Текст книги "Торговцы грезами"

Автор книги: Гарольд Роббинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

– На свидание? – спросил он Джонни.

Джонни кивнул, продолжая возиться с галстуком.

– Я ее знаю? – спросил Джо.

Наконец галстук был завязан, и Джонни повернулся.

– Не думаю, – ответил он. – Это секретарша Сэма Шарпа.

Джо присвистнул.

– Поосторожней, – улыбнулся он. – Я видел эту блондиночку, она из тех, кто хочет выскочить замуж.

Джонни рассмеялся.

– Чепуха! Это чудная девушка.

Джо покачал головой с напускной грустью.

– Такое уже случалось: идешь на свидание с дамой в надежде развлечься, а возвращаешься уже в кандалах.

– Это не относится к Джейн, – возразил Джонни. – Она знает, что я не из тех людей, которые стремятся создать семью.

– Она, может, и знает, но никогда в это не поверит. – Джо продолжал улыбаться. Потом его лицо стало серьезным. – Завтра вы с Питером собираетесь нанести визит в Объединение?

Джонни кивнул. Стоял конец мая, и все уже было готово для съемок. Сценарий закончен, актеры подобраны, оставалось лишь найти подходящую студию – их студия была маловата.

Они говорили на эту тему со многими владельцами компаний, но все студии были заняты. В конце концов они решили попытать счастья в Объединении; не поможет ли оно им? У Объединения было несколько больших студий, подходящих для съемок «Бандита», и, по сведениям Джонни, одна из них как раз свободна летом. Они договорились, что скажут, будто снимают сериал, это будет убедительным предлогом для их просьбы.

– А если нам откажут? – спросил Джо.

– Не могут, – доверительно ответил Джонни. – Хватит каркать.

– Ладно, ладно, – сказал Джо. – Уж и спросить нельзя.

Возница натянул вожжи, и копыта лошади перестали цокать по асфальту; повернувшись, кучер спросил:

– Куда теперь, сэр?

– Еще разок вокруг парка, – ответил Джонни и, повернувшись, взглянул на Джейн. – Ты не против? – спросил он у нее. – Еще не устала?

В лунном свете ее лицо казалось бледным. Хотя ночь была теплой, Джейн набросила на плечи шаль.

– Я не устала, – отозвалась она.

Кучер натянул вожжи, и Джонни откинулся на сиденье. Он посмотрел на небо, усеянное мерцающими звездами, и закинул руки за голову.

– Когда картина будет окончена, Дженни, – сказал он, – перед нами откроется широкая дорога. Тогда нас уже никто не остановит.

Он почувствовал, как она шевельнулась рядом с ним.

– Джонни, – сказала она.

– Да, Джейн? – Он продолжал смотреть на звезды.

– Это единственное, о чем ты думаешь? Я имею в виду конец съемок.

Он с удивлением посмотрел на нее.

– О чем ты?

Она, не мигая, глядела на него. Ее широко раскрытые глаза мерцали в лунном свете. Голос был тихим.

– Кроме кино существуют и другие вещи.

Он потянулся с улыбкой.

– Для меня – нет.

Она отвернулась и стала смотреть в сторону.

– Некоторые и кино занимаются, и для другого находят время.

Одной рукой он обнял ее, а другой повернул ее лицо к себе. Посмотрев так секунду, он поцеловал ее. Она пылко обняла его, но вскоре ее объятия ослабли.

– Ты это имела в виду, Джейн? – мягко спросил он.

Некоторое время она молчала, затем тихо ответила.

– Лучше бы ты не делал этого, Джонни.

На лице Джонни было написано удивление.

– Но почему же, крошка? – спросил он. – Ведь ты это имела в виду?

Она снова не мигая смотрела на него.

– Это, да не совсем. Одно дело – поцелуи, а другое, что за ними стоит. Я жалею, что разрешила поцеловать себя, потому что вижу, за этим ничего нет. У тебя внутри, Джонни, вместо души одно кино.

Объединение занимало все двенадцать этажей огромного здания на Двадцать Третьей улице. Руководство располагалось на седьмом этаже, куда и поднялись на лифте Питер с Джонни. Навстречу им вышла молодая девушка.

– Кого бы вы хотели увидеть? – спросила она.

– Мистера Сигала, – ответил Джонни. – Мы – мистер Эйдж и мистер Кесслер – хотели бы с ним поговорить. Он назначил нам встречу.

– Присядьте, пожалуйста, – предложила секретарша, указывая на удобный диван у стены. – Сейчас посмотрю, свободен ли мистер Сигал.

Джонни и Питер уселись. Дверь в конце коридора была открыта, и за ней виднелось огромное помещение, где за столами напряженно работали десятки мужчин и женщин.

– Дело у них поставлено на широкую ногу, – прошептал Джонни.

– Я нервничаю, – сказал Питер.

– Успокойся, – продолжал Джонни шепотом, – они даже и не подозревают, что у нас на уме, так что нам не о чем волноваться.

Питер хотел что-то ответить, но вошла секретарша.

– Мистер Сигал готов встретиться с вами, – сказала она. – Прямо по коридору, вы увидите табличку на двери.

Поблагодарив ее, они пошли по коридору. Все, что они видели вокруг, впечатляло. Изредка с важным видом мимо проходил какой-нибудь сотрудник. Даже Джонни был поражен.

На двери висела табличка: «Мистер Сигал. Шеф производственного отдела». Открыв дверь, они вошли и оказались в приемной. Взглянув на них, секретарша жестом указала на другую дверь.

– Проходите, – улыбнулась она. – Мистер Сигал ждет вас.

Они прошли в другой кабинет. Он был обставлен с большим вкусом: пол устлан ковром темно-красного цвета, на стенах картины, повсюду кресла, обитые дорогой кожей.

За огромным столом из орехового дерева восседал мистер Сигал. Он тепло поздоровался с ними и указал на кресла.

– Чувствуйте себя как дома, джентльмены, – сказал он, улыбаясь, и подвинул коробку с сигарами.

– Курите.

Питер взял сигару и закурил. Джонни достал из кармана сигарету.

Мистер Сигал был маленький и пухленький человечек с ангельским личиком, на котором выделялись голубые глазки и круглый ротик.

Но, когда он проницательно взглянул на них, Джонни понял, что первое впечатление, производимое Сигалом, обманчиво. «Этот парень не дурак, – подумал он. – Его не обведешь вокруг пальца». Но вслух ничего не сказал.

Мистер Сигал заговорил первым.

– Чем я могу быть вам полезен, джентльмены?

Питер решил сразу взять быка за рога.

– «Магнум Пикчерс» хотели бы снять студию «Слокум» на три недели на производство сериала.

Мистер Сигал откинулся в кресле и похлопал себя ручонками по животу. Закатив глаза к потолку, он сказал:

– Понятно, – наблюдая, как дым от сигары поднимается вверх. – Как я понимаю, у вас лицензия на производство коротких фильмов, не больше двух частей?

– Совершенно верно, мистер Сигал, – быстро ответил Питер.

– Ну, и как идут дела? – продолжал Сигал.

Джонни взглянул на Питера. Такого поворота событий они не ожидали. Но Питера нелегко было смутить.

– Странный вопрос. – В голосе Питера звучало искреннее удивление. – Кому, как не вам, знать, как у нас идут дела?

Мистер Сигал выпрямился, затем нагнулся, ища какие-то бумаги, и наконец вытащил какой-то листок.

– М-да, в прошлом году вы сняли семьдесят две части.

Питер не отвечал. Почувствовав какой-то подвох, он украдкой взглянул на Джонни. Тот сидел с невозмутимым видом и безмятежным выражением ярко-голубых глаз. Питер понял, что Джонни тоже почуял что-то неладное, и снова повернулся к Сигалу.

– К чему эти вопросы, мистер Сигал? Мы ведь пришли с просьбой арендовать помещение для съемок сериала.

Мистер Сигал встал и, обойдя вокруг стола, подошел к Питеру. Остановившись перед ним, он высокомерно посмотрел на него.

– Вы уверены, что хотите выпускать сериал, мистер Кесслер?

Джонни наблюдал за ними, пытаясь понять, что же происходит. Сигал играл с Питером, как кошка с мышью. Он знал, чего они хотят, он знал это еще до того, как они пришли. Зачем же он ходит вокруг да около?

Питер ответил недрогнувшим голосом:

– Конечно, мистер Сигал, для чего же еще нам может понадобиться студия.

С минуту Сигал изучающе смотрел на него.

– Я тут слышал один разговор, что вы собираетесь делать фильм из шести частей, основанный на бродвейской пьесе «Бандит».

Питер расхохотался.

– Что за чепуха! Может, я и подумывал сделать из нее сериал, но фильм из шести частей? Никогда!

Сигал вернулся к креслу и уселся.

– Извините, мистер Кесслер, но студия «Слокум» будет у нас занята все лето, мы никак не сможем сдать ее вам в аренду.

Джонни вскочил.

– Что вы хотите этим сказать – все лето? – спросил он возбужденно. – Что за чушь? Я ведь точно знаю, что летом там ничего не будут снимать.

– Не понимаю, откуда вы черпаете информацию, мистер Эйдж, – спокойно возразил Сигал. – Мне ведь лучше знать.

– Как я понял, мистер Сигал, – сказал Питер, – Объединение не хочет, чтобы «Магнум» снимала сериал?

– Мистер Кесслер, – вежливо произнес он, – Объединение хочет, чтобы с первого июня «Магнум» прекратил производство любых фильмов. Согласно пункту шесть, подпункт «А» нашего договора, мы лишаем вас лицензии на производство художественных фильмов.

По мере того, как Сигал говорил, лицо Питера принимало землистый оттенок. Сначала он сидел, глубоко вжавшись в кресло, затем внезапно выпрямился, и на его лице вновь проступил румянец. Он медленно поднялся на ноги.

– Как я понял, – начал он, – Объединение пытается использовать свое исключительное монопольное право для того, чтобы искусственно сдерживать любую конкуренцию.

– Можете называть это как угодно, мистер Кесслер. Объединение руководствуется тем, что записано в контракте.

На лице Питера не дрогнул ни один мускул, но чувствовалось, как он напряжен.

– Вы не можете запретить «Магнуму» снимать кино, даже если аннулируете наш контракт, мистер Сигал. Никто из вас не может остановить развитие кинематографа. «Магнум» будет продолжать снимать художественные фильмы, с разрешением или без разрешения Объединения.

Сигал холодно посмотрел на Питера.

– Объединение не ставит своей целью лишить вас возможности работать в кино, мистер Кесслер. Конечно, если вы будете следовать духу контракта и снимать фильмы не длиннее двух частей.

Джонни взглянул на Питера. «Тертый калач этот Сигал. Сначала из всех сил бьет тебя дубинкой по голове, а потом сам же предлагает примочку. Что же решит Питер? – думал Джонни. – Сигал подсказывает ему выход из положения».

Питер стоял неподвижно. Какие только мысли не проносились у него в голове! Да, это была возможность спасти свое дело. Но если он примет предложение Сигала, у него уже никогда не хватит смелости пойти против воли Объединения.

Он всего только хотел сделать художественную картину. Целлулоидные ленты километровой длины с маленькими картинками, застывшими на них, но на экране они оживают, на них настоящие люди, настоящая жизнь. Глядя на них, люди плачут и смеются, они вызывают у людей те же эмоции, что и театр, литература или музыка, что и любое искусство; любое искусство должно быть свободным, как и любой человек должен быть свободен, чтобы жить, как ему хочется.

Что ему тогда сказала Эстер? «Делай то, что тебе хочется. Ведь не так уж и важно, если у нас не будет дома на Риверсайд Драйв».

Благоразумный ответ уже был готов сорваться с его губ. Он знал, что надо сказать Сигалу, но произнес совсем другое:

– «Магнум» не будет связан никакими условиями с Объединением, если вы будете диктовать нам, какие фильмы мы должны выпускать, мистер Сигал. Это не так уж и важно – иметь дом на Риверсайд Драйв.

Затем повернулся и быстро вышел из кабинета. Джонни последовал за ним.

Мистер Сигал почесал затылок и подумал: какое отношение имеет дом на Риверсайд Драйв к кинематографу?

7

Яркое солнце слепило глаза Джонни и Питеру, стоящим перед зданием Объединения. Джонни посмотрел на Питера. Лицо у него было побледневшее и осунувшееся.

– Пойдем выпьем, – предложил Джонни.

Питер медленно покачал головой и ответил дрогнувшим голосом:

– Нет, лучше пойду домой и прилягу, что-то мне нехорошо.

– Извини, Питер, мне совсем не хотелось…

В голосе Джонни слышалось участие. Ведь это из-за него Питер бросился на рожон.

Питер перебил его.

– Не надо извиняться, Джонни. Здесь твоей вины столько же, сколько и моей. Я сам хотел сделать этот фильм.

Сунув сигару в рот, Питер попытался затянуться, но сигара уже потухла. Он попробовал было зажечь спичку дрожащими пальцами, но у него ничего не получалось, и он раздраженно отбросил сигару прочь.

Погрузившись в невеселые размышления, они мрачно смотрели друг на друга. Питеру это казалось концом всех его стремлений, – теперь ему следовало подумать, чем заняться в будущем. Его уже начала мучить совесть: слишком неразумно он вел себя с Сигалом, надо было принять его предложение. Пусть кто-нибудь другой ломает себе шею, кто-нибудь, у кого побольше денег, кто крепче стоит на ногах. Что же теперь делать? Он растерялся. Пойти домой и поговорить с Эстер?

А Джонни волновало совсем другое – где теперь снимать картину? Должна же быть в городе свободная студия! Ведь не все студии принадлежат Объединению? Придется побегать поискать. А может, Борден сможет их приютить? Ведь он уже снимал сериалы, и, если провести небольшие доработки, его студия вполне подойдет для съемок «Бандита». К тому же, Борден вложил две с половиной тысячи в картину, и не в его интересах потерять эти деньги.

– Я поймаю тебе такси, – сказал Джонни, выходя на проезжую часть.

Такси остановилось. Джонни помог Питеру усесться. Питер взглянул на него и криво улыбнулся.

Джонни улыбнулся в ответ. Все-таки смелости у него было хоть отбавляй.

– Не падай духом, – сказал он. – Мы еще найдем способ утереть нос этим ублюдкам.

Питер кивнул головой. Он боялся открыть рот, чувствуя, что вот-вот разрыдается. Такси тронулось, и Джонни смотрел ему вслед, пока оно не исчезло за углом.

Джонни застал Джо за чтением газеты. Увидев друга, тот сразу вскочил.

– Ну как?.. – начал было он, но тут же осекся. Все и так было написано на лице у Джонни. Джо упал в кресло. – Бесполезно?

Джонни кивнул.

– Бесполезно.

– Ну, как это было?

– Они уже все разнюхали. Какая-то сволочь не смогла удержать язык за зубами.

Джо философски кивнул.

– Это должно было случиться.

Джонни едва не сорвался на крик:

– Этого не должно было случиться, у нас должно было выйти!

Джо поднял руку.

– Успокойся. Криком не поможешь. Не я им об этом сообщил.

Джонни слегка остыл.

– Извини, Джо. Я знаю, что не ты, но ты был прав – не надо мне было толкать на это Питера. Если бы не я, он бы спокойно продолжал заниматься кино.

Джо присвистнул.

– Дела зашли так далеко?

– Да, – мрачно ответил Джонни. – Они лишили нас лицензии.

– Надо выпить, – сказал Джо.

Джонни повернулся к нему.

– Где бутылка?

Джо открыл ящик стола, вытащил оттуда бутылку и две стопки. Молча наполнил их и одну протянул Джонни.

– За удачу! – сказал он.

Молча выпили. Джонни протянул свою стопку Джо, тот налил еще, и они опять выпили. Потом долго сидели, не говоря ни слова.

Наконец Джо нарушил молчание.

– Что же нам теперь делать? – сказал он.

Джонни взглянул на него. Джо был неплохой парень, он просто не мог оставить Джонни в беде.

– Не знаю, – медленно протянул Джонни. – Ломмель сейчас на Кубе, снимает художественный фильм с Пикфорд, но у нас на это нет денег. Придется искать место где-нибудь здесь, не сидеть же нам сложа руки. Как мы будем смотреть в глаза тем, кто доверил нам деньги?

Джо с восхищением посмотрел на него.

– Теперь я понимаю, что имел в виду Сантос, говоря, что ты никогда не унываешь. Ты ведь никогда не сдаешься, так?

Джонни плотно сжал губы.

– Мы сделаем эту картину. – Повернувшись к столу, он снял телефонную трубку и назвал телефонистке номер Бордена.

Борден поднял трубку.

– Билл, – сказал Джонни, – это я.

Борден ответил не сразу.

– А, это ты! Здравствуй, Джонни!

– Мы сегодня были в Объединении, но нам там не подфартило. Слушай, ты не можешь выделить нам закуток в твоей студии?

В голосе Бордена послышалось замешательство.

– Слушай, Джонни, у нас тут и так не продохнуть.

– Да я знаю, – сказал Джонни, – но, может, ты слегка потеснишься? Ты же в курсе, что мы по уши увязли в этом деле.

– Я бы с удовольствием помог тебе, Джонни, – медленно произнес Борден, – но я не могу.

– Что ты хочешь этим сказать – не можешь? – разозлился Джонни. – Ты же поддержал Питера, когда тот решил делать фильм! Ты же знаешь, что Питер принял на себя удар за вас всех.

– Извини, Джонни. Честное слово, – мягко ответил Борден.

Вдруг Джонни осенило.

– Тебе что, позвонили из Объединения?

Воцарилась тишина, которую наконец нарушил Борден.

– Да, – ответил он извиняющимся тоном.

– Что они сказали?

– Что вы в черном списке. Ты ведь понимаешь, что это значит.

В душе у Джонни все перевернулось. Конечно, он знал, что это значило – теперь никто из независимых продюсеров не имел права иметь с ними дела, иначе они тоже потеряют лицензию.

– И что, ты собираешься подчиниться Объединению? – спросил он.

– А что нам остается делать? – спросил Борден. – Мы же не можем позволить, чтобы нас выкинули из кино.

– А Питер мог себе это позволить? – наседал на него Джонни.

– Если мы потеряем наши лицензии, ему от этого будет мало проку, – запротестовал Борден.

– Так как же ты собираешься ему помочь? – поинтересовался Джонни.

– Я… я не знаю, – запнулся Борден. – Дай мне подумать, я тебе перезвоню завтра.

– Ладно, – сказал Джонни, вешая трубку, и повернулся к Джо. – Все уже знают о решении Объединения. Мы в черном списке.

Джо резко поднялся. Джонни с удивлением посмотрел на него.

– Куда это ты собрался?

Джо улыбнулся.

– Пойду куплю газету. Буду искать работу по объявлениям.

– Сядь и не мели чепуху, – сказал Джонни. – И без того полно неприятностей.

Джо уселся.

– Что же нам теперь делать? – спросил он.

– Еще не знаю, – ответил Джонни. – Но должен же быть какой-то выход. Я впутал Питера в это дело, я же ему и должен помочь.

– Ладно, – серьезно сказал Джо. – Рассчитывай на меня. Я пойду с тобой до конца.

Джонни улыбнулся.

– Спасибо, Джо.

Лицо Джо расплылось в улыбке.

– Не надо меня благодарить. Помни, что я тоже вложил в это дело две с половиной тысячи.

Поздним вечером он позвонил Питеру домой. К телефону подошла Эстер.

– Эстер, это Джонни. Как Питер?

Она ответила мрачным и спокойным голосом:

– У него болит голова. Он лежит в спальне.

– Ладно, – сказал Джонни. – Отвлеки его чем-нибудь. Пусть отдохнет немного.

– Дела идут неважно, Джонни? – спросила она тем же тоном.

– Да уж хорошего мало, – признался он. – Но ты не волнуйся. Утро вечера мудренее.

– А я и не волнуюсь, – возразила она. – Мой покойный отец говаривал: «Чему быть, того не миновать, а на жизнь мы всегда заработаем».

– Хорошо, – сказал Джонни. – Было бы неплохо, если бы и Питер придерживался этого мнения.

– Я сама займусь Питером, – доверительно ответила она. – Но Джонни…

– Что?

– Ты сам не волнуйся. Это не твоя вина. Мы к тебе очень хорошо относимся, поэтому не надо так переживать.

Джонни почувствовал комок в горле.

– Не буду, Эстер, – пообещал он.

Он повесил трубку, повернулся к Джо, глядя на него блестящими глазами.

– Нет, ты только скажи, какие бывают люди! – сказал он восторженно.

8

Лето подходило к концу, а они так и не нашли место, где можно было бы приступить к съемкам картины. Джонни обошел всех независимых продюсеров, но никто не смог помочь.

Все они сочувствовали ему и соглашались, что единственное, чем можно победить Объединение, так это производством новых художественных фильмов, но дальше этого дело не шло. Джонни не получал ничего, кроме сочувствия. Он напрасно пытался убедить их, что «Магнум» борется за их права, ведь если выиграет «Магнум», выиграют и они. Все дружно кивали, соглашаясь с ним, но никто не хотел рисковать своей лицензией.

К концу августа дело подошло к последней черте. Деньги улетучились, у Питера пропало брюшко, со служанкой пришлось расстаться еще в июле, и теперь, проходя мимо магазинов скобяных товаров, Питер оценивающе скользил по ним взглядом.

Джо проводил целые дни в студии, раскладывая бесконечные пасьянсы. С тех пор как Объединение забрало лицензию у «Магнум Пикчерс», ни он, ни Джонни не получили ни цента. Но они еще держались. Чтобы сэкономить, они ходили обедать к Питеру, в доме которого еды было достаточно, хотя разнообразием она не отличалась. Эстер к тому же не жаловалась, что ей теперь проходилось больше хлопотать на кухне.

Изредка Джо подворачивалась работа, и заработанные деньги он клал в общий котел. Но больше всех изменился Джонни.

Теперь он почти не улыбался. Он и раньше не отличался особой полнотой, а теперь и вовсе исхудал; запавшие глаза горели неистовым огнем. Ночами он лежал в кровати без сна, уставившись в потолок. Он чувствовал себя виноватым. Если бы не он, ничего бы не случилось. Ведь именно он был одержим идеей снять эту картину. Джонни твердо знал, что стоит ей появиться на экране, как они выиграют бой с Объединением. Каждое утро он просыпался с надеждой, что сегодня удастся уговорить кого-нибудь из продюсеров предоставить им студию, но время шло, и он уже порядком поднадоел всем своими просьбами. Под разными предлогами они старались избежать встречи с ним.

Когда Джонни наконец понял, что его просто избегают, он не на шутку разозлился. «Проклятые ублюдки, – думал он. – Как загребать жар чужими руками, так они герои, а стоит попросить помощи, так сразу захлопывают перед тобой дверь».

Юрист, которого они наняли, целое лето пытался добиться в суде отмены решения Объединения включить «Магнум Пикчерс» в черный список. В конце концов он пришел к Питеру и сказал, что бесполезно продолжать борьбу, лицензия была аннулирована по всем правилам, и к действиям Объединения никак нельзя придраться. К тому же, адвокат тоже хотел получать деньги вместо пустых обещаний.

Не говоря ни слова, Питер заплатил ему, и они продолжили борьбу. Но сейчас был уже конец августа, а дело не сдвинулась с мертвой точки.

Питер, Джонни и Джо сидели в кабинете, когда туда зашел Уоррен Крейг в сопровождении Шарпа.

Джонни вскочил и протянул руку.

– Привет, Уоррен!

Игнорируя его, тот подошел к Питеру.

– Мистер Кесслер, – начал он.

Питер поднял усталые глаза.

Он не спал всю ночь, пытаясь прикинуть, на сколько им еще хватит денег, и, по его подсчетам, выходило, что ненадолго.

– Слушаю вас, мистер Крейг, – ответил он.

– Мистер Кесслер, либо вы назначаете точный день начала съемок, либо мне придется отказаться от участия в вашем предприятии, – грозно заявил Крейг.

Питер развел руками.

– Да я бы с удовольствием назначил день съемок, мистер Крейг, но что ж я могу поделать? Я сам не знаю, когда мы начнем снимать картину.

– В таком случае, я вынужден буду вас покинуть, – сказал Крейг.

Тут прозвучал тонкий голосок Шарпа.

– Не спеши, Уоррен, ведь это не их вина. Возможно…

Крейг быстро повернулся к Шарпу.

– Возможно что? – В голосе Крейга прозвучали резкие нотки. – Ведь ты же меня и втравил в это. Когда мы подписали договор, начало съемок было назначено на середину июля, а сейчас почти сентябрь. На носу открытие сезона на Бродвее. Если бы ты был нормальным импресарио, то побеспокоился бы прежде всего о том, чтобы найти мне роль в новых пьесах, вместо того, чтобы сидеть здесь и ждать, когда они воплотят в жизнь свою идиотскую идею.

Шарп весь сжался.

– Но, Уоррен… – начал было он, однако, увидя глаза Крейга, осекся.

– Минуточку, минуточку, – проговорил Джонни, воинственно подходя к Крейгу. – Тебе же заплатили за все это время.

– Правильно, – признал Крейг.

– Две тысячи зелененьких каждый месяц – июнь, июль и август, не так ли?

– Да, – ответил Крейг, – но…

– Какое к черту может быть «но»? – закричал Джонни. – Мы согласились заплатить тебе две тысячи за всю картину. Когда же оказалось, что мы не можем вовремя начать, мы договорились платить тебе две тысячи каждый месяц, пока не закончим съемки. Теперь лето на исходе, заканчивается мертвый сезон, а ты собираешься смыться.

– Я не собираюсь смываться, – уже не так уверенно возразил Крейг. – Но мне надо думать о своей карьере. Люди быстро забудут мое имя, если я не стану играть в новых пьесах.

– Ты подписал с нами контракт на съемки и, черт возьми, будешь вынужден придерживаться его! – закричал Джонни, сжимая кулаки.

– Джонни! – резко окрикнул его Питер.

Джонни с удивлением посмотрел на него.

– Какая от этого польза? – сказал Питер, понизив голос. – Да пусть делает что хочет. Ничего уже не выйдет.

– Но мы уже заплатили ему шесть тысяч долларов, – сказал Джонни.

– Мы могли бы заплатить ему и сто тысяч долларов, если бы у нас были деньги, и все равно не продвинуться ни на шаг в съемках. – Он повернулся к Крейгу. – Хорошо, мистер Крейг, я согласен.

Крейг хотел что-то сказать, но передумал. Резко повернувшись на каблуках, он вышел.

– Пойдем, Сэм, – бросил он через плечо.

Шарп замешкался.

– Извини, Джонни, – сказал он мягко. – Это не я придумал. Я, наоборот, старался его отговорить.

Джонни кивнул головой.

– Завтра утром я верну вам комиссионные, что вы заплатили мне.

Джонни удивленно посмотрел на Шарпа. В глазах агента было сочувствие.

– Это делать не обязательно, – сказал он быстро. – Ты честно заработал свои деньги и ни в чем не виноват.

– В договоре было записано, что Крейг снимется в главной роли, – просто сказал Шарп. – Он не выполнил этого, и я не хочу брать комиссионные просто так.

Джонни снова посмотрел на него. Этот коротышка вел себя с достоинством.

– Хорошо, Сэм, – сказал он. Они пожали друг другу руки, и Сэм поспешил за своим клиентом.

Они молча смотрели ему вслед.

– Парень что надо, – сказал Джонни, когда дверь за Шарпом захлопнулась.

Питер снова уставился в стол. Взяв карандаш, он начал вертеть его в руках, потом снова положил. Достав из пепельницы огрызок сигары, он сунул его в зубы и принялся глубокомысленно жевать. Затем повернулся к Джонни и Джо.

– Ну, – протянул он. – Я думаю, что это конец.

– Да брось! – сказал Джонни. – Вокруг полно хороших актеров.

Питер взглянул на него.

– Ты думаешь, теперь они согласятся иметь с нами дело? Даже если бы у нас были деньги, которых нет. – В его словах была несокрушимая логика.

Джонни не нашел, что ответить. Джо тоже молчал и продолжал раскладывать пасьянс.

– Надо смотреть правде в глаза, – проговорил Питер, глубоко вздыхая. – Нам крышка.

Он предупреждающе поднял руку, увидев, что Джонни пытается протестовать.

– Не надо меня переубеждать. Ты сам это хорошо знаешь. Мы испробовали все средства, и у нас ничего не вышло. Видно, пора закрывать лавочку.

Джо злобно смахнул карты со стола, и они разлетелись во все стороны. Он бормотал себе под нос какие-то ругательства. Джонни ничего не сказал, в горле у него стоял ком. Питер тяжело поднялся.

– Не знаю, ребята, как я вам верну ваши деньги.

Джонни с трудом проговорил:

– Ты ничего мне не должен.

Джо поддержал его.

– Мне тоже, – пробурчал он.

Несколько секунд Питер молча смотрел на него, его глаза увлажнились. Он подошел к Джо и пожал ему руку. Потом повернулся к Джонни. Джонни тоже протянул ему руку, которая почему-то дрожала.

Питер крепко сжал ее, и они посмотрели друг другу в глаза. Питер прижал Джонни к себе. По его щекам текли слезы.

– Вы, американцы, – сказал Питер, – думаете, что все чувства можно выразить рукопожатием.

Джонни от волнения не мог говорить.

– Джонни, Джонни, мой мальчик, не убивайся, это не твоя вина. Ты старался больше, чем мы все, вместе взятые.

– Прости, Питер, прости меня.

Чуть отстранившись, Питер в упор посмотрел на него.

– Не сдавайся, Джонни. Это дело для тебя! Ты создан для него. Это не для таких стариков, как я. У тебя впереди великое будущее.

– У нас у всех впереди великое будущее, Питер.

Питер покачал головой.

– Только не у меня. Я – пас! – Его руки безвольно повисли. – Ну, пойду-ка я домой. – И он медленно зашагал к двери. Потом остановился и повернулся к ним. Оглядев еще раз кабинет, он попытался улыбнуться. Улыбки не получилось. Питер беспомощно развел руками и закрыл за собой дверь.

Джо первый нарушил нависшую в комнате тишину. Чувствовалось, что каждое слово дается ему с трудом.

– По-моему, стоит пойти и как следует напиться.

Джонни смерил его каким-то странным взглядом.

– Это первая дельная мысль, которая пришла тебе в голову за все лето.

9

Бармен грозно посмотрел на них. Не выпуская бокалов из рук, он сказал:

– С вас семьдесят центов, джентльмены. – Хотя фраза была сказана мягким голосом, было видно, что он готов к любому повороту событий.

Джонни оглянулся на Джо. Он не мог разобрать, то ли это он сам шатается, то ли Джо.

– Этот человек хочет, чтобы мы ему заплатили, – сказал он.

Джо торжественно кивнул головой.

– Я слышал. Заплати ему.

– Конечно. – Джонни засунул руку в карман и, порывшись, достал несколько монет. Он с трудом выложил их на стойку бара и принялся считать.

– Шестьдесят пять, семьдесят! – счастливо произнес он.

– Давай нам нашу выпивку!

Поглядев на мелочь, бармен подвинул им бокалы, сгреб монеты и бросил их в кассу. Не успел он закрыть ящик кассы, как Джо застучал по стойке.

– Еще два бокала! – сказал он.

Бармен посмотрел на него.

– Деньги вперед.

Джо возмущенно выпрямился.

– Эй, парень, – начал он торжественно, – я смолчал, когда ты разговаривал с моим приятелем, но мне твой тон совсем не нравится. Со мной шутки плохи, и, если я сказал, дай мне выпить, нужно живо налить.

Бармен сделал знак человеку, стоящему у дальнего конца стойки. Тот подошел и ухватил обоих за руки.

– Ну-ка, пройдемте, ребята, – сказал он спокойно.

Джо вырвался.

– Убери свои лапы, – сказал он.

Не обращая внимания, человек вывернул обе руки Джонни за спину и вытолкнул его за дверь. Затем, повернувшись к Джо, стал закатывать рукава рубахи.

– Ну что, уходишь?

Джо посмотрел на него с презрением.

– Конечно, ухожу. Или ты думаешь, я хоть на секунду задержусь в этой паршивой забегаловке? – И он, шатаясь, направился к двери.

У двери он остановился и высунул язык. Мужчина у стойки сделал шаг вперед. Джо быстро выскочил за дверь, оступился и кубарем скатился по лестнице.

Джонни помог ему подняться.

– Они что, вышвырнули тебя, Джо?

Джо оперся на него.

– Конечно, нет. Попробовали бы они выбросить Джо Тернера! Просто я оступился, вот и все.

Они прислонились к стене.

– И куда мы теперь направимся? – спросил Джонни.

Джо посмотрел на него, силясь сообразить.

– Сколько сейчас времени?

Джонни вытащил из кармана часы и тупо уставился на циферблат.

– Двенадцать, – сказал он и, повернувшись, попытался неуклюже обнять Джо. – Джо, сейчас полночь.

Джо оттолкнул его.

– Не вздумай меня целовать, от тебя несет виски.

Джонни отошел от него, оскорбленный в лучших чувствах.

– Ладно, Джо, но я тебя все равно люблю.

– У тебя есть деньги? – спросил Джо.

Джонни принялся обшаривать карманы. Наконец он вытащил смятую долларовую бумажку.

Джо взял ее у него.

– Поедем на такси, – сказал он. – Я знаю одно местечко, где нам поверят в кредит.

Джонни уронил голову на стол. Мрамор приятно холодил лицо. Кто-то пытался поднять его, но ему не хотелось вставать, он ухватился за стол руками, приговаривая:

– Это моя вина, Питер, это я виноват.

Джо поглядел на него и повернулся к человеку, стоящему рядом.

– Он лыка не вяжет, Эл.