Текст книги "Вершители Эпох (СИ)"

Автор книги: Георгий Евдокимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

– Учти, я лучший в рейтинге, мне правда очень не хочется тебя калечить. Уверена, что справишься? – Энью усилил ауру, нагоняя страху, но сам не понял, отчего захотел воспользоваться этим приёмом, хоть сам недавно считал его «грязным». Всё-таки… опасность?

Вместо ответа Эннелим села ещё ниже, готовясь к атаке, и Энью почувствовал, как напряглись все её мышцы, но, что странно, он не ощущал вливания, как будто сейчас в ней не было энергии, а в рукопашном бою, как известно, обычный человек не одолеет мага. Она медленно двинулась вперёд, сокращая дистанцию, Энью в ответ кинул магию в ноги и прыгнул вперёд, намереваясь закончить быстро – всего одним или парой ударов, но рука со свистом пробила воздух там, где только что была её голова, и от удивления он пролетел вперёд, неудачно рухнув на землю и оставив на теле несколько синяков. Где-то недалеко слышались шаги, но зрение на несколько секунд помутнело от удара, и медлить было нельзя: одновременно поднимаясь и делая удар с разворота ногой в направлении звука, Энью отскочил в сторону, разрывая дистанцию с воображаемым противником. Похоже, всё-таки недостаточно быстро, потому что в следующее мгновение, когда зрение вернулось, Эннелим уже была рядом, и он еле успел защитить колено магией от неожиданного удара сбоку – если бы не реакция, он бы больше не смог двигаться, и перед казавшейся беспомощной соперницей пришлось бы признать поражение. Теперь он больше не будет её недооценивать.

На второй удар он ответил высоким прыжком и своим любимым широким ударом ногой в воздухе, но юркая девчонка легко увернулась и откатилась в сторону, впрочем, не слишком далеко, чтобы не ослаблять атаки и не давать преимущества более сильному сопернику – тут нужны были не только рефлексы и умения, но и боевой опыт, и теперь Энью понимал, что перед ним не просто ещё одна жертва, но профессиональный боец. Каждый шаг был отточен до автоматизма, любое движение таило опасность, и лёгкое маленькое тело только давало ей преимущество перед медлительным, но сильным врагом, уравнивая шансы.

– Неплохо, девчонка. И где мой отец тебя откопал? – Эннелим не отреагировала, попытавшись сделать подножку, но до сих пор так и не используя магию, так что Энью легко прочитал движение и отступил в сторону. – Хорошо, не поддаёшься на провокации, но дерёшься только своими силами. Тогда у меня преимущество.

Он разделил энергию на части, забросив по одной в каждую конечность, впрочем, из-за плохого контроля не слишком ровно, так что в правой руке оказалось чуть больше, чем в левой, и Энн, похоже, это заметила: Энью увидел, как она мимоходом бросила туда взгляд, но только на мгновение. В следующее в её голове, похоже, появился план, потому что она плотно вжалась ногами в пол и встала в стойку, готовая обороняться. Это точно была уловка, но Энью не прочь был на неё повестись, готовый в любой момент продемонстрировать разницу в их настоящих способностях. Он резко оттолкнулся от земли, намереваясь ударом в любое место хрупкого тела сломать пару костей и полностью обездвижить соперницу, умения которой основывались только на относительной целости её организма, но даже так удар снова пришёлся по воздуху. Девочка даже без способностей видела каждое его движение и либо уклонялась, либо отводила слишком опасные удары, больно обжигаясь о кипящие энергией руки. Энью видел, что её силы на исходе: с такими ожогами она не сможет постоянно защищаться, да и только обороняясь, схватку она не выиграет, а если надеется на то, что его сила ослабнет – то зря, её ещё достаточно.

Он перевёл чуть больше силы в область локтя, надеясь при следующем ударе выплеснуть часть и сильнее обжечь ей кисть, но в этот раз Энн не просто увернулась, а схватилась за горящее предплечье и в следующий момент Энью уже сильно ударился спиной о пол, от неожиданности не успев ни защититься, ни атаковать в ответ. Нужно было как можно скорее встать, но Эннелим, рыча от боли, как дикий зверь, не дала этого сделать, не отпуская руку повалившись на пол и сделав захват, надавливая одновременно на локоть и шею. Инстинкт самосохранения сработал быстрее мысли, и Энью перевёл магию в самое уязвимое место. В ту же секунду сустав руки вывернулся, и он вскрикнул от боли, окончательно потеряв контроль над энергией и выплеснув её в заходивший ходуном пол. Энн успела перекатиться и отпрыгнуть, не получив влияния импульса – по-видимому, она была хорошо знакома с основами использования силы, поэтому в сражении отталкивалась от его недостатков. Ботинок девчонки упёрся в горло, перекрывая дыхание, и одной рабочей рукой его было уже не сдвинуть, а сражаться в таком плачевном состоянии с более опытным врагом, пусть и тоже раненым, было совсем бессмысленно.

– Сда…юсь – прохрипел он, теряя последний воздух. Энн убрала подошву, освобождая путь для кислорода, и Энью глубоко вдохнул, закашлявшись от ударившего в горло давления,

– Он сдался, – крикнула Энн кому-то в сторону колонн. В ответ по полу зашуршали пятки врачей.

– Правда… Такого я точно от тебя не ждал, – потирая горло и тихо ухмыляясь, ответил Энью, – Так откуда ты взялась?

– Из бедных кварталов, – пробормотала она, срывая обгоревшие лоскуты формы и наблюдая, как её побеждённый соперник что-то напряжённо вспоминает. – В детстве мы вместе играли там, Энью. У меня… хорошая память на лица.

***

Даже спустя полгода после того случая он всё ещё не забывал о ней. Энн давно похорошела – от прежней девчонки со звериным блеском в глазах остался разве что… блеск, но теперь чистый, наполненный уверенностью и упорством. И всё же она не поменялась – иногда всё ещё нахальная, дерзкая, самоуверенная, нетерпеливая, напористая. Он знал о ней всё, вплоть до мелочей: знал, как долго выбирает обувь и быстро – всё остальное, как ненавидит засиживаться за задачами до темноты, как брезгует страхом, из принципа бросаясь на каждую амбразуру на пути, как раздражается из-за перфекционизма некоторых её одногруппников, и много чего ещё. Нельзя было сказать, что он следил – просто смотрел, а она часто смотрела в ответ, но не отвечала, а он не хотел спрашивать. Всё свободное время он думал об этом. Иногда хотелось спрятаться от этих мыслей, убежать в сражение или учёбу, иногда – обнять обманчиво хрупкие плечи и рассказать, что он переживает, что готов выслушать и помочь, готов слушать бесконечно, так долго, как она захочет. Тогда он не знал, что это зовут влечением, и, наверное, знать не хотел. Энью с громким выдохом откинулся на подушку, закинув руки за голову и чуть не ударившись головой о деревянный каркас – замечтался.

Он услышал шаги задолго до того, как открылась дверь, но до конца надеялся, что это не к нему, желая сейчас только одного – подольше поспать, чтобы завтра остались силы на работу. Еле слышный треск половиц, приглушаемый магией, выдавал излишнюю предосторожность, но против него, опытного в её использовании, такое было бесполезно. Впрочем, он решил не подниматься, чтобы не спугнуть, сосредоточившись на потоке в попытке выяснить, к какой двери подойдёт незнакомец, чтобы потом знать, кого расспрашивать. Белая тень скользнула в комнату почти неслышно, еле скрипнув петлями, заставив Энью подскочить от удивления – последние несколько секунд он просто пропустил, не заметив, как девушка уже оказалась тут.

– Прости, что внезапно… Не спишь? – первые слова. Наконец-то это случилось, но теперь Энью было стыдно, что решилась она, а не он. Перед ним стояла Эннелим, та самая, настоящая, с которой он сражался и проиграл. И сейчас она была не просто человеком – она была победителем даже в этом несуществующем состязании.

– Уснёшь тут, – съязвил он, но тут же пожалел об этом. Не так всё должно быть, не так. – Нет, не сплю…

– Я… – они оба чувствовали напряжение от этого молчания, так неудачно и невовремя повисшего в воздухе застоявшимися в горле словами, – Я могу…

– Кошмары, да? У меня тоже. С недавних пор, – Энью пожал плечами и немного покраснел. – Оставайся, если хочешь, я не против…

– Спасибо…

Она медленно подошла, так, что Энью мог увидеть каждое движение, каждый манящий изгиб ткани, играющей складками на лучащемся энергией теле. Руки поднялись сами собой, встречая её руки, проходя по рукавам к плечам и за спину, смыкаясь в единении соприкоснувшихся жизней и крепких, но нежных объятиях. Энью чувствовал, как её бледные волосы струятся по его кофте, как неритмично бьётся её сердце, как кажущиеся слабыми руки сжимают его талию, как бушуют соединившиеся потоки моря жара, пробегая лавой по венам до самых кончиков пальцев, завершая и начиная заново всё, что так давно теплилось надеждой в их душах. Это было нечто гораздо большее, чем просто касание – это был целый мир, распахнувший двери взаимности и открытым желаниям, разделяющий со смертными секреты счастья – мир, что зовётся искренностью, и в этот раз, как каждый не старался, ни стремился к победе, они оба проиграли друг другу.

– Что тебе снится? – Энью смотрел прямо в глаза, в до невозможности кристальные зеркала, в которых лежала целая Вселенная. Его Вселенная.

– Много чего… Много непонятного, города, детство.

– Трущобы?

– Да. Отец, мать, Учитель иногда.

– Они были такими плохими людьми?

– Нет, скорее обычными. Мать не помню, но всё равно снится, а вот отца помню слишком хорошо. Учитель… наверное единственная, кто приносит добрые сны.

– Она – тот друг отца, да? – Энью сильнее скомкал одеяло и плотнее прижал к себе сжавшуюся в комочек Энн. Им обоим было больно говорить о кошмарах, но говорить было нужно, и тепло друг друга поддерживало, давало силы не сдаваться.

– Да, всё благодаря ей, – Энн усмехнулась, – Я так и не сказала «спасибо» по-человечески, и это гнетёт гораздо больше, чем какие-то люди.

– А мой отец… Ты помнишь его?

– Мы ни разу не встречались. Похоже, он сильно доверял Учителю, раз позволил мне попробовать. Улицы по-своему неплохо учат драться… Забавно, те улицы, где я жила, были самым худшим местом на земле, но я вряд ли выбралась бы без их помощи.

– Он умер там, на этих улицах. Он хотел изменить их, но они, похоже, изменили его. Тоже иронично, правда?

– Не говори так. Я уверена, твой отец был хорошим человеком.

– В том и дело. Его больше нет.

– Твои сомнения его не вернут. Виноватых…

– Виноватых нет. Как всегда, ты в самую точку. Жаль, что фабрику потеряли. Остался только с этим, – он аккуратно провёл наполненной жаром магии рукой по её спине, прогоняя последние остатки холода кошмаров, – И… с тобой.

– Я… – Энн прикусила губу, поняв, что не может ничего сказать, не может произнести то, что хочет.

– Я тоже, – уже полушёпотом ответил он, – Я…

Слов было недостаточно, но этих – этих вполне хватало.

***

Наверное, он боялся – и этот страх, который так глубоко сидел внутри, заглушал и голос энергии, и голос разума. Он боялся Энн, нет, скорее их странной связи, пронесённой через годы тренировок, так долго, что Энью просто перестал считать и задумываться об этом. Он боялся, что всё, что соединяет их судьбы, что они оба копили и собирали по крупинкам бессонных ночей, все отношения были всего лишь необходимостью, средством спасения, и что каждый – только заменимая деталь или просто уникальная таблетка. Но ещё больше он переживал насчёт того, что думает об этом сама Энн, и думает ли вообще. Энью поджал губы: «не время», сейчас нужно было думать о битве, а остальное потом, остальное подождёт.

Энергия свободно прошла по кровотоку, как будто мысли пробили заторы на её пути, ударив наркотиком в мозг, и почему-то в этот момент он всегда представлял ту самую, первую ночь и странно нерушимую связь, возникшую между ними. Сломанный, тут же восстановившийся палец неприятно сухой, даже приглушённой камнем, но всё же болью отдался в голове, но Энью стерпел, как жизнь научила его терпеть, как Энн научила. Он почему-то был уверен, что такая вещь, как сломанные кости, не оказывает на бой ребёнка улиц вообще никакого эффекта, в отличие от него, сына богатых родителей, научившегося контролировать силу, но не реакции собственного тела. Левард любил повторять, что бой выигрывает не талант, Энью же каждый раз проверял это на практике, хоть и ни разу не видел, как сражается учитель.

Эннелим начала первой, и он сразу узнал эти движения – первый бой – так же медленно, выжидающе и осторожно, но от этого не менее опасно. Похоже, она специально придумала эту технику боя против магии, тогда что будет теперь, когда она использует её вкупе со своей энергией? Зато теперь Энью знал, как ей противостоять. Только, что заставило Энн использовать её именно сейчас, может, ей тоже не дают покоя те мысли? В любом случае, сейчас сражение и нужно выиграть – это всё, что должно заботить, главное – не терять контроль. Левард незаметно кивнул обоим, мол, можно начинать.

Энью дважды разрешать не пришлось, и как только она подошла на нужное расстояние, он быстрым, лёгким боковым шагом отправился в обход, заставляя её оборачиваться, постоянно меняя стойку, планируя атаковать как раз в мгновение смены, когда она максимально неустойчива. Так и получилось – в какой-то момент ноги Энн неудачно заплелись – может, случайно, может, нарочно, он не думал, решив не упускать момент – и он атаковал, понимая, что не сможет попасть по телу, поэтому целясь в блок. Она сразу поняла его задумку и не стала медлить: блок осторожно, чтобы не напороться на выпады, отступал вместе с остальным, прикрывая отход и иногда знакомыми движениями отводя прямые удары, но Энью на это и рассчитывал. В несколько широких шагов он приблизился настолько, чтобы соперница никак не успела увернуться от удара, но, в то же время, хоть риск и был оправдан, он жертвовал силой и размахом, и сам открывался для атаки. Магия Энн был на уровень ниже, и ей всё-таки пришлось немало потратить на оборону, прежде чем, запыхавшаяся и избившая в кровь предплечья, она смогла отступить дальше и продолжить то, что задумала. Она тыльной стороной ладони стёрла со лба выступивший пот и приготовилась продолжать. Раны на руке защипало от соли.

Энью повторил свой трюк и в мгновение ока снова оказался слишком близко, но теперь она была готова – Энн слишком хорошо знала движения своего соперника и теперь, как и тогда, решила сыграть на природных рефлексах. Расстояние между ними было слишком маленьким, чтобы уворачиваться, тем более для медлительного Энью, и как только он нанёс следующий удар, метя в бок, она начала действовать – наверняка, потому что прекрасно знала о скорости реакции и умениях врага. Мгновенный удар в руку немного озадачил его, но только на миг – в следующую секунду Энью уже разгадал одновременный обманный удар ногой и успел защитить и то, и другое, но Эннелим на этом не остановилась. Вместо того чтобы ударить по бедру, она поменяла положение, метя в уязвимое колено и нанесла прямой удар пяткой. Он разгадал и это, успев поставить защиту, но вместо того чтобы попасть, Энн перенаправила поток и направила удар мимо, в то же время разворачиваясь и метя в подколенную ямку. Это Энью предсказать не успел, и сильный толчок заставил тело рефлекторно откинуться назад, теряя равновесие и контроль. Энн только этого и ждала: быстро, с невероятной скоростью приняв совсем другую стойку, она направила большую часть магии в правую руку и изо всех человеческих сил впечатала его в каменный пол. Магия гулко отразилась от камня, пройдя трещинами по старым надписям и лёгким дуновением раскиданного в стороны ветра по кронам зашелестевших листвой деревьев. Энн впервые нанесла настолько сокрушительный удар, но почему-то вместо радости пришло беспокойство и… вина.

Энью громко откашлялся и смахнул пошедшую из носа кровь, но сдаваться пока не собирался. Воспользовавшись замешательством, он выплеснул все остатки накопленной силы, и, еле поддерживая изломанную спину, схватил не успевшую сориентироваться Энн за стопу и подкинул вверх, лишая стойки, затем поднялся на руках, используя их вместо покалеченных от удара по позвоночнику ног, и, кинув всё, что было в правую голень, не успев даже подумать ни о тактике, ни о том, что делает, ударил по импровизированному, некрепкому блоку, отбросив её настолько далеко в сторону, что даже не смотря в сторону удара, услышал, как осыпаются ветки от удара тела о широкий ствол. Боль накатила слишком резко, заменяя собой выплеснутую магию, и он вскрикнул, второй раз падая, не успев подставить руки, на побитые кости. Даже эта последняя неудачная попытка никак не отменяла его первого поражения.

– А я надеялась добраться до поединка на мечах, но ты уже выдохся, – усмехнулась Энн, прихрамывая и держась за раненую руку возвращаясь на поле.

– Да не выдохся я… – Энью тоже попробовал подняться, но получилось только протянуть руку. Тело не слушалось. – Зато я позволил тебе выиграть.

– То есть вот это ты называешь «позволил», да?

– Ну, если бы не тот твой трюк, я бы…

– Не трюк, а просто использование твоих слабостей, – перебила она.

– Всё-всё, признаю, прекрати издеваться, – Энью покачал головой, принимая протянутую в помощь руку, и опёрся на подставленное плечо подруги, поднимаясь и прихрамывая, – Давай, тащи меня обратно.

***

Лорд Теровин ненавидел, когда ему врали. Но ещё больше ненавидел правду, которая ему не по душе. И когда маги зашли для обсуждения плана – особенно тот парень, прихрамывающий на одну ногу и слишком довольный для этого дня и этого места – он чуть не сорвался на них всей скопившейся злобой и усталостью за последние бессонные ночи и дни неудовлетворительных отчётов, но вовремя сдержался. Нужно было сохранить лицо, достоинство и даже в сложившейся плачевной ситуации – спокойствие. Он сухо поприветствовал их кивком головы, на что трое ответили тем же, и, достав из шкафа карту, разложил её на широком столе у окна.

– Мятежи, диверсии, дезертирство, массовое бегство из приграничных районов – это не просто волнения, а практически война, – голос предательски дрожал, выдавая подсознательное беспокойство. – Что дальше? Разбежится весь приграничный гарнизон? Пока далеко до официального объявления, но если мы не остановим даже первый отряд, то, по сути, подарим им ключ от наших земель.

– Получается, здесь будет их новый плацдарм, да? – задал вопрос в пустоту учитель, шурша, поглаживая бороду.

– Да, и у меня уже есть первые данные по врагу, – Энью заметил, что лорд странно поменялся. Похоже, чем ближе была опасность, тем спокойнее и собраннее было его поведение. – И, прошу прощения за прошлый раз – я был не в себе. Вы можете высказывать свои мысли в любое время.

– Благодарю, – поклонился магистр.

– Так, насчёт численности – около тысячи лёгкой пехоты и сотня лучников. С собой только провиант, похоже, лестницы они будут делать на месте, – Теровин провёл пальцем по направлению поставленной недавно точки. – Сейчас они здесь. С учётом максимальной скорости и отсутствия остановок, они прибудут через неделю.

– Даже, может быть, быстрее, – поправил его Левард. – Если среди них есть маги. Их не обнаружили?

– Нет. Либо отсутствуют, либо хорошо скрываются. Отправил бы вас – знали бы наверняка, но без опыта разведки, боюсь, не справитесь.

– М-да, так и есть, – ответил Арисс и Энью заметил, как всего на секунду по губам лорда пробежала лёгкая усмешка. – Тогда как насчёт плана по обороне? Есть мысли – при такой разнице в силе даже для крепости нужно что-то необычное?

– Да, сначала я подумал, что попробуем выиграть от оборонительных позиций и долгого обстрела, но после обсуждения с командирами отрядов выяснил, что численность в любом случае берёт верх. Крепость при каждом исходе сама по себе становится ловушкой, а не укреплением и при том, что наш враг готов пойти на любые жертвы для взятия Фарагарда, мы не можем рисковать ни одной жизнью. И это не гуманизм, а просто объективность, – подчеркнул Теровин, сопровождая свои слова какими-то отметками на карте, непонятными ни для Энью, ни для Энн. – Тогда мы решили, что лучшим решением будет встречать врага не только на крепостных стенах, но и использовать наши леса недалеко как место для засады.

– Отталкиваться от рельефа и знания местности, значит… – ответил Левард, обращаясь скорее к карте, чем к собеседнику.

– Да, нам придётся пойти ва-банк, и рискнуть не только профессионалами – нашей основной силой, но и вами, магистр, – Энью в ответ сдвинул брови и удивлённо посмотрел на мастера. Тот пока молчал, видимо, раздумывал. – Я планирую отправить лучников в лес и вас с учениками как подстраховку, и, в случае чего, арьергард. Наше преимущество в том, что они пока о вас не знают, и тем наверняка не готовы к тому, что так мало людей выйдет из крепости для открытого боя.

– Но открытого боя ведь не будет, верно?

– Не будет, надеюсь. Если получится провести несколько атак и заманить их в лес, – это будет наилучшим исходом, и мы даже сможем не просто продержаться, а победить! – в голосе лорда чувствовалась натянутая, но всё-таки уверенность.

– Получается, вся надежда на нас, лорд Варазек? – сказал Левард, и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Тогда мы положимся на вашу проницательность и сделаем всё от нас зависящее.

– Благодарю, магистр, – Теровин протянул Ариссу руку, которую тот с удовольствием пожал, словно забыв недавние обиды. – Тогда я попрошу выйти ваших учеников, чтобы обсудить детали.

– Да, я как раз хотел предложить несколько дельных идей, – Левард повернулся и улыбнулся ученикам. – Энью, Эннелим, вы можете идти. Сегодня у вас выходной – разрешаю пойти отдохнуть.

– Спасибо, учитель, – Энью с нарочно каменным выражением лица официально поклонился и чётким шагом вышел за дверь, потянув Энн за собой.

– Не слишком рискованно устраивать ярмарку во время подготовки к битве? – спросил Левард, когда шаги за дверью утихли. – Разве люди не уходят из города?

– Уходят, но не все, – ответил лорд. – Некоторые захотели остаться и помочь в постройке новых укреплений, а силой я прогонять никого не собираюсь – это их выбор. И раз уж так, лучше разогнать панику весельем.

– Раз вы решили, оспаривать не буду, но… – он сощурившись, улыбнулся лорду, – Война так меняет людей, господин Варазек.

***

Главная площадь грохотала сотням голосов, и люди осторожно расступались перед знакомыми по недавним поединкам лицами. Энью подсознательно искал меховой плащ или серую накидку слуги, но встречал только испуганные выражение и обычные, ничем не выделяющиеся городские шмотки. Он не хотел этого, хотел только смотреть на Энн и держать её за руку, чтобы в потоке праздника она не потерялась, не отошла от него ни на шаг, но пустота от тёмной сущности в руке нервно подрагивала с каждым импульсом мысли, с каждым воспоминанием о встрече в таверне. И как он ни напрягал память, не мог вспомнить ни единого слова из тех, что она говорила ему, только имя – манящее, зовущее куда-то далеко от суеты и шума, расплывающееся по водостокам щупальцами-татуировкой – Хиллеви, Хиллеви Навис. Кто Она?

– Задумался? – Энн аккуратно стукнула его по плечу, – Не витай в облаках, собьют.

Повозок и правда было много – люди убегали из домов, захватив всё ценное, с надеждой начать новую жизнь где-нибудь в другом месте – подальше и потише, но Энью понимал, что если будет война, она настигнет их, куда бы они не пошли. Торговцы закрывали лавки, иногда кричали дети – они, как и взрослые, боялись неизбежности перемен. Отовсюду налетали ароматы еды и выпивки, цоканье лошадей и пивных кружек, истории – интересные и не очень, сопровождающиеся обычно либо поломанными носами, либо поломанной мебелью. На периферии стучали молотками и визжали пилами, разнося дома и создавая из мира войну – баррикады и завалы из стен и крыш жилых зданий.

– Да не переживай так, – улыбнулся он в ответ. – Странно всё-таки, как здесь соединился страх и веселье. Наверное, это даже к лучшему – они заглушают друг друга, не давая ни расслабиться, ни окончательно впасть в панику.

– Впервые вижу, чтобы простые люди не убегали, а вместе с защитниками вставали лицом к захватчикам, работая наравне с регулярной армией, – поддержала тему Энн. – Я уверена, что для лорда Теровина любая помощь – даже такая, казалось бы, мизерная – дороже любых громких слов.

– Эй, осторожно, – он еле успел ухватить её за неудачно выставленную руку, рядом с которой пролетело колесо ехавшей слишком быстро повозки. – Не витай в облаках, да?

– Знаю, зануда! – она одёрнулась, но руку не убрала. – Спасибо.

– Так куда теперь? Подальше от угроз твоей жизни?

– Это я хотела у тебя спросить.

– Не теряешь хватку в споре, но до меня тебе всё ещё далеко, – похвалил себя Энью, на что она только закатила глаза. – Ладно, давай импровизировать.

Он чуть не назвал в конце не то имя, но вовремя спохватился. Почему оно постоянно было у него на губах, почему от него всё тело наполнялось необычной теплотой, почему Она не оставляла его мысли? Всего лишь образ – такой размытый, нечёткий, еле вспоминаемый только мехом и цветом глаз – но так плотно въелся в его сердце, что казалось, вырвать, – так только вместе с собственной жизнью. Его перестало интересовать, кто – быть может, шпион мятежных земель, может, просто странствующий маг, главное – увидеть ещё разок, ещё хотя бы разок утонуть в прозрачно-светлом океане зрачков…

– Найдём компанию, выпьем, повеселимся, развеемся, ты не против? – выдал Энью первое, что пришло в голову.

– Одним словом – разберёмся по пути, да? – обобщила Энн. – Нет, я только за.

Серый плащ зарябил перед глазами слишком резко, откинув в сторону всё остальное, оставив Энн стоять одну посреди дороги и заставив тело само рвануть вперёд, напрягая все органы чувств и каждый мускул ног, маяча в голове желанием как можно быстрее догнать, развернуть, посмотреть в лицо, а дальше – будь что будет. Он стоял в кругу болтающих, но сам не говорил ни слова, молча сложив руки на груди с неестественным высокомерием, и Энью усилил слух, направив его в одну точку, улавливая отрывками речь каждого в попытке понять, что происходит.

– Ты бы не нарывался, малец, наш главарь… – парень пониже, тоже в сером, указал на плащ.

– Эй-эй, спокойней… – вмешался второй, похоже, друг провинившегося.

– Я вообще-то из нового отряда ополчения… – Энью знал его – тот парень, который чуть не погиб от ударов взбесившегося старика – Моуно, вроде. Лицо так и не вернулось в норму, хотя бы подлатали.

– Ни разу не слышал…

– Недавно сформировали, сами бы не нарывались, солдат сейчас много на улицах…

– Тогда верни что забрал…

– Нет – так останешься без своей уродливой рожи…

– Ну рискни, подонок…

Тот, что в плаще властно отстранил второго рукой: видимо, намеревался сам оставить вмятину на лице перешедшей все рамки жертвы. Энью повезло: на площадке перед группой почти не было грязи, и он свободно оттолкнулся от мостовой, уже успев скопить немного магии и за секунду оказываясь рядом с бьющим. Верзила точно не был тем слугой, но это не отменяло то, что сейчас должно было случиться, да и времени раздумывать больше не оставалось – Энью слишком сильно доверился слабой надежде, и вот к чему это привело. Зачинщик даже не успел осознать, что произошло: в один момент его рука, целящаяся в лицо Моуно, оказалась направлена в пол, а сам он взлетел на воздух, подкинутый каким-то щуплым пареньком, внезапно оказавшегося совсем близко, а в следующую секунду его тело уже врезалось в стену покинутого дома, поднимая пыль и разбрасывая осколки некрепкой кладки. Энью стряхнул руки и гневно зыркнул на второго, отчего тот быстро принялся поднимать на ноги главаря и оттаскивать подальше, положив на плечо трясущуюся руку ничего не понимающего верзилы. Вопреки угрозам, солдат рядом не оказалось и Энью, схватив подоспевшую Энн и жестом показав остальным двум следовать за ними, рванул в переулки, петляя и заметая следы в толпе, подальше от любопытных глаз. Запыхавшиеся Моуно с товарищем догнали их позже, уставшие от непонятной и долгой беготни.

– Спасибо, – только и выговорил он. Колени сильно тряслись от накатившей усталости и одышки.

– И как вы собираетесь сражаться, ополченцы? С такими-то коленками! – бросила Энн. – И вообще, мы думали, что ты погиб тогда, в таверне.

– Не, его спас какой-то старик, я не помню как выглядел, но он точно творит чудеса! – отозвался второй, судя по шляпе, его завсегдашний собутыльник.

– Неужели учитель? – Энью взглянул на подругу. – Но с какой стати ему?

– Да ну вас, какая разница! Главное, что жив и всё, – ответил Моуно, уже, видно по речи, изрядно подвыпивший.

– И куда вы в таком состоянии? – поинтересовалась Энн. Моуно посмотрел на напарника, тот пожал плечами, а потом кивнул, мол, можно, раз уж они вытащили из неприятностей.

– Здесь недалеко есть вот уже несколько дней заброшенные склады. Ни растащить, ни приватизировать ещё не успели, – сообщил он.

– Ключей у нас нет, но… может поможете вскрыть замок, раз тут, – старик поднял остроконечную шляпу, встречаясь с Энью взглядом. – Никто не увидит, темно уже.

– Выпивка за наш счёт, – добавил расторопный Моуно и протянул трясущуюся ладонь, – В благодарность.

– Чёрт с вами, вояки. – Энью пожал протянутую руку. – Гулять так гулять!

***

Энью не умел ни пить, ни заводить знакомства, и делал и то, и другое в первый раз. Он сам не особо понял, как, почему согласился и, самое главное, на что, но когда первые капли спирта прожгли горло, в голове появилась мысль отложить всё, включая это вопросы, на далёкое «потом». Он не разбирался ни в качестве алкоголя, ни в том, что ему рассказывали старик-собутыльник и Моуно, но его отчего-то тянуло к нарушению правил, к саморазрушению – этого настойчиво требовало тело и возраст. Деньги сами собой шли на дорогую выпивку, и цвет вина казался бордово-терпким, как густая кровь, ненадолго пятнами оседающая на стекле. Он начал ощущать невероятное единение с миром, с гомоном слов и хаосом толпы вокруг, даже с этим Моуно, ставшим ему самым близким другом на какие-то пару часов. Рукопожатия, пустые слова и громкие обещания, лица и пустота запрокинутой головы в экстазе, похожем на тот, что дарует магия. Энью подумал, что это – нормально, получать удовольствие, желать удовольствия – нормально, и люди трущоб – на самом деле нормальные. Не такие в этом буянящем мире только наставления его отца и серый цвет – цвет смерти и вожделенного порванного плаща. Яркие огни подсвеченных вывесок, блеск пролитого и влитого в горло золота, тёмная желтизна зубов и морщин, покосившиеся от монументального счастья лица – старые и молодые, красивые девушки, звон и холод монет, сырость и сухость дерева – мешанина из осознавания мира накатывала водоворотом сладкой агонии наркотика, и организм бесцельно требовал ещё.