Текст книги "Вызов (СИ)"

Автор книги: Гайя Антонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

   Северус, скосивший на меня пьяные глаза, довольно внятно произнес:

   – Это твой пес, что ли?

   Я пришла в ужас.

   – Прошу, Северус, не усугубляй!

   – А х...ли мне, все равно сдохну. А вы все, б...дь, х...ня, а не родня...

   Кулак Маны вполне слышимо врезался в нос Северуса. Несколько вскриков, в том числе и мой.

   – Что тут такое?! – это папа.

   – Мана, умоляю, осторожнее... – не убьет же он его?!

   Северус заплакал. Кровь и слезы текли по его лицу, смешиваясь. Ноздри Маны раздувались, он вдыхал аромат крови и слегка приоткрыл рот.

   – Ненавижу... Сука... Ненавижу... – простонал Сева. Мана разжал кулак, которым крепко держал его за шиворот – и мой братец ополз по стене на пол, на чьи-то ботинки.

   Картина была та еще. Я ощущала себя стоящей посреди страшных похорон и совершенно беспомощной.

   – Успокой мать, – Мана не собирался обсуждать приказы ни с кем. – Гайя, я тебе говорю.

   Я приблизилась растерянно к Ларисе и обняла ее, присев рядом, а она заплакала еще сильнее. Мана подозвал жестом Луку:

   – Помоги мне.

   Они подняли пьяное, рыдающее взахлеб, что-то бормочущее существо, что было когда-то холодным высокомерным Северусом Антонином, и поволокли его по лестнице.

   – Антоша, – я обратилась к самому спокойному среди присутствующих. Самый спокойный как раз заливал в себя добрую порцию коньяка. – Что тут случилось?

   – Антон, мне налей, – коротко попросил папа.

   – Что-что? Твой любимый брат оскорбил мою мать и мою сестру, – доходчиво пояснил мне Антон, наливая в стакан отцу.

   – Он и твой брат. А они мои...

   – Нет.

   От жестоких слов Антона мне захотелось зареветь еще сильней, чем в кабинете.

   – Мне он больше не брат, – Тоша налил себе еще. Его руки дрожали.

   Отлегло. Он не хотел сказать, что Лора мне не мать. Я подумала о Северусе. О Боже!.. Мана! Кровь...

   В комнате над Севой сидел Лука, промакивая кровь полотенцем.

   – Лука, – я положила ему на плечо руку, – иди к маме. Ты ей сейчас нужнее.

   Он не стал возражать. Мана сидел в кресле Северуса так, будто сидел в нем всю жизнь.

   – Ты сломал ему нос.

   Северус, по-моему, выключился. Я склонилась, чтобы послушать его дыхание. Негромкий смех Маны заставил меня посмотреть на вампира угрюмо.

   – Он жив. А ты что ж, думала, я буду пить его кровь?

   – Да.

   – Твой брат наркоман. Мы не любим наркоманов.

   – Я учту это, когда захочу разонравиться всем вампирам разом. А еще СПИД подхвачу.

   – Ну и дура.

   – Мана, ты понимаешь, что ты поступил неправильно?

   – Ты не слышала, что он сказал.

   – Что он сказал?

   – Я не хочу повторять. А то стошнит.

   Я не отказала себе в удовольствии указать Мане на дверь туалета:

   – Кстати...

   Он спокойно выдержал мой полный сарказма взгляд.

   – Ты за меня не переживай. Твой брат на слова матери сказал ей завалить рот – я смягчаю, поняла, да? Он сказал, что она тут не хозяйка, что она всю жизнь задницу грела, если б не отец...

   – Довольно, – я почувствовала, как ногти впиваются в мои ладони. Опомнившись, разжала кулаки. Северус весь в крови. Жалость и злость одновременно пронзили мое сердце.

   – Принеси льда, пожалуйста, – попросила я Ману.

   – И пальцем для него не шевельну.

   – Мана!..

   – Когда я в последний раз видел свою мать, – перебил меня вампир, и его голос настораживал. Я даже обернулась к нему, чтобы понять, что, мать его, к месту помянутая, значит этот тон приговоренного к пожизненному заключению, – она держала в руках кочергу, наставленную на меня, и, плача, Христом заклинала не подходить к ней.

   Я застыла с телефоном в руке – решила пока написать Вите, чтоб льда приволок. Однако сказанное Маной повергло меня в состояние шока. Впрочем, я продолжила машинально набирать SMS.

   – "Мане, Мане, прошу, уходи", – он вздохнул, погрузившись в воспоминания.

   Я отослала сообщение.

   – К чему ты мне рассказываешь это?

   – К тому, что нельзя матерям такие вещи говорить, которые брат твой говорил. Категорически нельзя. И я не собираюсь выслушивать подобное в своем присутствии. Откуда он знает, может, завтра ее не станет...

   Я смотрела на Ману, держа руку с полотенцем на переносице брата. Я боялась спугнуть это... не знаю, возможно, я впервые увидела Ману без купюр и масок. Он вертел в руках какую-то безделицу, взятую со стола Севы. Вампир вспоминал.

   – Мане... – сказала я. Он вскинул на меня глаза недобро. – Тогда, когда ты первый раз... укусил меня. Я назвала тебя так случайно. И ты едва не помял мою машину...

   Он отложил значок, который держал в руках. О, это выражение на его лице – оно мне знакомо. Вампир сожалел, что так некстати решил открыть душу.

   – Я вниз.

   – Мана...

   Он глянул на меня, уже стоя в дверях, вопросительно и холодно приподнял бровь.

   – Мне жаль, что это было так.

   Мана кивнул и вышел. Теперь я нескоро дождусь от него всплеска откровенности.

   Я сидела над Севой, ожидая Витю и лед, когда мой непутевый брат открыл глаза и глянул на меня. И застонал.

   – Ааа... Гаайяа... – кровь, затекшая в горло, заставила его закашляться.

   Сева выглядел ужасно – опухший, сине-красный, окровавленный, жалкий до невозможности. Наркоман... Сердце тревожно сжалось.

   – Северус. Ты наркоман? – само вырвалось, разумом-то я понимала, что сейчас не время для подобных вопросов.

   – Да, б...дь, – простонал он на удивление равнодушно.

   Я встала, смочила полотенце холодной водой еще раз, вернулась, села на край кровати и приложила его к носу Северуса. Брат неожиданно злобно оттолкнул мою руку.

   – Отстань!

   – Тебе надо охлаждать...

   – Ни х...я не надо, Гайя! Уйди!

   Он попытался приподняться, но застонал и осторожно улегся на подушку. Я разрывалась между жалостью и яростью.

   – Какого ты з...упляешься, Сева?

   – Да пошла ты... – пробормотал он.

   Я едва сдержалась, чтоб не ткнуть его кулаком в живот.

   – Х...вый ты брат. И сын, – я встала, скомкала полотенце и с силой швырнула его в пах Северуса.

   Он дернулся и снова застонал.

   – А ты всегда была х...вой сестрой! – он заплакал, трогая лицо. Очевидно, прикосновения приносили ему страдания.

   – Да, сука, аж такой х...вой, что даже халяв твоих брошенных отшивала, чтоб они моего братика маленького не доставали!

   Северус рыдал в голос. Я тоже расплакалась, не в силах больше выносить его боль и все тяготы этого дня. Закрыв лицо руками и не думая о том, что тушь потечет.

   – Да, б...я, вы тут все такие хорошие, – гундосил Сева, – о тебе так вообще уже оды многотомником можно выпускать, писательница, х...ле... Лука учится хорошо, долбаный качок, а Люся тааакая красивая, хоть и тупорылая, а Витя младшенький... Сууука... – Сева взвыл, отчего-то быстро и испуганно засучил ногами, пытаясь подняться повыше на кровати.

   Я утерла нос рукой, ощутив на плече чье-то прикосновение. Мана.

   – Нет-нет-нет... – Северус выставил руки вперед, перепуганно глядя то на меня, то на Ману. – Убери от меня своего хахаля!

   Быстрее молнии Мана подлетел к Севе, схватил за руку и выкрутил ее. Северус со слезными вскриками оказался повернут лицом к кровати и прижат к ней.

   – Мана!..

   – Слушай, ничтожество, – о, этот тон вампира я знала великолепно, – если я только узнаю, что ты заставил мать плакать снова, то приеду и буду методично ломать тебе пальцы, пока ты не захлебнешься своими соплями. А если я еще раз увижу, что Гайя плачет из-за тебя – то переломаю хребет. Ты меня услышал?

   – Да-а-а...

   – И хорошо понял?

   – Я не боюсь тебя... А-а-а!

   Мана еще сильней выкрутил ему руку.

   – Мана, прошу! – я схватила его за плечи.

   – Я еще раз спрашиваю – ты меня понял?

   – Пошел на х...! Убей меня, сука, мне пох...й!

   И следующий вопль Северуса заставил меня вклиниться между ним и Маной. Я уперлась руками в грудь вампира, горячо попросив:

   – Перестань, пожалуйста!

   Зеленоглазый скользнул по моему лицу разъяренным взглядом.

   – Отошла.

   Я сжала в ладони серебряный браслет и показала его Мане. Вампир легко отмел меня рукой, я упала на кровать подле Северуса. Мой брат стонал и плакал так отчаянно и душераздирающе, что я опять разревелась.

   – Убей меня, прошу, убей меня, – хлюпал Сева, – я не хочу жить, Гайя, помоги мне...

   Мана выпустил руку моего несчастного младшего. Тот накрыл голову руками, трясясь от рыданий.

   – Пошли, – вампир взял меня за локоть. – Там "скорая" сейчас приедет. Северус, сделай так, чтобы мне не пришлось наведываться еще раз.

   Ответом ему были лишь судорожные всхлипы. Я попыталась обнять брата, но он сжался в комок.

   – Идем, – Мана утащил меня из комнаты Севы.

   "Скорая" приехала минут через десять после того, как мы с Маной спустились в гостиную. Лора, бледная и молчаливая, сухо предложила кофе, когда медики поднялись наверх в сопровождении Люси и Луки.

   – Спасибо, Лариса, нам с Гайей пора ехать. Простите, что все так вышло. Я не мог не вмешаться, – Мана приблизился к моей мачехе, которая трясущимися руками собирала тарелки со стола.

   Такое впечатление, что она просто хотела чем-то себя занять.

   – Мана... Не стоило. Я привыкла уже. Что ж поделать, все дети как дети, а этот... – Лора запнулась. – Мне его даже не жалко, – неверящим голосом произнесла она.

   – Мама! – Юля была шокирована.

   – Замолчи! – Лора стукнула по столу. – Ноги его здесь не будет! – вдруг взъярилась мачеха, швыряя тарелки на стол обратно. – Валера! И ты меня не переубедишь!

   Отец пополотнел.

   – Лорочка, я...

   Лариса шандарахнула по столу еще раз. Она была на взводе.

   – Мама, я прошу тебя, успокойся, – попыталась я.

   – Помолчи, Гайя! И все, все свободны! Нарожала на свою голову!..

   Мана увел меня побыстрее, следом за нами начали выплескиваться и остальные. Лука ушел ночевать к Вике, мотивировав это тем, что дома сейчас просто невыносимо. Его никто не осудил. Осталась лишь Юля, которая отправила детей с мужем домой.

   Глава 4

  Мы меняемся, не изменяясь. Мы набираемся мудрости, но подвержены ошибкам. Сколько бы мы ни существовали, мы остаемся людьми – в этом и наше чудо, и наше проклятие.

   Э.Райс

 
  Вдох, сладкая смерть, оргазм и испуг,
  Внизу кровь кипит, вверху стынет.
  И не вырваться из оскаленных рук,
  Когда моя тень тебя обнимет...
   Slot
 

   Мы с Маной молча ехали по ночной дороге. Управлять я позволила ему. Не было ни сил, ни желания что-либо делать. Хотелось завернуться в одеяльце и уснуть, поскуливая.

   Мана молчал, и я ему была благодарна за это. Спустя час или два мне уже хотелось не завернуться в одеяло, а прижаться к телу зеленоглазого. От мыслей о Северусе было горько, и я попыталась отвлечься.

   – Как ты добрался до Харькова? – спросила я.

   Мана хмыкнул. Он был спокоен и сдержан. Как бы обмануть свою природу человеческую и перенять некоторые черты его характера, тоскливо так подумалось мне.

   – Угадай.

   – У тебя есть телепорт.

   – Нет.

   – Прибежал. Вы же быстро бегаете?

   – Не угадала, да, быстро.

   – Насколько быстро?

   – Ну очень быстро. Раз в пять быстрее человека. Или шесть.

   Мне это ничего не дало, я призадумалась над этим вопросом.

   – Возможно, развиваем скорость до двухсот километров. Или чуть больше, – помолчав, добавил:

   – Как болид Формулы-1. Я прилетел на самолете.

   – Ты почувствовал, что я тайком решила улизнуть?

   – Нет, я приехал к тебе, а уже потом попытался найти. И, кстати, мы об этом еще поговорим. У тебя дома.

   – Я хочу побывать у тебя.

   – Это зачем же?

   – Хочу посмотреть, как ты живешь.

   – Хм...

   – Впрочем, нет. Сейчас я хочу домой. Просто домой.

   – Вот и славно.

   Я посмотрела на Ману. Не нравится мне его тон.

   – А, может, настоять и напроситься в гости? Слушай, – я подпрыгнула, – а правило приглашения в дом работает для людей, которые приходят в дом вампира?

   – Имеешь в виду, может ли человек войти без приглашения в дом вампира? Может. И это прекрасно.

   Мана улыбался как-то хищно. Мне стало нехорошо. Лучше оставить эту тему. Через какое-то время я задремала, проснулась, захотев в туалет. По пути не было никаких заведений, поэтому пришлось морозить попку за деревцем, пока Мана курил, стоя у дороги возле машины.

   – Я тебе говорил, что мне нравится твой задик? – спросил вампир у меня, когда я вернулась к машине.

   С запозданием я осознала, что Мана, как и все вампиры, прекрасно видящий в темноте, даже не подумал отвернуться, когда я присела под деревом.

   Я села в машину молча. Когда ко мне присоединился Мана, лицо у него было довольное и ехидное.

   – Говорил, – приняв его игру, дерзко заметила я. – Ох, постой. Это был не ты, – и я посмотрела на Ману со значением.

   Он кисло скривился. Молчал вампир минут пять. Потом задал вопрос:

   – У тебя было много мужчин?

   – Уфф. Зачем тебе это знать?

   – Интересно.

   – Обычно мужчины не хотят даже слышать о бывших своей... – я запнулась, смутилась. – Той, с которой спят.

   – Ну, я не обычный мужчина. К тому же, переспали мы, как ты изволила выразиться, лишь раз.

   – То есть, это ничего не значит?

   – Да.

   – И не повторится? – в горле стал противный ком, но эта фраза вышла лукавой, будто я знаю, что он не устоит передо мной.

   Мана равнодушно пожал плечом, ничего не ответив. Ну а чего я хотела? В конце-концов, постель не повод для знакомства, или как там говорится... И потом – Мана наверняка берет меня на понт. Жить по принципу "Чем меньше женщину мы любим" – это так свойственно красивым мужчинам. Они могут себе это позволить...

   Так я говорила себе, но настроение испортилось окончательно и было гадко на душе. Я так устала...

   – Ну так что? Сколько их было?

   – Я не хочу обсуждать с тобой этот вопрос.

   Я не глядела на Ману, предпочитая смотреть на дорогу.

   – Хорошо. Тогда я не расскажу тебе новости.

   А вот это уже подстава! Я воззрилась на Ману взглядом, полным ненависти. Сердце тревожно застучало. Что там?..

   – Пять.

   – Считая меня?

   – Да.

   – Ха-хах, – отчего-то развеселился вампир, – я связался с почти девственницей!

   – О боже... – я спрятала лицо в ладонях, чувствуя, что краснею. Как может смущаться от такого вполне взрослая женщина?! – А ты думал, что я переспала со всем Киевом, а?

   – Да нет, я так и думал, что опыт у тебя небогатый.

   Я взвилась:

   – Это, простите, что такое?! Ты хочешь сказать, что я плоха в постели?!

   Мана расхохотался:

   – О, девочка! Тебя так легко обидеть... Ты услышала то, чего я не говорил.

   Я устало посмотрела на вампира.

   – Мана, я не люблю, когда со мной играют. Прошу, не делай этого.

   – Я подумаю.

   Я вдруг вспомнила одного... своего бывшего. Зачем Мана возродил эти далеко не лучшие в моей жизни воспоминания?.. Константин Родинцев, его еще вечно Родиком звали друзья, что мне не нравилось. Странно, что он давно не звонил. За всеми этими вампирскими тусовками я совсем забыла о нем. Из-за одной единственной ночи с Маной я перестала страдать – это я поняла только сейчас, вспоминая Костю. Зато теперь я мучалась иным.

   Костя оставил меня почти год назад, в феврале. Хотя нет, не так. Мы познакомились, когда мне был 21 год. Встречаться начали, когда было 22. Разошлись через полгода, то есть, он бросил меня. Я страдала, встречалась с другим парнем, но после расставания с ним снова замутила с Костей. И снова он бросил меня. И потом снова вернулся. А год назад я, устав от терзаний, сказала себе "баста". Больше Кости в моей жизни не будет. Но он есть! Точнее, был, еще в конце ноября, когда мы виделись в кафе.

   Так вот, Константин был именно из тех, кто пуще жизни любит играть женщинами. Он знал, что хорош собой, он был состоятелен – впрочем, все мои парни были что надо. Иногда я в страхе просыпалась ночью, потому что мне снилось, что он демон, от которого мне не избавиться, что он – мое проклятие и пройдет красной нитью через всю мою жизнь. Романтизировала, короче, обычного непорядочного м...дака без чести и совести. Что поделаешь, дура есть дура, такое лечит только опыт и время.

   Костя, уразумев, что я ускользаю из его рук, утроил нажим на меня. Один раз, где-то через месяц после последнего расставания, я едва не переспала с ним – снова, как обычно, как всегда! – но невероятным усилием воли заставила себя остановиться. Костя был всегда таким добрым-предобрым, ласковым, слова плохого не сказал никогда. Даже расставаясь. Конечно, ведь ему надо было оставлять мне надежду, чтобы потом душу вытягивать. Он все время говорил лишь печальные романтичные вещи, например: "Я причиняю тебе лишь боль, прости меня, я хотел сделать тебя счастливой, но не смог". Или: "Я запутался в жизни. Я не стою того, чтобы ты из-за меня оставляла работу, которая отнимает все твое время". Думаю, портрет предельно ясен.

   Так вот, боюсь, Мана делает то же самое, что Костя. Он играет. Вот только он не Костя. Он много, много хуже. Или нет – лучше. Не знаю... Пожалуй, в данную ситуацию оба этих слова равноценно впишутся. Если только я влюблюсь. Но я не влюблюсь. Не влюблюсь. Не влю...

   – Я подумал.

   – Что? – не поняла я.

   – Подумал, говорю. Я не буду играть с тобой.

   – Ты лжешь.

   – Лгу. Но мне захотелось это сказать.

   О нет, мысленно застонала я, когда он глянул на меня своими красивыми глазами и улыбнулся. Костя тоже всегда казался хорошим. Впрочем, Мана наоборот не спешит натягивать личину романтика и вообще душки-мальчика... Ох ты ж черт, как я запуталась...

   – Скажи, Мана, а вот у тебя много было женщин? – не удержалась я.

   – Гайя, – его спокойный голос, – ведь ты сама игрок тот еще, не чувствуешь, нет?

   Я призадумалась.

   – Нет, я не еще тот игрок, я так, по мелочи.

   – Я тоже.

   Пришлось заткнуться, иначе он узнает о моих чувствах. А этого ему знать не надо, потому как я мгновенно проиграю ему по всем позициям.

   – Итак?.. – вернула я разговор в нужное русло.

   – Если ты ждешь цифры, то я вынужден тебя разочаровать. Их было много. Очень много.

   – Ну, хотя бы за этот год?..

   – Ну... Гайя, это сложный вопрос. Я не то что имен – лиц не помню большинства из них.

   – Мне этого не понять. Как можно спать с человеком, не любя его?..

   – Ты так никогда не делала?

   – Ну... Один раз, давно. И этого раза мне оказалось достаточно, чтобы понять – не мое это, не мое...

   – Гайя.

   Тон его голоса отчего-то насторожил меня. Я пристально глянула на Ману. Его легкая ироничная улыбка насторожила поболе. Любуясь на точеный профиль вампира, я спросила:

   – Что?

   – Значит, ты меня любишь?

   Вдох, тише, тише, без паники.

   – Боже, с чего такое предположение?!

   – Ну, ты со мной переспала.

   – Ааа... Черт, мне свойственно повторять ошибки.

   Умница, умница, молодец!..

   – К тому же, у меня долгое время никого не было... сам понимаешь.

   Мана улыбался, не отрывая глаз от дороги.

   – Теперь ты уразумела, почему я всегда прошу тебя думать, прежде чем языком трепать?

   Я смолчала.

   – Гайя?

   – Уразумела, – нехотя ответила я. – Справедливо.

   Мне показалось, или Мана был чем-то слегка раздосадован? Уж не тем ли, что я не призналась ему в пылкой и нежной любви?..

   Через какое-то время поездки в тепле и молчании я уснула.

   Проснулась, лишь когда Мана похлопал меня по колену.

   – Гайя, приехали, просыпайся.

   Уже в квартире, сбрасывая сапоги и снимая шубку, я напомнила Мане:

   – Ты обещал рассказать новости.

   – Обещал, – Мана повесил пальто в шкаф. – Траян гостит у Кимуры вместе со всей своей свитой. Каждый вечер пьянки и оргии. Иван и Саша передают тебе приветы...

   – Ой, – перебила его я. Приятно так стало от того, что они помнят обо мне. – Спасибо...

   – Траяновы сучки вынюхивают что-то, разводят и моих, и Кимовых ребят на разговоры. Все были проинструктированы помалкивать. После расследования о смерти Фэнела Траян, казалось, признал нашу правоту, однако он умеет держать в напряжении. Что-то грядет, а вот что – не имею понятия. Но скоро узнаю.

   – Хочешь выпить?

   – Хочу.

   Я прошла в кухню, достала вино для себя, взяла стаканы. В зале Мана устроился с удобством на диване, уже сбросив и свитер, и носки, и расстегнув рубашку.

   – Держи, – я протянула ему стакан и достала из бара бутылку виски, купленного когда-то в момент душевного упадка, да так и не выпитого. – Виски?

   – Давай.

   Он ловко и быстро наполнил стакан. Я, стоя поодаль, раскупорила бутылку.

   – Иди сюда, – Мана похлопал по дивану, приглашая меня присесть.

   – Погоди, у меня есть вопросы.

   – Задай их тут.

   – Ты отвлекаешь меня, – я ходила по комнате взад-вперед, со стаканом и бутылкой, на манер Маны. И, Боже, это был дурной знак... Я начинаю его "зеркалить". Так, собралась. – Сучки Траяна? У него в свите много женщин?

   – Да нет, он мальчиков больше любит. Они с Фэнелом частенько общались. Наверное, после е...ли в постельке ворковали и строили планы по свержению Ингемара.

   – Ты не любишь геев?

   – Я не люблю Траяна.

   – А ты... – я помялась, не зная, как спросить. – Ты...

   – А для тебя это может стать проблемой?

   Я вспыхнула.

   – Я любопытствую лишь.

   – Хорошо, я делал это с мужчинами, – Мана улыбался так, что мне хотелось от смущения сквозь землю провалиться. Он искренне наслаждался моим шоком.

   – Понятно... – я отпила вина.

   – За долгие годы жизни истираются многие принципы, шаблоны и рамки. И если ты привязан к кому-то, то почему бы и не рухнуть в койку с человеком, который вызывает у тебя массу приятных эмоций? – Мана продолжал издеваться над бедной зашоренной Гайей.

   – О, не пойми меня неправильно, я вовсе не против, просто...

   – Ладно, – он сжалился. – Я гораздо больше люблю женщин. По-настоящему долгая связь с мужчиной у меня была на заре моей новой жизни, и сперва не по моей воле. Ну, и для достижения некоторых целей я научился... – он подбирал слова тщательно, – любить и мужчин, и женщин. Я ведь не серб и не украинец, я монегаск, Гайя. До последней капли крови. А Монако, как я уже неоднократно говорил – это нечто особенное. Это Италия и Франция в одном флаконе, умноженные на пять. Кланы, кровь, секс, вендетты, интриги и умение идти на все для достижения своих целей...

   Он высокомерно и холодно улыбался, поигрывая стаканом.

   – Кроме того, я сидел в постсоветской тюрьме, – он хохотнул. – Я банально зэкан, который мог поставить раком всех авторитетов на той зоне. Ты думаешь, я не люблю ощущать свою власть? Не люблю полностью подчинять себе? – он в азарте облизнул губы, широко улыбаясь.

   Он говорит ужасные вещи. А я чувствую лишь, что тихо балдею от этого парня.

   – Извращенец, – весело сообщила я ему.

   – Ага, и еще какой.

   – Ты сказал, что впервые был с мужчиной не по своей воле, – напомнила я. – Я верно подумала, что это Тристан тебя вынудил?

   Мана перестал улыбаться. О да! Как же сладко понимать, что он чувствует, может чувствовать, как человек, что ему можно причинить боль так же, как он причиняет мне.

   – Ну, он не то чтобы принуждал... Я бесконечно уважал Тристана и обожал его, он – принц и божество, он сделал для меня все, что мог, и даже больше, – Мана тяжело вздохнул, – но он... Не хочу прозвучать глупо или пафосно, но Тристан любил меня иначе, чем я его. И по-настоящему полюбить я так и не смог.

   Я придвинула стул к дивану и села напротив Маны, с интересом внимая ему. Парень покатал стакан в ладонях.

   – Тристан пояснил мне преимущества игры на два поля. И приступил к практическим занятиям, – Мана закатил глаза и хлопнул себя по колену, улыбаясь. – Честно говоря, это было смешно, хоть и немного противно. Он меня не заставлял, он соблазнял меня, а это он умеет. Ну, а через какие-то пару лет он перестал спать со мной.

   – Ты ему надоел? – сочувственно спросила я.

   Крыжовенные глаза все так же азартно блестели.

   – Нет. Опять же, не хочу выглядеть пафосно. Тристан несколько раз пытался завязать со мной, но хоть раз в год да срывался. Я не могу сказать, что я стал уважать его меньше, но от осознания власти над ним я ощущал себя хозяином Монако.

   Его кривая циничная улыбка ужаснула меня. Насколько холоден и расчетлив человек, который своего патернала, отца, опекуна способен использовать... Я встала и снова забегала по комнате. Тревога такая на душе, грудь сжимает словно стальным обручем.

   – Итак, у Траяна нет женщин в свите?

   – Отчего же, есть. Две смертные и одна вампирша, с которой у него дружба, бизнес, интриги, прочая ху...та, – Мана махнул рукой.

   – А много народа с ним приехало?

   – Порядочно. Его телохранители и любимчики, близнецы Амандо, им по пятьсот или около того; эта его подружка Меучча, ей двести с небольшим, со своей смертной девкой; смертная, которую Траян любить шпынять; еще пятеро ребят разного возраста – от сотни до шестисот лет. Но все, насколько я знаю, отличные воины. Я отослал Тристану письмо с просьбой по своим каналам отыскать о них больше информации. Надеюсь, он поспешит. И я попросил его по возможности приехать. Если кто и способен противостоять Траяну, то это только Ингемар, Тристан и я. Все. Остальные его боятся.

   – Ты хочешь сказать, что равен по силе тысячелетним вампирам?

   – Я хочу сказать, что я не боюсь Траяна. И – да, я аномалия, я не дампир, но я сильнее вампиров-ровесников. Сильнее таких, как Никола, скажем, тех, кто все свои сотни лет просидели на жопе ровно, не стараясь развить способности. Я не мерялся с Ингемаром, но, думаю, против него я бы довольно долго продержался. А нашему Мастеру почти тысяча двести лет. Дандан в прошлом веке отдала мне власть на Левом берегу, она видела, что я равен тогдашнему мастеру Правобережья по силе. А ему было без малого шестьсот лет.

   – А где он сейчас?

   – Сейчас его нет, он убит медиками во время рейда нашего ордена.

   Я поежилась.

   – По-моему, ты преувеличиваешь свои возможности и недооцениваешь Траяна.

   – Все я верно оцениваю, Гайя. И все равно я признаю тот факт, что нас троих мало для борьбы. Даже если с нами будут Ким, Джейми, Эристав, Палач – думаю, он будет за нас, он патриот Украины. Даже если будут тренированные мной ребята из Ордена. Так много сильных вампов уничтожили медики в последнее время, что мы можем попросту все полечь в неравной схватке с Траяном.

   Я испугалась:

   – А она будет?!

   – Кто знает. Надо быть готовыми ко всему. Я уже разослал письма некоторым вампирам, в которых могу быть уверен. Надеюсь, они не подведут. Нам остается только ждать и быть предельно осторожными, Гайя, слышишь? – Мана выдержал значительную паузу, пристально глядя на меня. – Я очень недоволен тем, что ты так вот запросто вышла из дома, хотя я и запрещал тебе.

   – Ты, прежде чем ругать меня, выслушай. Я узнала кое-что сегодня, да не успела за всеми этими скандалами рассказать, – поспешила перебить Ману я.

   И я поведала ему о том, что узнала от отца. По мере того, как рассказ мой продвигался, Мана изменялся в лице. Когда же я дошла до того, что мой отец говорил с итальянским акцентом, вампир перебил меня:

   – Гайя, я знаю, что твоя мать дала фамилию твоему отцу, я наводил справки.

   – А зачем спрашивал о ее девичьей фамилии?

   – Потому что, думаю, Антонин быть с рождения она не могла. Хотя мне еще предстоит разузнать это.

   – Может, мой отец-вампир женился на ней и дал ей свою фамилию?

   Мана улыбнулся:

   – Мы не женимся на смертных и не даем им свои фамилии. Да и... У меня, как и у многих вампиров, документы с совершенно другим именем...

   – Герман? – спросила я насмешливо.

   Обожаю, когда Мана так глядит на меня – словно я его поленом по голове треснула.

   – Откуда ты...

   – Справки навела, – пространно ответила я.

   Мана улыбнулся мне:

   – Люблю женщин, которые умеют удивлять.

   Я шутливо склонилась перед ним, благодаря.

   – А почему не женитесь?

   – А смысл? Если ты ее обратишь – будет настоящая вампирская свадьба. Если нет – она умрет через какие-то пару десятков лет, еще раз спрашиваю – смысл скреплять такие отношения через законодательство смертных? Нет, он не женился на ней, у него документы явно не на свое имя, потому что ни Ингемар, ни Тристан не смогли найти ни одного Антонина. Ингемар, правда, вспомнил, что слышал некогда о вампире по фамилии Антонин, но не смог вспомнить ни его имени, ни того, что он слышал, потому что это было более семисот лет назад. Наш мастер считает, что того попросту нет в живых, потому что больше ему ни разу не довелось услышать об этом вампире.

   – Но почему Ингемар считает, что он умер?..

   – Потому что Ингемар знает практически всех старейших мира, если не лично, то понаслышке. Ты права была, мы все – один большой цыганский табор, все всё друг о друге знают – ну уж возраст точно. Ведь мы чаще всего по старшинству строим иерархию.

   Я молчала.

   – И вот я зашел в тупик. Не знаю, к кому из старейших еще обратиться так, чтобы это не дошло до ушей Траяна...

   – Может... – я запнулась. В голове не было никаких соображений. Ладно, подумаю об этом чуть погодя.

   – Вот и все мои новости.

   Я вспомнила, что не пересказала Мане весь наш разговор с папой.

   – Слушай... – начала было я, но у него зазвонил телефон.

   Изогнувшись на диване, Мана достал его из кармана. Звучал рингтон "Иду на вы", песня группы "Иван-Царевич". Меня немного озадачил такой выбор...

   – Это Ингемар, – не глядя на дисплей, пояснил Мана, поднося телефон к уху. – Да, мастер.

   Я долила себе вина, потрогала цветок, стоящий на письменном столе.

   – Б...дь! – я вздрогнула от невыносимо злобного голоса Маны. – Полный пи...ц.

   Я быстро обернулась. Его лицо было ужасно. Он отставил стакан, словно боясь, что тот треснет в его руках.

   – Я немедленно выезжаю.

   Мана спрятал телефон в карман и пулей улетел из зала. Я побежала следом.

   – Что произошло, Эмануэл?!

   – Произошел пи...ц, – зло бросил он, застегивая пальто с огромной скоростью. – Ключи от машины!

   – Я отвезу тебя сама.

   – Ты чокнулась?!

   – Там будет Траян или его прихлебатели?

   – Нет, но...

   – Тогда я поеду с тобой.

   – Гайя, нашли логово дикого вампира. Как думаешь, тебе там безопасно будет?!

   – Разве некому меня защитить?

   Мана попытался выхватить у меня ключи, которые я предусмотрительно взяла в руки, но я увернулась.

   – Гайя! – он схватил меня за локоть и встряхнул так, что голова чуть не оторвалась. – Ключи! Быстро!

   Нет, я уже не боялась его.

   – Больно, – жалобно заметила я.

   Мана, сжав зубы, ослабил хватку.

   – Пожалуйста, возьми меня с собой. Я ведь теперь член вашего общества.

   – Я не оспариваю твоего членства, но сейчас не лучший момент, – он притянул меня к себе, обнял и коротко поцеловал, сжав пальцами мои щеки. Сердитый поцелуй Маны... – Дай, пожалуйста, ключи, не испытываю желания бегать по городу даже в рассветный час...