Текст книги "Петербургское дело"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

15

К штабу подкатил микроавтобус. Андрей увидел это еще издалека и остановился. Из микроавтобуса выбрался высокий человек. Андрей подошел поближе и спрятался за дерево. Человек сделал несколько шагов по направлению к штабу, и свет фонаря упал ему на лицо. Это был Бутов. Он открыл ключом дверь, повернулся к микроавтобусу и махнул рукой. Из него вышли еще двое. Когда они оказались под фонарем, Андрей узнал и их. Первый был Костырин, второй – Сергей Серенко. Бутов распахнул дверь, и все трое вошли в штаб.

– Интересно… – задумчиво прошептал Андрей. – Что это мы здесь делаем на ночь глядя?

Он хотел было выйти из своего укрытия и войти в «штаб» вслед за своими «братьями по оружию», но передумал. В данной ситуации полезнее будет понаблюдать.

Минуты тянулись томительно. Несмотря на наступившую весну, ночи еще были по-зимнему холодные. Андрей совсем озяб.

«Чего я жду? – с тоской подумал он. – Трое ублюдков сидят в штабе. Ну и пусть себе сидят. Может, они там в карты играют. Или любовным утехам предаются. Я-то здесь при чем? Почему я должен страдать? Если любопытно, надо просто пойти и посмотреть, что они там делают. Ну в конце-то концов не убьют же они меня! Я их «брат по оружию»! Все, иду!»

Андрей шагнул из-за дерева, и тут дверь штаба снова отворилась. Первым вышел Костырин. Он внимательно и цепко огляделся по сторонам. Андрей едва успел юркнуть за дерево. По-видимому, ничего подозрительного Костырин не заметил. Он повернулся к открытой двери и махнул рукой. Затем посторонился.

Из штаба вышли Бутов и Серенко. В руках у них были спортивные сумки, набитые чем-то громоздким и (судя по тому, как скорчились бритоголовые) тяжелым. Серенко споткнулся и брякнул сумкой о крыльцо.

– Тс-с-с, – зашипел на него Костырин, быстро оглядывая двор. – Не греми!

– Да ладно тебе, все равно никого нет, – тихо оправдывался Серенко.

– Если будешь так грохотать, будут, – заверил его Костырин.

Парни поднесли сумки к микроавтобусу и поставили их на асфальт. Бутов открыл дверцу, и они загрузили сумки в салон.

Затем вся троица вновь скрылась в штабе.

Андрей вышел из-за дерева и, стараясь передвигаться как можно тише, быстро подошел к микроавтобусу. Протянул руку, и дверца с тихим щелчком отъехала в сторону. «Ублюдки, не удосужились даже запереть», – усмехнулся Андрей. Он прислушался, но все было тихо. Тогда Андрей протянул руку и пощупал ближайшую сумку. Там и впрямь было что-то массивное и, судя по всему, железное.

Андрей снова оглянулся на дверь, затем быстро расстегнул молнию сумки. Глаза его округлились от удивления. Андрей тихо присвистнул: «Мать честная!» В сумке лежали три черных АКМ-а.

Андрей застегнул сумку и открыл другую. В ней он увидел (а скорей, нащупал, так как микроавтобус стоял в полумраке) тяжелые, пахнущие смазочным маслом пистолеты. Андрей достал один и взвесил его на ладони. Ощущать в руке смертоносную тяжесть оружия было приятно.

Со стороны приземистой каменной коробки, ведущей в подвал, послышался неясный шум, а вслед за тем и голоса. Увлеченный оружием, Андрей не сразу обратил на них внимание, а обратив, принялся запихивать пистолет обратно в спортивную сумку. Но пистолет, как назло, не запихивался. Звуки голосов приближались. Андрей что есть мочи надавил на торчащую из сумки рукоять пистолета. Раздался тихий скрежет железа. Андрей быстро застегнул сумку, но убежать уже не успел. Послышался легкий скрип, и дверь подвала стала распахиваться.

Страх придал Андрею ловкости и силы: оттолкнувшись ногой от асфальта, он быстро и беззвучно нырнул в салон микроавтобуса, едва успев притворить за собой дверцу.

Бритоголовые вышли на улицу.

– Серый, гляди под ноги, – услышал Андрей негромкий голос Костырина.

– Да гляжу я, – отозвался Серый.

Андрей нашарил в темном салоне микроавтобуса какую-то тряпку, похожую на старое одеяло, и накрылся ею с головой.

Бритоголовые подошли к микроавтобусу. Кто-то, должно быть Бутов, забрался в Салон и принялся передвигать сумки, готовя место для новых. Одна из сумок больно врезалась Андрею в бедро, он поморщился и едва удержался, чтобы не зашипеть от боли.

– Ну что там? Все поместится? – вновь подал голос Костырин.

– Да, – ответил Бутов. – Без проблем.

– Тогда забрасывай их скорее и поехали.

Пока грузили сумки, Андрей сидел в салоне ни жив ни мертв. «Лучше бы я просто вошел в штаб, – думал он, прислушиваясь к голосам бритоголовых. – Если они меня найдут сейчас, мне конец».

Прошло еще несколько минут.

– Димыч, за руль ты сядешь или как? – послышался хрипловатый голос Бутова.

– Нет, садись ты. У меня до сих пор после того удара в башке звенит. Не дай бог что-нибудь нарушу и нас остановят. Кстати, Бут, это и тебя касается. Веди осторожнее.

– Да что я, без понятия, что ли? Меня слава Шумахера по ночам не мучает.

Они уселись в машину.

– Димыч, – подал голос Серенко, – я вам там нужен буду?

– А что?

– Да мне еще реферат по лингвистике доделать надо.

– Чего? По какой, на хрен, лингвистике?

– Ну, по лингвистике. Я ж заочно учусь. В Гуманитарной академии.

Костырин и Бутов хохотнули.

– И как успехи? – насмешливо поинтересовался Костырин.

– Да нормально. Главное, чтобы бабки за обучение вовремя платил и рефераты сдавал, а на остальное им наплевать. Так как? Может, подкинете меня до метро, да я сойду?

– Нет, Серый, не сойдешь. Ты должен пройти этот путь с нами до конца. До самого конца!

Костырин сказал последнюю фразу с таким пафосом, что Бутов заржал. А Серенко огрызнулся:

– Да ну тебя с твоими приколами, Димыч. Еще сглазишь!

– Не боись, Сирота. Прорвемся! Бутов, хрен ли ты сидишь, глазами хлопаешь? Заводи мотор!

16

Доехали относительно быстро, минут за двадцать. Хотя и это время показалось Андрею вечностью. Лежа под старым одеялом, он окончательно протрезвел. И теперь корил себя за неосторожность. Что будет, если они найдут его? При их дьявольской подозрительности со здоровьем можно будет распрощаться, а то и с жизнью. А вместе с ней – и с шансом отомстить убийцам Таи. Вспомнив о ней, Андрей сунул руку за пазуху и крепко обхватил пальцами флакон с кровью. Затем по привычке зажмурил глаза (хотя под одеялом было и без того темно) и представил себе, что сжимает теплые пальцы Таи. Это помогло успокоиться.

Наконец машина остановилась.

– Нам выйти или они сами подойдут? – раздался голос Серенко.

Вместо этого Костырин достал из кармана сотовый телефон, нажал на кнопку связи и приложил его к уху.

– Мы приехали, – сказал он в трубку. – Что?… Да, втроем… Разумеется… Хорошо.

– Сейчас к нам выйдут.

– Кирилл Антонович сам выйдет? – поинтересовался Бутов.

– Сам, сам. Он все делает сам.

«Кирилл Антонович, – беззвучно прошептал за бритоголовыми Андрей. – Где-то я это имя уже слышал. Но где?»

Вскоре он услышал и самого Кирилла Антоновича. Тот открыл дверцу, поздоровался, бросил взгляд на сумки и коротко спросил:

– Здесь все?

– Да, – ответил Костырин.

– А взрыватели? – Он понизил голос. – Взрыватели не забыл?

– Говорю же – я привез все. Что я, сам себе враг, что ли?

– Хорошо. Давай, выгружаем. Подвал я уже подготовил.

– Кирилл Антонович, – снова заговорил Костырин, – в следующий раз везите эту дребедень сразу к себе. Я не хочу подставлять своих парней. Представляете, что было бы, если бы какая-нибудь крыса пронюхала про это?

– Представляю, Дима. Но иногда обстоятельства сильнее нас. Выгружайте сумки.

Андрей снова попытался вспомнить, где он мог слышать имя собеседника Костырина, и тут перед его мысленным взором нарисовалась круглая жизнерадостная. физиономия Оси Кержнера. И физиономия эта проговорила, поглощая утку с луком порей:

«Некий Садчиков. Кирилл Антонович. Персона довольно яркая. Что-то около пятидесяти лет. Воевал в Афгане, был ранен и получил Героя. Потом возглавлял разные фонды. Занимался помощью ветеранам и так далее. В последние два года возглавляет «Союз славян».

Тем временем разгрузка шла своим ходом. По всей вероятности, оружие и, как предполагал Андрей, взрывчатку переносили в подвал офиса, который занимал «Союз славян».

Пока Бутов и Серенко таскали сумки, Садчиков забрался в машину и беседовал с Костыриным. Разговаривали вполголоса и замолкали каждый раз, когда Бутов или Серенко приходили за очередной сумкой. Андрей слышал не все, но то, что он услышал, заставило его не на шутку разволноваться.

– Кирилл Антонович, вы что, и правда собираетесь пустить в ход весь этот арсенал?

– Если понадобится, то да. А тебя это смущает?

– Нет, но я хочу знать точно.

– Знать что?

– Насколько вы тверды в своих намерениях. Я ведь, если что, в стороне не останусь. Мне придется рисковать своими бойцами и собственной головой. И мне не хочется, чтобы мной и моими ребятами играли, как оловянными солдатиками. Чтобы «взрослые дяди» сделали нас крайними, а после нашей смерти продолжили распивать чай с врагом.

– Понимаю твою озабоченность, Дима. И говорю тебе честно как на духу: я своих ребят не сдаю. А ребят из «России для русских» я считаю своими. И еще, Дим: отстаивая правое дело, я готов на все.

– Даже на силовой способ решения проблемы?

– Да. Полагаю, я ответил на твой вопрос?

Костырин помолчал. Потом сказал, понизив голос:

– Помнится, вы говорили мне, что главная цель партии – не организация митингов и пикетов, не выклянчивание подачек у правительства, а захват власти. Так?

– Так. К чему ты клонишь?

– К тому, что в деле вы не так радикальны, как на словах. По мне, так давно пора показать, кто в Питере настоящий хозяин.

– Покажем. Но дай срок. Спешат только дураки, Дима. А дураки всегда проигрывают. Машут кулаками, пока их не обломают. Умный человек дожидается подходящего момента, а потом наносит один точный удар.

– Вы уверены, что не проворонили этот самый «подходящий момент»?

– Уверен. Я отслеживаю ситуацию. И я, и мои товарищи по партии. К тому же я…

Дверца скрипнула, и вслед за тем запыхавшийся голос Серенко произнес:

– Готово! Больше сумок нет.

Садчиков наклонился к уху Костырина и тихо произнес:

– Мы с тобой потом поговорим. Зайди ко мне завтра утром. Часиков в девять. Я тебе кое-что сообщу.

– Ну че, Димыч, мы едем или как? Мне еще реферат нужно на…

– Да едем, едем, – отмахнулся от Серенко Костырин. – Залазь в машину.

17

Тяжелая железная дверь гаража со скрежетом захлопнулась. Прогромыхал замок. И вслед за тем голоса Бутова и Костырина стали удаляться. Когда они стихли совсем, Андрей скинул с себя старое одеяло, пробрался к дверце машины и, нажав на скобу, потянул ее в сторону. Он боялся, что Бутов закрыл дверь на ключ, но слава богу – этого не случилось.

Темнота в гараже была почти полной. Андрей достал из кармана телефон и клацнул на кнопку. Дисплей отозвался голубоватым свечением. Полвторого ночи! Андрей представил, как сейчас, должно быть, волнуется мать, и на сердце у него стало тяжело.

Мария Леопольдовна взяла трубку сразу.

– Алло!

– Мам, это я.

– Ну слава богу! Где ты? Почему не позвонил?

– Я… – Андрей глянул в черную затхлую пустоту гаража. – Ну, в общем, я у одной девушки.

– У девушки? – Повисла пауза. – Хорошо, но позвонить-то ты мог?

– Ма, ну я не знал, сколько времени. Мы… ну, в общем, заговорились. Ну ты же знаешь, как это бывает. Я только сейчас посмотрел на часы.

Мать снова помолчала.

– Ладно, – сказала она наконец. – Когда будешь дома?

– Не знаю. Может, через час, а может, только к утру подгребу.

– К утру… – эхом отозвалась мать. – Девушка-то хоть хорошая? – И сама себе ответила: – Судя по всему, не очень, раз оставляет тебя до утра.

– Да нет, ма, девушка хорошая. Это я дурак. Ты же знаешь, какой я упрямый. Меня не так-то легко выпроводить. Да мы с ней и не…

– Мне не обязательно знать подробности.

– Да, конечно. Ну ладно, ма, у меня аккумулятор садится. Пока!

И, не дожидаясь ответа, Андрей отключил громкий сигнал, опасаясь, что мать начнет перезванивать.

Пользуясь телефоном как фонариком он пробрался к приборной доске. Ключ был в замке зажигания. Андрей завел машину и включил фары. Яркий желтый свет высветил пыльную утробу гаража.

Андрей осторожно выбрался, подошел к стене, пододвинул какой-то ящик и, встав на него, принялся исследовать небольшое окошко. Если как следует поднатужиться, вылезти можно. Он тут же принялся за дело.

Домой он вернулся поздно ночью, усталый и вымотанный. Скинув туфли, он хотел на цыпочках добраться до своей комнаты, но половица предательски скрипнула у него под ногой. В маминой комнате зажегся свет.

– Черт, – прошептал он.

Мать стояла в дверях.

– Привет, мам! – весело сказал Андрей.

Мария Леопольдовна оглядела сына с ног до головы.

– Что за вид? – строго спросила она.

– Ма, на улице-то темно. Поскользнулся на ступеньке и вписался в грязь.

– Понятно. А ну-ка, дыхни!

– Пожалуйста. – Андрей дыхнул матери в лицо.

Мария Леопольдовна поморщилась и горько констатировала:

– Опять пил.

– Сухое вино. Чуть-чуть. Я ведь у девушки был, а с девушками иначе нельзя.

– Ладно, умывайся и в постель. Завтра поговорим.

Мать закрыла дверь. Вскоре скрипнули пружины кровати, и свет погас.

«Пронесло», – облегченно подумал Андрей и направился в свою комнату.

18

На следующее утро Андрей как ни в чем не бывало вошел в штаб. Было немного не по себе – вдруг он оставил в гараже какие-нибудь следы и его вычислили? Но его приняли, как всегда, радушно. Костырин оторвал взгляд от стола, где лежал какой-то сверток, над которым колдовал Бутов, и воскликнул:

– А, вот и наш Печальный Скин! Привет, Андрюх!

– Здорово.

Андрей пожал руки бритоголовым. Посмотрел на сверток. Из него торчали два темных бруска, похожих на хозяйственное мыло. Андрей кивнул на стол и спросил:

– Какие-то планы, Димыч?

– Да так, мелочовка. Тебе это будет неинтересно.

– Нет, правда, что это?

– Пластилин, – со смехом сказал Бутов. – Решили устроить курсы художественной лепки. Хотя ты у нас – интеллигенток. Тебе больше подходят курсы кройки и шитья.

Бутов, Серенко и Федчиков засмеялись. Андрей побледнел. Он уставился на Бутова и прорычал: Ржать перестань, мерин.

Лицо у того вытянулось:

– Чего?

– Я говорю – закрой рот. Или я тебе его сам закрою.

– Ни фига себе! – отозвался Бутов. – Ты на кого это тянешь, парень?

Не отводя взгляда, он стал угрожающе подниматься из-за стола.

Андрей, сверкая глазами, сделал шаг навстречу. Однако Костырин тут же заступил ему дорогу:

– Спокойно, парни! Ну-ка по углам. По углам, я сказал!

Бутов пожал плечами и сел на свое место. Костырин повернулся к Андрею:

– Ну-ка, Андрюх, выйдем.

– Пусть этот урод выходит.

– Давай-давай, к выходу, – спокойно сказал Костырин и, приобняв Андрей за плечи, слегка подтолкнул его к двери.

Андрей нехотя подчинился. Они вышли на улицу. Костырин достал пачку «Петра», предложил сигарету Андрею. Они молча закурили.

– Пойми, Эндрю, – заговорил Костырин, – ты хороший боец. Но ты новичок. Поэтому отдыхай, набирайся сил и опыта. Твое время еще придет, я тебе обещаю. А с Бутовым поаккуратней. Он пацан вспыльчивый. Может случиться так, что я не смогу тебе помочь.

– Я как-нибудь без твоей помощи обойдусь.

Костырин ухмыльнулся.

– Конечно. Конечно, обойдешься. Но пока – осади. Не время сейчас ссориться. У нас на очереди крупное дело.

– Я хочу участвовать, – угрюмо сказал Андрей.

Костырин сухо на него посмотрел и покачал головой:

– Нет. У меня все строго спланировано. И тебе в моем плане места пока что нет.

– Если ты забыл, это я, а не Бутов вынес тебя из того сраного дома, – раздраженно произнес Андрей.

Слова Бутова действительно задели его за живое. Он с детства терпеть не мог, когда кто-нибудь из дворовых пацанов называл его «маменькиным сынком». «Интеллигентик» было, немногим лучше.

Костырин уставился на Андрея змеиными холодными глазами. Потом слегка кивнул:

– Я помню. И я твой должник. Я никогда ничего не забываю, Андрюх, но я не люблю, когда мне напоминают о долге. Это унижает меня. Понимаешь, о чем я говорю?

Андрей промолчал, лишь яростно затянулся сигаретой. Костырин едва заметно усмехнулся:

– Вижу, что понимаешь. А раз понимаешь – иди домой. Дня два здесь не появляйся, понял? Это в твоих же интересах. Если что-то пойдет не так, нужно, чтобы ты был чист.

Андрей сурово сдвинул брови:

– А что, это дело… оно такое опасное?

– Любое дело опасное, Андрюх. Можно взорвать Кремль и уйти незамеченным. А можно спалиться на пустяке. Тут ведь никогда не угадаешь.

– Может, я все-таки…

Костырин мотнул головой:

– Нет. Но на следующее дело пойдем вместе. Это Я тебе обещаю. А что касается завтрашнего… Не ты это дело начинал, не тебе его и заканчивать.

– Заканчивать? – не понял Андрей.

Костырин понял, что проговорился, и недовольно нахмурился:

– Да, это продолжение одной старой истории.

Потом как-нибудь расскажу. А сейчас не приставай. Без обид?

– Без обид, – уныло согласился Андрей.

– Вот и хорошо. Топай домой. Позвонишь мне послезавтра. А до тех пор – забудь, как меня зовут.

Костырин бросил бычок в лужу, повернулся и вошел в штаб.

Глава четвертая ДЕЛО МЕРТВОГО СУДЬИ

1

Сказав Андрею, что завтрашнее дело – это «продолжение одной старой истории, Костырин сказал правду.

Не слишком-то приятно было об этом вспоминать. И тем не менее в последние месяцы Костырин вспоминал об этом деле почти каждый день.

Вся эта нехорошая история началась во время футбольного матча. Питерский клуб «Надир» играл с московским «Замоскворечьем». Дело было в выходной, поэтому Костырин и несколько его «братьев по оружию» еще с обеда накачались в «Серебряной вобле» пивом (а кое-кто и напитками покрепче). Кроме того, у одного из скинов – Свирида – пару дней назад родился сын, и вся честная компания, таким образом, пила не просыхая третий день подряд.

На матч они пришли, уверенно держась на ногах, однако в головах пьяный бред мешался с реальностью.

– Только не высовываться, – предостерегал друзей Костырин, понимая, что любой промах может привести к беде. – Свистеть и топать разрешаю. Но кувалды чтоб держали в карманах, ясно?

– Ясно, Димыч, – сказал Свирид, высокий, смуглый парень с голубыми глазами, в которых горел холодный насмешливый огонек.

– Да ты не бойся, – пьяно поддакнул ему Саня Коленников, приземистый, плотный и белобрысый. – Мы сегодня смирные. Как-никак – юбилей справляли! Свирид, сколько твоему?

– Три дня! – торжественно объявил тот.

Коленников усмехнулся:

– Во, Димыч, видал? Я же говорю – юбилей!

Во время первого тайма парни вели себя более-менее спокойно. Они пронесли на стадион несколько пластиковых бутылок пива и теперь не столько следили за тем, что происходит на поле, сколько продолжали отмечать юбилей. Первый тайм закончился с нулевым счетом. Но уже в самом начале второго нападающий «Замоскворечья»» чернокожий футболист Аль Макуб «размочил» ворота хозяев. А спустя еще десять минут он забил «Надиру» второй гол.

Болельщики забесновались.

– Ну тварь, а! – «проснулся» вдруг Свирид. – Видали, что черножопый творит?

– Точняк! – свирепо мотнул головой Саня Коленников. – Дай черным дикарям свободу, они нашим парням бошки поотрывают!

И тут Аль Макуб совершил непростительное. Он в третий раз отправил мяч в ворота питерского «Надира».

Свирид вскочил с места и присоединил свой вопль к поднявшейся над стадионом буре голосов.

Костырин остался сидеть на месте. Он не слишком-то любил футбол, но «свинство» чернокожего нападающего задело его до самой глубины души.

– Не, Димыч, ты видел, че творится, а? – сверкал глазами Свирид. – Не Питер, а Гарлем какой-то! Если так и дальше пойдет, я сына на улицу спокойно вывести не смогу!

– Точняк, Свиридыч! – горячо поддержал его Коленников. – Мочить надо черножопых! Мочить!

– Мочить их! Мочить! – поддержали скинов возмущенные и разъяренные болельщики. – Правильно пацаны говорят – мочи-ить!

Впервые в жизни скины встретили такую единодушную поддержку со стороны народа.

Лица их раскраснелись от ярости, злобы и… удовольствия. Свирид повернулся к Костырину:

– Димон, ну че мы, так и будем сидеть?

Костырин хищно прищурился:

– А что ты предлагаешь?

– Как что? Что и всегда! Пойдем и оторвем этому уроду ласты!

– Ага, – усмехнулся Костырин. – А потом менты оторвут нам яйца. Ты этого хочешь?

Физиономия Свирида страдальчески сморщилась:

– Так че теперь делать-то? Так и спустим этому уроду?

– Правда, Димыч, нельзя его так отпускать! – поддержал друга белобрысый Коленников.

Костырин подумал и сказал:

– Сначала успокоились. Ну-ка, сели на место. Оба!

Свирид и Коленников с явным неудовольствием уселись на свои места. Лица их были возбужденными от алкоголя. Свирид бросил на Костырина взгляд, в котором наряду с холодом промелькнуло и что-то вроде презрения. Костырин заметил этот взгляд и яростно скрежетнул зубами.

– Значит, так, – сухо сказал он, не обращая внимания на беснующуюся толпу. – С черножопым мы потолкуем. Но после матча. Ясно?

– Ясно, – с готовностью кивнул Коленников.

Свирид был явно недоволен отсрочкой наказания и рвался в бой, однако и он не посмел возражать Костырину.

– Ясно, ясно, – пробубнил он. – Санек, у тебя пиво еще осталось?

– Полбутылки.

– Дай тоску залить.

Коленников, не желая расставаться с пивом, отрицательно покачал головой, однако Свирид вырвал у него бутылку силой.

– Не ссы, Колено, я тебе глоток оставлю, – успокоил он «товарища по оружию» и приложился к горлышку.

Коленников обиженно захлопал ресницами, но ничего не сказал.

– Колено, – окликнул его Костырин, – у тебя, кажется, есть завязки в футбольном бизнесе?

– Есть кой-какие, – кивнул тот. – Я ж сам раньше играл. С несколькими парнями из спортшколы и сейчас общаюсь.

– Тогда кончай бузить, а лучше бери трубу и иди позвони кому следует.

– Ладно. А че спрашивать-то?

– Че спрашивать? Я тебе скажу. Слушай сюда…

Вернувшись, Коленников возбужденно заговорил:

– Короче, так, пацаны! Я все разузнал. Черножопый после матча поедет с друзьями в кабак «Лейка». Там типа латиносская музыка и все такое. Там его и можно взять тепленьким.

– Хорошо, – сказал Костырин.

– Может, еще пацанов позвать? – предложил Свирид.

Костырин подумал и покачал головой:

– Нет, не стоит. Кто-нибудь может случайно трезвонуть, и тогда пиши пропало. Сами справимся.

– Точняк, Димон, – немедленно поддержал старшого Коленников. – Я этому уроду черному сам в черепуху заряжу.

– Только до поры до времени вести себя спокойно, – приказал Костырин. – Чтобы не было никаких подозрений. Ясно?

«Братья по оружию» кивнули:

– Ясно.