Текст книги "Ну ты же мужчина!, или МеЖполовые парадоксы"

Автор книги: Филипп Грибанов

Соавторы: Кирилл Демуренко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 34 страниц)

Дерзнем, человеки?

Филипп

Исключения – это, собственно, что такое?

А почему не положено дарить девушке цветы, скажем, 4 октября? Исключение, блин! 8 марта надо, а 4 октября – «ты меня пугаешь, с чего бы это?» Так это же желание, простое, человеческое: сделать приятное, и не тогда, когда она ждет этого, приготовив блокнот, чтобы по вручении букета смело поставить галочку напротив пункта «Цветы подарил!» Поэкперементируйте, и вы поймете раз и навсегда, что цветы 4 октября запомнятся ярче, нежели «букет гвоздик на 8 марта не-помню-какого-года!»

Я однажды на свидание к девушке пришел с утюгом, чтобы она меня выделила из толпы (мы с ней до этого просто переписывались в интернете), – это что, говорит о том, что я ненормальный? Хочу еще раз подчеркнуть неоспоримую для меня истину (возможно, выглядеть будет навязчиво, потому что мысли о ней уже неоднократно тут летали): народ следует не туда, куда он хочет, а туда, куда его поведут. Надо повернуть ключ зажигания, чтобы автомобиль тронулся, машина сама не сдвинется с места, хотя в ней и предостаточно лошадиных сил, но конем она, увы, не является.

Куда трогалась Европа 600 лет? К своей погибели. Зачем? Как сегодня ответит девушка среднестатистическая (трудно далось это слово, потому что уже поздно, но этой ремаркой я обязан выказать почтение тем немногим исключительным женщинам, которые камни в нас кидать не будут, ибо исклю…, но позже об этом): «Потому что так случилось, мы не…».

Как уже упоминалось, А. Никонов заметил: «Привычка создает иллюзию понимания!» Представьте, я напиваюсь, но то тут, то там повторяю: «Ну щас жизнь у нас такая!» Как вы думаете, хотя бы одна женщина продолжит диалог со мной? Она меня спишет, определит в самую падшую категорию – ту, которой она даже руки не подаст. А мы, как конченные люди, продолжаем надрываться, чтобы показать ту самую сторону, которая находится за «горизонтом событий». Выливаем алкоголь и наполняем бутылку из-под водки пресной водой. Цитирую свою маму:

1) Ну и что тебе это даст?

Мам, ну ты же когда-то произнесла фразу: «Смотри на своего отца и никогда так не делай!» Ну вот я и не делаю. Может быть, делаю даже хуже порой, но я выполнил твою просьбу: я не делаю так, как мой отец! Так, если один человек (хотя бы) не будет наступать на мои грабли, это уже успех. Как ты считаешь?

2) Сынок, когда же вы повзрослеете?

Мам, не понял, а в чем заключается взросление? В возрасте? В интеллекте? В умении создать семью? Если так, то никогда! Извини.

3) Сынок, не высовывайся!

Мам, ты помнишь историю с вениками? Я что-то в ней потерял такого, что теперь восстановить невозможно?

4) Сын мой, когда ты будешь человеком?

Только тогда, когда мои родители мне предоставят «Свод Правил Настоящего Человека».

5) У человека должно быть ремесло!

Согласен! Не требуя от тебя ответа, какое ремесло, не услышав от тебя ничего конкретного, отвечаю на свой лад: пусть это будет моим ремеслом – вот это, что пишу сейчас, обращаясь к тебе и к маме Кирилла…

Мамы, можно долго продолжать этот безысходный разговор, но давайте вынесем его подальше от чужих глаз, падем к вам на грудь и будем долго-долго пытаться найти причины, почему ваши сыновья выросли не такими, как все. Что в них есть такого, что нет в других, и наоборот, что в них неттакого, что надо бы. Только молю, уточняйте, что именно надо!

Отматываю назад: общество наше завели, повернув ключ зажигания не в самом удачном месте. Мы – цирковые лошади, мы – мультимножество цирковых лошадей. Нами управлять легко, только когда наше поведение и повадки схожи. Мы не имеем права на вольнодумство и инакомыслие, иначе мы станем непредсказуемыми в своих поступках для тех, кто только и умеет, что щелкать кнутом.

Щелк – и в рядах без причины опасливых прибыло!

Щелк – и еще один ревнивец разбил женщине лицо!

Щелк – и еще одна молоденькая пава шипит: «Ну че тебе надо?»

Щелк – и опять кто-то в слове «цефализация» видит неумение обходиться с дамой!

Щелк – и в воздухе пудовой гирей повисло «я первая мужчинам не звоню»!

Я видел – наши игры с каждым днем

Все больше походили на бесчинства, —

В проточных водах по ночам, тайком

Я отмывался от дневного свинства.

Я прозревал, глупея с каждым днем,

Я прозевал домашние интриги.

Не нравился мне век, и люди в нем

Не нравились – и я зарылся в книги.

В. С. Высоцкий «Мой Гамлет»

Дина Георгиевна и Нина Григорьевна, будьте здоровы и счастливы.

Кирилл

А теперь я хочу на время оказаться по ту сторону линии фронта, поспорить сам с собой.

На архипелаге Мьей, что в Андаманском море у берегов. Мьянмы, островные бирманцы очень изобретательно подошли к летоисчислению собственных жизней. Там блюдется традиция обратного отсчета возраста. Рождается малыш – и ему сразу отвешивают шестьдесят лет, чтобы он потом, взрослея, в численном выражении молодел год от года. Перешагнувших шестидесятилетний рубеж там уважительно величают «дважды родившийся». А если сто двадцать лет проживешь – два раза обнулишь одометр! Добрый и развлекательный это трюк, но природу не перехитришь, «износ машины» все равно однонаправлен. И вопрос в том, какой дорогой ты проедешь, что сделаешь по пути…

Андрей Кончаловский совершенно справедливо отметил такую нашу особенность, как неуважение к старости и страх старости. Ежимся мы при мысли о ней – прямо хоть бирманское ноу-хау внедряй в наше сознание! Наверное, умный человек не должен быть

этому подвержен, потому что страх старости в будущем – это признание своего эгоизма и недальновидности в настоящем. Мы хотим жить для себя, в огромном всемирном «я», вне времени, а поэтому нас так нервируют образы собственного дряхления. Но коль уж мы одарены такой способностью, как моделирование процессов, ее надо использовать с толком. И тогда старость будет выглядеть чем-то большим, чем убийственный набор «виагра – утка – вставная челюсть». Она будет восприниматься как время результатов. Результатов собственных земных дел, собственных сознательных перемен. Давать начало которым надо сейчас. Поразмышляем.

Вы можете меня представить стариком? Благодаря этим страницам вы уже, наверное, запомнили мои главные опознавательные знаки, мою манеру въедаться и пускать в ход стрекательные клетки. В голландском языке есть такая идиома – «трахать муравьев» («трахать» – в данном случае не по Ожегову). Это значит мелочно цепляться за любое слово, лезть в дебри, нудеть по поводу и без повода. Идеально точное выражение. Мою «муравьефилию» с натяжкой, но пока еще можно подпустить под версию «молодой кураж». А как вам такой же я, но помноженный еще на три-четыре десятилетия? Что это за дедушка у нас получится? Что за ядовитый и самоизглоданный монстр? Знающие меня женщины здесь должны, оживиться и солидарно зашуметь. Так вот: линейное, без качественных переходов, взросление – это растянутая во времени смерть. И, теребя пальцами ног, я признаю, что был не всегда и не во всем прав. Надо учиться отдавать себя авансом. Надо создавать рядом с собой родных людей. Надо возвращать в этот мир дар любви и жизни, и я еще только учусь не оскорбительному смыслу такого «надо». Узнавать хоть немного своего в другом человеке, узнавать даже больше, чем в нем объективно есть, и быть достаточно сильным, чтобы исходить из этого – вот что такое перемены.

Я был и остаюсь резок по отношению к женщинам за их – измы. Признаюсь, женские глупости для меня были иногда чем-то вроде услужливой скатерти-самобранки, бесперебойным источником предлогов уходить или не сближаться. За один огрех я мог сбросить человека в долговую яму, и все его попытки исправиться, извиниться лишь побуждали меня к продолжению морального ростовщичества. Я вел себя, как торгаш, утративший чувство реальности. Обожествление здравого смысла, истеричные поиски истины, жертвенное позерство и терновый венец непонятого – какой только камуфляж не примеряло мое эго. Но скажите, не я ли призывал вас смотреть на любую ситуацию с противоположной стороны? Не я ли промоутировал все эти мысленные 30-игры? Мне отвечать за свои слова. И я отвечу нижеследующим манером.

Моя мама недавно утратила осторожность настолько, что при мне сказала так:

– Да разве можно познакомиться с нормальной девушкой в ночном клубе? Там же шлюшки одни!

Сынуля предсказуемо, как дрессированный, бросился в штыковую атаку:

– А ты хоть раз была в ночном клубе? А что вообще в твоем понимании «шлюшка»? А ты могла бы так в глаза назвать девушку, приведи я ее сюда и скажи, что мы познакомились на дискотеке? А? А? А?

У врача, делающего полезный укол, может быть тяжелая рука.

Вы знаете, что меня, наконец, заставило насторожиться, присмотреться к себе? Радость. Я осознал, что порой в логических стычках для меня радости больше, чем ее должно там быть. Я вдруг похолодел от открытия, что самодовольно улыбаюсь, вспоминая свои напористые «аканья» и мамину растерянность. Злокачественный признак. Двигаясь в такой плоскости, я наделаю бед. Только стереометрия выведет меня за рамки неуязвимого положения – губительно неуязвимого. И я тогда пошел поперек себя. Разыграл ситуацию от противного. Да, мама сказанула, не подумав. Но в том-то и дело, чувствуете?! Необдуманное высказывание – это не обязательно оскорбление, целенаправленное зло. Это зачастую у женщин – лишь возглас настроения, спонтанная эмоция, переложенная на язык суждений за неимением пока у человечества более тонкого средства. Значит, угловатость словесных средств надо пока сглаживать пониманием, надъязыковой тональностью понимания, как бы непохож сам на себя я ни был, говоря сейчас такие вещи. Надо верить в то, что человек не имел в виду дурного. Иногда догадываться и додумывать за него – да, да, вы не ослышались, это сказал я. Близоруко считать, что нечаянная глупость – это развилка дороги. Пусть хоть иногда она будет отправной точкой совместного поиска. Переворачиваем медаль! Ситуация от противного выглядит следующим инфернальным образом. Встречает меня мама и говорит:

– Знаешь, Кирилл, я много ходила по ночным клубам, видела много девушек, со многими общалась. Я долго анализировала все это, и вот тебе мой продуманный вывод: они все – шлюшки.

И если после первого варианта я начинаю запальчиво буянить, то после такого моим следующим действием будет незамедлительная самоликвидация. Ибо вот так выглядел бы настоящий финиш разума. Случайно оброненная нелепость – это часто всего лишь ошибочное предположение человека, даже если и оформлено оно категорично. Конструктивно в таком случае будет сделать встречное предположение, что он хороший, этот человек, просто немного неверно информирован. Но если к глупости выводов и поступков приводят умственные старания – то это уже по-настоящему плохие новости.

Мне самому еще очень многое предстоит переоценить, додумать. Очень многое. И я счастлив понимать это. Здесь вы, конечно, можете поставить мне на вид, что я в итоге пришел к тому, о чем вы всегда говорили. Что я просто описал циркуляцию и оказался там же, где и все нормальные взрослые люди, просто с большим опозданием. Что трёп наш – судорога, бесплодное сокращение мускулов сознания, а карамели в. ней порой столько, что как бы попа не слиплась. Вот, например, такая автоцитата: «Эта красота не кристаллизовалась в самосозерцании, чем нередко обездвиживают себя привлекательные женщины, но, напротив, проживала каждую секунду в торжестве жизни». Перечитываю ее, а самого аж кочевря-жит, будто ухо спичкой чищу. Признайтесь, вы ведь тоже опускаете глаза, когда вдугаря пьяная женщина пытается вульгарно танцевать на шесте, вертя над головой блузкой. И знаете, почему опускаете? Потому что для профессионалки нагота – рабочая одежда, самые интимные жесты – выполнение условий договора. В этом случае ты зришь и даешь человеку заработать. А когда это обнажение томящейся души, вкладывающей в шоу то, что шоу не положено по рангу – тут самый заиндевелый циник невольно отведет взгляд. Да, местами мы с Филом неумело танцуем душевный стриптиз. Местами вписываем себя в мартиролог <sup>[63]63
  Мартиролог – перечень мучеников с описанием их бытия.


[Закрыть]</sup> современных чайльд гарольдов, плачущих о душе в передышках между припадками гордыни и распутства. Что поделаешь, сейчас это продукт. И даже само публичное признание в маркетинге трагизма – тоже продукт. Художественное слово пытается опередить реакцию на самое себя, засунуть внутрь ценник в качестве закладки, но лишь туже затягивает витки штопора, в который сорвалось. Разумеется, говоря про штопор, я подразумеваю катастрофичность сточки зрения старой школы. На самом деле в литературе все идет закономерно: одни усиленно занимаются потоотделением, другие платят и жадно вдыхают натурпродукт, а бумага терпит. Страну наводнило суперэффективными дезодорантами и лазерными эпилляторами, и тогда запах подмышек перекочевал в книги. Млея в СПА-салоне, сегодняшняя фея-рафинэ увлеченно листает живописания блевотины и негигиеничного секса. Да-да, проще простого разораться о падении нравов и массовой деградации, но не будем торопиться. Тут есть над чем подумать.

Я думаю, произведение не может быть целиком хорошим. Целиком дурным – да, а вот хорошим его делают только отдельные, неприметные кусочки, что отдаются в человеке грозами. И для каждого они свои. Если в книге хотя бы три-четыре раза находишь слова, которые хочется произнести, проговорить вслед автору, значит, у Вселенной есть смысл. Если в ворох из трех сотен страниц вброшена горстка особенных для тебя секунд, секунд предельной честности сердца – значит, ты подружился с книгой и, наверное, еще вернешься к ней.

Оказавшийся снова в исходной точке окружности может утешиться тем, что хотя бы уберегся от гиподинамий, пока искал выход. Я очень надеюсь, что блеснувшее неоднократно на наших страницах имя Лидии Гинзбург все же заставит вас отыскать и почитать ее вещи. А я пока в который раз ее процитирую из «Записок блокадного человека»: «Написать о круге – прорвать круг. Как-никак поступок. В бездне потерянного времени – найденное».

А может, наша прописанная рефлексия – это всего лишь обычный путь человека к житейскому юмору, к философскому взгляду на действительность? Череда повседневных Тренировок, которая в итоге даст обществу еще двух спасительно-равнодушных мирян, занятых своими личными, не глобализированными проблемами, – и это есть добро?.. Нам с самого начала пытались доказать, что это добро, что нами движет лишь ювенальный максимализм, но мы Капризничали, не слушали, топали ногами, хорохорились. Подкараульте кого-нибудь из нас где-то в осеннем парке лет через пять-семь: желтые листья на дорожках, по листьям с тихим шорохом катится коляска, за ручку коляски держатся мужчина с женщиной. Женщина ведет долгие рассуждения о том, какую посудомоечную машину надлежит приобрести на выгодных кредитных условиях. Мужчина возражает. Не конфликтно так возражает, по мелким деталям, для проформы – только чтобы показать, кто в доме хозяин. Например, настаивает на том, чтобы кредит взять на работе, а не в банке, хотя ему, по большому счету, все равно. Но тут маленький и требовательный пассажир коляски (не исключено, что недавно крещеный) просыпается и возвещает об этом всему парку. Кредиты, банки, посудомоечные машины разом забыты, хотя никуда из жизни не ушли – ни из жизни мамы с папой, ни их чада. Где-то по углам и закуткам этого извилистого лабиринта длиною в жизнь попадаются редкие жемчужины счастья, но быстро гаснут и теряют свое очарование от ожидания еще более крупных жемчужин. Как мало дано человечеству! И все, что нас пока спасает, – это полезная привычка видеть в малом большое. Ну или хотя бы большее.

Если смотреть на проблему в разрезе преемственности поколений, то я возлагаю большие надежды именно на нас, родившихся во вторую половину семидесятых – первую половину восьмидесятых. Эти временные рамки дали нам уникальный психологический задел: мы не успел и достаточно повзрослеть, чтобы ущербность советской системы уязвила нас лично, но мы были уже вполне сознательными человечками, память которых сберегла все самое лучшее. Именно наше поколение ушло. из СССР стопроцентными романтиками; остальные либо познали горечь разочарования, либо просто не помнят того времени. Отвлечёмся – насколько получится – от таких аспектов, как политика, экономика, экология… Сконцентрируемся на социально-психологической составляющей, на нравственных приоритетах. В независимости оттого, как мы будем участвовать в прочих сферах, именно эта – наша боль и наша ответственность. Именно на уровне простого человеческого взаимодействия мы должны поддерживать огонь той душевности, той сердечности, что не истребила даже тоталитарная система. А она, несмотря на чудовищность ее проявлений, каким-то образом смогла создать в умах и сердцах островки особого мироотношения. Иностранцы чувствуют это, поверьте мне! Долго подбирают слова, путаются, выражая мысль даже не на родном языке – но чувствуют! Наше поколение, как мне хочется верить, получило в наследство самую чистую фракцию советского характера: здравое понимание личного действия при осознанном уважении общих интересов. Мы стоим, балансируя, на водоразделе: по одну сторону – извечная азиатская химера орды, по другую – напирающая западная философия индивидуализма. Если мы не устоим, не создадим на этом острие что-то третье, что-то свое, связь времен будет прервана. Кто, если не мы с нашим светлым – пускай даже полусказочным – пониманием советского, может лучше справиться с этой задачей? Только мы, балансирующее поколение. Только нам в следующие пять-десять лет главенствовать в миссии «Русская душа». Держим удар, ребята!

Не без легкого самовнушения, конечно, но я все же вижу в происходящих с нашим обществом курьезах просто издержки акклиматизации. Думаю, преодолеем. Назад пути все равно нет. В русском человеке заложен огромный потенциал сопротивляемости и все-таки, как ни крути, генетическая мудрость. Большая история, большие испытания. Нам бы только научиться с юмором и без подобострастия относиться к наносному, пришлому, нам бы не стесняться себя настоящих.

А еще надо верить, что общечеловеческие ценности в игре «мужчина – женщина» дают реальный выход из тупикового лабиринта, в который нас загоняют модные роли «стерв» и «брутальных самцов», «недоступных принцесс» и «гуру съема». За это сегодня надо вести настоящую борьбу и ни в коем случае не сдаваться. В конце концов, Вторая Мировая война была проиграна Германией не тогда, когда Кейтель подписал акт о капитуляции, а в ту минуту, когда Гитлер «на всякий случай» положил себе в карман ампулу с цианистым калием. В 2006 году в медиа прошло известие, что один журналист выбросился из окна, оставив предсуицидальную записку, где причиной своего демарша назвал тотальное непонимание со стороны женщин. Кстати, я заметил тогда, что все новостные ресурсы рунета здорово не сошлись в деталях: одни писали, что он был сотрудником газеты «Сельская жизнь», другие называли местом его работы издание «Светская жизнь». Как бы там ни было, это не выход. Грешно говорить в ироничном тоне об усопших, но пешком из окна такая проблема и ей аналогичные не решаются. Нашу кособокую сельско-светскую жизнь надо оздоровлять только активным методом и активной верой в перемены к лучшему. Эти страницы – наша личная попытка.

Мир поддается изменениям. Он ждет их от нас. Поверьте в это.

Потому что если не верить в это, то тогда зачем вообще жить?