Текст книги "Вызов (СИ)"

Автор книги: Гайя Антонин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

   Глава 7

 
  Всё равно, что ты наглый и злой,
  Всё равно, что ты любишь других.
  Предо мной золотой аналой,
  И со мной сероглазый жених.
   А. Ахматова
 

 
  Но убиваю я любя,
  Ведь жертву не любить нельзя... (с)
 

   Мы с Ингемаром пробежали по магазинам, купив Ване «Макбук» цвета «фиолетовый металлик», прихватив также в отделе особых игрушек 8-битную приставку (Ваня как-то упоминал, как любил играть на такой приставке в детстве, так как на лучшую у мамы не было денег). Я не удержалась от того, чтобы купить вертолет на радиоуправлении. Кроме того я затарилась в продуктовом супермаркете двумя пакованами, набитыми различной снедью.

   – Надолго к нам собралась? – улыбнулся Мастер, когда помогал мне нести пакеты до машины.

   – Да нет, как получится.

   Смешно, наверное, выглядит роскошный дон мафии, запихивающий пакеты из "Сельпо" в свой лимузин.

   – Может, стоило Ивану мотоцикл купить? – размышлял Ингемар по пути к дому Кимуры.

   – Тебе виднее, Мастер, – похоже, я начала подражать другим вампам в обращении к нему.

   – Ладно, на следующий день рождения тогда.

   Я очень хотела расспросить Ингемара о том, что, собственно, сталось с той полоумной (но, зараза, видящей) бабкой после его слов о королевне какой-то. Однако где-то глубоко в душе я чувствовала, что сейчас не время и не место для подобных расспросов.

   Итак, я увижу всех их, моих вампиров, после столь долгого перерыва. Оставалось только думать о том, с каких пор они стали "моими". А, неважно, просто так чувствую и все.

   История Ингемара поразила меня, однако у меня даже не было времени обдумать ее. Ингемар нещадно флиртовал с девчонками, постоянно насмехаясь над ними (причем половину насмешек девушки не поняли, а на ту половину, что поняли, жеманно обижались). Этим они все отвлекали меня, какое-то настроение совершенно несерьезное появилось, хотелось выпить вина и пообщаться с вампами, посмеяться с ними...

   Огромный дом Кимуры горел всеми окнами. По пути Ингемар сказал, что в аккурат к пробуждению Ивана готовится вечеринка.

   – Это мы выскочим и заорем "Хэппи бездей ту ю!", что ли?

   – Ну да, а что?

   – Да замечательно!..

   В гостиной нас встретили Джейми, Ким, Бирсен, Эдгар, Степан, Лана и Мила, Роман, Дойна, Флорин, Бросу и еще несколько ребят, имена которых я помнила смутно.

   – Гайя! – Джейми подхватил меня и оторвал от пола, закружил. – Как наша девочка поживает?

   – О, я ваша девочка? – ну да, как и они – мои вампиры...

   – Мне кажется, или она стала еще аппетитней? – Бирсен клюнула меня в щеку.

   Кимура обнял меня:

   – Тебе не кажется, Бирсен.

   Мила с ходу потребовала у меня прислать ей на мыло что-то из неоконченного, почитать, Роман сунул в руки мне стакан с коктейлем, даже Флорин и Дойна приветствовали мило. Было такое ощущение, что на самом деле день рождения у меня. Потом многие вампы разбрелись по дому.

   Девушек мы усадили на диван и налили выпить. Честно говоря, я не без злорадства наблюдала за тем, как им все меньше нравилось происходящее вокруг. Девчонки жались друг к другу. Пошляк Джейми на них не обратил внимания, остальные вампиры более-менее нейтральны были. Поэтому когда явился Эристав в сопровождении трех роскошных потаскушек и двух не менее сочных потаскунов, первые гостьи вампирского пира оробели и от угрожающего вида хевсура, и от красивых кукол, приведенных им, и от диалога Эристава с Мастером.

   Ингемар наливал себе коньяк, когда пришел хевсур. Мастер успел переодеться в излюбленное белое, видимо, в доме Кимуры у него была своя комната.

   – Привет, Гайя, – сказал Эристав, входя в гостиную и маня ладонью приведенных за собой. – А этих кто привел девочек? – и он оценивающе уставился на сидящих на диване.

   – Я, – Ингемар вышел так, чтобы его было видно всем.

   – О, привет, Мастер. А почему такие... – Эристав не смог подобрать слово.

   Ингемар сел на диван, подле которого на пуфе разместилась я. Махнул Эриставу рукой. Девчонки вжались в диван. Оно и понятно, хевсур выглядит как сам Сатана.

   – Расслабься. Я их, считай, из церкви вытащил, весело...

   – Ааа, тогда ладно, – Эристав хлопнул в ладоши, обращаясь к своим шоу-герлз, – так, это Ингемар – перед ним на цыпочках ходить, поняли?

   Все согласно закивали. Девчонки жадно пялились на Мастера, а он – лукаво на них, лениво развалясь на диване.

   – Ну что, Мастер? Нравится кто-то или подождешь, когда Мана еще кого-то привезет? – о, он вернулся, оказывается...

   – Там видно будет...

   – Мана теперь еще и сутенером заделался? – спросила я холодно.

   – Ему не привыкать, – хмыкнул Эристав.

   Тем временем приведенная им еда разоблачилась. Из одежды на девушках были очень маленькие платьица и юбочки с кофточками, на парнях также весьма обтягивающая и вызывающая одежда.

   – Садитесь, – великодушно разрешил им Ингемар.

   В гостиной появилась красавица-блондинка в коротеньком платьице горничной и с наколкой на голове, следом за ней – мускулистый черноволосый парень топлесс в брюках и бабочке на шее.

   – Вам что-то угодно, Мастер? – они склонились перед Ингемаром.

   – Налей всем выпить.

   В следующие минуты мальчики и девочки пили свои спиртные напитки. Признаться честно, я в этой гостиной по степени сексуальности и привлекательности была третьей с конца – перед этими соплюшками из Лавры, и слава Богу. Я сидела, прислонясь спиной к боковинке белого дивана, о которую локтем опирался наш сиятельный Мастер. Ноги я положила на другой пуф.

   В гостиную высыпали разнаряженные вампы.

   – Вау, Эристав таких милых привел... – мило заметила Мила. – Можно мне вон того, блондинчика?

   – Я заказал по телефону несколько стриптизерш, – сообщил Джейми.

   – А мне мулатку заказал? – обеспокоился Роман.

   Вампы яркими пятнами разлетелись по светлой гостиной дома Кимуры. Сам мастер Правобережья, невероятно сексуальный в простом черном свитере с вырезом-лодочкой и черных джинсах, явно приглянулся одной из куколок Эристава.

   – Где торт?! – Лана металась по гостиной, то наливая себе выпить, то падая подле сестры, обнявшей небрежно возбужденного и напуганного смертного.

   – Лана, хватит изображать бурную деятельность, торт в холодильнике, – сказал Джейми.

   Сам он привязывал к перилам воздушные шарики. Степан сердобольно принес девочкам из Лавры еще выпить.

   – Че вы там тулитесь? – наконец, обратил на них внимание Джейми. – И что за вид? Бирсен, надень на них что-то нормальное...

   Несмотря на протесты девок, турчанка железной рукой уволокла их наверх. Я последовала за ними.

   – Бирсен, для меня не найдется ничего получше джинсов? – я вошла в комнату молодой женщины.

   Спальня была отделана тканью, даже обои были на тканевой основе. Драпировки всюду, широкая кровать с пышным пологом. Все в золотисто-коричневых и бежевых тонах.

   – Конечно, поройся в гардеробе, – Бирсен милостиво указала мне на дверь за драпировкой.

   – У тебя так красиво...

   – Спасибо.

   Девочки не обратили на красоту никакого внимания.

   – А можно мы лучше уйдем? – робко спросила одна из них, Яра.

   Бирсен уперла точеные смуглые руки в бока, властно и изучающе уставилась на нее.

   – Нет, нельзя. Так, тебе черное...

   Я откопала в недрах гардероба Бирсен очень красивое бирюзовое платье-бюстье длиной немногим выше колен. На груди ткань была собрана в виде крупного узла. Хорошо, что колготки под джинсами целые...

   С трудом раздев артачащихся девчонок, Бирсен бросила мне:

   – Туфли внизу, на полках...

   Я нашла для себя сабо на каблуке, так как нога у Бирсен была чуть поменьше моей. Пришлось снять колготки. Причесалась тут же, в гардеробной, спросив разрешения, прошлась по лицу пуховкой и освежила черную подводку и тушь на глазах, накрасила губы. Пощипала себя за щеки, так как в арсенале Бирсен не было румян светлее бронзовых. Ну что ж, из зеркала на меня смотрела вполне себе симпатичная бледная брюнеточка. С этими упырями бесстыдно красивыми я заработаю себе не только цирроз печени, но и комплекс неполноценности.

   – Вот так-то лучше, – Бирсен надела на одну из девочек черное платье на бретельках с блестками, на другую – белое, с глубоким треугольным вырезом и без рукавов. Я слышала их перебранку по поводу того, что девочка не хотела снимать бюстгальтер. – Хоть на людей похожи. Пошли, накрашу вас быстро, – похоже, Бирсен любила играть в куклы...

   – Пожалуйста, отпустите, – захныкала Соня.

   – Да прекрати! – рявкнула Бирсен. – "Сумерки" любишь?

   – Нееет...

   – А "Дневники Вампира"?

   – Да...

   – Ну вот, у нас тут все такие как Дэймон и Стефан. И именинник очень красивый, но он еще не проснулся. И никто тебя не будет насиловать, так, крови попьют...

   Я вышла из комнаты, поблагодарив Бирсен. Нет, мне не было жаль этих девчонок. Ни капли. По лестнице подымался Кимура топлесс. Свитер он нес в руках.

   – Ким, а когда Саша и Иван подымаются? И что с твоим свитером?

   Парень махнул рукой:

   – Облили меня нечаянно. Где-то через полчаса начнут просыпаться. Ты здорово выглядишь, кстати, – Ким улыбнулся. – И там Мана явился.

   – Спасибо, Кимура, – я протянула ему руку, проходя мимо, и он скользнул своей ладонью по моей.

   В гостиной уже было шумно, так как с Маной приехало целое кодло вампиров и смертных. Никола, Киву, Элина, еще несколько вампиров – их можно было узнать по лучезарным улыбкам и раскованности. Мана отчего-то с кислым лицом сидел на том пуфе, на котором сидела подле Ингемара я. Он пил коньяк и, склонившись, внимал Мастеру, который неспешно рассказывал ему что-то.

   Я махнула Николе, занятой беседой с Ланой и указами бармену. Та помахала в ответ. Я села возле Маны, не желая его отвлекать, на второй свой пуф. Приведенные моим зеленоглазым люди пока что наливались спиртным. Однако ко мне сразу же приблизился один из свежеприбывших смертных – очередной манекенщик или стриптизер. Длинноволосый смуглый брюнет, весь такой жгучий – м-мать...

   – Привет, – у него был звучный голос и приятная манера общаться, он очень красиво и добро улыбался, – ты выглядишь бесподобно. Может, сегодня я смогу стать твоим? Пожалуйста, – и он уморительно мило сделал щенячьи глазки.

   Вот что значит накраситься. Косметика – страшная сила.

   – Что, так понравилась, что даже просишь об этом? – я с недоверчивой иронией улыбнулась ему.

   "Извини на секунду, Мастер", – услышала я за спиной голос Маны. Видимо, он обратил внимание на наш диалог.

   – Шутишь? Такая красивая и нежная, самая притягательная в этой гостиной, – он понизил голос, – по крайней мере, для меня.

   Понятно. Мальчик трусит, поэтому подыскал себе вампиршу почеловечней...

   – Ты мне польстил, но я не вампир, – я пожала плечами с улыбкой.

   Я обернулась. Мана внимательно вслушивался в нашу беседу без малейшего зазрения совести.

   – Очень жаль, – манекенщик с видимым сожалением поднялся, – прости.

   – Ничего, – великодушно махнула я рукой.

   Глянула на Ману. Он обратил лицо к Ингемару:

   – Прости, Мастер. Продолжай, пожалуйста.

   Я вернулась к созерцанию праздника. Близ меня, в широком кресле, сидели две девицы из эриставовых. Одна чувствовала себя уже настолько вольготно, что спросила у меня:

   – А ты давно едой работаешь?

   – А что за вопрос такой? Я не работаю.

   Либо она была столь развязной, эта пухлогубая солярийная блондинка, либо я слишком высокомерно спросила, но следующая реплика ее была крайне хамской:

   – А, так значит за бесплатно шею подставляешь. И не только шею, – и они с подругой захихикали.

   "Секунду еще, извини великодушно, Ингемар", – донеслось до меня, обомлевшей от наглости той блондинки.

   – Слышь, вротарьщица, – услышала я голос Маны, нехороший такой, – мигом извинилась перед ней.

   Блондинка и подружка перестали хихикать и уставились на парня.

   – Ты, ты, я к тебе обращаюсь. Извинилась быстро перед Гайей.

   До девки дошло, наконец, чего от нее хотят. Покраснев, она быстрым взглядом скользнула по мне, по Мане, надула губы и опустила глаза.

   – У твоей подруги со слухом проблемы? – обратился Мана ко второй девушке. – Часто в ухо сношали?..

   – Мана, мне ее извинения не нужны...

   Подошел Эристав.

   – Что тут такое?

   Мана кивнул на блондинку, съежившуюся в кресле:

   – Да вот эта красотень твоя меня выводит старательно. Сначала на Кимуру пролила вино, типа, ой, кахая я нилофкайа. А теперь пасть на Гайю посмела раскрыть. Долго я буду ждать? – Мана опять обратился к блондинке.

   – Извини меня, пожалуйста, – произнесла девушка, пытаясь глядеть мне в глаза, а не в злющие зеленые очи вампира. – Я не хотела.

   – Ничего, – сказала я.

   – Отсядь отсюда, – велел ей Мана, возвращаясь к Ингемару. – Прости, Мастер...

   – Да что ты, за тобой весело наблюдать...

   Я заметила, что Ингемар вообще любит, когда "весело". Только невеселые, на самом деле, вещи его веселят.

   Эристав за локоть поднял девушку и увел куда-то. Надеюсь, ей не будет очень больно. Хотя Эристав не способен, мне кажется, причинять боль по пустякам.

   В гостиную вернулся Ким, уже в другом свитере, красном. Ему очень шел этот цвет. Азиат включил легкую музыку, какой-то неспешный лаунж, а после приблизился к бару. Я встала и подошла к нему.

   – Как ты вообще, Ким? – я взяла с подноса бокал с вином. – Я слышала, что Мастер Европы в основном пасется у тебя...

   Кимура, выбравший для себя черный ром, намеренно позерски изобразил близкий обморок – приложив кисть тыльной стороной ко лбу и закатив глаза. Затем азиат улыбнулся мне:

   – Ничего, вытерпеть его можно. Знаешь, а он не так плох, как ты думаешь.

   – Я вовсе не думаю, что он плох. Просто он... враг.

   – И не думай об этом, – Ким стал серьезнее, – пока что он не сделал ничего такого. Не трепи себе душу, – он отпил из стакана, поморщился, глянул на жидкость на свет.

   – Что же он тогда здесь делает?

   – Гостит, – Ким улыбался, но глаза его оставались холодными, – нанес мне визит вежливости, так сказать. Я не в претензии – дом патернала обречен никогда не закрывать дверей. Обречен на сквозняки.

   Так странно. Ты общаешься с этими созданиями каждый день, видя лишь их человеческую, обыденную составляющую. Они украшают шариками комнату, беспокоятся о торте, покупают подарки, хлещут спиртное литрами, хихикают над пошлыми шуточками, с удовольствием ходят в кино и за тряпками по магазинам. Однако... Сегодня Ингемар слегка приподнял для меня пыльный занавес прошлого, и в моем сознании за двумерным образом его, Мастера Украины, появились глубина, подтекст, загадка, недосказанность. Такая черная и густая тень за его спиной.

   Кимура. Он прожил, судя по словам Маны, тысячу лет. Что за этой беспечной улыбкой скрывается? Может ли древний вампир полюбить так крепко, как он говорит, смертную?.. Ох, уже не смертную, конечно. Или Ким лишь желал получить дампиро-вампира?

   – Дом патернала обречен на сквозняки, – повторила я. – Должно быть, холодно порой?

   Ким задумчиво глядел на меня. Я вспомнила Фэнела и слова Кима перед казнью: "Я помогал тебе, когда ты просил и не просил об этом. А ты уничтожил стольких моих детей..." Ну вот, снова, сердце болит от жалости. А чего их жалеть, а? Нас они жалеть не склонны.

   – Холодно. Порой.

   Если бы я не относилась к Киму с некоторым пиететом – эльфийский принц, как-никак – я бы точно обняла его. Он так признался в том, что ему холодно, что захотелось немедля его согреть и оградить от всех бед. Впрочем, одернула я себя, это иллюзия. Вряд ли патернал, привыкший веками опекать и защищать других вампиров, не может помочь себе.

   – Ты был самураем, Ким? – не знаю, зачем, спросила я.

   Парень иронично приподнял бровь, улыбаясь. Как ни странно, но ирония Кимуры никогда не обижала и не задевала. Ну, он ведь хороший родитель и педагог с приличным стажем...

   – А ты как думаешь?

   – Думаю, был. А, может, и есть...

   Кимура глянул на часы на запястье.

   – Идем, – он схватил меня за руку и потащил в арку, туда, где дальше по коридору был его кабинет.

   В кабинете Кимура вынул из высокого шкафа старинную катану и показал мне, держа на двух ладонях.

   – Конечно, это не то оружие, что было у меня, когда я умирал, – Ким осторожно вынул клинок из ножен. Тусклая серая сталь. – И я давно перестал быть самураем. Но мечом я владею до сих пор. И уже гораздо лучше, чем тогда, когда меня убили после обращения.

   Боже, когда вампы говорят так о своей смерти, у меня мурашки бегут по коже. Я тронула пальчиком лезвие. Не слишком гладкое.

   – Я не часто, но все же присоединяюсь к Триариям, – Ким убирал катану обратно в шкаф, – Ингемар считает, что мне лучше не рисковать собой – ведь другого патернала в Киеве нет.

   Ким вынул из шкафа другое оружие, на губах азиата играла кривая улыбка.

   – Ингемар говорит, что у Маны хотя бы есть инстинкт самосохранения, – из длинных ножен появился устрашающий, сверкающий клинок полутораметровой длины.

   У меня просто глаза на лоб полезли, я невольно попятилась от Кимуры.

   – А у тебя, говорит, – Кимура сжал рукоять катаны обеими руками и стал в боевую позицию, – такой инстинкт отсутствует напрочь...

   И опять стадо муравьев с топотом пронеслось по моей спине. Кимом нельзя было не любоваться, им нельзя было не восхищаться, его нельзя было не бояться до дрожи в коленях. Не хватало, пожалуй, вентилятора, который бы развевал волосы парня. Ким опустил меч.

   – Какая... великолепная катана, – пробормотала я.

   – Это одати – копия того, что носил я. Сейчас такие технологии закалки и заточки металла, доступна по-настоящему хорошая, низкоуглеродистая сталь... Если б у меня был такой меч при жизни... – Ким умолк, наблюдая за игрой света на зеркальной поверхности лезвия. – Меня бы называли не Горе-рыцарем...

   – Ты ужасающе прекрасен, – призналась я. – И на Горе-рыцаря не похож совсем.

   – Я не выполнил своего долга, не уберег брата, – Ким рассеянно ответил мне, рассматривая меч.

   – Прости, я не хотела лезть в душу и выпытывать секреты...

   – Это не секрет, об этом знают все вокруг. Я обратился к своему даймё с просьбой казнить меня. А он предложил мне вечную жизнь, – Ким вернул оружие в ножны. – И стать патерналом. Я не понимал – как, зачем, я ведь не смог о брате позаботиться. Он сказал, что отныне я буду самым бдительным и старательным патерналом. Ну, и по обращению, если мне так уж жаждется наказания, он пообещал убить меня. В этом мое искупление. Даймё давно нет, но он успел увидеть, что я стал хорошим патерналом. И не успел увидеть, как я облажался с Фэнелом.

   Японец приблизился ко мне. Без обнаженной катаны в руках он был уже не завораживающим богом войны, а прежним Кимом.

   – Порой я жалею, что мой потомок лишь 80 лет спустя совершил первое самоубийство чести, – парень между делом убрал прядь волос с моего лба, – и после него это стали делать всюду. Порой я думаю, что сам должен был основать эту традицию, – и без всяких переходов тем же тоном:

   – Странно, что к тебе так тянет. Я мало знавал дампиров – трех... и Сашу. Никогда не испытывал желания отыскать и присвоить дампира... А видишь, как получилось.

   – Ирония судьбы. От тех, кто старается изо всех сил, вечно все бежит...

   – Пожалуй. Надо посмотреть, как там детишки, проснулись или нет. Обратила внимание – Мила и Лана были на ногах, как только стемнело? Со мной Мана поделился некоторыми наработками своего патернала...

   – Надо же. А сколько сестрам лет?

   – Как вампирам – по 20.

   – Ух ты... Это ты их обратил?

   – Да, и их отца тоже. Он тосковал без них.

   – А они?

   – И они. Я стараюсь не делать несчастными своих обращаемых, против воли не обращаю из принципа. Вытаскиваю тех, кто на краю жизни.

   – А Саша?

   – А Саша и была на краю, только не знала об этом.

   – Они с Иваном ладят.

   – Они вдвоем дружно нивелировали свой возраст до общей отметки, – Кимура улыбался, – сложили 15 и 20 и поделили на два. Теперь им по 17 лет, ведут себя соответственно. К Ивану вчера девчонка приехала, которую он знал и до, и после смерти. Так они с Сашей обрадовались, как новой игрушке. Я велел этой девочке сидеть у них в комнате и ждать пробуждения...

   Кимура снова провел рукой по моим волосам. Странно, но он нисколько не пугал меня – в отличие от своего Мастера.

   – Она только "за", чтобы мои детишки пили ее кровь... Лишь бы не выгоняли.

   Я отвлеченно внимала словам Кимуры, однако что-то заставило меня прислушаться.

   – Девчонка? Какая такая девчонка?

   – Обычная. Большеглазая такая. Оксана, кажется...

   – Ксеня... – я удивилась: надо же, и как она Ивана нашла?.. – О, эта на все пойдет, чтоб с Иваном быть. Даже на...

   Внезапно я почувствовала, как слова застряли у меня в горле. Ксюша. Кровь Ксюши. Ксюши, которая наверняка не потрудилась сходить к моей докторице Иришке ради повторного анализа на сифилис. Ноги подогнулись, я схватилась за Кима, пытаясь унять приступ паники.

   – Что случилось? – парень обхватил меня за талию, удерживая на ногах. – Гайя!

   Секунда – и паника ушла. Паниковать буду потом, а сейчас действовать надо.

   – Идем! – я понеслась из кабинета так быстро, как только могла.

   Меня в гостиной встретили взглядами недоуменными. Я вылетела из-под арки коридора, зацепившись сабо за ковер и упав на колени. Появление Кимуры с катаной в руке, который поднял меня за руку с пола, встретили напуганными вскриками и вскакиванием на ноги. За те секунды, что я подымалась и переводила быстро дыхание, в гостиной вампы метались со своей огромной скоростью. Когда я подняла глаза, то вздрогнула изумленно. Мана стоял у подножья лестницы, сжимая в руке шашку. Лицо у него было решительным и зверским. Эристав также держал в руке некое подобие сабли, Джейми с револьверами, Эдгар тоже, Ингемар, по всей видимости, полагался на подчиненных, так как стоял безоружный...

   – Что случилось?! – его голос резанул похлеще любого лезвия.

   – Да ничего! – я отмахнулась, уже взбегая по ступеням.

   Ким шел за мной, он ничего не понимал.

   – Эта дверь?!

   – Да, – ответил он мне.

   В спальне Кима и Саши, в которую я вошла, чуть приоткрыв дверь, царил обычный для вампирских жилищ полумрак. На кровати лежали трое.

   Ксеня была в короткой ночной рубашке – Сашиной, видимо. Она лежала, раскинувшись морской звездой и тихо стонала. Иван пил кровь, присосавшись к паху девочки, а Саша – к ее запястью. Ни один моего появления не заметил.

   И тогда я завизжала. Завизжала так, что страшно стало самой – ну, это я умею...

   С криками подорвались с постели три голубка, оттолкнув меня к стене, влетел Ким, за ним следом – другие вампиры. Ксеня с воплем спряталась за Ваню и Сашу, Мана, схватив меня за локоть, быстро осмотрел с перекошенным лицом.

   – Что тут произошло, е...ть вашу мать?! – о, впервые на ваших экранах – разъяренный Мертвый Князь Ингемар. Из его глаз разве что искры не сыпались.

   – Да со мной все в порядке, – я вырвала руку из захвата Маны и протиснулась вперед. – Эту девочку Иван укусил, будучи больным сифилисом! Я отвела ее на анализ, но прошло слишком мало времени после возможного инфицирования! – это я выпалила единым духом. – Отвечай, Ксения! Ты ходила на повторный анализ?!

   Казалось, что она вот-вот потеряет сознание. В повисшей ошарашенной тишине прозвучал ее задушенный шепот:

   – Нет...

   Поднялся такой хай, что я испугалась за жизнь Ксени. Саша бросилась наперерез Киму, который метнулся к смертной девочке с ужасающим тихим обещанием:

   – Я тебя убью.

   – Ким, нет!

   – Отойди, Саша. Приказываю.

   Понурившись, она отпустила плечи возлюбленного. Кимура подошел к Ксене, которая пятилась, пока не уперлась в стену.

   – Руку! – рявкнул Ким.

   Спешите видеть, еще одна громкая премьера сезона – разъяренный Горе-самурай Кимура. Ксеня в ужасе заревела. Ким наклонился, схватил ее прокушенную Сашей правую руку и поднес к лицу. Вздохнул, что в напряженной тишине комнаты было слышно очень хорошо. Лизнул пару раз.

   – Прости, малыш, – он поднял ее за локоть на ноги и небрежно прижал к себе, – она не больна...

   – Б...дь, – выразил общее облегчение Джейми.

   – Есть небольшой шанс, – начал уже обычным голосом Ингемар, – что укушенный не будет заражен. Очевидно, что этой девочке повезло. Иван, – Ингемар обернулся к Ване, который виновато стоял в сторонке, – ты же знал, что заразишь ее, не так ли?

   – Знал.

   – А почему кусал?

   – Так кушать сильно хотелось, – Ваня потер плечо, смущаясь.

   Ингемар обернулся уже ко мне с выражением лица "Я же говорил".

   – Слышишь, Гайя? Это именно то, о чем я тебя предупреждал.

   – Да, Мастер...

   – Пошли, тревога была ложной, – Ингемар первым вышел из комнаты и увел за собой почти всех.

   Ким, Мана и я, не обращая внимания на то, что Иван в одних шортах, а Саша – в трусах и майке, уставились на них предосудительно. Ксеня, вытирая слезы, икала. Похоже, мы ее неплохо напугали.

   – Ксюша, ты слышала, что Ваня сказал? – спросила я у нее. – Он кусал тебя, не беспокоясь о том, что ты заболеешь.

   – Блин, – девочка утерла нос рукой, – опять ты...

   – Слушай, писька малосольная, она тебя как дура по врачам таскала, – Мана в своем репертуаре, – беспокоилась и заботилась, а тебе все пофигу, лишь бы тобой еще раз попользовался тот, кому на тебя насрать? Ну и дура ты последняя.

   Мана умеет сказать так, что после его слов остается только воздух ртом хватать. Что Ксеня сейчас и делала, не осмеливаясь перечить зеленоглазому.

   – Я не могу наказать Ваню, – сказал Кимура, – не за что его наказывать. Счастье, что он ее не убил вообще. Ребята, одевайтесь и спускайтесь, все ждут только вас...

   Мы вышли из комнаты, Ким поспешил вниз, спрятать нервирующую всех катану. Я было направилась к ступеням, чтобы вернуться в гостиную, но Мана схватил меня за руку и утащил в конец коридора, в маленькую нишку у окна. Видимо, там любил релаксировать кто-то из обитателей этого дома: у аркообразного окна стояли столик и кресло. На столике стоял пустой стакан, лежали сигареты и книга в ярком переплете.

   Мана, едва мы оказались в нише, обхватил мое лицо руками, прижался лбом к моему лбу и вздохнул. Я, ничего не понимая, положила ладони поверх его рук. Качая головой, вампир сказал:

   – Я точно изолирую тебя ото всех. Когда я услышал твой крик сегодня... – он умолк на несколько секунд, затем вместо пояснений горячо поцеловал меня, прижимая к себе.

   Только он умел обнимать и целовать так... Льнуть каждой клеткой тела, так мягко и сильно, так...

   – Со мной все в порядке, – слабо попыталась я успокоить его.

   Я знала, что Мана в этом не нуждался. Сам себе наркотик, допинг, антидепрессант и бальзам на душу. Он еще раз обнял меня.

   – Идем.

   Смертные в гостиной были малость напуганы, однако вампы умели расслаблять. Эдгар, с обольстительной улыбкой, уже во всю гладил бедро загорелой шатеночки с изумительными сиськами. Неплохой вкус у него, должна заметить.

   А вот Дойна сидела на диване у окна, обнимая ту самую блондинку, которая уже имела счастье пообщаться с Маной в воспитательном ключе. Цыганочка попивала что-то крепкое и доверительно общалась с блондинкой. Та чуть испуганно, но с улыбкой, кивала. И что-то мне это не понравилось. Мана потянул меня к Дойне, правда, я так и не поняла, зачем.

   Увидев нас, вамп радостно усмехнулась, салютуя бокалом:

   – Мастер мой, смотри, какая у меня цаца, – и Ница со смехом опустила руку с плеча блонди и сжала ее грудь.

   Смертная чуть вздрогнула, но ничего не сказала, продолжая улыбаться. В глазах ее застыла тревога.

   – Зовут... как? – Ница склонила голову к лицу девушки.

   – Ирма...

   – Ирма! Знакомьтесь. Ах, вы уже знакомы, – Ница улыбалась как акула.

   Я заметила, что Мана весьма удовлетворенно глядит на свою подчиненную.

   – Ну, Ница, умница...

   – А почему именно Ирма? – задала я провокационный вопрос.

   Дойна улыбнулась мне обаятельно (чувствую, Ману многие начинают зеркалить, пообщавшись с ним) и сказала, накручивая прядь волос смертной на палец:

   – Ну, глянь же – белокурые волосы. Тощее тело и загорелая до шоколада кожа, пухлые губы, платье от... – Ница взглянула на этикетку, заставив девушку нагнуться, – от Эсприт. Купленное в секонд-хэнде. Все в моем вкусе – такая дешевка, – Дойна грубо прижала голову Ирмы к своей подмышке, согнув руку в локте, – да, моя шлюшечка?..

   Нет, я передумала. Она мне определенно нравится, эта Ница. Мана довольно улыбался, уводя меня за руку от них.

   – Мне пока не удалось сделать их полностью такими, какими они были до Фэнела, – сказал Мана, когда мы подошли к бару, – но я стараюсь. Ница всегда была моей правой рукой, ибо от Николы я этого так и не дождался...

   Ница – правой рукой. Нет, она мне снова не нравится.

   – Вы были вместе? – спросила я то, что мне знать не надо.

   Мана с улыбкой глянул на меня:

   – Тебе не кажется, что иногда твоя прямота идет во вред тебе самой? Если я скажу "да", ты почувствуешь себя лучше? Или наоборот?

   – Хуже точно не почувствую. Думаешь, я ревную?

   Мана, сощурившись, глядел мне в глаза.

   – Да, мы были вместе, очень долгое время. И я был ей верен. И она была верна. А когда изменила, мы расстались. С тех пор я никому не храню верность. Принципиально.

   Скулы мои свело. Но я сумела насмешливо спросить:

   – Она разбила тебе сердце?

   – О да. Я почти год после этого был один, – Мана задумчиво налил себе коньяка, взял сигарету, опираясь ладонью о барную стойку. – И не мог понять – почему, прожив столько лет, я все еще могу испытывать боль из-за какой-то женщины?..

   Щелкнула зажигалка за спиной у Маны – и Ница протянула ему огонек.

   – Вот, мастер, – ее голос был ироничен, – я понимаю твое стремление к игре на публику, но не мог бы ты этим не вредить моим отношениям с окружающими?

   – А Гайе пофиг, ага. Она сама так сказала, – Мана многозначительно кивнул, глядя на меня.

   – Я не изменяла Мане, более того, я с ним не встречалась никогда, – Дойна обратилась ко мне с улыбкой, – иногда, когда у него было безрыбье – я была не прочь перепихнуться, и только, – она злорадно уставилась на Ману.

   – Не ври, у меня безрыбий не бывает.

   – Да, мой мастер, – она преувеличенно почтительно склонилась перед ним. – Как скажете... – и в поклоне же она отошла от нас, пятясь.

   – Насмешница, – крикнул ей Мана.

   Я не могла не улыбаться. Я была так благодарна Дойне за то, что она малость сбила спесь с нашего левобережного княжича. (А что, если Ингемар – князь, то эти двое – княжичи). Кроме того, Мана в окружении друзей – это совершенно особый Мана, которого хочется затискать до смерти – каким, оказывается, невыносимо милым он может быть.