Текст книги "Страна Лимония"

Автор книги: Геннадий Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

Возвращение агента

Герман окончательно скис. Он шёл за Крестовым, меланхолично размышляя о причине своей природной тупости.

– Не отставай, сейчас пообедаем, а потом заглянем к «зелёным», вытрясем из союзников развединформацию, – бросил через плечо командир.

– Угу.

– Ты что такой смурной? Приболел, что ли? – обернулся он.

– Да так, крутит маленько и в ухе стреляет.

– Держись. На этот раз Тура-Буру возьмём дня за два.

– Угу.

На обед была тушёнка с гороховой кашей. Герман мрачно засовывал «горошницу» в рот и, не разжёвывая, глотал. «Какая гадость!» – констатировал он, выуживая из каши полупрозрачную белёсую субстанцию – бренные останки армейской тушёнки.

– Ты ешь, ешь, – подбодрил его командир, зачерпывая полную ложку янтарного месива, – на вечер «сух-пай» откроем и... наркомовские...

Лёгкий ветерок принёс дразнящий аромат плова на хлопковом масле. Первая сигнальная система Германа мгновенно отреагировала обильным слюноотделением, оросив пресный комок разваренного гороха во рту.

– Тьфу, мерзость! – закатывая глаза и усилием воли направляя солдатские разносолы в пищевод, утробно произнёс молодой человек.

– Крест, пошли прямо сейчас к «зелёным», может, пловом угостят?

– Секунду, дай компот допью.

Герман уже встал, решительно отодвинув миску с недоеденной кашей.

Союзники встретили послов великой державы по-восточному гостеприимно. Герман был прав: их тут же усадили за широкий стол с короткими ножками. На столе вулканическим конусом возвышалась гора плова со скатывающимися к подножью кусками мяса. Рядом аккуратной стопкой лежали горячие лепёшки с тмином. Отдельно – зелёный лук, соль, перец и кувшин с чем-то вроде простокваши.

– Б`ефармоид (пожалуйста)! – широким жестом пригласил гостей к столу рослый афганский майор.

– Ташак`ур (спасибо), – отреагировал Крестов. Первые минуты все ели молча, руками зачерпывая плов из общей кучи. Герман с трудом обходился без ложки, осыпая себя и стол рассыпчатым рисом. Его командир привычно тремя пальцами формовал аккуратный горячий комок и ловко отправлял его в рот. Хозяева с нескрываемым наслаждением наблюдали за Германом, сопровождая его неловкие движения сдержанным смехом. Наконец офицерское собрание ожило. «Скромная» трапеза расцвела гомоном разноязычных голосов. Почти все афганские офицеры сносно владели русским языком. Воспрявший Герман сыпал остротами, обильно сдобренными выученными словами на дари. Союзники вежливо отвечали дружным смехом и обильными комментариями, из которых следовало, что суть его острот выходила за рамки их понимания. Но Герман не обижался. Согретый изнутри, он разомлел, и даже предстоящая грандиозная операция виделась ему в нежно-розовых тонах. Сергей дипломатично начал «забрасывать шары» в надежде поживиться новой информацией. «Зелёные» охотно делились всяческими подробностями, не относящимися к сути происходящего. «Темнят аборигены», – шепнул Крестов, склонившись к уху подчинённого. Герман кивал головой, отпивая кислый молочный напиток из пиалы. Когда подали фрукты, забитая до упора утроба молодого человека издала ворчание, далёким раскатистым эхом отдавшееся в закоулках его кишечника. Крестов, раздосадованный уклончивыми ответами союзников, начал разить «зелёных» кинжальными вопросами.

– Да, кистати, рафик мушавер, – не выдержал майор-афганец, – с`обхе эмр`уз (сегодня утром) прихадиля перебещик.

– Да ну! – притворно вскинул брови Крестов. – И что же она говорила?

– Гавариля, чито никера не эскажать.

– А вы?

– Биль морда!

– Правильно! И что же хотела эта перебежчик?

– Хателя увидель туварича Гирьмана.

Герман подскочил. Крестов мягко осадил его движением руки. На выручку майору, плохо говорившему по-русски, поспешил молодой капитан-хазареец с раскосыми глазами:

– Мы его уже хотели передать в советскую бригаду, но допрос ещё продолжается, – доложил капитан.

– Где перебежчик? – снова подался вперёд Герман. И снова его порывистость была погашена твёрдой рукой командира.

– А мы можем с ним побеседовать? – равнодушно спросил Крестов.

– Пожалиста!

Закончив трапезу, представители обеих высоких сторон рассыпались во взаимных заверениях преданности, любви и вечной дружбы. Советских офицеров повели в пыточную. В палатке, куда они вошли, как раз прилаживали смоченные соляным раствором электроды к оголённому телу бородатого афганца.

– Отставить! – властно скомандовал Крестов, глядя на уронившего голову бородача.

– Серёга, это не «Муравей», – горячо зашептал Герман.

Пленник поднял голову. Единственным не заплывшим глазом он окинул вошедших. Герману, не терпящему всяческое насилие, стало не по себе.

– Крест, пошли назад, пусть они сами поработают, – взмолился он, хватая командира за руку.

Но Крестов, величественно оседлав услужливо подвинутый табурет, уже вперился немигающим взглядом в перебежчика.

– Рафи-ик Гирьман, – вдруг тоскливо и протяжно завыл пленник.

От неожиданности Герман даже склонил на бок голову, как обычно делает собака, увидев что-то, выходящее за рамки её понимания.

– Ма – морч`аке худованд (я – божий муравей), – спёкшимися губами снова пропел афганец.

– Гульмамад? – не веря своим ушам, радостно воскликнул Герман.

– Саист, инжанейр-саиб (да, господин инженер)!

Герман был в недоумении. Голос принадлежал Гульмамаду, но заросшая до белков глаз физиономия сидельца ничем не выдавала милого его сердцу агента. Всё это напоминало дублированный «Союзмультфильмом» индийский сериал, где главного злодея озвучивал кроткий Ростислав Плятт.

– Бас! – рявкнул Крестов. – Всем на выход!

Палачи один за другим застенчиво потянулись вон из палатки. Наконец не выдержавший напряжения Герман ринулся к пленнику и сжал его в своих объятиях.

– Ты ему хотя бы руки развязал, – подал голос улыбающийся Крестов.

– Да, да, Серёга, сейчас, – затараторил Герман, высвобождая из пут своего агента. – «Букашка» ты моя ненаглядная, – ласковым голосом пел он, снимая с его рук электроды.

Вдруг резкий, пронизывающий всё тело болезненный спазм перехватил тело Германа. От неожиданности он вскрикнул, и тут же Крестов, снимая руки с рычага высоковольтного преобразователя, залился безудержным смехом.

– Дур-р-рак ты, Крестов! Дурак и...

– И не лечишься! – завершил начатую фразу довольный Сергей.

Разговор с Гульмамадом оказался более чем плодотворным. Через десять минут после начала общения каскадовцы увели пленника в расположение бригады, накормили гороховой кашей и тут же, у полевой кухни, принялись расспрашивать так вовремя появившегося агента. Линёв, Фил и бригадный переводчик, присоединившиеся к товарищам, только успевали задавать наводящие вопросы. Гульмамад знал всё. Он уверенно отмечал на карте ещё не выявленные разведчиками огневые точки, склады с оружием и боеприпасами, рисовал схемы подземных укреплений, словом, доставлял окружавшим его советским офицерам-разведчикам не сравнимое ни с чем профессиональное наслаждение. Герман цвёл майской розой. Единственное, что мешало его эйфории, так это непрекращающиеся раскаты в животе.

– Ты бы сходил до ветру, – посоветовал Линёв, не отводя глаз от карты.

«На ветру» Германа несло четверть с небольшим часа. «Неужели дизентерия?» – прикидывал варианты сидящий на корточках страдалец. Его успокаивало одно: он, Герман, невольно оказался крайне полезным для успеха предстоящего штурма. Даже на время померкший образ непревзойдённого чтеца топографических карт и одновременно стратега-самоучки Олега Филимонова уже не терзал его самолюбие.

Когда Герман вернулся, Гульмамад завершал излагать планы душманов накрыть миномётным огнём позиции бригады.

– Ты послушай, Гера, – не сдерживая волнения, пригласил его Крестов, – послушай, что твой «Муравей» рассказывает.

– ...перед обстрелом мирное население из кишлака будет выведено, – переводил худощавый ефрейтор-таджик, – время нападения не определено, переброска «духов» на позиции начнётся сразу после отвлекающего нападения на правом фланге.

– Ясно, – подытожил комбат, вставая. – Серый, берёшь мою роту и выбьешь духов из кишлака, я двумя ротами накрою басурман на левом фланге, а сейчас – всем отдыхать!

Мясо

Герман, Крестов и Фил, оставив «Муравья» на попечение переводчиков, снова отправились к «зелёным», чтобы залегендировать предстоящую ночную активность. Назад возвращались весёлыми и довольными результатами уходящего дня. Когда друзья переходили русло высохшей реки, ударил взрыв.

– Неужели начали раньше намеченного? – предположил Герман.

– Гера, это наш танк, – спокойно ответил Крестов, взбираясь на каменистую кручу.

Снова прозвучали два взрыва.

– Крест, у меня музыкальный слух, а тебе медведь на ухо наступил, – начал настаивать Герман. – По нам бьют миномёты.

– Откуда им днём взяться? – упирал на своё командир.

– Жопой чувствую! – не отступал спорщик.

– Она у тебя сегодня прохудилась, серун ты несчастный!

Вдруг, когда голова Крестова поравнялась с поверхностью плато, сильный взрыв и колючая волна пыли ударили в лицо. Сергей, закрывая поцарапанное осколками камней лицо, скатился вниз.

– Мужики, на землю!

Команда была излишней. Оба подчинённых уже лежали, уткнувшись в песок и закрыв голову руками.

– Я же тебе говорил, Крест, нет у тебя слуха, – не поднимая голову, принялся за своё Герман.

– Заткнись, зануда! Опять накаркал! – огрызнулся командир, притулившись за валуном. – Бери пример с Фила. Лежи и сопи в две дырки.

– Я и соплю.

– Ну и молчи тогда!

– Я и молчу.

– Что ты за урод! – Крестов не выдержал и поднял голову: – Фил, Гера, гляньте, откуда сколько уток?

– Это перепела, Серёга, – высказал предположение последовавший примеру командира Фил, – или фазаны...

Грохнула очередная порция взрывов. Чувствуя свою неуязвимость в каменном распадке, «каскадёры» задрали головы. По небу, часто махая крыльями, летела стая крупных птиц. Вдалеке затрещали автоматы. Как-то неуверенно сбрехнула далёкая гаубица. Вдруг одна из птиц, словно наткнувшись на препятствие, начала кругами заходить на посадку.

– Пойдём, поймаем подранка, – предложил командир, когда гостья с небес шлёпнулась неподалёку.

Офицеры повскакали и бросились к ней. Птицей оказался обыкновенный пёстрого окраса петух с огромным гребнем. Он резво вскочил и враскоряку бросился наутёк от преследователей.

– У «зелёных» курятник разбомбило, – догадался Олег. – Первый раз вижу, чтобы куры летали, – добавил он.

– А я второй, – начал Герман. – Когда я был маленьким...

– Ты таким и остался, – пресёк воспоминания подчинённого Крестов. – Пошли в бригаду, посмотрим, много ли пострадавших.

В расположении советской группировки на удивление царили порядок и спокойствие, чего нельзя было сказать об афганцах. Офицеры «зелёных» метались из стороны в сторону в попытках собрать разбежавшихся воинов. Возле разбитого курятника лежал окровавленный труп старика.

– Да-а-а, – протянул Крестов, – жалко дедулю! Пойдём отсюда, им бы до вечера своих собрать...

Линёва на месте не было, замполит указал рукой, куда комбат выехал с группой десантников выбивать миномётчиков. «Наверное, ещё с вечера в камнях ховались», – добавил он, смотря из-под козырька ладони в сторону мечущихся по долине коробочек бронетехники.

– Откуда били, слева или справа? – дежурно спросил Крестов.

– Да всё оттуда, справа, – небрежно махнул рукой замполит, указывая направление, в котором ушла рота комбата.

– Сейчас слева ударят! – безапелляционно заявил Крестов.

– Типун вам на язык, товарищ капитан!

– Будут проверять, ответим мы огнём по кишлаку или смолчим.

– Может, послать и туда роту? – спросил замполит.

Но Крестов ответить уже не успел – в метрах двадцати за БРДМ разорвалась мина. Все, как по команде, рухнули на землю. Какой-то пухлый майор, лихо отжавшись на руках, будто капсула пневмопочты, втянулся в люк бэтээра.

– Я же говорил! – успел прокричать командир, когда вторая мина легла чуть дальше, правее первой. Осколки и камни дробно ударили по броне. В противовес всеобщему желанию защищать свои жизни из откинувшегося люка БРДМ неспешно вылез накачанный солдат-десантник в панаме и полосатой майке. Не обращая внимания на обстрел, он вразвалку направился с котелком в сторону полевой кухни. «Ложись, дура, прибьёт!» – крикнул вдогон удаляющемуся бойцу замполит Василий. Солдат продолжал движение. «На землю, урод, кому говорю! – что есть мочи гаркнул привставший на локтях офицер. – Ну что ты будешь с ним делать, дембель хренов! – в сердцах пожаловался он лежащим каскадовцам. – Сегодня же бортом улетит на «губу»!»

Обстрел заканчивался; редкие мины ещё рвались в отдалении, когда в сторону кишлака рванули две пары бэтээров. «Дембель хренов» неспешно возвращался с полным котелком воды. «Сучий потрох!» – в сердцах ругнулся Василий, опираясь на одно колено. Вдруг в двадцати метрах перед солдатом выросло пылевое облако, и сразу за ним прозвучал короткий взрыв. Храбрец продолжал движение. «Всё, он меня достал!» – с этими словами замполит рванул вверх и, пригибаясь, побежал к нему. Десантник ещё шёл, но с каждым шагом его ноги всё более подкашивались в коленях. Наконец крепкий мускулистый торс в полосатой майке подался вперёд, панама упала и покатилась в сторону, а её владелец рухнул навзничь, не выпуская из рук расплескавшийся котелок. «Каскадёры», как по команде, рванули вперёд.

Перед ними лежал атлет, казалось, только что сражённый глубоким сном. Замполит, уже успевший перевернуть десантника на спину, прильнул ухом к его широкой груди с незамысловатой татуировкой «ВДВ ДМБ-81».

– Куда его? – тяжело дыша, спросил Крестов.

– Не вижу, – коротко ответил майор, перемещая голову к лицу пострадавшего. – Дышит! – И уже в полный голос: – Врача!!!

Через минуту у тела сражённого бойца суетился лейтенант, вытаскивая из сумки с красным крестом пузырьки и хромированные инструменты. Он одним движением разрезал полосатую майку. Раненый застонал, приведя в движение меха своей огромной груди. Ниже под сердцем выступила капелька крови.

– Осколком, – констатировал медик, – прямо под сердце.

Герман, превозмогая естественную робость перед расстающейся с жизнью плотью, наклонился. Края еле заметной ранки слегка подёрнулись желтизной. Скулы и нос побелели, а сочные полные губы еле шевелились.

– Клять! – выругался замполит. – «Вертушку», вызывай «вертушку»! – снова что есть мочи заорал он.

«Каскадёры» молча шли прочь, сознавая свою бесполезность. Вдалеке ревели моторы возвращавшейся группы. Из люка передней БРДМ торчала обвисшая панама комбата, управлявшего машиной.

– Блин, теперь Линёву ни за что «звездюлей» выпишут, – констатировал неизбежное Олег Филимонов. Он пытался вежливо улыбнуться, но губы только кривились лёгкой гримасой. Герман и Сергей молчали.

– Мудак! – не выдержал Крестов. – Ты видел, как майора в люк всосало. Этот проживёт до глубокой старости, внуков подымет. Молодец! Бережёного Бог бережёт. А это... это мясо возомнило себя героем. – Командир смачно сплюнул.

Конец военной уфологии

Солнце уже клонилось к горизонту, когда затих свист лопастей вертолёта, эвакуировавшего раненого. Каскадовцы с группой офицеров десантно-штурмового батальона сидели за наскоро сколоченным из снарядных ящиков столом и обсуждали итоги уходящего дня. Перед Германом стояла бутылка водки, одинокий стакан, солонка и лежала краюха хлеба. Комбат прервал беседу и, обернувшись к нему, буркнул:

– Ну что не пьёшь, остывает ведь! Давай, говорю, лечись!

Герман, повинуясь командирскому тону, наполнил полстакана обжигающе-горячей водкой и кинул в неё ложку соли.

– Гуще клади! – снова скомандовал майор.

– Куда уж! – пытался сопротивляться Герман.

– А я говорю, клади! Соль – первейшее средство от инфекции, – и, не дожидаясь ответной реакции, командир десантников своей рукой высыпал чуть ли не всю солонку в стакан. – Мешай!

Герман застучал ложкой по краям гранёной посуды.

– Пей! Залпом пей!

Все офицеры с нескрываемым интересом уставились на Германа, нерешительно держащего стакан на весу. Линёв обвёл взглядом товарищей, приглашая собравшихся посмотреть на невиданный доселе фокус. Офицеры, давно уже привыкшие измерять выпитое декалитрами, заворожённо смотрели на человека, способного осилить горячую водку, да ещё с солью.

– Ну давай, давай! – ободрял друга Крестов, уже заждавшийся финального триумфа своего подчинённого.

Герман выдохнул, запрокинул стакан и стал мелкими глотками поглощать его содержимое. Лица зрителей подёрнулись брезгливыми гримасами.

– Что он цедит! Залпом давай, залпом! – не выдержал кто-то из присутствующих, сдерживая собственные рвотные позывы.

Но Герман упрямо глоток за глотком поглощал отраву. Наконец он отставил в сторону стакан с остатками нерастворившейся соли и картинно припал к рукаву гимнастёрки. Офицеры одобрительно загалдели.

– Уя-а – ап! – шутливо воскликнул Линёв, торжествующим взглядом обводя офицерское собрание. Герман, глотая слёзы, крошил зубами чёрную горбушку.

– А он бензин не пробовал? – обратился к торжествующему антрепренёру молодой лейтенант.

– Я не исключаю, – многозначительно ответил Линёв.

Громкий хохот вспорол тишину засыпающей природы. И, словно эхо, со стороны гор ударил пулемёт.

– Ну, началось, – поморщился Линёв. – Пошли, мужики, надо опять «духам» всыпать. – А ты, Герман, дёрни ещё, и к наступлению будешь как огурчик.

Все встали. Герман пошёл прочь от честной компании, доедая кусок хлеба. Он быстро хмелел. Из темнеющей горной гряды два крупнокалиберных пулемёта поливали огненными трассами долину. «Садовники хреновы», – умиротворённо подумал он, зачарованно уставившись в сторону ожившего противника. Внезапно огненные струи ушли вверх, сканируя широкий сектор обстрела. Герман задумчиво брёл по каменистой насыпи, когда возник низкий жужжащий звук, завершившийся увесистым шлепком. В метре от его ног дымилась двенадцатимиллиметровая пуля. Обжигаясь, он поднял пахший окалиной гостинец душманов и сунул его в карман. «Дома похвастаюсь», – предвкушая восторженную реакцию своих близких, подумал охмелевший офицер. Он поднял голову в сторону гор в надежде дождаться нового гостинца, но горы молчали, зато над ними в фиолетовом мареве медленно поднимался огненный шар!

Герман, забыв про гостинец и послабление желудка, мчался к друзьям. Все участники недавнего собрания стояли на пригорке и с интересом наблюдали медленно удалявшуюся светящуюся точку. Прямо у чёрной кромки одной из вершин нехотя набирал высоту второй мерцающий огонь. Линёв и Крестов по очереди смотрели в бинокль и, не обращая внимания на подчинённых, вели ожесточённую перепалку. Когда Герман приближался, до него донеслись первые наиболее эмоциональные фразы:

– ...что значит – не должны мигать? Они же управляемые...

– ...медленно, как коровы...

– ...погоди, разгонятся... ...кто тебе сказал – мелкие. А ты каких хотел – вроде вашего Мамонта?

– ...никаких иллюминаторов не вижу...

– ...они тебе что, рукой махать должны...

Поравнявшись с командирами, Герман вопросительно уставился на них.

– Гера, а ну ты глянь, – протягивая бинокль, предложил Линёв.

Герман стал разглядывать небесный феномен: неясные очертания, мерцающий свет, лёгкий желтоватый ореол...

– Вижу третий! – закричал Герман, заметив в бинокль новый огненный шар, всплывающий почти в полной темноте.

– Что это они? – озадаченно спросил комбат. – Может, сигнал нам подают, дескать, пора «духов» мочить.

– А, может, «духам» дают понять – вперёд, мол, пока эти козлы на нас таращатся, – отреагировал Крестов.

– Ты полагаешь, пора заводить коробочки? – отступая от уфологической темы, спросил комбат.

– А что ждать, всё равно через полчаса ударят!

– Орлов! – крикнул комбат в толпу офицеров. – Орлов, мать твою, ко мне!

Из темноты вынырнул рослый старший лейтенант и с достоинством застыл по стойке «смирно» перед начальством.

– Вот что, Орлов, бери миномётчиков, четыре «бээрдээмки» и со всеми своими бойцами поступаешь в распоряжение капитана Крестова, – отдал команду Линёв. – Я выдвинусь направо, разворошу «духов», пока мины не полетели.

Офицеры рассыпались в разные стороны. Герман с Крестовым и старшим лейтенантом Орловым пошли готовиться к выступлению. По дороге заглянули к Гульмамаду. Перебежчик и переводчик, сидя на корточках, мирно беседовали о чём-то своём. Крестов забрал обоих, но выдавать оружие Гульмамаду поостерёгся.

Вскоре на правом фланге вспыхнула перестрелка. Застрочили бортовые пулемёты. Горы огрызнулись ответным огнём прикрытия, активность которого подавили подкатившие ближе «Шилки». Крестов засёк время. Ровно через двадцать минут десантная колонна рванула в темноту. Герман с Олегом Филимоновым сидели на броне второй машины, на головной восседал их командир.

Темнота действовала на Германа угнетающе. Он вертел головой в надежде ещё раз увидеть загадочные огни. Ему хотелось общаться, но гул моторов и скрежет гусениц не предоставляли такой возможности. К тому же у него опять схватило живот. Когда колонна начала втягиваться в кишлак, у Германа открылась смрадная отрыжка. Обеспокоенный своим состоянием, он как-то вяло отреагировал на появление очередного светящегося шара. Впереди послышались выстрелы. Броня мгновенно опустела. Герман на лету передёрнул затвор и кубарем скатился к дувалу. Свистя сервомоторами, башенные орудия бронемашин изготовились для стрельбы прямой наводкой. Впереди завязывался нешуточный бой. Герман рывком метнулся вперёд.

– Назад! – одёрнул его Крестов, знакомый силуэт которого на секунду высветился всполохом взрыва в пяти шагах впереди. – Стой на месте, мы только мешать будем!

Действительно, группа, возглавляемая старшим лейтенантом Орловым, ритмично, без суеты, теснила противника, нанося ему серьёзный урон. Ударили орудия, повалив несколько ветхих построек. Притихшая было стрельба возобновилась с новой силой. С птичьим свистом сшивали воздух трассирующие пули.

– Хорошо воюют, – похвалил Крестов, вглядываясь в сполохи.

– Да, линёвы ребята обучены, – подтвердил Герман, корчась от внутренних позывов.

– Наши – понятно, я про «духов», – перебил его командир, – смотри, на один трассер два обычных патрона снарядили.

– Ага, – удивляясь сметливости начальства, ответил Герман и тут же добавил: – Крест, мне бы до ветру, ты тут повоюй, а я – вон за тот дувал...

– Гляди, чтоб чего лишнего не отстрелили!

Но Герман уже ничего не слышал. Он судорожно освобождался на ходу от пут армейской амуниции. Клацнул упавший автомат. Страдалец тенью тушканчика замер между деревом и дувалом. Теперь он мог спокойно наблюдать за двумя НЛО, уходящими в сторону пакистанской границы. «Интересно, они за нас или за «духов»?» – расслабленно думал он, разминая клочок завалявшейся в кармане газеты.

Когда дело было сделано, стрельба затихла. Подбирая автомат, Герман уверенно пошёл вперёд, где под ярким светом фар бронетранспортёров собирались участники операции. Старший лейтенант Орлов докладывал Крестову об итогах боя, чуть поодаль, отчаянно жестикулируя, что-то доказывал пленному душману Гульмамад. Переводчик-таджик спокойно курил рядом.

– О чём это они? – спросил таджика приблизившийся Герман.

– А хрен их знает, я пушту не знаю.

Вдруг Гульмамад замахнулся и наотмашь ударил пленника кулаком в лицо. Афганец, увернувшись, смягчил удар.

– Ну-ну, будет вам! – одёрнул своего источника Герман.

Гульмамад зашёлся истерическим клёкотом. Спокойно стоявший пленник слегка отстранился назад и внезапно нанёс головой удар прямо по переносице разошедшегося «Муравья». Подопечный Германа рухнул наземь, обхватив руками разбитый нос. Его обидчик тут же, получив короткий удар прикладом в грудь, упал рядом. На шум прибежал Крестов. Герман уже поднимал причитающего агента.

– Досталось же ему сегодня, – откомментировал произошедшее Герман, помогая бедолаге встать. – Серёга, давай отправим его завтра в Самархель.

– Посмотрим, – уклончиво ответил Крестов, устремив взгляд в сторону невидимых гор.

– Гульмамад, а это что? – указывая на светящую точку, спросил командир.

– Читур? (что?) – утирая разбитый нос, переспросил афганец, поворачиваясь в ту же сторону.

– Я спрашиваю: свет на небе... этот огненный шар – что такое?

– Это инопланетяне? – поспешил на помощь командиру Герман.

Гульмамад повернулся к переводчику. Они минуту о чём-то говорили, потом таджик пояснил:

– Гуманитарная помощь.

– Что? – разом выдохнули оба офицера.

– Им что, инопланетяне гуманитарную помощь по воздуху доставляют? – пытался уточнить Герман.

– Да нет, товарищ капитан, – смеясь, ответил переводчик, – пацанята в кишлаках балуются.

– Пацаны? – удивлённо воскликнул Герман.

– Так точно. Берут бумажный мешок из-под американской гуманитарной помощи, внизу крепят плошку с жиром, ставят фитиль, зажигают, тёплый воздух поднимает пакет, и он летит себе...

Глядя на обескураженного Германа, Крестов зашёлся неудержимым смехом.

В расположении бригады Герману стало плохо. Его мучили рвота, отрыжка и понос. «Отравление, – констатировал военврач, – отравление или желтуха». Герман горел. Ему нестерпимо хотелось пить.

– Линь, когда первый борт придёт? – спросил комбата обеспокоенный Сергей Крестов.

– Да не раньше того, как мы кашу в горах заварим.

– А если инопланетян попросить? – улыбнулся Крестов.

– Пошёл ты знаешь куда! – огрызнулся комбат. – Я под Читой собственными глазами...

– Верю, верю! – миролюбиво остановил друга каскадовец и, обращаясь уже к врачу, спросил: – А он выдержит?

– Должен вроде, – пожав плечами, ответил медик. – Сейчас его промоем, вколем, что надо, а утром – в медсанчасть.

Судьба Германа была решена. Когда первые тонны горной породы полетели вниз под натиском армейской артиллерии, вертолёт уже снижался на площадке вблизи Самархеля.