Текст книги "Торговцы грезами"

Автор книги: Гарольд Роббинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

– Может, присоединимся к остальным, Уоррен? – сказала она как ни в чем не бывало.

Ошеломленный, он вернулся в комнату вместе с ней. Но он был слишком хорошим актером, чтобы показать свою растерянность. Переступив порог и поймав на себе взгляды присутствующих, он вновь принял веселый и безмятежный вид.

– Мистер Крейг, – обратилась к нему женщина, – я просто сгораю от желания познакомиться с вами, но мне никак не удавалось остаться с вами наедине. Мне так хотелось с вами поговорить.

Слегка склонив голову, он вежливо улыбнулся.

– Я польщен, мадам, – сказал он, стараясь выглядеть польщенным и одновременно заинтересованным.

Женщина радостно улыбнулась.

– Мне так нравится ваш голос, мистер Крейг. Он такой… – Она запнулась, подыскивая подходящее слово. – Такой поставленный. Многие из актеров вообще не владеют дикцией, – сказала она победным тоном.

– Благодарю вас, мисс… мисс… – Он посмотрел ей в глаза.

Подняв руку, она машинально поправила прическу.

– Какая же я глупая! – воскликнула она, весело рассмеявшись. – Я забыла, что вы здесь новичок и не знаете, кто я такая. – Выдержав паузу, она протянула руку. – Я Мариан Эндрюс.

Он, подняв бровь, изобразил на лице восхищение.

– Сама Мариан Эндрюс! – сказал он, беря ее за руку и наклоняясь над ней. – Я действительно польщен, – сказал он, – и очень удивлен.

Женщина засмеялась.

– Чем же вы удивлены, мистер Крейг?

– Вы гораздо моложе, чем я думал, и уже – известнейший репортер, – сказал он. Он уже слышал, что ей нравилось, когда ее называли репортером.

– Вы так галантны, – сказала она, хитро прищурившись, – и, хотя я привыкла к лести, ваш комплимент я принимаю, Уоррен. – Она посмотрела на него. – Если, конечно, я могу вас называть по имени, – добавила она. – Мы здесь, в Калифорнии, не особо жалуем официальность. Можете звать меня Мариан.

Он снова улыбнулся.

– Формальности, конечно, нужны, Мариан, – сказал он, – но не для тех, кто собирается стать близкими друзьями.

Она продолжала щебетать.

– Я только что говорила с Джонни Эйджем. Он так счастлив, что вы согласились сниматься в его картине «Свидание на рассвете». Как это чудесно – играть в картине вместе со своей очаровательной двоюродной сестрой Далси!

Он рассмеялся.

– Да, Мариан, – ответил он, – это действительно прекрасно. Я давно собирался сняться в кино, но решился на это лишь несколько недель назад. Джонни давно подбивал меня попробовать.

– Я знаю, – сказала она, улыбаясь в ответ. – Я все думаю, как романтично встретился Джонни с Далси. Это правда, что они встретились в вашей артистической уборной?

Он кивнул.

– Да, это случилось именно там.

В ее глазах мелькнул расчет.

– А что говорит по этому поводу ваша очаровательная жена? – спросила Мариан. – Она не собирается сниматься с вами в кино?

Он внимательно посмотрел на нее.

– К сожалению, нет, Мариан, – ответил он. – Синти придется вернуться в Нью-Йорк, чтобы начать репетиции новой пьесы. – Подняв глаза, он увидел, что к ним приближается Синти. Он снова посмотрел на Мариан. – Кстати, а вот и она сама. Вы можете обо всем спросить у нее.

Синти подошла к ним.

– Синти, – сказал он, улыбаясь, – познакомься, пожалуйста, с Мариан Эндрюс. Она хочет узнать твое мнение о кино.

Синти улыбнулась ей.

– Кино, Уоррен? – спросила она с удивлением на лице.

– Правда, трудно подобрать слова, чтобы описать, как это чудесно, что ваш муж снимается в своей первой картине вместе со своей двоюродной сестрой? – спросила Мариан.

Синти поглядела на Уоррена и, улыбнувшись, повернулась к Мариан.

– Это, конечно же, прекрасно, – сказала она с сарказмом. – Если, конечно, подбирать слова.

Мариан она сразу понравилась. Видно, что она любит говорить правду и не боится репортеров, что уже само по себе редкость. Ее улыбка была искренней.

– Я понимаю, что вы имеете в виду. – Мариан протянула ей руку. – Думаю, что мы будем друзьями.

Лоренс Ронсон покидал свою первую голливудскую вечеринку с чувством разочарования. Он ожидал настоящей вакханалии с танцующими гуриями. Ронсон глянул на Билла Бордена, о чем-то возбужденно беседующего с друзьями. Он был рад, что наконец их дело закончено и он может возвращаться домой.

4

– Я рад, что все закончилось, – сказал Питер, со вздохом усевшись в кресло.

Эстер посмотрела на него и улыбнулась.

– Ты рад? – спросила она. – Думаешь, я не рада? Кто вынужден был всем заниматься в то время, как ты корчил из себя знаменитость?

Питер тепло посмотрел на нее.

– Конечно, ты, мама, – сказал он умиротворенно. Он нагнулся расшнуровать ботинки. – Но мои ноги меня доконают. – Освободившись от туфель, он надел шлепанцы, затем встал и развязал галстук. – Знаешь, я подумал, что стоит построить дом побольше, здесь нам тесновато.

Она как раз снимала платье.

– А чем тебя не устраивает наш дом, хотела бы я знать? – спросила она.

Он повернулся к ней.

– Да в общем-то все нормально, но он слишком маленький и старомодный, вот в чем дело. Не забывай, что мы построили его перед войной. – Он сделал рукой широкий жест. – Я приметил одно шикарное местечко на Беверли-Хиллз. Мы можем построить бассейн, теннисный корт, и у нас еще останется много места.

Она повернулась к нему спиной.

– Расстегни мне корсет, – попросила она. Он наклонился, чтобы расшнуровать его. – Так, значит, нам нужен бассейн? – спросила она. – Ты что, умеешь плавать? А теннисный корт? Ты не слишком стар, чтобы становиться спортсменом?

– Это не для меня, Эстер, это для детей. Представляешь, как они себя будут чувствовать, если у всех будут бассейны, а у них нет?

– Пока я не слышала, чтобы они жаловались, – сказала Эстер, поворачиваясь и глядя на него. – Так кому нужен дом побольше, тебе или им?

Он кротко посмотрел на нее и заулыбался.

– Тебя не проведешь, а? – сказал он, обняв ее за плечи.

Она шутливо оттолкнула его.

– Вспомни, сколько тебе лет, Питер, – напомнила она.

Он, простодушно улыбаясь, смотрел на Эстер.

– Я еще не так уж стар, – возразил он.

Она вновь улыбнулась ему.

– Конечно, не старый, если хочешь построить плавательный бассейн, не умея плавать.

– Но, послушай, – запротестовал он, – я, владелец крупной компании, живу в доме, меньшем, чем у моих подчиненных! – Он начал расхаживать по комнате, расстегивая рубашку. – Это же просто смешно! Люди могут подумать, что я нищий.

Она отвернулась, чтобы скрыть улыбку. Иногда он вел себя как сущий ребенок.

– Ну давай мы построим дом побольше, кто же против?

– Значит, все в порядке? – сказал он, подходя к ней.

Она кивнула.

Из-за окна раздался шум подъезжающего автомобиля, Питер подошел к окну и выглянул.

– Интересно, кто бы это мог быть? – заинтересовался он.

– Может быть, Марк? – предположила она. – Дорис сказала мне, что он был у Джорджа Полана.

Питер, вытащив часы, взглянул на циферблат.

– Но уже четвертый час! – сказал он. – Придется поговорить с ним утром. Не дело приходить домой так поздно.

– Не беспокойся ты так, – сказала она с материнской гордостью. – Марк хороший мальчик.

– Все равно мне это не нравится, – возразил он, стоя у окна и покачивая головой.

Эстер посмотрела на него.

– Отойди от окна, а то простудишься, – сказала она.

Дорис лежала в постели, глядя в окно. Ярко блестели звезды, лунный свет заливал комнату. Тишину ночи нарушало лишь легкое стрекотание цикад. Дорис глубоко вздохнула, но, прежде чем выдохнуть, задержала воздух в легких. Ее охватило чувство умиротворения. Давно она себя так не чувствовала.

– Иди, поговори с Джонни, – настаивала ее мать. – Он тебя не укусит.

Нехотя она выполнила просьбу матери. Сначала Дорис чувствовала неловкость и напряжение. Интересно, может, он специально избегал ее каждый раз, когда приходил? Но он разговаривал с ней весело и непринужденно, и чувство страха у нее прошло.

Ее мать права. Нечего было бояться. Она надумала себе все страхи. Она почувствовала, как по щекам покатились слезы. Как хорошо было больше не бояться и не прятаться от него! Ее удивила проницательность матери. Может, когда-нибудь и она начнет так разбираться в людях? «А может, никогда», – подумала она. Но теперь это не имело значения. Впервые за долгое время она заснула спокойным крепким сном.

Марк устало поднимался по ступенькам в свою комнату. Интересно, спят родители или еще нет? Отцу не понравится, если он узнает, во сколько он вернулся. Сердце у него застучало, когда он вспомнил, что произошло сегодня ночью. Его вдруг обуял страх. А что, если она была больна? Сколько случаев было среди знакомых ребят, которые подцепили ту или иную болезнь от девчонок! Но страх улетучился так же быстро, как и возник. Нет, с ней все в порядке, она такая чистая. Он у нее был первым, как она сказала. Зайдя в комнату, он быстро разделся в темноте. Надев пижаму, он пошарил в кармане брюк и достал оттуда тюбик с таблетками. Зажав таблетку в руке, он в потемках направился в ванную – все равно надо подстраховаться на всякий случай.

Джонни посмотрел на голову Далси, лежащую на его плече. От нее исходил слабый аромат духов. Он потерся щекой.

– Далси, ты спишь? – спросил он ленивым, довольным голосом.

Как кошка, она пошевелилась в его объятиях.

– Ага, – прошептала она.

В темноте он улыбнулся.

– Мариан Эндрюс предупреждала меня насчет тебя, – сказал он.

Весь сон у нее как рукой сняло. Она попыталась разглядеть в темноте выражение его лица.

– Да? – сказала она, и в ее голосе послышался страх. – И что же она такое сказала?

Он посмотрел на нее.

– Да ничего особенного, – сказал он, снова притягивая ее к себе. – Она мне всего лишь сказала, что многие нам завидуют, и не надо верить тому, что они могут наболтать.

Далси с облегчением вздохнула.

– Это хорошо, – сказала она слабым голосом. – Но мне даже в голову не приходит, кто может распускать обо мне слухи!

Он посмотрел в темноту поверх ее головы. На его губах появилась понимающая улыбка. Она слишком наивна, чтобы разбираться в голливудских нравах.

– Ну, знаешь, как бывает, – сказал он ласково. – Людям нравятся всякие сплетни.

Ее голос снова стал сонным.

– А! – сказала она. – Людям нравятся сплетни…

В комнате Мариан Эндрюс свет горел до рассвета. Она сидела за пишущей машинкой. Рядом, в пепельнице, тлела сигарета. На лице Мариан играла довольная улыбка.

Она думала о молодом враче, с которым познакомилась несколько недель назад, когда у нее воспалился палец. Мариан направилась к доктору Ганнету и очень удивилась, что ее пальцем вместо доктора Ганнета занялся этот молодой человек. Она спросила, где Ганнет.

– В отпуске, – ответил молодой человек. Он объяснил, что принимает пациентов доктора Ганнета, пока тот не вернется. Он представился.

– У вас есть практика? – спросила она.

Он покачал головой и объяснил, что ищет место, где бы устроиться.

– А почему бы не здесь? – снова спросила она.

Он вновь покачал головой.

– Мне не нравятся здесь люди, – сказал он. – Слишком много ипохондриков. – Он засмеялся.

Она приходила к нему еще несколько раз, хотя особой необходимости в этом не было. Он всегда вел себя с ней очень вежливо, ни разу не намекнув, что она больше не нуждается во врачебной помощи.

До того дня, когда она со смехом сказала, что он, наверное, считает ее таким же ипохондриком, как и всех остальных в этом городе. Он взглянул на нее смеющимися глазами. Нет, сказал он, он не считал ее такой.

– Так в чем же дело? – спросила она, чувствуя себя глупо.

Его серые глаза смотрели на нее очень серьезно.

– Вы влюблены, – сказал он.

– Это же просто смешно, – ответила она.

– Разве? – в свою очередь сказал он, беря ее за руку. – Вы очень могущественная женщина, Мариан, – сказал он. – Может, вы думаете, что не можете влюбиться?

– Нет же, говорю я вам, – продолжала настаивать она.

Он снова засмеялся и отпустил ее руку.

– Ладно, – сказал он. – Тогда что это такое? – спросил он. – Вы просто не хотите признаться, что я единственный человек, которому ваше могущество не может помочь.

Она ушла, размышляя над его словами.

Мариан взяла сигарету и затянулась. Возможно, он был прав. И она действительно в него влюблена. Но в одном он был не прав. Когда они поженятся, он узнает, как она может ему помочь.

Улыбнувшись, она посмотрела на лист, вставленный в машинку, и забарабанила по клавишам. На белом листе бумаги начали появляться слова.

КОЛОНКА МАРИАН ЭНДРЮС

Суббота, 22 августа 1925 года.

Дорогой читатель!

Вчера вечером я была у Питера Кесслера на приеме, который он давал в честь Уоррена Крейга, и это была великолепнейшая вечеринка. Все, ну практически все, были там…

5

С озабоченным лицом Кэрол Рейган зашел в кабинет Джонни, неся в руках пачку бумаг. Он положил их ему на стол и сказал усталым голосом:

– Ну вот, Джонни, еще сто двадцать пять пришло с утренней почтой.

Джонни посмотрел на него.

– Новые отказы? – спросил он.

Рейган кивнул.

– Ты только посмотри на них, – сказал он Джонни. – Среди них наши лучшие клиенты.

– Садись, Кэрри, – предложил Джонни. – Ты неважно выглядишь.

Рейган плюхнулся в кресло.

– Я весь измотан, – признался он. – Целый день я разговариваю с ними по телефону и слышу от них один и тот же ответ. «Хватит работать по старинке, – говорят они. – Когда вы начнете делать звуковые фильмы? Без звука дело не пойдет».

Джонни ничего не сказал. Взяв со стола один из контрактов, он пробежал его глазами. Красными чернилами сверху было написано: «Расторгнут. 10 сентября 1925 года».

Под этими словами стояло имя владельца кинотеатра. Джонни узнал одного из самых давних клиентов «Магнума».

– С ним ты тоже говорил? – спросил он Рейгана, постукивая контрактом по столу.

– Ну, – буркнул Рейган. – Он говорит то же, что и все, что ему, конечно, жаль, но… – Он замолчал, грустно качая головой.

Джонни просмотрел другие контракты. Он узнавал имена владельцев кинотеатров. Встретив очередное знакомое имя, он посмотрел на Рейгана.

– А что сказал Моррис?

Рейган устало прикрыл глаза.

– Он старался говорить со мной как можно любезней, но ответ тот же.

– А ведь он был самым первым, кто показал «Бандита» еще в двенадцатом году, – с горечью заметил Джонни.

Открыв глаза, Рейган посмотрел на Джонни.

– Я знаю, – сказал он. – Я напомнил ему об этом, а он сказал: а что вы от меня хотите? Всем нужны звуковые фильмы, и каждый раз, когда я кручу немой фильм, в кинотеатрах пусто, как во время эпидемии.

Он грустно рассмеялся. Все хотят делать звуковые фильмы, кроме Питера. Подавшись вперед, он продолжал с жаром:

– Вот что я тебе скажу, Джонни, ты должен убедить Питера, чтобы он срочно переключился на звуковое кино. Иначе уже к следующему году мы обанкротимся.

Джонни посмотрел на него с пониманием. У Рейгана были причины для беспокойства. Он заведовал отделом реализации в «Магнуме». До сих пор он прекрасно справлялся с работой, но теперь, несмотря на все усилия, дела в отделе шли неважно.

Если бы только Питер прислушался к его словам два года назад! Тогда разговор зашел о звуковом кино, но Питер лишь рассмеялся. «Это не пойдет!» – сказал он тогда, но в том же году Уорнер выпустил «Джазового певца» с Джолсоном в главной роли. В фильме было мало диалогов, в основном – песни. «Это однодневка, долго не протянет», – заявил Питер. Но он ошибся. Этот фильм перевернул все.

Один за одним стали появляться новые звуковые и музыкальные фильмы, но Питер продолжал гнуть свою линию. Месяц назад во всех газетах было напечатано аршинными буквами, что Фокс полностью переходит на звуковые фильмы, отказавшись от немого кино. Уже на следующий день с подобным заявлением выступил Борден, а за ним и другие. Именно тогда все и началось.

К концу прошлой недели они получили более сорока уведомлений о прекращении действия контрактов, на следующей – еще сто, а теперь ежедневно они получали более ста уведомлений в день. Джонни прикинул в уме: если все пойдет так и дальше, то Рейган прав. Скоро от девяти тысяч контрактов останутся одни воспоминания.

– Ладно, – наконец произнес он, – попытаюсь поговорить с ним еще, но не знаю, что из этого выйдет. Ты ведь знаешь Питера! Если ему что-нибудь втемяшится в голову… – Он сделал многозначительную паузу.

Рейган встал и посмотрел на Джонни.

– Я знаю его, – мрачно произнес он. – Но ты скажи ему, что если он не изменит своего мнения, мне придется уволиться, потому что скоро здесь у меня не будет работы.

– Это ты серьезно? – спросил Джонни.

– Да, – ответил Рейган. – Я не шучу. – Он подошел к двери и остановился. – Пойду к себе, там, наверное, пришла новая почта. В случае чего, я у себя.

Джонни кивнул, и тот ушел.

А Джонни снова принялся разглядывать лежащие перед ним бумаги. Наконец он отложил их в сторону. Подумав о возможных последствиях, он совсем отчаялся.

Речь уже шла не только о том, чтобы Питер изменил свою точку зрения, теперь встал вопрос, смогут ли они быстро перестроиться, даже если будет принято решение о производстве звуковых фильмов. Время между производством фильма и его появлением на экранах кинотеатров составляло не менее полугода, а иногда и больше. После окончания съемок надо монтировать ленту и готовить титры, на это уходит еще почти три месяца. Потом нужно обеспечить рекламу и отправить копии в сотни городов США и за рубеж. Кроме того, существовали различные проблемы с цензурой в различных штатах и за границей. Везде были свои правила, поэтому приходилось часто вырезать те или иные куски, а то и переснимать отдельные сцены. Прежде чем достичь экрана, картине приходится проделать трудный и тернистый путь с опасными поворотами.

Поэтому все старались иметь кое-что про запас. «Магнум» в этом отношении не был исключением: шестнадцать готовых лент уже лежали в коробках, ожидая выхода на экран, и еще пять фильмов находилось в производстве на студии.

Подумав об этих фильмах, Джонни плотно сжал губы. Обычно все кинопроизводители стремились к этому: иметь достаточно фильмов, чтобы вовремя обеспечить их продажу. Одно только было плохо: все они были немыми.

Взяв карандаш, он набросал на листке бумаги кое-какие выкладки. Четыре картины по миллиону каждая, шесть картин примерно по пятьсот тысяч, и одиннадцать фильмов стоимостью около восьмидесяти тысяч каждый. Итого получается: семь миллионов восемьсот восемьдесят тысяч, если не включать сюда короткометражные фильмы, вестерны и сериалы. Все фильмы были немые, и зрители отказывались их смотреть.

«Барахла на восемь миллионов долларов, – подумал Джонни. – Если будем переходить на звуковое кино, все картины придется переделать».

Он снял телефонную трубку.

– Соедини меня с Фредом Коллинзом, – попросил он Джейн.

Ожидая, пока его соединят, он чертил карандашом по бумаге. Коллинз числился казначеем компании.

– Слушаю, Джонни! – раздался его голос.

Джонни отодвинул трубку подальше от уха: Коллинз был крупным мужчиной с громовым голосом, и его было слышно за милю. Правда, когда он разговаривал с Питером, его голос становился тихим и покорным.

– Фред, что у нас в банке на сегодняшний день? – спросил Джонни.

В трубке загрохотал голос Коллинза:

– Девятьсот тысяч сто сорок два доллара тридцать шесть центов.

– Что-то маловато, – усомнился Джонни.

– Так оно и есть, – ответил Коллинз, – но сегодня мы получаем ссуду в полтора миллиона от «Банка Независимости».

– Таким образом, наша задолженность составит шесть миллионов? – подсчитал Джонни.

– Да, – ответил Коллинз. – По нашему соглашению с банком больше мы не сможем получить ссуду, пока не уменьшим долг до трех миллионов.

– Ладно, Фред. – Джонни поблагодарил его и повесил трубку.

Голос Коллинза все еще звенел в ушах. Зачем Питер взял казначеем такого горластого парня? Джонни улыбнулся. Коллинз знал свое дело, работник он прекрасный. Но улыбка исчезла с лица, когда он вспомнил о надвигающейся беде. Джонни снова снял трубку.

– Соедини меня с Эдом Келли, – бросил он.

Через несколько минут раздался спокойный голос Келли:

– Слушаю, мистер Эйдж.

– Эд, сколько у нас контрактов по состоянию на вчерашний день?

– Секундочку, мистер Эйдж, – ответил Келли, сейчас я посмотрю. Перезвонить вам попозже?

– Нет, я подожду, – ответил ему Джонни. Он услышал, как трубку положили на стол. Келли работал в отделе контрактов.

– Алло? – раздался через несколько минут голос Келли.

– Да, Эд?

– На конец вчерашнего дня у нас было восемь тысяч сто двенадцать контрактов, – сухо проинформировал Келли. – Как я понимаю, сегодня утром мистер Рейган получил новые уведомления об аннуляции, они еще не включены в ту цифру, которую я вам сообщил.

– Понятно, Эд, спасибо.

– Пожалуйста, Джонни, – вежливо ответил Келли.

Положив трубку, Джонни снова взялся за карандаш и погрузился в расчеты. Затем, выпрямившись в кресле, оценил итоги. Дела обстояли неважно.

За последний месяц они потеряли почти тысячу контрактов. Каждый контракт означал доход примерно пятьдесят долларов в неделю, таким образом потери от аннуляции контрактов составили около двух с половиной миллионов. Повернувшись в кресле, Джонни посмотрел в окно. Стоял прекрасный осенний день, но он не замечал этого. Его голова все еще была занята расчетами. Если и дальше отказы будут поступать в таком же темпе, через три месяца можно будет закрывать лавочку. У них не хватит денег, чтобы переделать старые фильмы, не говоря уж о том, чтобы снимать новые.

Вытащив из кармана платок, он вытер лоб. Никто не может сказать, что может случиться в следующие несколько месяцев, но в одном он был твердо уверен: нравится Питеру или не нравится, придется переходить на звуковые картины. Но где же взять деньги? Ведь получить в банке новый заем невозможно. Картины, которые сейчас лежат на полке, не принесут им таких денег. Интересно, подумал он, хватит ли у Питера его собственных денег? Нет, решил он. У Питера столько нету. Им сейчас нужно около шести миллионов долларов, и вряд ли у Питера лежит такая сумма в банке.

Проблема оставалась. Они должны перейти на звуковое кино, даже если у них сейчас нет денег. Надо было искать выход.

6

Сняв с вешалки шляпу и пальто, он прошел в другую комнату и остановился у стола Джейн.

– Пойду на обед, – сказал он.

Она удивленно посмотрела на него, ведь было еще рано. Обычно он уходил после часа, а сейчас было двенадцать тридцать. Она заглянула в еженедельник.

– Не забывай, у тебя встреча с Рокко в два часа. – Она улыбнулась.

Он тоже улыбнулся.

– Как я могу что-нибудь забыть, когда ты мне постоянно обо всем напоминаешь?

Она весело засмеялась.

– Хочу, чтобы он все время был занят, – сказала она, – ведь он к тому же еще и мой муж.

На какое-то мгновение он позавидовал им. Она говорила о нем с такой гордостью! Было видно, что между ними царят любовь и взаимопонимание. У него с Далси никогда такого не было. Наверно, потому, что они все время живут порознь. Если бы они могли чаще бывать вместе, возможно, все было бы по-другому. Он едва заметно вздохнул. Может, когда-нибудь так оно и будет.

– Ладно, только постригусь у него.

Она с усмешкой посмотрела на него.

– Если так, то я увольняюсь. – Она засмеялась. – Стрижка, бритье, массаж лица и все такое, на меньшее я не согласна. Должен же мой муж хорошо зарабатывать!

Он поднял руку в притворном ужасе.

– Это что, шантаж? – сказал он. – Ну что ж, сдаюсь! – Он захохотал, но закашлялся, на глазах появились слезы.

Она нахмурилась.

– Будь осторожен, – сказала она. – И застегни как следует пальто, ты еще не совсем выздоровел.

Он почувствовал боль в груди. Внезапно ему стало так жарко, что он покрылся испариной. Джонни попытался улыбнуться.

– Это все проклятые сигареты, – выдохнул он.

– Все равно будь осторожней, Джонни, – сказала она.

Он кивнул и вышел.

Воздух был по-осеннему прохладен, но он ощутил на своем лице солнечные лучи. Расстегнув пальто, Джонни закурил. От табачного дыма снова начался кашель.

– Проклятье, – пробормотал он, направляясь к отелю.

Взяв на полке у портье свежую газету, он прошел в обеденный зал. К нему подошел метрдотель.

– Вы один, мистер Эйдж? – спросил он, кланяясь.

Джонни утвердительно кивнул.

– Мне бы столик там, где поменьше народу, – попросил он.

Метрдотель провел его к столику в углу большого зала. Джонни был не очень голоден и решил много не заказывать. Он обвел глазами зал ресторана. Народу почти не было, поэтому он и пошел сегодня обедать раньше. Ему хотелось побыть одному, чтобы никто не мешал ему думать.

Джонни открыл газету на странице, посвященной кино, и его взгляд упал на колонку Мариан Эндрюс. Первый абзац сразу привлек внимание.

«Уоррен Крейг собирается разводиться. Услышав об этом, я встретилась с Синтией Крейг и спросила, правда ли это. „Да, – ответила мне она, – это правда. Мы с Уорреном решили, что нам лучше жить отдельно. Он все время занят в Голливуде, а я в Нью-Йорке. Так что это будет лучше для нас обоих“. Я жутко огорчилась, так как знаю Уоррена и Синти несколько лет, с тех пор, как они первый раз приехали в Голливуд. Они были такой очаровательной парой! Я надеюсь, что они пересмотрят свое решение, хотя и сомневаюсь в этом. Слишком далеко все зашло. И, кроме того, я слышала, что Уоррен сейчас заинтересовался другой молодой леди, чьи любовные похождения на устах у всего Голливуда. Как жаль, как жаль!»

Он дочитал колонку, но больше ничего интересного не нашел. Переворачивая страницу, он подумал, что, слава Богу, у них с Далси все нормально. По крайней мере, они понимали друг друга, и то, что сейчас они жили вдали друг от друга, совершенно не сказывалось на их чувствах. Может, конечно, они не так близки, как Рок и Дженни, но это со временем придет.

На следующей странице были фотографии, снятые на одной из голливудских вечеринок. Большой снимок в центре привлек его внимание – на нем были изображены Далси и Уоррен, сидящие за столиком, держа друг друга за руки и улыбаясь. Подпись гласила:

«Далси Уоррен и Уоррен Крейг. Актеры, снимавшиеся в последней картине „Магнума“ „День скорби“, сфотографированные в момент отдыха на приеме у Джона Джилберта. Мисс Уоррен замужем за ответственным работником фирмы „Магнум“ Джоном Эйджем, а мистер Крейг только что заявил о своем разводе с Синтией Райт, известной артисткой театра. Мисс Уоррен и мистер Крейг – двоюродные брат и сестра».

Глядя на снимок, Джонни улыбнулся. Далси написала ему, что отдел по рекламе хотел, чтобы их чаще видели вместе с Уорреном. Для их фильмов это прекрасная реклама. Он кивнул. Они правы. В последнее время он часто встречал в газетах фотографии, на которых они были изображены вместе.

Сложив газету, Джонни принялся за суп. От тарелки исходил восхитительный аромат, но Джонни съел лишь несколько ложек. Его голова была сейчас занята другим.

Он был уверен, что, когда он все расскажет Питеру, тот не будет возражать против перехода на звуковые картины. Но где же взять деньги? Конечно, можно обратиться на Уолл-стрит, но Джонни знал, что Питер никогда этого не сделает. Положив на стол вилку и нож, он позвал официанта. Есть совершенно не хотелось.

К нему поспешил метрдотель.

– Месье не понравилась еда? – спросил он, глядя на почти нетронутую тарелку, стоящую перед Джонни.

– Нет, не в этом дело. Я просто не голоден.

Уплатив по счету, он вышел в коридор. Часы показывали половину второго. Возможно, Рок не слишком занят и примет его пораньше. Он зашел в парикмахерскую. Швейцар взял его пальто, и он направился к креслу Рокко.

Рок улыбнулся ему.

– Сегодня ты рано.

Джонни кивнул.

– Я подумал, может, ты не занят. – Он уселся в кресло. – Мне только побриться.

Рок откинул спинку кресла назад и начал намыливать лицо Джонни.

– Ну, как дела, Джонни? – спросил он.

– Все в порядке, – ответил тот.

– Дженни сказала, что ты сильно простыл.

– Да. Уже все прошло, – коротко ответил Джонни.

Рокко начал брить, и они оба замолчали. Когда он закончил, Джонни поднялся с кресла и стал завязывать галстук, стоя перед зеркалом. Рокко молча наблюдал за ним.

– Ты выглядишь усталым, – наконец сказал он.

– Да дел по горло, Рок, – ответил Джонни, поворачиваясь к нему. – Зато ты выглядишь прекрасно.

Рокко улыбнулся.

– А почему бы мне не выглядеть прекрасно? У меня есть все, что я хочу.

Джонни посмотрел на него.

– Да, – сказал он, и в его голосе прозвучала зависть. – Думаю, что ты прав. – Он снова повернулся к зеркалу, продолжая завязывать галстук. – Жаль, что я не могу сказать о себе того же.

В глазах Рокко мелькнуло сочувствие и тут же исчезло.

– Ты знаешь, кто здесь сегодня был? – сказал он, стараясь сменить тему разговора.

Джонни поправил галстук. Наконец он сидел как следует.

– Кто? – спросил он небрежно.

Рокко улыбнулся ему.

– Билл Борден. Ты только представь, как он удивился, увидев меня здесь!

Джонни заулыбался.

– Еще бы! Что он сказал?

– Да ничего особенного, – ответил Рокко. – Но выглядит он хорошо. Говорит, что хочет расширить сеть своих кинотеатров.

Челюсть у Джонни отвисла, и он уставился на Рокко. Затем его лицо расплылось в улыбке. Какой же он был дурак! Как же он мог забыть! Ведь в прошлом году Борден хотел купить их кинотеатры, но Питер отказался продать. Джонни обнял Рокко за плечи.

– Рок, – счастливо сказал он, – ты самый чудесный парикмахер в мире.

Он побежал к двери, схватил свою шляпу и пальто и выскочил, не оплатив счет.

Заведующий подошел к Рокко.

– Что с этим парнем? – сказал он, кивая головой в сторону Джонни. – Он что, сумасшедший?

Рок ухмыльнулся.

– Еще какой! – сказал он тепло.

– Сумасшедший или не сумасшедший, – сказал кассир, – но деньги он так и не заплатил.

Покачав головой, Рокко направился к кассиру, чтобы самому заплатить деньги. Джонни совсем не изменился. Никогда не знаешь, что от него ожидать.

Он ворвался в кабинет с раскрасневшимся лицом.

– Соедини меня с Билли Борденом, – крикнул он Джейн и, не снимая пальто и шляпы, скрылся в своем кабинете.

Через несколько секунд телефон на его столе зазвонил. Он поднял трубку.

– Алло! Билл?

– Да, Джонни, – услышал он знакомый голос Бордена. – Как твои дела?

– Все нормально, – сказал Джонни. – Я хотел спросить, тебя еще интересуют наши кинотеатры?

– Конечно, – ответил Борден. – А что такое? Питер решился продать?

– Нет, – ответил Джонни, – Питер пока не решился, но, думаю, что решится.

– О чем ты? – спросил Борден.

– Я собираюсь к нему и думаю, что смогу уговорить его изменить свою точку зрения, – сказал Джонни.

– И ты думаешь, он согласится? – удивленно спросил Борден. Кинотеатры ему были нужны, но он знал, каким упрямым был Питер.

– Думаю, смогу, – повторил Джонни. Он секунду помолчал. – Особенно, если помашу чеком перед его носом.

Борден прочистил горло.

– Так я еще не поступал, – сказал он. – Дать тебе чек на шесть миллионов долларов и не знать, согласится он или нет! Если держатели акций узнают об этом, им это явно не понравится. Я же должен считаться с их мнением. Не могу же я делать все, что мне заблагорассудится.