Текст книги "Ямата-но Орочи (СИ)"

Автор книги: Халег Чудинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 64 страниц)

– Итачи! – крик Хинаты отвлек Учиха, когда он руководил сборами жителей деревни. – Там наши идут. Если что.

Приближение отправленной на помощь команды Хьюга заметила первой, что и неудивительно. Даже отец упоминал, что ее глаза особенно чисты, что бы это ни значило. Вскоре после предупреждения Хинаты у деревни появились увиденные ею заранее шиноби. Форма со знаками Военной полиции, естественно, сейчас в ней состояли не одни лишь Учиха, но они все равно до сих пор составляли костяк этой организации. Неудивительно, что командира прибывшей подмоги Итачи знал.

– И почему я не удивлен? – зло сплюнув наземь, выпалил Учиха Сецуна, закинув на плечо тяжелый клинок своего занбато. – Что вы, демоны вас задери, тут забыли?!

– Возвращались в лагерь, – пожал плечами Итачи, – по пути набрели на деревню.

– Ну да, ну да, – скривился Сецуна. – Ками с тобой, ублюдок ты мелкий, командирам будешь заливать. Потери, раненые?

– Погибших нет. У меня несколько легких. И Казамацури Сёко…

– Понял, – мрачно буркнул Сецуна, кивнув своему напарнику, который тут же испарился в облачке Шуншина. – Ну, могло быть хуже. Поможем, чем сможем. Давай, работаем.

С прикрытием опытных и старших ниндзя дальнейшие несколько часов прошли без серьезных проблем. Сёко досталось неслабо, конечно, девчонка потеряла много крови, но держалась. Правда, Наваки это слабо успокаивало. Сенджу и Казамацури всегда были дружны, потерять подругу сын Джирайи был не готов, но был очень к этому близок. Сложности начались только по возвращении в лагерь. Как и предупреждал Сецуна, командиры были недовольны. Отбрехаться перед ними не удалось. Отец часто говорит, что победителей не судят. Их и не судили, но хвалили так, что уши горели. Благо, что недолго.

– Вот это я понимаю. Герои, мать вашу! Малолетняя придурь из пятой точки в голову ударила?! Вот молодцы! Что морду кривишь, Наваки? Ты ж молодец, гордись собой теперь. А уж представь, как батя твой тобой будет гордиться! Или, может, мама? Не напомнишь, кстати, правила ирьенинов? Что там вторым пунктом идет?

– Ни один ирьенин не должен участвовать в боях, – недовольно буркнул в ответ Наваки.

– Ну-ну, помнишь, значит. Молодец вдвойне! Мать твоя оценит, не переживай. А теперь, герои, идите-ка с глаз долой, пока я от избытка возвышенных чувств и благодарности не задушил вас всех в объятьях! Пшли вон!

В общем, легко отделались. Итачи возвращался в расположение своего отряда в смешанных чувствах, понимая и свою правоту, и правоту руководства, и что день еще не кончился. Сейчас его ждет еще одна задача, требующая решения.

– Да что за демоны этого придурка покусали?!

Вопрос озвучил Наваки, но в целом он терзал многих. Это всегда так. Что у Наваки на языке, то у остальных на уме. Молча качнув головой, Итачи сел на поваленное бревно возле едва тлеющего кострища, на котором грелась еда на весь отряд, и подкинул в него дров, чтобы поставить согреться заранее прокипяченную воду. Лагерь был временным и стоял неподалеку от реки, условия были походными. Уже привычными.

– Что там с Сёко? – поглядев на Наваки, вместо ответа поинтересовался Итачи.

– Жива, – сжав кулаки, ответил Сенджу. – Проклятье, Итачи! Да скажи что-нибудь! Эти изверги детей жгли на огне! Мы едва успели, Сёко едва жизнью не поплатилась, а эта гнида что нам сказала?! Герои мы?! Да я хожу, как оплеванный!

– Это неправильно, – лаконично подтвердил Сатой, усевшись напротив Итачи и уставившись в рыжие языки огня.

– Сами отправляют нас на миссию, а потом не знают, что с этим делать, – сердито фыркнула Хината. – Где вообще были командиры эти, когда мы там нелюдь уничтожали?

– Да известно где – они из штабов не вылазят вовсе.

– А, им бы самим бока на углях погреть! Сволочи! Ну, скажи, Итачи, куда Дайкаге-сама смотрит? Эти командиры вон до чего докомандовались – южане эдак еще месяца через полтора уже и до Конохи дойдут! Чтоб им пусто было!

– Да, не дело. Мы проигрываем раз за разом.

– Отступаем, – спокойно поправил Итачи.

– Да какая разница?!

– И сам Дайкаге хорош, чтоб его! Принесет мир, твердят святоши. Их бы вот сюда вместе с нами, посмотрели бы они на этот треклятый мир!

Учиха не стал спорить, позволив своим бойцам выговориться. Только попросил пару человек все же сбегать за кубышкой с амазаке. Глиняный горшок со сладким саке пришелся как нельзя кстати. Пусть и без алкоголя, но сладкий напиток помог расслабить отряд. Для многих из них сегодня было первое сражение, первая смерть. Пусть они и шиноби, но не каждый легко примет пережитое. Мать готовила Итачи к подобному с детства, но не у всех такие родители.

– Короче, я вас понял, – опустив алюминиевую кружку, решительно сказал Итачи, когда проклятия товарищей на головы всех и вся начали повторяться. – Давайте так. Вы знаете, кто моя мать и кем она приходится Дайкаге-сама. Значит, предложение такое. Пишем письмо ему.

– О, точно! Наваки, давай еще и через тебя до него попробуем достучаться!

– Хорошая идея! – с жаром поддержал Сенджу. – Тентен, у тебя точно есть свиток, давай сюда! Сейчас я все им выскажу!

Отряд с возбуждением накинулся на предложенную идею, выплескивая на бумагу накопившиеся негодование, гнев, страх. Все то, что Итачи не позволял им пережить и осмыслить весь день, заставляя работать, выйти из опасной зоны и выполнить миссию, сохранив свои жизни. Все, как учил его отец. Искусство гендзюцу, для которого не нужна чакра. Вообще-то это все рассказывали и в школе, и должны были научить в академии, но не все усваивают уроки легко. И не все умеют применять их в жизни сразу. Итачи тоже не был в этом хорош. Этот день его очень вымотал духовно.

Уже в сумерках, дыша свежим воздухом, он бездумно смотрел в чистые, покрытые мириадами звезд небеса. Насладиться несколькими минутами перед отбоем в тишине – истинное блаженство, которого его, впрочем, быстро лишили.

– И что ты будешь делать с этим письмом?

Резко обернувшись на голос, Итачи заметил сидящего на ветке ближайшего дерева Учиха Сецуну. Шиноби подобрался бесшумно, застав Итачи врасплох как своим появлением, так и вопросом.

– Ничего, – пожав плечами, ответил Сецуне Итачи. – Завтра само все решится.

– Так оно обычно и бывает, – согласился старший шиноби. – Утро вечера мудренее… Не помню, у кого услышал эту присказку, но она верная. Ты молодец. Не зря Дайкаге выбрал тебя командиром отряда, а не какого-то потомка именитых родителей. Только, заботясь о других, ты и о себе не забывай.

– О себе?

– Не притворяйся, что не понимаешь, – раздраженно сказал Сецуна, спрыгнув с дерева. – Мы Учиха, за твоим спокойным лицом всякое может скрываться. Твоя мать тоже выглядела так, словно война для нее – родная стихия. А потом у нее пробудился Мангекьё Шаринган. Мы оба понимаем, что на пустом месте подобное не происходит. Следи за собой, чтобы это не пришлось делать нам.

– Я постараюсь.

– А я понадеюсь на тебя, – рассмеялся старший Учиха. – Молодец. И ты особо на командиров не серчай. За последние годы многие отвыкли от того, что смерть ходит всегда рядом с нами. Жизнь в тени Рюджина слишком спокойна. У моего отца было семь братьев и сестер. До четырнадцати лет дожили лишь двое. И это при наличии хороших ирьенинов. Можешь спросить у своей подружки, Гурен, как жилось в кланах послабее или вовсе вне мира шиноби, когда из пятнадцати детей до взрослой жизни доживали лишь трое, и почти каждые роды кончались одной или двумя смертями. Лекарства Дайкаге – о них редко вспоминают, пока не начинается большой мор, но они не ограничиваются вакцинами. Жизнь стала слишком хороша, не все помнят, что она всегда заканчивается одинаково. И, выбрав путь шиноби, ты уже должен смириться с этим.

– Я понимаю.

– Понимай еще и то, что из-за этого всякие идиоты малолетние сами ищут, как бы себе нервы пощекотать, и лезут в пекло, прощаясь со своей пустой башкой, – зло процедил Сецуна. – Твой буйный друг желает перерасти своих родителей, сделать свое имя и выйти из их тени, это всем давно понятно, не слишком-то потакай его стремлениям. Сегодня вы сделали глупость, пусть вам и повезло, но удача слишком переменчива, ясно тебе, нет?

– Да ясно мне все, – недовольно нахмурился Итачи. – Зачем ты мне все это говоришь? Что за внезапная забота?

– Не хочу быть тем, кто принесет твое хладное тело матери, – отвернувшись, неохотно ответил Сецуна, – а сегодня были все шансы на это. Не люблю я такое. Но еще больше не люблю хоронить матерей с их детьми. Так что считай это моей благодарностью, что вы заглянули в ту деревушку раньше нас.

– Мы сделали то, что должны были, – пожал плечами Итачи.

– И это правильно. Продолжай в том же духе, – похлопав по плечу, напутствовал Сецуна, прежде чем уйти.

Итачи недоуменно посмотрел ему вслед. Раньше Учиха редко относились к нему так. Все-таки для них он был сыном неизвестного отца, сыном пошедшей против клановых правил Микото. Наверное, слова Сецуны можно считать признанием. Эта мысль заставила Итачи слабо улыбнуться. Пусть это никогда не казалось особо важным, но признание все же приятно.

– Итачи, – неуверенно позвали его из-за спины, – он тебе ничего не сделал?

Дернувшись от внезапно показавшейся из-за дерева Хинаты, Итачи в сердцах высказался:

– Вот же… Вы меня сегодня доконать решили? Ты-то здесь откуда?

– Ну, мы тебя потеряли, я решила посмотреть, где ты. Смотрю, рядом с тобой шиноби. Ну, думаю, отчитывают тебя опять, – выступив из-за дерева, пояснила Хината. – Я и решила тебя поддержать.

– Из-за дерева? – насмешливо уточнил Итачи.

– Морально, – посмеялась в кулачок Хината. – Я помолилась за тебя.

– Ох, ну спасибо, конечно.

– А ты чего один-то тут делаешь? – подошла ближе Хината. – Опять что-то вынашиваешь? Знаю я тебя. Ты же мне как брат, причем близнец.

– Да ничего такого…

– Ага, конечно. Вот всегда ты так. Позволил остальным пар сбросить, а сам сидишь теперь один, звезды Шаринганом прожигаешь.

– Не всегда.

– Мне-то лучше известно, – усевшись на землю возле Итачи, ворчливо заметила Хината. – Что там видно среди звезд? Дают они тебе ответы? Например, зачем… Зачем южанам было нужно это. Убивать мирных жителей и делать это… так.

– Нет, небо на такие вопросы ответов не дает, – тоже опустившись на землю, ответил Итачи. – Но мама о таком предупреждала.

– Микото – умная женщина, – уважительно произнесла Хината.

– На юге еще до раскола люди ненавидели Рюджинкё, сжигали змей и прочих зверей. Иногда и людей, хотя это только слухи. Меня радует, что в деревне нам встретились все-таки не ниндзя из Конохи. Пусть они и носят те же знаки, что и мы, но они примкнули к южанам после раскола.

– Говорят, их там теперь много. Страна неба, прочие беглецы. Их больше, чем нас, поэтому мы проигрываем, – обхватив колени руками и опустив голову на них, грустно заметила Хината.

– Мы не проигрываем, – жестче, чем хотел, ответил Итачи. – Вспомни, что подразумевает под собой проигрыш в войне. Нас ведь этому учили.

– Поражение – это разгром войск и утрата их боеготовности.

– Ты видишь, чтобы нас разгромили? Да, мы отступаем, но наши потери невелики.

– Но зачем, Итачи?! Ты видишь, что они там творят! Мы должны остановить их, понимаешь?!

– Я не знаю, но могу сказать, что не зря же нас отправляют выводить людей с территорий, – пожал плечами Учиха. – Люди живут, полагаясь на свои знания и их осмысление, привязываясь к ним. Они живут в этой реальности и стремятся расширить ее границы, но никто не имеет полного знания о том, что планирует Дайкаге-сама. Мы не знаем всей полноты информации, и с этим остается только смириться, а не поглощать домыслы, а значит, погружаться в иллюзорную реальность. Вообще, стремление добиться полноты знания – и есть главная иллюзия в жизни.

– Ты где такого нахватался, Итачи? – удивленно спросила Хината.

– Старшие рассказали.

А конкретно это сделал отец. Пусть и не сразу, но раз появившись в жизни, он уже не уходил, обучая Итачи, общаясь с ним через свои аватары. Он был рядом. Но даже так Итачи не мог понять, почему Орочимару поступает так, как он поступает в этой войне.

– Да, ты прав, понять замысел Дайкаге сложно. Уж точно не нам пытаться это сделать, – улыбнулась Хината. – Будь он просто шиноби, было бы проще, но он не только шиноби. Я никогда не думала, что Орочимару так повлиял на жизнь обычных людей. Про вакцины после Второй войны рассказывали, а про другие лекарства нет.

– Ты что, подслушала, что говорил Сецуна? – подозрительно покосился на девчонку Итачи.

– Нет, не подслушала. Подсмотрела, – хитро ответила Хьюга и показала язык. – Забыл цвет моих глаз, братик?

– Нет, не забыл, – неодобрительно поглядывая на Хинату, ответил Итачи. – Да, я тоже не знал, как часто раньше умирали дети. Точнее, я знал, но не понимал. Не придавал значения.

– Да я поняла тебя, не пыжься объяснить, – рассмеялась девочка. – Да, это хорошо. Раньше женщины только и делали, что рожали. А сейчас вот твоя мама – одна из сильнейших куноичи. И моя тоже, просто моя скромная.

– Скромная? У тебя есть вторая мама?

– За такие шутки я тебе сейчас язык вырву, – серьезно заявила Хината. – Моя мама скромная, понял, да?

– Угу, конечно.

– Так вот, – подозрительно косясь на Итачи, развила свою мысль Хьюга. – Хорошо, что мне не нужно спешить мужа искать, и я смогу стать такой же сильной, как папа и мама. И еще тебя обойду! И всех южан этих к ногтю прижму!

– Громкие слова. Для той, кто за спину Хибакари вечно прятался.

– И не было ничего подобного! – запальчиво воскликнула Хината. – Кого, вообще, эта доходяжка защитить сможет. Это я буду ее защищать.

– Ладно. Пошли уже, завтра рано вставать, – поднимаясь, предложил Итачи и протянул руку, чтобы помочь Хинате. – И спасибо, что пришла.

– Пожалуйста. Обращайся, – довольно улыбнулась Хьюга, принимая помощь.

Разговор с подругой и в самом деле помог отвлечься. Хотя Итачи не чувствовал угнетения от пережитого сегодня, бывали в его жизни дни и поганее, но все равно после болтовни Хинаты на душе стало легче. Однако она навела его на новые мысли. Сравниться с родителями – это ее мечта. И у Наваки она похожая. Наверное, когда дети становятся лучше родителей – это радость и для тех, и для других. Но если родители слишком хороши, то превзойти их сложно. Наваки был под постоянным давлением своего имени и имени отца и матери. Даже Сецуна это заметил, но что бы он сказал, если узнал, кто отец Итачи.

Какое отношение было бы к Итачи? Какие требования были бы к нему? Хината права, будь Орочимару всего лишь шиноби, всего лишь Каге или даже Дайкаге, то это Итачи смог бы пережить. Но его отец не ниндзя. Он тот, кто изменил мир, выбил из лап смерти тысячи и тысячи жизней, принес с собой идею, обуявшую сотни тысяч умов и душ. Он шиноби, он правитель, он ками. А его сын – простой человек. Это не понимают Саске и Тацуко. Но это понимает Итачи. Тот момент, когда он понял, чьим сыном является, первая их встреча, оставили неизгладимое впечатление.

Итачи не мог стать ками и сравниться с отцом. Интересно, как бы тогда давили на него, знай все об этом? Наваки бы, наверное, испытал бы облегчение.

Впрочем, Наваки все же испытал облегчение. Уже когда утренняя прохлада пробиралась в палатку, Итачи умывался ледяной водой, быстро сгоняя остатки сна. Хоть этот год отличался теплой осенью и зимой, не видно было ни снега, ни даже намека на заморозки, но ночи были свежими. И с утра хотелось побыстрее оказаться у костра с миской горячей еды.

– Слушай, Итачи, костер бы развести, – как будто невзначай подошел к Учиха Наваки. – Розжиг бы мне. Помнится, вчера у тебя свиток был один. Мы тут подумали, что он очень кстати сейчас будет. Холодно уж очень.

– Бумагу изводить на такую ерунду глупо, Наваки, – хмыкнув, заметил Итачи, доставая из кармана разгрузки свиток.

– Ну, что поделать, – принимая написанное вчера на эмоциях письмо, неловко пожал плечами Сенджу. – Вечером жарко было, сейчас холодно. Писать на бумаге всякую ерунду, никому не нужную – оно всяко глупее, чем добрый костер развести да погреться у него.

– Понимаю, – кивнул Итачи. – Обращайся тогда, если что.

Глава 10. Новые корни, новые листья

25 февраля 60 года от начала Эпохи Какурезато

Ветви огромного дерева шелестели распускающейся листвой в порывах неспокойного, влажного и холодного весеннего ветра. Мне сложно было сказать, к какому виду оно относится, к какому отделу. И к отделу ли? Может, к типу. Согласно последней запомненной мною в прошлой жизни классификации живых организмов, царства в зоологии делились на типы, а в ботанике – на отделы. Но в случае с этим деревом я не уверен даже в том, к какому царству оно относится. Например, клетки имеют клеточную стенку, что у животных не случается, но стенка эта белковая, как у некоторых архей, а не полисахаридная, как у тех же растений или грибов, и возникающая лишь в определенных условиях.

Внешне дерево похоже на вяз какой-нибудь, листья складчатые, словно гофрированные, но это совершенно ни о чем не говорит. Его можно, наверное, назвать чахлым саженцем Шинджу, потому что выросло оно из разросшихся клеток владельца Мокутона. Одна большая раковая опухоль. Но в виде дерева. Живой памятник моему клону. Гигантская, раскидистая крона, широченный ствол, обхватом метров в пять – натуральный гигант, который, кажется, не остановился в своем росте. Для меня это был любопытный феномен последствия смерти организма, носителя кеккей генкай Мокутона. Давно подозревал, что Хашираму не смогли найти, просто потому что он превратился в дерево. Учитывая размеры выросшего вокруг Охеми экземпляра, надо полагать, из Первого Хокаге тоже не кустик появился.

Дерево деревни Водопада? Не исключено. Или Дерево Жизни в деревне возле Хрустальной пещеры, в которой был заточен Кагебоши? Учитывая, что деревце в Водопаде старое, о нем упоминалось еще до рождения Хаширамы, а Кагебоши – та еще паскудная и хитрая тварь, то Хокаге при определенной доле невезения мог стать его жертвой. С другой стороны, Первый был не первым обладателем Мокутона, так что и Водопад мог образоваться вокруг чьей-то могилы. Асуры, например.

Любопытная идея. Любопытно еще и то, что Дерево в Такигакуре производит Воду Героев, мощнейший стимулятор для шиноби, способный увеличить их чакру, но со смертельными побочными эффектами. Листья Дерева Жизни же способны исцелять почти любую болезнь, но растут очень медленно. А есть ли какие-то чудесные свойства у этого дерева? Интересный вопрос, и об ответе на него я даже догадываюсь, но подобные отвлеченные мысли при виде выросшего после смерти Охеми лесного гиганта возникали только у меня. Для многих он стал значить больше, чем того заслуживал.

– Охеми, – едва слышно прошептала Анко, протянув руку к шершавой коре, но боясь к ней прикоснуться, словно остановленная обвитой вокруг ствола веревкой.

Пока шла война шиноби, мирные жители пытались жить своей обычной жизнью, если это позволяли обстоятельства. Мое сражение, по счастью, почти не задело установленного на вершине холма святилища, но это не помешало местным его доработать, присовокупив к небольшой статуэтке Тендзё но Шинсена еще и появившееся возле него дерево, обнеся его толстенной шименавой. Добросовестно выкрашенной в недешевый пурпурный цвет – все согласно канонам Рюджинкё.

– Ты знал, что «хеми» в имени Охеми – это северное название ябудемари, складчатой калины? – сложив руки на груди и глядя, как просвечивает солнце сквозь юные листья в нависающей над нами кроне дерева, спросил меня Кизаши. – Охеми – большая калина. Всегда считал его имя забавным. Калина та – маленький декоративный кустик. Но… Он и в самом деле оказался большим деревом.

Я запрокинул голову, разглядывая листья, и был вынужден согласиться со своим учеником. Как я уже отмечал ранее, листья этого дерева были складчатыми, подобно листьям вяза. Или ябудемари, хеми, разросшейся до размеров векового дуба. И в самом деле – Охеми. Символично. Вот только «хеми» в имени моего клона означало змею.

– Охеми! Ты не мог умереть! – Анко рухнула на колени перед деревом. – Ты не мог! Ты, придурок! Как с твоим геномом ты смог умереть?!

Плечи двушки поникли, а крики прервались всхлипами.

– Ты не мог… Только не ты. Почему я снова одна?.. Почему… близкие мне… всегда уходят… моя семья….

Я грустно улыбнулся, слыша, как сбивчиво пытается накричать на Охеми Анко. Получалось это плохо из-за давящих девушку изнутри слез. Однако, так как я сам Охеми и есть, мне даже интересно, она так по мне плачет или по себе? Из слов выходит, что жалеет она себя, а меня ненавидит, раз, такой-сякой, я оставил ее одну. Эгоистка. Как была ею, так и осталась. Ну, это не плохо. Горе потери родного человека – это всегда больше горе по себе. В этом измерении так точно. Ушедшему в лучший из миров, в Чистый мир, горевать уже не о чем.

Подойдя к девушке, я положил руку ей на плечо, сказав:

– Ты не одна, Анко.

Банальнейшие слова, но иногда они помогают. Иногда больше нечего сказать.

– У тебя есть семья. Коноха, сангха Рюджинкё, я. Ты никогда не будешь одной. И Охеми тоже рядом. Встань, он смотрит на тебя, а ты снова пачкаешь одежду в грязи.

– Ой! – Митараши испуганно подскочила, начав быстро отряхивать колени.

На светло-бежевой ткани бридж остались зеленоватые пятна от смятой травы и пыль. Если последнюю можно было сбить руками, то сок только размазывался еще больше, въедаясь в ткань. В детстве Анко у нас с ней никогда не водилось много денег, так что я заставлял ее следить за собой и своей одеждой. Потом, конечно, Митараши стала чунином, а меня в образе Охеми повысили до командира джонинов, так что одежду-то уж можно было себе позволить, но привычки у девушки сохранились.

Анко постепенно отряхивала колени все медленнее, пока и вовсе не остановилась. Ее плечи мелко затряслись. Слезы начали перемежаться смехом, даже с помощью техники чтения мыслей было сложно понять, какие эмоции она сейчас испытывала.

– Спасибо, Рюджин-сама, – выпрямившись, поблагодарила она, посмотрев мне в глаза снизу вверх.

Лицо зареванное, щеки и глаза покраснели, но на губах слабая улыбка. Уже хорошо.

– Вот, такой ты мне нравишься больше, – удовлетворенно кивнул я девушке. – Скорби и помни, но не отдавайся этому чувству целиком. И остальным тоже.

– Остальным? – притворилась, будто не поняла меня, Анко.

– Не держи гнева и не мечтай о мести, – настойчиво произнес я, не давая Митараши увильнуть от моего взгляда.

– Но Асума… – взгляд девушки потемнел. – Он убил его. Я не смогу этого простить.

– Он шиноби, это просто его работа, Анко, – вздохнув, сказал я. – Не ищи мести и не держи зла, потому что ты тоже шиноби. Ниндзя, который отдался чувствам, долго не живет. Не теряй головы. Просто работай, как тебя учили. И если встретишь Асуму на поле боя, ты тоже просто выполнишь свою работу, как и он когда-то. Но вне боя забудь о нем.

– Я поняла, Рюджин-сама, – неохотно ответила Анко.

– Слушай, что говорит учитель, – подошел к нам Харуно. – Лучше иметь холодный разум, чем остывающее тело. Да и пойдемте уж, что ли? Нас там ждут все-таки.

– Пойдем, – согласился я, еще раз окинув взглядом дерево. – Только еще кое-что…

Прикоснувшись к холодной коре дерева, я направил в него чакру. Пусть это и раковая опухоль, но она выросла на моем клоне с родственной чакрой. И я мог ей управлять. Множество складчатых листьев затрепетали без ветра, быстро вырастая в размерах и расправляясь. Молодые зеленые побеги вытянулись, на ветвях начало образовываться нечто похожее на бутоны на длинных ножках, но вместо цветов на них появлялись сразу зеленые шарики плодов, которые быстро потемнели до коричневого цвета и начали лопаться пополам.

Похоже, моя не лицензионная копия Шинджу не цветет, а сразу плодоносит. А настоящее Божественное Древо цветет, прежде чем дать плод? То, что появилось из Десятихвостого, цвело, но оно и на дерево не походило. Заинтересованно хмыкнув, я сорвал один из великого множества плодов, чтобы лучше его рассмотреть. Чем-то напоминает физалис и каштан. Внешняя оболочка в виде коричневатого фонарика-коробочки раскололась надвое, открывая семя внутри. На вид что-то вроде ореха, на вкус тоже. Сладковатый, маслянистый. Съедобно, но ничего особенного. Ни чакры, ни природной энергии. Просто орех. Скучно.

– Рюджин-сама, разве можно?.. – большими глазами глядя на меня, спросила Анко.

– Это просто дерево, Митараши. Почему нет?

– Но… Не знаю.

– А когда Охеми выращивал для тебя арбузы, то тебя ничего не смущало.

– Ну, там другое же…

– Все, пойдем отсюда.

Проникли мы втроем на временно оказавшуюся под контролем Страны Пламени территорию не для того, чтобы посетить это святилище. Оно просто попадалось по пути, поэтому я и захватил с собой Анко, мечтавшую еще раз увидеть Охеми. Настоящей целью был шахтерский поселок неподалеку отсюда, к нему мы сейчас и направились. Однако вскоре вновь вынуждены были приостановиться, так как прямо из кустов на небольшую тропку к нам выскочили несколько человек. Это была не засада, конечно. Они сами были нашим появлением испуганы куда больше, чем мы – их.

– Ниндзя! Тикай!

– Да стой! Водовороты же на плечах. Это Коноха.

– Да кто их там разберет?! Беги, дурень!

Собственно, почти вся орава попавшихся нам на пути людей, в основном мужчин, этому совету и последовала, растворившись в лесу.

– Да если уж шиноби, то что толку бежать? – меланхолично задал риторический вопрос оставшийся мужчина.

– Это точно, – охотно подтвердил Кизаши. – Слушай, ты из Страны Огня, что ли?

– Из Страны Рек мы… Ну, из той части, что Страной Огня стала, – неуклюже переминаясь с ноги на ногу, ответил мужчина.

– Вы шли к святилищу? – уточнил я у крестьянина, жестом попросив Кизаши помолчать.

– Ну, так оно, да.

– Там выросло несколько плодов на дереве. Ешьте их, они съедобны, – посоветовал я мужчине, продолжив свой путь. – И берегите себя.

– Ну, это… Само собой, – ничего не поняв и тупо провожая нас взглядом, ответил мужчина. – Благослови вас Тендзё, путники, что ли…

Я хмыкнул, просто махнув рукой в ответ на пожелание крестьянина. Все-таки кто-то здесь остался, несмотря на войну, и ухаживает за святилищем. Наверняка это те же люди, которые молились в небольшой часовенке и раньше. Что же, когда-то оставленные ими онигири пришлись мне очень кстати, теперь моя очередь угощать их. С едой у них наверняка сейчас проблемы.

– Они последователи Рюджинкё, – сделал очевидное заключение Кизаши, когда мы удалились от крестьянина.

– Ну, если можно так сказать, – с улыбкой ответил я. – Не уверен, что местные получали наставления хотя бы от странствующих монахов. Наверняка считают Рюджина, Инари, Наруками, Тендзё но Шинсена и Карасу но Огами разными богами.

– Да неважно, кого они кем считают, – поморщившись, ответил Харуно, – главное, поминают одно из твоих имен и молятся им – по нынешним временам в Стране Пламени это достаточный повод для казни. Гонения не утихают же.

– Этим людям повезло, – пожал плечами я.

Их хранит Инари. Не я, как Инари, а именно техника Мангекьё Шарингана Инари. После применения ее следы сохранились на местности, а источник так и не погиб до конца – дерево-то живое. Пусть и не в полной мере, но барьер, заставляющий сбиваться с пути, продолжает действовать. Обычные люди его не замечают, не против них он создавался, а вот шиноби сюда пройти без меня не могут.

Идти до нужного поселка было недалеко, шахта Катабами находилась поблизости от оставшегося позади места гибели Охеми. И встречала она не самой живописной картиной – рядом свежих висельников на одиноко стоящем голом дереве.

– Не похоже на жертв религиозных гонений, – наметанным взглядом окинув мертвецов, высказался Кизаши. – Анко, глянь, что там на табличке написано.

– Нукенины это, Хокаге-сама, – бодро ответила Митараши, кунаем развернув к себе одного из повешенных. – Мародерство, грабеж, попытка мятежа.

– Попытка мятежа? – озадаченно хмыкнул Кизаши, оглядываясь по сторонам. – Насколько помню, разведка докладывала, что какая-то банда хотела присвоить себе золотую шахту. Наверное, они это и есть.

– Бизнес у парней не задался, – безразлично прокомментировал я висельников, минуя дерево с ними и направившись к расположившемуся невдалеке домику.

Это была закусочная, которая в лучшие свои годы обслуживала торговцев на проходящем мимо тракте, прочих путешественников и работников шахты. Она стояла на отшибе, из-за отсутствия линий электропередач рядом с домиком стояла вышка с ветряком, на крыше были видны привычные для Страны Огня огромные баки для воды, а рядом с ней – небольшая антенна. Это и было конечной точкой нашей вылазки.

Раздвижные двери были закрыты из-за промозглого ветра, а за ними открывался пустующий зал. За низеньким столом нашлось только три посетителя. Дела у закусочной сейчас явно шли не особо хорошо.

– Добрый день, Саншоо-сан, – улыбнувшись невеселой и невысокой старушке у прилавка, поздоровался я. – Мы к вашим гостям. Еды не нужно и ночлега тоже.

– Ох, господин, мы знакомы? – обескураженно спросила старушка, подслеповато щуря глаза за тонкими линзами круглых очков.

– Конечно, – добродушно рассмеявшись, ответил я ей. – И я тут подумал… Анко, не хочешь перекусить?

– А можно?

– Да. Саншоо-сан, накормите нашу спутницу, – попросил я хозяйку закусочной, выложив перед ней на прилавок несколько банкнот Страны Огня.

Выложил с запасом – вряд ли сейчас они имеют такую же высокую ценность, как раньше. Уверен, что Саншоо с большей охотой приняла бы в качестве платы что-нибудь более существенное, старый добрый рис, например, однако его я не захватил.

Закончив с Анко и хозяйкой, я с на диво молчаливым Кизаши подошел к занятому явившейся раньше нас троицей столику. Он был установлен на устланном татами возвышении, чтобы забраться на него, пришлось разуться и оставить обувь на грязном глинобитном полу.

– Надеюсь, я дал достаточно времени, чтобы ты смог изучить материалы? – ровным тоном спросил я, усаживаясь за низенький столик и не став тратить время на лишние приветствия.

– Да, достаточно, – ответив мне прямым взглядом, заявил лидер троицы.

Перед нами за столом сидели три шиноби южного Листа. Нара Шикаку, Митокадо Хомура и их белокурый и голубоглазый лидер – Намиказе Минато. Если про меня говорят, что я постарел за последние годы внутри, то про Минато можно было сказать то же самое, но имея в виду внешность. Он за последние годы заметно постарел: вокруг глаз видна сеть морщинок, глаза утратили былую яркость, да и в волосах виднеется седина – кратковременная смерть дает о себе знать, но это не значит, что Минато стал слабее. Конечно, скорость реакции и выносливость уже не те, но мастерство выросло. Полагаю, россыпь висельников на дереве – дело рук этой группы из трех человек.