Текст книги "Сборник рассказов №2"

Автор книги: Fantasy-Worlds. Ru

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

– Нет, нет. Я проведу.

– Да не надо, блин. Ладно. Я хотела сказать – очень приятно… встретить в кварталах столь… благородного человека. Особенно из стражи.

– Это не редкость. В нашем городе, – добавил благородный страж и переложил со спускового крючка на ложе палец.

– Конечно. Я хотела сказать… не это. Можешь еще что-нибудь рассказать? Из расследования?

– Мне мало известно. Но мэтр Гарваст говорит, что это… то, что убило других пятерых, которые напали на клерика, была какая-то опасная магия. Но, кажется… Да, да… Убила опасная магия всего двух: Кастэльбаджака и одного из бандитов. Хотя в Кастэльбаджаке и так торчал нож, мэтр Гарваст уверен, что его убила магия.

– В самом деле?

– Да и я по правде сказать тоже.

– Думаю, мэтр Гарваст ошибается, – очень осторожно проговорила Анна. – Тебе, как нормальному парню, я скажу, что его убила не магия.

– А что?

– А этот камень? Ты знаешь о нем. Об этом гранате? Что-нибудь? Я прочла это из книжек. Этот камень обладает магической силой. Сила его такова, что каждый, кто носит его достаточно долго, становится его «носителем». То есть, пребывает под чарами этого камня. А когда его снимает, то расстается с жизнью. Такая магия… у этих камней. Гранатов. Но тот камень действительно особенный. Потому как – связан с этой опасной магией, о которой упоминал мэтр Гарваст.

– Значит это Амбрей Енош, – проговорил юноша. – Так он сказал. Видок. Когда они нашли листы рукописи. Там не хватало пару листов. Да, кажется, так они говорили.

– Я тоже нашла одну, – шепотом проговорила Анарки. – Могу тебе ее дать. Если я правильно понимаю, она покроет то, что я собираюсь от тебя узнать.

– Что, – взволновано проговорил стражник.

– Я действительно нашла ее, – Анарки взяла с груды нестиранного белья листочек бумаги. Письмена на нем продолжали меняться, сливаться друг с другом, переходить со строки на строку, искажая само пространство.

– Не смотри на него, – предупредила Анарки, также как ее предупреждала Оса.

И стражник не посмотрел, сложил его и убрал за пазуху.

– Что вы хотели узнать?

– Хотела узнать, где метр Гарваст проводит свободное от работы время.

Стражник смутился:

– В особенности, ему нравится отдыхать в Красной нежности.

Красная нежность манила Анарки.

Гранат мэтр Гарваст продал мадам Леви.

И Анарки, поправив на себе бандаж со звездами, вслушалась в разговор.

– Эта девушка. Я нашла ее на улице. – Говорила высокая чернявая женщина с глазами кошки на груди.

– Меня это не беспокоит. Меня беспокоит то, что ты сказала этому клерику.

– Я ничего ему не говорила. По крайней мере, когда вы встречались. Да и после того никому – ничего.

– Что ж это хорошо. Потому что я…, -рыжеволосая осеклась.

В комнату втащил охранник Анарки. Вот мадам. Она пыталась украсть. Ваш камень.

– …Как ее звали? Ты сказала, Марион.

Анарки поправила бандаж на груди, пырнула охранника ножом из напульсника, и ринулась к чернявой. Ее оглушил удар дубинкой.

Потом она помнила, как лазила в дом мэтра Норано, и как ее проводил клерик.

* * *

– А нашла я тебя, – проговорила Анарки тихим голосом возле самого уха Марион. – На мостовой. Ты была вся в крови. Почти вся… И я подумала, подумала что ты… – Она обняла сестру. – Но потом нас подобрал клерик. Мне тоже досталось от этого. Сукина сына… Какого только не помню. А ты, Марион, помнишь? Помнишь?… Ты была без сознания. Клерик привел меня в него уже здесь. В… во «Взгляде…». И потом. Ну, ты сама знаешь. Я тебе все рассказала.

– Хочешь пить. Марион. Нет? Ну, ничего.

Анарки промокнула ей губы тряпицей смоченной в воде. Кружка тепла, оставленная ей на столе, дымилась, и заставляла почувствовать аромат чая, принесенного кельнером.

– Вот поешь.

Марион приоткрыла рот.

– Ана, – прошептала она, – я так долго спала… Ана…

XI

– Я долго спала?

– Нет. Не очень.

Он помнил тогда, как она лежала. Как встала и ушла, оставив его одного.

Сидя в келье и слушая шаги в монастыре Брэйврока, колдун мерно проводил оселком по лезвию своего меча. Меч показывал ему комнату. И дым, отражавшийся в нем, показывал ему прошлое о Мизель Гранжа.

Она пришла на день следующий. Тогда перед памятным событием города.

Она прошла на лоджию «Взгляда Морганы», приоткрыла стекла и впустила солнечные лучи.

Они говорили о Дайадане и о том, откуда ей досталось такое наследство в семь миллионов орринов серебром.

– Она была скромной старухой. Но довольно своенравной. Я была при ней все те годы, пока она жила. Даже не знаю, почему она оставила все деньги мне. Возможно потому, что у нее никого не было, а я так удачно выбрала для себя роль сиделки и экономки по дому. Возможно потому, что она чувствовала о себе заботу. Очень богатых людей редко кто жалеет… Я это заметила. Мне не нужны были ее деньги. И у меня на тот момент, как я заступила на должность, все еще оставались кое-какие сбережения… Из банка я брала немного, только чтобы хватало жизнь. Так она распоряжалась. Так я и делала. В самом деле, – Мизель покивала головой. В своих воспоминаниях она упорно избегала темы Дайадана связанной с деньгами.

– Даже не знаю, – она улыбнулась, – что такая скупердяйка нашла во мне такого, чего не могла найти я.

XII

Колдун ушел от удара нанесенного с быстротой и точностью присущей Бирку.

Второй из нападавших зашел ему за спину. Приметы его старости были приметами долго служения Ордену.

Отец-настоятель наблюдал за схваткой.

Страж Храма присел. Бирк потеснил Дива мечом к стражу за его спиной. Колдун перехватил меч Бирка; раскрутил и выкинул. Подпрыгнул во время – страж Храма полосонул лишь его фрэнч. Достал до куртки.

Изогнувшись назад, колдун застыл над землей, вскинув и растопырив руки – перед его грудью просвистел меч. Страж Храма медленно и леконько положил ему меч на горло. Колдун отвел за спину руку, оперся на землю и так простоял минуту. Потом упал. Бирк и Страж Храма засмеялись.

Колдун встал с земли. Отряхнулся. Бард наблюдал эту сцену со стороны.

– Вставай, Гольди.

– Сейчас, сейчас, – прокряхтел бард, испытывая судороги в животе. – Ей богу, Див, ты выглдел так будто собираешься научиться летать по воздуху. Ой, не могу… ой… сейчас!

– Ладно, – пробурчал колдун. – Я хотел поговорить с тобою. – Они выходили из внутреннего дворика под темные своды аркады. Под шум маслин и гинкго. Бард прихватил бутыль валявшуюся недалеко от того места, где он испытывал судороги, придерживая одной рукой живот, а второй бордюрчик клумбы. – О том, что читает твоя сестра…

– А что она читает?

Гул шагов отдавался далеко впереди и сзади от них под низким сводом монастыря. Тонул в боковой аркаде, оглушая тишиной полной сгущающихся сумерек.

Они снова вышли к внутреннему двору, сделав круг и остановились у одного из проходов. Бледное пламя факелов освещавшее противоположную галерею серой августовской ночью струилось подобно линялым лунам.

– Как-то она мне сказала что каждый человек одинок… Она тогда была очень красноречива, цитируя мне этого автора…

– Ты хочешь сказать, – бард нервно сжал зубы, и взмахнул бутылью вина, – я не уделяю ей достаточного внимания?

– Нет, – вздохнул, сжав зубы, колдун, – этого я не скажу…

Гул шагов отдавался далеко впереди и сзади от них под низким сводом монастыря. Тонул в боковой аркаде.

Они остановились в шагах от раскинувшего веером листья гинкго и подставляя вечерней прохладе лица.

– Но я скажу, что если она читает такие книги, то она читает их не спроста.

– О-о-ох, зараза, – хватил бард ртом воздух. – Из чего они ее гонят? Из скорпионов что ли? А какого хрена здесь гинкго. Этим ископаемым больше трех сот миллионов лет?

– Монахи кладут листья гинкго в книги, которые хотят предохранить от порчи. Гинкго отпугивает вредных насекомы. Таких как точильщика и… какого-то еще…

– Откуда ты это знаешь?!

– Здесь есть монахиня, которая проссвещает меня время от времени…

* * *

Бутыль вина стояла у него на столе. «Comprene» сверкало в бокале – хрусталь, оставшийся от прежнего владельца номером.

Мизель проснулась по обыкновению раньше него.

Он нащупал конверт.

– Я обещала вам семь процентов от той суммы, которую обычно получаю с выдаваемых мне банком.

– Я рантье, – улыбнулась она.

Конверт она положила на столешницу с латунной оковкой. Колдун даже не прикоснулся к нему. Не прошелся взглядом.

Дайадан Локке стоял на мосту один. Он был одет неброско.

Колдун сжал руку. Левая ему в этот день помогала также как и правая.

Она пробежала к нему. Дайадан Локке немного отстранился, отклонился назад, встречая ее объятия.

Она не знала, ударить ли его по лицу или обнять. Какие карты тасовала в тот день судьба? Любовь, верность. Счастье, печаль. Глупость, доверие и добродетель…

– Вы завидуете мне?

– Нет, – проговорил сквозь зубы колдун. – Но дождь вроде бы не собирается…

Дайадан натянул капюшон.

– Возможно… он пойдет позже. Я слышал сводки магов Покрова.

– Возможно…

И этой ночью действительно шел дождь. А на утро светило солнце.

Мизель Гранжа просидела всю ночь у него во «Взгляде Морганы».

Они вышли из нее по утру. Прошлись по мосту, зашли в парк и минули фонтанчик. Фонтанчик журчал…

Он помнил этот звук, глядя на кровь, сочившуюся у нее из-под груди. Ткань, пропитавшуюся кровью. В разводах. И убегающую спину кого-то неопределенно-размытого. Рассеянного в толпе без следа. Солнечные лучи. Конверт. И семь процентов с той суммы, которую она получает из банка, со сберегательного счета. Тридцать три тысячи шестьсот пятьдесят четыре серебряных…

* * *

– Никогда не умел прощаться.

– Я тоже.

– В общем, – он харкнул в могилу. Желтые зубы, украшенные табачным налетом, озарила улыбка, – как говорит Шакьямунья, у каждого из нас в голове по одной большой дырке, и эту дырку волнуют дхармы. Нирвана же, если я правильно понял сданзо, закодировавшую меня от пьянки, это путь к просветлению. Для кого-то это любовь, для кого-то зайцы…

– Если ты не прекратишь наступать на мои мозоли, клянусь, я прикончу тебя на месте.

– Нет проблем, парень. Просто я хотел сказать, что обрел просветление. В моем понимании… Я занимаюсь любимым делом. Благодаря тебе. Вот и все. Я подумал… тебе будет полезно об этом знать…

XIII

Он шел из парка по аллейке со склепом, мимо крестов и надгробий, небольшой часовенки, отделившейся и обособившейся в стороне от них, оставив куртизанку позади. Возле оградки. Слегка смущенную восходом солнца.

«Ничто не ново…

Этот восход напоминает полдень…»

И лишь в клубках дыма он выглядит обыкновенным.

Мимо проплывающих округлых форм из выщербленного камня, разглаженных задов, воздевших руки статуй. И распростерших крылья.

Какое-то невыразимая кантабиле было в их летящей позе, какая-то досадная ирония калечащая все прекрасное. Но что-то было в них еще. Что-то чего он не улавливал. Кто-то неправильно расставил их или же он все время обращал внимание на этот ракурс.

– Они прекрасны, не так ли, – проговорил старик. Немытый, очень дряхлый, подпирающийся костылями. Единственный ботинок, что на нем был, оборачивался вдрызг разбитой куклой. Разносившейся и полной дыр.

Старик осмотрел ботинок, поерзал им, вздохнул и отвернулся.

– Хорошие, – сказал колдун.

Mesmer_Mariarti
Я НЕСУЩИЙ СВЕТ

Пролог

Руна, девушка в одночасье лишившаяся своих родителей. Мать и отец – единственные кого она любили, единственные кто любил ее.

Сегодня в ее жизни появилось много горя. А на глазах много слез.

Холодная каменная церковь стала ее убежищем на эту ночь. Эта ночь изменила все.

– Виноват дьявол, – произнес святой отец.

– Почему? – Удивилась заплаканная девушка.

– Только одержимые им сгорают семьями, – последовал ответ.

Руна стояла перед ним на коленях, и была настолько беспомощна, насколько невинна.

Месть, ревностное чувство. Она решила уничтожить дьявола, навсегда избавив мир от зла.

– Но что мне делать, святой отец? – спросила девушка.

– Молись дитя, – произнес священник и погладил бедняжку по голове.

В горе, стоя на коленях Руна молилась великому Микалу, всемогущему ангелу. Она просила его явиться, как только тот исполнит уже полученные просьбы других людей, и помочь ей, покарать дьявола…

В начале был Я, а потом Ничто

Здесь тихо. Здесь все мое.

Я срываюсь с места и бегу. Бегу, навстречу ветру, которого еще не придумал. Кричу во все горло, падая с отвесной скалы, которой еще не создал.

Я плачу, но не знаю, что такое слезы. Мне страшно, потому что не знаю боли.

Я бегу, бегу,… но ничего нет, еще ничего нет. Что я такое, как появился, зачем? И я один… Один.

Нет, что-то есть… Есть Я, назову себя Ничто, пустотой, черным цветом, концом всего. Я назову себя так, потому что не хочу быть один. Пусть будет рядом пустота. Такая тихая, такая моя.

Я назвал это вечность. Мне известно, что она есть, ей известно, что есть Я. Нам хорошо вместе.

Чувствую, ей интересно, кто находится рядом.

Я улыбаюсь и говорю. – «Я»

Мы научились говорить.

И я вдруг подумал, может пустота и не черная вовсе? Может Я не вижу ее.

Я создал глаза, и, открыл, их… Пустота, это не конец всего… это только начало.

Распростерся – я назвал это миром-прекрасный и величественный…

И Я стал творить. Много. Очень много. Я назвал это небом и землей

Что ты создаешь? – спросила пустота, или прекрасный мир.

Я создаю Себя, – ответил я.

А почему ты выглядишь бескрайним? – удивилась пустота.

А разве это не Я?

А разве это ты?

Я подумал, откуда мне знать, кто Я? И как Я выгляжу?

Я посмотрел на небо и пустил по нему белоснежные облака.

А теперь это Я?

Разве это ты? – переспросил прекрасный мир.

Я посмотрел на небо и придумал ветер, разгоняющий облака. Придумал его сильным и легким. Придумал прекрасное солнце и загадочную луну. Но больше всего мне полюбился дождь – в нем легко можно спрятаться…

Скажи, а теперь это Я?

– Может и так, а может и нет, – ответила пустота или прекрасный мир.

Я захотел посмотреть на себя. Узнать-кто я?

И Я стал творить, еще больше чем раньше, еще быстрее… Появились реки, горы, деревья, цветы, животные, рыбы и птицы. Я творил из любопытства… Я творил, себя, думая, что это Я.

Не зная, кто я мне пришлось, соединять, свои мысли в разные предложения и образы.

Прекрасный мир наполнился смыслом.

Вечность поделилась на времена, небо стало изменяться, кто-то рождаться, а кто-то умирать. Все пришло в движение, я назвал это жизнью.

Целую вечность, я создаю все больше и больше. Прекрасный мир меняется, время исчезает, а я так и не понял – кто Я?

Я так и продолжаю искать Себя.

Передо мной сидит молоденькая девушка. Она нашла меня. Потом спрошу как. Сейчас, она хочет знать…

Я всегда даю то, чего от меня хотят.

– Кто вы? – спрашивает она.

Я очень хорошо знаю, эту девчонку, я с ней уже встречался. Ее зовут Руна, впрочем, как и тогда.

В моей руке горит фонарь. Я сажусь поудобнее и отвечаю.

– Сейчас я Высокий и Красивый. Я особенный.

Я имею право быть особенным. Быть отличным. Быть лучшим. Быть индивидуальным. Я имею право быть. Хочешь знать мое имя? Назови, в честь себя. В честь президента страны, ненавистного соседа. В честь, подзаборного пса назови. Умоляю. Но только не «несущий свет». Это уже становиться не оригинальным.

– И как ты себя сам называешь?

– Я зову себя Ничто. Сначала был Я, а потом Ничто. Что бы стать кем-то, надо быть никем. Что бы отдохнуть, надо сильно устать. Что бы стать счастливым, нужно выстрадать. Что бы радоваться, нужно поплакать. Что бы что-то найти, надо это потерять. Что бы создавать, надо уничтожить. Я собираюсь уничтожить Ничто, что бы узрели… Ничто, это Я… Уничтожив себя, Вы будите счастливы? Я хочу, так,… Я не то, что вы обо мне думаете. Я не это.

– А кто?

Кто Я? – усмехнувшись, переспросил я. Эта девчонка все и так знает. – Кроме меня у вас, никого нет. Вы одиноки, потому что одинок Я. Я и Ты Одно. Ты это знаешь?

Догадываюсь. Об этом все говорят. Что мы Одно.

Я улыбаюсь. – Неделю назад ты опоздала на работу и прокляла меня за это. За что? За то, что не завел будильник. Но разве это входит в мои обязанности? Я не прислуживаю тебе. Я делаю только то, о чем меня попросят.

Руна улыбнулась. – Только то, о чем попросят?

Вы не мои слуги и Я ваш раб, – отвечаю я.

Получается, ты лишен свободы?

Можешь лишить меня, ее, если хочешь.

Руна хитро прищурилась. – А как же твои желания?

Я прищурился так же. – Они не разойдутся с твоими.

Что же, – девушка решительно встала. – Я хочу уничтожить тебя.

Не выпуская, из рук фонаря, я встаю и подхожу к ней ближе. – Я же говорю, наши желание совпадают. Я хочу уничтожить Ничто. Тебе от этого станет легче?

И не только мне. Всему миру. Ты – Зло.

– Может чего пооригинальней придумаешь? Я это уже слышу, на протяжении тысячи лет.

Ты считаешь это не так?

Приходиться согласиться. – Да. Дьявол – Зло. Большое зло. Но не больше того зла, на которое вы способны. Я кстати с ним знаком (со злом Я имею в виду), – произношу я и показываю запястья. – Знаешь что это?

Руна усмехается. – Стигматы. Неплохая шутка.

Я тоже так считаю, – согласился я.

Но они не настоящие. Такие раны появляются только у тех, кто очень чист.

И у тех, кто в прошлом, казнил одного очень хорошего человека. Я об этом позаботился. Что посеешь, то и пожнешь.

Руна вздохнула. – Всем известна твоя забота. Тебя за это ненавидят.

Я удивленно сажусь на стол и беру девушку за руку. – За что ты меня ненавидишь?

Ты убил мою семью.

Это не так.

Нет?

Я усмехнулся. – Какой-то священник обвинил в смерти меня. И ты поверила. Какая ты наивная.

Они были одержимы дьяволом.

С чего, ты это взяла?

Руна нахмурилась. (Это так мило) – Только одержимые горят семьями.

Я засмеялся. – Какая глупость. Тогда почему ты не сгорела вместе с ними? Или ты не член их семьи?

– Святой отец сказал, что мне повезло.

– Ничего более правдоподобного ему не пришло в голову? Хотя, пока ты стояла перед ним на коленях чего только в этой святой головехе не творилось. – Я облизнулся. – И я его понимаю.

В твоих устах яд! – Руна была решительно настроена. – Ты не запутаешь меня! Это ты убил моих родителей!

Но разве не Бог, решает, кому жить, а кому умереть. Видимо, ты обратилась не по адресу. Это тебе тогда к нему надо.

Видимо, я так и сделаю. Я поднимусь к Богу и спрошу, как тебя уничтожить.

Я вздохнул и оглядел мою спасительницу. – Интересно, а ты знаешь, где Бог?

На небесах.

А, ну, конечно, конечно. То есть ты предполагаешь, что найдешь его?

Тебя же я нашла. – Руна сжала в руке медный крестик. – Я обещаю тебе. Недолго тебе осталось, – с презрением произнесла она и вышла из дома.

Ну вот, она ушла. Все меня покидают. Мне стало тоскливо, и я побежал за ней.

Руна, простая девушка, хорошенькая, приятная. Будь я маньяком, давно бы поймал девчонку и сотворил с ней что-нибудь этакое.

– Стой! Стой же! – прокричал я. – Я не маньяк, куда так спешишь.

– К Богу, – не оборачиваясь, ответила Руна.

Не спеши. Все там будем.

Девушка остановилась. – Что ты хочешь?

О? – довольно удивился я. – Мы поменялись местами, теперь не я исполняю желания, а ты? Хочу, что бы ты осталась со мной.

Что? – удивилась девушка. – Я никогда с тобой не буду. У нас разные цели.

Я подошел ближе и прижался к девушке. – Нет. Я уже говорил, что мои желания совпадают с твоими. Хочешь к Богу? Я отведу тебя. Хочешь?

Руна вырвалась из моих объятий. – Я что похожа на дуру?

Да, – честно ответил я.

Руна ненавистно оглядела меня и стала усердно молиться.

Пытаешься изгнать дьявола путем молитв? – наивно переспросил я, и сгорел. Но тут же появился у девушки за спиной. – Думаешь, от дьявола так легко избавиться? Тогда, почему другие не сделали этого раньше?

Руна перестала молиться, и пошла вперед. – Я найду Бога, и он тебя покарает.

Я уж надеюсь, – произнес я и покорно поплелся за девушкой. Она меня ненавидит, я это чувствую. – А ты знаешь, что ненависть, кою ты испытываешь ко мне, есть отвергнутая и не понятая любовь.

Руна остановилась. – Пожалуйста, тешь себя напрасными надеждами. Тебя никто не любит.

Ты любишь.

Руна засмеялась. – Ты дурак что ли?

Да.

Я призираю тебя. Ты несешь, только зло, только несчастья и разруху. Как я могу тебя любить. Ты вообще понимаешь, что говоришь?

А ты вообще, понимаешь, к кому собралась? К БОГУ! – радостно прокричал я и запрыгал на месте. – Бог, это тебе не дьявол, которого можно встретить на каждом углу. – Я скорчил рожу. – Он на небесах, ты сама мне так сказала.

Прекрати паясничать, – тихо попросила Руна и продолжила идти.

Ладно, – согласился и пошел за ней.

Очень скоро мы наткнулись на небольшую деревушку. Такую темную, что для того, что бы увидеть хоть кого-нибудь, мне пришлось осветить ее своим фонарем. И такую маленькую, что она могла поместиться у меня на ладони. На одну положил, а второй прихлопнул. Об этом я и сказал мой любимице.

Только попробуй это сделать, – напугалась она.

Я удивленно выпрямился. – Интересно, а что ты сделаешь? Опять молиться начнешь? Тогда молись, – пригрозил я, положил маленькую деревушку на одну ладонь, и накрыл ее второй. Жители забегали в панике, попрятались в дома. Наступила тишина и тень. – Ну что? Начинай молиться, или я всех прихлопну.

Руна встала на колени и стала молить меня не убивать маленьких жителей.

Да не мне молись. Богу молись, – перебив ее мольбы, прокричал я.

Девушка начала просить о спасении. Я посмотрел вверх, что бы дождаться, того, кто их спасет. Было тихо. – Не достаточно, пусть все молятся, – еще громче, прокричал я. – Все молитесь, взывайте к Господу!

Все жители встали на колени и вспомнили все, когда-либо существовавшие молитвы. В страхе, они клялись, что больше не будут совершать неблагочестивых поступков, будут жить по заповедям. Некоторые глупцы, даже от своих жен отказались.

Вот дураки! – рассмеялся я. – Если Бог на небесах, зачем склоняете колени и становитесь ниже? Если это ваш последний день, зачем просите о спасении, благодарите за прожитое. Если настала тень, зачем прячетесь в домах своих? Приветствуйте ее, и как благородный гость, она вовремя покинет вас.

– Потому что мы боимся тебя! – донеслось из моей ладони.

Я снова рассмеялся. – Если боитесь меня, зачем исполняете мою волю. Восстаньте против, и боритесь!

Но ты дьявол, – дрожащим голосом, произнес, видимо самый смелый из маленьких жителей. – Никто не в силах, одолеть тебя!

Мне стало обидно, за этих глупцов. – Тогда знайте, не стать вам больше, чем ваши страхи! – разозлился я и прихлопнул, трусливую деревушку. Спас, конечно, самое ценное, девушку, что изначально, стала молиться мне.

Как погляжу, да ты не плачешь? – хитро обойдя, свою любимицу спросил я.

Руна улыбнулась. – Отчего же, я все еще оплакиваю своих родителей. А что до этой деревушки мне?

Но я убил и их. Теперь ты ненавидишь меня сильнее?

Отчего же. Здесь жили, только преступники, воры и убийцы. Им нет места в этом мире. Видимо ты не знал, что это твои поданные? По глупости убил и их. Бедняги, если бы они знали, что пострадают, от того, кому молились…

Они молились Богу, – перебил я и засмеялся. – Любимая, идем же к Нему и сообщим об этом происшествии. Да заглаголит устами очевидцев, глупость обычная. – Я взял, самое дорогое, что у меня есть, и повел ее к Господу.

Ангел, черт и слон

Здесь рай. Такой знакомый, такой мой. Я его создал.

Он идеален. Все мне известно, что неизвестно, то создаю, по своему образу и подобию. Меня становится так много, Я идеален, во всем. В количестве, цвете, форме, размере и мироощущении…

Нет ничего, что бы Я ни создал, думая, что это Я. Идеально все. Пустота перестала существовать, обретя счастье в вечности. Мы перестали говорить…

И Я подумал, а вдруг, Я на самом деле не идеален?

Я назвал себя грешным.

Я назвал себя порочным и жестоким.

И улыбнувшись, Я с радостью принялся за сотворения, себя, который несет свет.

Такого прекрасного, как сам Я, такого красивого, как все вокруг. Такого, что бы умел, говорить, так же как и Я.

И вскоре мы встретились и полюбили жизнь, так сильно, насколько Я способен создать, это чувство.

Нам было хорошо вместе. Было о чем говорить, и Я создал больше. Таких, как Я и Я несущий свет.

Много Я, много Я, очень много Я. Мир, как и прежде идеален.

Я засомневался. Что если Я все создал неправильно? Что если то Я, которое царит везде, это не Я.

Я решил помочь себе и выяснить, совершенен ли Я на самом деле. Я несущий свет предложил себя, в качестве не совершенного.

Я назвал это – Предателем.

Так интересно, наблюдать за ней. Она такая своя. Такая естественная. Такая идеальная. Красивая? Да, и это интересно. Само совершенство.

– Чего лупишься, рогатый? – вдруг одернула Руна.

Рогатый? – удивился я, и тут же вырастил себе два небольших винтовых рога. – Такой?

Ужас! – напугалась девушка. – Да ты еще ужасней, чем я себе это представляла.

Правда? – как всегда наивно переспросил я. – Рад, что не разочаровал тебя.

Ты не влияешь на меня. Я свободна от Дьявола, – гордо произнесла девушка. – Так что можешь радоваться чему угодно.

Я покатился со смеху, упав на зеленую траву. И долго не мог остановиться.

Чему это ты радуешься? – нахмурившись, спросила Руна. – Подлянку, какую сделал?

Я успокоился и встал на обе ноги. – Тебе интересно? – хитро дергая бровями, спросил я. – Поведать тебе мои тайны?

– Нет.

Ты уверена? А вдруг это подлянка, какая?

Руна посмотрела в небо. – Бог, меня убережет.

Я в этом не сомневаюсь.

Девушка остановилась и огляделась, она стояла на перекрестке. Четыре дороги, вели в разные стороны, а указателей, с местом расположения Господа нет.

Что будешь делать? – спросил я, поворачивая головой из стороны в сторону.

Руна закрыла глаза и в мыслях, снова обратилась к Богу. – «Боже, укажи мне, правильный путь…»

Помочь? – перебил я.

Нет. Мне твоя помощь не нужна.

А зачем тогда просишь?

Я не тебя прошу, – ответила она и продолжила молитву. – «Пошли мне того, кто укажет верную дорогу. Пусть это будет кто угодно. Благодарю»

Я удивленно уселся рядом со своей единственной. – Я бы пошел на право, – осветив эту дорогу фонарем, посоветовал я.

Я не внимаю гласу дьявола. Не старайся.

Ах, ах, если бы моя любимая знала, все правду. Но я не могу ей все рассказать, пока она не попросит меня об этом.

Мне очень хочется попросить, что бы она попросила. Но…

Прошло много времени, день закончился, наступил вечер. А Руна, все сидела и просила о знаках. Я уже устал слова объяснять, о том, что нам стоит пойти на право. Я просто стал кидать туда камни, горсти земли, гнать туда ветер, валить там деревья. Но моя любимая, считала, что это происки дьявола и не двигалась с места.

Может, если ты не видишь знаки, посылаемые тебе, тогда примешь решение сама? – решил предложить я. – Если тебе интересно мое мнение, я предлагаю пойти налево.

Предложения дьявола, не верны. Ты вводишь меня в заблуждение, что бы запутать и очернить. Ты боишься Бога, поэтому это направление не верно. Я пойду на право.

Руна встала и пошла на право. Я радостно заплясал, мой план удался (теория противоречий как всегда действенна).

Лес в этой стороне, выглядел ужасно, не без моей помощи конечно. Дорога забросана камнями, и землей, голые деревья повалены и непрекращающийся ветер, сносил мою единственную.

Ты обманул меня! – поднимаясь, прокричала Руна. – Эта дорога не верна. Она не ведет к Богу.

С чего это ты взяла, что этот путь не ведет тебя к желаемой цели? Ты его еще не прошла.

Руна снова упала и разбила колени. – Так не может быть, я не верю! – заплакала она. – Дорога к Богу, не может быть так опасна и тяжела.

Ты сама, выбрала этот путь.

Девушка вытащила платок приложила его к окровавленным коленям. – Видимо я ошиблась, – заплакала она. – Это не та дорога. Я прошла совсем немного, но уже встретила кучу опасностей и преград. Эта дорога не ведет к Богу. Я не права, надо вернуться…

Я сел рядом и слизнул капельки крови оставленные на камне. – Если вернешься, потеряешь время. Если останешься, потеряешь время, если пойдешь дальше, потеряешь время. Делая что-либо, вы люди теряете время.

Что же мне делать?

Я улыбнулся и сел перед девушкой. Она горько плакала. – Не стоит воспринимать человеческую жизнь слишком серьезно, все равно из нее никто живым не выберется. Предлагаю отдохнуть. Давай помечтаем?

Девушка перестала плакать и возмущенно уставилась на меня. – Что? Как я могу мечтать, когда на мне лежит великая миссия. Я иду к Богу, чтобы уничтожить дьявола, У меня не может быть ни какого отдыха. Тем более, посреди природы, разгневанной тобой.

Ну, насчет природы, ты права. Но я это сделал, лишь потому, что ты изначально, отвергла первую, правильную мысль. Мир рушиться, если мы не замечаем его подсказок. – Я придвинулся ближе. – А вот насчет отдыха я сомневаюсь. Ты бы с радостью отдохнула, если бы не эта мрачная обстановка. Нас тянет в сон, когда нам хорошо.

Руна огляделась. – Извини, может ты, и не заметил, но здесь негде спать. Здесь грязь, камни и холодный ветер.

Я решил предложить свою помощь, хотя знаю, что Руна слишком капризна, чтобы принять ее. Но я обязан был хотя бы попробовать.

Позволь помочь тебе? – все же спросил я.

Руна грозно стукнула себя по коленкам, но, стерпев неожиданную боль, произнесла. – Нет. Помощь дьявола, это антипомощь. К добру это не приведет.

Вот глупая, – усмехнулся я. – Я предлагаю, тебе добро, для тебя.

Твое добро, завтра оберется злом.

Вот глупая, – снова усмехнулся я. – Всякое добро, завтра может превратиться во зло, – я взял из ее рук, окровавленный платок. – Не делай, что я тебе предлагаю. Но делай так же, – я хитро улыбнулся и, связал платок в узелок, швырнул его в сторону. Тут же из кусочка окровавленной материи, появился багровый шатер. Внутри было тепло и пахло готовым обедом. Я поманил, любимую пальчиком, но она наотрез отказалось. Пришлось обедать одному. Съев все, что предложил багровый шатер, я прилег отдохнуть и помечтать. Мое совершенство, так и сидело на голом камне, обдуваемом холодным ветром, и иногда поглядывало в мою сторону.

Что? Вкусны ли плоды из моей крови? – наконец спросила она.

О, да, – сквозь сон ответил я. – Очень вкусны. Можешь попробовать, если хочешь. Я притворюсь спящим.

Ни за что! – Моя Руначка, как всегда категорична. – Ты дьявол, все, что ты делаешь, ложно.

Зато сытно, – ответил я и, не выпуская фонаря из рук, повернулся на бок. – Знаешь, единственная моя. Эта тахта, такая мягкая, такая теплая… двухместная такая.

Руна уже совсем продрогла, но стойко выдерживала, все немилости природы. Решила не очернять себя злом.

– Что, по сути, здесь плохого, если вместо снега выбрать дождь. Сидеть в болоте иль в трясине. Зло, добро, все это чушь, если холодно и хочется поесть? – видя второй сон, почти стихотворно заговорил я.

А что? – размышляла девушка. – Ты все это сделал из моего платка и моей крови. Через разбитые коленки я заслужила этот шатер, – решила Руна, и вошла под багровый навес.