Текст книги "Вызов (СИ)"

Автор книги: Гайя Антонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

   Хруст снега. Ко мне неспешно кто-то приближался. Я перевернулась на живот, в страхе жалея, что не убежала подальше. Темная фигура. Высокая. Интересно, а Траян высокий или нет?.. Господи, а побыстрее он приближаться не может?..

   И нервы все-таки не выдержали, я вскочила и понеслась прочь. Нагнали меня, впрочем, в две секунды.

   – Гайя, Гайя, не бойся, – смеющийся голос с акцентом.

   – Боже, – выдохнула я, останавливаясь под нажимом рук Эристава, закашлялась от холодного воздуха, – как же ты меня напугал...

   – Извини.

   Он моментально вскинул меня на руки и пулей понесся назад. Чуть далее по дороге стояла, видимо, его машина.

   – Садись, – он бережно усадил меня на пассажирское место.

   И так хорошо и тепло было в его крепких руках, держаться за его широкие плечи, что, когда грузин уселся подле меня за руль, я не выдержав всех тягот этого дня, завалилась к нему на плечо и зарыдала. Тяжело вздохнув, парень обхватил меня руками и прижал к себе, слегка качаясь из стороны в сторону, как бы убаюкивая.

   – Испугалась, да? – блин, ну почему в некоторых людях... вампирах... мужчинах, в общем, столько тепла и мудрости, а другие – тупорылые бараны?!

   – Я просто устала...

   – Конечно... Бедная девочка, много на тебя свалилось, такое в одиночку нести тяжело...

   Он гладил меня по голове, и прямо так захотелось залезть к нему на колени и свернуться клубком, и чтоб никто меня не трогал...

   – Хочешь, куплю шампанского и постоим над Днепром, поговорим и полюбуемся?

   – Хочу, еще как хочу, – оторвалась от его замшевого плеча, вытирая слезы руками.

   – Держи, – он вложил в мою ладонь платок.

   – Спасибо...

   Я немного задремала по пути в Киев. Проснулась, когда хлопнула дверца машины.

   – Не хотел тебя будить, прости.

   – Ох, наоборот, хорошо, что разбудил.

   Эристав положил мне на колени букет цветов.

   – Это тебе, Гайя.

   Я изумленно ощупала цветы.

   – Розы...

   – Свет включить?

   – Нет! У меня такое лицо опухшее, наверное...

   – Гайя, я и так отлично вижу в темноте, – раздался негромкий бархатный смешок, Эристав возился с бутылкой шампанского. – Ага, и вот это тоже тебе.

   И он взял с сиденья позади что-то довольно объемное.

   – Игрушка? Но где ты все это взял глухой ночью?! – ощупала морду игрушечного зверя – усы и короткие ушки, кто-то кошачий.

   – Конечно, надо бы подарить тебе что-то более серьезное, но возле ювелирного стоит патруль.

   Я прыснула. С хлопком открылась бутылка.

   – И стаканы были лишь пластиковые.

   – Зато какие вместительные... – я приняла из рук парня поллитровый стакан с шампанским.

   – Я пью сейчас за тебя – и мне приятно это делать. Ты очень правильная девушка, Гайя, и даже в расстройстве видишь во всем что-то хорошее.

   – О Боже... – я коснулась его стакана своим. – И почему я раньше не общалась с грузинскими мужчинами?..

   – Хах, только тостов у меня не проси, ладно? – он говорил это с улыбкой.

   – И в мыслях не было.

   – А почему не общалась?

   – Не знаю. Менталитет у нас разный, наверное. Да и... Не обижайся, но многие твои соотечественники не слишком хорошо относятся к русским и украинским девушкам.

   – Гайя, я вампир и мне 270 лет. 272 года, если точнее. Я давно не грузин, я космополит, – опять этот его бархатный смешок. – И снова – если точнее, то я хевсур.

   – Хевсур?

   – Да. Грузин, но из хевсуров.

   – А, понятно, народность такая.

   – Говорят, мы – потомки крестоносцев. Да мы и светлее, чем жители других регионов Грузии... О, и смотри!

   Он открыл бардачок и включил свет, я сощурилась.

   – Не морочь себе голову, ты нисколько не стала выглядеть хуже от слез...

   Я не хотела на него смотреть, не знаю, почему он так добр ко мне. И не хочу знать.

   – Паспорт гражданина мира, – Эристав был радостен, как дитя.

   Книжечка со словами "Мировой паспорт" на обложке на разных языках.

   – Первым космополитом себя назвал Диоген, – машинально выдала я, – только имел в виду не совсем то же, что ты.

   – Мне Мана так и говорил, что ты умница.

   Я воззрилась на Эристава изумленно, забыв об опухшем лице.

   – А что еще он тебе говорил обо мне, если не секрет? – с подозрительностью спросила я.

   Парень широко белозубо улыбался, потягивая шампанское.

   – Ну... Если учитывать, что он знает из разных источников всю твою подноготную, то говорит лишь о том, что каждый день видит и открывает в тебе самой.

   – Его не было в доме Кимуры, когда я приехала сегодня?..

   – Его нет и в городе, иначе бы он никому не позволил везти тебя домой.

   – Даже тебе?

   Эристав округлил свои светло-карие глаза, улыбаясь мне весело:

   – А мне – тем более.

   – Это почему же?

   Парень ласково и чуть насмешливо смотрел на меня:

   – Потому что я его друг, и при этом красивее, выше, сильнее и умнее.

   – Еще принято говорить: "И член у меня больше", – тоже улыбаясь, добавила я.

   Эристав расхохотался.

   – Нет, такого я женщинам не говорю. К чему реклама и без того очевидному преимуществу?..

   Я опустила глаза, улыбаясь. Разные они совсем... Какое-то время мы сидели молча.

   – Если серьезно, – голос Эристава и впрямь стал другим – проще и тише, – то за годы дружбы мы часто делили женщин – пили на брудершафт, – опять легкий смешок, – и прочее...

   Перед глазами ясно встала картина "прочего". Шоколадные печеньки – обнаженные Мана и Эристав, и нежная белая нуга – столь же нагая светловолосая лапушка между ними... Отогнала до боли соблазнительное видение.

   – Но ты – не та женщина, которую он станет делить с кем бы то ни было. И я бы тоже не делил.

   Я мечтательно вздохнула.

   – Когда ты делаешь мне такие вот комплименты, я сама себя готова у всех украсть...

   – Кстати, – в голосе парня проскользнули лукавые нотки, – а что если украсть тебя по обычаю своего народа и жениться на тебе?

   – Ах, это вроде как я буду обесчещена и деваться мне некуда будет?..

   – Да. Можем даже не вроде как тебя обесчещенной сделать, – улыбался Эристав весьма многообещающе.

   Я-то прекрасно понимала, что он старается меня поддержать и отвлечь, и лишь поэтому заигрывает с женщиной друга. Впрочем, что мешает Эриставу играть по своим правилам в столь крупной игре, где ставка – дампир?

   – А это звучит заманчиво, – я улыбнулась, – твой друг точно с ума сойдет от злости.

   Эристав рассмеялся.

   – Мало того, что я красивее, умнее и сильнее, так еще и такую женщину в жены заполучу...

   От шампанского, которым я зашлифовала все спиртное, выпитое нынче, все горести и тревоги, начало клонить в сон.

   – Слушай, Эристав, – я склонила голову ему на плечо, опершись о него же рукой, – а у тебя дома не найдется такого мааааленького диванчика, на котором я смогла бы поспать?

   – Отчего же, найдется. Отвезти тебя к себе?

   – Если можно... И знаешь, – это было последнее из сказанного мной той ночью, что я помню, – я все же общалась с грузинскими мужчинами. У меня в детстве был друг по имени Леван, так он все пел про себя песенку: "Левашка-чебурашка"...

   Проснулась я, лежа завернутой во что-то мягкое и пушистое, на шелковой подушке, пахнущей травками. Не у себя дома. Вздрогнув, вспомнила, что эта темная, просторная комната, лишенная каких-либо громоздких поверхностей (за исключением большого плоского телика на стене) принадлежит Эриставу.

   – Доброе утро, – я снова вздрогнула от звука женского голоса, – вы уже проснулись?

   Я приподнялась. В кресле у моих ног сидела молодая женщина, читавшая журнал.

   – А почему вы в темноте сидите? – спросила я, пытаясь пригладить волосы одной рукой.

   – Мне запретили включать свет.

   На слабо поблескивающем журнальном столике стояли мои розы в вазе.

   – Вас ждут в кухне. Проводить вас?

   Она встала, отложив журнал. Ростом она была, наверное, с Эристава, и вся такая модельная.

   – Пожалуйста, – я встала, – не слишком ли у меня лицо помятое ото сна? – спохватилась я.

   – Что вы, что вы, – испуганно заверила меня девушка – этакая темная блондинка типажа Пэрис Хилтон, – очень даже не помятое лицо.

   Я посмотрела на нее с подозрительностью.

   – Я не вампир, вам незачем меня бояться.

   – Да-да, я знаю, меня Эристав предупредил...

   Я рассмотрела укус на ее шее.

   – Эристав вас обижает? – спросила я прямо.

   – Нет-нет, он очень хороший, никогда зря слова плохого не скажет...

   Тогда чего ж ты такая запуганная, милая?..

   – Пожалуйста, – вдруг зашептала она, близко-близко склонившись к моему уху, – будьте осторожны – он там не один, в кухне... У него там очень опасный гость. Не злите его, просто совет...

   – Зеленоглазый друг с пирсингом в ушах?

   – Да...

   Понятно. Я этому зеленоглазому... Спокойно, спокойно.

   В просторной кухне, куда привела меня блондинка, попивали коньяк Эристав и Мана. При нашем появлении разговор утих, лишь пристальный зеленый взгляд сверлил меня.

   – Присаживайтесь, – усадила меня между вампирами девушка (как непривычно, когда кто-то женского пола выше меня ростом).

   – Спасибо, доброе утро, – поздоровалась я.

   – Доброе, Гайя, – отозвался Эристав.

   Мана молчал, прихлебывая коньячок. Девушка тихонько скользила по кухне, шурша бумагой и позвякивая ложечкой. Поставила передо мной блюдечко. Я в это время смотрела на длиннопалую смуглую кисть Эристава, чуть постукивающую пальцами по стеклянной поверхности стола.

   – Что молчишь, Гайя? – спросил он.

   – А ей сказать нечего, – за меня ответил Мана.

   Я строптиво вскинула голову и уставилась на него.

   – Отчего же, есть. Мы с Эриставом неплохо провели время ночью, попивая шампанское и болтая, над Днепром.

   – Похоже, моя девочка отчаянно хочет поселиться в моей комнате без окон... – начал Мана.

   Дз-зынь! Все мы обернулись на блондинку. Дрожащими руками девушка собирала осколки чашки, предназначаемой, видимо, мне.

   – Простите, – лепетала она, – я все соберу, извините...

   – Да ничего страшного, – я встала и взяла в руки бумажные полотенца, начала вытирать разлитый чай.

   – Кстати, – тягучий и ледяной, саркастичный голос Маны пугал меня, – вот заодно у Вероники можешь спросить, каково там.

   – Мана, – укоризненный голос Эристава.

   Руки девушки вздрагивают от слов зеленоглазого, рассыпая уже собранные осколки.

   – Осторожно, не порежься, ты лучше веником смети. Веник есть?

   Она отрицательно качает головой.

   – Ника, – голосом Маны можно было травить крыс в метро.

   Швыряя осколки в ведро, слышу ее судорожный вздох.

   – Да, – шепчет она.

   – Каково там, в комнате без окон?

   – Больно. Страшно.

   Я гляжу на Ману.

   – Зачем ты это делаешь, Эмануэл? – встаю, злость переполняет меня до краев. – Если бы я не поехала вчера с Иваном и Сашей, то они могли набедокурить раза в три больше. Ты бы знал, что они вытворяли...

   – Ты должна была сразу же позвонить Кимуре или мне.

   – Да как?! Думаешь, с них бы сталось забрать у меня телефон и бросить в форточку?! Они вчера из-под носа у охраны унесли звезду мирового масштаба!.. Я должна была с ними поехать, обязана была!

   Мана в ярости хлопнул по столешнице, и та чудом выдержала, даже не треснула. Вероника вскрикнула.

   – Умукни, жено, клетва! – закатил с досадой глаза – опять он нечаянно перешел на свой язык. – Звонить! Киму! Или мне! Поняла?! И никак иначе! Ты, б...дь, думаешь, что самая умная, ага! Да ты ничем – ничем! – не поможешь им и не остановишь их, сама только сдохнешь, может, или покалечишься!

   – Не ори на меня!

   – Так, все! Быстро заткнулись все! – заорал Эристав. – Ника! – он встал, поднял сжавшуюся в комок девушку на ноги. – Успокойся!

   – Что, б...я, – коротко глянув на бедняжку, зло обращаюсь к Мане, – сломанные игрушки отдаешь младшему брату?

   – Что?.. – нахмурился Мана.

   Хрясь! Я влепила ему самую смачную и самую увесистую оплеуху на моей памяти. Ааа... Такого кайфа не получить даже пройдясь мимо заклятой подруги с Джастином Тимберлейком под ручку! От неожиданности Ману едва не сшибло со стула. Потирая щеку, он смотрел на меня так... Эристав в повисшей тишине предпочел оставить плачущую Нику и осторожно шагнуть между мной и Маной. Порой, позволяя себе небольшие такие удовольствия, я серьезно рискую. Некоторые расслабляются, поедая шоколад за чтением, а я вот отовариваю сверхсильного старого вампира...

   Тот поднялся. Ника тоже попятилась за широкую спину хевсура.

   – Гайя. Домой. Сейчас.

   Что ж. Выбора у меня не было. Провоцировать его на разборку не хотелось, потому как мог вмешаться Эристав и могла быть вмешана Вероника, что мелко тряслась, уткнувшись в лопатку нашего защитника.

   – Хорошо.

   Я надела шубку и обулась, махнула на прощание Эриставу, уже в подъезде услышала его слова, обращенные к Мане:

   – Брат, ты держи себя в руках, ладно?

   Ответа мастера Левобережья я не услышала, и вот он, поправляя воротник, уже спускается следом за мной к лифту.

   Упорно не смотрю на него. Отчаянно жалею о пощечине. Как бы то ни было, но сила на его стороне, а, значит, чем больше я буду выводить его из себя – тем выше вероятность того, что Мана применит ко мне все те малоприятные штрафные санкции, о которых упоминал.

   – Слушай, Мана, – уже в его "Ниссане" начала я, намеренно путаясь и сбиваясь – типа волнуюсь, – я хотела попросить прощения за пощечину. Я не должна была. Прости.

   – Ты просишь прощения, полагая, что я буду снова тебя мучать? – Мана поправил зеркало так, чтобы видеть меня.

   – Нет... Не совсем. Это и в самом деле некрасиво было с моей стороны. Но и ты повел себя нехорошо. Зачем вы так истязаете смертных? И зачем напоминать при своем друге, что трахал девчонку, с которой он теперь спит? Да еще и насильно трахал?!

   Мана вытаращился так, что мне стало смешно.

   – Насильно?! Да помани я ее пальцем – бегом побежала бы назад ко мне, забыв, что я ее еле выгнал!..

   – Ну ладно... А Эриставу зачем напоминать об этом?!

   – Ох, да ладно, и мне после него дуры всякие смазливые доставались на шею, рыдающие о нашем сиятельном грузинском князе...

   – И ты их отпаивал чаем и кутал в плед.

   – А что делать? Ответственность какую-то на себя надо брать, нет?

   Нет, не понять мне их, не хочу даже пытаться.

   – Так что, хочешь побывать у меня дома? – ехидно вернул меня к действительности Мана. – Я тебе покажу...

   – Нет, – спешно перебила я его, – пока воздержусь.

   – Вчера тебя едва не увидел Траян. Он пришел к машине вместе с Кимурой и другими. Я всегда старался тебе пояснить, как опасно сейчас своевольничать. Почему, раз за разом убеждаясь в моей правоте, ты продолжаешь делать по-своему?

   – Хороший вопрос. Прежде всего, я не думала, что окажусь в тот вечер возле дома Кимуры. Во-вторых, увы, я все еще не отвыкла от нормальной человеческой жизни, в которой меня никто не пытался умыкнуть и поиметь, как ты некогда высказался.

   – Гайя, Гайя... Это последний раз, когда я, беря во внимание то, что ничего страшного не случилось, закрываю глаза на твое самовольство. И не стоит больше лепить мне пощечины, – жуткий спокойный голос.

   – То есть ни кусать, ни закрывать меня ты не будешь?

   – Ну... Кусать, – Мана сделал паузу, – я и не собирался. Помнишь, ты меня не ранила, хоть я и предлагал боль за боль.

   Дела... Я отвернулась к окну. Не понять мне его вовек. Доверять я ему не могу, а не доверять не хочу.

   Вдруг отчаянно захотелось пообщаться с кем-то попроще... С кем-то земным и смертным. С подругами.

   – Я приглашу к себе девочек сегодня, – сказала я вслух, – на девичник.

   – Чудесно, с удовольствием вечером разгоню этот курятник.

   – Эмануэл!

   – Мвахаха...

   – Это твой зловещий смех вампира?

   – Именно.

   Мана поводил меня по супермаркету, пока я закупала выпивку и продукты, заплатил, невзирая на мои протесты.

   – А где ты был ночью? Эристав сказал, что тебя в городе нет.

   – Мотался в Черкассы, у тамошнего клана проблема с диким вампиром возникла.

   – Что?! – я сунула в его багажник последний пакет. – Опять?!

   Мана хмуро кивнул.

   – Ох, не к добру все это, не к добру... – я села подле него в машину. – И что, нашли вы этого вампира?

   – Нашли. "Кто тебя обратил?" – "Не помню". Все. Забрала пацана тамошняя мастер Анеля. Мы в тупике.

   – Думаешь, это один и тот же вампир? Вроде как начал с Киева и двинулся дальше, на юг? А что, к лету как раз до Крыма можно дойти...

   – В том-то и дело, что в Черкассах этот паренек раньше, чем та женщина у нас появился. Он просто вел себя осторожнее, меньше охотился, лучше прятался. Да еще не таким был пришибленным, как наша баба. И я не уверен, что это один вампир их обратил.

   – А по тому мальчику нельзя определить, кто его обратил?

   – К сожалению, нет. Наши когда-то проводили исследования в этой области.

   – Так ты был в Черкассах в порядке помощи в поимке дикого?

   – Нет, они и сами бы справились. Я как наблюдатель от Ингемара ездил. Он сам с Кимом вынужден развлекать Траяна, а дикие – дело серьезное...

   И тут я вспомнила о Траяне и Эстелле.

   – Мана, мне вчера Саша с Иваном рассказали о Траяне и его смертной.

   – О да, жуткая любовь у нашего Мастера, одно удовольствие наблюдать, – Мана усмехнулся.

   – Любовь?! То, что он с ней делает, за любовь даже при большой натяжке не сойдет!

   – Ну почему... Многим вампирам свойственно истязать своих смертных. А многим смертным это нравится.

   – Но он хотел заставить ее заниматься оральным сексом с Джейми! Скажи, ты велел бы мне сделать минет, скажем, Флорину или Бросу, желая меня наказать?

   Мана нахмурился.

   – Что-то детишки много болтают, – заметил он. Мой вопрос вампир пропустил мимо ушей. – Я думаю, Траян любит Эстеллу. По-своему.

   – Это ужасно.

   – Нет, ты должна понять одну вещь. Траян Романо, как и Фэнел, даже кровь женщин редко пьет, не говоря уже о том, чтобы спать с ними. А вот Эстелла – исключение.

   – Может, она дампир?..

   – Возможно. Я спрошу у Ингемара. Хотя вряд ли. Я бы почувствовал неладное в ней.

   – Эмануэл...

   – Меня так только мой септ называет с подачи Фэнела.

   – А ты спал с Фэнелом?

   Мана подавился, изумленно глянул на меня:

   – Осторожнее, я же за рулем. Не спал, он у меня даже приязни никогда не вызывал.

   – Тебе неприятно, что я тебя Эмануэлом зову?

   – Мне все равно. У меня за всю жизнь было столько имен... Каждый по-своему переиначивал.

   – Тогда буду звать тебя просто Маной.

   – Хорошо, мне и самому так больше нравится.

   – Мана, я хотела что-то важное спросить, но забыла.

   – Если и впрямь важное – еще вспомнишь.

   Я призвала девчонок заехать ко мне вечерком после работы, а если можно – то и слегка отпроситься. Вот чем хорошо носить известное имя – к тебе с радостью едут порой просто из желания сказать потом: "Как провела вечер? А, ничего особенного, у Гайи Антонин сидела за бокалом вина..."

   Увы, Мана не разогнал в тот вечер курятник, что собрался у меня дома. Впрочем, и в последующие несколько дней я его не увидела.

   Глава 6

 
  Луна сычом глядит из мрака,
  Надежды превратились в пыль.
  И коль уйдешь от волколака,
  Тобой насытится упырь.
  ...Дороги – дрянь. Косые срубы,
  В кружалах брагу хлещет мразь,
  И оборотень скалит зубы,
  И круто правит мертвый князь.
   А. Грановский.
 

  Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории безжалостно развеет её.

   И. Сталин

   На третьи сутки, когда терпение иссякло, я начала ему звонить. Бесполезно, абонент был вне зоны. И лишь еще через день мне позвонил Эристав и пояснил, что Маны нет в городе.

   – Он уехал по делам... Кстати, Ингемар хочет с тобой увидеться, он тут недавно упомянул...

   От этой вести я не могла уснуть до трех часов ночи. Ингемар обронил в тот день, первого января, когда был убит Фэнел, что хотел бы о многом со мной поговорить. О чем же, о чем?..

   Пятнадцатого января, в субботу, утром мне позвонил сам Мастер Украины.

   – Если я заеду за тобой через два часа – ты будешь готова? – спросил он у меня.

   – Да, Мастер, конечно.

   – Тогда я буду у тебя в начале двенадцатого...

   Я купила квартиру в довольно приличном районе Новой Дарницы, что на Левом берегу, в новостройке. Естественно, дорогие машины на стоянках у нас – не редкость. Однако с тех пор, как я связалась с упырями Северного Рима, у нас тут мелькают тачки экстра-класса. Когда я вышла из подъезда, меня ожидал черный лимузин. Довольно короткий, слава Богу, вампиры – ребята благоразумные. Возле него стоял и курил Мастер Украины в окружении двух незнакомых мне парней. На Ингемаре были черное пальто и темные брюки, туфли... Но главное – на голове у него была белая шляпа "борсалино" с черной лентой. Из-за этого белокурый вампир становился похож на крестного отца мафии. Да еще два мордоворота рядом...

   – Дон Ингемар, – я присела в шутливом поклоне, приблизившись.

   Мастер чуть приподнял шляпу, приветствуя меня.

   – Здравствуй, дитя мое, – он положил руку мне на спину, подводя к машине.

   Перед нами распахнули дверь, я влезла внутрь (весьма неуклюже), следом скользнул Ингемар. Сероглазый вампир не стал даже ждать пока мы тронемся с места. Он сразу протянул мне бокал.

   – Шампанское? Вино? Покрепче?

   Да я так сопьюсь с вами, дорогие кровососы...

   – Шампанское, пожалуйста...

   Ингемар наполнил мой бокал, налил и себе.

   – Как ты поживаешь, Гайя? Твое здоровье.

   – Ваше здоровье. Спасибо, Мастер, хорошо, только очень надоело сидеть дома.

   – Так надо.

   – Я не спорю.

   – А кто же устроил скандал с Би Уэнтворт?

   Я вздрогнула. Ингемар улыбался лукаво.

   – Я даже не в курсе, что там произошло после того, как я выскользнула из машины, чтобы не попасться Траяну на глаза.

   Улыбка с лица Ингемара сбежала.

   – Эти двое сознались потом Киму, что вынудили тебя ехать с ними.

   – Они не вынуждали. Просто я поняла, что должна хотя бы попытаться присмотреть за ними.

   – Это глупо, – резко заявил мне Мастер, – это безумные дети, Гайя. Пока что они в большей мере следуют желаниям, нежели голосу разума. Все мы такими были.

   – Даже вы, Мастер?

   Это был рискованный вопрос. Ингемар отпил из бокала.

   – Называй меня на "ты", Гайя. Не "даже я", а "особенно я".

   Я закусила губу. И опять это странноватое ирреальное чувство – будто я чувствую древний холод, которым веет от этого вампира. А что же будет, если я увижу все-таки Траяна? Что я почувствую, глядя на него?..

   – Ты... Ингемар, ты говоришь так, будто сожалеешь.

   – А я и сожалею. Немного.

   Благородный профиль Ингемара напоминал о чеканных лицах на старинных монетах.

   – Я хотел пообщаться с тобой. Судя по тому, что я слышал, ты интересное создание.

   – О да, я занятная зверушка.

   Ингемар улыбнулся не без иронии, глянув на меня:

   – Самокритично.

   – Иногда меня... коробит отношение вампиров к смертным.

   – Что именно тебя коробит?

   – Жестокость. Потребительство.

   – А что в этом странного? Смертные – жратва, расходный материал, забава...

   – Как в детской присказке: поотрывать крылышки – не жужжит мушка, верно?

   – Ну... Иногда это "не жужжит" расстраивает.

   – Не могу сказать, что я не понимаю вас, но мне это не нравится.

   – Ты не простая смертная, – успокоил меня Ингемар. – Как редкая бабочка. Чтобы оторвать тебе крылышки, надо быть полным кретином...

   – А вот приколоть к фанере и повесить на стенку – совсем другое дело, да, мой Мастер?.. – я нарочито холодно старалась звучать. Никаких лишних эмоций. Это опасно.

   Ингемар засмеялся. Небо, у него был потрясающе жестокий и уничижительный смех. Я отвернулась к окошку, стараясь скрыть горечь и досаду.

   – Гайя, – холодные пальцы Мастера, обхватившие мой подбородок, заставили меня вновь взглянуть на него.

   Волчьи глаза были честны, но жестоки. Ладонь Ингемара легла на мою щеку.

   – От этого никуда не деться. Либо ты приколота к нашей стенке, либо к стенке Траяна... или того, кто без лишних реверансов будет коротать дни исключительно между твоих стройных ног с уже известной тебе целью, – это он уже шептал, потому как губы Ингемара были в двух сантиметрах от моих губ.

   Черт, я извращенка, без сомнений. Это чудовище, на которое века и цивилизация нанесли лишь внешний лоск, почти прямым текстом говорит мне, зачем я пригожусь ему в будущем, нагло заставляя благодарить за его милосердную отсрочку... а я думаю лишь о том, как хочется, чтобы ему возжаждалось коротать дни между моих стройных ног...

   И он поцеловал меня. С душой и прикрыв глаза. Я своих не закрывала, хотя губы Ингемара пьянили больше шампанского. Дикий и жестокий – почему, почему это так заводит?!. Очнулась я от судорожного вздоха Мастера Украины. Он отстранился от меня, облизывая губы и поправляя "борсалино". В следующий миг взглянул он на меня уже с усмешкой. Но в глазах Мастера плескалась неприкрытая похоть. И, сказать по правде, от этого мне было все-таки не по себе. Оставалось только гадать о том, почему Мастер все еще раскланивается в лишних реверансах... И о том, как бы продлить эти реверансы.

   – Надо держаться от тебя подальше, – Ингемар улыбался, но неубедительно, – дампиры как суккубы – это не я сказал, заметь – толкают на грешные поступки...

   – А для тебя, Мастер, существует такая моральная категория как грех?

   – Для меня – нет. Для автора этих слов...

   – Что же удерживает тебя от того, чтобы с головой окунуться в грех?

   Ингемар посмотрел на меня серьезно и внимательно, оценивая.

   – То, что ты все равно никуда не денешься. А торопиться я не люблю.

   – Благодарю за откровенность, Ингемар.

   – Хм, а мне нравится, что ты такая.

   – Какая?

   – Холодная.

   – Я не холодная. Я благоразумная.

   Я улыбалась, чтобы не дать ему понять, что же у меня на сердце на самом деле. Не знаю... мне отчего-то отчаянно захотелось к Мане. Только к нему – со всеми его заскоками и диктатом. О небо... А не Мана ли – та булавка, которой Ингемар приколол меня к фанере? Вот и не торопится наш белокурый Мастер...

   Стало так паршиво и тревожно, что захотелось на ходу выскочить из этой машины. Сделав пару глубоких вдохов, я снова улыбнулась Ингемару. Покорных они не любят. Значит, самое время стать амебой.

   – Можно мне еще шампанского, Ингемар?

   – Конечно. А что ты любишь пить?

   – Мартини и вино. Шампанское тоже люблю, особенно с апельсиновым соком.

   – Учту это на будущее.

   – Ингемар, а куда мы едем?

   Надеюсь, я не исчезну для всех этим утром из Киева. Ах нет, его величество ведь не любит торопиться...

   – Я хотел прогуляться с тобой по Киево-Печерской Лавре.

   О нет, он не шутил. Должна признать, меня несколько поразил такой выбор места для прогулки.

   – Прости... разве вампиры не отрицательно относятся к религии?

   – Те, кто искренне веровал – резко отрицательно.

   – Почему?

   – Потому что атрибуты их религий могут им навредить. Вот такая злая ирония, – Ингемар улыбнулся.

   – Значит, ты не веровал?

   – Когда я приехал сюда, до повального крещения Руси было еще много лет. Позволь, я расскажу тебе все на месте.

   Я согласно умолкла, попивая шампанское, на всю оставшуюся дорогу.

   На скользкой брусчатке, что вела вдоль древних стен с бойницами, шли мы с Ингемаром об руку вниз, как бы в музейную часть Лавры. Я постоянно поскальзывалась, именно поэтому Мастер киевских вампиров счел нужным взять меня за руку. Дул обжигающе холодный ветер, я жалела, что не надела шубу подлиннее. По своей автомобильной привычке я совершенно забросила красивую длинную шубку "под лисицу" из дорогого искусственного меха. Носила короткую темно-красную.

   – Мастер, не хочу показаться наглой или невежливой, но долго ли мы будем гулять? Очень холодно.

   – Не очень долго, не беспокойся. И зайдем погреться в церковь.

   Я покосилась на Мастера. Нет, он не шутил. Ладно...

   Он вел меня совершенно целенаправленно в одно место. Я не могла понять куда. К пещерам? В Крестовоздвиженский храм? К памятнику Петру Могиле? К Аннозачатьевской... Нет, и я вскоре перестала гадать, хромая на камнях, выстилающих наш путь.

   В морозной дымке, что стояла над монастырем, выросшем некогда на берегу Днепра, казалось, что Лавра парит над городом. Честно, я верующая, хоть и не слишком усердно посещаю храмы и держу посты. К тому же, институт священнослужения кажется мне столь фальшивым и ненужным, что к церковникам я отношусь со скепсисом и невеликой долей почтительности. Однако же церкви я считаю святыми местами. Намоленные годами – а в случае Лавры и веками – места очищают душу. И неважно – хожу ли я по самой Лавре в юбке до пола и платке, или валяюсь на пляже на противоположном берегу на пляже в трусах и порой без лифчика – все равно в блеске куполов, в звоне колоколов, приносимом с ветром, в темных очертаниях маковок на фоне розового заката я чую что-то глубоко мистическое. Глубже, чем то, что пытаются преподнести нам служители церкви.

   Ингемар остановился на дорожке там, откуда хорошо был виден Днепр. Я, задумавшись, слегка врезалась в Мастера.

   – Меня всегда считали неплохим рассказчиком, – Ингемар улыбался, – так что и эту мою историю стоит начать красиво. И наглядно. Здесь.

   Я замерла, жалея лишь, что сейчас не может резко потеплеть – ну хотя б на три градуса...

   – Некогда на этом месте не было никаких строений. Были лишь зеленые летом, черно-белые зимой склоны Днепра. Так вот, эти зеленые склоны я видел еще при жизни и в основном плывя по течению этой реки. А вот черно-белыми я эти места узрел уже по смерти. И видел долгое время только при свете луны...

   Я внимала Ингемару. Нет, пожалуй, стоит померзнуть, чтобы услышать это.

   – Когда мой отец сел на княжение в Киеве, мне было лет двенадцать или около того. И первые годы своей жизни я помню плохо. Я жил инстинктами, я был зверенышем, обожал войну и оружие. Я мог спать хоть на голой земле, я не знал, что такое тяготы походов – для меня это не были тяготы. Мы с отцом водили наше войско на Царьград, еще до его вокняжения – и я не думал о том, какие политические или финансовые аспекты мы преследуем, какую тактику используем, даже не задумывался о том, как форсировать пролив у стен города и зачем вообще это делать... Я думал только о том, как произойдет бой у стен, как мы захватим город и уничтожим тех, кто имел наглость спокойно жить на НАШЕЙ земле. Хотя тот факт, что мы вырезали всех, кого нашли вокруг города и ушли с богатейшей добычей по своей великодушной воле, тоже тешил мою, видно, не совсем звериную натуру. Более сложная эмоция – я почуял власть, и тогда мне захотелось ее пуще жизни...

   Я помню, как мальчишкой бегал по лесам, что окружали Киев. У меня была собака и несколько друзей не из знатных. Я подминал всех под себя совершенно играючи, я и представить не мог, что может быть иначе... Думаю, Гайя, ты можешь по нескольким этим моментам понять, что за ребенок я был.