Текст книги "Петербургское дело"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

13

Лидер партии «Союз славян» Кирилл Антонович Садчиков сидел у кровати Костырина нахмурив брови и нервно поигрывал желваками. Лицо его было багровым. Белый шрам на лбу выделялся, подобно дьявольской метке. Костырин никогда еще не видел шефа таким мрачным. Взглянув на шрам, он вдруг вспомнил, что почти такой же точно шрам был на лбу у Гарри Поттера. Костырин невольно усмехнулся.

– Чему радуешься? – угрюмо поинтересовался Садчиков.

– Извините. – Дмитрий убрал улыбку.

– Вот так-то лучше. Надеюсь, ты понимаешь, в какое сложное положение ты всех нас поставил?

Костырин кивнул.

– Если твоего «друга» возьмут московские менты, нам всем придется очень туго. Кто будет отвечать, Дмитрий?

– Я отвечаю за свои поступки.

Кирилл Антонович свирепо прищурился.

– Что твой «друг» успел разнюхать?

– Немного. Мы не допускали его к серьезным делам.

– Но что-то же он знает? Отвечай, чем нам все это грозит?

Костырин задумался. Пока он размышлял, Садчиков внимательно наблюдал за ним.

– Он мог разнюхать про оружие, – раздумчиво сказал Дмитрий. – Он парень ушлый и хитрый. И еще… он видел взрывчатку на столе в штабе. Боюсь, он догадывается о том, кто взорвал машину Рамишевского.

Садчиков заскрипел зубами.

– Н-да… Твои парни ищут его?

– Мы обшарили весь город. Его нигде нет..

– Ищите тщательней! И еще – живым его брать не обязательно. Я хочу одного: чтобы он замолчал. Навсегда!

– Понимаю, – кивнул Дмитрий. – Мы найдем его. Я подключил к розыскам дядю.

Кирилл Антонович нервно пожевал нижнюю губу.

– Черт, наделал же ты делов… Я тебе сто раз говорил: осторожность, осторожность и еще раз осторожность. Ладно. Чего уж теперь говорить. – Он вновь пристально взглянул на Костырина. – Ищи его, Дмитрий. Слышишь? Ищи! Ты знаешь правила игры. Если нам не удастся избавиться от твоего «друга», нам придется избавиться от тебя. Иначе пострадает все дело.

– Да, я знаю.

Костырин слегка побледнел, но внешне остался спокойным.

– Мне пора. – Садчиков встал со стула. – Поправляйся.

Он повернулся и, не сказав больше ни слова, вышел из палаты.

После ухода шефа Костырин долго сидел в кровати с неподвижным лицом и задумчиво смотрел в бледный квадрат окна. Никогда в жизни он не слышал, чтобы Садчиков кому-то угрожал. И то, что он осмелился угрожать Дмитрию, было красноречивей любых, даже самых страшных, слов.

14

Когда запиликал телефон, Дмитрий лежал в постели с открытыми глазами и смотрел в потолок. Стороннему наблюдателю (если б таковой нашелся) могло бы показаться, что он внимательно исследует взглядом конфигурацию потолка, стараясь найти в ней какой-нибудь архитектурный или эстетический изъян. На самом же деле он размышлял. В душе Дмитрия клокотала ярость, однако разум оставался холодным, как лезвие ножа, который Черкасов воткнул ему в живот. Где сейчас Черкасов? Куда он мог пойти? Ответ напрашивался сам собой – туда, где его не будут искать. Значит, друзья и родственники исключаются. Домой он в тот вечер не возвращался. Денег у него с собой не было. А если и были, то совсем немного. Так где же он? В какую нору зарылся? Из какой щели наблюдает за Костыриным и его парнями, дрожа от ужаса и делая в штаны?

Какая-то мысль, какое-то смутное прозрение неотвязно кружилось в мозгу у Костырина. Однако он никак не мог ухватить эту мысль и злился из-за этого еще больше.

Пиликанье телефона отвлекло Дмитрия от мрачных размышлений. Он взял с тумбочки трубку и поднес к уху.

– Слушаю.

– Милый, это я, – проворковал в трубке нежный голос Марины. – Ну как ты?

– Я в порядке. Ты придешь сегодня?

– Конечно! Как я могу не прийти к моему котику!

– Во сколько?

– М-м… Часа в два. Не слишком рано?

– Нет, в самый раз. Знаешь что?

– Что, милый?

– Ты сегодня нижнее белье не надевай.

– Что-о? – удивленно протянула Марина.

– Что слышала. В больнице строгие правила, действовать придется быстро. Дорога каждая секунда.

Марина хихикнула – наполовину нервно, наполовину кокетливо, затем спросила:

– Ты что, серьезно?

– Да, детка. Я хочу тебя. Страшно хочу.

– Гм… Ладно, милый. – Голос Марины стал глубоким и томным. – Я сделаю, как ты хочешь. Только я боюсь за тебя. У тебя не разойдутся швы?

– Это не твоя забота.

Смутная мысль вновь завертелась в голове у Дмитрия. И в какое-то мгновение она почти поддалась, вспыхнула, озарив неизвестность, и Дмитрий, сам до конца не сознавая причину своего любопытства, вдруг спросил:

– Кстати, ты с Никой давно не общалась?

– Постоянно видимся, – ответила Марина. – Мы ведь вместе сдавали на права. Да, кстати: представляешь, сегодня вечером хотела забежать к ней с девчонками на пару бокалов шампусика, обмыть права. А она ни в какую! И это уже в третий или четвертый раз!

– Что в четвертый раз? Права обмываете?

– Нет, дурачок. В четвертый раз она меня отшивает. Хотя живет одна. И бойфренда у нее нет. Был один… ты сам знаешь кто. Но с тех пор она ни с кем романы не крутит.

– Погоди. Так ты говоришь, она тебя не пускает…

– Да, милый. Бог с ней, с Никой. Кстати, насчет сегодняшней встречи… – Марина вновь чувственно понизила голос. – Может, у тебя есть какие-то особые пожелания? Может, мне надеть что-нибудь возбуждающее? Чтобы ты побыстрее мог… э-э… прийти в форму?

– Нет, детка, будь в чем хочешь. А насчет формы не волнуйся. У меня сейчас и на пятидесятилетнюю старую деву встанет.

– Фу, какой ты пошлый! – захихикала Марина.

Однако Костырин не поддержал шутку, а упрямо продолжил допрос:

– Значит, говоришь, Ника никого к себе не пускает? А раньше?

– Раньше мы с девчонками целые вечера у нее просиживали. У нас ведь у всех дома родители. А почему ты спросил?

– Так просто. Ты помнишь адрес Ники?

– Да.

– Продиктуй мне его. И как добраться – тоже.

– А зачем тебе? – мгновенно залюбопычничала Марина.

– Делай, что говорю, – сурово сказал ей Костырин. – А спрашивать будешь потом.

– Фу, какой ты злючка. Ну хорошо, записывай…

Ника положила трубку на рычаг и снова забралась под одеяло. Андрей обнял ее рукой и поцеловал в теплую щеку. Затем посмотрел в окно на яркое весеннее солнце и спросил:

– Кто это был?

– Маринка, – ответила Ника, еще теснее прижимаясь к нему.

– Что ей нужно?

– Спрашивала, можно ли сегодня вечером организовать у меня вечеринку.

Андрей озабоченно нахмурился, затем протянул руку и взял с тумбочки сигареты. Пока он закуривал, Ника с улыбкой рассматривала его лицо.

– Ты чего? – спросил Андрей, покосившись.

– Ничего. Любуюсь! – Ника выпросталась из-под одеяла и, жмурясь в окно, сладко потянулась.

Андрей помахал рукой, отгоняя от лица дым, и сказал:

– Мне нужно уходить. Так больше не может продолжаться.

Выражение неземного блаженства покинуло заспанное личико Ники.

– Почему? – почти испуганно спросила она. – Почему ты хочешь уйти? Разве тебе здесь плохо?

– Нет. Мне у тебя хорошо. Даже слишком хорошо. Но я больше не могу у тебя оставаться. Пока я здесь – ты тоже в опасности.

– Глупости, – звонким упрямым голосом сказала Ника. – Никто никогда не догадается, что ты здесь!

– Ты уже в третий раз отказываешь Маринке. Она может что-то заподозрить. Она ведь, кажется, навещает в больнице Костырина?

Ника грустно вздохнула.

– Да, навещает. Кажется, она влюблена в него как кошка.

– Если Марина расскажет ему, что ты не пускаешь ее к себе в квартиру, он сразу обо всем догадается. Его псы рыщут по всему Питеру, разыскивая меня.

Бровки Ники вновь упрямо сошлись на переносице.

– Не догадается, – сказала она. – Он никогда не догадается.

– Мне бы твою уверенность, – усмехнулся Андрей, пуская дым.

Несколько секунд Ника молчала. Потом сжала пальцами края одеяла и тихо сказала:

– Андрей, я должна тебе что-то сказать… Что-то важное.

– Важное? – Он стряхнул пепел в блюдце, стоящее на тумбочке. – Ну, давай. Рассказывай. Я уже заинтригован.

– Та встреча в баре… – Пальцы Ники, сжимающие одеяло, слегка побледнели. – Это все было не случайно.

– То есть? – поднял брови Андрей.

– Я давно знакома с Костыриным. Когда-то мы были вместе.

Андрей уставился на Нику с открытым от удивления ртом. Затем слегка тряхнул головой и глуховато произнес:

– Вот как.

– Да. – Она порывисто обняла его, но Андрей отстранился.

Ника опустила голову и заговорила тихо, так, словно обращалась к себе:

– Мы познакомились год назад. Тогда в меня был влюблен один придурок. Он ходил, за мной по пятам, а однажды… это было в сквере… котел меня изнасиловать. Он был пьян, затащил меня в машину и стал угрожать ножом. Мимо проходил Костырин. И он… – Ника задумчиво потерлась щекой об плечо Андрея. – В общем, Костырин выволок этого ублюдка из тачки и избил его. И с того дня мы стали встречаться. Он был сильный, властный, решительный. Я по-настоящему влюбилась. Я думала, что он – настоящий мужчина. Я просто голову потеряла от любви! – Ника смущенно посмотрела на Андрея и робко усмехнулась: – Представляешь, я даже просила его принять меня в организацию. Какими глупостями была забита моя голова…

Андрей молча затушил окурок в блюдце и достал из пачки новую сигарету.

– Мы расстались три месяца назад, – продолжила Ника. – Расстались без всяких ссор и сцен. Просто нам стало неинтересно вместе. А за день до нашей с тобой встречи он позвонил мне и сказал, что нужно прощупать одного парня. Он сказал, что я должна ему. Что он спас мне жизнь и теперь я должна вернуть ему долг.

– И ты пришла в бар и организовала весь этот спектакль со знакомством?

Ника кивнула:

– Да. Костырин просил взять с собой какую-нибудь подругу. Чтобы все выглядело естественно. Я уговорила Маринку пойти со мной.

– Она тоже была знакома с Костыриным?

Ника покачала головой:

– Нет. С ней я познакомилась совсем недавно. Мы вместе ходили в автошколу. Сначала ей больше понравился ты, а не Костырин, но на твой счет у Костырина были другие планы. Он хотел, чтобы я пригласила тебя к себе домой, напоила вином и…

– И что? – резко спросил Андрей.

– И разузнала, что ты на самом деле обо всем этом думаешь.

– О чем «об этом»?

Ника дернула худым плечом:

– Обо всем. О Костырине, о его организации… Он всегда был недоверчивым. У него какая-то физиологическая неприязнь к тем, у кого в голове больше, чем одна извилина. Он называет таких, как ты, умниками. Говорит, что умники и сами не знают, что у них творится в голове. Например, если Бутов или Серенко говорят «да», это всегда значит только «да». А если умник говорит «да», то это значит и «да», и «нет» одновременно.

Андрей усмехнулся:

– А он не такой дурак, как я думал.

– Он совсем не дурак, – угрюмо сказала Ника. – Он просто ограниченный человек. Ограниченный и хитрый.

Андрей немного помолчал, затем тихо спросил:

– Что же ты ему обо мне сказала?

– Я сказала, что ты надежный. Что ты ненавидишь «черномазых».

– Я действительно это говорил?

Ника покачала головой:

– Нет. Наоборот. Ты упрекал меня в том, что я пришла в бар. Я сразу поняла, что ты терпеть не можешь бритоголовых. А их идея приводят тебя в бешенство.

– Почему же ты не рассказала об этом Костырину?

– Не знаю. Верней, в тот момент не знала. А сейчас знаю.

– Ну и?

– Потому что я тебя люблю.

– Глупости. Мы виделись тогда всего второй раз. Ты ничего не знала обо мне.

– Да. Но все равно… Сначала я хотела рассказать Костырину все как есть. Но потом со мной что-то произошло. Что-то защемило… вот здесь. – Ника взяла руку Андрея и положила себе на грудь.

– Костырин поверил тебе?

– Не знаю. Наверно, да. Ведь он тебя не тронул.

– Я спас ему жизнь, – хмуро Сказал Андрей.

– Я знаю. Когда охранник ударил его по голове дубинкой. Костырин рассказал мне. Но он все равно тебе не верил. То есть сначала поверил. А потом ему в голову пришла дурацкая мысль, что ты специально вытащил его на горбу, чтобы втереться в доверие.

– Вот шакал!

– Я же говорю: он очень хитрый и никому не верит.

Андрей задумался. Ника тоже молчала, смущенно поглядывая на Андрея. Наконец он сказал:

– Если Костырин такая хитрая тварь, то почему он до сих пор не проверил твою квартиру? На его месте я бы начал поиски именно отсюда.

– Да, – задумчиво сказала Ника. – Пожалуй, ты прав.

– Я должен уйти, – твердо сказал Андрей. – Рано или поздно люди Костырина придут к тебе. И если они найдут меня здесь, они тебе этого не простят.

Ника презрительно фыркнула:

– Да что они мне сделают?

Однако Андрей был настроен серьезно.

– Все что угодно, – сказал он. – Они могут тебя избить, изнасиловать и даже убить.

Ника неуверенно усмехнулась:

– Ты преувеличиваешь.

Тогда Андрей повернулся и посмотрел на нее пристальным, остановившимся взглядом.

– Они убили мою девушку, – глухо проговорил он. – Или ты забыла об этом?

Ника отвела глаза:

– Прости.

Андрей отвернулся, взъерошил ладонью ежик волос и сказал:

– Ладно, Ника. Схожу в душ, попью кофе и уматываю отсюда.

– Ты уже придумал, куда пойдешь?

– Да. Но сначала мне нужно кое-кому позвонить.

Он откинул одеяло и встал с кровати.

Напор был слабый, но горячая вода, слава богу, была. Помывшись, Андрей сполоснулся ледяной водой, выключил кран и растерся докрасна большим махровым полотенцем. Одевшись, он уже собрался выйти из ванной, как вдруг ему показалось, что он услышал какие-то звуки, доносившиеся из прихожей. Андрей прижался ухом к двери, но ничего не услышал. Видимо, Ника вышла на кухню.

«Если ты и дальше будешь таким нервным, ты сойдешь с ума», – сказал себе Андрей и взялся за ручку двери.

15

Когда Андрей ушел в ванную, Ника тоже встала с кровати, надела халатик и направилась к бару. Ей чертовски захотелось выпить. И не какого-нибудь вина, а чего-нибудь покрепче, чего-нибудь, что сразу затуманит разум и сделает жизнь не такой страшной и неправильной.

В баре она нашла початую бутылку виски. Сначала хотела хлебнуть прямо из бутылки, но подумала, что это будет совсем уж свинством. Бокал был пыльный, но идти на кухню и мыть его не хотелось.

– Плевать, – сказала себе Ника и плеснула виски в пыльный бокал.

Горячая волна пробежала по горлу и слегка обожгла пустой желудок. Ника поморщилась, но пересилила себя и сделала еще один глоток.

Она налила еще. И снова выпила – все, до дна. Голова слегка закружилась. Захотелось курить. Ника прислушалась к шуму льющейся воды, доносившемуся из ванной, и грустно улыбнулась. Ей не хотелось, чтобы Андрей уезжал. Последние несколько дней стали самым лучшим временем в ее жизни. Где бы Ника ни находилась, она постоянно думала о том, что дома ее ждет любимый человек, сильный и в то же время беззащитный. Настолько беззащитный, что просто пропадет без нее. И Ника спешила домой – как на крыльях летела!

Самое удивительное, что, когда Андрей только появился не ее пороге – пьяный, в грязной одежде, с шальными, перепуганными глазами, он ей совсем не понравился. До этого она думала о нем. О его словах, о звонке Костырина и о том, почему же она все-таки не сказала Костырину правду. Действительно, почему? Почему она стала выгораживать Андрея? Ведь на самом деле в тот момент Ника не чувствовала ничего, что хотя бы отдаленно было похоже на любовь. Андрей ей понравился, но и только. Так что же случилось? Может быть, она почувствовала, что у нее и Андрея есть какое-то общее будущее? Да нет, не почувствовала. Тогда почему?

В сотый раз Ника спрашивала себя об этом и в сотый раз не могла найти ответ.

Настоящую нежность она почувствовала к Андрею только на второй день, когда увидела его спящим на диване с запрокинутой назад головой и по-детски открытым ртом. Было в этой позе что-то настолько беззащитное, что Ника умилилась. А когда Андрей проснулся, он посмотрел на нее с такой виноватой и беспомощной улыбкой, что сердце ее окончательно растаяло. Вот тогда она и поняла, что Андрей действительно ей небезразличен. А потом поняла, что по-настоящему влюбилась в него.

Наполнив бокал наполовину, Ника повернула кресло к окну, села в него, подобрав ноги, и стала смотреть в окно, потягивая виски маленькими глотками. Задумавшись, она не услышала, как в прихожей тихо скрипнула дверь. Не услышала Ника и мягких, приглушенных ковром шагов у себя за спиной. И лишь когда тяжелая рука легла ей на плечо, она встрепенулась и вскинула голову, однако вскрикнуть не успела. Широкая, пахнущая табаком ладонь больно зажала ей рот.

Бокал выпал из ее пальцев и с глухим стуком упал на пол.

Ника вцепилась пальцами в ладонь, зажавшую ей рот. Но в этот момент вторая рука схватила ее за горло, а тихий голос проговорил прямо ей в ухо, обдавая ухо и щеку жарким, вонючим дыханием:

– Тише, сучка. Будешь орать – шею сломаю. Поняла? Если поняла, кивни.

Ника вновь попробовала вырваться, но железные пальцы так больно сдавили ей горло, что она послушно закивала.

Мокрый, горячий язык прошелся по ее щеке. Ника замерла, зажмурив глаза от ужаса и отвращения.

– Хорошая девочка, – похвалил голос. – Вякнешь хоть слово – и ты труп.

За спиной у Ники скрипнула половица.

– Что за…

Раздался звук мощного, звонкого удара, и пальцы насильника ослабли. Ника скинула вонючую ладонь со своего лица и вскочила на ноги. Это был Бутов. Он стоял прямо за креслом, уставившись на Нику. Рот его был приоткрыт, и на в правом углу губ поблескивала слюна.

Не понимая еще, что происходит, Ника в ужасе сделала шаг назад. И тут она увидела, как из-под кепки Бутова стекла тонкая красная струйка. В то же мгновение Бутов покачнулся и упал грудью на спинку кресла. За его спиной стоял Андрей.

Бутов захрипел, пытаясь что-то сказать, но Андрей ударил еще раз. Бутылка виски описала дугу и, глухо цокнув, опустилась на макушку Бутова. На этот раз. бутылка разбилась.

Ника медленно села на пол, закрыла лицо ладонями и зарыдала.

Андрей подошел к ней, опустился рядом и, обняв за плечи, принялся утешать:

– Ну что ты? Ну перестань. Все уже позади.

Ника затрясла головой и зарыдала еще громче.

Андрей поморщился. Он терпеть не мог плачущих женщин и всегда терялся в их присутствии.

– Ника, слышишь меня? Все в порядке. Опасности больше нет.

Но она продолжала рыдать и, похоже, была не в себе. Тогда Андрей взял ее за острые плечи и встряхнул. Ника убрала руки от лица и посмотрела на Андрея красными, заплаканными глазами. Потом разлепила губы и, всхлипнув, спросила:

– Он… Он мертв?

– Не думаю, – ответил Андрей. – У него голова – сплошная кость. Такую и пулей не пробьешь.

Ника еще какое-то время смотрела на Андрея, словно смысл его слов не доходил до нее, затем перевела испуганный взгляд на громоздящегося на полу горой тряпья Бутова.

– А он… – она снова всхлипнула: —…не встанет?

Андрей покачал головой:

– В ближайшие минут десять вряд ли. А вот тебе нужно подниматься. Скоро за нами приедет машина.

Ника посмотрела на Андрея непонимающим взглядом.

– Какая… машина?

– Я позвонил друзьям. Они нас спрячут.

Ника снова посмотрела на Бутова, затем – на Андрея и качнула головой:

– Нет, Андрюш. Я с тобой не поеду.

– Но тебе нельзя здесь оставаться!

– Я не останусь… Но с тобой не поеду.

– Как хочешь. – Андрей встал, обошел кресло, наклонился и пощупал шею Бутова. Затем взял с полки моток скотча и связал ему руки и ноги.

Ника наблюдала за его движениями с затаенным испугом и удивлением, словно впервые увидела Андрея по-настоящему.

– Ну! – сказал он, закончив с Бутовым. – Одевайся! Времени у нас в обрез!

Ника послушно кивнула:

– Да-да… Я сейчас…

Она поднялась с пола, но ноги ее задрожали, и она схватилась за спинку кресла, чтобы не упасть. Андрей посмотрел на нее, затем перевел взгляд на валяющийся бокал и нахмурился:

– Ты что, пьяна?

– Н-нет, – тихо произнесла Ника. – Просто ноги не слушаются. Сейчас это пройдет.

Это и впрямь прошло. Ника медленно вышла в спальню и стала одеваться, стоя у раскрытого шкафа. Андрей же натянул свитер, обулся и вышел на кухню перекурить. Когда он выходил из гостиной, Бутов зашевелился на полу, но Андрей, от внимания которого не ускользнуло это шевеление, не стал возиться с поверженным врагом.

Не успел Андрей выкурить и полсигареты, как зазвонил его телефон.

– Алло, Андрей, мы во дворе, – услышал он в трубке знакомый голос. – За тобой подняться?

– Нет, мы сами выйдем. Видели на углу дома продуктовый магазин?

– Ну.

– Подъезжайте к нему и ждите. Я пройду по двору и проверю, нет ли слежки. Если увидите, что ко мне кто-то подошел, вызывайте милицию. А сами уезжайте. Да, и еще, со мной будет девушка. Нужно будет отвезти ее куда она скажет.

– Хорошо.

– Ну все. Пока отбой.

Андрей отключил связь и запихал телефон в карман.

– Ника, ты готова? – крикнул он.

– Да, – донесся из спальни тихий голос девушки. – Я сейчас.

Андрей кивнул. Затем взял со стола небольшой нож, попробовал пальцем его острие, снова кивнул и спрятал нож в карман джинсовки.