Текст книги "Вызов (СИ)"

Автор книги: Гайя Антонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

   – Ксюша! – я бросилась к ней. Девочка была трезва. – У нас ЧП!

   – Какое? – испугалась она.

   – Там парень узнал Сашу, сказал, что она умерла, но это она, – сбивчиво пояснила я, – а Саша убежала почему-то. Срочно – внуши ему, что он ошибся.

   – А я плохо умею еще...

   – Ну хоть попытайся, черт! Вон там, у стойки, – я подтащила девочку к двери, ведущей в зал, – видишь? В пиджаке таком легком и футболке... Лешей зовут.

   – Вижу, – мрачно, но решительно отозвалась Ксеня. – Я пошла.

   Слава Богу... Я прислонилась к стене, облицованной желтоватой плиткой. Надо посетить уборную.

   В туалете меня ожидал еще один сюрприз. В одной из кабинок кто-то явственно стонал в два голоса. Один из голосов принадлежал Ивану. Покраснев, я шмыгнула в другую кабинку, стараясь не прислушиваться к звукам секса. Шум спускаемой воды заглушил безобразие, происходящее тут, где постоянно шастают девчонки-студентки парочками и кучками. А если охрану позовут?.. Хотя, наверное, Ваня так боится эту охрану, как я – выщипывания бровей.

   Не успела я, вымыв руки, выскочить из туалета, как навстречу мне попалась Ксеня. Она почти тащила на себе Лешу.

   – Ты что делаешь?! – зашипела я, отмечая какое-то бессознательное выражение лица парня, он будто спал с открытыми глазами.

   – Что-что?! – тоже шепотом заорала она. – Плохо как-то получилось, видишь, потерялся он...

   Я помогла Ксюше втащить Лешу в женский туалет, с запозданием уразумев, что она вряд ли будет рада обнаружить там Ивана с другой девушкой.

   Так и вышло. Пока я пыталась сунуть тело Леши в одну из кабинок, Ксеня уже тарабанила в дверь той, где укрылись бесстыдные белокурые любовники.

   – Ксюша! – крикнула я. – Лучше бы ты на шухере постояла, пока я его спрячу!

   – Ваня! – вопила Ксеня, бросаясь на дверцу. – Немедленно выходи, и бл...дину свою вытаскивай!

   Я снова ощутила, как туман искусственности происходящего окутывает меня. Ну что за падлы эти кровососы, а?! Поубивала бы всех – на месте...

   Когда Иван осмелился выползти из укрытия, Ксюша накинулась на него и вмиг расцарапала лицо. Блондинка, миловидная, зеленоглазая, красная, как вареный рак, попыталась было прошмыгнуть мимо Ксюши в дверь, но та, с диким воплем швырнув Ивана в сторону, молнией повернулась и схватила девушку за волосы. Я выронила Лешу, которого почти усадила на унитаз, и ринулась к Ксюше. Блондинка завизжала, как резаная, когда Ксеня впилась в ее шею, прижимая девушку к стене. При моей попытке оторвать Ксюшу от ее жертвы вампирша с рычанием отшвырнула меня одной рукой. Я отлетела на гладкую стену, слава Богу, а вот Иван ударился головой о металлическую сушилку для рук и теперь пытается собрать шарики и ролики и запихнуть их назад в черепную коробку.

   И вот среди всего этого кукана, когда я ползу к выроненной сумочке, чтобы взять из нее пистолет, ибо Ксюша, видимо, решила загрызть несчастную блондинку насмерть, когда две эти девушки у стены издают поистине жуткую какофонию звуков, когда Иван с трудом отрывается от пола, а бесчувственный Леша окончательно соскальзывает с краешка унитаза на пол – в этот момент открывается дверь. Я вижу с большим любопытством заглянувшую и тут же исчезнувшую девушку. Быстро-быстро достаю "Келтек", он с глушителем, слава Богу.

   – Ксеня, последний раз прошу – отойди!

   Кто там слушается презренных смертных... Поэтому я, почти не целясь, стреляю в отставленную для упора о пол ногу Ксюши.

   Странным образом в этот момент в туалете появляются двое – та самая девушка и молодой человек. И парочка видит, как я стою, наставив на Ксеню пистолет, а та корчится на полу.

   Странным образом – это я сказала потому, что, наверное, в тот момент колесо судьбы тронулось с места все же в мою сторону. Если бы тех двоих не ввел в замешательство мой выстрел, то, наверняка, наша встреча окончилась бы за две секунды – и я лежала бы с пулей во лбу... Ох, да и встреча эта, как поняла я позже, была поистине судьбоносной...

   У них не было на лицах ни страха, ни упрека – рыцари в черных плащах, из-под которых они только что извлекли оружие. Ксеня получила пулю в сердце, из-за чего замерла на полу. Я привалилась к дверце туалета, не зная, как реагировать и что сказать.

   – А этот – вампир? – спросил мужчина, стриженный почти под ноль, с высокими скулами и шрамом на лице.

   – Нет, – соврала я, – они с блондинкой целовались тут...

   Блонди лежала, кажется, с трудом приходя в себя. Когда Лысый и девка присели над Ксюшей, причем, Лысый достал из-под плаща нож-тесак, я поняла, что выбора у меня нет, их надо убить.

   – Она врет, – вдруг сказала девка, подымая на меня глаза, – я чувствую, что он вампир.

   Ох нет. Вот в этот момент я поняла, что выбора у меня нет. К счастью, оклемался Иван: он снес на пол девку, сидящую на корточках лицом ко мне, а я ударила пистолетом по затылку Лысого. Чтобы вы думали?! Девка отбросила Ивана, врезав ему крепко в лицо, а Лысый лишь охнул, мигом восстанавливая равновесие и взвиваясь на ноги.

   И еще раз прошу прощения. В ЭТОТ момент у меня не стало выбора. И я выстрелила сперва в Лысого, а потом в целящуюся в меня девку. Ему попала в живот, ей – в плечо.

   Не знаю, о чем я думала в тот момент. Наверное, не о христианских ценностях. Единственное, что я понимала – эти люди слеплены так, что и умирая постараются унести с собой на тот свет побольше вампиров. Поэтому я тут же совершила два контрольных выстрела – в лоб этих, как я решила, медиков...

   – Иван, быстро, – я спрятала пистолет в карман, падая перед Ксюшей на колени, – девушке внуши, что ничего не было.

   Блондинка, как я заметила, в полном ауте сжалась у стены. Хотя бы ее пожалеть надо. Ваня опустился перед ней на колено и что-то забормотал.

   Я попыталась пальцем выковырять пулю из груди Ксюши. Бесполезно. А ведь уходить надо, неизвестно сколько медиков здесь еще...

   – Ваня, нам надо как-то выйти отсюда, и побыстрее.

   Дверь туалета начала открываться, Иван с перепуганным лицом налетел на нее и захлопнул.

   – Через окно только... но там решетка... – я еще раз набрала дрожащими руками номер Саши, потом Маны.

   О чудо! Он взял трубку!

   – Гайя...

   – Стоп! На нас напали медики, срочно ищите нас! Мы в клубе... – я сказала адрес и название клуба. – Но мы постараемся сбежать отсюда. Я убила двоих.

   И я бросила трубку. По голосу ли моей крови, по перстням ли – но Мана и другие должны будут найти нас. Иначе...

   Ваня без церемоний и стеснения открыл окно, вырвал довольно хлипкую решетку и сильным ударом так загнал ее под дверь, что открыть туалет теперь будет несколько проблематично. Сталь въелась и в дерево двери, и в пластик пола.

   Иван взвалил на руки Ксеню, пока я в спешке вытирала то, за что мы могли хвататься руками. Хотя это глупо – без вмешательства вампиров следов не заместь...

   Ваня скинул Ксюшу вниз, за окно. Я даже не возмутилась – не до того было. Он спрыгнул сам, словил меня, снова взял на руки Ксюшу, и мы потрусили несмело к стоянке.

   – Это были медики? – спросила я.

   – Думаю, да. От них пахло химией...

   Наверное, будь они охотниками – то есть, оборотнями, Ваня понял бы это.

   – Я чую Сашу, – сказал он, когда мы стали за уголком летней площадки, примыкавшей к клубу.

   Я написала ей СМС с текстом "SOS".

   – Да где же она, у нее ведь ключи?! – зашептал Иван. – Я предлагаю смываться, а Саше написать, чтоб тоже валила оттуда.

   – Ты с ума сошел?! Бросить ее тут?! Пьяную в хламину...

   Словно из ниоткуда появилась Саша, я даже вскрикнула от неожиданности, когда она вырулила из-за угла.

   – А за мной гнались, чтоб вы знали, – с ходу сообщила она, – а теперь гонятся за нами, так что вперед!

   Не знаю, что думают себе вампиры, но я так быстро бегать не могу.

   – А машина?..

   – Попробуем вокруг клуба обежать и добраться до нее...

   Саша схватила меня за локоть и побежала так, что мне пришлось взмолиться о пощаде. Иван уже заворачивал за угол здания – судя по цветам, супермаркета одной из наиболее широких сетей в городе. Ну вот почему все так идиотски получается...

   – Нельзя кругом идти, – сумела сказать я, когда мы замедлились, пересекая площадку перед маркетом.

   – Почему?

   – Загонят...

   В моем кармане завибрировал телефон. Саша утащила меня в тень крытой парковки, которая была довольно многолюдна в этот час.

   – Да? – звонил Мана. Даже при звуке его голоса меня не покинул страх.

   – Там рядом – больница с заброшенным санпропускником, как раз по пути вашего следования. Бегом туда!

   Саша слышала все, она обхватила меня за талию и ринулась за Иваном.

   Не знаю, насколько хорошей была эта идея. Что стоило гонящимся за нами перебить нас всех в темных коридорах нашего импровизированного убежища?..

   Заброшенным оказался не только санпропускник, но и здание небольшой больнички. Лишь когда мы пересекли забор больницы, Саша пробормотала (мы осторожно крались в кустах, Иван матерился на Ксюшу, а я тряслась то ли от холода, то ли от нервов):

   – Фу... Ну и запах...

   Спустя минуту мы проникли через треснувшие стеклянные двери в больницу. Запах, стоявший там, просто ужасал. И тут мне стал ясен замысел Маны. Вонь химикатов частично позволит нам затеряться в здании. А, может, они токсичны – а медики ведь смертные. Как и я. Однако сейчас не время было думать об этом.

   Изумляло, что нас еще не нагнали. И почему вампиры так долго до нас добираются?!

   На какую-то кушетку, сиротливо стоящую в уголке помещения, заливаемого лунным светом, Иван уложил Ксюшу. И пальцами вынул из ее сердца показавшуюся пулю. Девочка захрипела от боли, возвращаясь в мир живых. Ну, почти живых.

   – Мама... – прошептала она. – Я думала – мне конец...

   – Погоди, – пообещала я, – еще не вечер. Ваня, пулю в карман, чтоб следов никаких. И идемте уже.

   Саша впала в какой-то ступор. Теперь уже мне приходилось волочь ее за собой.

   Минуя лестничные пролеты, я велела Ивану вести нас на источник ужасного запаха, расползшегося по коридорам больницы. Наверное, в этой шумихе с дикими вампирами Мана и другие так досконально изучили все заброшенные помещения в городе, что...

   От мыслей меня отвлекли до странности близкие шаги. Вампиры передвигаются быстрее, значит, это медики.

   – Бежим! – шепотом крикнул Иван.

   Нелегко убежать на каблуках, да еще и с раненым вампиром на каблуках, да еще и с Сашей, которая, видно, решила, что все напрасно.

   Мы попали в довольно широкое помещение. Оно разветвлялось на выход на маленькую лестничку, заканчивающуюся дверью в подсобку, и три коридора трезубцем, коротких, один из которых заканчивался балконом, а два других – тупиками. У стены одного из коридоров стоял старый стол, несколько сломанных откидных больничных стульев и кривобокая тумба.

   – Ваня, помоги! – я принялась городить баррикаду из старой мебели меж стен того коридора, что заканчивался балконом. Он как раз был средним из разветвлений этого странного помещения.

   Мы опрокинули стол, подперли стульями и тумбой. Луна в балконное окно светила мне в спину.

   – Ребята, я постараюсь от них отстреляться, но тянуть нужно до последнего, ясно?

   – Я постараюсь кому-нибудь голову оторвать, – мрачно сказал Иван, – не знаю, правда, скольким успею.

   – Нет! Нет и нет! Сидеть тут до последнего, понял?! Девочки, вы поняли?!

   Нет, я не боялась. Мысленно я приготовилась к смерти. Я боялась за этих троих. Ладно, за Ксюшу меньше. Но я не хотела, чтобы они погибали. Мана... Меня пронзила тошная тревога – не моя. Его. Я постаралась думать о нем изо всех сил – пусть он знает, что я еще жива.

   Я мало что помню из последующих минут. В лунном свете на удивление хорошо были видны силуэты ворвавшихся вслед за нами в этот тупичок. Первое, что я сделала, не давая им опомниться – это выстрелила в первую же приглянувшуюся темную фигуру из-за угла. Целилась в светлое пятно лица. Спряталась. Села. В стане врага началась паника, впрочем, быстро утихшая.

   А!.. У них было мощное оружие – автоматы или пулеметы. Мало того, что я почти оглохла, так еще и поняла, что моей баррикаде не выстоять и минуты. Мана, горячо взмолилась я мысленно, быстрее, прошу!.. И – как посторонний раздражитель в моей голове – его уверенность, что успеет, и отчаянная жажда убивать...

   Я не видела, как они пришли, лишь услышала, наконец, как смолкли очереди, и раздались крики и выстрелы. Я подползла так, чтобы выглянуть из-за баррикады. Очевидно, что война идет на скорость. Все закончится быстро. На всякий случай нам стоит попытаться уползти поглубже в тупичковый коридор, что был напротив того, в котором сидели мы. Краем глаза, пытаясь что-то разобрать на поле боя, я заметила, что враг засел и в том ответвлении, что ведет к подсобке. Оттуда им было очень удобно целиться в нас четверых.

   – Туда, – прошипела я, возвращаясь к троице перепуганных вампиров.

   Откровенно говоря, не знаю, как все эти стычки проходят, но медики мало что упускали. В том числе и наше шевеление в сторону. Даже не знаю, как заметили – баррикада перекрывала весь коридор.

   Словом, в тот миг, когда мы вереницей переползали в другое укрытие, что-то упало на пол, ударив меня пребольно по руке.

   Я не успела ни вскрикнуть, ни сказать что-то ползущим впереди меня – например, чтоб они молнией неслись куда угодно отсюда. Был лишь мой взгляд вниз – граната. А дальше... Не знаю, что это было, но без лишних эмоций и движений, через полсекунды после того как я увидела "лимонку", я среагировала – и она уже летела, брошенная мной, в то помещение, где засели медики. Грохот взрыва накрыл все, я сжалась за баррикадой, ожидая, что сейчас здание на хрен рухнет, похоронив нас под обломками...

   Ничего такого не произошло, но зато я увидела свет, зажегшийся там, за моим укрытием. И было тихо.

   Я выглянула. Конечно, сомневаться в победе Триариев было глупо, но...

   Большой кемпинговый фонарь осветил мрачное вонючее помещение. Джейми сидел на полу, он был ранен в ногу. Ингемар держался за плечо, Мана присел на корточки над ножом выковыривающим пулю из бока Эриставом.

   Еще... еще – из всех тех, кто носил темные плащи и автоматы, в живых ныне был один... точнее, одна. Я вышла из-за баррикады. Дойна и Эдгар держали на прицеле молодую женщину с коротким каре темных волос. Ким смотрел на нее, опустив катану. Стараясь не наступить ни на что (и не приглядываться к кровавому месиву под ногами!), я застыла у стены.

   Девушка-медик сняла с себя автомат.

   – В нем нет патронов, – сказал Мана. Наверное, эта фраза предназначалась мне, вышедшей из укрытия.

   Медичка бросила автомат на пол. Ким, держа катану так, чтоб она не мешала, направился к девушке. Та дернула вниз застежку камуфляжной кофты, обнажая шею и грудь. Я изумилась. Медик подставляет шею вампиру?.. Это, может, что-то вроде почетного способа смерти у них?

   Ким, подойдя, положил руку на шею девушки. Я, привалясь к стене, напряженно следила за ним.

   – Правда, ты хочешь жить? – спросил он.

   Девушка смогла лишь кивнуть. Она до дрожи боялась Кимуру.

   – Скажи.

   – Хочу... – услышала я надтреснутый севший голос.

   Ким легко и непринужденно сломал ей шею. Мерзкий звук ломающихся позвонков – второй раз за день... Я прикрыла глаза.

   – Эта наркоманка и правда думала, что ты будешь пить ее кровь? – голос Джейми, усталый и злой. – Они ж на вкус как срань...

   – Алло, – голос Ингемара, – нужна уборка... Адрес...

   Саша, Ваня и Ксеня тоже вышли ко всем. Мана вытирал шашку об одежду одного из лежащих на полу. На меня зеленоглазый не смотрел. Ким приводил в порядок катану. Эристав помогал Джейми с пулей, застрявшей в его ноге.

   – Все целы? – спросила у нас Дойна, пряча пистолеты под курткой.

   – Да.

   – А туда лучше не заглядывать, – спокойно предупредил Эдгар, когда я пошла посмотреть, какие цели сняла моя граната... Что со мной? Такого хладнокровия я от себя не ожидала.

   Впрочем, они враги. Они хотели убить меня. И жалеть их не стоит.

   Ким вернул катану в ножны, подобранные с пола на входе. Мана все еще возился с шашкой. Азиат взглянул на своих детишек. В комнату вошли Жанна и Жозефина, обе с холодным оружием в руках.

   – Ты жива?! Гайя!

   – Жива, жива...

   И тут Мана вскинул на меня глаза. И какой же яростью полыхали они! Я даже опешила.

   – Так, можете начинать рассказывать, – сказал Кимура.

   И тут Мана, на ходу загоняя в ножны клинок, рванул ко мне с такой скоростью, что я не успела ничего понять или сделать. И в следующий момент пощечина страшной силы снесла меня с ног.

   – Три! Три юных вампира могли погибнуть!.. – услышала я его шипение.

   Сквозь пелену боли вижу лишь, что Иван бросился ко мне, Мана, явно намеревающийся еще что-то со мной сделать, хватает его за горло, пытаясь отшвырнуть, в руку Маны вцепляется Кимура. Пытаясь подняться на локте, слышу голос патернала:

   – Не трогай моего сына, хорошо?

   Мана вырывает руку из захвата Кимуры, но тут и Эристав, и Ингемар вмешиваются:

   – Так, всем молчать и слушать! – говорит зло Ингемар, а Эристав успокаивающе хлопает по плечу Ману, который играет с Кимурой в "кто кого переглядит". – Не хватало еще, чтоб мои правая и левая руки передрались! Вы не оборзели, друзья?!

   Опомнились, Ким подал руки мне и Ване, чтоб мы встали с пола, Мана, заскрипев зубами, ринулся прочь из помещения.

   Встаю, опираясь о руку азиата. Мне противны все эти лица вокруг.

   – Гайя... – Жозефина пытается меня обнять.

   – Не прикасайся ко мне, пожалуйста, – поднимаю руки вверх, отстраняя от себя всех, кто может захотеть облапать дампира, нуждающегося в утешении.

   – Уходим отсюда, – сказал Ингемар, жестом предлагая мне идти вперед.

   Молча выхожу, пытаясь не шататься. Возвращаюсь, так как забыла сумочку. Тем временем вампиры медленно покидают место бойни. Поскальзываюсь на каком-то фрагменте тела... Едва не падаю, но меня успевает схватить Джейми. Обретя равновесие, снова делаю отстраняющий жест руками. Американец молча отпускает меня.

   На улице нас ждут подоспевшие с машинами другие вампиры.

   – Так, в двух словах – как все началось? – спросил Ингемар.

   Иван путано рассказал ему.

   – Но как медики вас вычислили?

   – Там был парень, – сказала Саша, – который узнал меня и сказал, что я умерла. Наверное, рядом сидел кто-то из...

   – Нет, – перебила ее Ксеня, – когда Гайя попросила меня зачаровать того парня, меня услышал сидящий рядом лысый мужик. Которого Гайя застрелила...

   Ингемар взъерошил волосы рукой.

   – Короче, сейчас мне нужно уладить кое-какие дела в этом злосчастном клубе... Надеюсь, журналисты еще не подоспели. Мана, переговори с Гайей, потом расскажешь мне происходящее ее словами...

   – Переговорю, не сомневайся, – спокойно уже сказал Мана.

   – Нет, не переговорит, – возразила я.

   – Так, все по машинам и валим по домам, – сказал Ингемар. – Эристав, со мной пойдешь?

   – Гайя, быстро в машину, – голос Маны все еще был спокоен.

   – Я пойду домой пешком.

   – Не кажется, что твой лимит своеволия исчерпан на год вперед, женщина?

   Я смотрю на него – и не понимаю. Кто он? Кто это стоит передо мной сейчас, схватив меня за руку, и тянет к машине? Неужели когда-то этот мужчина смеялся моим шуткам, готовил мне сендвичи, рисовал меня похожей на ангела?.. А теперь он чужой и страшный – он все же вернул мне ту пощечину... Еще и сверху досыпал, так сказать...

   Ужаснувшись, непроизвольно выдергиваю руку из его руки. Что же это, что же? Я почти готова сесть в его машину и поехать к нему домой. Я словно хочу сейчас нестись по следу исчезнувшего человека – которого я, наверное, даже могла бы полюбить... Я готова ехать к нему, неизвестно что терпеть снова – боль, унижения?.. Пусть только завтра утром он снова, надев маску ясного принца, поцелует мои раны, смешает свой коктейль, сыграет мне на пианино или гитаре... Как в той песне: "Он возьмет и приласкает, после – выставит за дверь, он не любит, он – терзает, потому что это зверь". Ах!.. Предупреждала же меня мачеха, говорила о женщинах, что ползли за ним, умоляла не любить его...

   – Гайя. Немедленно. В машину.

   В голосе уже нет ни одной теплой или хотя бы знакомой мне нотки. Обычно вслед за этим тоном приходила мука от укусов зеленоглазого.

   И в этот момент я, если можно так сказать, весьма отчетливо увидела, в какую пропасть рухнула за неполные два месяца – и ужаснулась снова. Я боюсь выходить из дома, я стала сторониться людей и остерегаться их. При каждом телефонном звонке сердце уходит в пятки, а при звонке в дверь меня едва ли не кондрашка бьет. Я стала плаксивой, пассивной, эти две дочки Маны сами меня "безвольным мясом" назвали. Я бросила каратэ, я возненавидела то, чему была верна всю жизнь – свои сказки о любви вампира и смертной...

   За все это я могла сказать "спасибо" лишь Мане. Он превратил меня в тряпку, в амебу, в кусок безвольного – ха-ха – мяса... В источник вкусной дампирьей крови, всегда готовый и покорный.

   И в тот момент, сжимая кулаки в карманах, куда я сунула их, чтобы не дать Мане хватать меня за руки, я кое-что вспомнила, наткнувшись на пистолет.

   С детства помню, как папа любил слушать Александра Розенбаума. А мне такая музыка казалась огромным часовым механизмом с кучей шестеренок: сунь только голову – и раздавит. Да и так ясно, что музыка не для маленьких девочек...

   И вот однажды – мне было уже 22 года – как-то вечером страстно захотелось послушать Розенбаума. В тот день для меня не то чтобы закончилось детство – для меня началась взрослая жизнь. Я поняла, что уже стала самостоятельной молодой женщиной, о которой не должны более заботиться мама и папа, дуть на сбитые коленки и давать денежку на луна-парк. Теперь эта молодая женщина должна сама себе зарабатывать на веселые качели и врачевать свои раны тоже сама. И это было счастьем – осознавать, что я – хозяйка своей жизни, было счастьем понимать, сколь многое ждет меня впереди и чего я в силах добиться!..

   Так я думала тогда, три с чем-то года назад, лежа на кровати с книгой "Эммануэль", стаканом вина и сигаретой, слушая розенбаумовскую "Утиную охоту":

 
  Я помню, давно, учили меня отец мой и мать:
  Лечить – так лечить! Любить – так любить!
  Гулять – так гулять! Стрелять – так стрелять...
 

   За прошедшие с того вечера годы мне приходилось делать куда более взрослые вещи, нежели чтение порнушки за вином и сигареткой. Любить – так любить, гулять – так гулять, стрелять – так стрелять... И во всем была лишь моя воля.

   А когда я поняла, до какого уровня зависимости довели мою тщательно выпестованную личность (лечить – так лечить, любить – так любить), тогда я почувствовала, что должна все изменить (гулять – так гулять, стрелять – так стрелять)...

   И я выстрелила. Выхватив из кармана (ирония судьбы!) тот пистолет, что Мана сам мне дал, я принялась в упор всаживать в него пулю за пулей.

   Увы, после третьей, когда зеленоглазый уже корчился на земле, мои не дрогнувшие ни разу руки резко увели вверх.

   – Хватит, Гайя! – Джейми, с досадой подумала я, не лезь во что не просят...

   – Убери от меня руки, Нолан.

   – Отдай пистолет.

   – Я не стану больше стрелять.

   Мана поднялся с земли с помощью Жанны и Жози.

   – Ты как?! – бедная младшенькая едва ли не плакала, глядя то на меня, то на папочку.

   – Все... пройдет, – надо же, как достойно и философски он держится.

   – Никогда больше, Депрерадович, не смей ко мне прикасаться. Надеюсь, вопрос с тем, пойду я домой или поеду, решен? – вопросила я молчаливое и хмурое вампирское кодло, взирающее ныне на меня.

   – Ступай, Гайя, – сказал Ингемар, – утро вечера мудренее.

   Мертвый князь спокоен как удав.

   – Гайя, может, тебя провести, поздно... – начал было сердобольный Джейми, но я, уже уходя, снова услышала голос Мастера Киева:

   – Джейми, сейчас я бы посоветовал криминальным элементам остерегаться попадаться ей, так что успокойся.

   Я поймала такси, едва выбралась к более-менее оживленному участку этого района. Мне было плевать, что водитель косился на мои грязные колени и руки. Крови на одежде я не заметила, и то ладно.

   Вплоть до самого дома я не чувствовала ничего. Вообще. Пыталась подумать о том, скольких людей убила сегодня. Сердце слабо ёкнуло – и все. Ни тоски, ни жалости, ни стыда, ни совести. Хах, еще и шутить сама с собой пытаюсь. А этот невероятный финт, которым я вернула медикам их гранату? Может, это мои дампирские инстинкты начинают пробуждаться. Вспомнились слова Маны: "Кто он, вампир, давший тебе этот стремный характер?" Ох, и прав был зеленоглазый, что крепко задумывался над этим...

   Даже при мысли о Мане ничего не дрогнуло в душе.

   И лишь когда я переступила порог своей квартиры, закрыла дверь на замок и бросила испачканную сумку на пол... Вернулось отчаяние. Как мне жить теперь, когда ни себя, ни его не осталось?! Налила себе вина, выпила. Налила еще. И ходила по квартире, металась, заламывая руки, роняя сигаретный пепел на ковер.

   Пришла СМС. Писал Мана. Увидев его номер, я вздрогнула и облила вином кресло, на котором лежал мой телефон. СМС гласила: "Я стою внизу. Твой последний шанс". Ответила: "Это все". Он написал: "Что ж, намек был прозрачен. Не прикоснусь. Того же жду от тебя". Он теперь еще и жертву из себя строить будет?!

   В гневе я ругала его, но когда почти прикончила бутылку вина, то поняла, что все, что было мне так дорого и драгоценно, тот, подобного которому я не встречала, то, чего многие даже не узнают никогда в жизни – Мана, мой Мана... теперь мертв. Я похоронила его по своей воле – так же, как делала все в своей жизни.

   И оплакала. Была у меня такая песня – ох, снова... Что поделать, эмоциональный посыл чужого творчества для меня годился лишь как фон моей жизни. Так вот, песня – такая романтичная и красивая, о том, как вампир приходит к любимой ночью, а она просит его забрать ее с собой, сделать вампиром. Он отвечает любимой, мол, прости, я не могу, и решает сгореть с первыми лучами солнца, чтобы никогда более не нарушать ее сон.

 
  В тишине ночной будет слышен голос нежный твой,
  Просит об одном – чтоб забрал ее с собой.
  Я отвечу: "Нет! Там нет солнца, только мрачный лунный свет...
  Ты прости меня, но с собой забрать я не смогу тебя..."
 

   И я рыдала под эту тоскливую песню, жалея о гибели чужой любви, потому что если бы начала жалеть о своей, то умерла бы от боли.

   В следующие несколько дней меня никто не трогал, мне не звонили, не писали, не приходили в мой дом. Все еще мертвая внутри от пережитого, я совершила один очень правильный поступок.

   В последний день января я позвонила Ивану часов в шесть вечера. Я не спрашивала, что произошло у них в ту ночь еще, не интересно мне было и наказание, которому подвергли его и девчонок. Я спросила:

   – Ты мне нужен. Помоги.

   – Меня из дома не выпускают, Гайя...

   – Ты можешь убежать.

   – Могу. А что такое?

   – Мне нужна информация о том, где сейчас Мана и есть ли у тебя знакомый медвежатник.

   – Ого... Мана сейчас пьет с Кимурой, Джейми и Эриставом, они уже третий день подряд бухают по-черному, а потом едут бл...ствовать – как выразился Джейми. А что, серьезный замок надо вскрыть?

   – Да нет, пустяковый, – я была уверена, что Мана жаждет крови сейчас, поэтому оставляет дверь едва прикрытой. Глупо с его стороны было говорить мне об этом тогда... – Так, а две его киски где?

   – Тут же...

   Далее все было как два пальца об асфальт. Я не чувствовала ни страха, ни угрызений совести.

   На вокзале мы подобрали знакомого Ваниного взломщика. Покорный под гипнозом вампира, он сел в мою машину.

   Столь же покорная консьержка на входе в подъезд Маны впустила нас. Иван прыжком из мертвой зоны сорвал камеру, что шпионила над дверью Маны. Замок был взломан. Я, велев Ване ждать, в новой, воняющей резиной спецовке, в перчатках и плотной шапке, сдвинутой на глаза (чтобы мной тут и не пахло и чтобы скрыть свою личность, если у Маны есть еще камеры), пронеслась до Комнаты-без-окон. Как и ожидала, дверь и клетка открывались одним ключом – по крайней мере, с виду так казалось.

   Мурза глядел на меня во все глаза, когда я вошла и, включив свет, махнула ему рукой.

   – Гаечка?..

   И я выпустила его, да. Правда, перед этим я попросила Мурзу поклясться в одном: что он никогда не причинит зло Мане. Вервольф, скрепя сердце, дал мне это обещание. Уж слишком его влекла воля.

   Как и меня.

   Ваня при виде Мурзы попятился и едва не упал со ступеней.

   – Во что ты ввязываешься?.. – прошептал юный вампир.

   – Вань, прошу... Уходим.

   Напоследок загипнотизировав консьержку, мы высадили взломщика у метро. Мурза же садиться в мою машину отказался.

   – Запах останется.

   Несло от гиганта и впрямь отвратительно, а у вампиров такой тонкий нюх. Стоя на снегу в темном уголке за домом, куда мы переместились подальше от любопытных глаз, он слегка ёжился, диктуя мне номер. Я дозвонилась какому-то мужчине, подставила динамик поближе к Мурзе.

   – Сэм, это я, Мурза, – сказал он.

   – Е...ть! – услышали мы с Ваней. – Ты где, б...дь, пропадал, псина пи...лявая?!

   – Я тоже рад тебе, Сэм, – проворчал Мурза, – мне холодно. Пришли за мной кого-то, а то сдохну!..

   – Адрес?

   Мурза назвал номер дома Маны, сказал, что будет ждать, изменившись.

   – А то сдохну...

   Когда матюкливый Сэм отключился, я спросила:

   – А кто он? Альфа твоей стаи?

   Мурза хмыкнул, стягивая майку:

   – Бета... Уходите, мне пора меняться.

   Я махнула Мурзе рукой, не зная, что и сказать.

   – Ладно, бывай. Береги себя.

   И мы с Ваней пошли было, как вервольф окликнул меня:

   – Гаечка!

   Я обернулась.

   – Если что – приходи в клуб "Highway to Hell", спроси меня. Тебе скажут, как меня найти. И это... спасибо, – он почесал немытую сто лет голову, – я не забуду этого.

   – Пока, Мурза.

   Мы с Ваней в начинающемся снегопаде успели доехать до дома Кимуры, где мальчик спешно перелез через забор. Как я узнала позднее, обозленный вконец патернал наказал Ваню двумя неделями голодовки. Однако юный вампир меня не сдал.

   Клуб "Highway to Hell" – я была там пару раз с подругой, помешанной на байкерах. Да, это был именно байкерский клуб. Что ж, Мурзе удалось меня заинтриговать...

   Той ночью я лежала, слушая вытье бурана за окном – как в последнюю ночь с Маной – и думала о том, что к утру снег заметет все следы.