Текст книги "Сборник рассказов №2"

Автор книги: Fantasy-Worlds. Ru

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)

– Я же только к-к-к-куроч… – едва слышно прошептал Змей.

– Что? Какой еще тебе курочки?? Я же тебе сказал, пиявка надутая, где я тебе СЕЙ-ЧАС буду куриц искать? Столкни свои орехи еще разок! Я тебе не потащусь в другой конец леса по дворам шастать! На! Могу рубаху отдать – пожуй, она кожаная, надолго хватит! Что морду воротишь? Не черная? На! Могу в грязи извазюкать! Смотри – теперь черная! Сойдет? На, жри! Только покажи мне, наконец, эту проклятую змеиную траву!

С этими словами Илья затолкал в рот бедному Змею свою помятую грязную рубаху и встал перед ним в позе руки в боки.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а, – зарыдал Змей, даже не пытаясь выплюнуть богатырскую рубаху, – Там она ффетет, – мотнул он лобастой головой в сторону и принялся рыдать еще громче…

Уровень воды в болоте – и без того раньше доходивший богатырям практически по колено – стал опасно подниматься.

– Что вы-то встали? – обратился Илья к своим оторопевшим спутникам, – Пойдем быстрее, а то он тут сейчас нас всех к лешему затопит!

Богатыри угрюмо кивнули и побрели, чавкая полными сапогами воды, за главным. Илья, словно медведь сквозь бурелом, пер напролом, сминая на своем пути и так немногочисленные заросли осоки. Даже сопел от натуги, также как огромный, непроспавшийся зверь. Так продолжалось, пока Илья не вышел к небольшому островку, на котором сиротливо тянулся к солнцу одинокий чахлый росточек светло-зеленого цвета.

– Это он? – обратился Илья к Добрыне.

Тот, нехотя – сквозь зубы, проронил:

– А кто его знает-то? Вроде он…змеиная-ж травка чем примечательна – тем, что змей лечит…даже ежели змею на части разрезало, другая, положив травку на рану, оживит горемыку, – привычная тема воодушевила Добрыню и он заметно разошелся, – Вот, кстати, зачем Лихо и послало нас к Змею. Где травка эта, знают лишь змеи, да гада всякая! А кто у нас есть из змей разумных, способных языком человеческим говорить?

Илья, уже не слушая воодушевленную болтовню Никитича, с благоговейным трепетом сорвал травинку и, боясь, что она, так же как и цветы папоротника, может засохнуть, осторожно спрятал его за пазуху.

– А вот теперь, смотри у меня, изверг, – мстительно прошептал Илья, непонятно к кому обращаясь, – Не отдашь меч, я тебя на такие куски порву – никакие змеиные травки не помогут…на всей земле-матушке столько сена не найдется…

Часть 6. Сказка – ложь, да в ней намек, коль взялся врать – наври ты впрок…

Когда богатыри уже подходили к своему дому, подшучивая над уже более-менее успокоившимся Ильей, они увидели громадный столб дыма, поднимавшийся с их заднего двора.

– Пожар! – в ужасе заорал Алеша и рванул в сторону дома.

– Или что похуже, – зло процедил Илья, – Лихо, например…

Вбежав во двор, богатыри, уже внутренне смирившиеся с потерей дома, облегченно вздохнули. Причиной дыма был всего-навсего костер – небольшой, разведенный в аккуратно выкопанной для этого яме, правда, какого-то неестественного сине-зеленого цвета. На этом самом огне грозно выдвигалась черная громада дубовой ступы, уже в некоторых местах выщербленной огнем, насекомыми и прочей живностью. Возле этой самой ступы, что-то бормоча себе под нос и, постоянно кидая взгляд на зажатый в руке кудрявый кусок бересты, суетилось Лихо.

– О! – заметило оно появление богатырей, – Явились, не запылились! Принесли?

Илья боязливо извлек на свет маленький росточек и, убедившись, в том, что с ним не приключилось несчастья, постигшего цветки папоротника, гордо молвил:

– Конечно! Только сперва меч!

– Как скажешь, – эта постоянная полуулыбка Лихо поневоле начала уже злить богатырей. Но больше всех, конечно, Илью Муромца.

Лихо что-то невнятно пробормотало, как и раньше зыркнуло своим единственным глазом, вызывая откуда-то самую большую из всех трех, перевязь с Илюшиным мечом. Затем, едва только Муромец подхватил свой саморуб и принялся, словно дитятко малое, баюкая, прижимать его к могучей груди, Лихо выхватило из руки богатыря змеиную травку и метнулось к импровизированному котлу.

– А что это ты там делаешь? – поинтересовался Добрыня.

– Зелье, – коротко отозвалось Лихо, опять сверяясь с берестяным огрызком.

– Для чего? – не отставал Добрыня.

– Для меня, – не осталось в долгу Лихо.

Добрыня, зная по горькому опыту, что Лихо способно таким образом пререкаться еще очень долго, сконфуженно отстал.

В ступу тут же полетела отобранная у Ильи змеиная травка и какие-то, отчего-то смутно знакомые, зеленые яблочки. На земле у ног Лихо стояла уже опорожненная бутыль из-под слез Несмеянушки.

Илья наконец оторвался от обнимания и лобызания своего саморуба, и обратился к Лихо:

– Может быть, теперь, наконец, объяснишь, на кой ляд тебе нужна была вся эта дрянь?

Лихо отвлеклось, посмотрело на богатыря и медленно извлекло из нагрудного кармашка своей льняной рубахи цветок папоротника.

– Это ингредиенты для одного, очень важного для меня зелья.

– Чегось? – не понял недалекий Алеша.

– Составные части, балда!

– Настолько важного, что для этого требовалось морочить бедным людям головы и посылать их на смерть верную? – вдруг опять обозлился Илья, вынимая из ножен саморуб.

– Ну-ну-ну, – заулыбалось Лихо, – Во-первых, вы не такие уж и бедные – царь-батюшка не скупится на охранение собственных границ. Во-вторых, я в долгу не остался – вы тоже получили кое-что взамен…

– Ага! Приобрели! Несколько седых волос, – плачущим голосом молвил Алеша, явно давя на жалость.

Но, видимо, последней у Лиха отродясь не водилось, ибо оно проигнорировало замечание поповского сына и кинуло внутрь ступы цветок папоротника. Затем потянулось и сняло с гвоздика на двери клетку. Почему-то никто из богатырей ее до этого момента не замечал. В клетке сидело нечто…нечто похожее на маленький черный угловатый комок. Но этот самый комок, тем не менее, как угорелый метался по клетке, изредка сыпля искрами.

Когда Лихо взяло клетку в руки, непонятное существо разразилось такими громкими и противоречивыми криками, что повергло богатырей в состояние близкому к бабьему обмороку.

– Ты что себе позволяешь, тварь нечистая! Убери от меня свои клешни! Я требую, чтобы ты открыл клетку и выпустил меня на волю! Сво-бо-ду! Сво-бо-ду сказочной птице! Если не откроешь клетку сейчас же, сожгу ко всем чертям! А над прахом гнусно надругаюсь! Повесь клетку на место! Накрой ее простыней – не хочу видеть этого жестокого мира!

Легонько треснув по прутьям, Лихо заставило невеличку замолчать. А, затем, взяв вообще непонятно откуда взявшиеся тут кузнечные меха, стало изо всех сил дуть ими на скукоженную птицу.

По ее маленькому тельцу тут же побежали огненные всполохи, а искры разлетелись в стороны, словно брызги от броска камня в воду. Птица, разгораясь, начала увеличиваться в размерах, обрастать маленькими язычками пламени, словно перьями, и еще громче верещать.

– Что ты делаешь? А ну-ка, прекрати! Только попробуй меня раздуть! Я тебя тут же изжарю живьем! Так что дуй скорее!

– Ага, не дождешься, – ухмыльнулось Лихо и отложило меха в сторону. Вместо этого инструмента оно взяло щипцы, ручки которых были обмотаны каким-то тряпьем и, приблизив их к подросшей до размеров вороны, птице, резко выдернуло у нее из хвоста перо. При одном только прикосновении к Жар-птице, передняя часть щипцов раскалилась добела, поэтому, Лиху едва хватило времени, чтобы дотянуться до ступы и швырнуть внутрь перышко. Затем Лихо с криком отбросило от себя накалившейся инструмент и, надрывно скуля, сунуло покрасневшую руку в рот.

Жар-птица тут же не преминула поддеть незадачливого зельевара.

– Ха-ха! Что я тебе говорила нечисть? Сожгу! Как пить дать сожгу!

– Что? – развернулось к птичке Лихо и ехидно улыбнулось, – Пить, говоришь, хочешь?

Птица, тут же почуяв всю серьезность ситуации, заметалась по клетке.

– Нет! Нет! Нет! Я пошутила-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш…

Лихо плеснуло в клетку набранной в ладоши из бочки дождевой водой. Затем с блаженным выражением лица стало наблюдать за исходящим паром скукоживанием Жар-птицы до привычных уже размеров.

Немного погодя опомнились и богатыри.

– Да объяснишь ты нам, что тут творится-то? – зарычал Илья Муромец, угрожающе протянув руку за мечом-саморубом. Остальные, помедлив, последовали его примеру.

– Эх, вы, – снисходительно рассмеялось Лихо, – Я же предупреждал, что ваши игрушки на меня не действуют. Басурманов ими пугайте, а не меня, ясно? А зелье… зелье… – Лихо опустило голову, – Ну посмотрите на меня. Посмотрите хорошенько. На кого я похож? Помесь мужика и бабы…я даже сам не понимаю, кого во мне больше…и так вот на протяжении сотен лет. Вам-то не понять той неопределенности, что сидит внутри тебя и подтачивает, подтачивает, словно вода камень – медленно так, но верно…до того момента, когда ты уже теряешь над собой контроль просто потому, что уже не можешь осознавать себя, а, следовательно, отдавать отчет поступкам и мыслям. Да и мыслей-то как таковых нету – вертится лишь одна навязчивая идея узнать-таки, кто ты есть на самом деле…И ты, уже не обращая внимания ни на что, начинаешь искать ответ на этот вопрос, – лишь бы перестал внутри тебя подтачивать этот мерзкий червяк сомнения – боясь лишь одного. Не найти ответа. Потому, что в этом случае все начнется с начала, с тем лишь исключением, что ты уже будешь знать, что вопрос твой риторический…а это во сто крат страшнее, чем самая сложная загадка, от правильного ответа на которую зависят дорогие тебе жизни…во сто крат страшнее…потому что риторический вопрос – это вопрос без права на ответ…

Но я его нашел. Я нашел этот ответ – и он сейчас находится в этой ступе. Доводится до кипения и принятия однородного цвета…и вы просто не представляете, что сейчас со мной творит ожидание…потому, что если этот ответ не подойдет к моему вопросу…то… то вы уже знаете, что будет тогда…

Богатыри растерянно переглянулись. По их вытянувшимся лицам было ясно, что из всего монолога Лиха они поняли, дай Перун, если только половину. Но жалобная интонация безысходности подействовала лучше всяких слов.

– Так…это…что ж ты сразу нам не сказал? – упавшим голосом спросил Алеша.

– О да-а-а-а, – всплеснуло руками Лихо, – Будто это что-то изменило. Еще скажите, вы бы тут же кинулись выполнять любые мои поручения и исполнять любые прихоти?

Все трое еще больше понурились.

– Ну, как бы это…м-м-м…это самое… – смущенно забормотал Илья, – Ну как бы, может тебе еще какая помощь нужна?

Алеша с Добрыней согласно закивали.

Лихо пораженно воззрилось на них, но лишь устало махнуло рукой и принялось помешивать варево в ступе. Затем, когда бульканье сменилось менее аппетитным и вязким чавканьем, Лихо небольшим черпаком – едва ли не ныряя внутрь ступы – принялся наполнять глиняную чашу в своих руках.

Наполнив емкость доверху, брезгливо поморщившись, Лихо посмотрело на получившееся варево. Богатыри вытянулись, зачарованно наблюдая за действиями Лихо.

Последнее, заметив одобрительные взгляды троицы, сделав над собой громадное усилие, разом влило чашу в глотку.

– Ну? – нетерпеливо поинтересовался Добрыня, – Действует?

– Да кикимора его знает… – пожало плечами Лихо и тут же поперхнулось.

Илья рванулся было помочь, но тут всю фигуру Лихо окутало тонкой белесой пеленой тумана, какой бывает на сонных озерах летними вечерами. Лихо в испуге хотело вырваться, но туманные путы держали намертво, не давая жертве вырваться и доставляя ей сводящую с ума пульсирующую боль при каждом прикосновении.

– Добрыня, что это за Чернобожья дрянь?!

– Я откуда знаю? – в ужасе отскочил Никитич подальше от Лихо.

А с телом Лихо, тем временем, происходили какие-то изменения… Некоторые части тела вдруг загорелись ярким алым цветом и, словно, кровавое пятно, стали медленно расползаться по всему телу, либо сливаясь, либо, наоборот, минуя какие-то участки.

Сквозь полупрозрачную пелену было видно, как лицо Лихо исказилось в оглушительном, исходящим из всех пор тела разом, облегчающем крике. Только богатыри не услышали ни единого звука. Лишь неосязаемое, но, тем не менее, вполне ощущаемое напряжение заполняло все окружаемое пространство. И росло, росло, росло…

Словно чья-то могучая воля, это ощущение заполняло собой все вокруг и как-то незаметно отталкивало богатырей подальше – заставляла тех испуганно пятиться, даже не думая о зачарованных мечах-саморубах за поясом.

И тут напряжение, словно струна, перетягивающая на гуслях, лопнула. По ушам, словно бич, хлестнул пронзительный надрывный крик Лихо, освобожденный из тумана.

Затем все разом смолкло.

Рассеялся туман, вместе с ним испарилось и непонятное напряжение, сопровождавшее магический ритуал. Теперь из вещей, напоминавших о недавнем практикуме зельеварения, была лишь ступа, глиняная чаша, да тело Лихо.

– Тва-аю же мать! – выругался Илья, первым пришедший в себя и кинувшийся к распростертому телу.

Алеша и Добрыня же так и остались стоять на месте. Магический обряд – это тебе не землю перед посевом удобрять! Что будет после – не знает никто.

Илья не добежал до Лихо всего пары шагов. Открыв рот, богатырь в нерешительности замер и уставился на лежавшее перед ним тело.

– Д-д-д-д…добрынь! – еле выговорил озадаченный Илья, – Поди-ка сюда…

Добрыня с Алешей, молча приблизились к старшему побратиму, и не сумели сдержать восхищенных возгласов. Лежащее перед ними существо – то, кого они знали исключительно как Лихо Одноглазое, Горе-Злосчастье или просто Горюшко – сейчас меньше всего походило на духа Беды. Скорее…даже не скорее, а вне всяких сомнений…это был человек.

Почти у самых ног богатырей в неестественно-вывернутой позе лежал приятного вида мужчина средних лет. Под смугловатой кожей рук и ног мужчины явственно проступали жгуты натруженных мышц. Причем, конечности теперь были совершенно одинаковые – не было ни единого намека на то, что они когда-то могли принадлежать разным людям. Лицо Лихо претерпело еще большие изменения, нежели тело.

Черты лица заметно погрубели, заострились. Нос немного удлинился и выдался вперед, но сузился у «крыльев». Подбородок стал более широким, а скулы острее. Но, самое главное изменение, конечно, затронуло глаза. Сейчас у Лихо появились два вполне человеческих века, которые немного подрагивали, словно у обычного спящего человека.

– Эй, – Алеша осторожно нагнулся к Лиху и приблизил ладонь к его рту. Боязливо отдернул, – Вроде живой…

Богатырь легонько похлопал пребывающего в бессознательном состоянии Лихо по щекам. Ни к каким заметным результатам этот метод не привел – человек (а, впрочем, человек ли?) так же продолжал лежать в той же позе, в которой и обнаружили его богатыри.

Алеша мысленно плюнул и решился на крайние меры – крепко сжал тому нос!

Как ни странно, этот способ побудки подействовал.

Моментально всхрапнувший Лихо в ужасе подскочил, распахнул глаза, а Алеша Попович описал крутую дугу, проложив в зарослях смородины настоящую просеку и начисто сровняв с землей плетень, исчез в соседнем огороде.

– Ой! – прищурилось Лихо. Не смотря на то, что теперь вместо одного глаза у него появилось два, непостоянный цвет сохранился. Спектр менялся еще чаще, а сами оттенки были еще более глубокими, притягивающими, словно бочаги болот, и такими же губительными. Наверное, именно про такой взгляд люди говорят – убийственный.

– Сработало!! Сработало!! – радостно, словно ребенок закричало Лихо. Оно (вернее сказать, уже он) вскочил на ноги, и принялся скакать вокруг богатырей, у которых был абсолютно потерянный вид. Словно обухом по головам огрели.

– Д-да, – выдавил, стараясь не смотреть в глаза Лиху, Илья Муромец, – теперь ты получил человеческое тело и…

– Да какое, к лешему, тело? – на секунду прервав радостный скач, удивилось Лихо, – Моя сила увеличилась в разы! Вот Кащеюшка, вот молодец…хотя, тело тоже хорошо…

– Стой, какая еще сила? – подскочил Добрыня, – Про нее ты нам ничего не рассказывал…

– Естественно, – философски пожал плечами Лихо, – А разве надо было? Шиш вы бы мне тогда помогли! Что? Что? – Лихо громогласно рассмеялось, – Вот только не надо мне говорить, что вы поверили во всю эту слезливую лабуду? Такими сказками даже Несмеяну плакать не заставишь! Расхохочется с лицо! Ну-у-у, вы и темнота…

Илья грозно засопел, сдвинул брови и молниеносно бросился на обидчика, одновременно вытаскивая из ножен саморуб.

– О-о-о-о! – Лихо легко ушел с линии атаки богатыря и поднял указательный палец, – Вот теперь-то ваши железки точно на меня никоим образом не подействуют!

– А-а-а… – Илья от такого заявления едва не поперхнулся, – Это как понимать – ТЕПЕРЬ?

Лихо развел руки в стороны и смущенно улыбнулся.

– Ой, я кажется опять что-то забыл сказать. Или это вы меня неправильно поняли? Не суть. Вы меня вечно недослушивали, да перебивали. А вот мечи я ваши зачаровал, как и условились, так что не надо мне этих злобных взглядов и угроз скорой расправы, с последующим глумлением над бедным трупом! Я…

– Свинья-а-а-а-а-а-а-а! – перебил вдруг Лихо чей-то донельзя скрипучий и мерзкий голос, – Свинья-а-а-а-а-а, а ну, верни мою ступу на место!

Илья с Добрыней и медленно выползающим на четвереньках с соседнего надела Алешей удивленно посмотрели на новоприбывшее действующее лицо.

Огромными скачками, достойными самому богу Велесу, к ним приближалась старая колченогая бабка, со здоровенным черным котом на плече. Многочисленные платки бабки и обрывки одежды, обматывающие ее хрупкое старческое тельце, развевались на ветру, словно боевые истлевшие стяги. Громадная, с проплешинами от выдранных клоков шерсти, зверюга восседала на плече женщины, однако имела не шибко уверенный вид. Она постоянно мяукала, что-то жалобно вереща бабке в сморщенное ухо, похожее на печеное яблоко…

Стоило неизвестным гостям приблизиться, богатыри уловили бессвязные на первый взгляд бормотания и всхлипывания кота:

– Вот оно…хлюп…одноглазое…оно обещало меня поймать и зажарить… хлюп…а я что мог сделать – оно же в шапке-невидимке было…хлюп…я же говорю, я только-только тебя будить хотел…ка-а-а-ак…ы-ы-ы-ы…

Что именно «ка-а-а-ак», богатырям дослушать не удалось, потому, что прямо из воздуха возник еще один гость. Высокий мужчина с иссиня-черными, зачесанными назад волосами. Он шел медленно и величественно, кутаясь в длинный, волочащийся по земле, черный плащ с красной шелковой изнанкой. Создавалось впечатление, будто он не идет, а парит.

– Ну и где моя шапка-невидимка, зараза?! – громогласно спросил он, обращаясь к Лиху.

Последний, истерически взвизгнул при внезапном появлении вышеозначенных личностей, и судорожно сощурясь взмахнул руками, пытаясь видимо что-то сделать, как-то защититься. Но, судя по тому, что никакого эффекта это не произвело, маневр не удался.

– Что, горе-алхимик, доварился зелий? – усмехнулся мужчина, – Ты б хоть дневник до конца дочитал! Там же черными рунами по белому написано, что сила, приобретенная теперь, будет расходоваться на поддержание формы твоего нового тела, защиты его от старения, заживления ран и прочего-прочего-прочего…в общем, колдовать ты теперь можешь только ночью. А днем так, на мелкие пакости хватит…

– Но…но… – Лихо затравленно оглянулся, – Там же было сказано, что эликсир увеличивает силу!

– Да, – злорадно продолжил Кащей, – Только этот эффект почему-то кратковременный…правда, с Горынычем, это что-то малость не сработало…он вообще у нас получился каким-то особенным…уникумом…но это так, лирические отступления…хотя, если просуммировать все силовые энергии, тратящиеся на защиту тела, они вполне могут превысить собственные резервы до обращения. Ой, опять я заговорился. Так вот, друг мой любезный…зараза, где шапка-невидимка?!

Лихо побледнел и испуганно сглотнул. Кольцо замыкалось. К тому же, к нему еще прибавились и воинственно настроенные богатыри, среди которых главным обиженным был явно оскорбленный во всех возможных и невозможных чувствах, Илюша.

– Бить будете? – глухо спросил Лихо.

– Как ты только догадался…зараза? – саркастично усмехнувшись, поинтересовался Кащей.

– Может, посадим его в мою ступу и засолим? Как огурчики? – хихикнула Яга.

– Нет… – покачал головой Илья, – А давайте его побьем, засолим, да опосля еще и за цветком папоротника пошлем?

– Друзья, – Лихо сделал робкую попытку остановить неумолимо надвигающуюся угрозу, – У меня есть деловое предложение – давайте же будем цивилизованными людьми!

– А ну не ругайся, – сурово оборвал его Алеша и занес над внезапно улыбнувшимся и сощурившимся Лихом свой огромный кулак…