Текст книги "Король сусликов"
Автор книги: Гоян Николич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)
ГЛАВА 21
Я включил прикроватный ночник, который мне выдали в больнице для ветеранов, чтобы помочь со сном. Ночник имел вид маленького сельского домика, в крышу которого был вделан динамик. Он воспроизводил сотни записей с разными звуками, которые, по идее, должны были помочь мне справиться с бессонницей. Я мог выбрать шум дождя, или крики чаек на взморье, или стрекот цикад.
Я нажал на кнопку, и на меня волной обрушился белый шум, напоминающий тихое гудение внутри авиалайнера во время полета. Смежив веки, я опустил голову на подушку и попытался хоть чем-то занять мозг.
Я стал думать о сусликах.
Насколько я могу судить, у этих грызунов большую часть работы выполняют женщины. В свободное от терактов и саботажа время мужчины клана, обитающего у горы Беллиэйк, отъявленные хвастуны и зазнайки, в основном сидят у телеэкранов, пожирая в несметном количестве молодые побеги пшеницы, которые они просто обожают. Несмотря на то что мужчины могут превратить рытье норы в настоящий зрелищный спектакль с комьями земли, летящими во все стороны со скоростью пушечных ядер, женщины строят подземные жилища не в пример лучше.
Юные суслики начинают бегать на свиданки в возрасте двух лет, и, таким образом, по моим прикидкам, в доме у Чаза запросто одномоментно может оказаться аж двадцать два суслика-подростка. При этом за порядок в доме отвечает мать.
Как же хорошо, что у сусликов нет мобильных телефонов. И ванных комнат с зеркалами.
Тинка – пятнадцатая и при этом самая любимая жена Чаза. Как мне объяснили, она хороша собой по стандартам сусликов и ей присуща естественная элегантность, что является несомненным плюсом, поскольку ее супругу приходится часто появляться на публике, чтобы разрезать ленточку, выступить на школьном торжестве или на каком-нибудь мероприятии, вроде состязаний в силе и ловкости на ежегодном безглютеновом фестивале бесплатного пожирания квашеной капусты.
Тинка славится тем, что отменно танцует фламенко и, несмотря на когти, может играть на кастаньетах, лежа на спине. Она также прекрасно поет. Слышали бы вы, как она исполняет «Смерть Вальжана» из «Отверженных» – прямо за душу берет. Однажды она даже заставила Чаза сходить на «Призрак Оперы», но его королевское величество уснул еще во время первого действия. Когда Тинка в досаде двинула ему локтем под ребра, Чаз проснулся и громко закричал: «Го-о-о-ол!»
Однажды Тинка спела арию из бродвейского мюзикла «Кошки» так, что разрыдалась целая толпа сусликов. Вы просто не представляете, каково это – сидеть в комнате, битком набитой плачущими навзрыд грызунами.
Впрочем, вынужден признать, стоит завести речь о делах военных, Тинка и тут кому хочешь нос утрет. На разборку и обратную сборку калашникова у нее уходит всего три минуты. И это в обстановке, приближенной к боевой: когда над ее головой сверкают зеленые трассеры в сусличьем тренировочном центре в ущелье Маккензи.
У Чаза, как и у всех самцов-сусликов, по зиме начинает ехать крыша. В эту пору по подземным сусличьим кабакам учащаются драки, а конфликты из-за дележки территории становятся куда отчаянней. Однажды в студеном январе Чаз решил проколоть себе соски и вставить в них чеки от гранат. Кроме того, на семейном собрании он объявил супруге, что хочет набить на шее татуху в виде змеи, а еще он вскоре пригонит домой новенький бронированный пикап с двумя спаренными пулеметами М-60. Капот пикапа будет украшать его, Чаза, изображение.
Как рассказывают очевидцы, Тинка, всегда потакавшая капризам мужа и его непомерному эго, спокойно улыбнулась, поманила супруга коготком к себе и предложила потолковать наедине. После разговора присмиревший король сусликов весь оставшийся вечер вел себя тише воды, ниже травы. Что именно сказала ему Тинка, никто не знает.
Суслики живут в постоянном страхе перед фумигантами, а также пропановыми бомбочками и отравленной едой, которые люди сбрасывают в норы. Для борьбы с грызунами пускают в ход и гигантские пылесосы, срывающие бедных сусликов с постелей, где они лежа смотрят повторный показ сериала «Чертова служба в госпитале Мэш».
Помимо всего прочего, Тинка занимает должность начальника службы безопасности колонии и учит малышей определять, вымочены ли в фосфате цинка овсяные шарики. Она является инициатором запуска программы «Не зная броду, не суйся в воду», в рамках которой сусликов преклонного возраста учат переходить оживленную улицу.
О родственниках и коллегах Чаза я вам еще потом расскажу. Поведаю я вам и о том, как король сусликов приобрел сверхъестественные способности.
Дам вам подсказку. Плутоний-239.
Ну а раз уж об этом зашла речь, расскажу я вам о том, как на курорте «Золотое ущелье» взорвался резервуар с дизельным топливом. Чаз хотел полюбоваться взрывом с близкого расстояния, поэтому я сунул его себе в рюкзак, показал удостоверение журналиста в местном командном центре Бюро землепользования, после чего меня без лишних вопросов посадили на одну из пожарных машин, следовавших в горы.
Чаз постоянно высовывал голову, поэтому я шикнул на него и шепотом велел вести себя прилично. Я видел, что он на взводе и до предела взволнован.
– Держи себя в руках, – процедил я сквозь зубы.
Чаз устроился на дне рюкзака и принялся обмазываться гелем для волос, в результате чего шерстка встала ершиком. Потом он стал пародировать Кристофера Уокена – на мой взгляд, на удивление похоже.
Сусликами очень быстро овладевает скука, а дорога была неблизкая. Чаз начал попискивать. Пожарному, сидевшему рядом со мной, я сказал, что это мобильный телефон, притом что у меня мобильного отродясь не было. Пожарный отвернулся, и очень вовремя – как раз в этот самый момент из рюкзака показалась голова Чаза.
Мой сосед, предплечья которого напоминали копченые свиные окорока, сморщил нос и принялся принюхиваться.
Я решил вызвать огонь на себя и виновато произнес:
– Простите, пожалуйста.
В рюкзаке еле слышно хихикнули.
Водитель остановился на самой вершине горы Беллиэйк. Я выпустил короля сусликов и оставил рюкзак открытым, чтобы он хотя бы чуть-чуть проветрился.
С высоты в свете заката сквозь поднимающиеся клубы дыма было видно, как пламя, прочертившее через лес огненный зигзаг, медленно продвигается к городу.
Чаз вытянул шею и окинул взглядом долину.
– У нас не так уж много времени, – промолвил он.
Я восхитился красотой заката.
– Я вижу, Шекспир, не слепой, – отозвался Чаз. – У меня сейчас голова занята вещами поважнее.
Король сусликов воздел над головой обе лапы и издал протяжный стрекочущий звук, похожий на лай.
Ему ответил целый хор. Внизу засвистели, заскулили по-щенячьи, и над травой, покрывавшей равнину, что раскинулась под нами, стали появляться головы сусликов. Там, где росло и ширилось пламя, возле норок стояло не меньше тысячи сусликов. Легкий вечерний ветерок гнал на них клубы густого дыма.
Не без восхищения я указал на склон горы, где пожар набрал силу и теперь бушевал среди сухого сосняка. Некоторое время мы с Чазом взирали, как рушатся деревья, всякий раз взметая к темнеющему небу тучи искр, напоминавших крошечные звездочки.
– Вот это да, – протянул я.
– Чего раздакался? – фыркнул Чаз. – Лично я ничего красивого тут не наблюдаю. Зато вижу, что отряд внизу вот-вот попадет в ловушку. Надо их оттуда вытаскивать.
– Ну, я полагаю, ты позаботился об эвакуации по воздуху?
– Когда? Я ж у тебя в рюкзаке сидел.
Король сусликов издал длинный пронзительный свист, который мне раньше не доводилось слышать. По стоящим внизу сусликам словно прошла волна. Они, будто болельщики на стадионе, воздели лапы вверх и тут же их опустили. Я поймал себя на мысли о том, что никогда в жизни не видел столько сусликов сразу.
Чаз выдернул из кармана рацию размером со спичечный коробок и быстро в нее заговорил. Насколько я понимаю, он передавал координаты. Затем, убрав рацию, нацепил на голову черный берет. Вскоре на горизонте показались знакомые вертолеты: Чаз вызвал сюда все свои военно-воздушные силы. В спасательной операции принимали участие и «черные ястребы», и «чинуки», и вертолеты Береговой охраны МН-65, и несколько истребителей сопровождения F-15.
Пламя подступало все ближе. Теперь я чувствовал исходивший от него жар.
– Сейчас я не смогу тебя уменьшить, так что ты дальше сам как-нибудь, – бросил Чаз. – Надеюсь, ты меня понимаешь.
Грызун опустился на все четыре лапы и помчался вниз по склону горы.
По дороге домой мы проехали мимо пожарного-парашютиста: тот, скрестив ноги, сидел у палаточной столовой и зашивал парашют, мятый синий нейлон которого напоминал какое-то гротескное пышное платье. Позади него готовили к вылету два «черных ястреба». Поникшие лопасти их винтов медленно вращались от порывов горячего ветра, дувшего с горы.
Я заглянул в свой рюкзак. Вытряхнув его, я обнаружил клочок бумаги, на котором Чаз написал: «Завтра утром у меня. Ровно в восемь».
Я и не подозревал, что у этой маленькой сволочи такой красивый почерк.
ГЛАВА 22
Я пробудился от завываний ветра. Выяснилось, что звук исходил от стоявшего у изголовья ночника, выданного мне для того, чтобы улучшить качество сна.
Среда сказалась больной. Она работает только по понедельникам и пятницам. Мне, как всегда, не повезло.
Я отправился в заброшенную деревушку старателей у золотого рудника. До меня дошли сведения о том, что там семья туристов едва унесла ноги от медведя. Представители Департамента охраны дикой природы штата изловили косолапого, повесили ему на ухо бирку и отпустили на все четыре стороны. Я сделал несколько фотографий.
Рейнджеры отбыли восвояси, ну а я решил задержаться. Журналисты крупных новостных агентств, наводнившие город, начали изрядно утомлять. Кроме того, меня совершенно не тянуло домой, где ожидала куча рекламных объявлений, которые предстояло набирать для ближайшего выпуска газеты.
Самые верхушки сосен были затянуты сизым туманом, Местами солнце успело проделать в нем дыры, отчего казалось, что полуразвалившиеся хибары старателей висят в воздухе среди облаков. За одной из хижин с провалившейся крышей к небу вздымались кедры. У их подножия струился ручеек, впадавший в сделанную бобрами запруду. Ветер трепал что-то в одном из домишек, отчего над заброшенным поселением неслось тихое позвякивание, будто друг о друга стукались две железные миски. Наконец туман растаял, и солнце сквозь темные силуэты деревьев протянуло к земле широкие пальцы-лучи. Заброшенное, безлюдное поселение купалось в свете, равно как змеящаяся через него грунтовка. Сейчас тишину нарушали лишь крики птиц и поскрипывание покачивавшихся деревьев. Где-то в отдалении бахнула дверь, которую захлопнул ветер.
Я двинулся вперед, туда, где слышалось посвистывание сусликов. Наконец я остановился и сел в подступающей жаре под одной из сосен. Ее покачивавшаяся из стороны в сторону верхушка, словно маятник для гипноза, навевала на меня дремоту.
В отдалении я увидел Чаза с супругой, сидевших у норки на холмике земли. Когда Тинка встала, поднялся и Чаз, после чего два голубка коснулись друг друга выступающими резцами и обнялись – неуклюже, словно подростки на первом свидании.
Скорее всего, подобным образом суслики проявляют друг к другу симпатию. Не знаю. Не берусь утверждать. Так или иначе, я решил из деликатности отвернуться, чтобы Ромео и Джульетта всласть намиловались наедине. Насколько мне известно, подлинные сильные романтические чувства в них просыпаются лишь зимой, да и то всего на несколько дней. Возможно, они просто практиковались, дожидаясь, когда в январе наступит их время.
Через некоторое время парочка подняла взгляды к небу. Сам не знаю, что они там силились разглядеть, но вскоре из норок показались и другие суслики их колонии. Они беспорядочно метались туда-сюда среди холмиков земли, покуда на поляне не образовалась целая толпа грызунов. Создавалось впечатление, что они собираются смотреть парад.
Вот только получилось авиашоу.
По полю пронеслась тень большой птицы. Ее силуэт становился все больше и четче. Напуганные суслики заметались в поисках укрытия. Они так активно перебирали задними лапами, что в воздух поднялось целое облако, состоящее из пыли и мелких веточек. Орел совершил разворот, воспарил над бобровой запрудой, после чего с грациозным видом ринулся вниз. Вскоре он снова взмыл, в его когтях билась добыча. Мерно взмахивая крыльями, он пролетел мимо того места, где я как раз стоял с фотоаппаратом.
Ну вот и готова фотография на первую страницу. Тут же родилось и название: «Дерзкий белоголовый орлан возвращается с добычей после налета на поселение сусликов».
Чаз подбежал к тому месту, где некогда стоял суслик, павший жертвой нападения, будто силясь понять, как такое вообще могло произойти. Затем он посмотрел вслед удаляющемуся орлу, летевшему над долиной с вырывающимся бедолагой в когтях. Остальные суслики посвистели и разбежались. Остался только Чаз, который взглянул на меня и небрежно пожал плечами.
Подобное поведение мне показалось бессердечным.
Вскоре выяснилось, чего все с таким нетерпением ожидали: на поле стали садиться вертолеты. Они были битком набиты сусликами, эвакуированными из зоны возгорания. Некоторых сразу тащили на носилках к тому месту, где медики занимались сортировкой пострадавших по характеру и тяжести полученных травм. Вскоре все поле было заполнено тяжело дышащими, перемазанными сажей грызунами в белых бинтах и повязках. Некоторые из них стояли опираясь на костыли.
Все это напомнило сцену из «Унесенных ветром», когда Атланта объята огнем, а камера выхватывает Скарлетт О’Хара, потрясенно взирающую на кровавые ужасы войны.
Двое из приземлившихся военных вертолетов оказались древними «хьюи», по-прежнему вооруженными двумя ракетами и пулеметами. По всей видимости, Чаз обнес какой-то музей. Невероятно, но на борту каждого вертолета красовалась эмблема первой кавалерийской дивизии, из чего я заключил, что Чаз смотрел фильм «Апокалипсис сегодня». Впоследствии я узнал, что это его любимый фильм.
Мимо меня прошел суслик-медик с перемазанным сажей лицом. Он был одет в поплиновую гимнастерку и штаны времен Вьетнамской войны, а за ободом его шляпы краснела пачка «Мальборо».
Я спросил Чаза, почему он так спокойно отнесся к тому, что орел унес одного из его подданных.
Суслик мрачно уставился на свои армейские ботинки:
– Такое иногда случается. Птицам тоже надо как-то жить.
Затем он пояснил, что в пламени пожара погибло куда больше. Скоро должны подвезти еще пострадавших, и бремя их содержания тяжким грузом ляжет на колонию.
– У нас мало места. Кончается еда. Окрестные супермаркеты так просто теперь не обнесешь, охрана начеку. Мне нужно отыскать новый источник припасов.
– Ты можешь меня снова уменьшить? – спросил я. – У меня есть кое-какие мыслишки. Надо устроить собрание. Чтобы на нем был ты и все высшее руководство колонии.
– Это слишком опасно, – помотал головой Чаз. – Если тебя уменьшать слишком часто, это плохо кончится. Настанет день, и ты так и останешься крохой.
– Ничего, я рискну.
– Ладно, я подумаю.
Я поехал в город и вернулся оттуда со снедью. Взял с собой то, что, с моей точки зрения, годилось в пищу сусликам: соленые семечки, тридцать упаковок мясных палочек и свиных шкурок к пиву, картошку в перечной обсыпке, крекеры, сырный соус. Это ведь все обожают, так?
На поле выкатились армейские грузовики времен Вьетнамской войны, и суслики принялись грузить снедь. «Чинук» поднял в воздух на тросах пачку коробок с мороженой пиццей.
Чаз, который обожал наряжаться и обвешивать себя всякой всячиной, стоял в полной полевой выкладке. На голове его красовалась каска с танкистскими очками, а изо рта торчал серебристый свисток. Чаз в него дул что было сил и орал, отдавая приказы. При этом для большей наглядности он размахивал жезлом, совсем как у Джорджа Паттона во время Арденнской операции.
Его очаровательная жена Тинка трудилась в построенном на скорую руку лазарете. На голове ее белел медицинский чепчик. Оттерев лапой выступивший на лбу пот, она окинула взглядом сотни пострадавших сусликов.
«Считаете, что у вас серьезные неприятности? – подумалось мне. – Ничего-ничего. Погодите, вот когда скушаете луковые колечки со вкусом бекона, тогда и узнаете, почем фунт лиха».
ГЛАВА 23
Плотники стучали молотками – сколачивали платформу для журналистов, чтобы те могли сфотографироваться в полный рост на фоне объятой пламенем горы.
Мэр стоял перед оператором и беседовал на камеру с репортером, одетым в костюм и галстук. Стояла полуденная жара, и репортер в этом наряде выглядел совершенно несчастным.
Я направился к горе Беллиэйк. Когда я проезжал по Мейн-стрит, то увидел, как выгружают биотуалеты и огораживают оранжевыми конусами парковку – подготовка к ежегодному фестивалю «Вспомним старые деньки» шла полным ходом.
Я застал Чаза за прослушиванием музыки. Чтобы попасть в его квартиру в глубинах заброшенного золотого рудника, мне пришлось сперва миновать телохранителей, а затем и заграждение из спиральной колючей проволоки.
Чаз пребывал в дурном расположении духа, то и дело пролистывая композиции на своем айподе. Он повернулся ко мне и сказал, что айпод набит под завязку песнями «роллингов». Общался он со мной цитатами из песен. Некоторые из них он знал наизусть, в том числе «А Whiter Shade of Pale» группы Procol Harum.
Когда я спросил Чаза, почему он не хочет воспользоваться естественными преимуществами, которыми одарила природа его армию, суслик принялся отбивать лапой ритм и затянул:
– «Cause I try and I try and I can’t get no satisfaction»[10]10
«Я пытаюсь, я пытаюсь, но не могу получить удовлетворения» (англ.) – строчка из песни The Rolling Stones.
[Закрыть].
– Кто еще на свете роет туннели лучше вас? – не сдавался я. – Да вы можете вырубить все электрические кабели. А когда вы стреляете в людей из этих крохотных пукалок, вас даже не замечают.
Мои слова задели Чаза за живое. Он засунул наушники поглубже в уши и немузыкально заорал:
– «Don’t hang around cause two is a crowd…»[11]11
«Не ошивайся тут, ведь двое – уже толпа…» (англ.) – строчка из песни группы The Rolling Stones «Get off my Cloud».
[Закрыть]
Супруга Чаза Тинка в этот момент находилась в гостиной и смотрела повтор популярного сериала о жизни богатых британских аристократов. В этом сериале все мужчины с утра до вечера ходили в костюмах с галстуками и при этом практически не присаживались. Данная серия, по всей видимости, была особенно печальной, поскольку я заметил, когда проходил мимо, как Тинка сдавленно всхлипнула и промокнула глаза бумажным платком. Подняв на меня взгляд, жена Чаза предложила чаю и булочек с малиновым джемом, но я вежливо отказался.
Она снова повернулась к гигантскому телевизору, покачала мохнатой головой и вздохнула:
– Ох, у меня прямо сейчас сердце разорвется. – Произнесла она это с идеальным выговором британской аристократки.
Стены библиотеки Чаза были отделаны дубовыми панелями. Над исполинских размеров столом висела картина английского художника восемнадцатого века, изображавшая охоту на лис. Сбоку на столе тускло поблескивала латунная табличка с выгравированными на ней словами «На вершине – одиноко».
Бесчисленные шкафы из «Икеи», которые, по словам Чаза, пришлось собирать аж целых три недели, были забиты аудиокнигами, причем произведения Джудит Кранц стояли особняком, видимо, как особо любимая и почитаемая часть коллекции. В собрании Чаза нашлось место и всем семи романам Пруста из цикла «В поисках утраченного времени», и нескольким книгам Тома Клэнси, и многочисленным журналам «Нэшнл джеографик», аккуратно расставленным в хронологическом порядке. Чаз мне признался, что любит рассматривать иллюстрации и фотографии.
– «I met a gin soaked barroom queen in Memphis…»[12]12
«Я в Мемфисе встретил ее, проспиртованную королеву бара…» (англ.) – строчка из песни группы The Rolling Stones «Honky Took Women».
[Закрыть] – покачивая головой, запел Чаз.
– Довольно, – бросил я.
Одну из стен полностью покрывали плакаты с изображением женщин – легенд рок-н-ролла.
Каждый из постеров был подсвечен светодиодной лампочкой. Тут нашлось место и невероятно стройной, демонстрирующей обнаженную ножку Арете Франклин из шестидесятых, и мертвенно-бледной моднице Джони Митчелл, и многим, многим другим.
Чаз посетовал, что однажды летом хотел отправить самого себя экспресс-почтой на выставку «Героини рок-н-ролла», которую проводили в Кливленде, но, к сожалению, не смог найти никого, кто согласился бы на роль получателя посылки. Кораль сусликов признался, что страстно желал увидеть платья, которые носили Дженис Джоплин и Шер, упомянув, что его жена без ума от туфелек на высоком каблуке, принадлежавших Тине Тёрнер.
– Эх, жаль, что в те времена мы еще не были с тобой знакомы, – вздохнул Чаз и, повернувшись, уставился на заключенный в раму портрет Карен Карпентер, стоявшей в свете рамп.
Прежде чем я успел остановить Чаза, он запел песню Карен:
– «Something in the wind has learned my name, and it’s tellin’ me things are not the same…»[13]13
«Ветер знает мое имя и грустит о том…» – строчка из песни «Top of the World» группы The Carpenters.
[Закрыть]
Я устремил испепеляющий взгляд на хрустальную люстру под потолком и выругался себе под нос.
Оборвав песню, король сусликов поднял лапу и указал на огромный масляный портрет фолк-трио Peter, Paul & Магу. Картина висела в алькове, и ее заливал мерцающий свет ароматических свечей. В комнате стоял запах лаванды.
Расплывшись в улыбке, Чаз во весь голос принялся горланить:
– «Puff, the magic dragon lived by the sea… And frolicked in the autumn mist in a land called…»[14]14
«Пафф, волшебный дракон, жил у моря и резвился в осеннем тумане в краю…» – строчки из песни «Puff the Magic Dragon» коллектива Peter, Paul and Mary.
[Закрыть]
– Хватит! – рявкнул я, протянул руку, выдернул у Чаза из ушей наушники и спрятал их у себя в кармане. – У тебя полно дел. Значит, так, давай поговорим о том, как вы роете ваши туннели.
Во Вьетнаме, в пригороде Сайгона Кути мы пытались залить вырытые вьетконговцами подземные туннели горячей смолой, но результаты не впечатляли. Чего мы только не делали: и газ туда закачивали, и воду, и гранаты бросали. Сколько пожарных цистерн слили – всю впустую.
Я сказал Чазу, что у него в логове воздух приятен и свеж, хотя ожидал, что тут будет вонять, поскольку рядом сотни жилищ других сусликов, причем все норы связаны между собой, а вентиляционная система на всех одна.
Я поделился воспоминаниями о блиндажах и укрытиях из мешков с песком, заверив Чаза, что стоявший там запах мало напоминал ароматы парфюмерного магазина.
Судя по выражению мордочки короля сусликов, мой комплимент его удивил. Оно и понятно, поскольку я вечно ехидничал и насмехался над ним, рассказывая анекдоты про лилипутов и байки о том, как видел в Сайгоне вылезавших из канализации крыс размером с кокер-спаниелей.
Суслики терпеть не могут, когда их сравнивают с другими грызунами, полагая себя самыми умными, красивыми, интеллигентными представителями своего отряда на планете. Кто еще строит такие красивые жилища? Кто еще может похвастаться столь сложной и во всех отношениях совершенной социальной структурой? Чаз уверял меня, что где-то в Техасе существует колония сусликов, которая даже древнее самого Рима.
Чаз прошелся по своей библиотеке и задумчиво сунул лапу в перевернутый мотоциклетный шлем «харлей-дэвидсон», до краев заполненный фисташками.
Король сусликов подбросил орешек к потолку, проследил взглядом за тем, как он отскочил от люстры, и поймал его ртом.
Затем, повернувшись ко мне, Чаз пояснил, что у них, сусликов, есть отдельные спальни, отдельные детские и отдельные кладовые. Зимы они предпочитают проводить в специальных логовищах, которые выкопаны глубоко-глубоко – у них это аналог нашей зимовки в теплых краях. Кроме того, во всех стратегически важных местах неподалеку от входов в туннели неглубоко под землей имеются дозорные посты.
Почесав лапой голову, Чаз принялся читать мне лекцию о том, что они специально роют входы в норы таким образом, чтобы усиливать перекрестную сквозную циркуляцию воздуха. Конвекционный поток воздуха попадает в систему туннелей через одно отверстие в земле, а выходит через другое, расположенное уровнем повыше. При этом отверстия в земле проделывают таким образом, чтобы теплый и потому более легкий воздух выходил быстрее.
– И все это мы строим с помощью вот этого. – Он выставил вперед лапы и растопырил когти.
Чаз пояснил, что в соответствии с имеющимися стандартами расстояние между норами в сусличьих городах должно составлять ровно десять метров пять сантиметров. Расположишь свою нору ближе – тебя объявят отступником-анархистом, подрывающим устои, и отселят – будешь жить один. Суслики – существа на редкость склочные, но тем не менее страх перед одиночеством творит чудеса, и потому строительные нормативы никто не нарушает.
Потом меня повели на небольшую экскурсию. Мы проходили мимо отверстий в земле, сквозь которые в туннель проникали столбы солнечного света. Во все стороны от основного туннеля отходили ответвления – все идеально круглой формы, напоминавшие депо. Несколько раз меня едва не задели – сверху, с поверхности земли, к нам в туннель спрыгивали суслики и бегом уносились прочь.
Я услышал над головой дружный гомон, напоминавший гавканье, и Чаз, повернувшись ко мне, пояснил, что дозорные подняли тревогу: в непосредственной близости от местообитания колонии уже второй день подряд замечают какого-то парня в синей рубахе.
– Ты его случайно не знаешь? – спросил Чаз.
– Знаю, – кивнул я. – Я и вправду видел его неподалеку раза два на этой неделе. Этот сопляк работает в магазине запчастей и таскает повсюду с собой пневматический пистолет. Не беспокойся, полиция, если что, за ним приглядывает.
– Домой он отсюда пойдет пешком, – улыбнулся Чаз. – Мы прогрызли колеса на его велосипеде.
– Вот! – поднял я палец. – Именно об этом я тебе и толкую. Вам зачем природа дала такие пре красные резцы? Вот, к примеру, вам не нравится лыжный курорт.
– Он омерзителен, – кивнул Чаз.
– Ну так сгрызите его.
– Там охрана. А у охраны – оружие.
– Ну так оно есть и у вас. Займись делом, главнокомандующий. Клинт Иствуд вообще одной ложкой продолбил себе туннель из Алькатраса[15]15
Имеется в виду фильм 1979 года «Побег из Алькатраса» (реж. Дон Сигел).
[Закрыть].
Я протиснулся сквозь свисающие с потолка корни растений. Мимо прополз паук размером с пони. Затем послышался оглушительный гомон, перемежавшийся с глухим кряхтеньем. Я увидел хорька с повязкой на глазах, лапы которого были привязаны к бугрящейся выступами стене. Его допрашивали двое сусликов в темных очках. Под потолком покачивалась ослепительно яркая лампочка.
– Не беспокойся, – быстро произнес Чаз. – Зададут пару вопросов и отпустят.
Вскоре туннель вывел нас на поверхность, и я зажмурился от солнечного света. Чаз жестами приказал мне затаиться и указал на металлический резервуар, установленный в кузове припаркованного рядом грузовика. От грузовика тянулся широкий шланг насоса, конец которого исчезал в одной из сусличьих нор.
На мохнатой мордочке Чаза появилась ухмылка. Он мне подмигнул.
Водитель грузовика дернул за рычаг, и шланг за ходил ходуном. Застучали комья сухой земли. Внезапно шланг выгнулся, словно гигантская змея, и содрогнулся в конвульсиях. Компрессор грузовика засвистел: в шланге возник затор. Водитель выдернул шланг из норы, а вместе с ним и с десяток голосящих сусликов, вцепившихся передними лапами в шар из веточек и травы, которым они закупорили трубу.
Водитель закричал и отпрыгнул, охаживая себя руками так, словно на него набросился осиный рой. Схватив ветку, он принялся тыкать ею в сусликов, но те спрыгнули на землю с ловкостью спецназовцев, высадившихся на крышу дома бен Ладена в Абботтабаде.
Два суслика вцепились зубами в лодыжку водителя.
Мужчина повалился ничком на землю и завыл сопрано. Он словно пытался исполнить арию из «Мадам Баттерфлай» на манер йодля. Водитель попробовал уползти прочь, а суслики никак не хотели отпускать его ноги, напоминая участников ярмарочного конкурса на скоростное обгладывание кукурузных початков.
В этот момент еще одно подразделение сусликов, одетых кто в красные банданы, кто в черные костюмы ниндзя, ухватилось за край шланга и воткнуло его мужчине в задницу.
Водитель завыл белугой, а шланг извивался и бился, словно гигантская голодная минога, вцепившаяся в вырывающуюся жертву. Бедолага попытался встать и спастись бегством, но шланг всякий раз валил его на землю. Водитель поднялся и снова рухнул, в отчаянии скребя землю ногтями.
Чаз бросился к пульту управления насосом. Добравшись до рычага, он врубил компрессор на полную мощность.
После этого суслики брызнули в стороны и с безопасного расстояния принялись наблюдать за происходящим. Насос выл, свистел, издавая жуткие хлюпающие звуки. Рубаха слетела первой. За ней последовали штаны. Потом тяжелые ботинки и носки водителя.
Вскоре водитель уже несся вприпрыжку прочь, петляя меж холмиков-норок поселения сусликов. Он был бос, а из одежды на нем остались лишь семейные трусы в горошек да бейсболка. Забавы ради мужчину преследовали несколько собратьев Чаза, так и норовя вцепиться ему в пятки.
