Текст книги "Белый Бурхан"

Автор книги: Геннадий Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 52 страниц)

Своего Хертека она ждала каждый день и постоянно ходила к перевалу по убродистому снегу. Но не было на каменном заснеженном гребне человеческих фигур, там постоянно клубились сизые облака и очень редко голубели кусочки чистого неба. Много раз Савык хотелось подняться на седловину перевала и посмотреть с той стороны на дорогу, по которой уехал ее муж, но она знала, что этого делать нельзя – по приметам, женщина, смотрящая с тоской и болью мужу вслед, заставляет его коня спотыкаться, а сама превращается в сову…

Кайонок всегда выбегал Савык навстречу. Иногда вместе с ним была и Чугул, у которой после медленного выздоровления матери появилось немного свободного времени. Савык любила возиться с детьми – лепила с ними из снега разные фигуры, каталась с горок на обледенелых коровьих лепешках, перебрасывалась снежками, но не заигрывалась. Подступала тоска к сердцу, лицо женщины каменело, и смех застывал на губах, не став звуком: они с Хертеком не обзавелись детьми – жизнь была беспокойной, опасной, а будущее покрыто не только туманом, но и чернотой беззвездной ночи…

Адымаш старалась не замечать ее состояния, а дети воспринимали неожиданную суровость тети Савык как приказ о возвращении домой. Под сердцем Адымаш зрела новая жизнь, и она берегла ее с той особой тщательностью, которая присуща женщинам, ждущим последнего в своей жизни ребенка. На этот раз Адымаш была уверена, что ей судьба и Умай подарят дочь, из которой она постарается сделать будущую хорошую жену для мужа и настоящую хозяйку аила для семьи. Она прожила трудную жизнь, но добрую и ласковую – Яшканчи оказался хорошим мужем, и Адымаш, хотя и редко, но бывала по-настоящему счастлива с ним. И особенно – эту осень и зиму…

Она выбила трубку о треножник, взглянула в дымовое отверстие юрты и заторопилась – небо начало уже темнеть, а у нее еще не был готов ужин! А Яшканчи не любил, когда казан пуст и огонь в очаге еле дышит…

Вернулась Савык, напряженно и растерянно посмотрела на Адымаш:

– Какие-то люди спускаются с перевала…

– Гости? Может, и Хертек с ними?

– Нет, моего мужа среди них я не заметила… Адымаш вышла из юрты, разгребла снег над перевернутым вверх дном котлом, опрокинула его. Вздохнула: мяса было совсем мало, а другими припасами они с осени не обзавелись. Овец до весны Яшканчи резать не будет, разве теленка…

Перебор копыт послышался явственнее, хотя всадники и не могли подъехать так быстро. Она подняла голову и облегченно перевела дух: гости свернули на тропу, ведущую к аилу Чета Чалпана. Адымаш поставила котел на место, забросала его снегом и старательно оптоптала по краям. Кто же на этот раз приехал к Чалпану?

Глава четвертая
УЩЕЛЬЕ АРКЫТА

Ущелье Аркыта похоже на каменный мешок с узким горлом. И это место Техтиек избрал для сформированных им и Анчи отрядов кезеров. Сюда, в глубину гор, ни пешему, ни конному не попасть, если не знать обходных троп, пробитых козлами и охотниками, идущими по их следам. И хотя главные события будут разворачиваться в долине Теренг, до которой отсюда надо одолеть не один перевал, воины Шамбалы должны быть подготовлены для возможных боев с русскими стражниками и солдатами здесь. Они покинут этот лагерь только в нужный момент, чтобы перекрыть дороги, оседлать перевалы и взять под свою защиту не только бурханов, но и тех, кто придет к ним.

Сейчас Техтиек ехал сюда хозяином и очень удивился, когда ему преградили путь воины в коротких куртках, перехваченных широкими ремнями, в меховых шапках с кистями, с ружьями на плече, к которым примкнуты штыки.

– Шамбала! – вспомнил Техтиек пароль-заклинанне бурханов.

– Калагия! Войди в Шамбалу![169]169
  «Тайные слова приветствия» такого рода на Алтае не известны. Здесь мы вновь имеем дело с вольным переносом философских аллегорий Н. К. Рериха на действительные события, в то время как указанные абстрактные построения выдающегося художника и мыслителя не имеют никакого отношения к реальной жизни Алтая 1900-х годов.


[Закрыть] – отозвались воины и расступились.

За очередным камнем его снова остановили.

– Шамбала! – сказал уже раздраженно Техтиек. Ему навстречу шагнул пожилой воин с суровым лицом, держа руку на рукояти короткого меча.

– Войди в Шамбалу, хан Ойрот!

– Кто ты? – хмуро спросил Техтиек, не оставляя седла. – Я тебя что-то не помню… Кто? Откуда?

– Страж бурханов Хертек! Я здесь недавно. Он жестом пригласил Техтиека следовать за собой. Тому невольно пришлось спешиться и бросить поводья одному из воинов стражи ущелья.

– Куда мы идем, Хертек?

– Вас, хан Ойрот, ждет бурхан.

Справа и слева отвесно падали скалы, неохотно отходя в стороны, чтобы там, где синее других гряда вершин, закрыть такими же отвесными скалами и выход из долины. Техтиек неспроста выбрал эту долину и показал ее Чочушу, но само ущелье Техтиек берег для себя: Аркытская ловушка уже не раз выручала его, укрывая от погонь. Кто же привел сюда этого Хертека, которым, судя по всему, Белый Бурхан заменил Техтиека?

Хертек остановился у приземистого рубленого строения, открыл дверь, предупредив Техтиека:

– Здесь ступеньки, хан Ойрот…

Землянка была оборудована как русское зимовье: большая глинобитная печь, полки с утварью, стол с висячей керосиновой лампой, деревянные козлы вдоль стен, забитые винтовками разных систем…

За столом сидел бурхан Пунцаг, перед ним была расстелена большая самодельная карта, на которой он что-то измерял циркулем и линейкой. Техтиек опустился на левое колено, приложился губами к краю одежды бурхана, поднял виноватые глаза:

– Я немного опоздал…

– Ты опоздал на целую неделю! – Пунцаг бросил циркуль. – Поднимись и садись рядом! Надо что-то решать, хан Ойрот. Скоро весна!.. Ты свободен, Хертек.

Страж бурханов повиновался, оставив их наедине.

– Белый Бурхан тобой недоволен, Техтиек! – Пунцаг посмотрел озабоченно и тревожно. – Нет людей, нет оружия, не хватает коней для кезеров…

Техтиек вымученно улыбнулся.

– Кони есть, бурхан! Целый табун племенных коней!

– Откуда они появились?

– Купец Лапердин подарил! Сейчас они у меня укрыгы в ущелье Ак-Кема и за ними присматривают надежные люди… С оружием хуже: русские купцы не продают его и за золото. Надо посылать людей в китайские лавки Урянхая.

Бурхан покачал головой:

– Это долго, Техтиек! Надо отнимать оружие у горных стражников, охотников и охранников приисков. Ты же все равно там хозяйничаешь всю осень!

– Оружие будет, бурхан.

– А люди? Где обещанные тобой кезеры? Чем занимается этот бездельник Анчи? Почему не работает Дельмек? Хватит ему сидеть у доктора на кухне!

– Анчи я казнил за нарушение приказа. Дельмек пока нужен мне у доктора. Он работает хорошо, бурхан. Его отряд из алтайцев уже собран и вооружен…

– Мало людей, Техтиек! Мало. А те, что есть, ни на что не годны! Хертек требует половину из них отпустить домой, а оставшихся разбить на группы по десять-двадцать человек и обучать каждую отдельно! Он прав.

– Кто такой Хертек, бурхан? Откуда он появился в ущелье Аркыта? Вы уверены, что он надежный человек?

– Его привел я. Он – воин Самбажыка! Надежнее людей не бывает… Пока он страж бурханов, а потом посмотрим! Может быть, ему суждено стать главным полководцем Шамбалы! У тебя, хан Ойрот, другие задачи, и Хертек тебе никак и ничем не помешает… Люди, вот что нам сейчас нужно!

Бурхан был слишком настойчив, и Техтиек насторожился:

– Что-то случилось, бурхан?

– Да. Россия вступила в войну с Японией.

– Хорошо это для нас или плохо, бурхан?

– И хорошо, и плохо. Если на Алтае будет введено военное положение-плохо, а если царь объявит мобилизацию и среди алтайцев хорошо…

– Русский царь никогда не брал алтайцев на войну, бурхан… Я завтра же пойду в горы и скажу людям, что на этот раз русский царь заставит всех воевать! Многие побегут в горы, ко мне. И люди, бурхан, будут!

Пунцаг покачал головой:

– Такие люди и нам не нужны… Нужны воины! Кезеры!

Плоский черный камень стоял на двух чурбанах, вкопанных в землю. Он был изрисован человеческими фигурами: попами, стражниками с ружьями и полицейскими с саблями в руках, бородатыми староверами, пузатыми баями и зайсанами. Была даже фигура, изображающая бородатого человека с забором на голове. Хертек покосился на хана Ойрота и ткнул в фигуру пальцем:

– А это кто?

– Русский царь.

– Ну и что вы с этим камнем делаете? Техтиек самодовольно усмехнулся:

– Мои кезеры стреляют в него из ружей пулями и жаканами.

Хертек подошел к камню вплотную, внимательно его рассмотрел: весь в выщербинах, будто его клевали птицы, в свинцовых нашлепках, похожих на помет этих птиц. Покачал головой:

– Этого нельзя больше делать, хан Ойрот! Пули рикошетят от камня и могут поранить самих стрелков… Удивительно, что еще никто из них не пострадал! Мишень надо переделать. Я сам скажу воинам – как…

Техтиек недовольно нахмурился:

– Твою мишень, Хертек, потом нельзя будет перевернуть.

– А зачем ее переворачивать? – удивился страж бур-ханов…

– Мои кезеры – плохие стрелки, не все из них попадают даже в камень… Но как только они его переворачивают вверх ногами, то все их враги оказываются мертвыми…

Хертек закусил нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Игра в войну? Неужели хан Ойрот думает, что колдовскими заклинаниями и какими-либо символами поругания можно уничтожить настоящих врагов?

Всего два дня Хертек в этом ущелье, но и за эти два дня он понял, что хан Ойрот не только плохой полководец, но и воин никуда не годный. Да и в крепость, расположенную в труднодоступном месте, все же могли проникнуть охотники, русские геологи, горные стражники, не говоря уже о полицейских и солдатах регулярной армии. Беспечность людей, собранных в этом каменном мешке, была поразительной! И первое, что он сделал, – закрыл все входы и подъезды к ущелью сторожевыми постами. Теперь надо наводить порядок среди людей, собранных здесь и громко именуемых воинами.

– Стрельбы надо проводить регулярно, хан Ойрот. Владеть ружьем должен каждый воин! И не беда, что многие из них не попадают в цель. Чтобы хорошо стрелять, надо много стрелять.

– Много пусть стреляют те, кто умеет стрелять! У плохих стрелков я всегда отнимал ружья и патроны… Доставать их трудно, а переводить добро на бестолковых придурков я не могу!

Хертек нахмурился:

– В таком случае, надо их учить владеть холодным оружием! Сделатьфигуры из веток и снега, пусть тренируются…

Хан Ойрот откровенно рассмеялся:

– Ну, этому алтайцев учить не надо! Они с детства умеют резать скот!

– Солдаты русских – не бараны! – угрюмо уронил Хертек. – Они тоже умеют владеть штыком, саблей и кинжалом!

Техтиек почувствовал, как в нем закипает злоба на Хертека. Не будь тот человеком бурхана Пунцага, он бы узнал, как звенит клинок, молниеносно выхватываемый из ножен!

– И еще, хан Ойрот… Я заметил, что среди воинов, собранных здесь, есть люди, которым место на виселице… Хотел бы я знать, как сюда попали бандиты Техтиека!

Хертек коротко взглянул на хана Ойрота, и губы его дрогнули в иронической усмешке.

Пунцаг хотя и был одним из бурханов, терялся в присутствии Хертека и серьезно опасался неистовства Техтиека. Ему все еще казалось, что он спит и видит страшный сон, какой часто видел в дацане: голым его преследуют псы с оскаленными мордами. И он боялся проснуться: вдруг он и в самом деле голый среди стаи псов?

Он не знал, как Белый Бурхан узнал о его ночных кошмарах. Но однажды он вызвал его к себе и строго сказал:

– Ты-бурхан и тебе надо забыть, что ты был ховраком и ламой! Тебе некого бояться! Ты – один из богов Алтая, и поэтому все должны бояться тебя!

– Я не умею стрелять и не знаю приемов борьбы. Я боюсь оружия и не хочу брать его в руки!

– А тебе и не надо этого делать. С оружием пусть хорошо обращаются те, кому это положено. Земные дела – не твои!.. Я могу тебе помочь избавиться от страха, но будет лучше, если от него ты избавишься сам… Будешь следить за Техтиеком и его бандой! Подбери себе людей для охраны и – действуй.

Теперь у него есть Хертек.

Хертек и Техтиек вернулись поздно, но Пунцаг еще не спал, изучал карту, врученную ему Белым Бурханом, и стараясь оставить в памяти каждый извив многочисленных рек, каждый поворот горных хребтов, название каждого большого или малого селения… Карту возить с собой не будешь, а Алтай он обязан знать!

– Докладывай, страж бурханов! – кивнул Пунцаг Хертеку.

– Мы с ханом Ойротом изучили все, но наши мнения разделились. Я предлагаю очистить ущелье от всех лишних людей и оставить в нем только тех, кто действительно может стать воином! Я понимаю, что бурханам нужны люди. Но нужны те люди, от которых будет толк!

Бурхан кивнул.

– Но моим подсчетам, бурхан, таких людей человек сто, не больше. Остальные должны уйти.

Бурхан снова кивнул.

– Всех, кто останется, надо разбить на четыре отряда и выбрать им командиров, способных владеть оружием. Из этих четырех отрядов на коней надо посадить два, один отряд оставить в пешем строю для охраны дорог и перевалов, последний отряд, куда я думаю отобрать самых молодых и крепких парней, сделать стражем бурханов. Его я буду обучать сам.

– Ну а что предлагает хан Ойрот? – поднял Пунцаг глаза на Техтиека.

– Хертек – страж бурханов, и ему, конечно, хватит четырех отрядов для того, чтобы охранять Храм Идама и долину Теренг со всеми дорогами, переправами и перевалами. А мне, хану Ойроту, нужна армия в тысячи и тысячи воинов, чтобы выгнать русских!

Техтиек говорил зло, напористо, зная податливость бур-хана. Но кивка головы не дождался.

– И одного ущелья Аркыта для моей армии мало! Я должен найти десятки глухих мест, где мог бы собирать и обучать моих людей! Я настаиваю, бурхан, чтобы мне было дано право распоряжаться моими людьми так, как считаю нужным я, хан Ойрот. А страж бурханов Хертек пусть работает со своими отрядами… Я даже могу уступить ему этот каменный мешок!

Только теперь бурхан кивнул. А потом встал, заставив подняться Хертека и Техтиека, сказал устало, но твердо:

– Хорошо. Страж бурханов пусть работает со своими людьми, а ты, хан Ойрот, создавай свою армию. Вы оба свободны в своих действиях, но я должен знать все.

Стояла хорошая лунная ночь. Искрился снег, глубокие тени меняли рисунок гор, но делали белую тропу четче и приметнее, чем солнечным днем, когда все рассеивается и теряется в пиршестве белых снегов. Но особенно хорош был сейчас воздух-синий, бодрящий, с поразительной прозрачностью и какой-то стеклянной твердостью. При желании его, казалось, можно было рубить мечом на куски и он, падая на жесткий камень тропы, звенел бы, как серебряная монета на фарфоровой китайской тарелке… В долинах никогда не бывает такого воздуха даже зимой, им богаты только горы, вынырнувшие к самому небу из облаков, где плавают вершины деревьев…

Когда-то, очень давно, они с Самбажыком вот так же пробирались козьей тропой к стану врагов, чтобы выкрасть часового и узнать маршрут, по которому отряды ненавистного Тырчака должны были уйти на Сарып-Сеп, где попасть в засаду. Батор Самбажык долго молчал, потом бросил повод и оставил седло, поднял руку, насторожился, будто к чему-то прислушивался. Удивленный Бузур-оол остановился, приготовив оружие. Самбажык рассмеялся:

– Я только хотел услышать, как звенит луна, там, в небе!

– Вы способны слушать луну, батор, когда нас ждут впереди столь суровые испытания? – поразился тогда Бузур-оол.

И Самбажык сказал, что тот человек по-настоящему ничтожен, который не любуется миром перед тем, как покинуть его навсегда…

Бурхан остановился и спешился. Хертек последовал его примеру, хотя и не знал, зачем тот это сделал. Тогда бурхан обернулся, и Хертек увидел на его губах непривычную улыбку:

– Вам тоже, Хертек, мешает цокот копыт?

– Нет, бурхан, он мне не мешает.

– Это потому, что вы не знаете, что такое настоящая тишина. Та тишина, когда слышно, как стучит сердце и льется по жилам горячая кровь…

Хертек удивился: всем, даже хану Ойроту, бурхан говорил только «ты» и любой форме беседы предпочитал повелительную. Может, сейчас он скажет что-нибудь похожее на ту мысль батора Самбажыка, так поразившую его, Бузур-оола?

Нет, не сказал. Повел коня, низко опустив голову. Такое впечатление, что он возвращается не в свои солнечные чертоги высшей мудрости и правды, а в тюрьму, где его должны запереть на замок!

Тропа начала забирать влево, потом пошла прямо вверх, опустилась, завернула вправо… Хертеку уже надоело идти пешком, но он не имел права сесть в седло, пока того же не сделает сам бурхан. А тот снова остановился и прислушался:

– Кто-то едет нам навстречу. Хертек пожал плечами: он ничего не слышал. Бурхан сел в седло, и тотчас это сделал Хертек, но приготовил оружие. Конь покосился на хозяина и фыркнул – не то насмешливо, не то осуждающе… Скоро и Хертек услышал перебор копыт, а потом и увидел всадника. Решительно подав коня вперед, он обошел бурхана и встал на тропе, слегка развернувшись влево: так удобнее стрелять, если в этом будет необходимость, и так удобнее вернуться на старое место.

– Не вздумай стрелять, Хертек! – услышал он голос встречного всадника и тотчас узнал Ыныбаса. – Я знаю, что ты не промахнешься! Меня послали за бурханом.

Бурхан послал коня навстречу Ыныбасу, бросив на ходу:

– Поезжай обратно, страж бурханов!

Бурхан снова перешел на «ты». Лунная иллюзия кончилась, хотя в самой природе ничего не изменилось. Просто во взаимоотношениях богов и людей все встало на свои места!

Только теперь Техтиек убедился, что с казнью Анчи он явно поторопился. Сказав о создании собственной армии и получив на это согласие бурхана Пунцага, Техтиек взвалил на себя весь груз забот о людях, собранных в ущелье Аркыта…

Конечно, теперь у него достаточно денег, золота и ценных вещей в тайных схоронах-запасниках, чтобы всю эту рвань одеть, накормить, вооружить, посадить на коней. Не поссорься он с Хертеком, не отделись от него, часть забот можно было бы возложить на опытного воина, но и тут ради самолюбия Техтиеку пришлось поступиться собственной выгодой. Пусть возится со своими отрядами! Тем более, что Хертек сумел заметить то, чего не видел бурхан головорезов, прошедших через все и ничего в жизни не боящихся, кроме гнева своего предводителя… Они были гвардией Техтиека, и избавляться от них было еще рано. Проще избавиться от Хертека!

Жаль, конечно, что это ущелье придется отдать ему. Но Техтиеку этот каменный мешок не нужен – слишком далеко от дорог и селений!

Может, здесь хорошо обучать воинов, которым действовать весной в долине Теренг, но для алыпов Техтиека никакой уже выучки не нужно, а отсидеться они могут где угодно…

Подошел один из стражей Хертека, доложил:

– Там пришли пятеро, хан Ойрот. Пароль не знают, но называют имя бандита Техтиека…

– Пошли к ним!

Затея с монастырем на Чулышмане была придумана Анчи. И придумана, конечно же, не от хорошей жизни: летом он зашел в такой же тупик, как и сейчас Техтиек, – людей набрал много, одеть и накормить всех не мог, держать их в одном месте тоже. Тогда-то и стал Анчи отправлять группы своих парней в православный монастырь к отцу Никандру для прокорма, решив, что соберет их, когда будет нужно, одним сигналом… Шесть групп он отправил в послушники, но вернулась пока первая, не дождавшись обещанного сигнала.

Увидев хана Ойрота, стражи медленно расступились.

– Та-ак! – Техтиек оглядел всех, прищурился. – Богу русских молиться научились? А где шестой? Вас должно быть шестеро!

Бывшие монахи переглянулись. Потом один из них кашлянул в кулак, хотел что-то сказать в оправдание, но получил тычок в бок, предупреждающий о молчании.

– Пропустите их! – сказал Техтиек с показным равнодушием. – Не возвращаться же им на Чулышман! Шестой явится в такой же одежде, как эти, пропустите тоже.

Повернувшись, Техтиек зашагал к своей землянке, где еще вчера был штаб бурхана, зная, что прибывшие давно спешились и теперь тащатся за ним, понурив повинные головы.

– Остановившись, Техтиек подождал монахов, жестом уложил их животами на снег, заговорил тихо, но свирепо:

– Ну? Животы нажрали, а оружием, конечно, не запаслись? По голым дорогам сюда шли, ни одного пастуха или охотника не встретили?

– У меня есть нож, – сказал один из лежащих, – а дубину в любом лесу выломать можно!

– У меня топор есть! – сообщил другой. – Дрова рубил, перебросил через ограду, потом поднял… Вот.

– Трое других почему молчат? Встать! Где Чекурак?

– У родни аракует. Ночью придет.

Техтиек пружинящей походкой прошелся вдоль пятерых парней, одетых в изодранные рясы поверх телогреек, хмуро уронил:

– Вот что… Сейчас вы сядете на своих коней, к утру пригоните отару овец и принесете два ружья! С пустыми руками не возвращайтесь! У меня нет аилов, набитых жратвой!.. Пошли!

Он шагал по тропинке между сугробов к приземистому рубленому дому, сработанному в незапамятные времена не то охотниками, не то русскими рудознатцами. Сейчас он был обитаем, хотя его и занесло едва ли не по самую крышу – из ведра без дна, приделанного вместо трубы, валил густой дым, отдающий горелым мясом.

Техтиек взял на себя закуржавевшую дверь, шагнул в комнату, едва не задохнувшись от плотного духа табака и сивухи.

Увидев Техтиека, сидящие у огня вскочили.

– Аракуете? – криво усмехнулся тот. – Кто из вас был три дня назад на охоте? Ты, Тоет?

– Со мной еще ездил Маскан.

– И все? Мы с вами давно договорились не врать друг Другу!

– Я еще был, – угрюмо отозвался заметно захмелевший парень. – Брал Тонтуша, но он удрал.

– Все вы удрали! Все четверо! – сказал Техтиек гневно. – А Тоет даже потерял свой нож! А ты, Тартык, шапку!.. Всем на коней! Догоните монахов и помогите им сделать то, что я приказал! Ты, Тартык, усидишь на коне, не надо тебя привязывать арканом?

– Он на скамейке-то едва сидит! – хохотнул Тоет.

– Закрой рот! К утру всем быть на месте. «Хорошо, если бы они догадались ухлопать одного из монахов и оставить его у разграбленного аила, – подумал Техтиек, выпроваживая своих головорезов – кого тычком в бок или в спину, а кого и ногой под зад. – Тартык бы догадался, но пьян… Ладно, Маскан сделает!»

Домик опустел, только Тартык при попытке встать, свалился на пол.

Техтиек равнодушно перешагнул через него и прихлопнул дверь. Он не дошел еще до землянки, как мимо пронеслись всадники.

– Успеют! – усмехнулся Техтиек. – Монахи далеко не могли уйти.

Белый Бурхан запретил разбой Техтиеку, бурхан Пунцаг запретил разбой воинам хана Ойрота, но ведь никто из них не может запретить разбой православным монахам!..