Текст книги "Петербургское дело"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Глава третья
ВНЕДРЕНИЕ

1

Проснулся Андрей в холодном поту. А проснувшись, долго еще не мог понять, где он находится. Перед глазами все еще стояла мерзкая физиономия лысого, круторогого демона. Длинные узкие губы ухмылялись. Серые глаза смотрели не мигая – жестко и холодно. И еще эти руки – красные, словно обваренные в кипятке, с короткими, толстыми пальцами. Наверное, такие пальцы были у Роттердамского душителя, подумал вдруг Андрей.

Постепенно он пришел в себя. Сердце билось уже не так часто. Правда, голова еще слегка кружилась с похмелья, и в висках стучало, но тошноты не было.

«И на том спасибо», – садясь в постели и морщась от головокружения, подумал он.

Встав наконец с постели, Андрей напился на кухне воды и залез под душ. Жесткие струи холодной воды привели его в порядок. После душа он хорошенько растерся полотенцем, затем отправился на кухню и сварил себе кофе.

Десять минут спустя, стоя у письменного стола с чашкой черного кофе в руке, он раскрыл дневник и записал:

«Дмитрий Костырин. Нужно его разыскать!» Подумал немного и дописал: «Попробовать через дядю Ваню. Он раньше работал в милиции».

Затем убрал дневник в стол.

– Алло, дядь Вань!

– Кому дядь Вань, а кому – Иван Иваныч. Кто это?

– Это Андрей. Черкасов.

– А, Андрей! Давно не звонил. Забыл совсем дядьку!

– Да вы и сами не часто о нас вспоминаете. Почему в гости не приезжаете? Мать сердится.

– Да дел, Андрюх, понимаешь, по горло. Ты передай матери, что заеду как-нибудь на днях.

– На днях?

– Ну, в этом месяце точно. Дело вот только скину – и сразу. Как оно вообще?

– Нормально. Дядь Вань, у меня к вам просьба.

– Излагай.

– Вы можете найти мне одного человека?

– Какого человека? Зачем?

– Да друга старого хочу повидать. Он в прошлом году из универа отчислился и уехал куда-то, а координаты свои не оставил. А недавно, я слышал, вернулся. Вроде как работает здесь.

– И что?

– Как что? Встретиться хочу!

Дядь Ваня выдержал паузу, потом спросил:

– А почему ты решил, что я могу его найти?

– Ну вы ведь раньше в милиции работали. Связи-то старые должны были остаться!

– Что ж, в логике тебе не откажешь.

– Поможете?

Дядь Ваня вздохнул:

– Не знаю, Андрей, у меня сейчас дел по горло.

– Но это же не сложно. Наберете нужный телефончик и…

– Все-то у вас просто, – проворчал дядь Ваня. – А на что он тебе вообще сдался?

– Да понимаете… денег я ему должен. Немного, но все ж-таки.

– За что должен? Сколько?

– Да немного. Ну, то есть, относительно немного. Пятьдесят баксов. Мы девчонок в ресторан водили – на двоих. А я свой толстый бумажник дома забыл. Вот и пришлось ему за всех платить.

– Сплоховал ты, племяш. Только он ведь, поди, и забыл давно – друг этот твой.

– Он – может быть. А я нет. Долг чести, дядь Вань.

– Не знал, что ты такой щепетильный. Ну ладно, говори, как твоего друга зовут?

– Дима… то есть, Дмитрий. Фамилия – Костырин. Отчества не знаю.

– Сколько лет?

– Мой ровесник. Ну, может, постарше на год.

– Ладно, записал. Так и быть, попробую найти твоего Костырина. Но только если он в городе зарегистрирован.

– Спасибо, дядь Вань, с меня бутылка водки!

– Эх, Андрей, Андрей. Ну как тебе не стыдно?

– Ой, извините, дядь Вань. М-м… Виски подойдет?

– В самый раз.

– Ну тогда заметано! Жду вашего звонка. Еще раз спасибо!

2

Пивной бар «Серебряная вобла» не отличался оригинальностью антуража. Длинная барная стойка, деревянные столы, грубые, тяжелые стулья, стены из красного кирпича, завешанные растекшимся по ним сизым, сигаретным дымом, – все здесь было буднично и обычно. За исключением одного факта. Этот бар облюбовали крепкие, широкоплечие бритоголовые ребята. Они здесь были завсегдатаями. Обращались они друг к другу странно – «белый брат». Впрочем, и «черным братьям» вход никто не загораживал. Но если таковые появлялись на крыльце бара, охранник вежливо, но открыто предупреждал их о том, что с того момента, как они пересекут порог заведения, он не даст за их жизни и ломаного гроша.

Таким образом, хотя «Серебряная вобла» была демократичным и гостеприимным заведением, ни один темнокожий или желтокожий иностранец не переступил ее порога.

Вот в какое место попал Андрей Черкасов. Он сидел на высоком стуле у барной стойки и, потягивая пиво, рассеянно поглядывал по сторонам. В черной пепельнице, стоявшей рядом с ним, дымилась крепкая сигарета.

Андрей приходил сюда уже в пятый или шестой раз. Он знал, что Дмитрий Костырин живет поблизости. Знал он также, что Костырин захаживает сюда. В первое свое посещение Андрей услышал, как его имя упомянули в разговоре два бритоголовых парня.

– Да не напрягайся ты, – говорил один из них другому. – Я тебя с ним познакомлю. Кстати, Костырин сюда часто заходит. Особенно когда «Зенит» играет. Только он сейчас не в Питере, уехал но важному делу.

– А когда приедет?

– Да на днях должен. Как приедет, сразу сюда завалит – пивка попить.

Тут разговор свернул на другую тему, но Андрей уже твердо знал, что он будет делать дальше.

Андрей вмял окурок в пепельницу и тут же закурил вторую сигарету. В последнее время он стал очень много курить. Мать, Мария Леопольдовна, была не в восторге от этой пагубной привычки сына, однако после пары напряженных разговоров смирилась. Вернее, решила действовать не мытьем, а катаньем. Она сама стала курить. Дымя по вечерам сигаретой, Мария Леопольдовна время от времени принималась сухо кашлять, глядя при этом на сына с немым укором. Однако на Андрея это не действовало. Он продолжал дымить как паровоз.

Дымил он и сейчас, меланхолично поглядывая в большое стеклянное окно заведения, за которым опускались сумерки и моросил мелкий противный дождь.

– Слышь, братан, тут у тебя не занято? – услышал он над самым ухом.

Андрей обернулся. Перед ним стоял невысокий широкоплечий парень с обритой под ноль головой. Сердце Андрея учащенно забилось, спина моментально вспотела. Он покачал головой:

– Нет. Садись.

Парень взгромоздился на высокий стул и щелкнул пальцами бармену:

– Вить, сделай как всегда.

– О’кей, – ответил то, крутанул в воздухе кружку и лихо наполнил ее мутным, нефильтрованным пивом.

Бритоголовый пил свое пиво большими глотками, как будто утолял жажду. Его тонкие губы были в пене, но он не обращал на это внимания. Вдруг он посмотрел на Андрея и резко спросил:

– А ты чего уставился?

– Ничего, – ответил тот и отвернулся.

– А то смотри, – с ленивой угрозой в голосе произнес бритоголовый и вновь взялся за пиво.

Андрей смотрел в окно, мучительно размышляя над тем, что делать дальше. Но все случилось само собой. Хрипловатый голос бритоголового вдруг проговорил:

– Слышь, чувак, а мы раньше с тобой не встречались? Лицо мне что-то твое знакомо.

Андрей повернулся к нему и слегка нахмурил брови, потом мотнул головой:

– Не знаю. Может, и встречались. Но я тебя не помню.

Бритоголовый усмехнулся:

– Странно. Обычно меня не забывают.

– Значит, не знакомы, – констатировал Андрей.

Вдруг тонкие губы расплылись в улыбке:

– Вот черт! Андрюха? Ты это или не ты?

Андрей изобразил на лице замешательство, но внезапно черты его тоже разгладились:

– Дмитрий? – неуверенно спросил он.

– Он самый! – кивнул бритоголовый. Он взял кружку и придвинулся поближе к Андрею. – Вот, блин, а я тебя и не узнал! Хотя амнезией вроде Не страдаю. Что у тебя с физиономией, братан? Бледный какой-то стал, высохший. Как будто не два года прошло, а целых десять!

Андрей улыбнулся:

– Ну, знаешь, ты тоже изменился. Заматерел. А волосы куда девались? Облетели?

– Ага, – кивнул Костырин. – Как деревья осенью. Жизнь дунула и сдула!

– Бывает, – кивнул Андрей.

Он допил пиво и поставил кружку на барную стойку. Посмотрел на часы.

– Уже уходишь? – спросил Костырин.

Андрей кивнул:

– Да, пора.

– А то давай еще по одной? За встречу.

Андрей снова посмотрел на часы и вздохнул:

– Я бы рад, но у меня дела.

– Ну ты упертый, а! – с усмешкой покачал головой Костырин. Потом хлопнул ладонью по барной стойке и твердо сказал: – Значица, так, Эндрю. Я так думаю, что обождут твои дела. В натуре, братан, че у тебя там, горит, что ли? Или ты каждый день старых друзей встречаешь?

Андрей задумчиво почесал затылок, словно бы что-то прикидывал. Потом кивнул:

– Ладно. Еще по кружечку, пожалуй, можно.

Костырин, по своей привычке, щелкнул бармену пальцами, и заказал еще два пива.

– Ты, Андрюх, после того вечера у меня еще долго с Модильяни ассоциировался, – сказал Дмитрий, потягивая холодное нефильтрованное. – Знаешь такого художника?

Андрей усмехнулся (еще бы ему, художнику, не знать Модильяни!).

– Слышал, – сказал он.

– Так вот, у него одна картина есть – портрет молодого человека в полосатом пуловере. Ты, правда, не такой одуванчик, но все-таки. А хороший был чувак этот Модильяни. Ты вообще к живописи как?

– Нормально. Но у Модильяни мне больше нравятся его обнаженные. Особенно «Прекрасная римлянка».

– Да, неплохая вещь, – кивнул Костырин. Затем внимательно и немного удивленно посмотрел на Андрея. – А ты, оказывается, сечешь. Приятно иметь дело с образованным человеком. Скажу тебе по секрету, братан, в этом баре такие – редкость. Кстати, тебя-то сюда как занесло? Живешь, что ли, рядом?

Андрей щелкнул крышечкой зажигалки и прикурил сигарету. Покачал головой:

– Да нет. Подрабатывал здесь неподалеку.

– Понятно. – Костырин машинально проследил за тем, как Андрей спрятал зажигалку в карман. – А чем занимаешься?

– Да малярю потихоньку, – пахнул дымом Андрей. – Побелка там, штукатурка, шпаклевка…

– О, да ты у нас рабочий класс. Уважаю! За пролетариев!

Костырин отсалютовал Андрею кружкой, затем приложился и пил до тех пор, пока не допил до дна. Грохнул кружку на стойку, вытер мокрый рот тыльной стороной ладони и объяснил:

– Сушит меня что-то. Наверное, с похмелюги. Слышь, Андрюх, а помнишь, как мы с тобой в Неве бултыхались?

– Еще бы, – усмехнулся Андрей. – Ты тогда меня здорово выручил.

– Ага. Не поверишь – но ведь я тебя утопить хотел. Да-а… Не понравился ты мне поначалу. Думал, гнида. Это уже потом я тебя разгадал. Когда мы в воде оказались. – Костырин вытряхнул из пачки «Петра» сигарету, закурил и продолжил: – Я ведь до самого последнего момента не верил, что ты прыгнешь. Да и потом думал, что завизжишь, как свинья, и обратно на берег поползешь. А ты молодец!

Андрей слушал эти излияния с оцепеневшей улыбкой на губах. «Я тебя утопить хотел… Я тебя утопить хотел…» – как заевшая пластинка крутилось у него в голове. Он с трудом разлепил губы и проговорил, стараясь, чтобы голос звучал развязно и небрежно:

– Ты, кстати, бабу у меня тогда увел. Или забыл?

Глаза Костырина азартно блеснули:

– Не увел, а выиграл! Все было по-честному.

– Если бы не судорога… – начал было Андрей, но Дмитрий его оборвал:

– Брось! У меня первый разряд по плаванью. Я мог сразу вырваться вперед, но специально держался рядом.

– Зачем?

– Как зачем? Я ведь говорю. – утопить тебя хотел!

– Ах да, я забыл, – усмехнулся Андрей.

Костырин усмехнулся в ответ:

– Получается, что я чуток сжульничал, да? Это как если бы снайпер вызвал пятилетнего малыша на дуэль.

Сравнение покоробило Андрея, но он не подал виду.

– Ну ничего, – развязно продолжил Костырин. – В основном все было по правилам. Да и не стоила она тебя, та телка. Как там ее звали?

– Полина, – сказал Андрей.

– Да, точно – Полина. – Костырин прикрыл глаза и поцокал языком. – Какая у нее была попка, а? Помнишь?

– Помню. Как у вас? Сложилось?

Дмитрий вздохнул:

– Да как тебе сказать… Покувыркались недельку, а потом разбежались. Все они, бабы, одинаковые. Сначала ластятся, как кошки, а потом начинают вопить и когти выпускать. Да и дура она была. Моне от Мане отличить не могла.

– И Юнга от Юма, – задумчиво добавил Андрей.

Дмитрий ухмыльнулся:

– Вот именно. Так что не стоит и переживать. – Он заказал себе еще кружку пива. А потом вдруг сказал: – Знаешь, Эндрю, вообще-то с Полинкой мы разошлись не из-за этого. Не из-за ее сучьего характера. – Он отхлебнул пива и, как-то странно улыбаясь, продолжил: – Если честно, она сама меня бросила. И знаешь ради кого?

– Ради кого? – тихо спросил Андрей.

– Ей-богу, ты будешь смеяться. Ради одного «хача». Можешь себе представить? Променяла меня на черножопого!

– Да, неприятно, – подтвердил Андрей.

– Я его потом встретил в темном переулке и втолковал, как нехорошо портить русских девчонок. Он после того разговора три недели на больничной койке провалялся. Думаю, на всю жизнь запомнил. – Костырин вновь отхлебнул пива, угрюмо вытер рот и сипло проговорил: – Эх, попался бы он мне сейчас.

– И что бы ты с ним сделал? – поинтересовался Андрей.

Костырин медленно повернул к нему голову, сощурил свои потемневшие от злобы глаза и, сухо улыбнувшись, спросил:

– А ты? Что бы ты с ним сделал, если бы он увел у тебя Полину?

Андрей вмял окурок в пепельницу и спокойно ответил:

– Я бы его убил.

В глазах Костырина замерцал огонек любопытства:

– Ты это серьезно?

– Вполне. Я бы вообще собрал всех черножопых и отослал их в Сибирь или на Камчатку. Пускай они уголек добывают, нефть качают и мерзлую породу ломиком долбят. Хоть какая-то польза от них будет.

– М-да… Видно, серьезно они тебя достали. И давно у тебя в голове такие мысли?

– Давно.

– Тебе-то лично что черножопые сделали?

– Кое-что сделали, но распространяться об этом я не хочу.

Костырин смотрел на Андрея пристально, словно пытался пробраться в его мысли. Потом усмехнулся и сказал:

– Успокойся, брат, ты говоришь с другом. Можешь мне довериться целиком и полностью. Так что они тебе сделали?

– Полгода назад один черный украл у моей матери кошелек. Она это заметила ну и… В общем, зря она кричала. «Хачи» встали за своего горой, а ее… – Андрей замолчал и сглотнул слюну.

– Что? – нетерпеливо спросил Костырин.

– Облили помоями так, что она прямо там, на рынке, сознание потеряла. Две недели потом в больнице лежала. С тех пор у нее сердце не переставая болит.

– Ну, а ты? Что сделал ты? Ты попробовал этого сучонка отыскать?

– Пробовал. Но там глухо как в танке. Нашел бы – убил бы! – злобно и пьяно произнес Андрей. – Или кастрировал бы. Чтобы он других черномазых уродов не плодил.

Неожиданно Дмитрий засмеялся и хлопнул друга по плечу.

– Значит, тоже хочешь очистить русскую землю от черномазой твари?

– А кто не хочет?

– Честное слово, Андрюх, я даже не ожидал, что у тебя в башке есть такое.

– Я думаю, что такое есть сейчас в башке у каждого русского человека.

– Ты прав. – Костырин жадно отхлебнул пива, словно внутри у него что-то вспыхнуло и нужно было это что-то срочно загасить – до поры до времени. – А вообще тебе повезло, что ты встретил меня. В натуре. Как пишут в книжках, нас с тобой свела судьба.

Андрей настороженно покосился на Костырина:

– В каком смысле?

– Да уж не в педиатрическом! Не бойся, трахать я тебя не стану и свою задницу не подставлю. Я не по этой части. А вот потрахать кое-кого вместе – это дело святое.

– Юморок у тебя, – поморщился Андрей.

– Нормальный юморок. А насчет судьбы… Я могу тебе помочь найти и наказать этого гада. Ну, не конкретно этого, а вообще.

– Ты какими-то загадками говоришь.

– Да? Ну извини. – Костырин еще догнался пивом, и после этого речь его стала более определенной. – Короче, Андрюх, я и мои друзья создали… ну что-то вроде тайного общества. Типа масонов. Ну там – тайные сходки, общая цель и так далее. Имеешь представление, нет?

– Ну, допустим. А что?

– А то, что мы – как те масоны. Только наоборот.

Масоны ведь давно уже не масоны, а жидомасоны. И цель у них – не процветание нации, а как бы побольше бабла нахапать и заставить весь мир под свою дудку плясать. А у нас цель – святая для любого русского сердца. Вымести всех черных из России поганой метлой! Чтобы духу их вонючего здесь не осталось. Чтобы русские люди не чувствовали себя дома, как в гостях! Чтобы русские люди не гробили себя ради того, чтоб черным лучше жралось и пилось. В общем, все то, о чем ты сам только что говорил.

Андрей выслушал этот пламенный монолог молча.

– Ну так как? – спросил его Костырин. – Ты хочешь бороться вместе с нами? Или предпочитаешь вести свою собственную войну?

Андрей допил пиво, задумчиво покрутил бокал в пальцах, поднял взгляд на Костырина и просто ответил:

– Я с вами.

3

Вечером, по дороге домой, Андрей купил в киоске небольшой охотничий нож и элегантную фляжку в кожаном чехле. Белая костяная ручка ножа ладно лежала в ладони. Андрей представил, как он втыкает нож в сердце бритоголовому ублюдку – р-раз! И ощутил почти физическое удовольствие.

– Эй, парень, ты с ножом-то поосторожней, – насмешливо сказал ему продавец. – А то поубиваешь всех к чертовой матери.

Андрей усмехнулся.

– Не волнуйся. Убивать я буду только тех, кто это заслужил.

– А, ну тогда ладно, – кивнул продавец. – Только когда будешь убивать, особо-то не зверствуй. Мочи с одного удара, чтобы жертвы не мучались.

– Вот этого обещать не могу, – с прежней холодной усмешкой ответил Андрей. – Я хочу, чтоб перед смертью они увидели свои кишки.

Продавец улыбнулся было, но тут что-то щелкнуло в его голове, и он уставился на Андрея с напряженным вниманием.

– Эй, парень, ты так не шути, – строго сказал он. – А то я подумаю, что ты серьезно.

– И что ты тогда сделаешь? – полюбопытствовал Андрей.

– Если ты прямо сейчас унесешь отсюда свою задницу, то ничего. А если нет – позову милицию. Пусть они тебя прощупают на предмет судимостей и все такое. Мне проблемы не нужны.

– Не волнуйся, проблем не будет. – Андрей положил нож в карман. – Расслабься, – сказал он напоследок продавцу, повернулся и пошел своей дорогой.

Перед тем как пойти домой, Андрей забежал в продуктовый и купил маленькую бутылочку «Московского» коньяка. Перелил коньяк во фляжку, а бутылочку выбросил в урну.

Спустя час он сидел у себя в комнате и, прихлебывая из фляжки коньяк, писал в дневник:

«Сегодня вечером пришел конец моим посиделкам в «Серебряной вобле». Торчать там каждый вечер было невыносимо. Смотреть на эти рожи, слушать их гнилые разговоры, глотать дым, который вылетает из их вонючих глоток, – мерзость! Но сегодня моим мучениям пришел конец, я встретился с Костыриным.

Все мои предположения на его счет вроде бы подтверждаются. Костырин – скинхед. Я даже думаю, что он не рядовой скинхед, а какой-нибудь мелкий начальник. Командир какой-нибудь микроскопической «коричневой бригады», которая рисует свастику на заборах и пакостит торговцам на рынках. Хотя… этот подонок, конечно, способен и на большее. Оказывается, он собирался меня утопить! Забавно. Но еще забавней то, что я это знал еще тогда – еще перед тем, как прыгнуть в воду. Вернее, я понимал это каким-то шестым чувством, но мозгами до конца не осознавал.

И это же шестое чувство подсказывает мне, что лучше держаться от Костырина в стороне…

Ну уж нет! Это пусть он меня боится. Я не тот щенок, с которым он плавал наперегонки два года назад. И если он – пес, то я – волк. И если нам придется схватиться, еще посмотрим, кто из нас двоих перегрызет другому глотку».

Андрей достал из-под рубашки флакон с кровью Таи и посмотрел его на свет. Кровь была темной, как вино. Он прижал его к щеке и закрыл глаза. Флакон был теплый, и Андрей попытался представить, что это Тая прикоснулась к нему своими тонкими пальцами. Сердце защемило. К горлу подкатил ком. Андрей убрал флакон под рубашку и снова склонился над дневником.

«Слава богу, что он меня вспомнил сам и сам подсел ко мне за стойку. Он считает, что наша встреча случайна. И я не собираюсь его разочаровывать…»

Андрей отхлебнул коньяку, подумал о чем-то своем, усмехнулся и написал:

«Завтра вечером Костырин познакомит меня со своими «братьями по оружию». Могу себе представить, что это за братки! Если у всех у них такие же гнусные морды, как у Костырина, тяжело же мне придется. Но отступать я не намерен, и это главное».

Андрей поставил точку и закрыл дневник.

4

Теплый осенний день. Несмотря на пять часов вечера, солнце наяривает на всю катушку. Кавказцу, торгующему апельсинами, жарко. Он снимает кепку, высвобождая копну черных, седоватых, спутанных и потных волос, вытирает лоб платком и снова нахлобучивает кепку, натянув ее до самых бровей. Потом смотрит на светловолосого мальчишку, стоящего у прилавка, и устало говорит:

– Слюшай, мальчик, или покупай, или иди отсюда домой.

– Я бы купил, – солидно говорит мальчишка. – Но ведь дорого. Скиньте пятерик.

– Э, чего захотел. Бери за мою цену – товар отборный, не пожалеешь!

– Ну, скиньте, чего вам стоит. Вчера ведь дешевле продавали, мы с мамой покупали у вас.

– Вчера было вчера, – резонно говорит кавказец. – А что за мама у тебя? Может, я ее помню?

– Должны помнить. Она, когда с работы идет, постоянно у вас фрукты покупает. Ну то есть когда у нее деньги на фрукты есть, – поправился мальчишка. – Вы один раз ей даже сказали, что продадите виноград подешевле, если она вам улыбнется.

Продавец сально усмехнулся:

– И что? Улыбнулась?

Мальчишка покачал головой:

– Нет.

– Ну вот видишь.

– Значит, не скинете?

– Вай, какой упрямый. Ладно, так и быть. Я тебе цену скину, если твой мама тоже кое-чего скинет.

– А чего она может скинуть? – недоуменно произнес мальчишка.

– А я тебе скажу. – Кавказец поманил мальчишку пальцем и, когда тот наклонился, что-то горячо прошептал ему На ухо.

Лицо паренька вспыхнуло.

– Ах ты… сволочь, – прошипел он. – Да я тебя…

Кавказец откинул голову и засмеялся:

– Какой горячий малчик! Настоящий джигит! Иди домой и передай маме, что я тебе сказал.

Мальчишка набычился и стал похож на ощетинившегося щенка.

– Сейчас ты у меня сам отсюда пойдешь! – проговорил он тихим, дрожащим от ярости голосом.

– Мага, ну что ты к мальчишке пристал, – осадил кавказца другой торговец, длинный, тощий с большим, горбатым носом. – Видишь, он уже чуть не плачет.

Эй, мальчик, подойди сюда. Я тебе по хорошей цене апельсины продам.

Однако мальчишка не сводил сверкающего взгляда с кавказца в кепке.

– Ну, чего уставился, щенок? – внезапно разозлился тот.

Мальчишка по-взрослому холодно усмехнулся и спокойно ответил:

– Запомнить тебя получше хочу.

– Зачем это?

– Чтобы не ошибиться, когда с ножом сюда приду, – так же спокойно сказал подросток.

Кавказец поежился от его взгляда.

– Ах ты, волчонок. А ну – пшел вон отсюда! Угрожать он мне будет, а!

Подросток сплюнул себе под ноги, повернулся и медленно, враскачку двинулся в сторону жилых кварталов. Носатый торговец проводил его взглядом и задумчиво сказал:

– Зря ты так, Магомет. Он ведь, и правда, может с ножом сюда вернуться. Видел, как у него глаза блестели? Одно слово – волчонок.

Кавказец махнул толстой рукой:

– А, перестань! Что думаешь, я щенка этого испугаюсь?

– У некоторых щенков зубы острее, чем у взрослых псов, – заметил носатый.

– Только не у этого, – сказал кавказец. – Потому что…

Но тут к прилавку подошла покупательница, кавказец дружелюбно ей улыбнулся, и его фраза так и осталась незаконченной.

Через пару дней кавказец Магомет и носатый торговец забыли об этом неприятном инциденте. Тем более что ни мальчишка, ни его мать к прилавку больше не подходили.

И когда через два месяца с Магометом случилось то, что случилось, носатый торговец даже не вспомнил об угрозах мальчишки. Потому что ни один мальчишка на свете не был способен сделать то, что сделали с Магометом.