Текст книги "Петербургское дело"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

8

Это было до смешного просто. Герыч спрятал Андрея Черкасова у себя в квартире. Ну то есть он его там не прятал. Андрей просто жил у Герыча. Пил чай, ел пельмени и смотрел телевизор, надев наушники. А когда кто-нибудь приходил, спускался в просторный, сухой и обитый деревом погреб.

Герыч настаивал на том, чтобы вообще не открывать дверь гостям. Однако Андрей возразил, что вечно закрытые двери квартиры могут насторожить друзей Герыча, навести их на опасные мысли. Поэтому Герыч вынужден был продолжать жить той жизнью, которой жил до сих пор. То есть принимать гостей-приятелей, большинство из которых были молодыми забулдыгами, закончившими художественное училище и теперь слонявшимися по Питеру в поисках непыльной работы. Но каждый раз Герыч спешил поскорее выпроводить очередного гостя, сославшись на важные дела. Либо вел его в близлежащий кабак, где угощал пивом за свой счет.

Но вернемся к погребу. Дело в том, что об этом погребе никто не знал. Отец Герыча и сам обнаружил его всего месяцев восемь назад, когда взялся перекрывать пол на кухне. До этого семья Щегловых прожила в квартире целых три года, даже не догадываясь о существовании этого подземного хранилища, доставшегося им в наследство от прежних хозяев квартиры, старичков Лившицев.

Обнаружив под листами ДСП люк, отец Герыча страшно обрадовался. Щеглов-старший был человеком с буйной фантазией и мгновенно вообразил себе огромный сундук с драгоценностями, припрятанный Лившицами до лучших времен. Мать Герыча, напротив, была напугана открытием. Имея столь же сильное воображение, как у мужа, она представила себе пару обнявшихся скелетов, вросших костями в земляной пол погреба.

Оба были не правы. Погреб, скорей всего, использовался Лившицами по назначению, то есть служил хранилищем для солений и консерваций.

– Вот уж никогда бы не подумал, что старые евреи солят огурцы на зиму, – заметил Щеглов-старший. А подумав, добавил: – Впрочем, почему бы нет? Все мы люди.

На этом вопрос о функциональном назначении подземного вместилища был исчерпан. Два месяца Щеглов-старший приводил старый погреб в порядок. Перекрыл подгнивший пол, подновил стены, прибил новые полочки и провел электричество. А в начале третьего месяца заболел крупозной пневмонией и спустя две недели умер в больнице от удушья. Мать Герыча, тяжело пережившая смерть мужа, уехала к сестре в Москву, оставив квартиру в полное распоряжение сына и взяв с Герыча обещание, что он будет навещать ее не меньше двух раз в месяц.

Таким образом Щеглов-младший стал полновластным хозяином двухкомнатной квартиры с кладовкой, антресолями и погребом.

Утро того дня, когда Герыч встретился с Александром Борисовичем Турецким, было не совсем обычным. Все началось в тот момент, когда Герыч и Андрей пили на кухне кофе.

– Что-то случилось, – сказал вдруг Андрей.

Несмотря на сносные условия существования, он выглядел изможденным. Лицо его, и без того худое, осунулось еще больше. Голубые глаза как бы выцвели. От носа ко рту пролегли две скорбные складки. Известие о гибели профессора Киренко надломило его. В том, что случилось, Андрей винил себя одного, и даже друг Щеглов не мог его уверить в обратном.

Герыч оторвался от чая и удивленно уставился на друга:

– Ты это о чем?

– Что-то нехорошо не душе, – устало ответил Андрей. – И сон дурацкий приснился.

– Ты прямо как моя бабушка, – усмехнулся Герыч. – У нее тоже было постоянно нехорошо на душе. И сны ей снились дурные. Она так и говорила…. – Тут Герыч состроил рожу, подражая бабушке, и, прижав к сердцу руку, вяло произнес, передразнивая ее же: – Ох, не к добру этот сон. Ох, не к добру. Чует мое старое сердце, что что-то случится.

Герыч убрал руку от груди и хохотнул.

Андрей поморщился:

– При чем тут твоя бабушка? Просто я чувствую, что с мамой что-то не в порядке. – Андрей задумчиво нахмурился, затем поднял взгляд на Герыча и твердо сказал: – Я ей позвоню.

– Эндрю, не будь дураком! Тебя же сразу вычислят! Ты же знаешь, кем работает дядя Костырина!

– Да, – задумчиво произнес Андрей. – Ты прав. Тогда я съезжу туда.

Герыч чуть не подавился булкой.

– Ты что! – воскликнул он, откашлявшись. – Они же тебя везде караулят! Ты только во двор войдешь, они тебя тут же сцапают!

Андрей покачал головой:

– Не сцапают. Я уже был там.

Герыч изумленно захлопал глазами:

– Когда?

– Два дня назад. Думал, может, мама выйдет в магазин. Два часа прождал.

– И что?

Андрей тяжело вздохнул и ответил:

– Ничего. Не вышла. – Он взял чашку, отхлебнул кофе и повторил еще более твердым голосом: – Я поеду туда. Я должен быть уверен, что с ней все в порядке.

– Так давай я съезжу, – предложил Герыч. – Точно! И как только нам с тобой раньше не пришла в голову эта светлая мысль?

Андрей посмотрел на друга и покачал головой:

– Нет. Я должен увидеть ее. Сам. Тогда я сразу пойму, все с ней в порядке или нет. Да и устал я прятаться, Герыч. Из-за меня Николай Андреевич погиб. Еще не хватало, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я найду того следователя из Москвы, про которого говорил профессор, и все ему расскажу.

– А вдруг он с ними заодно, этот твой следователь?

– Ну тогда мне конец, – пожал плечами Андрей и снова как ни в чем не бывало взялся за кофе.

– Ты туда сегодня пойдешь?

– Да.

Герыч задумался.

– Ну ты тогда хоть загримируйся, что ли. У моей матери есть пара париков. Один черный, другой рыжий. Сейчас принесу.

Андрей не стал возражать.

Вскоре он уже стоял у зеркала в темном парике и с усмешкой вглядывался в свое отражение.

– А тебе идет быть брюнетом, – заметил Герыч. – В лице сразу появляется что-то значительное. Я всегда говорил, что у брюнетов лица более оформленные. А у блондинов – какие-то расплывчатые. Тебе самому-то как?

– Юноша бледный со взором горящим, – насмешливо прокомментировал Андрей.

– Ничего. Наденешь темные очки и бейсболку, и тебя ни одна собака во дворе не узнает, не то что безмозглые скины. Хочешь, я пойду с тобой?

Андрей покачал головой:

– Нет. Твою физиономию они тоже знают. С тобой нас точно заметут.

– Да, ты прав. А может, и мне надеть парик?

– Угу. И будем мы с тобой, как два клоуна – Бим и Бом. Нет уж, я пойду один.

– Да, но…

– Возражения не принимаются, – оборвал друга Андрей. – И вообще, Герыч, тебе не о чем беспокоиться. В моей вылазке нет ничего опасного. Бритоголовые наверняка не ждут меня там. Они, наверно, думают, что я вообще смылся из города.

– Да, наверно, – нехотя согласился Герыч. – Но может, все-таки я…

– Нет, – пресек возражения Андрей. – Я иду один. И закроем эту тему.

Благородному Герычу не оставалось ничего другого, как смириться.

9

До своего дома Андрей добрался без проблем и приключений. Рабочий день был в разгаре, поэтому двор был пуст. Холодный ветер не позволил пенсионерам оккупировать скамейки, на которых они имели обыкновение собираться в теплую погоду, чтобы поиграть в домино или просто посудачить о жизни. Лишь какой-то алкоголик сидел с бутылкой пива у крайнего подъезда, закутавшись в шарф и поеживаясь на ветру.

С непривычки голова под париком вспотела и отчаянно чесалась. Андрей еще раз внимательно оглядел двор, сдвинул парик на бок и поскреб затылок пальцами. Затем, сунув руки в карманы, деловито направился к подъезду.

Лифт за несколько секунд домчал его до пятого этажа. Андрей специально поднялся натри этажа выше, чтобы не вызвать лишних подозрений. Скины ведь могли караулить его и в подъезде.

Выйдя из лифта, он некоторое время постоял на площадке, прислушиваясь к тишине. Затем стал медленно спускаться вниз. Шаг за шагом, пролет за пролетом. Эхо от шагов гулко разносилось по подъезду, и от этого Андрею делалось еще тревожнее.

Четвертый этаж… Третий…

До напряженного слуха Андрея донеслось Негромкое покашливание. Он остановился и прислушался. Так и есть. На площадке второго этаже кто-то был.

Что делать? Спускаться или не спускаться? Сделать вид, что ничего не происходит? А может, просто сбежать? – Эти вопросы вихрем пронеслись в его голове. Сердце билось, как у затравленного зверя. Волосы под париком вспотели еще больше, и кожа на голове отозвалась нестерпимым зудом. Поразмыслив несколько секунд, Андрей решил спускаться дальше. Человек, стоявший на площадке второго этажа, наверняка слышал его шаги. И если он сейчас сбежит, этот человек сразу что-то заподозрит.

Скрепя сердце Андрей стал спускаться. Ноги у него онемели и словно бы зажили отдельной от тела жизнью. Шаг за шагом – мерно и спокойно – вышагивали они по гулким ступенькам. И вот уже Андрей увидел спину незнакомца. Его темный силуэт четко выделялся на фоне бледного квадрата окна.

От волнения у Андрея перехватило дыхание, однако он не остановился. Шаг, еще шаг… И тут незнакомец обернулся. И в следующий момент у Андрея отлегло от сердца. Это был сосед Ваня Ахметьев, семнадцатилетний балбес и недотепа, которого вышибли из школы год назад и который до сих пор болтался без дела, не желая выбирать между двух зол – заводом и училищем. Комплекция у Вани была, как у борца сумо, рост, как у хорошего баскетболиста, а мозги, как у четырнадцатилетнего подростка.

– Привет! – машинально произнес Андрей.

– Здравствуй… те, – слегка заторможенно отозвался Ваня. Сигарета повисла у него на губе.

Только тут Андрей вспомнил, в каком диковинном виде он предстал перед соседом. Он стянул с носа очки и, заставив себя непринужденно улыбнуться, сказал:

– Что, своих не узнаешь, чел?

– Э-э… Андрюха? Ты, что ли?

– Ну.

Физиономия Вани расплылась в улыбке:

– Вот, блин! А я тебя не узнал. Ты че, имидж сменил?

– Ага. Нравится?

Ваня с любопытством уставился на соседа.

– Ну… типа ничего, – протянул он. – Только не пойму, че с тобой не так.

– Дурила! – весело сказал Андрей. – Я башку перекрасил.

– А-а! – засиял Ваня. – То-то я смотрю… – Он прищурился и посмотрел на чернявую шевелюру Андрея круглыми от восторга глазами. – Слушай, а нормально!

– Сам знаю. Маманю мою сегодня не видел?

Ваня покрутил головой:

– Не-а. Там у вас из двери записка какая-то торчит.

– А ты давно здесь стоишь?

– А хрен его знает. Три сигареты уже выкурил. Там у меня, понимаешь, предки отношения выясняют. Я и смылся, чтоб под горячую руку не попасть.

– Ясно. Ну ладно, бывай.

– Пока!

Ваня, удивление которого уже сошло на нет (вот они, преимущества флегматичного характера и отсутствия воображения), снова отвернулся к окну и запыхтел дешевой вонючей сигаретой.

Андрей тем временем спустился еще на один пролет и остановился перед дверью свой квартиры. Записку он увидел сразу. Белый клочок бумаги, торчащий из щели между дверью и косяком. На сердце у Андрея снова стало тревожно. В горле пересохло от нехорошего предчувствия.

Он стоял перед дверью, таращась на записку, и никак не мог заставить себя вынуть ее. Ладони у Андрея вспотели от страха, и он вытер их об джинсы.

«Возьми записку! – сказал себе Андрей, сжав зубы, – Возьми записку, слабак!»

Он протянул руку, ухватил клочок бумаги и выдернул его из щели.

Андрей, мы с Настей не дождались тебя. За нами заехали друзья, и мы все вместе поехали в гости. Приезжай к нам. Адрес ты знаешь. Если не приедешь – ничего страшного. Мы просто останемся ночевать в гостях. Настя передает тебе привет. Она в прекрасном настроении, ведь у нее появилось сразу несколько новых ухажеров! Кстати, сынок, не говори никому о нашей вечеринке. Мы хотим отдохнуть в своем узком кругу.

Целую!

Мама

У Андрея задрожали пальцы. К горлу подкатил ком.

– Они забрали ее, – тихо проговорил он. – Они ее забрали.

– Чего? – отозвался с площадки Ваня. – Андрюх, ты че-то сказал?

Суставы на кулаках Андрея хрустнули, и он крикнул, не сдерживая эмоций:

– Ублюдки забрали ее! Забрали! О господи…

Голос его задрожал от рыданий.

10

Пожилой субъект в затертых до дыр джинсах и сильно поношенной куртке, однако с печатью значительности на небритом лице, сунул карточку в прорезь телефонного аппарата и набрал нужный номер.

– Слушаю, – ответили ему.

Субъект оглянулся, проверяя, не следит ли за ним кто-нибудь, затем поплотнее прижал трубку к уху и тихо сказал:

– Алло. Агент национальной безопасности Сомов вызывает бункер! Прием!

– Хватит валять дурака, Сомов.

– Не понимаю вас, курсант. Мне нужен кто-нибудь из командиров. Прием!

– Хорошо, черт с тобой. Капитан Петров на связи!

Субъект приободрился.

– Товарищ капитан, вас приветствует Сомов. Человек, которому вы должны триста пятьдесят рублей. Помните?

– Помню. Чего звонишь?

– То есть как это чего? Он пришел. Ваш парень пришел.

– Э-э… Ты ничего не путаешь?

На лице субъекта появилась саркастическая усмешка:

– А чего мне путать, я ведь не алкаш. Пришел как миленький. Вот только…

– Что?

– Да странный он какой-то, этот ваш объект наблюдения. Ну то, что в темных очках, – это еще полбеды, это, так сказать, дело частных предпочтений и медицинской светочувствительности глаз. Так ведь он еще и в парике. И в парике черном, что полностью разрушает сложившийся стереотип его внешности.

– Погоди, погоди… То есть он замаскировался?

– Может, да. А может, нет.

– Черт подери, что это значит?

– Парик употребляют в различных целях. Одни маскируют собственную индивидуальность, другие – плешь, а третьи – формальную некрасивость собственного черепа.

– Чертов болтун! Он еще там?

– Кто?

– Конь в пальто! Этот парень!

– Понятия не имею. Но из подъезда не выходил.

– А ты где?

– Как где? Во дворе. В самом стратегически выгодном расположении физического тела относительно точки наблюдения. То есть с краю дома.

– Оставайся там. Я сейчас буду.

– Слушаюсь. Только денежки не забудьте. Да, и еще. Купите по пути бутылочку пива. У меня, как говорится, трубы горят.

Капитан Петров, не отвечая, повесил трубку.

Грязнову капитан Петров звонил из машины. Поздоровавшись, он, не мешкая, приступил к докладу:

– Товарищ генерал-майор, мне только что позвонил мой агент. Он утверждает, что Андрей Черкасов вернулся в собственную квартиру.

– Это точно?

– Не знаю. Я сейчас на полпути к его дому. Позвоню, как только выясню.

– Подожди. Он там один?

– Не знаю.

– Послать ребят на подмогу?

– Пока не надо. Возможно, это ложная тревога. Я все выясню.

– Будь предельно осторожен.

– Слушаюсь.

В тот момент, когда капитан Петров докладывал новость генерал-майору Грязнову, друг Грязнова – Александр Борисович Турецкий – сидел за небольшим кухонным столиком в квартире граффера и пил чай с бубликами, которые ему любезно предложил Герыч. Он уже успел полюбоваться на погреб и теперь пребывал в мрачноватом настроении из-за того, что погреб оказался пуст.

– Александр Борисович, честное слово, я не знаю, куда он ушел, – неумело врал Герыч. – Но в любом случае, он сюда вернется. Больше ему некуда пойти.

– Он и раньше выходил из квартиры?

– Ну… – Герыч пожал плечами. – Выходил пару раз. Чисто прогуляться.

– Куда он ходил?

– Да так, вокруг дома. Ну или чуть дальше. Я точно не знаю, меня ведь днем дома не бывает.

Турецкий прищурился:

– Так, может, поискать его в округе?

Герыч покачал головой:

– Не стоит. И потом, как только он увидит, что я не один, он сразу смоется. Эндрю – чувак осторожный, уж я-то знаю.

Александр Борисович откусил кусок бублика и принялся мрачно его жевать. Затем отхлебнул чаю и сказал:

– Андрей видел убийц профессора Киренко?

Герыч неуверенно кивнул:

– Да, видел. Вернее – слышал. Они прятались в спальне, а бритоголовые вышибали дверь топором.

– Он называл тебе их имена?

– Называл, да только я не помню. У меня плохая память на имена и фамилии. Я даже когда бывших одноклассников встречаю, не сразу соображаю, как их зовут. Андрей сказал, что этих козлов было двое или трое. И все они сподручные Костырина. Еще он говорил, что не хотел уходить, но профессор заставил его. У профессора было ружье, и скинхеды знали об этом. Поэтому Андрей и ушел. – Герыч вздохнул. – Видели бы вы его лицо, когда он узнал о смерти профессора. Стал бледный как мертвец. Даже губы задрожали. Да и вообще, он в последнее время плохо выглядит. Как будто постарел лет на десять.

Турецкий никак не отреагировал на эту реплику Он продолжал молча жевать бублик.

Герыч смотрел на «важняка» смущенно. Честно говоря, у него совершенно вылетело из головы, что Андрей собирается съездить к матери. Ну забыл и все тут! Поэтому он не меньше Турецкого удивился, когда не обнаружил друга в погребе. Лишь пару минут спустя Герыч вспомнил о готовящейся вылазке Андрея. И теперь он мучительно размышлял: стоит сказать об этом следователю или нет?

По озабоченной и смущенной физиономии Герыча Турецкий мигом догадался, что граффер что-то скрывает. И это его здорово разозлило. Однако внешне он оставался спокоен, даже согласился выпить чаю с бубликами, предпочитая не мучить Герыча вопросами, а дождаться, пока тот сам все расскажет.

Герыч же, видя хладнокровие и несуетливость Турецкого, все больше склонялся к тому, чтобы открыть ему правду. Наконец он созрел. Начал издалека:

– Александр Борисович, вот вы спрашивали, выходил куда-нибудь Андрей или нет.

– Ну.

– А я сказал вам, что он прогуливался вокруг дома.

– Ну сказал. И что?

Герыч потупил взгляд:

– Дело в том, что он прогуливался не только вокруг дома, но и… немного дальше.

Александр Борисович усмехнулся:

– В соседний двор, что ли?

Герыч вздохнул:

– Еще дальше. Он ездил…

В кармане у Турецкого некстати зазвонил телефон. Александр Борисович достал трубку, глянул на определитель номера и сухо проговорил:

– Подожди секунду.

Затем приложил трубку к уху.

– Саня, привет! Это Слава Грязнов.

– Здорово! – поприветствовал генерала Турецкий.

– Мне только что позвонил опер Петров. Его агент сообщил, что Андрей Черкасов находится сейчас в своей квартире.

– Гм…

– Вот именно. Информация непроверенная, но Петров уже подъезжает к дому. Как только он узнает, что к чему, сразу же доложится.

– Понял. Это все?

– Да.

– Ну тогда до связи.

Турецкий спрятал телефон в карман и сурово посмотрел на Герыча. Тот съежился под его взглядом.

– Андрей ездил домой, так?

Герыч кивнул:

– Да.

– И сейчас он тоже там?

– Да, вроде. По крайней мере, он собирался туда поехать. Я хотел вам сразу сказать, но забыл. А потом было как-то неудобно. Я не хотел, чтобы вы подумали, что я вам…

Турецкий поднялся из-за стола.

– Вы туда? – быстро спросил Герыч.

– Да.

Герыч забеспокоился:

– Товарищ следователь, вы не волнуйтесь. Андрей загримирован. Я дал ему материн парик. Даже если там засада, они его все равно не узнают!

Турецкий шагал к двери. Герыч бежал следом за ним и продолжал тараторить:

– Честное слово! Он даже не собирался входить в квартиру! Он сказал, что просто понаблюдает, и все! Он очень волновался за мать!

Уже у двери Александр Борисович обернулся и бросил через плечо:

– Останешься тут. Если куда-нибудь уйдешь – буду расценивать это как противодействие следствию.

Герыч остановился и вытаращил глаза.

– Да я никуда, – снова затараторил он. – Честное слово. Пока вы не придете, я…

Турецкий вышел из квартиры.

11

На площадке между вторым и третьим этажами стояли двое мужчин. На появление Турецкого они отреагировали по-разному. Первый, рослый молодой парень с редкой щетиной на подбородке, глупо заухмылялся. Второй, невысокий, подтянутый, темноволосый, «отлип» от подоконника и грозно произнес:

– Гражданин, предъявите, пожалуйста, ваши документы.

Александр Борисович понял, что это капитан Петров, и не стал тратить время на болтовню. Он достал из кармана удостоверение и махнул им перед лицом капитана. Затем спросил:

– Вы Петров?

– Так точно! – ответил тот.

Турецкий кивнул в сторону квартиры:

– Ну что там?

– Черкасов ушел примерно полчаса назад, – доложил капитан. – В квартире, судя по всему, никого нет. Из дверной щели торчала записка. Черкасов прочел ее. Был крайне взволнован. Потом бегом спустился к выходу.

– Откуда такая информация?

– А вот его сосед. Иван Ахметъев. Он все это время был здесь.

Турецкий взглянул на увальня с бородкой. Тот кивнул в знак того, что он и есть Иван Ахметъев.

– Вы видели все это собственными глазами?

– Так точно, – кивнул увалень, с чрезмерным уважением глядя на Турецкого.

– Что именно сказал Черкасов, когда прочел записку?

– Ну… – Увалень задумался. – Он сильно разозлился. Так… Потом стал кричать и материться. И еще – плакать.

– Плакать?

Увалень кивнул:

– Да. Помню, он там что-то насчет матери кричал. Что ее кто-то куда-то забрал. А больше я ничего не понял.

Турецкий и Петров переглянулись.

– Пойдем глянем на дверь, – сказал Турецкий.

Он спустился на один лестничный пролет ниже.

Петров и сосед Ахметъев последовали за ним.

Турецкий поднял руку и нажал кнопку звонка. Подождал. Никакого результата. Он позвонил вторично. И опять ничего.

– На всякий случай, – объяснил Петрову свои действия Александр Борисович. Затем оглядел дверь и косяк. Хмыкнул и сказал: – Замок никто не взламывал. А дверь довольно хлипкая.

– Да уж, – поддакнул капитан. – В наше время только ленивый не обзавелся железной дверью.

– Мария Леопольдовна всегда говорила, что честному человеку нечего бояться, – вставил свое слово сосед Иван.

Александр Борисович посмотрел на верзилу и усмехнулся:

– На этот счет она сильно ошибалась.

Ваня приосанился и деловито сообщил:

– Я говорил ей тоже самое. Но она меня не слушала.

Закурив, Турецкий еще раз оглядел замок. Потом выпрямился и задумчиво проговорил:

– Было бы неплохо заглянуть внутрь. Но как это сделать – вот в чем вопрос?

Что-то зашуршало у Турецкого за спиной. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть надвигающуюся физиономию Вани. Это было как в замедленном кино. Время словно бы замедлило свой ход. Повинуясь инстинкту, Александр Борисович отскочил от двери, и в то же мгновение массивная туша Вани пронеслась мимо Турецкого, обдав его потоком горячего воздуха. Раздался грохот, и хлипкая дверь квартиры Черкасовых сорвалась с петель с такой легкостью, словно была сделана из картона. Выставив дверь, сосед Ваня ввалился в прихожую и, пробежав по инерции еще пару шагов, врезался в деревянный шкаф. От грохота в квартире затряслись стены.

Когда Ваня вышел из квартиры, морщась от боли и потирая ушибленное плечо, Турецкий и Петров все еще стояли с открытыми ртами, не в силах понять, что произошло. Ваня обвел взглядом их изумленные лица, улыбнулся и сказал:

– Ну вот. Теперь вы может осмотреть квартиру.

Рты сыщиков захлопнулись.

– Ты… ты что сделал? – грозно проговорил капитан Петров, надвигаясь на Ваню. – Ты что наделал, чучело!

– Тише, капитан. Тише, – осадил коллегу Турецкий. – Сделанного уже не исправишь.

– Точно! – улыбаясь, кивнул Ваня. – Обратно уже не прибьешь. Тут нужен мастер.

Капитан Петров нахмурился и покачал головой. А Турецкий посмотрел на Ваню и сказал с едва заметой усмешкой:

– Ну ты и мамонт, парень. Спортсмен, что ли?

Ваня с довольным видом покачал головой:

– Не-а. Это у меня от природы.

– Понятно. Ну что, капитан, войдем? Раз уж такое дело.

– Не знаю, Александр Борисович. Вообще-то это можно квалифицировать как…

– Знаю, знаю, – отмахнулся Турецкий. – И все же рискнуть стоит. От этого может зависеть жизнь человека. И даже не одного.

«Важняк» набрал полную грудь воздуха, резко выдохнул и шагнул в прихожую. Капитан Петров немного помедлил и нехотя последовал за ним. Не отстал от капитана и Ваня. Петров хотел было запретить верзиле входить в квартиру, но, глянув на его огромную фигуру, махнул рукой. Все равно ведь не остановить.

Турецкий остановился возле зеркала и показал Петрову пальцем на белый листок бумаги, прилепленный к раме скотчем. Черным фломастером и четкими буквами было написано следующее.

Андрей, мы с Настей не дождались тебя. За нами заехали друзья, и мы все вместе поехали в гости. Приезжай к нам. Адрес ты знаешь. Если не приедешь – ничего страшного. Мы просто останемся ночевать в гостях. Настя передает тебе привет. Она в прекрасном настроении, ведь у нее появилось сразу несколько новых ухажеров! Кстати, сынок, не говори никому о нашей вечеринке. Мы хотим отдохнуть в своем узком кругу.

Целую!

Мама

– Я так думаю, что такую же точно записку Черкасов вынул из дверной щели, – раздумчиво сказал Турецкий.

– Согласен, – деловито кивнул Ваня.

Петров насмешливо на него посмотрел, но ничего не сказал.

– Они продублировали ее на тот случай, если кто-нибудь из соседей сдернет оригинал и Черкасов войдет в квартиру, – продолжил Александр Борисович.

– В квартиру Андрей не входил, – немедленно сообщил ему Ваня.

Александр Борисович кивнул:

– Да, я знаю. Капитан, есть какие-нибудь мысли насчет этих «гостей»?

– Э-э… – начал было Петров, но Ваня перебил его и на этот раз.

– Это наверняка преступники! – заявил он. – Те самые, которые забрали Марию Леопольдовну. Это про них кричал Андрюха.

Физиономия у верзилы была такая значительная, что Александр Борисович не удержался от улыбки.

– Да, Иван, я тоже так думаю. Они забрали женщину и Настю. Кстати, ты не знаешь, кто такая Настя?

– Как же не знаю! Знаю. Это двоюродная сестра Андрюхи! Вот такая деваха! – Иван прищелкнул языком и выставил вперед большой палец.

– Александр Борисович, если это так, то мы должны спешить, – сказал капитан Петров. – Черкасов явно знал, куда они увезли его мать. Если мы не поторопимся, может случиться непоправимое. Интересно, куда они ее увезли? У вас есть какие-нибудь догадки?

Турецкий задумался. Кивнул головой:

– Да. Кое-какие догадки есть. Надеюсь, они подтвердятся. Капитан, оставайтесь здесь. Со своими ребятами свяжетесь сами. Вы знаете, что им сказать.

– А вы?

– А я съезжу… в одно место.

– Один?

– Нет, не один. Подмогу вызову по пути. Тщательно осмотрите квартиру. Номер моего мобильника у вас есть?

– Да.

– Если найдете что-нибудь важное – немедленно звоните.

Отдав распоряжения, Турецкий более не медлил и покинул квартиру.

Капитан посмотрел на выщибленную дверь, на покалеченный косяк, на куски штукатурки, валяющиеся на полу, и горько вздохнул.

– Товарищ капитан! – услышал он у себя за спиной голос Вани.

– Чего тебе?

Ваня сделал умильное лицо и подобострастно спросил:

– А как поступить в милицейскую школу?

– О господи, – тихо простонал Петров и снова вздохнул, на этот раз гораздо тяжелее и мучительней, чем прежде.