Текст книги "Сборник рассказов №2"
Автор книги: Fantasy-Worlds. Ru
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)
Лихо сидело за столом и с самым непринужденным видом уничтожало остатки еды богатырей.
– Вот, – Илья поставил перед Лихо бутыль со слезами Царевны Несмеяны, – И вот еще, так сказать, в качестве довеска, – прибавил богатырь, ставя рядом склянку со слезами Добрыни Никитича.
– А это-то что? – отвлеклось от поглощения пищи Лихо.
– Н-ну… – смутился Илья. При этом Лихо заметило, как покраснел и Добрыня, причем едва ли не гуще Муромца.
– Н-ну, я подумал – если тебе зачем-то понадобились слезы девки, то вот эти – настоящие, мужские, богатырские – тоже могут пригодиться.
Лихо засмеялось.
– Что, все дружно рыдали что ли?
– Нет, – покачал головой Илья и, покосившись на Добрыню, добавил, – Всего один…
– Ладно, – ухмыльнулось Лихо, – Вы хорошо поработали, посему я отдам вам меч…
Радостные лица защитников земли Русской враз стали кислыми, словно редька.
– Меч? – переспросил Алеша, – Один?
– Ага, – радостно кивнуло Лихо, – И отдам я его тебе. Приглянулся ты мне.
– Ой, да ладно, – зарделся Алеша, – Спасибо…
– Какое там спасибо? – взревел Илья, – Он же обещал воротить все мечи! Изверг! Алеша, это я не тебе…
– Да? – нахмурилось Лихо, – Не, ну я ж обещал вернуть, или, как вы там говорите, воротить, – вот и возвращаю…чтобы вернуть остальные, помогите мне еще в одном дельце.
– Чего ты из нас дураков делаешь! – заорал Илья, ринувшись на Лихо.
Не испугавшись этого нападения, Лихо откинуло в сторону челку и зыркнуло богатырю под ноги. Илья вдруг, не пробежав и пары шагов, споткнулся обо что-то, обычному глазу невидимое, и растянулся во весь свой немалый рост. Затем поднял на Лихо обиженное лицо, потер красный от столкновения с полом лоб и хмуро поинтересовался:
– Ты что ж, теперича нам мечи по одному возвращать будешь?
– Ага, – враз заулыбалось Лихо, – А что, я не говорило разве? Ну, наверно забыло – просто вылетело из головы.
– Ты же сказал, что слово, пусть даже и данное нечистью, все равно нерушимо?
– Да, а я разве его нарушаю?
– Но ты сказал, что воротишь ВСЕ мечи? – почти выкрикнул Добрыня, вздымая к небу руки в немом отчаянье.
– Понимаешь, в чем дело, – Лихо задумчиво посмотрело на все еще лежавшего на полу Илью, – Я то имело в виду что ворочу ВСЕ, но не все СРАЗУ…А за то, что предупредить позабыл – уж извиняйте, память подвела! Так что, вот вам мое оговоренное обязательство, – Лихо сощурилось, затем взмахнуло рукой, и на поясе Алеши появился меч-саморуб в абсолютно новеньких ножнах.
– Во! – Лихо указало на возникший из ниоткуда меч, – Кроме того, теперь никто не сможет взять его, кроме Алеши…даже я…ну, еще, правда, меч сможет взять тот человек, которому сам хозяин этого предмета разрешит…
– Алеша! – тут же заорал поднимающийся с пола Илья, – А ну-ка, дай-ка мне свой меч ненадолго! Я щас эту кур-рву на ломтики разрежу!
– Вот уж кукиш! – заявил Алеша, наглядно эту самую фигуру демонстрируя, – Мое! А вдруг ты его насовсем отымешь?
Разгорающуюся перепалку на корню оборвало Лихо.
– Глупенький, – засмеялось оно звонко, по-девичьи прикрывая ладошкой рот, – Глупенький Ильюшка. Неужели ты думаешь, что, если бы я боялось ваших мечей, то так просто их вам отдало?
– Ты кого это глупеньким назвал, нечистик поганый! – в конец разозлился Илья и тут же повторно ударился об пол, в лучших традициях Финиста Ясного Сокола. Грохот падения богатыря был еще сильнее, чем в первый раз.
– Ладно, – посерьезнело Лихо, – Раз ты так настаиваешь, свой саморуб получишь последним. А пока, – Лихо подошло к окну, и уставилось на небо. Алеша, навострив уши, разобрал невнятный шепот: «сегодня ночью…как же мне повезло…» Лихо с подозрением оглянулось на него, и продолжило, уже громче:
– Пока совсем не стемнело, отправляйтесь в лес за городом и найдите там поляну с папоротниками. Ровно в полночь папоротник расцветет. Все, что от вас требуется, это сорвать цветок и принести его мне. Надеюсь, справитесь?
Богатыри угрюмо кивнули.
– А с этим-то заданием почему справиться не можешь? Али немощен совсем? – вдруг спросил Алеша.
– Ну-у… – протянуло Лихо, – Я боюсь не успеть – до этого мне нужно сделать еще одно дельце, так что, до встречи.
С этими словами Лихо задумчиво оглядело богатырей, задержав взгляд на все так же лежавшем Илье Муромце. Затем хмыкнуло, и, схватив бутылку со слезами Добрыни Никитича, вышло прочь.
Возвращаться в Сказочный Лес, не дождавшись сумерек, да еще и после того, как Лихо переполошило добрую половину нежити с кражей ступы, было в высшей степени неразумно. С другой стороны, идти добывать цветок папоротника было еще опасней – у Лихо до сих пор с тамошней лесной нечистью были довольно натянутые отношения. А уж в ночь на Ивана Купалу, соваться туда было равносильно встречи с Бабой Ягой. И если с последней хоть как-то можно было договориться, то с этими навряд ли. Именно поэтому, тщательно взвесив все за и против, Лихо остановилось именно на Сказочном Лесу.
Лишь подходя к Дивному Саду, Лихо вспомнило, что так и не удосужилось надеть шапку-невидимку. Запустив руку в карман, оно уже нащупало было там волшебный предмет, но ни воспользоваться им, ни даже вытащить, не успело.
Внезапно, стволы ближайших деревьев выгнулись дугой, словно отвешивая почетный поклон, а ветви в ужасе прикрыли верхушки. Низко над ними, плавно и величественно проплыла птица, чье тело целиком состояло из чистого пламени, мерцающими жгутами перевивавшего все существо птицы. Крылья и клюв горели особенно ярко; маленькие, словно зернышки, злые глазки казались сосредоточением этого самого огня – они светились почти белым ярчайшим светом; а вот хохолок был, напротив, более тусклого – синеватого пламени.
Жар-птица, медленно и плавно взмахивая огромными искрящимися крыльями, грациозно опустилась, аршинах в двадцати, на поляну перед Дивным Садом. Деревья, до этого «согнувшиеся» в уважительном поклоне, вновь выпрямились, образовав мощную единую лесную стену.
– И что же тебе понадобилось в моем саду, друг сердешный? – неприветливо начал разговор страж Дивного Сада. На удивление голос у Жар-птицы был женский, мягкий и мелодичный.
– А у тебя разве есть еще что-то, кроме молодильных яблок? – усмехнулось Лихо.
Жар-птица, приблизившись к незваному гостю на пару шагов, неодобрительно взглянула на Лихо одним глазом, по-куриному сворачивая голову набок:
– Много чего есть. Деревья. Цветы. Кустарники. Ты бы лучше спросило, чего тут сейчас не будет. Вернее, кого.
– Червячков, букашек, мошек? – с наигранным недоумением развело в сторону руки Лихо.
Но птица явно была не расположена шутить:
– Тебя! – рявкнула она, – А ну, брысь из моего Сада, пока огнем не опалила! Много вас тут таких бродит… садовников! Сегодня четвертого выпроваживаю.
– Это других много… – обиженно заявило Лихо, – А такое, как я – одно!
Птица ничего не ответила, зато на глазах начала расти. По ярко полыхающим перьям, то тут, то там стали пробегать язычки пламени, а из глаз птицы полетели искры. Лихо ощутимо обдало жаром. Мгновенно оценив ситуацию и, смекнув, что дело в сию секунду может в прямом смысле, выгореть, Лихо резво отскочило в сторону и выхватило из-за пазухи шапку-невидимку. Но надеть ее не успело – Жар-Птица щелкнула клювом и тоненькая – едва заметная струйка огня вгрызлась в магический атрибут, за одно мгновение, уничтожив его.
– Ах ты ж Чернобогова тварь, – расстроено заявило Лихо, вытирая о штаны черные от сажи ладони, – Тваю-ю-ю ж мать! Это была новая шапка-невидимка – только несколько раз надеванная! Теперь тебе знаешь как попадет, когда Кощей узнает кто его шапку спалил?!
Птица залилась кудахтающим смехом:
– Скажешь тоже! Боюсь я твоего Кощея! Да он сюда сунуться не посмеет!
И, внезапно посерьезнев, добавила:
– Так, а теперь шуточки в сторону. Делаю последнее предупреждение, нежить одноглазая, и на месте шапки уже окажешься ты! Считаю до трех. Раз…
Лихо с оскорбленным видом демонстративно потерло единственный глаз и с едва заметными ехидными нотками в голосе поинтересовалось:
– Слушай, а ты у нас из чего сделана? Из огня?
– Тьфу, деревенщина! – в сердцах выругалась птица, – Из огня! Я – высшее магическое существо, суть воплощенной огненной стихии! Два…
– Стало быть, с воплощением водной стихии, то есть с водой, ты не в очень хороших отношениях? – прищурилось Лихо.
– На этот дурацкий вопрос я предпочту не отвечать! Тр…
Не дожидаясь окончания отсчета, Лихо сотворило вполне сносный морок – чего раньше за собой не замечало – столь же огромного, как и Жар-Птица, Жар-Кота. Громадный котяра зашипел, выгнув дугой спину, по которой тут же пробежала вереница ярких искорок, и, издав воинственное «Мя-а-а-а-у-у-у-у-у-у!» прыгнул на Жар-Птицу. Лихо вовсе не надеялось, что страж Дивного Сада испугается его иллюзии и, закудахтав, улетит – было бы идеально, если бы птица, хотя бы ненадолго отвлеклась на этот морок, ибо буквально мгновением позже…
Лихо, молниеносно выхватило из кармана пузатую бутыль со слезами Добрыни Никитича и, даже не раскупорив, швырнуло ее в птицу. Расчет был на то, что та не успеет заметить летящей склянки за спиной Жар-Кота.
Результат превзошел все ожидания.
Жар-птица, явно ошарашенная намерением Лихо испугать ее иллюзией огромной, пусть и огненной кошки, на некоторое время потеряла способность здраво мыслить и лишь озадаченно наблюдала, как здоровенное кошачье тело прыгает и проходит сквозь нее. А потом пришел черед запоздалого удара бутылью по макушке…
Стекло, не выдержав высокой температуры, лопнуло и обдало бедного Стража веером брызг из горьких слез богатыря.
Тело Жар-птицы зашипело, начало блекнуть, исходить паром, затухать и уменьшаться на глазах…Пока от нее не осталась одна небольшая головешка в причудливой форме миниатюрной птички. Головешка едва заметно тлела, бегая из стороны в сторону, с явным намерением разгореться, и пищала тонюсеньким, с трудом различаемым, голоском:
– Погоди у меня, нечистое отродье! Чего смеешься?! Вот разгорюсь, вырасту, найду и изжарю на медленном огне!
Часть 4. Иван Купала напугала…Была тихая лунная ночь. Со стороны реки неслись разудалые песни и пляски, треск костров, через которых прыгал народ, бурно отмечающий купальскую ночь. Трещали кусты, в которых молодежь чересчур активно возносила дань Ладе и Роженице, а по лесу, тем временем, сосредоточенно крались, ожесточенно сопя и перешептываясь, три тени: одна побольше и две остальные лишь самую чуточку поменьше.
Одна из теней постоянно повторяла: «Убью, убью, убью! Вот отдаст саморубы назад и тут же – на том же самом месте и зарублю!»
– Охолони ты, – шикнула на него соседняя тень.
– Сам охолони, – не успокаивалась предыдущая, – Алеш, скажи, что он тут мне рот затыкает? И вообще, кто у нас тут за воеводу?
– Т-с-с-с, – отозвалась третья тень.
– Да что вы, сговорились, что ли? – совсем обозлилась игнорируемая тень, – Вот ты бы, Алеша, мог бы Лихо поганое это и зарубить! Или зря тебе меч воротили? Одолжил бы мне его на время – уж я бы с этим нечистиком не стал бы долго речи молвить!
– Да охолони ты! – заорал Алеша во весь голос, – Сейчас вся окрестная нечисть к нам сбежится, и поминай, как звали, отправимся к Яге в гости! А я с ней с прошлого раза еще не помирился, когда сапоги-скороходы одалживал. И вообще, тебе же Лихо сказало, что на него саморубы наши не действуют.
Он сконфуженно умолк, и виновато глянул на своих товарищей, грозно глядевших на него. В лесу установилась прямо-таки подозрительная тишина.
– М-да… – многозначительно изрек Илья и, со вздохом, в котором смешались отчаяние и бессильная злоба, махнул рукой.
Только тут они заметили, что стоят на кромке широкой папоротниковой поляны, залитой серебристым лунным светом, о которой как раз и упоминало Лихо. Над поляной вились зеленоватые огоньки – верный признак того, что вот-вот пробьет полночь и распустится волшебный цветок.
– Предлагаю ваш разговор продолжить после, – сквозь зубы процедил Добрыня, нехорошо глядя на товарищей.
Алеша виновато понурился, а потом вдруг нахмурился, поднял голову и спросил:
– А разве только одна папороть может зацвести этой ночью?
Богатыри оторопело переглянулись: похоже, такой простой вопрос не приходил к ним в головы.
– Ну-у-у, – протянул Илья, – Честно говоря, понятия не имею. Может, и один…
– Навряд ли, – с сомнением сказал Добрыня, почесывая вихрастую макушку, – ежели папороти много, то и цветов должно быть тоже хоть отбавляй!
– Тогда отсюда следует другой вопрос… – опять сник Алеша, – Как мы узнаем, какой именно цветок нужен этому Лиху?
– Притащим ему все, да и все! – философски скаламбурил Илья, – Будем тут еще думы думать, что ли? Пускай сам со своим сеном разбирается, лишь бы мечи воротил! Дело я молвлю?
Добрыня с Алешей переглянулись и с некоторым опасением взглянули на Муромца.
– Илья, а лес-то, это, большо-о-ой, – с опаской откликнулся Алеша.
Илья на секунду задумался, а потом бодро выдал гениальную фразу:
– А чего нам искать какой-то особенный цветок, коли они все будут одинаковые?
– Илья-я-я-я, – вдруг тихо сказал Добрыня, – А, может, ну его, этого Лиха с мечами, а? Цветь папороти – она же клад открывает! Найдем один, поделим на троих, и будут у нас и мечи, и девки, и медовуха – сколько хочешь. Даже подвиги уже совершать не потребуется.
Двое богатырей тут же словно по команде повернулись к Добрыне. Илья, как старший по званию, стараясь скрыть волнение и алчный блеск в глазах, шепотом поинтересовался:
– А ты знаешь, как он это делает и что требуется?
– Знаю, – тоже шепотом отозвался Добрыня, – Все очень просто, коллега. Как зацветет папороть, надобно схватить цветок, зажать его в кулаке и спешить из леса вон, не оглядываясь. Будет нечистая сила тебя звать, окликать по имени, матушкой родной прикинется отцом, девкой красной, младенцем, только ты беги, не оглядывайся…иначе плохо будет.
– Ну-ну-ну, а потом, потом то что?
– Все, – развел руками Добрыня, – Цветок будет твоим, сможешь клады под землей видеть, язык зверей и птиц понимать, замки любые отпирать, иногда будущее видеть, но это уже так, брешут, по-моему.
– Так вот, стало быть зачем Лиху этот цвето-о-ок, – протянул Алеша, – Сам хочет все клады найти и себе присвоить.
– Стой, стой, стой! – нахмурился Илья. До него не сразу дошел смысл всех сказанных Добрыней слов, – Какая такая нечисть?
Добрыня пожал плечами.
– Илья, ну я ж, энто, его не добывал – не знаю, мож брешут люди, мож запугивают. Мне вон в детстве матушка говорила, что этого цветя-то и в помине нет – сказки, мол. А тут оказывается, наоборот все. Лихо ж врать не станет! Ну, я имею ввиду, в том, что ему самому надо…
И тут поляна озарилась ярко-красным светом, да таким, что глазам больно. Словно тысячи солнц разом взошли над лесом. Кое-как проморгавшись, богатыри разглядели много-много алых головок цветков, неспешно покачивающихся над зеленым морем разлапистых листьев папоротника.
– Вот и ответ на твой вопрос, Алеша, – широко улыбнулся Илья, – Да и на твой, Добрынь, тоже, – Скосим все, что можно ироду этому одноглазому, да и по цветочку лично себе оставим.
– Так давайте! – обрадовался Алеша, – Косите! А…а складывать во что? Мы ж мешок-то не захватили…
– А зачем нам мешок? – хитро прищурился Илья, – Добрынь, руки вверх подыми.
– Зачем?
– Надо, – с безграничным терпением вздохнул богатырь.
– Для дела! – веско добавил Алеша, хитро подмигивая Илье.
– Ну, коли надо… – Добрыня поднял руки, а Илья резко дернул снизу вверх подол его верхней рубахи, прикрывавшей кольчужную, стянув ее с богатыря.
– Э-э… – попытался было запротестовать Добрыня.
– Надо. Для дела! – поднял вверх указательный палец Илья и ловко завязал рукава рубахи узлами.
– Вот мешок простой – вот мешок большой! – прокомментировал веселое действо Алеша.
– Теперь, давай рвать скорее, пока не отцвели, – обратился Илья к Поповичу, – А ты, Добрынь, пока последи, чтобы нигде нечисть не появилась!
– Чудно, – возмутился Добрыня, – Почему это мне достается самое трудное? А ежели меня нечисть утащит?
– А ну цыц! Коли сказал, значит выполняй! К тому ж, ты сам давеча молвил – авось это даже и не правда про нечисть-то, – проворчал Илья, на пару с Алешей пачками выкорчевывая бедные папоротники.
Стоило только богатырям сорвать первый цветок, как в чаще леса что-то зашуршало, заухало, и среди деревьев замелькали тени. Что-то с огромными светящимися глазами стало подкрадываться все ближе и ближе. Добрыня, стоявший на страже тут же и заорал, наплевав на все правила маскировки:
– Братцы, давайте побыстрее! Мне уже никаких кладов не надо!!! Видать, нечисть-то действительно тут есть!
– Да тише ты, тише! – зашипел на него Алеша, – Чего случилось-то? Дай траву доко… в смысле дособирать.
Из леса пополз молочно-белый клокастый туман, похожий на сильно обгрызенный молью пуховой платок, в котором тоже шевелилось что-то черное. Крепко зажмурив глаза и повторяя про себя: «Не смотреть, только не смотреть!», – Добрыня вприпрыжку носился по поляне.
– Да что там такое-то? – не выдержал Илья.
– Не оборачивайтесь!!! – заорал Добрыня, – Режьте траву! Нежить на подходе!
– Так задержи ее, – нарочито небрежно и одновременно мстительно проговорил Попович.
– КАК?????
– Так!
– ДА КАК? Я что… – тут до Добрыни дошло, что предыдущую фразу сказал вовсе не Алеша. Богатырям – всем сразу – стоило огромнейших сил застыть на месте и не оборачиваться.
– К-х-х-хто это? – дрожащим голосом поинтересовался Илья.
– Черти, – плачущим голосом проговорил Добрыня, – Братцы! Спиной уже чую рогатых! По-моему они уже и лапы свои тянут! Давайте убежим поскорее, а?
Тем временем тени за их спинами приобрели уже более-менее четкие очертания чудищ: действительно, рогатых, с хвостами, копытами, кое-кто даже с двумя головами. К богатырям постепенно приближалось кольцо светящихся глаз: какие-то были размером с блюдце, какие-то – со сковородку.
– Обернитесь! Обернитесь! Посмотрите нам в глаза! Обернитесь! Обернитесь! – шелестело вокруг, словно кто-то протащил мешок по сухим листьям.
– Что вам от нас надо, нежить поганая? – заорал Алеша.
Нежить его проигнорировала, продолжая талдычить прежнее и все ближе подкрадываться к богатырям.
– Добрынь, ты у нас как главный ведун, скажи – ЧТО ДЕЛАТЬ ТО?
– По правилам надо начертить вокруг себя круг, рассыпать зерно или соль… ну, еще можно молитвы почитать… только у меня такое впечатление, что они не помогут…
– Так! Чертить круг у нас времени нет! – тут же подключился Алеша, до краев набивший самодельный мешок папоротниками.
Илья закивал
– А круга они коснуться могут? – вдруг спросил Илья.
– Нет – никак, – замотал головой Никитич.
– Тогда так – Алеша, отдавай мне мешок, хватай за руки Добрыню!
– Зачем? – разом удивились оба богатыря.
– Надо! Для дела! – заорал Илья.
Никитич и Попович беспрекословно взялись за руки.
– Теперь растопырьте их пошире, – Илья влез между взявшимися за руки богатырями. Со стороны могло сложиться впечатление, что они обнимали долго отсутствовавшего родственника. Или сильно напившегося друга, причем, сами будучи не слишком трезвыми…
– А теперь зажмурьте глаза и приготовьтесь делать все что я скажу… а пока – ПА-БЕ-ЖА-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-АЛИ!
Нечисть, смекнув, что их добыча уходит, резво рванула за тактично отступающими богатырями с криками: «С-с-с-с-с-с-стойте! Обернитес-с-с-с-с-с-с-с-сь…», но это лишь подстегивало людей поддавать жару.
Более мелкие, и соответственно шустрые нечистики, догнали было беглецов, но смогли лишь беспомощно сгрудиться неподалеку и обиженно талдычить: «Они в круге! В круге! Выйдите из круга! Посмотрите в глаза…»
Через час даже самая недалекая нечисть поняла, что преследование успехом уже не увенчается и стала грустно расползаться по своим норам…Петушиного крика почему-то никто не захотел дожидаться.
А между тем – крики Ильи Муромца еще до самого утра не затихали в этом лесу.
– Влево! Влево молвлю, ироды – там же дерев…
БУМ!
– Направо, направо! Там колючка-а-а! А-а-ай! Ну фот, фэ предупрефдал, дубины стоерофофые!
Часть 5. Косите, Илюша, косите…Лихо медленно, словно смакуя каждое мгновение, развязало мешок, принесенный богатырями, и заглянуло внутрь. Когда оно отвлеклось от созерцания содержимого мешка и подняло голову, чтобы посмотреть на помощников, тех пробрало холодом по позвоночнику. За ворот словно муравьев насыпали. У Лиха страшно дергался глаз. А, учитывая то, что он был всего один, это было очень заметно…
– И чего, скажите мне на милость, они все в таком виде? – невероятно ласково спросило оно.
Илья пожал дрогнувшими плечами.
– Какие росли, такие и сорвали и принесли!
Лихо кинуло разгневанный взгляд на богатыря, но и муравьи у того побежали по спине еще быстрее.
– Вы надо мной издеваетесь?
– Нет, – покачал головой Илья, – Ты же над нами не издеваешься. Дал слово – сдержал слово! – богатырь заставил себя ухмыльнуться уголками губ.
Лихо поскребло в затылке, взяло за низ самодельного мешка и эффектным жестом встряхнуло над полом. На доски разом высыпалось все его содержимое. Богатыри дружно и неподдельно ахнули. На полу валялось, что угодно – только не ярко-красные цветки папоротника. Больше всего это было похоже на гербарий или…
– Ну и на кой ляд мне по-вашему это сено?
Сено, вот! Точно…
Алеша присвистнул и почесал в затылке, точь-в-точь как Лихо.
– Ну, мы же все делали, как ты велел – пришли на поляну, дождались полуночи, сорвали цветы и, не оглядываясь на нечисть, помчались…
– Кстати, про нечисть… – насупился Илья Муромец. К нему поближе подошел Добрыня Никитич, являя собой образец недовольства.
– Ну, это я забыло вам сказать…это такие мелочи, что постоянно держать их в голове слишком утомительно, – отмахнулось Лихо, – Но, о том, что нельзя брать больше цветов, чем число добывающих его людей, вы могли бы и сами догадаться! Не маленькие! Если бы так просто можно было придти в лес на Ивана Купалу и нарвать целую сумку цветов, они бы уже на каждом базаре продавались. И были бы не ценнее петрушки или лука! – закричало Лихо.
В голосе его звучало такое недовольство и раздражение, что богатыри невольно шарахнулись в сторону, даже и не думая отнекиваться.
– И что теперь прикажете мне делать? Еще год ждать? Если ничего не придумаете, подожду! И вы, со своими мечами, кстати, тоже!
С этими словами Лихо подняло руки, и, хлопнув в ладоши, закрыло глаз. Мешок с бесполезным теперь сеном, валявшийся возле входной двери, бесследно растворился в воздухе вместе с этой самой дверью. Судя по удивленному лицу Лихо, оно само не ожидало такого перебора. Видимо, минутный приступ бешенства сыграл здесь немаловажную роль.
– Ешкин кот, – огорчился Добрыня, – Ну и что ты наделал? Как же мы теперь без двери будем?
– Как же я как без меча теперь буду? – пригорюнился Илья.
– Как же я теперь без цветка буду? – не слушая богатырей, сокрушалось Лихо.
– Мяу-у-у-у-у! – невразумительно подключился к ним кто-то еще.
Удивленные столь диковинной реакцией на их рыдания, богатыри повернулись в сторону дверного проема.
Сильно облезлый, и явно одичавший, котяра нерешительно просунул в помещение свою ободранную морду и вопросительно посмотрел на всех присутствующих.
– Мяу-у-у-у-у?
– Ступай, откуда пришел, нет у меня ничего! – огрызнулось Лихо, – И без тебя тошно! Сейчас вообще заколдую! И будешь ты у меня на стене висеть, да мух ловить!
– За что ты его так? – подбежал к коту доселе молчавший Алеша, – Он же просто просил на руки его взять, погладить, а то все вокруг только и делают что пинают, да грозятся на стену повесить…
Илья с Добрыней удивленно воззрились на младшего.
– Алеш, ты это…чего с тобой?
– А как тебя зовут? – продолжал богатырь нянчиться с котом, не обращая внимания на побратимов, – Вася? Вася хорошее имя, правда, распростране-о-о-о-онное…
Лихо медленно подняло голову и уставилось на Алешу, что-то лихорадочно соображая.
– А что ты больше любишь? Молоко или сметану? Сыр? О-о-о, да ты, я смотрю, из благородных…
– А ну-ка, – Лихо подскочило к богатырю, – Отдай мне его!
– Не отдам! – прижал кота к груди Алеша.
– Да на кой ляд мне твой блохастый настенный коврик сдался! Цветок отдай! – Лихо запихнуло руку за пазуху богатырю и извлекло на свет ярко-красный цветок папоротника.
– Алеша!!! – богатыри дружно уперли руки в бока.
Меньшой побратим зарделся.
– Ну… – пробормотал он, – Мы же хотели для себя оставить…ну, Добрынь, ты же сам давеча молвил, чтобы язык зверей понимать, клады искать…
– Та-а-а-ак! Богатыри честные! Защита и опора Земли Русской! – Лихо уперло руки в бока.
– Не-не-не-не-не-не, – замотали головами Илья с Добрыней, – Это у Алеши от страха – ничего мы не хотели…
Лихо прищурилось.
– Точно?
– Точно, точно! – дружно закивали они.
– Тьфу ты! Тоже мне, товарищи, – обиженно отвернулся Алеша, поглаживая мурлыкающего у него на руках кота.
– Ну, если точно, то не хотели…
– Перуном клянемся! – заверили богатыри.
– Ну ладно…если не хотели, то и меч, полагаю, тоже никто не хотел…а, раз не хотел, то и не получит… – печально развело руки в стороны Лихо.
– Как? Как не получит? – взъярился Добрыня, – Я, значит, их тут подговаривал, давайте, мол, по цветку себе возьмем, а меч я не получу? Где справедливость?
Илья закатил глаза и, пытаясь успокоиться, глубоко выдохнул сквозь плотно сжатые зубы невнятное ругательство. Судя по отдельным словам, в нем фигурировало Лихо, два побратима и кот, причем, занимающиеся чем-то противоестественным.
Лихо мягко улыбнулось уголком рта и вручило Добрыне непонятно откуда взявшийся меч. Точно такой же, как и у Алеши, только чуточку побольше. В идентичных ножнах и с подобным защитным заклинанием.
– Н-ну? – пытаясь держать себя в руках, обратился к Лихо Илья, – Что осталось сделать мне для того чтобы ты, ирод, наконец, вернул мой меч?
– Хо-хо, – рассмеялось Лихо, – А Илюша-то у нас умнеет на глазах…Ладно, – оно тряхнуло головой, – Последнее…теперь уж точно, поверь, последнее поручение.
– Давай, не томи уж, – взмолился Илья.
Лихо выдержало многозначительную паузу.
– Змеиная травка…
– О, нет…опять за сеном… – горестно вздохнул богатырь, гулко почесывая лоб.
– Братцы, а вы до сих пор уверены, что нам так уж нужны эти мечи? – плаксивым голосом спросил Алеша, отмахиваясь от комаров и чавкая полными болотной жижи сапогами, – Я змей боюсь…и трясины тоже…а мы все-таки идем не куда-нибудь, а к самому Змеиному Болоту! Да и воняет здесь так, будто сдох кто!
– Значит, если тебе с Добрыней мечи вернули, мне он ни к чему? – грозно спросил Илья.
– Другой выкуешь! – вякнул Алеша, но быстро примолк под строгим взглядом старшего товарища.
– Да ладно вам, – неуверенно сказал Добрыня, – Может, Ящер спит в хорошем настроении, тем более, что просьба-то у нас пустячная!
– Тс-с-с-с! – скорее, рыкнул, чем прошипел Илья, – Почти пришли – или хочешь, чтобы Горын нас сам вышел встречать? Если так будет – поверь, ни хлеба, ни соли с собой он не возьмет!
– Какой еще Горын? – усмехнулся Добрыня, – Если ты про Горыныча, то ты чуток не в те ворота лезешь. Горыныч у нас около Стеклянной горы живет, а этот – Ящер, хозяин болотный да речной, и голов у него только одна! Чуешь разницу?
– Плевать я хотел на эту разницу! И на Лихо это поганое! Кабы только он у нас мечи не утащил… А ты, великий знаток нечистой силы вообще бы лучше помалкивал! Насколько я знаю, с этим чешуйчатокрылым еще никто из нас не встречался, а, потому и в самом деле не ясно, что от него ожидать… И вообще, – болота уже вот они – руку протяни, а логова не видно…кстати, знаток, что оно хоть из себя представляет?
Добрыня хотел внести существенную поправку, что у Ящера не бывает крыльев, но решил благоразумно промолчать. Потому что Илья получил уникальную возможность убедиться в этом лично.
Логова Ящеру и не требовалось: болотный бочаг, затянутый ядовито-зеленой ряской, сначала вспучился посередине, словно плохо пропеченный блин. Затем ряска испуганно брызнула в разные стороны, а из болотной жижи начала медленно, грациозно выдвигаться голова огромного змея, нехорошо поглядывающего в сторону богатырей.
Алеша и Добрыня тут же, не сговариваясь, шмыгнули за спину Илье. А Илюша, будто и не вылезло только что перед ним чудовище, одна голова которого была вдвое больше богатырского тела, подошел поближе к морде, посмотрел на нее таким же оценивающим взглядом и поинтересовался:
– Это ты Змей Болотный?
Змей поморгал золотисто-желтыми глазами, явно не ожидая такой наглости. Затем снизошел до мрачного ответа:
– Повежливей нельзя? Ну, я. Курицу принесли?
– К-к-какую к-к-курицу, – часто-часто заморгал Алеша и повернулся к Добрыне, явно ожидая от знатока нечисти ответа.
– Черную, – обреченно вздохнул тот, – Ящеру положено черных кур приносить…
– В жертву, – ехидно подсказал змей, – Теперь это так называется. Между прочим, я кушать хочу, и если в ближайшее время что-нибудь не съем, то съем вас. Я понятно объясняю?
– А ну тихо! – подняв руку, прикрикнул Илья на Змея, затем неспешно обернулся и протянул, обращаясь к Добрыне, – Та-а-а-ак! – навис над Никитичем подобно громадной скале, богатырь, – И чего это мы раньше молчали?
– А меня никто не спрашивал! – нагло заявил тот, – Еще и издевались! Давай теперь ты, как самый умный, решай, что делать дальше!
– Я-а-а-асно! Ну, ладно-ладно, Добрыня, – ласково заулыбался Илья, – Змей, а Змей?
– А? – Змей наклонил голову поближе к Илье.
– Вот, вместо курицы бери этого, – махнул богатырь в сторону Добрыни, – Сгодится?
– Э-э-э-э, Илья, ты чего? – удивленно воскликнул Алеша, тем не менее, осторожно отходя от выбранного в качестве жертвы, Никитича.
– Ну, он сам сказал – решай. Вот и я решил – сам выкрутился, теперь его очередь…
Добрыня стиснул зубы, а, заодно и кулаки, явно показывая, что просто так Илье с Алешей за компанию он этого не оставит. Зато Змей повел себя неожиданно.
– Вы что, издеваетесь?! – рыкнул он, да так, что все осинки по краям болота мелко-мелко затрепетали от ужаса, – Я?! Его?! Буду?! Есть?!
– Ну да, – язвительно подтвердил Илья, – Ты. Его. Будешь. Есть. Сам же сказал…
– Это я так, для фигуры речи. Я вообще людей сейчас не ем – вредно, знаете ли, да и ваш друг какой-то жилистый больно. На худой конец, можно девушкой молоденькой подзакусить. Так что, либо тащите мне курицу, либо проваливайте с моего болота к лешему!
И вот тут-то Илью пробрало! Мало того, что Лихо неугомонное юлит и меч не хочет возвращать, так еще и змеевина какая-то представления разыгрывает.
– Так чего ж ты, гусеница толстохвостая, тут нам головы всякой чепухой морочишь? Думаешь, у нас кроме как с тобой по болотам лягушек пугать, дел своих нет? И где я тебе вообще курицу буду искать?! Да еще и ЧЕРНУЮ? У тебя вообще в башке-то внутри что-нибудь есть? Или один орех по кругу катается? Или два? Катаются – ты и двигаешься, сталкиваются – говоришь, причем так же невпопад! Что? Что ты на меня таращишься, мечта рыбака?
