Текст книги "Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы)"

Автор книги: Гарольд Роббинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 47 страниц)

9

Было пять часов вечера, когда мы вышли из такси перед банком в деловой части Лос-Анджелеса. Мы направились в административное помещение, расположенное в задней части здания. Макаллистер провел меня в дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен», и мы оказались в приемной.

– Мистер Макаллистер, – улыбнулась секретарша, – а мы думали вы в Неваде.

– Я был там, – ответил он. – Мистер Морони у себя?

– Я должна проверить. Иногда он уходит из офиса, не ставя меня в известность.

Она скрылась за другой дверью.

Я посмотрел на Макаллистера.

– Вот такая секретарша мне и нужна. У нее есть мозги и пышный бюст впридачу.

Он улыбнулся.

– Такие девушки получают семьдесят пять – восемьдесят долларов в неделю. Они не дешевы.

– Я буду платить за все, что мне нравится.

Секретарша, по-прежнему улыбаясь, появилась в дверях.

– Мистер Морони примет вас, мистер Макаллистер, – сказала она.

Я проследовал за ним в большой кабинет с отделанными темным деревом стенами. Посередине стоял громадный стол, за которым сидел маленький человек с проницательными темными глазами и волосами стального цвета. При нашем появлении он встал.

– Мистер Морони, это Джонас Корд, – представил меня Макаллистер.

Морони протянул руку, и я пожал ее. Это не была обычная мягкая рука банкира. Она была твердая и мозолистая, а рукопожатие крепкое. В этой руке чувствовался многолетний труд и отнюдь не за столом.

– Рад вас видеть, мистер Корд, – произнес он с легким итальянским акцентом.

– Я тоже, сэр, – вежливо ответил я.

Он подвелнас к креслам впереди стола, и мы уселись в них. Макаллистер сразу приступил к делу. Когда он закончил, Морони, сидевший за столом, слегка наклонился вперед и посмотрел на меня.

– Весьма сожалею о постигшей вас потере, – сказал он. – Судя по тому, что я слышал, ваш отец был очень необычным человеком.

– Это так, сэр, – кивнул я.

– Вы, конечно, понимаете, что его смерть несколько меняет дело?

– Мистер Морони, я не пытался вдаваться в технические детали этого вопроса, но мне казалось, что ссуда была предложена компании «Корд Эксплоузивз», а не моему отцу или мне.

Морони улыбнулся.

– Хороший банкир дает ссуду компаниям, но всегда имеет в виду людей, которые стоят за ними.

– У меня мало опыта, сэр, но я думаю, что для хорошего банкира главное получить надежное обеспечение под ссуду. Мне кажется, это было оговорено в соглашении между вами и мистером Макаллистером.

Улыбнувшись, Морони выпрямился в кресле и достал сигару. Он раскурил ее и посмотрел на меня сквозь клубы дыма.

Мистер Корд, скажите, пожалуйста, как вы представляете себе основную ответственность заемщика?

– Извлечь доход из ссуды.

Я сказал заемщика, мистер Корд, а не кредитора.

– Я понял вас, мистер Морони. Но если я чувствую, что не сумею извлечь доход из ссуды, которую вы собираетесь предоставить мне, то вообще нет смысла говорить об этом.

– И каким образом вы намерены получить этот доход? – спросил он. – Вы хорошо знаете свое дело?

– Не так хорошо, как должен бы. Безусловно, не так хорошо, как буду знать через неделю, через месяц, через год. Наступит завтра, а вместе с ним и новое время. Предоставятся новые возможности делать деньги, каких не было во времена моего отца. И я воспользуюсь этим.

– Мне кажется, вы возлагаете надежды на эту новую продукцию, оговоренную в германском контракте?

– Частично, – ответил я, хотя и не вспомнил об этом, пока он не напомнил.

– В какой степени вы знакомы с производством пластмасс?

– Довольно слабо, – признался я.

– А почему вы так уверены, что это стоящее дело?

– Дюпон и Истмен заинтересованы в получении прав на эту продукцию в Америке. А все, в чем они заинтересованы, чего-либо стоит. В вашем соглашении на ссуду оговорены такие же права. Как только я утрясу здесь некоторые дела, я на два или три месяца уеду в Германию, чтобы выяснить все относительно пластмасс.

– А кто будет управлять компанией в ваше отсутствие? За эти три месяца многое может произойти.

– Мистер Макаллистер, – ответил я. – Он согласился войти в руководство компании.

Теперь банкир посмотрел на меня с уважением.

– Я знаю, что мои директора могут не согласиться со мной, мистер Корд, но я решил предоставить вам ссуду. Безусловно, здесь есть определенный риск, не типичный для банковской практики. Но ведь наш банк и вырос именно на таких ссудах. Мы были первым банком, предоставившим кредит продюсерам кинофильмов, и я не думаю, что в нашем случае степень риска больше.

– Благодарю вас, мистер Морони, – сказал я.

Он поднял телефонную трубку и набрал номер.

– Принесите соглашение по ссуде для «Корд Эксплоузивз» и чек. Имейте в виду, – сказал он, уже обращаясь ко мне, – что хотя соглашением предусмотрена сумма в триста тысяч, мы увеличили кредит в рамках соглашения максимально до пятисот тысяч. Один из моих принципов, мистер Корд, не слишком ограничивать финансирование клиентов. Иногда даже несколько лишних долларов могут спасти их от неудачи и привести к успеху.

Внезапно я почувствовал симпатию к нему. Он признал во мне делового человека. Я улыбнулся.

– Большое спасибо, мистер Морони, будем надеяться, что я заработаю много денег для нас обоих.

Я наклонился над столом и подписал заявление на ссуду.

– Уверен, что заработаете, – сказал он, подвинув ко мне через стол чек.

Даже не взглянув на чек, я передал его Макаллистеру. Затем поднялся.

– Еще раз благодарю вас, мистер Морони. К сожалению, я должен идти, так как к вечеру нам необходимо быть в Неваде.

– К вечеру? Но поездов не будет до завтрашнего утра.

– У меня свой самолет. На нем мы и прилетели. Дома будем в девять вечера.

Морони вышел из-за стола. В глазах его появилось лукавство.

– Лучше лететь пониже, мистер Корд. Ведь мы только что дали вам кучу денег.

– Не беспокойтесь. – Я громко рассмеялся. – Это так же безопасно, как ехать на автомобиле. Ну, а если что-то случится с нами на обратном пути, прекратите выплату по чеку.

Лицо Макаллистера как-то нервно дернулось, но, к его чести он промолчал.

Мы пожали друг другу руки, и Морони проводил нас до дверей.

– Удачи вам, – сказал он, стоя на пороге.

В приемной на диване сидел человек. При нашем появлении он медленно поднялся, и я узнал База Дальтона, у которого выиграл в кости биплан.

– Привет, Баз, – окликнул я его. – Ты что не здороваешься с друзьями?

– Джонас, – воскликнул он и широко улыбнулся. – Какого черта ты здесь делаешь?

– Да так, надо было поставить небольшую закорючку, – ответил я, пожимая ему руку. – А ты?

– То же самое, – удрученно заметил Баз. – Да все без толку.

– Почему?

Он пожал плечами.

– У меня контракт на доставку почты из Лос-Анджелеса в Сан-Франциско. На двенадцать месяцев с гарантией по десять тысяч в месяц. Но, видимо, мне придется отказаться от него. Необходимо три самолета, но я не могу достать денег. Банк считает это слишком рискованной затеей.

– И сколько тебе надо?

– Около двадцати пяти кусков. Двадцать на самолеты и пять для обеспечения полетов на первое время, пока не поступит первый чек.

– И у тебя есть контракт?

– Вот он, в кармане, – ответил Дальтон, доставая документ.

Я просмотрел его.

– Мне кажется, это неплохая сделка.

– А как же. Я все подсчитал. За вычетом издержек и амортизации можно было бы получать чистыми пять кусков в месяц. Взгляни на расчеты.

Цифры, похоже, были правильные. Я хорошо знал, сколько стоит эксплуатация самолета. Обернувшись, я посмотрел на Морони.

– Помните, что вы сказали? Насчет дополнительного кредита. Нет ли в этом плане каких-либо ограничений?

Он улыбнулся.

– Никаких.

Я повернулся к Базу.

– Ты получишь деньги, но при двух условиях. Я получаю пятьдесят процентов акций твоей компании и имущественную закладную на самолеты после их годичной эксплуатации. Все на имя компании «Корд Эксплоузивз».

Лицо База расплылось в улыбке.

– Старик, считай, сделка состоялась.

– Хорошо, – ответил я, оборачиваясь к Морони. – Не будете ли вы так добры подготовить бумаги? Сегодня вечером мне надо быть дома.

– С удовольствием, мистер Корд, – улыбнулся он.

– Оформите кредит на тридцать тысяч, – сказал я.

– Эй, подожди, – прервал меня Баз. – Я просил только двадцать пять.

– Я знаю. Но сегодня я кое-чему научился.

– Чему? – спросил Баз.

– Нехорошо давать взаймы, ограничивая партнера минимальной суммой. Можно прогореть. Если хочешь, чтобы он действительно преуспел, дай ему столько, чтобы быть уверенным, что работа будет выполнена.

* * *

Это были самые пышные похороны за всю историю штата. Приехал даже губернатор. Я приказал закрыть в этот день фабрику. Маленькая церковь была до отказа набита людьми, а кто не смог попасть внутрь, толпились на улице.

Мы с Риной стояли впереди на маленькой отгороженной площадке. Рина была в черном платье, белокурые волосы и лицо покрывала черная вуаль. Я посмотрел на свои новые черные ботинки. Это были ботинки отца, и они жали мне. В самую последнюю минуту я обнаружил, что у меня нет другой обуви, кроме сандалет. Робер принес ботинки из отцовского гардероба. Отец не носил их, и я пообещал себе, что больше ни разу их не надену.

Я услышал шумок, пробежавший среди прихожан, и поднял голову. Гроб уже заколачивали. Я бросил быстрый взгляд на лицо отца, и оно исчезло, а в моем сознании образовалась такая пустота, что на время я забыл, как оно выглядело.

Потом я услышал плач и искоса посмотрел по сторонам. Плакали мексиканские женщины с фабрики. Позади я тоже услышал всхлипывания. Слегка обернувшись, я увидел плачущего Джейка Платта.

Я посмотрел на стоящую рядом Рину. Через темную вуаль мне были видны ее глаза. Они были ясные и спокойные. Рыдания прихожан, оплакивавших моего отца, стали громче.

Но ни Рина – его жена, ни я – его сын, не плакали.

10

Это была теплая ночь. Легкий ветер со стороны пустыни проникал в мою комнату через раскрытое окно. Я лежал в кровати, откинув в сторону простыни. Этой ночи предшествовал длинный день, начавшийся похоронами. Затем мы с Макаллистером до самого его отъезда занимались делами. Я очень устал, но не мог заснуть. Мысли не давали покоя. Наверное, по этой же причине в свое время отец расхаживал у себя в комнате, когда все в доме уже спали.

За дверью послышался шум. Я сел в кровати, голос мой резко прозвучал в тишине:

– Кто там?

Дверь приоткрылась, и я увидел ее лицо, только лицо, так как черный пеньюар сливался с темнотой. Закрыв дверь, она тихо сказала:

– Я так и думала, что ты не спишь, Джонас. Я тоже не могу уснуть.

– Беспокоишься о своих деньгах? – спросил я с сарказмом. – Чек на туалетном столике рядом с блокнотом. Подпиши документ о передаче прав, и он твой.

– Дело не в деньгах, – сказала она, проходя в комнату.

– В чем же тогда? Ты пришла попросить прощения? Выразить сочувствие? Или может быть соболезнование?

Теперь она стояла рядом с кроватью и смотрела на меня.

– Ты не должен говорить так, Джонас, – просто ответила Рина. – Пусть даже он был твоим отцом, но ведь я была его женой. Да, я пришла извиниться.

Что проку мне было от ее извинения.

– Извиниться за что? За то, что он не дал тебе больше, чем смог? За то, что ты вышла за него, а не за меня? – горько рассмеялся я. – Ты не любила его.

– Да, я не любила его, – твердо ответила она. – Но я уважала его. Я никогда не встречала такого человека.

Я молчал.

Внезапно она расплакалась, присела на край кровати и закрыла лицо руками.

– Прекрати, – грубо выкрикнул я. – Теперь уже поздно плакать.

Она убрала руки от лица и посмотрела на меня. В темноте мне были видны серебристые слезинки, скатывавшиеся по ее щекам.

– Что значит поздно? – воскликнула она. – Поздно любить его? Но ведь я и не пыталась, потому что не способна любить. Не знаю почему, но, видно, так уж я устроена. Твой отец знал об этом. Он все понимал. Поэтому я и вышла за него. И вовсе не из-за денег. Это он тоже понимал. Его устраивало мое отношение к нему.

– Но если это так, то о чем ты плачешь?

– Мне страшно.

– Страшно? – рассмеялся я, но она не отреагировала на это. – И чего же ты боишься?

Откуда-то из складок пеньюара она достала сигарету, но не закурила. Сейчас ее глаза можно было сравнить с глазами пантеры, охотящейся в пустыне.

– Мужчин, – коротко бросила Рина.

– Мужчин? – переспросил я. – Ты боишься мужчин? Но почему, ведь ты так аппетитна.

– Ты действительно глупец, – рассердилась она. – Я боюсь мужчин с их требованиями, похотливыми руками и мозгами с одной извилиной. Боюсь слышать их слова о любви, когда на угле у них только одно – трахнуть меня.

– Ты сошла с ума. Мы думаем не только об этом.

– Разве? – спросила она. Я услышал, как чиркнула спичка. Пламя осветило темноту. – Тогда взгляни на себя, Джонас. Ведь ты все время желал жену своего отца.

Мне не надо было смотреть на себя, я и так знал, что она права.

И вдруг она прижалась ко мне. Ее губы покрыли мое лицо поцелуями. Она вся дрожала.

– Джонас, Джонас, пожалуйста, разреши мне остаться с тобой. Только на одну ночь. Я боюсь одна.

Я поднял руки, чтобы оттолкнуть ее. Под пеньюаром на ней ничего не было. Пальцы ощутили прохладное и мягкое тело, такое сладостное, как летний ветерок в пустыне, и коснулись торчащих сосков.

Я замер, разглядывая ее в темноте. Наши губы слились, и я почувствовал соленый привкус слез. Злость ушла, вытесненная желанием. И словно направляемые дьяволом, мы погрузились в пучину блаженства.

Я проснулся и посмотрел в окно. Первые лучи восходящего солнца уже заглядывали в комнату. Я повернулся к Рине. Она лежала на моей подушке, закрыв лицо руками. Я тихонько тронул ее за плечо.

Рина убрала руки. Ее открытые глаза были чистыми и спокойными. Она как-то неторопливо и плавно поднялась с кровати. Тело ее блестело, отливая золотом. Подняв с пола пеньюар она накинула его. Я сел, наблюдая, как она идет к туалетному столику.

– Ручка в правом верхнем ящике, – сказал я.

Она достала ручку и подписала документ.

– Ты даже не прочитала его?

Рина покачала головой.

– Зачем? Ты не можешь получить больше того, на что я согласилась.

Она была права. Документ предусматривал ее отказ от всех прав на дальнейшие иски. Взяв чек и бумаги, она направилась к двери. Около двери обернулась и посмотрела на меня.

– Когда ты вернешься с фабрики, меня уже здесь не будет.

– Ты не должна уезжать, – сказал я.

Мы посмотрели друг на друга, и я увидел печаль в ее глазах.

– Нет, Джонас, – мягко добавила она. – Из этого ничего не выйдет.

– А вдруг? – спросил я.

– Нет, Джонас. Тебе пора выходить из тени твоего отца. Он был великим человеком и ты тоже таким будешь. Но у тебя своя дорога. – Я потянулся за сигаретой на столике и молча прикурил. Дым заполнил легкие. – До свидания, Джонас, – сказала она. – Удачи тебе.

Посмотрев на нее, я хрипло произнес:

– Спасибо. До свидания, Рина.

Дверь открылась и резко захлопнулась. Я встал с кровати, подошел к окну. Солнце поднималось над горизонтом. День обещал быть жарким.

Сердце бешено заколотилось, когда я услышал позади звук открывающейся двери. Она вернулась. Я резко обернулся.

В комнату вошел Робер, держа в руках поднос. Он вежливо улыбнулся, обнажив великолепные белые зубы.

– Я подумал, что вы не против выпить чашку кофе.

* * *

Когда я приехал на фабрику, Джейк Платт находился на крыше с группой рабочих, красивших ее в белый цвет. Я улыбнулся про себя и вошел в здание.

Этот первый день был каким-то беспорядочным. Казалось, что все делается неправильно. Капсюли детонаторов, которые мы поставляли «Эндикотт Майнз», оказались бракованными, и пришлось срочно заменить партию. Третий раз в течение года Дюпон перехватил у нас правительственный заказ на поставку прессованного карбида.

Полдня я провел за изучением цифр, и в конце концов они совпали с нашим процентом прибыли. Когда я предложил пересмотреть нашу политику, Джейк Платт запротестовал. Главным его возражением против снижения уровня прироста был тот факт, что отец не видел смысла в работе, приносящей менее двенадцати процентов прибыли. Я взорвался и сказал Джейку, что теперь я управляю фабрикой, а как управлял отец – это его личное дело. Далее я доказал, что мы можем снизить цену по сравнению с Дюпоном по крайней мере на три цента за фунт.

Было пять часов, когда пришли начальники цехов с данными о производстве. Я только хотел заняться с ними, как Невада отвлек меня.

– Джонас, – окликнул он меня.

Я поднял взгляд. Невада весь день находился в кабинете – молчал, сидя в углу, и я совсем забыл о его присутствии.

– Да? – ответил я.

– Ничего, если я уеду пораньше, – спросил он. – У меня есть кое-какие дела.

– Конечно, – сказал я, просматривая производственные ведомости. – Возьми «Дьюзенберг». Меня отвезет домой Джейк.

– Нет необходимости. Я оставил свою машину на стоянке.

– Скажи Роберу, что я буду дома к восьми, как раз к обеду.

– Хорошо, Джонас. Я передам, – как-то помявшись, ответил Невада.

Я освободился несколько раньше, чем предполагал, и уже в половине восьмого остановил «Дьюзенберг» возле дома. Невада с двумя чемоданами в руках спускался по ступенькам.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Ты приехал раньше...

– Да, – ответил я.

Невада подошел к машине и стал укладывать чемодан в багажник. Я увидел, что багажник забит вещами.

– Куда ты собрался со всем этим барахлом?

– Это мои вещи, – грубо ответил он.

– А я и не говорю, что они не твои. Я спрашиваю куда ты собрался?

– Я уезжаю.

– На охоту?

Когда я был мальчишкой, мы с Невадой всегда ездили на охоту в горы в это время года.

– Нет, – сказал он. – Совсем.

– Постой, – воскликнул я. – Ты не можешь так уйти.

Его темные глаза уставились на меня.

– Кто сказал, что не могу?

– Я. Что я буду делать без тебя?

– Ничего, все будет в порядке. Ты уже не нуждаешься в том, чтобы я вытирал твой сопливый нос. Я наблюдал за тобой последние дни.

– Но... – попытался протестовать я.

– Любая работа подходит к концу, Джонас. – Невада медленно улыбнулся. – Эту работу я выполнял почти шестнадцать лет. Теперь мне уже нечего здесь делать. Мне не нравится получать деньги, не зарабатывая их.

Я внимательно посмотрел на него. Он был прав. В нем было слишком много от мужчины, чтобы быть слугой.

– У тебя достаточно денег?

Он кивнул.

– За эти шестнадцать лет я не истратил ни цента собственных денег. Твой отец не позволял мне делать этого.

– А чем ты собираешься заняться?

– Поеду к старым приятелям. Мы собираемся организовать на побережье в Калифорнии шоу из жизни Дикого Запада. Надеемся на большой успех.

Мы молча постояли обнявшись. Потом Невада опустил руки и сказал:

– Пока, Джонас.

Я сжал его руки и почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.

– Пока, Невада. – Он обошел машину и сел за руль. Заведя мотор и выжав сцепление, он поднял руку в прощальном привете и тронулся в путь. – Дай о себе знать, – крикнул я вслед и стоял, провожая его взглядом, пока автомобиль не скрылся вдали.

Я вернулся в дом, прошел в столовую и уселся за пустой стол. Вошел Робер с конвертом в руках.

– Это для вас оставил мистер Невада.

Я машинально открыл конверт и вынул записку, написанную карандашом:

"Дорогой сын.

Я не умею прощаться. Теперь мне здесь нечего делать, и пора уезжать. Все это время я хотел подарить тебе что-нибудь ко дню рождения, но твой отец запрещал. Он сам дал тебе все. Поэтому до сих пор тебе было нечего ожидать от меня в подарок. В конверте ты найдешь то, что тебе действительно нужно. Не беспокойся ни о чем. Я был у адвоката в Рино, все бумаги в порядке. С днем рождения.

Твой друг Невада Смит".

Я заглянул в конверт. Там лежали акции «Корд Эксплоузивз», переведенные на мое имя.

Я опустил их на стол и почувствовал, как ком подступил к горлу. Дом внезапно опустел. Ушли все: отец, Рина, Невада. Все. Остались только воспоминания.

Я вспомнил слова Рины насчет тени отца. Она была права.

Я не мог жить в этом доме. Это был не мой дом, это был его дом.

Для меня он всегда будет его домом.

Я задумался. Найду квартиру в Рино, и в ней не будет воспоминаний, а этот дом уступлю Макаллистеру. У него семья, и ему не придется искать жилье.

Я снова взглянул на записку Невады. Последняя строчка потрясла меня. С днем рождения. Какая-то боль стала нарастать внутри. Даже я забыл о своем дне рождения, и только единственный человек – Невада – помнил о нем.

Сегодня у меня был день рождения. Мне исполнился двадцать один год.

Книга вторая
История Невады Смита

1

Около девяти вечера Невада свернул с шоссе на грунтовую дорогу, ведущую к ранчо. Остановив машину перед домом, он вышел и постоял немного, прислушиваясь к веселым голосам, доносившимся из казино.

На крыльцо вышел человек.

– Привет, Невада.

– Привет, Чарли, – не оборачиваясь, ответил Невада. – Похоже, что разведенные дамы неплохо проводят время.

– А почему бы и нет? – Чарли улыбнулся. – Теперь они разведены, и большинство из них старается заработать.

– Пожалуй, что. Но мне никогда не приходила в голову идея пасти женщин, а не скот.

– Теперь, возможно, и придет. Ведь ты имеешь половину с этого. Пора остепениться и браться за дело.

– Не знаю, – сказал Невада. – Меня обуяла жажда путешествий. Пожалуй, я слишком засиделся на одном месте.

– Ну и куда ты пойдешь? Везде все обжито и изрезано дорогами. Ты опоздал лет на тридцать.

Невада согласно кивнул. Конечно, Чарли был прав, но как ни странно, Невада не чувствовал, что опоздал на тридцать лет. Он чувствовал то, что чувствовал всегда.

– Я отвел женщину в твой домик, – сказал Чарли. – Мы с Мартой ждем вас к ужину.

Невада вернулся к машине.

– Тогда я съезжу за ней. Только вымоюсь, и мы сразу приедем.

Чарли кивнул. Подойдя к дверям, он обернулся и посмотрел вслед автомобилю, удалявшемуся в сторону маленького холма позади ранчо. Он покачал головой и вошел в дом.

Марта ожидала его.

– Ну как он? – с тревогой спросила она.

– Не знаю, – ответил Чарли, снова покачав головой. – Мне он показался слегка растерянным, но точно не знаю.

В доме, было темно. Невада нашел за дверью керосиновую лампу, поставил ее на стол, чиркнул спичкой и поднес ее к фитилю. Фитиль слегка потрещал и загорелся. Он надел стекло и поставил лампу на полку.

Сзади раздался голос Рины:

– Почему ты не зажег электричество?

– Я люблю свет от лампы, – просто ответил Невада. – Электрический свет неестественный, он утомляет глаза.

Рина сидела в кресле лицом к двери. На ней был тяжелый длинный свитер и выцветшие джинсы.

– Тебе холодно? – спросил он. – Я разведу огонь.

Она покачала головой.

– Нет, не холодно.

Невада помолчал минуту и сказал:

– Я принесу вещи и умоюсь. Чарли и Марта ждут нас к ужину.

– Я помогу тебе.

– Хорошо.

Они вышли из дома в темноту вечера. На черном бархате неба светились звезды, от подножия холма доносились музыка и смех.

Рина посмотрела в сторону казино.

– Я рада, что меня нет среди них. Невада протянул ей чемодан.

– И никогда не будет. Ты другая.

– Я думала о разводе, но что-то удерживало меня, хотя с самого начала было ясно, что это ошибка.

– Сделка есть сделка, – коротко ответил он, направляясь к дому.

– Да, это так.

Они еще два раза молча сходили за вещами. Потом Рина уселась на кровать, а Невада снял рубашку и подошел к умывальнику, расположенному в углу маленькой спальни.

Мускулы перекатывались под его удивительно белой кожей. Черные волосы покрывали грудь и плоский, упругий живот. Он намылил лицо и шею, смыл мыло, и с закрытыми глазами потянулся за полотенцем.

Рина подала ему полотенце. Он тщательно вытерся, потом бросил полотенце, надел чистую рубашку и начал застегивать пуговицы.

– Подожди, – сказала Рина, – дай я.

Пальцы у нее были быстрые и легкие. Их прикосновение к коже напоминало дуновение ветерка. Рина с любопытством посмотрела на Неваду.

– Сколько тебе, лет? У тебя кожа, как у мальчишки.

Он улыбнулся.

– Ну, сколько? – настаивала она.

– Как мне известно, я родился в тысяча восемьсот восемьдесят втором, – ответил Невада. – Моя мать была индианка, а они не слишком следили за датами рождений. Получается, что мне сорок три.

Невада заправил рубашку в брюки.

– Тебе не дашь больше тридцати.

Он довольно рассмеялся.

– Пошли перекусим.

Рина взяла его за руку.

– Пошли, я жуть какая голодная!

Вернулись они после полуночи. Невада открыл дверь, пропуская Рину вперед. Прошел к камину, поднес спичку к щепкам. Рина стояла позади него.

– Ложись спать, – сказал он.

Она тихонько прошла в спальню, а он принялся раздувать огонь. Пламя охватило поленья, и они разгорелись. Невада положил сверху еще несколько поленьев, прошел к буфету, достал бутылку виски, стакан и уселся перед камином.

Налив виски в стакан, он посмотрел через него на огонь, жар которого уже явно ощущался. Медленно выпил.

Поставив пустой стакан, он начал расшнуровывать ботинки. Положив их рядом с креслом, Невада подошел к дивану и растянулся на нем. Как только он закурил сигарету, из спальни послышался голос Рины:

– Невада?

Он сел.

– Да?

– Джонас что-нибудь говорил обо мне?

– Нет.

– Он дал мне сто тысяч за акции и за дом.

– Я знаю.

Рина поколебалась секунду и прошла в комнату.

– Мне не нужны все деньги. Если тебе...

Невада громко рассмеялся.

– У меня все в порядке. Спасибо.

– Правда?

Он усмехнулся про себя. Интересно, что бы она сказала, если бы узнала о его ранчо в Техасе площадью шесть тысяч акров и о половинной доле в шоу «Дикий Запад». Он тоже многому научился у старика. Деньги хороши только тогда, когда они работают на тебя.

– Все в порядке, – сказал он, подходя к ней. – А теперь иди спать, Рина, ты валишься с ног от усталости.

Невада достал из стенного шкафа одеяло, уложил Рину в постель и накрыл одеялом. Рина взяла его за руку.

– Поговори со мной, пока я не усну.

– О чем? – спросил он, присаживаясь на кровать.

– О себе. Где ты родился, откуда приехал?

Темнота скрыла его улыбку.

– Да тут, собственно, не о чем говорить. Насколько мне известно, я родился в западном Техасе. Отца звали Джон Смит, он охотился на буйволов. Мать была дочь индейского вождя, и звали ее...

– Не говори, – оборвала она, – я знаю ее имя, Покахонтас.

Невада мягко рассмеялся.

– Кто-то уже сказал тебе, – произнес он с притворным недовольством. – Покахонтас... Да, так ее звали.

– Никто мне не говорил, – слабо прошептала Рина. – Я где-то прочитала.

Ее рука выскользнула из руки Невады и упала на кровать. Глаза были закрыты, она спала.

Невада тихонько встал, подоткнул одеяло и вышел в комнату. Там он быстро разделся и, завернувшись в одеяло, вытянулся на диване.

Джон Смит и Покахонтас. Интересно, сколько он будет еще рассказывать эту байку. А правда была настолько удивительна, что вряд ли кто-нибудь поверит в нее. Это было так давно, что он и сам уже не верил.

Тогда его звали не Невада Смит, а Макс Сэнд. И он разыскивался полицией трех штатов за вооруженный грабеж и убийство.