Текст книги "Петербургское дело"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

12

В штабе было уютно. Бледнолицый Федчиков и его друг, толстяк Бачурин, играли в бильярд. Серенко лениво и задумчиво перебирал струны гитары. Бутов разгадывал кроссворд, высунув от усердия язык. Сам же Костырин сидел в кресле и листал альбом Модильяни.

Забив очередной шар, Федчиков посмотрел на Костырина и сказал:

– Слышь, Димон, а если этот гад ментов приведет?

– Не приведет, – не отрывая взгляда от альбома, ответил Костырин.

Федчиков нахмурился и негромко пробормотал:

– Я бы привел.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся Костырин и перелистнул страницу.

Через пару минут он поднял взгляд на здоровяка Бутова и резко спросил:

– Бут, ты чего на меня уставился?

– Я? – Бутов обеспокоенно закрутил башкой, он и сам не заметил, что вот уже с минуту таращится на вождя. – Я не уставился. Тебе показалось.

– Да? – Костырин подозрительно прищурился. – Что-то ты какой-то тихий сегодня. С похмелья, что ли?

– Есть маленько. В «Вобле» вчера с пацанами засиделись. Да еще пару доз ерша на грудь принял. В голове теперь колокола звенят.

– Сколько раз тебе, дураку, говорил: не мешай водку с пивом, – назидательно сказал Костырин.

– Пиво без водки – деньги на ветер, – заметил толстяк Бачурин, покручивая в руках кий.

– Это поговорка недоумков, – холодно ответил Костырин. – Нормальные люди пьют либо пиво, либо водку. А ерш – это… Это как кровосмешенье.

Федчиков и Бачурин переглянулись. Они явно не понимали, о чем это говорит их лидер. Однако посчитали должным усмехнуться и кивнуть.

– Димыч, а че мы с этими бабами делать будем? – спросил Серенко.

– Закопаем в лесу, – сухо ответил Костырин.

Скины все, как один, повернулись и уставились на вождя.

– Правда, что ли, замочим их? – тихо спросил Серенко.

Дмитрий холодно на него посмотрел:

– А ты хочешь, чтобы они описали ментам твою рожу?

– Нет.

– Ну так и не задавай глупых вопросов. Отвезем их подальше в лес и там кончим. Быстро и безболезненно. Но сначала разберемся с Черкасовым. Вот эта сволочь будет долго мучаться. Это я вам обещаю. – Взгляд Костырина. остекленел от глухой ярости. – Сначала я отрежу ему уши и нос. Потом пальцы. А потом, пока он будет еще живой, вырежу ему сердце. И скормлю бродячему псу.

Слова эти прозвучали так зловеще, что все скины затаили дыхание. Человеческая жизнь для большинства из них ничего не стоила, однако та изощренная жестокость, с которой Костырин собирался расправиться со своим недругом, многим из присутствующих была неприятна и даже отвратительна.

– А если он не придет? – вновь полюбопытствовал Серенко.

– Тогда его мать и сестра не умрут быстро и безболезненно, – усмехнулся в ответ Дмитрий. – Тогда я отрежу уши и пальцы им. Запечатаю в конверты и разошлю этим уродам графферам. Пусть используют вместо кистей.

Толстяк Бачурин посмотрел в сторону кладовки, где хранились старые столы и сломанные стулья (и где лежали связанными Мария Леопольдовна и Настя), и, облизнувшись, как кот, сказал:

– Слышь, Димыч, а девка красивая. Представляю ее себе голой, и штаны дымиться начинают. Может, оприходуем, а? Все равно ведь списать в расход придется.

Костырин качнул головой:

– Нет.

– Зря, – проскрипел Бачурин недовольным голосом. Однако возражать не стал.

Кии вновь застучали по шарам.

В ожидании прошло еще полчаса. Когда на столе запиликал мобильник, Костырин знал, кто это звонит. Он нажал на кнопку громкой связи, обвел присутствующих торжествующим взглядом и сказал:

– Слушаю тебя.

– Я пришел, – раздался из динамика голос Андрея Черкасова. – Открой дверь.

– Молодец, что пришел. Я чувствовал, что ты придешь сегодня.

– Где мать и сестра?

– Может, ты сначала поздороваешься? Все-таки давно не виделись. Я даже заскучал.

Костырин усмехнулся, и скины тотчас поддержали его шутку.

– Слезы лил! – крикнул Серенко.

– Места себе не находил! – поддакнул Федчиков.

Костырин поднял руку, и бритоголовые затихли.

– Где сестра и мать? – повторил Андрей.

– С ними все в порядке. Даю слово. Они нам не нужны, нам нужен ты.

– Открой дверь. Я хочу убедиться, что с ними все в порядке.

– Тебе придется поверить мне на слово. Жди у двери, малыш. Сейчас я выйду, и мы кое-куда прокатимся.

Дмитрий нажал на кнопку и отключил связь. Затем ткнул пальцем в Федчикова и Бачурина:

– Вы оба поедете со мной. Будете моими секундантами.

– Димон, а я? – спросил Бутов. – Возьми меня. Ведь это я достал ножи. Я и должен быть твоим секундантом!

Костырин задумчиво посмотрел на него:

– Хорошо. Когда все закончится, нужно будет махать лопатой. У тебя это получится лучше всего.

– У меня все хорошо получается, – с неожиданной злобой в голосе проговорил Бутов. И тут же осекся, встретившись глазами со взглядом Костырина. Тот смотрел пристально, не мигая. В глазах его не было никакой мысли, одна лишь страшная и мертвая пустота.

– Что ты имеешь в виду? – тихо, но отчетливо спросил Костырин.

– Я имею в виду, что я сам мог бы прикончить этого урода, – не растерялся Бутов. – И башку ему отрезать, если прикажешь.

Костырин улыбнулся.

– Спасибо. Но я как-нибудь сам. – Он повернулся к Серенко: – До моего приезда никому не открывать.

В кладовку не входить. Девчонку не трогать. Если позвоню и прикажу – прикончите их. Всем ясно? Скины закивали лысыми головами:

– Ясно.

Дмитрий хлопнул в ладоши:

– Все, парни, едем! – Он быстро и пружинисто поднялся с кресла.

13

Место, куда Костырин привез Андрея, находилось на самой окраине города, почти, за городом. Это был небольшой пустырь, с одной стороны которого располагалась большая свалка, а с другой – редкий березовый лесок. Неподалеку темнели ржавые гаражи. Место было пустынное и жутковатое.

– Димыч, может, мотор не глушить? – обеспокоенно спросил Бачурин. – А то ведь потом замучаемся заводить.

– Глуши, – коротко приказал Костырин. – Спешить нам некуда.

Андрей был молчалив и угрюм. Ещетам, уоткрытых дверей штаба, он снова повторил свой вопрос:

– Где мать и сестра?

На что Костырин ответил следующее:

– С ними все будет хорошо. Если ты еще хоть раз заикнешься о них, я позвоню моим парням, и они разобьют твоим родственницам головы.

Андрей замолчал и не проронил ни слова до самого пустыря.

Выбравшись из микроавтобуса, Бутов размял затекшие ноги. А Федчиков и Бачурин даже немного шутейно побоксировали, чтобы разогнать кровь по жилам. Андрей смотрел на их действия с презрительной усмешкой. Костырин же не сводил глаз с Черкасова. И глаза его сверкали от злобы и предвкушения скорой расправы.

– Вылезай из машины, – приказал он.

Андрей повиновался. Костырин захлопнул дверь и повернулся к своему врагу:

– Сначала я хотел просто прикончить тебя. Но тогда удовольствие будет слишком коротким, а я хочу насладиться твоей смертью. Ведь я так долго этого ждал. Короче, мы будем драться на ножах, Ты сделал большую ошибку, когда не добил меня. Можешь быть уверен, я такой ошибки не сделаю.

– Еще посмотрим, кого придется добивать, – глухо отозвался Андрей.

Костырин не удостоил эту реплику ответом. Он повернулся к Федчикову и приказал:

– Ножи.

Тот достал из-за пазухи ножи, завернутые в холщовую тряпку, развернул их и протянул Костырину..

– Вот, Димон, держи.

– Какого хрена ты суешь мне оба? Один отдай ему. – Дмитрий кивнул на своего врага.

Федчиков нахмурился.

– А какой?

– Любой, – ответил Костырин.

Федчиков вынул ножи из ножен, посмотрел на них, взвесил на ладони, затем тщательно осмотрел лезвия (даже пальцем их попробовал) и, поколебавшись, протянул один Андрею:

– Хватай, ублюдок.

Черкасов взял нож, крепко сжал его в пальцах и, повернувшись к Костырину, посмотрел, на него исподлобья.

– О! – усмехнулся тот. – Вот это уже другое дело. Узнаю этот взгляд.

– Дай слово, что отпустишь мать и сестру, – глухо и страшно проговорил Андрей. – Иначе я не буду драться и обломаю тебе весь твой поганый кайф.

Костырин стер усмешку с лица и серьезно ответил:

– Хорошо. Если победишь – их отпустят. Если сдохнешь – сдохнут и они.

Андрей страшно побледнел, на скулах его вздулись желваки. Однако он кивнул и, взяв нож на изготовку, сказал:

– Хорошо. Начи…

Не успел он договорить это слово до конца, как Костырин ринулся в атаку. При первом же его выпаде с лезвия брызнула кровь.

14

Когда Александр Борисович Турецкий подъехал к штабу молодежной организации «Россия для русских», оперативник Володя Яковлев был уже там. Он стоял на углу дома, метрах в десяти от двери и курил. Завидев Турецкого, махнул ему рукой.

Когда Александр Борисович подошел к оперу, тот доложил:

– Я здесь уже двадцать минут и успел осмотреться. Тут есть небольшое окошко. Вон оно, видите? Забрано листом железа, но лист этот привинчен к деревянной раме обычными шурупами. Их можно выкрутить.

Турецкий посмотрел на окошко и озадаченно сдвинул брови:

– Это займет много времени.

– Не очень, – возразил Володя. – Вон видите дом?

– Ну.

– Там хозяйственный магазин.

– Предлагаешь сходить и купить отвертку?

Яковлев качнул головой:

– Уже. – Он достал из кармана электроотвертку и показал ее Турецкому. – Аккумуляторы заряжены. Нужно только нажать на кнопку. Я не мог до вас дозвониться, иначе давно бы уже все отвинтил.

– Так какого же черта ты сейчас стоишь? – сурово сказал Турецкий. – Действуй.

Володя вышвырнул окурок и, ни слова не говоря, прошел к окошку.

– Следите за дверью, – бросил он Турецкому. Затем присел возле окошка на корточки и принялся за работу.

Моторчик отвертки тихо жужжал. Шурупы падали один за другим. Прошло не больше пяти минут, когда наконец последний шуруп, тихо цокнув, упал на асфальт. Володя придержал железный лист за край. Турецкий пришел ему на помощь, и вместе они беззвучно сняли его и отложили в сторону.

– Александр Борисыч, подстрахуйте за ноги. Я попробую пролезть, – сказал Володя и сунул голову в окошко.

Яковлев был стройным, мускулистым и гибким, поэтому проскользнул в окошко без особого труда. Турецкому понадобилось чуть больше времени – он был покрупнее Яковлева да и двигался не так ловко. Вскоре оба сыщика были внутри.

– Похоже на кабинет, – шепнул Володя Турецкому.

Тот кивнул и подошел к двери. Прижал ухо и прислушался. После чего повернулся к Яковлеву и шепнул:

– Судя по голосам, их там не меньше трех.

Володя кивнул и достал из кобуры пистолет. Турецкий аккуратно повернул ручку замка. Замок тихо щелкнул, и дверь приоткрылась. Голоса зазвучали громче, однако стало понятно, что доносятся они не из соседней комнаты.

Турецкий также достал пистолет. Он не любил держать в руках оружие и, уж конечно, не любил пускать его в ход. Но, судя по голосам, перевес сил был не в их пользу, и ему пришлось вооружиться.

– У меня есть фонарик, – шепнул Яковлев и действительно достал из кармана маленький фонарик.

Турецкий посмотрел на Володю, усмехнулся и шепнул одними губами:

– Запасливый.

Яковлев хмыкнул и пожал плечами – дескать, будешь тут запасливым с такой-то работой.

Держа оружие на изготовку, Александр Борисович распахнул дверь и шагнул и темный зал. Володя двигался за ним, освещая путь рассеянным, бледным лучом фонаря. Они прошли зал почти до конца, как вдруг Турецкий остановился и прислушался. Володя тоже остановился. Теперь и он услышал слабый шорох, и шорох этот исходил от дощатой двери, расположенной в самом углу зала, в небольшой нише под широкой трубой. Александр Борисович посмотрел на Володю, тот кивнул.

Они тихо подошли к двери. Шорохи стали слышны совсем явственно. Кроме того, к ним добавился еще один звук – то ли собачье поскуливание, то ли тихий человеческий плач.

За стеной раздался взрыв хохота. Воспользовавшись этим звуковым прикрытием, Турецкий быстро поддел пальцем щеколду и распахнул дощатую дверь. Володя направил во мрак луч фонарика, и сердца сыщиков дрогнули. Желтый луч выхватил из мрака перепуганные лица женщин. Они лежали на полу, прижавшись друг к другу. Рты их были заклеены скотчем; скотчем же были перетянуты руки и ноги.

Турецкий взялся за фонарик и направил луч себе на лицо, чтобы женщины видели, кто перед ними. Потом поднес палец к губам, призывая пленниц хранить молчание, и снова перевел луч на их лица. Женщины зажмурились и закивали.

Запасливый опер Яковлев достал из кармана складной нож, подошел к женщинам и, склонившись, при свете фонарика быстро перерезал скотч, стягивающий им руки и ноги. Затем они вдвоем помогли женщинам подняться на ноги. Пленницы были страшно измучены. Ноги их почти не держали, каждое движение отзывалось острой болью во всем теле. Но вели они себя мужественно. Не издали ни одного стона.

Медленно, шаг за шагом, пересекли они зал и вошли в кабинет. Мария Леопольдовна тяжело опустилась на стул. Седые волосы были растрепаны, кофточка порвана на груди. Володя Яковлев осторожно, стараясь не причинить боль, отклеил скотч с губ Марии Леопольдовны и Насти. На обескровленных губах пожилой женщины темнели ссадины. Губы Насти были разбиты, на них запеклась кровь.

– Теперь заприте дверь на замок и сидите тихо, – шепнул женщинам Турецкий. – Мы скоро вернемся. Все будет хорошо.

Настя слабо улыбнулась и кивнула в ответ.

Турецкий и Яковлев вышли из кабинета, дождались, пока за спинами у них щелкнет замок, и, стараясь ступать как можно тише, двинулись через зал.

15

Бритоголовых было четверо. Двое гоняли шары по бильярдному столу. Третий сидел в кресле с бутылкой пива и листал «Плейбой». Четвертый валялся на диване с закрытыми глазами и в наушниках. Его ступни, обутые в тяжелые армейские ботинки и закинутые на подлокотник дивана, подергивались в такт музыке, слышимой ему одному.

– Во, сука, хорошо устроился, – завистливо сказал Серенко, перехватывая поудобнее кий и глядя на лежащего. – И музон в ушах, и диван под жопой.

– А я давно Димычу говорил, что надо нам сюда «сидюшник» прикупить, – немедленно отозвался второй скинхед, напарник Серенко. – Без музыки как-то хреново.

– Ага, прикупишь с ним, – кисло отозвался третий скинхед, откладывая «Плейбой». Затем приосанился и проговорил, передразнивая манеру Костырина: – «Музыка расслабляет, а мы должны быть сильными!»

– А че, похоже! – ухмыльнулся Серенко. Он поднял руку и глянул на часы. – Что-то Димыч не звонит. Может, звякнуть ему на мобилу?

– Он тебе потом по башке кием звякнет, – заметил второй бильярдист.

Серенко вздохнул:

– Да, точно. – Он допил пиво, швырнул бутылку в урну и спросил: – Чуваки, у нас пиво еще есть?

– Неа, – отозвался любитель «Плейбоя», – надо кому-то за догоном бежать.

– Димыч велел всем здесь сидеть, – заметил бильярдист.

– Димыч, Димыч, – поморщился Серенко, которому страшно, просто до муки душевной, хотелось пива. – У нас что, своих мозгов нет? Надо сбегать, и все тут.

Любитель «Плейбоя» посмотрел на него с явной насмешкой:

– Давно ты таким храбрым-то стал, Серый? Забыл, как Костырин Бачурина отхреначил, когда тот на акцию пьяным пришел? То-то же. Если хочешь – беги. А я себе не враг. Как-нибудь перетерплю.

Серенко подумал и сказал:

– Да. Придется терпеть. Слушайте, пацаны, может, пойдем хоть девку пощупаем? Все равно ей подыхать, а нам не так скучно будет.

В глазах любителя «Плейбоя» засветился живой интерес. У бильярдиста на щеках проступил румянец. Он тоже был не прочь пощупать красавицу блондинку, запертую в кладовке.

– А если Димыч узнает? – неуверенно спросил он.

Серенко ухмыльнулся:

– Откуда? Телка ему ничего сказать не сможет, у ней пасть заклеена. Только если ты проболтаешься.

Любитель «Плейбоя» задумался. Он явно склонялся к мысли, что Серенко прав. Бильярдист, который был здесь самый молодой и для которого вопрос уже был решенным, положил кий на стол и нетерпеливо сказал:

– Чур, я первый! Пока вы мозгами шевелите, у меня ширинка лопнет.

– Отдохнешь! – резко осадил его Серенко. – Играем по старшинству. Занимай очередь с конца, сынок.

Любитель «Плейбоя» вскочил с кресла. Глаза у него ярко горели от. предвкушения кайфа, на губах застыла похотливая ухмылка.

– Я пойду ее приведу!

– Давай, – согласился Серенко. – Один-то справишься?

– Да уж как-нибудь доволоку.

Любитель «Плейбоя» подошел к двери, ведущей в соседний зал. Но не успел он взяться за ручку, как дверь сама распахнулась, и мощный удар по зубам отбросил бритоголового назад. Он пролетел метра два и рухнул на пол, стукнувшись затылком о ножку бильярдного стола. На пороге, с зажатыми в руках пистолетами, стояли Турецкий и Яковлев.

– Всем руки за голову! – заорал опер Яковлев. – Милиция!

От неожиданности Серенко и молодой бильярдист лишились не только дара речи, но и способности двигаться. Так что Яковлеву пришлось повторить свой приказ, только в гораздо более жесткой и даже нецензурной форме. Это подействовало. Серенко испуганно отбросил кий и поспешно поднял руки за голову. Молодой скинхед последовал его примеру.

– Дернитесь – вышибу мозги, – душевно пообещал скинам Володя Яковлев.

Сыщики вошли в зал. Яковлев подошел к лежащему на диване скинхеду и сдернул с его головы наушники. Тот открыл глаза и попробовал вскочить, но Яковлев ударом кулака уложил его обратно.

– Лежать!

Опер терпеть не мог скинхедов, поэтому особо с ними не церемонился. Турецкий обогнул бильярдный стол и подошел вплотную к Серенко, по-прежнему держа в руке ствол. Он прищурил на бритоголового свои серые холодные глаза и сухо спросил:

– Где Костырин?

– Э-э… – замычал Серенко.

Турецкий поднес пистолет к его лицу и повторил вопрос еще более холодным и жестким голосом:

– Я спрашиваю: куда уехал Костырин?

Серенко был бы и рад ответить, но от ужаса у него перехватило дыхание, и он лишь мычал в ответ что-то невразумительное.

– На пустырь! – испуганно выпалил за него молодой бильярдист. – Он уехал на пустырь. У них там дуэль. С граффером!

– Где это? Диктуй координаты! – потребовал Турецкий.

Бильярдист поспешно продиктовал. Турецкий достал телефон и набрал номер Грязнова:

– Слава, привет. Это Турецкий. Нужно срочно выслать наряд. Координаты я продиктую.

16

…На этот раз увернуться Андрей не успел. Лезвие ножа больно ужалило его в плечо. Он вскрикнул и отскочил назад. Костырин усмехнулся, поднес нож к лицу и лизнул окровавленное «лезвие. Серые глаза скинхеда горели безумным холодным огнем.

– Ну как? – насмешливо спросил он. – Понравилось? Это только начало!

Андрей схватился рукой за кровоточащее плечо. Костырин, не давая графферу прийти в себя, вновь прыгнул на него. На этот раз нож скинхеда резанул Андрею по ладони, которую тот машинально выставил вперед, чтобы защититься. Андрей вскрикнул и быстро отбежал в сторону. С ладони закапала кровь. Глядя на его искаженное от боли лицо, Костырин захохотал.

– Ну! – весело рявкнул он. – Так кто из нас сильнее, сучонок? Твою мамашу я закопаю рядом с тобой, понял!

Андрей скрипнул зубами, опустил окровавленную руку и пригнул голову, как это делают боксеры перед атакой. Они рванулись навстречу друг другу одновременно. Лезвия ножей засверкали в ярких лучах весеннего солнца.

Мочи его, Димыч! – крикнул, подбадривая вождя, Федчиков.

– Вали урода! – поддержал друга Бачурин.

Противники столкнулись и, вцепившись друг в друга, рухнули на землю. Оба были ранены. Жухлая прошлогодняя трава вокруг них быстро окрасилась в красный цвет. Рыча как звери они стали кататься по траве, нанося друг другу удары и уворачиваясь. Андрей перехватил руку Костырина и вцепился ему в запястье зубами. Тот взвыл и ударил Андрея головой в переносицу.

– Вали! Мочи! – орали Федчиков с Бачуриным, подпрыгивая на месте от возбуждения. Их так и подмывало наброситься на Андрея и размозжить ему лицо и голову тяжелыми, подбитыми железом ботинками. Однако оба хорошо помнили приказ Костырина и боялись ввязываться в драку.

Увлеченные побоищем, Бачурин и Федчиков не заметили, как Бутов зашел им за спину и опустил руку в карман кожаной куртки.

Тем временем противники откатились друг от друга и тяжело поднялись на ноги. Оба они хрипло дышали, оба истекали кровью. Лоб Костырина пересекал алый порез, кровь капала ему на брови и стекала к глазам, мешая смотреть. Костырин вытер лоб рукавом и усмехнулся. Андрей выглядел еще хуже. Нос у него был сломан, лицо вспухло от багровых гематом. Искалеченная левая рука беспомощно висела вдоль тела. С кончиков пальцев беспрерывно капала кровь.

– Димыч, может, тебе помочь? – спросил Федчиков, сверля Андрея ненавидящим взглядом и наступая на него.

– Нет, – прохрипел Костырин. – Я сам. Отойди.

Федчиков остановился и нехотя отошел назад. Костырин вновь вытер рукавом лоб, злобно ухмыльнулся и прохрипел:

– Урок», падла… Вместе с мамашей и маленькой сучкой…

Андрей со звериным ревом бросился на него. Он налетел на Костырина всем телом, намереваясь сбить его с ног, но Костырин устоял. Он вскинул нож и воткнул его Андрею в бок. Тот застонал и отступил назад. Из разорванной куртки хлынула кровь.

– Ты его достал! – восторженно заорал Бачурин.

– Добей урода! – поддержал Федчиков.

Андрей стоял, слегка пошатываясь и зажав ладонью кровоточащий бок. Костырин сплюнул кровь, выставил перед собой нож и бросился на Андрея.

В этот-то момент и прогрохотал выстрел. От неожиданности Федчиков и Бачурин подскочили на месте и в ужасе заозирались по сторонам. Увидев в руке Бутова пистолет, они изумленно на него уставились. Первым пришел в себя Федчиков.

– Бут, ты че? – недоуменно протянул он. – Ты зачем пушку достал?

– Сука! Он убил Димыча! – заорал вдруг Бачурин.

Федчиков обернулся на крик. Костырин лежал на земле и нелепо загребал грязь ногами. Андрей стоял рядом и удивленно смотрел на него. Федчиков резко повернулся к Бутову.

– Ты че сделал, урод? Ты з^чем стрелял?

– Тише! – сказал Бутов. – Он предатель, ясно? Он стучал на нас ментам.

– Каким ментам, урод? Это же Димыч!

– Он убил его! Убил! – орал Бачурин.

– Брось ствол! – рявкнул Федчиков и сделал шаг по направлению к Бутову.

– Стой! – осадил его тот и выставил перед собой пистолет. – Стой, говорю!

Однако Федчикова этот окрик не остановил. Он продолжал угрюмо и медленно наступать. Пистолет в руке Бутова пролаял дважды. Федчиков остановился как вкопанный, потом упал на колени и, секунду постояв на коленях, медленно повалился лицом в траву.

На жирном лице Бачурина появился неописуемый ужас.

– Ты и его убил, – проговорил он дрожащим голосом. – Ты и его убил.

Бутов был бледен.

– Да, убил, – сказал он, стараясь совладать с голосом. – И тебя убью, если не заткнешься.

– Зачем? Зачем ты его убил?

– Костырин был предатель. Я должен был его ликвидировать. Мне приказал Кирилл Антонович. – Бутов перевел пистолет на Андрея. – Эй, ты! – крикнул он. – Тебе говорю! Граффер!

Пальцы Андрея разжались, и нож воткнулся в землю. Он повернулся к Бутову и спокойно посмотрел на направленный на него пистолет. Где-то вдалеке послышался вой милицейской сирены.

– Бут! – позвал «свихнувшегося» приятеля Бачурин. – Бут, менты! Слышишь?

Вой сирены приближался.

– Бут, очнись! – заорал Бачурин. – Надо сматываться!

Взяв Андрея в прицел, Бутов нажал на спусковой крючок. Курок сухо щелкнул, но выстрела не последовало. Бутов нажал на спуск еще несколько раз. Пистолет несколько раз прощелкал вхолостую.

Милицейские сирены завывали совсем уже близко.

– Бут, смываемся! – крикнул Бачурин, повернулся и, не дожидаясь ответа, побежал к микроавтобусу.

Бутов озадаченно посмотрел на пистолет.

– Патроны… – растерянно пробормотал он. – Обойма была не полной.

Андрей хрипло выдохнул и медленно опустился на землю. Он видел, как Бутов яростно швырнул пистолет в траву и побежал к микроавтобусу. Слышал, как Бачурин безуспешно пытается завести машину. Потом перед глазами у него все поплыло, и он потерял сознание.