Текст книги "Король сусликов"
Автор книги: Гоян Николич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)
ГЛАВА 1
По телевизору в новостях снова показывали войну. Сцены уличных боев в Багдаде перемежались с рекламой новых машин, товаров для животных, хлопьев для завтрака, чудо-снадобий для желудка и средств для улучшения потенции.
Я выключаю звук и смотрю на экран. Я нахожусь на крошечной кухне своего модульного домика, который также служит штаб-квартирой еженедельной газеты «Вестник Булл-Ривер Фолз». Я являюсь и редактором, и владельцем, и издателем, и главным репортером, и уборщиком, наводящим здесь порядок после окончания рабочего дня.
Я вслушиваюсь в переговоры, доносящиеся из динамика радио, настроенного на полицейскую частоту.
Стражи закона что-то обнаружили на берегу реки.
Ну что ж, превосходно, будет о чем написать на этой неделе. Пора отправляться в путь. Пожалуй, поеду в грузовичке через город – тут всего пять минут ходу.
Пожарные машины и джипы полиции штата с включенными проблесковыми маячками как попало припаркованы у тропы, что ведет через лес. Проезжаю по ухабистой грунтовке до того места, где дорогу преграждает машина шерифа.
Меня снова начали мучить кошмары. Снится мне примерно одно и то же, навевая знакомую муторную тоску, – люди без лиц, выкрикивающие мое имя. В грезах ко мне снова стал наведываться убитый солдат. Он раздражающе говорлив, донимает меня вздорной трепотней о бейсболе. Сегодня этот зануда рассказывал о стадионе «Ригли-филд», об огибающей поле стене, что увита плющом, протяженность которой составляет сто двадцать метров, о билетах по два с половиной бакса в 1959 году, когда я смотрел там матч. Ну и игра была! Одиннадцать шатаутов и сто шестьдесят три хоумрана. Это был год, когда наградили Эрни Бэнкса, ставшего самым ценным игроком Мировой серии, но его команду это все равно не спасло.
Бейсболом солдат не ограничился и заодно поделился своими взглядами на политику, высказав мнение о Линдоне Джонсоне, Никсоне и участии Эдгара Гувера в организации убийства Мартина Лютера Кинга. Совсем ненадолго в моем сне появился и доктор Нгуен, мой психиатр из денверской больницы для ветеранов. Доктор принялся раскуривать трубку, и комната наполнилась клубами дыма.
В кошмаре я потянулся к лицу солдата, и оно смялось в моих пальцах, словно газетный лист. Доктор Нгуен стоял за своим столом и улыбался. Затем он снял повязку с тощей шеи, обнажив рану, из которой, словно летучие мыши из пещеры, вылетели какие-то твари размером с ласточек. Покружив по дому, они выпорхнули наружу сквозь открытое окно спальни.
Именно в этот момент мне показалось, что я слышу звуки выстрелов.
Я проснулся, обнаружил, что запутался в одеяле, встал, еле переставляя ноги, перебрался на веранду, сел там на пол и задремал, дожидаясь избавительного рассвета. И вот я в пикапе.
Внезапно я обратил внимание, что гоню машину быстрее, чем следует. Стаканчик кофе дрожал на приборной панели. Из-под колес летели мелкие камешки – дорога в этом месте резко забирала к реке.
Я свернул с грунтовки, нажал на тормоз. Грузовичок чуть качнулся, будто бы в робкой попытке встать на передние колеса, и замер у самого обрыва. Там, внизу, у его подножия, среди белесых валунов несла свои воды река.
«Вовремя же я остановился, – подумал я. – А ведь было бы так просто… Чуть поднажал на педаль газа – и конец. Будто бы свет в комнате выключили. Все бы решили, что это несчастный случай. Старый пердун обожрался лекарств и уснул за рулем. Такое каждый день происходит сплошь и рядом».
Добравшись до патрульных, я показал им удостоверение журналиста и зевнул. Заместитель шерифа внимательно на меня посмотрел.
– Прессу пока не пускаем, – промолвил он.
– Потолкуй с Томом Черри, – хмыкнул я. – Он начальник полиции.
Молодой полицейский взял карманную рацию, отошел в сторону и кинул на меня взгляд через плечо.
– Да я вообще в курсе, кто он такой.
Я достал маленький охотничий бинокль.
Тело я приметил у самой кромки воды, возле кучи плавника и обгорелых веток, попавших в реку во время лесного пожара, что бушевал выше по течению. Девушка лежала навзничь, пряди мокрых волос прикрывали руку. Одна нога подогнута в колене, а рука находилась в реке, зацепившись о погруженный в воду камень. Руку мотало течение, отчего создавалось впечатление, что девушка предпринимает вялую попытку куда-то уплыть. Из-за утренней прохлады над рекой клубился сероватый туман. Мигали синие проблесковые маячки полиции. Желтые оградительные ленты весело трепетали на ветру, словно суля приближение какого-то праздника.
Отчаянно захотелось выпить еще кофе. «Я бы мог бодрствовать всю ночь вместе с совами и койотами. А вдруг, если я стану спать днем, кошмары не будут мучить?» – подумалось мне.
Убитая была одета в мешковатый комбинезон. Течение прижимало к голове мокрый капюшон застегнутой толстовки, отчего он напоминал нимб, а само лицо девушки – образ Мадонны. Неподалеку на берегу лежал ботинок. Течение успело перекинуть руку покойной через камень и мотало ее с удвоенной силой, только усиливая впечатление, что труп пытается уплыть, скрывшись от полиции.
Пуля образовала аккуратное отверстие прямо посередине лба – словно кто-то ткнул пальцем в пышное тесто. Выходное отверстие, судя по виду капюшона, выглядело куда как неприглядней.
– Кто ее нашел? – спросил я одного из заместителей шерифа.
– Да там один чувак, – ответил он и махнул куда-то за спину.
Я посмотрел туда и увидел сидящего на склоне мужчину в наручниках, которого допрашивал полицейский.
Повсюду было полно людей в униформе. Присутствовали тут и чиновники из Бюро землепользования, и федералы из Лесной службы. Два рейнджера из Департамента охраны парков и дикой природы штата Колорадо фотографировали забор, обозначавший границу палаточного лагеря. Машина окружной полиции перегораживала дорогу, что вела ко въезду на территорию курорта и гольф-клуба «Золотое ущелье». Бежевый «форд краун-виктория», принадлежавший Тому Черри, начальнику полиции Булл-Ривер Фолз, я заприметил у обочины: проблесковые маячки включены, водительская дверца нараспашку, к приборной панели прислонен дробовик двенадцатого калибра.
– Сказал, что нашел ее, когда чинил забор, – пояснил заместитель шерифа, кивнув на задержанного. – Он работает на курорте.
Я достал блокнот, и полицейский скрестил руки на груди:
– Насколько мне известно, ты не имеешь права цитировать мои слова без моего разрешения.
– Не имею, если заранее об этом скажешь. А теперь уже поздно.
– Так нечестно.
Я опустил взгляд на убитую:
– Нечестно, кто ж спорит.
Я пригнулся, чтобы пробраться под очередной заградительной лентой. В воду вошел полицейский в высоких резиновых сапогах. Он наклонился и осторожно, словно боясь потревожить убитую, отвел в сторону ее мокрые волосы. Один глаз девушки был открыт, другой – нет. Губы приоткрыты, словно в оскале. Она была без носков. Мне показалось это странным, равно как и одинокий расшнурованный походный ботинок, лежавший в метре от нее.
Я проводил взглядом еще одного помощника шерифа в гражданском, с удостоверением на поясе. Он подошел к двум патрульным из полиции штата. Втроем они подняли тело и с торжественным видом, словно солдаты почетного караула, перенесли его на берег.
Один из патрульных достал карандаш и сунул его сначала в одно, потом в другое ухо девушки. Затем он промокнул ее зубы тампоном, снял с ее правой руки браслет и убрал все это в пакет с застежкой. Потом надел на каждую из рук покойной по пластиковому пакету. Окружной эксперт-криминалист, стоявший неподалеку, что-то бубнил в крошечный диктофон. Поднял на меня взгляд и без тени улыбки помахал рукой.
Покойной попытались выпрямить ноги, но ничего не получилось, на основании чего я заключил, что смерть наступила достаточно давно. Я поднял взгляд на забор с табличкой: «Частная территория, не заходить!» – отмечавший границу ранчо «Последний шанс». На другом берегу реки, где находился строительный склад при курорте, сгрудились трейлеры и пикапы. Несколько рабочих выбрались из жилых вагончиков и, скрестив руки, наблюдали за происходящим.
Неожиданный порыв ветра принес с горы запах гари. На вертолете прибыла команда телевизионщиков из Денвера. Поднялся небольшой ураган, взметнув пыль и срывая с полицейских шляпы. С новой силой затрепетали ленты полицейского ограждения.
Мне на плечо легла чья-то рука.
Начальник полиции Том Черри тяжело дышал, лицо его раскраснелось. Он кивнул в сторону склона, где допрашивали подозреваемого, и сразу припустил с места в карьер:
– Убийца стрелял дважды. Один раз промахнулся. Ствол серьезный. Пуля оставила дыру в стволе дерева размером с мой большой палец. – Сказав это, Черри смерил меня взглядом: – Ты ведь знаешь, что тебе сюда нельзя.
– Меня пропустили.
– Никак не можем разобраться, в чьей юрисдикции расследование дела, – поведал Черри.
– Что-нибудь удалось выяснить? – спросил я.
Черри снял шляпу, провел по голове ладонью, после чего пристально посмотрел на пятерню.
– Да не особенно, – ответил он. – Какой уже месяц сушь стоит. Ни капли дождя. Было бы мокро – остались бы хоть какие-то следы… Наш гений все тут обнюхал, – полицейский кивнул на эксперта-криминалиста. – Ждем ордер на обыск жилых вагончиков.
– Гляжу, вы уже кого-то арестовать успели? – Я кивнул в сторону склона.
– Боюсь, голяк, – отмахнулся Черри. – Сюда уже мчится адвокат от компании. Обещал, что задержанный потом явится на допрос. Йерген фамилия. Билли Йерген. Водит грузовик, работает на стройке курорта. Лично я пока не уверен, что преступление совершено в зоне ответственности городской полиции. Вишь, сколько народу примчалось. Тут тебе и Бюро землепользования, и Лесная служба, и охрана парков. В сотне метров отсюда граница ранчо – это вообще частная собственность. Прошлым вечером поступил сигнал – где-то здесь слышали стрельбу. А еще вчера, тоже поздно вечером, в новом районе была пальба. Пожалуй, надо заглянуть к Доре, да только я сомневаюсь, что от этого будет толк. Опять станет ругаться из-за этого курорта. Черт знает, что делать. Кто-то ведь должен был принять решение. Вот я его и арестовал.
– Наверное, все-таки не без серьезных оснований? – уточнил я.
– Ну, кое-что нам удалось узнать, – подмигнул мне Черри.
– Но ты со мной этим делиться не хочешь?
– А ты неплохо соображаешь для газетчика. – Черри снова задрал шляпу, провел рукой по голове и глянул на ладонь. – Давненько я тебя в городе не видел.
– Дела, – буркнул я. – Столько всего навалилось в последнее время. Ничего толком не успеваю.
– Ты, конечно, извини, но в газете в последнее время появились опечатки. Народ в кафе посмеивается над ними. А твоя колонка про сусликов! Знаешь что? Скажу тебе как на духу: моя жена думает, ты окончательно свихнулся.
– Мне не хватает рук, Том, – зевнул я. – Газета большая. Нужен материал.
Черри достал блокнот, что-то в нем быстро написал, вырвал листок и протянул его мне. Со стороны могло показаться, что он выписывает штраф за парковку в неположенном месте.
Мы проводили взглядом патрульных, которые тащили к фургону тело девушки, укрытое серой резиновой накидкой, из-под которой торчала голая нога.
– Ты наверняка ее знаешь, – вздохнул Черри. – Опознали без труда. А вот пуль не нашли. Я прикинул, под каким углом стреляли, и думаю, они попали в реку. Остается надеяться, что удастся отыскать гильзы. Ну и еще послушаем, что нам расскажет подозреваемый.
Команда телевизионщиков принялась устанавливать свое оборудование неподалеку от места, где нашли тело. Приехали, сверкая мигалками, еще два автомобиля с нарядами полиции штата.
Черри заправил выбившуюся рубаху. Я пробежал глазами листок, что он мне дал.
– Жаль, – покачал головой Черри. – Чертовски жаль. Все-таки самая красивая девушка во всем городе.
Я смял листок, швырнул его в реку, проследив взглядом за тем, как его уносит прочь течение.
Полицейские чины устроили импровизированное совещание. С десяток человек в форме окружили Черри. После непродолжительной дискуссии им удалось прийти к согласию, что жизнь бедняжки трагически оборвалась в зоне ответственности полиции Булл-Ривер Фолз. Судя по лицу Черри, он был явно доволен таким результатом.
Я сфотографировал момент отъезда эксперта-криминалиста. Затем я запечатлел ботинок девушки, одиноко лежавший на берегу. Почти сразу же его поднял патрульный и убрал в пакет. Вслед за этим я сел в свой грузовичок-пикап и принялся ждать, когда наконец разъедутся полицейские. Задремал и проснулся, вздрогнув, когда вертолет телевизионщиков поднялся и завис над рекой. Из дверцы высовывался пристегнутый ремнями безопасности оператор с камерой, совсем как пулеметчик во время вылета на боевое задание.
ГЛАВА 2
Зима выдалась практически бесснежной, а весной не выпало ни капли дождя. К июлю окончательно установилась жуткая сушь. Жарко, без осадков, и ни облачка на небе. Сенокосные угодья превратились в поля, покрытые красной пылью, словно на Марсе.
Хлопья тополиного пуха висели в воздухе на Мейн-стрит, напоминая крошечных волшебных фей в белых одеждах. Страшась пожаров, городской совет принял решение отменить фестиваль фейерверков, который обычно проводился на День независимости.
Лесной пожар начался на горе Беллиэйк, протянув свои огненные пальцы к городу по склонам, поросшим тополями. В ночи теперь отроги гор местами мерцали и переливались, словно уголья. Наверное, именно так в стародавние времена выглядели эти склоны в темное время суток, когда ковбои становились на привалы и разводили костры, чтобы приготовить ужин.
На улицах города, подобно бродячим псам, стали появляться койоты. Они были с опаленными шкурами и выглядели больными. Кого-то из них пристрелили – просто так, для развлечения, поскольку оружие в этих краях водилось у каждого. Впрочем, постепенно народ стал привыкать к койотам, и они уже не вызывали ни у кого изумления, как и лоси, что, гонимые пламенем пожаров, прибегали на парковку у почты.
Постепенно привыкли и к вою койотов. Они голосили непрерывно, по несколько часов кряду, иногда ненадолго смолкая, будто бы повинуясь взмаху палочки невидимого дирижера.
Весь край внезапно преобразился, стал неузнаваемым. В воздухе висело ощущение, что где-то там в горах поселилось нечто чуждое и злое.
Лесной пожар стих, потом начался снова. Опять сошел на нет и начался заново. Затем, выдержав паузу, полыхнул вновь. Лес горел, пока не прибыли на помощь пожарные бригады из Монтаны – они-то и помогли взять ситуацию под контроль.
Я решил воспользоваться затишьем, чтобы съездить в Денвер в больницу для ветеранов. С одной стороны, мои кошмары становились все безумнее и нелепее, а с другой – мой психиатр хотел меня обследовать и внести корректировки в лечение.
И вот я уже второй день в больнице. Жду медсестру, а тем временем ломаю голову – чем же себя занять. Знали бы вы, через какое количество анализов меня прогоняет Дядюшка Сэм! А сколько я таблеток сожрал! Сколько изнывал от безделья в приемных покоях больниц! Порой мне вводят препараты с помощью медицинских пластырей: синих, розовых, зеленых, украшенных логотипами фармакологических компаний. Еще я пью лекарства из крошечных, как наперстки, стаканчиков. Когда начинает казаться, что у меня вот-вот сорвет крышу и я рехнусь окончательно, я глубоко дышу – в точности как учил мой психиатр.
Сейчас подобное со мной происходит каждый день, и потому психиатр, доктор Нгуен, велит постоянно чем-нибудь занимать голову.
Когда медсестра заходит в приемный покой неврологического отделения и тщетно силится выговорить мою фамилию: «Пре… Презу… жу… же», я, не дожидаясь, поднимаю руку, встаю и следую за девушкой.
– А как на самом деле произносится ваша фамилия? – спрашивает девушка.
Я отвечаю, и она улыбается:
– Что-то у меня совсем не получилось, да?
Она закрывает дверь, и я снова остаюсь в одиночестве.
Утром мне дают таблетку, чтобы я смог расслабиться перед последним обследованием. Я закрываю глаза, стараясь не думать, что впереди дорога домой – два часа за рулем. Мне не давали покоя мысли о лесном пожаре в Булл-Ривер Фолз, и я искренне надеялся, что девушка, которую я нанял, чтобы та написала передовицу для выпуска на этой неделе, все сделает к моему возвращению.
Где-то далеко, в конце коридора, кто-то спустил воду в туалете. Загудели трубы. Всего этого оказалось достаточно, чтобы мысли смешались и в голове началась чехарда.
Я тяжело вздохнул, вслушиваясь, как звякнула защелка двери туалета. Из коридора донеслись шаги. Кто-то прошел мимо комнаты, в которой я расположился. Я сидел в кресле с откидной спинкой и вспоминал, как мальчишкой смастерил испанский галеон, пустив в дело коробку из-под молока и пластиковые трубочки для коктейлей. Ветер наполнил треугольные паруса из бумаги, и я на своем могучем корабле пустился в плавание на поиски сокровищ по волнам синего моря, которым служила лужа на заднем дворе. Я был силен и отважен. Я воображал себя Эрролом Флинном, спешащим на помощь Арабелле, чтобы спасти ее от опасностей и невзгод[3]3
Речь идет о голливудском фильме 1935 года «Капитан Блад», главную роль в котором сыграл Эррол Лесли Томсон Флинн (1909–1959) – кинозвезда и секс-символ 30-40-х годов XX века.
[Закрыть].
Эррол Флинн… Теперь-то вы понимаете, сколько мне лет?
И всю эту вереницу мыслей породил звук сливающейся воды в туалете.
Почувствовав, что голова снова идет вразнос, я прибег к еще одной мере, которая, как я в последнее время выяснил, помогала обуздать безумные метания моего сознания. Я принялся разбирать винтовку М-16.
В первую очередь нужно убедиться, что оружие полностью разряжено. Отделите магазин нажатием на кнопку защелки магазина, расположенную с правой стороны спусковой коробки. Отведите назад планку перезарядки и осмотрите патронник. Полюбуйтесь, как он красиво поблескивает изнутри, и убедитесь еще раз, что там нет патрона, а то еще, блядь, грохнете кого-нибудь ненароком. На этом этапе вы даже сможете ощутить легкий аромат смазки, занятный такой запах, вроде как у бананов или машинного масла. При правильном освещении патронник поблескивает, словно масляное пятно на воде. Теперь отыщите чеку, она располагается над рукоятью в задней части спусковой коробки. Подцепите эту сраную чеку чем-нибудь типа пули, поскольку обычными пальцами ее не вытащишь, и скажите спасибо гению, который разработал эту винтовку. Ну что, справились? Коли так, теперь вы можете сдвинуть вверх заднюю часть ствольной коробки – сейчас ее держит лишь еще одна сраная чека.
Послышались шаги медсестры – у нее скрипучие туфли. Она приклеила к моей голове датчики с проводами и что-то отметила у себя в блокноте. Внимательно изучив синее изображение моего мозга на встроенном в стену экране, медсестра с мрачным видом заявила, что у меня слишком высокий уровень катехоламинов.
– А глюкокортикоидные рецепторы вообще никуда не годятся, – добавила она.
– Подналягу на чернослив, – отозвался я.
– Думаете, я с вами шутки шучу. – Медсестра ткнула пальцем в экран.
Участок моего мозга, на который она показывала, немного напоминал скомканную карту Ямайки, примостившуюся рядом с еще одним пятном красного цвета, выглядевшим совсем как Патагония, упиравшаяся острым, словно обломок зуба, концом в Магелланов пролив. Я всегда бредил морем.
– А гиппокамп у вас очень маленький.
Медсестра протянула мне рецепт на очередной вагон лекарств и голосом, в котором явно чувствовалась безнадега, принялась перечислять все виды терапии, которыми меня безуспешно лечили за государственный счет на протяжении долгих лет. Чего только не перепробовали: и йогу, и гимнастику цигун, и практику рэйки, и анималотерапию (меня заставили завести овчарку), и глубокий мышечный массаж, и медитацию, и ароматерапию, и фитотерапию…
Во время этого визита, состоявшегося вскоре после того, как я попытался покончить с собой у себя на кухоньке, повесившись на нейлоновой веревке двойного плетения, которая должна была выдержать трех таких, как я, мне пришлось два часа просидеть в тускло освещенной комнате в специальных гигантских очках. Мне объяснили, что это экспозиционная терапия и она, мол, поможет без всякого вреда для меня воссоздать обстановку, в которой я получил психологическую травму.
«Обстановку» – ишь как они это назвали.
В больничной палате с полом, крытым бугрящимся линолеумом, и стенами с бесчисленными военными плакатами и картой США с воткнутыми в нее разноцветными булавками, пахло дрожжами, словно здесь кто-то пек хлеб.
Медсестра осмотрела розовый рубец на моей шее и застучала по клавиатуре ноутбука, украшенного улыбающимися рожицами-стикерами.
– Веревка оборвалась?
– Ага. Она ведь крепкая – лодку можно на буксире тащить. Но оборвалась.
– Лечащему врачу сообщили? – спросила она, продолжая печатать.
– Моему новому психиатру? Ага, – соврал я. – Доктору… как там бишь его?
– Доктору Нгуену, – кивнула медсестра.
Я посмотрел на пестрый калейдоскоп своего мозга на экране. Пробежался глазами вдоль побережья Аргентины на север, вперив взгляд в то место, где в моем свихнувшемся мозгу неподалеку от берега на востоке расположились оранжевые, как тыква, Фолклендские острова.
– Да, мы с ним поговорили, – снова соврал я. – Все под контролем.
– Вот и славно. – Медсестра с явным облегчением поставила галочку где-то у себя в блокноте и протянула руку для рукопожатия: – Ждем вас в следующем месяце, мистер…
Я снова назвал свою фамилию.
– Прж… Прз… – попыталась воспроизвести ее медсестра. Выглядела бедняжка так, словно ее пытался ущипнуть кто-то невидимый.
– Ну да, что-то в этом духе, – похвалил я.
