Текст книги "Торговцы грезами"

Автор книги: Гарольд Роббинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

Ее лицо приняло странное и страстное выражение, губы приоткрылись, обнажив полоску белых зубов.

– Итак, я стерва, – прошептала она, крепче прижимая его к себе. – Но вернемся в постель, нам надо еще кое-что закончить.

С того времени все изменилось. Однажды, вернувшись домой, она увидела, что все его вещи исчезли, а на столе лежала записка, короткая, только суть:

«Далси, я вернулся к Синтии. Уоррен».

Она даже немного всплакнула и поклялась отомстить ему. С тех пор ее постоянно преследовало чувство одиночества. С каким бы мужчиной она ни встречалась, не было такого, который бы захватил ее душу и тело, как Уоррен Крейг.

Теперь Далси спокойно посмотрела на Марка. Как же он надоел ей со своим постоянным хныканьем! Сначала ей было интересно дразнить его. Она видела, как он крутился вокруг нее, и про себя смеялась над ним. Иногда она удивлялась, как он мог терпеть ее издевательства, как не наказал ее за это. «Слабак!» – думала она и улыбалась про себя. Он думал, что он такой знаменитый, жил в Европе, в Париже, в Вене, где мужчины знают, как обращаться с женщинами. Неожиданно она подумала, а не поехать ли ей самой в Европу? Ей снова хотелось быть в центре внимания. Картины с ее участием были там очень популярны.

Она внимательно посмотрела на него, прислушиваясь. Что это он там говорит? Какой-то член Совета директоров приехал на студию провести расследование, но Марк так запудрил ему мозги, что он ни в чем не разберется и теперь слоняется из угла в угол, не зная, с чего начать.

– Как, ты сказал, его зовут? – с любопытством спросила она.

– Ронсон, – гордо сказал он. – У него репутация ловкого парня, но я обвел его вокруг пальца, как ребенка.

Она заинтересовалась.

– А что за всем этим стоит? – спросила она.

Он пожал плечами.

– Так, кое-кто хочет отобрать компанию у моего старика, но у них ничего не выйдет.

Далси удовлетворенно улыбнулась.

– Расскажи мне подробнее, – попросила она. Она хотела знать об этом все. Возможно, это и есть ее шанс, чтобы расквитаться.

Ронсон скромно сидел на краешке кресла. Посмотрев на глубокий вырез ее платья, он стыдливо отвел глаза.

Она слегка подалась вперед и взяла кофейник.

– Еще кофе, мистер Ронсон? – елейным тоном спросила Далси. Она уже оценила его про себя – денежный мешок, очень скучный. Скорее всего, жена и четверо детей, соответствующий дом где-нибудь на востоке.

Он посмотрел в сторону.

– Нет, спасибо, мисс Уоррен, – вежливо отказался он и прокашлялся. – Я, собственно, насчет того дела, о котором вы сказали по телефону…

Она поставила кофейник и перебила его.

– Да, мистер Ронсон, – сказала она, откидываясь в кресле. – Насчет того дела. Если я правильно понимаю, вы прибыли сюда, чтобы проанализировать положение дел в студии «Магнум»?

Он неуверенно кивнул. Странно, откуда у нее такая информация? Но это Голливуд, а не Уолл-стрит, здесь все по-другому. А эта женщина, от которой у него на взводе все нервы, она была – он пытался подыскать нужное слово и внезапно нашел его, – такая ароматная и сексуальная. Правильно ли он выбрал слово «ароматная»? Он почувствовал, что краснеет.

– Возможно, я смогу помочь вам, – предложила она.

– Я был бы вам очень благодарен, мисс Уоррен, – ответил он, запинаясь.

Неторопливо и подробно она рассказала ему все, что сделал Марк Кесслер. Его настолько заинтересовал ее рассказ, что он едва сдерживал себя, чтобы не перебивать ее, хотя это не всегда ему удавалось.

– Вы хотите сказать, что в отчетах студии преднамеренно указывались неверные суммы расходов на производство фильмов?

Она кивнула.

– Да. Но это было до того, как приехал Джонни Эйдж. Узнав обо всем, он прекратил это.

– Но как ему удалось вернуть те деньги, которые были незаконно использованы на съемки фильма?

– Это очень просто.

Марк рассказал ей, что сделал Джонни.

– Он взял деньги в «Банке Независимости» под залог своих акций и вошел в долю с Марком, вложив половину всех израсходованных денег.

– На какой срок он получил заем? – возбужденно спросил он. Похоже, ему наконец улыбнулась удача. Может, все будет не так сложно, как ему казалось.

Она сдвинула брови.

– Если я не ошибаюсь, на три месяца. Это случилось, когда Кесслер был еще в Европе.

– Значит, срок выплаты подходит, – задумчиво сказал он.

– Именно так, – согласилась она.

– Интересно, есть ли у него деньги, чтобы выкупить свои акции? – спросил он вслух.

– Не думаю, – спокойно сказала она. – Он надеялся получить доход от этого фильма и выкупить свои акции, но фильм-то едва готов.

На его лице расплылась улыбка. Он откинулся в кресле, снял очки и быстро протер их платком. Затем снова надел их и посмотрел на Далси.

– Невероятно! – сказал он, не найдя другого подходящего слова, чтобы описать свои чувства.

– По-моему, это интересная история, мистер Ронсон, – сказала она, глядя ему прямо в глаза. – А вы как считаете?

Он мигнул несколько раз.

– Очень интересная, – подтвердил он и улыбнулся ей. Далси улыбнулась в ответ. Они поняли друг друга.

11

Телефон на столе Джонни требовательно зазвонил. Он поднял трубку.

– На проводе Витторио Гвидо, Джонни, – раздался голос Джейн.

Секунду Джонни сомневался. Что надо Вику? Срок выплаты долга истекал лишь на следующей неделе. Он пожал плечами. Какая разница, когда просить отсрочку? Сейчас или потом, все равно у него не будет денег, пока фильм не выйдет на широкий экран, значит, не раньше, чем через месяц-полтора.

– Ладно, соедини меня с ним.

В трубке раздался щелчок, а затем голос Вика. На этот раз он звучал тепло, едва ли не дружески.

– Привет, Джонни!

– Привет, Вик! – ответил он. – Как дела?

– Как никогда хорошо, – ответил Вик. – А у тебя?

– Нормально, – ответил Джонни, ожидая, когда Вик перейдет к делу, и внезапно испугался. Ему в голову вдруг пришла страшная мысль. Эл! Может, что-нибудь случилось с Элом? Он начал говорить, но Вик перебил его.

– Я позвонил, чтобы напомнить тебе о выплате долга, Джонни, – сказал он. – Срок истекает на следующей неделе.

Джонни облегченно вздохнул. Он не знал, радоваться ему или печалиться. Но волна облегчения захлестнула его, когда он понял, что звонок Гвидо не связан с Элом.

– Я знаю, Вик, – спокойно ответил он. – Я сам собирался позвонить тебе.

Голос Вика вдруг изменился. Теперь в нем послышались настороженные нотки.

– У тебя есть деньги? – спросил он.

– Нет, Вик, – ответил Джонни. – Именно об этом я и хотел поговорить с тобой. Я бы хотел попросить об отсрочке.

Тревога в голосе Вика исчезла. Голос опять потеплел.

– Извини, Джонни, но это невозможно, – осторожно сказал он. – Дела у нас в последнее время идут неважно, и Совет директоров не согласится на новую отсрочку, если ты, конечно, не предложишь что-нибудь взамен.

– Господи Боже мой! – взорвался Джонни. – Что им еще надо?

– Не я придумал эти правила, Джонни, – ответил Вик. – Ты сам это прекрасно знаешь.

– Но, Вик, не могу же я потерять свои акции! – запротестовал Джонни. – Сейчас это для меня важно как никогда.

– Возможно, ты раздобудешь где-нибудь деньги, чтобы выплатить долг, – предположил Вик.

– Это невозможно, – сказал Джонни, – мне неоткуда достать такую сумму.

– Но все равно попытайся, – сказал ему Вик. – Мне бы не хотелось продавать твои акции. Хотя, в конце концов, ты ничего не теряешь от этого. Если в результате продажи мы получим дополнительные средства, то, за вычетом небольшого процента, все эти деньги пойдут на твой счет.

– Дело не в этом, – возразил Джонни. – Мне плевать на деньги, это совершенно неважно. Мне нужны мои акции.

Голос Вика звучал твердо.

– Не знаю, хотя посмотрю, что могу для тебя сделать, Джонни. Если что-нибудь появится, держи меня в курсе дела.

– Да, Вик, – сухо сказал Джонни.

– Ну пока, Джонни, – весело сказал Вик.

– Пока, Вик, – отозвался Джонни, глядя на телефон. Да уж, конечно, попытается Вик что-нибудь для него сделать! Он хорошо знал этого типа. У Джонни мелькнула мысль позвонить Элу на его ранчо, но внутри все воспротивилось этому. Не мог он каждый раз беспокоить Эла из-за любой неприятности! Пора уже самому искать выход из положения. Он опустил трубку на рычаг. Может, все еще уладится. Марк сказал, что Ронсон ничего не вынюхал на студии. Он надеялся, что на этот раз Марк окажется прав, но в глубине души чувствовал, что надеяться не на что.

Вик повесил трубку и улыбнулся своему посетителю.

– Похоже, что вы получите эти акции, мистер Ронсон, – медленно сказал он.

Ронсон улыбнулся.

– Очень рад, мистер Гвидо. Должен признаться, меня радует, что «Магнум» вскоре опять будет держать свою марку. Мне не нравится, когда бизнесом занимаются люди, ничего не смыслящие в нем.

– Совершенно с вами согласен, мистер Ронсон, – сказал Вик. – Я думаю так же. И вообще, если бы не мистер Сантос, они бы не получили от нас ни цента.

– Можете быть уверены, мистер Гвидо, – сказал Ронсон, вставая, – что при правильном руководстве «Магнум» скоро выплатит вам все до последнего цента. Я сам прослежу за этим.

Вик важно поднялся.

– Итак, до встречи на следующей неделе.

Ронсон кивнул.

– До следующей недели.

Вик проводил его до двери.

Джонни лежал, глядя в темноту, и не мог заснуть. Разговор с Виком обеспокоил его больше, чем он думал. Он сел в кровати, включил свет и протянул руку к телефону.

Трубку подняли быстро, послышался голос Дорис.

– Джонни! – воскликнула она. – Я так рада, что ты позвонил!

Он улыбнулся, услышав счастливые нотки в ее голосе.

– Хочу выплакаться кому-то в жилетку, и я подумал, что лучшей кандидатуры, чем ты, мне не найти.

В ее голосе послышалась тревога.

– Что случилось, дорогой?

Он рассказал ей о разговоре с Виком.

– Значит, он хочет продать твои акции? – спросила она.

– Именно так, милашка, – сказал он.

– Но это же нечестно! – вскричала она. – Если бы он только немного подождал, мы бы отдали обратно его проклятые деньги!

– Подозреваю, Вик прекрасно отдает себе отчет в своих действиях, – горько сказал Джонни. – Просто он хочет как можно больше осложнить мне жизнь.

– Негодяй! – воскликнула она. – Мне так и хочется позвонить ему и высказать это в лицо.

Джонни едва не засмеялся, услышав ее рассерженный голос, и внезапно ему стало легче, хотя особого повода для этого вроде не было. Ему даже показалось, что Дорис рядом, здесь, в комнате.

– Лучше не стоит, милашка, – сказал он ей. – Это все равно не поможет. Нам остается только ждать и уповать на судьбу.

– Джонни, я так виновата. – В ее голосе звенели сдерживаемые слезы.

Теперь уже он принялся успокаивать ее.

– Не волнуйся об этом, моя дорогая, – сказал он. – Это не твоя вина.

– Но, Джонни, – сказала она несчастным голосом. – Все летит кувырком! Папа зол на тебя. Вик не хочет отдавать тебе обратно акции. Дела идут неважно. – Она шмыгнула носом.

– Не плачь, милашка, – успокоил он ее. – Все будет хорошо.

Дорис притихла.

– Ты действительно так думаешь? – спросила она тихо и неуверенно.

– Конечно, – солгал он. В его голосе была уверенность, которой сам он не чувствовал.

Она оживилась.

– Значит, как только папа перестанет злиться на тебя, мы поженимся.

Он улыбнулся в телефонную трубку.

– Если хочешь, мы можем пожениться и раньше, – ответил он.

Вернувшись с обеда, он обнаружил на столе телеграмму. Сев в кресло, прочел ее и похолодел. Все пропало! Вик продал его акции. Он сжал кулаки. Негодяй! Он до последнего не верил, что Вик продаст их, но он все же сделал это, черт его побери.

Он перечитал текст телеграммы.

«Дорогой Джонни. С сожалением вынужден известить, что сегодня акции были проданы за один миллион долларов. Дополнительные двести пятьдесят тысяч долларов, полученные в результате продажи, перечислены на твой счет. С уважением, Вик».

Джонни с яростью скомкал телеграмму и бросил ее в корзину для бумаг: Дополнительные двести пятьдесят тысяч долларов! Да пусть он подавится этими деньгами!

Марк зашел в комнату, когда Дорис складывала письмо. Он посмотрел на нее, улыбаясь.

– От дружка? – спросил он с улыбкой.

Она посмотрела на него так, будто видела впервые.

– Да, – ответила она отчужденно.

– И что же он там пишет? – с любопытством спросил он.

Она посмотрела в сторону.

– Вик Гвидо вчера продал его акции, – безучастно сказала она.

– Не может быть! – В голосе Марка послышалось удивление.

Она кивнула.

– Это плохо, – сказал он. Хотя на самом деле в душе он ликовал.

Внезапно Дорис посмотрела на него.

– Это твоя вина, – почти прошептала она.

– Я ничего не просил у него, – попытался защититься он.

Она подошла к нему и, размахнувшись, влепила пощечину.

Он инстинктивно схватился за щеку. Ему не было больно, но он почувствовал, как его лицо заливает краска стыда.

Дорис не сводила с него взгляда. Ее глаза наполнились слезами.

– Это за Джонни, – с жаром сказала она. Ее голос задрожал. – Он потерял из-за тебя все. Ты… ты подонок! – Она повернулась и выбежала из комнаты, прижимая к глазам платок.

12

С усталым и осунувшимся лицом Питер смотрел на простирающуюся перед зданием площадь. Огромная елка в ее центре переливалась тысячами огней. Вокруг елки был залит каток, где несколько человек уже катались на коньках. Было около шести часов.

Еще один миллион долларов пришлось заплатить Питеру из своего кармана, когда Денвер отказался переслать деньги. Пришлось это сделать. Денег катастрофически не хватало.

Он устало подошел к своему столу и посмотрел на лежащую там телетайпную ленту. Окончательный вариант «Вместе мы непобедимы» был готов к просмотру. Премьера должна была состояться в маленьком кинотеатре в предместье Лос-Анджелеса. Питер уселся в кресло и закрыл глаза. Премьера завтра. Как хорошо было бы сейчас оказаться дома! Почти полгода ему никак не удавалось вырваться из Нью-Йорка, держали дела, столько всего надо было сделать! Слава Богу, что ему хоть не приходится беспокоиться насчет студии. Марк такой хороший мальчик! На кого еще и полагаться, как не на свою плоть и кровь.

Он выпрямился в кресле и посмотрел в окно. Если бы не ужасная погода, он обязательно позвонил бы Эстер, чтобы она приехала к нему в Нью-Йорк. Но этого делать было нельзя, ее и так мучил артрит.

Дверь открылась, и в кабинет кто-то вошел. Незнакомец улыбнулся.

– Мистер Кесслер? – спросил он со странным выражением на лице.

Питер посмотрел на него. Он не знал этого человека. Как он попал сюда, минуя секретаршу? Неужели он вошел через его личный вход? Но им не пользовался никто, кроме самого Питера.

– Да, – ответил он устало.

Человек протянул ему листок бумаги и, насмешливо улыбнувшись, сказал:

– Счастливого Рождества! – И тут же ушел.

Питер посмотрел ему вслед. Что это с ним? Как будто сумасшедший. Он взглянул на листок, который держал в руках. На нем большими буквами было напечатано:

ПОВЕСТКА В СУД.

Он не сразу понял, что это значит, и тупо уставился в текст. Внезапно он понял все. Его лицо покраснело, и он, вскочив со стула, побежал к двери, распахнул ее и поискал глазами человека, принесшего повестку, но того уже не было видно.

Питер закрыл дверь и направился в кабинет Джонни. Тот как раз диктовал письмо Джейн, и они оба вздрогнули, когда дверь открылась. Питер давно уже не заходил сюда.

Лицо его было почти фиолетового цвета, когда он подошел к столу Джонни и бросил ему бумагу.

– Вот, прочитай, – сказал он сдавленным голосом. – Видишь, что делают твои дружки?

Питер сидел у окна. За стеклом город сиял тысячами электрических огней. Напротив Питера сидел адвокат, постукивая пальцами по столу. Он торжественно посмотрел на Питера.

– Как я понимаю, Питер, – вдумчиво сказал он, – все их дело основано на одной картине – «Вместе мы непобедимы». Есть и другие обвинения – некомпетентность, неправильное распределение денежных фондов и другое, но эти обвинения слишком общие и их трудно будет доказать. Если картина окажется удачной, их положение в суде будет шатким, если же нет, то дело примет серьезный оборот. Вам тогда придется отчитываться за все на собрании держателей акций. Здесь есть много уловок, при помощи которых вы можете постоянно отсрочивать это собрание. И вы будете неуязвимы, пока за вас будет голосовать большинство.

Питер кивнул головой.

– У меня будет достаточно голосов, – доверительно сказал он. Ведь у него вместе с Джонни было пятьдесят пять процентов всех акций.

– Тогда вам надо беспокоиться только о картине, – ответил юрист. – Она хорошая?

– Не знаю, – честно ответил Питер, – еще не видел.

– Было бы неплохо, чтобы вы ее посмотрели, – задумчиво сказал адвокат. – Тогда бы мы лучше могли оценить наше положение.

– Об этом мы узнаем послезавтра. Просмотр состоится в Лос-Анджелесе. – Он замолчал. В голову ему пришла одна мысль. – Я сам слетаю туда и посмотрю ее.

– Хорошая мысль, – согласился адвокат. Он глянул на часы. – Вам придется лететь всю ночь на самолете.

– Значит, придется лететь всю ночь на самолете, – быстро повторил Питер. – Но, по крайней мере, я буду готов к тому, чтобы сразиться с этими негодяями на следующем заседании Совета директоров.

– Когда это будет?

– На следующей неделе. В среду. – У него уже не оставалось времени предупредить Эстер, что он летит домой, но это не имело большого значения.

Голос Далси весело звучал в трубке.

– Конечно, я приду на премьеру, Марк! – Она засмеялась. – Я ни за что на свете не пропущу ее.

Он улыбнулся в трубку.

– Тогда я заеду за тобой в половине седьмого?

– Да, – ответила она. – Мы поужинаем у меня и сразу же поедем на премьеру.

– Вот и чудесно, – сказал он, улыбаясь. – Просто прекрасно!

Он повесил трубку и поднялся со стула, весело насвистывая. Возможно, теперь, когда они увидят фильм, станет ясно, кто был прав.

13

Питер вошел в дом, когда они собирались сесть за ужин. Он стоял на пороге, тяжело дыша. Лицо его было красным. Самолет приземлился в Лос-Анджелесе меньше часа назад.

Эстер, вскрикнув, вскочила со стула. Через мгновение она была в его объятиях.

– Питер, ты дома! Я своим глазам не верю!

Когда он посмотрел на нее, его взор затуманился. Эстер прижалась к его груди. В ее черных волосах кое-где поблескивала седина.

– Ну, мать, – сказал он с напускной грубостью. – Ты же видишь, я дома.

Дорис подошла с другой стороны и поцеловала его в щеку.

– Привет, папа, – прошептала она ему на ухо. – У меня было предчувствие, что ты приедешь домой на праздники.

Обнимая Эстер, он подошел к столу. Как хорошо дома! Иногда он задумывался, стоили ли все его дела того, чтобы уезжать отсюда? Время ведь летит неумолимо, а он не был здесь уже полгода. Питер осмотрелся вокруг.

– А где Марк? – спросил он удивленно.

– Где-то ужинает, – ответила Дорис.

Он непонимающе посмотрел на нее.

– Где-то ужинает? – переспросил он.

Эстер посмотрела на него и кивнула.

– Он сказал, что ему надо решить какое-то важное дело.

Он вопросительно посмотрел на нее. Раньше перед просмотром они собирались всей семьей за ужином, а потом шли смотреть фильм.

– А вы что, не идете на премьеру? – спросил он.

Эстер непонимающе посмотрела на него.

– Какую премьеру? – спросила она.

– Премьеру! – нетерпеливо произнес Питер. Он убрал руку с ее талии. – Премьера фильма «Вместе мы непобедимы».

– Мы ничего не знаем об этом, – сказала Дорис. – Когда она состоится?

– Сегодня вечером, в восемь тридцать, в кинотеатре «Риволи».

– Для нас это новость! – сказала Дорис.

Он посмотрел на Эстер.

– Иногда я не понимаю этого мальчика, – сказал он потерянным голосом. – Почему он ничего не сказал вам? Ведь он знает, что мы ходим на премьеры всей семьей.

Эстер посмотрела на него.

– Возможно, он был так занят, что забыл, – попыталась она защитить Марка.

– Он не должен был забывать, – упрямо сказал Питер.

Она взяла его за руку и улыбнулась.

– Стоит ли так переживать из-за этого? – сказала она спокойно. – Ты дома, мы все вместе. К тому же, он так много работает, что вполне мог забыть об этом. – Она ласково подтолкнула его к столу. – Садись и спокойно поешь. Наверно, устал?

Марк уже хорошо набрался, его лицо покрылось красными пятнами, на верхней губе блестели капельки пота. Он возбужденно размахивал руками.

– И после картины мы пойдем как следует ее обмоем! Пусть все узнают, пусть весь Голливуд увидит, кто я такой!

Далси насмешливо смотрела на него. В Голливуде уже и так хорошо знали, кем он был. Здесь люди инстинктивно улавливают, кому сопутствует удача, а кому нет. Удача, как магнит, притягивала людей. Всегда можно определить, насколько удачлив человек, по тем людям, которые его окружают. Если кому-то действительно сопутствовал успех, его друзьями были все знаменитости Голливуда, если же нет, то вокруг него собиралась толпа подпевал, которые хотели лишь поживиться за чужой счет. Все друзья Марка относились ко второй категории, она не знала никого, кто бы действительно уважал его. За его спиной его же друзья говорили о нем одни лишь гадости.

Ей не очень хотелось идти на просмотр. Она знала, что картина никудышная, об этом говорили все. Она лишь хотела сама убедиться, насколько она никудышная. Она хотела полностью насладиться победой. Затем она от него избавится. Момент будет подходящий.

Далси посмотрела на часы.

– Уже много времени, – сказала она. – Пора идти.

Он посмотрел на нее мутным взглядом.

– Еще полно времени, – возразил он.

Она улыбнулась ему.

– Пойдем, – прошептала она. – Ты ведь не хочешь опоздать на премьеру своей картины?

Он серьезно посмотрел на нее.

– Правильно, – кивнул он головой. – Это будет выглядеть неприлично.

Голливудские просмотры были настоящим представлением. Первоначальная идея заключалась в том, чтобы, не рекламируя фильм, показать его в каком-нибудь маленьком кинотеатре и узнать реакцию обычного зрителя. Перед показом раздавались анкеты, которые зрителям предлагалось заполнить. Затем анкеты отсылались на студию, выпустившую фильм; таким образом режиссер мог узнать, понравился его фильм или нет. Но со временем все изменилось. Откуда-то все уже знали, что такой-то фильм будет показан в таком-то кинотеатре, и вечером возле касс собиралась толпа. Зрители имели двойную выгоду. С одной стороны, можно было бросить невзначай соседу: «А! Этот фильм я уже видел на премьере. Так себе». С другой стороны, на премьеру всегда приходили знаменитости, и можно было посмотреть на них вблизи.

Когда Питер с Дорис и Эстер появились в кинотеатре, фойе уже было забито до отказа. Заведующий отделом рекламы, стоявший возле билетера, узнал его.

– Добрый вечер, мистер Кесслер, – сказал он уважительно. – Сеанс только начался. Я провожу вас.

Они пошли за ним по узкому проходу. Свет уже не горел, и были видны лишь силуэты сидящих людей. В центре зала несколько рядов предназначались для представителей студии. Они сели на последнем ряду.

Усевшись, Питер оглянулся по сторонам. Глаза привыкли к темноте, и он уже узнал кое-кого из сидящих рядом. Здесь царила напряженная атмосфера. Это были люди, чья карьера зависела от фильма, который будет демонстрироваться. Питер почувствовал испарину на лбу – не то чтобы в кинотеатре было жарко, но он всегда волновался на премьерах.

Питер взял Эстер за руку. Его рука была влажной. Эстер улыбнулась ему в темноте.

– Нервничаешь? – прошептала она.

Он кивнул.

– Гораздо больше, чем на своих фильмах, – шепнул он в ответ.

Она понимающе сжала его руку. Она знала, что он чувствует, знала, как это важно для него. К тому же, это их сын снял картину, и это было для них самым главным.

Питер поискал глазами Марка и услышал его голос прямо перед собой. Марк что-то говорил женщине, сидящей рядом с ним. Что-то в ее профиле показалось Питеру знакомым, но в темноте он не мог ее узнать. Он уже собрался было тронуть Марка за плечо и сказать, что он здесь, когда раздалась музыка. Питер откинулся на кресле и улыбнулся. Ничего, он удивит Марка после просмотра. В ожидании он посмотрел на экран.

На экране появился голубой прямоугольник, в правом нижнем углу стояла блестящая зеленая бутылка с золотой этикеткой. Бутылка медленно передвигалась к центру экрана, становясь все больше и больше. На этикетке можно было прочесть «Магнум Пикчерс».

Внезапно раздался хлопок, и пробка выскочила из бутылки, оттуда полилась золотистая пена. На экране возникла мужская рука, подняла бутылку и наклонила ее, теперь появилась женская рука с хрустальным бокалом. Золотистая жидкость наполняла бокал, пока шампанское не полилось через край. Заставка медленно растаяла, и на ее месте появились величественные готические буквы:

Марк Г. Кесслер,

Вице-президент компании представляет

ВМЕСТЕ МЫ НЕПОБЕДИМЫ.

Питер возбужденно повернулся к Эстер.

– Что это значит «Марк Г.», а? – спросил он. – Что такое «Г.»?

Она с недоумением посмотрела на него, затем в ее глазах мелькнуло понимание.

– Это, наверное, Гринберг, – сказала она. – Моя девичья фамилия.

Кто-то похлопал Питера по плечу. Он повернулся. Послышался недовольный шепот:

– Если уж вам достались бесплатные места, это не значит, что можно мешать другим.

– Простите меня, – извинился Питер, снова поворачиваясь к экрану. Человек был прав, нельзя мешать зрителям, честно заплатившим деньги.

При первых же кадрах фильма Питера охватило неприятное предчувствие. Через несколько минут он уже знал, что фильм никуда не годится. Чтобы понять это, не нужно было смотреть на экран, все было понятно из комментариев, раздававшихся в зале. По ерзанью на стульях, по кашлю, по тому, как люди смеялись совсем не там, где было надо, он понял, что это провал. От горя он вжался в свое кресло, чтобы его никто не видел.

Теперь ему все стало ясно. Абсолютно все. Он еще раз посмотрел на экран. Джонни был прав, когда настаивал, что надо ставить Гордона во главе студии. Надо было послушаться его. Питер посмотрел на Эстер. Ее глаза были полны горя. Он вновь повернулся к экрану. Он чувствовал, как его переполняет ярость. Если Джонни был прав насчет Гордона, то зачем он настаивал на съемках этого фильма?

Сидящий перед ним Марк склонился к женщине и что-то зашептал. Питер расслышал ее тихий смех. Что-то такое знакомое было в этом смехе! Ему захотелось узнать, что говорит Марк, и он слегка подался вперед.

Он расслышал шепот и оцепенел. Что это он там говорит? Он хвастался, как ловко он всех обставил, а старик во всем обвиняет Джонни. Ну что, разве он не молодец, а? Девушка засмеялась и взяла его за руку. Похоже, ей было приятно слышать его слова.

Питер откинулся в кресле. Его трясло. Он не знал, чем закончился фильм. Он не смотрел его. Его глаза были полны слез. Его сын! Его плоть и кровь! Если уж он поступил так по отношению к отцу, то кому же тогда можно доверять в этом мире?

Фильм закончился. Питер сидел, плотно закрыв глаза, когда в зале вспыхнул свет. Он медленно поднял веки.

Марк как раз вставал со стула, протягивая женщине руку. Питер тупо смотрел, как они двинулись к проходу и Марка тут же окружила группа людей. Женщина повернулась, и… когда Питер увидел ее лицо, его глаза расширились от удивления.

Далси Уоррен! Почему Марк с ней? Ведь он знает, как относится к ней его отец. Наблюдая за ними, Питер увидел, как она легко поцеловала Марка в щеку. Их заслонили спины, и он уже не видел их.

– Это слишком хорошая картина, Марк, простому зрителю ее не понять, – успокаивающе говорил кто-то, когда Питер прокладывал себе дорогу через толпу.

Далси, прижавшись к Марку, смотрела на него с улыбкой.

– Этого я и боялся, – признался Марк. – Этот фильм не для среднего ума, вы ведь понимаете, – сказал он и внезапно увидел отца. Питер стоял перед ним с красным от ярости лицом. – Отец! – Марк попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло. Лицо его окаменело. – Что ты здесь делаешь? – Он почувствовал, как Далси убрала свою руку. – Я и не знал, что ты здесь!

Несколько секунд Питер ничего не мог сказать, словно лишившись дара речи, затем:

– Я не знал, что ты здесь! – передразнил он. Его голос становился все громче и громче. – Ну а я здесь! Я сидел за тобой весь этот ужасный фильм и слышал все, что ты говорил этой… этой… – он посмотрел на Далси, стоящую рядом с Марком, лихорадочно подбирая слово, – этой дешевой шлюхе. Я слышал каждое твое слово.

Марк тревожно оглянулся. Все нетерпеливо ожидали продолжения, подходили все новые люди, они смотрели на него, как стервятники.

– Папа, – прошептал он побелевшими губами, показывая взглядом на людей. Но Питер был слишком зол, чтобы обращать внимание на посторонних.

– В чем дело, Маркус? – спросил он, даже не замечая, что говорит с немецким акцентом. – Ты что, стыдишься людей за то, что ты сделал? Ты слишком хороший фильм сделал? – Он помахал пальцем перед носом сына. – Ну тогда позволь мне сказать тебе кое-что. Это не фильм, а самое настоящее дерьмо!

Вокруг раздался одобрительный смех. Марк почувствовал, как его лицо заливает краска, ему хотелось провалиться сквозь землю. Он беспомощно повернулся к Далси, но ее и след простыл. Она быстро шла к двери. Марк повернулся и жалобно посмотрел на отца.

– Но, папа, – сказал он, в его голосе звучали слезы.

– Кого ты там высматриваешь, Маркус? Свою шлюху? Может, ты хочешь отправиться с ней?

Марк уставился в пол. Он ничего не ответил.

– Так чего же ты ждешь?! – заорал Питер. – Давай! Иди за ней! – Он выбросил руку вперед. – Ты уже сделал, что мог. Теперь ты принадлежишь к той же помойке, что и она. – Он замолчал, почувствовав прикосновение руки Эстер.

Марк посмотрел на своих родителей, глаза матери были полны слез. Она пыталась увести Питера. Марк шагнул к ней, но она отрицательно покачала головой и указала на выход. Марк пошел по проходу.

Он услышал, как отец прокричал ему вслед:

– И больше чтобы я тебя не видел! Слышишь меня?

Марк шел к выходу. Он услышал, как кто-то засмеялся и сказал:

– Это представление гораздо лучше фильма. Мы, по крайней мере, не зря заплатили деньги. Я же говорил тебе, что все киношники одинаковые, чего от них еще ждать?

В Марке стала закипать ярость, в горле пересохло. Завтра весь Голливуд будет смеяться над ним. Открыв дверцу автомобиля, он упал на сиденье, уткнувшись лицом в руль, и зарыдал.

Питер и Эстер сидели на заднем сиденье машины, Дорис была за рулем. Откинув голову, отец что-то тихо говорил, она не разбирала слов.

Он повернул голову к Эстер и что-то шептал ей на ухо. Похоже, у него не было даже сил, чтобы нормально говорить.

– Наш единственный шанс теперь, – тихо сказал он, – это акции. Если Джонни проголосует вместе со мной, возможно, все уладится.

– Успокойся, – тихо сказала Эстер, кладя его голову себе на плечо. – Не волнуйся, ты можешь положиться на Джонни. – Но в душе она рыдала по своему сыну: «Марк, Марк, ты ведь был таким хорошим мальчиком! Как ты мог сделать такое своему отцу!»

14

– Ты что, не собираешься отвезти меня домой? – раздался с заднего сиденья спокойный голос Далси. Выйдя из кинотеатра, она никак не могла поймать такси и, чтобы спрятаться от любопытной толпы, залезла в машину Марка.