

– Хорошо. Надеюсь, не помешаю, – кивнув, сказал я и направился к выходу из зала.

И уже у самой двери обернулся, чтобы спросить:

– И, Сара... Как там Шукаку?

– Вчера весь день места себе не находил, потом всю ночь смотрел на Луну, – с волнением ответила дочь. – Он был в ярости.

– Побудь с ним, – кивнув, посоветовал я старшей дочери. – Он потерял друга. Это для Шукаку впервые.

– Яшима все же погиб, – поняв все, с грустью произнесла Сара.

– Яшима? Джинчурики Однохвостого? – резко обернувшись в мою сторону, требовательно спросила Кушина.

Я кивнул ей в ответ.

– Зараза! – зло сжав кулаки, эмоционально произнесла Узумаки. – Ты был прав... Они ведь сдохли? Те, кто убил джинчурики.

– Конечно, – кивнул я и, вздохнув, добавил: – Кровь за кровь, как говорят в Пустыне.

Вновь собираясь выходить из зала, я напоследок окинул его взглядом. Бьякуган, даже будучи не активированным, позволял охватить все поле зрения и зацепиться за мельчайшие детали. Но сейчас мне на ум пришло иное. Моя семья... Когда она успела стать такой большой? В ту пору, когда я ввалился в кабинет к Сарутоби-сенсею и заявил, что основываю клан Рюсей, то в том клане был только я сам и, условно, Мицуко, она же считавшаяся погибшей Рейко – моя мать. Потом появилась приемная Сора. Но в целом весь мой клан состоял из меня и меня – то бишь, из моих клонов. Вот и вся моя тогдашняя семья – я и еще семь раз я.

А сейчас есть Сальма, Сора, Шукаку, Серафима, Микото, Итачи, Саске, Кушина и Тацуко. У носящей сейчас имя Мейро Чиноике моей матери родилась Рейко, по сути – моя сестра. Формально частью клана можно считать еще и жрицу Мироку, которая считается супругой ками, а так как произошел синкретизм Рюджинкё и верований Страны Демонов, то этим ками считается Рюджин, то есть – я. Еще есть договор с деревней Надешико, их поддержка Отогакуре тоже должна быть скреплена традиционным для этой деревни амазонок способом. С натяжкой можно вспомнить о Югито, чьи чувства к Увабами не заметит только слепец.

А еще Хашихиме...

Мой клан ширится и растет. И вместе с тем уже несет потери. Да уж. Все течет, все изменяется. Когда я лет тридцать назад размышлял о том, как забавно было бы обручиться с Кушиной и Микото, я и не предполагал, что в реальности все окажется куда сложнее. Одно дело – представлять себя вольным шиноби с парой-тройкой молодых боевых подруг. Совсем другое – быть главой большого семейства, лидером собственного культа, правителем большой державы. Быть им при активизировавшихся Акацуки, при появившемся неизвестно откуда еще одном помимо Кагуи Ооцуцуки, при возникающих отголосках почему-то связанного со мной прошлого этого мира...

Это многое меняет в моем отношении к этому миру и в моих планах на будущее. И заставляет вставать на зыбкую почву авантюрных решений.

3 апреля 60 года от начала Эпохи Какурезато

– Совместный экзамен, да? – отбросив в сторону прочитанный свиток, Забуза обвел находящихся вместе с ним в комнате людей тяжелым взглядом.

Свиток же покатился по столу. Тяжелый, дорогой шелк, используемый вместо бумаги, расстелился по навощенной столешнице, открыв миру выведенные тушью иероглифы. Послание Страны Дракона к Киригакуре и приглашение на Чунин Сенбацу Шикен, который планировалось провести вскоре на территории Конохагакуре.

– Что скажете?

– Война двух Листов закончилась? – немного удивленно спросил Гонбэе, один из джонинов Кири, вставших на сторону восставших.

– Наш информатор в стане Като Дана сообщал, что преданные Намиказе Минато кланы отказались выполнять приказы Верховного лидера и примкнули к шиноби Орочимару, – озвучила для всех собравшихся имеющуюся у Кири информацию о делах на материке Кахьё. – Анкор Вантиан пал, сам Дайкен погиб. Примерно две недели назад группировка Страны Пламени на территории Унии была рассечена и взята в окружение. Южный дайме отрекся от своих претензий на престол Страны Огня и находится в уединении в своей резиденции. Знать либо торопится признать северного дайме своим господином, либо бежит в Страну Волн.

Юки Кахьё, одна из самых старших в клане Юки и неформальный его глава.

– Страна Волн, что чирей – в ней всегда копится гной и смрад. Там этому отребью медом намазано, что ли? – раздраженно задал риторический вопрос Забуза.

– Туда не так просто добраться, – заметила Теруми. – Отличное место, чтобы спрятаться.

– Если будет нужно, Орочимару и там достанет, – заверила Кахьё. – И мы тоже.

Из Страны Воды тоже успело бежать немало мелких феодалов, аристократов и прочего облеченного властью и не обделенного деньгами люда. Как правило, оседали они в Стране Волн, и не только из-за того, что это был остров, удаленный от Страны Воды, но там были удобные законы. Даже когда над Страной Волн встала власть Дайкена, там была автономия и много вольностей. И там был водородный завод. Там были деньги.

– Ты чего молчишь, Кёда?

Подняв взгляд на требовательно глядящего на меня Забузу, я пожал плечами.

– Я уже говорил ранее. Глупо считать, что Орочимару терял инициативу в этой войне. Его победа была предрешена, как и в войне с Кири в прошлый раз. Страна Пламени вновь станет частью Страны Огня и, значит, частью Унии. Этот экзамен, – я указал на отброшенное Момочи приглашение, – нужен для самой Конохи больше-то. Для двух ее частей.

– Состязание учеников старой и новой системы, – кивнув, согласилась Теруми. – На это стоит посмотреть как минимум.

– Ничего Орочимару показывать не будет, на что стоит посмотреть, – решительно махнув рукой, отрезал Забуза. – Не зря экзамен в Конохе. Лист – это ширма, деревня со статусом и историей, но сердце шиноби Унии – в Отогакуре. А туда Змей никого приглашать не намеревается. Дело в другом! Война на материке закончилась. Страна Пламени проиграла – это неплохо. Уния Дракона выходит к южным берегам – это паршиво.

– Землями Дракон прирастает, но людьми убывает, – раздался едва слышный хриплый и надтреснутый голос из угла комнаты. – Не все встают под его знамена, но живут на его земле.

В том углу, греясь в лучах весеннего солнца, проникающих в помещение сквозь застекленные окна, сидел абсолютно лысый сморщенный и сгорбленный тяжестью лет старик. Генджи, старейшина Киригакуре. Его присутствие в этом кабинете было одной из самых больших побед Забузы и Теруми. Возраст Генджи приближался к девяноста годам, чему могли бы позавидовать многие Узумаки, но сохранился он куда как хуже, чем те же самые красноволосые в преклонных годах. Однако, несмотря на старческую хворость, ума и опыта у старика еще хватало, чтобы для Тумана он являлся личностью едва ли менее значимой, чем Мизукаге. А в отсутствии оного, именно старейшина становился самым значимым человеком деревни.