355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Fantasy-Worlds. Ru » Сборник рассказов №2 » Текст книги (страница 23)
Сборник рассказов №2
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 06:32

Текст книги "Сборник рассказов №2"


Автор книги: Fantasy-Worlds. Ru



сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

e8cb
ИЗ ЖИЗНИ ПРИЗРАКОВ

Это трилогия. Она не притендует на интеллектуальное содержание. Не претендует на креатив. И уж точно – на денежный приз. Просто у меня было настроение, и я решил ее написать. Читайте, может кому понравится.

Из жизни призраков (Полет ворона, Аллея Ангелов, Из жизни призраков)


ПОЛЕТ ВОРОНА
I

Мадам Леви, не раз грешившая с девочками, подавала сейчас своему клиенту очередную порцию наркотика столь распространенную на улицах Брэйврока, что не всякий любитель острых ощущений мог себе позволить потребление его, имея здравый смысл и немногим больше медяков на сумму четырех. Другое дело, что растрачивая столь значительные средства, кроме спазмов рвоты, вызываемых подобным зельем, завсегдатаи «Красной нежности» лишались более изысканного обхождения и права выбора девиц, что вынуждало ублаготворять свои потребности в местах с довольно скудными удобствами. Такими зачастую был Курятник и Аллея ангелов, где промышляла Анарки. Вместе с остальными: парочкой громил, тремя карманниками и группой цеховых ремесленников из гильдии ткачей она сидела на первом этаже борделя, переоборудованном под питейное заведение; более шикарное, чем кабаки того же типа, лишь присутствием драпировок из атласного материала и такого же цвета физиономиями двух охранников. Взмыленными, распухшими телами они напоминали чушек; перехрюкиваясь между делом, мешали ей сосредоточиться. Она сощурилась, перебирая взглядом кошели. Единственным, чей облик ей привиделся достаточно рассеянным, был Вага Брутто.

Судебный писарь на дух не переносил Кастэльбаджака – заносчивого и кичливого аристократа, племянника патриция Норано, позорившего имя Брутто на людях. Везде, где бы тот ни появлялся ему сопутствовали рондо и фацеции сего безмозглого гуляки. Тем более было довольно странно видеть их вдвоем беседующими за одним столом. Она надеялась, что это ненадолго, хотя при уйме времени, располагала той же долей непоколебимого терпения.

Противоречия между нобилями и пополанами, как впрочем, между «дворянами шпаги и мантии» выходили на поверхность крайне редко. Они скорее походили на угли, тлеющие под толстым слоем пепла. Зато столкновения между знатными родами происходили почти каждую неделю. Взаимные издевки, ссоры в кабаках и драки легко перерастали в воины. Враждующие партии запирались в высоченных башнях своих зданий, – похожие на крепости, те мало походили на дома, – и раза два она без удивления была свидетелем того, как те угощали градом стрел своих соперников. Почти все свое время они посвящали склокам и интригам. Те, кому не удавалось выдержать подобных испытаний, лишались участия в выгодных торговых операциях, вытеснялись из коммунальных советов и судебных палат. Этих людей переставали уважать и бояться. Спасти свою жизнь в таких условиях было не так-то просто, и до преклонных лет доживали сравнительно немногие, но уже сложившиеся сволочи. Таков закон не только Брэйврока, но как она понимала и для любого другого города в пределах Оррина.

Когда она выходила из уборной, какой-то олух оттоптал ей ногу, и она дала тому под зад, сочтя его достаточно нагруженным, чтобы сознавать происходящее. Однако тот довольно скоро протрезвел, вылил себе ушат воды на голову и…

На месте Анарки красовалась швабра, пара тряпок и дверной косяк.

Ее прошиб пот. Кошелек, который она пыталась срезать и уже почти срезала, просвечивался сквозь ее ладони, тогда как тело ее превратилось в еле уловимое дуновение ветерка. Она сунула кошелек за пазуху, но результат оказался тем же самым. Летящий по воздуху он без сомнения привлечет к себе внимание. Ее охватила паника. Решение пришло само собой. Тащить. Тащить по полу. Здесь, у стены, где свет был совсем рассеянным его, вряд ли заметят; в крайнем случае, примут за мышь или же крысу. Она принялась тащить. Медленно, оглядываясь на Вагу Брутто, лавируя между столами и табуретами, бранясь на официантов, которые намеривались оттоптать ей руки, вспоминая нехорошими словами торгаша, который всучил ей такое заклинание. Мадам Леви вильнула к столику Кастельбаджака, за которым писарь все еще был занят разговором.

«Только бы она не предложила ему… Только бы он не вспомнил о…»

На ее пути возник диван. Она заползла под стол, намериваясь переждать. И все только потому, что какой-то мебельщик – болван, каналья – мастерит диваны без зазоров.

Кому-то вздумалось пинать ее, пока она пережидала.

Внезапно что-то вздернуло ее за шиворот и резко бросило назад. Так, что она покатилась кубарем.

Он сел. Под аккомпанемент цимбал и неторопливого мотива закурил. Она принялась его рассматривать. Мучительно, собираясь с силами. Но все что она могла сделать – это лишь пошевелить пальцами и затаить дыхание, нащупать кошелек и ждать.

Ничего не происходило. Все оставалось на своих местах. Никто не кричал. Никто ее не заметил. Кроме него.

Большая широкополая шляпа, почти целиком закрывающая лицо, слегка дрогнула. Приглашая непонятно кого, рука указала на свободное у стола место.

Анарки думала. Напряженно. Судорожно. Вслушиваясь в глубокое бормотание публики, разрываемое время от времени огорченными ладами лютни, складывающимися в мелодию с большим нежеланием.

– Порванная мелодия, – проговорила Шляпа.

Голос был не то чтобы неприятным, а скорей вибрирующим, надломленным. Каким-то странным образом напоминающим истерику. Но вскоре стал меняться, и вот уже немного слабый, мягкий. И совершенно чужой.

– Садись, – на этот раз он был почти что женским. – Каково это быть вором?

Анарки не ответила.

– Кому придет в голову, что я разговариваю здесь с тобой? Но я видел твое лицо. А у меня хорошая память на лица. Так что, я думаю, тебе не имеет смысла спасаться бегством. К тому же ты, наверное, забыла, что у Басеньяна с этим домом договор, и его ребятам не понравится, если подозрение падет на них…

Голос говорил. Говорил тихо, говорил шепотом, растворялся в переливах дребезжащих струн, в разочарованных аккордах лютни, утопая в полутьме эркера занавешенного шелком, сквозь который брызгали кармином алые фонарики полночного мирка мадам Леви, всплывал в табачной пелене, играл натянутыми нервами, тушил ее эмоции. В нем не было намека на угрозы. Только факты и какая-то тоска – безбрежная, будто пустыня высохшего моря, настолько сильная, что ей вдруг захотелось утолить ее хоть чем-то, пусть даже собственным терпением.

* * *

Див затушил облегченный Gracia с фильтром, в медной плевательнице. Когда пришло время раскуривать наркотик, он поднял шляпу и пересел в эркер.

Некоторое время он бездумно покачивал в бокале вино, пока сквозь занавеску не проник едкий кислый запах дешевого зелья. Что нисколько не помешало его мыслям.

Только потому, что здесь была особая атмосфера спокойствия и полной индифферентности к собеседнику и ко всему вцелом, он приходил в Красную Нежность почти каждый вечер. С тем, чтобы остаться наедине с собой; а может и провести в компании неинтересующихся ни его персоной, ни его судьбой людей, просаживающих деньги лишь с той целью, чтобы забыться и притулиться на обочине жизни к теплым местам душевных ангелов дома мадам Леви.

Он пока не решил. Возможно ни то ни другое не было правильным суждением. По крайней мере догадки его сводились к тому что: «Возможно, он здесь, потому что решил устранить внутренние конфликты».

Див подтянул перчатки из тончайшей черной лайки и поднес свечу к Gracia. Она задымилась без единого звука – признак хорошего качества.

Добро и зло. Наверно он единственный кто задумывается об этом здесь и сейчас.

Лайка. Он рассматривал свои перчатки хорошего качества. И эта новая мода ему начинала нравиться. Он припомнил свои – из черной глянцевитой. Тогда в проходе из странного стекла, черной ночью, в замке Кармиллы.

«Эта мода. И в самом деле…»

Эти лайковые перчатки очень подходили к его шляпе из «дерюжьей» кожи. Как, в общем, и ко всему его костюму.

«Кто-то верит в деньги, кому-то наплевать на закон, кто-то уже преступил его и не ищет пути назад, кто-то творит кошмары – кошмары, мучавшие его в детстве во сне и наяву, кошмары, единственным действующим лицом где является он сам, а все остальные лишь средства к достижению удовольствия порожденного изощренной фантазией и извращенным видением.

А он…».

Он по-прежнему играет роль, отведенную ему рыцарскими романами, смысла которых он никогда не улавливал.

«Как все преходяще, бессмысленно и непостоянно. Как он устал.

Подобно хорошему мечнику все мышцы его расслабленны, а рефлексы погашены, словно для того чтобы сберечь энергию. Лишь с тем, чтобы разжать ее в одном стремительном натиске где-нибудь на улицах этой навозной кучи, имя которой Брэйврок».

Он уходил из Нежности шаркающей походкой, а залитые алкоголем глаза его молчаливых визави глядели вслед с бесприютной тоской.

«Завсегдатаи. Их легко отличить от иных посетителей».

Служба безопасности, состоявшая из двух порядком не молодых охранников отрастивших себе неприличного размера утробы наблюдала за происходящим с какой-то клинической отстраненностью.

Но вот кому-то захотелось передохнуть после выпитого под стойкой и его тут же вынесли вон.

– Мэтью?

Щетинистая мордочка похожего на хорька Мэтью покрылась трещинками изумления. Он протянул руку и Див подхватил его, оперев о стену.

– Барышня хотели вас видеть… тебя…, -заплетающимся языком проговорил он.

– Какая барышня?

Осведомитель напрягся, усилием воли подтянулся ближе. Дыхнул перегаром.

– Дружище… Див… Как тебе удалось пройти мимо меня, м-м-м?… Она давала мне много золота…, только чтобы я дождался тебя…

– И ты его все пропил? Отвечай скотина! – ухмыльнулся Див. Потрусил хорька за грудки, но тот уже сполз по стене и мирно посапывал в уличном хламе, большую часть которого составляли газеты недельной давности.

Колдун покинул его, свернув около площади. Фонтан, как не кстати, журчал вялой струйкой, стекая по пирамиде надстроенных друг над другом щербатых чаш.

Ему оставалось пройти пару улиц, чтобы добраться до Курятника.

Курятник был негласной собственностью Басеньяна Лиса и Синистана-Мухи – двух контрабандистов подмявших под себя весь преступный мир Брэйврока состоявший из четырех кварталов и двух рынков. Остальными заправляли приорат и губернатор. Что немало, если принять во внимание размеры еще четырех кварталов и девятнадцати рынков.

Жилье в Курятнике стоило намного дешевле по вполне понятным причинам.

Див прислонился к углу дома, расстегивая ширинку. Разглядывал за нехитрым занятием скобу факела.

Когда с ширинкой было покончено, он услышал отчетливый стук.

Шаги по мостовой.

Такой стук издают женские каблуки, подумал он.

Он не почувствовал ее запах. Скорее всего, вечные проблемы с носом не позволяли ему обонять ее аромат. Наверное, он был тонким. Очень тонким. Потому что он представить себе не мог столь богато одетую даму без аромата. И он представил его себе: крыжовник и дешевая сирень припортовых шлюх…

Вот такая вот незадача, ухмыльнулся он сам себе.

От старого юмора он начал уже отвыкать. Но этот юмор не давал ему покоя.

Кругленькое ее лицо облагораживали глаза: быстрые, часто мигающие, внимательные, под низко нависшими веками.

Она нисколько не смутилась его занятием.

– Здесь не место для разговоров, – ответил он на ее официальное предложение поговорить. – У меня дома. Если вам будет угодно.

Ей было угодно. Эта была та самая барышня, которая хотела видеть его.

Всю дорогу они шли молча, не проронив ни слова. Он присматривался к ней. Со шлюхой она имела мало общего. Тем более с припортовой. И даже с дорогой. Нет, это был совершенно иной тип женщин. От нее разило невозмутимой тишиной и покоем. Если бы не обстоятельства, выгнавшие ее на улицы города в столь поздний час, он никогда бы не представил для нее подобного аромата.

Ему она казалась кроткой, но нервозной. Эти два качества соединялись в ней с невыразимым спектром ощущений, от которых он не спешил избавляться. Во всяком случае, до тех пор, пока они не переступили порог его дома.

Это была гостиница. Нешикарная, но и не самая последняя.

Внутри его двухкомнатного номера с обширной кухней царила обстановка холодной опрятности и былого консерватизма оставленного после себя предыдущим владельцем. Див ничего не менял сохранив все как было: пара массивных шкафов по обе стороны от входной двери, две тумбы или комода – такие же массивные, широкие, как и шкафы, оббитые по краям железом, с множеством ящичков, письменные столы, камин в противоположной стене. Погасший. Он не разжигал его с тех пор как хозяин отеля дал ему ключ.

Не разжег и теперь.

– Мизель Гранжа, – представилась она.

Стул и две низких софы разбросанные в углах гостиной как бы небрежно, свидетельствовали о свободе хозяина из кожи вон лезшего, дабы изобразить не бог весть сколько художественного беспорядка. Беспорядок был и в другой комнате. Но там он прибрался, как раз перед их приходом.

Он вообще прибирался тут не так уж давно. Неделю назад, когда хозяин «Взгляда Морганы» передал ему ключ. Наверно, для того, чтобы он не забыл прибраться.

Ему не хотелось предлагать ей дешевого вина. Но кроме него ничего не было. Она не отказалась, но и не притронулась к алкоголю.

Вся суть проблемы ускользала от него куда-то в сторону – всякий раз, когда он отпивал вина и морщил лоб, обдумывая ближайший на очереди вопрос. Отчего они проговорили не меньше часа.

Она была, чуть старше него, но по-прежнему молода. Она ему нравилась. Он отметил сей факт про себя, и закурил в очередной раз.

– Мне нужны дневники, записные книги. Все что могло бы пролить свет на его деятельность и облегчить поиски вашего мужа.

– Дайадан, кажется, вел дневник. Я посмотрю в доме и дам вам знать как только найду, – проговорила она.

– Скажите. – Он выпустил клубок дыма из-под шляпы, которую за беседой позабыл снять. – Почему вы наняли клерика? Я имею в виду, не то чтобы у меня была масса дел… Но почему бы не обратиться к розыскной службе… Вы правы, глупый вопрос. Вообще-то я не задаю глупых вопросов по вторникам и пятницам. Только по субботам и воскресеньям…

Она улыбнулась. Еле заметно, уголком губ.

– Больше никаких глупых вопросов. Во всяком случае, до востребования.

– Вы знаете, как вас называют?

– Нет.

– Вечный странник.

– Агасфер, – припоминая легенду, задумался Див. – Прекрасная история, но не имеет ко мне ни малейшего отношения. Я не эльф.

– Но… вы красивы.

– Правда? Спасибо.

Непродолжительное молчание, возникшее после их слов, казалось, перерастет в напряженное.

– Вы были у Басеньяна. Он охоч раздавать клички налево и направо.

Она кивнула, раскрыв рот, но ничего не сказала. Нет лишних слов. И это ему в ней нравилось.

– Он называет меня так, потому что я предоставляю ему кое-какую информацию и прихожу вне зависимости от его воли.

– Понятно. – Она замялась. – А оплата?

– Думаю, сейчас не имеет смысла обсуждать это. Я найду вас… или вы найдете меня. Мизель… Гранжа.

Она казалась обескураженной, но быстро взяла себя в руки.

– В Красной нежности?

Колдун моргнул, затушил папируску. Переспросил. Она ответила.

– Я не пользуюсь услугами этого заведения, – еле слышно проговорил колдун. – Только вино…

– Черный скорпион. Так он вас назвал.

– Кто?

– Басеньян.

– Понятно.

– Якобы потому что вы портите ему планы своей… информацией. – Она тронула «азуритовую подвеску» с камнем, названия которого он не знал. Та заиграла оправой. В серебре ему нравилось тоже, что в ней: ненавязчивость, простота. – А вечного странника упомянул второй господин. К сожалению, не знаю его имени.

– Думаю к счастью.

Дешевая сирень, крыжовник и кардамон. Размеренность и покой. И что-то еще оставалось после нее.

Что-то неуловимое.

Совершенство?

* * *

Анарки кушала.

Вообще-то ей редко удавалось поесть от пуза. И вся ее внешность была тому подтверждением. Полные губы выделялись на ее тощем лице как две спелые вишни. Под глазом ссадина, которую она заработала на Аллеи от потаскухи. Той показалось, будто она составляет ей конкуренцию, и потом она плохо помнила мир. Кажется, у нее в руках было что-то тяжелое.

Она поглядела на Шляпу с ложкой во рту. Тот отвел взгляд, выпустив изо рта ядовитое облако.

Ее беспокоило, что он собирается с ней делать после того как она поест, но в хороводе блюд сменяющихся одно другим она совершенно позабыла об этом.

– Эй! Ты что делаешь?

«Ну, и дура, – сказала она сама себе, – если решила что он накормит тебя из своего кармана».

– Мне нужны деньги!

– Зачем?

Мадам Леви вновь проплыла мимо столика за которым Див признал Хорька-Мэтью. Информатор что-то жевал. Мадам Леви вернулась. Грация ее поражала колдуна. Поставив под нос Хорьку блюдо с чем-то отдаленно напоминающим мясо, она удалилась.

Колдун оставил Анарки ненадолго.

– Ты разговариваешь с ангелами, Мэтью?

– С какими, – не понял вопроса тот.

– С обыкновенными. – В голове Хорька промелькнули щлюхи и династия византийских императоров, но не тот не подал виду. – С небесными.

– У тебя, что совсем крыша поехала?

– Для этого необходимо иметь мозги и немного воображения. Так или иначе, мне кажется, они дают столько же, сколько и спрашивают. Не так давно у меня была непродолжительная перегрузка нервной системы – истинные галлюцинации, после чего мой бюджет пополнился десятью тысячами. Серебром. Помнишь ту даму. Мизель Гранжа.

Хорек сделал вид, что по-настоящему заинтересовался содержимым своей кружки и начал его изучать, наклонив голову вниз.

– Не знаю. У меня никогда не было этих… как их… истинных галлюцинаций.

– Последнее время они тоже со мной не разговаривают, – колдун прищурился, по своему обыкновению, перед тем как сыграть с мозгами Хорька. – Наверно всему виной лекарства, которые я принимаю.

Плечи Хорька задергались. Он оценил шутку, принявшись шумно сопеть и поквакивать. Он был кем-то или чем-то вроде универсального организма на улицах этого города. Сразу и не скажешь чем. Толи вирусом толи бактерией. Хорек занимался и воровством и продажей информации и скупкой краденого. Все что могло хоть как-то заинтересовать клиентов, было его ремеслом.

– Див.

Он пересел ближе и стал говорить тише, так чтобы его не было слышно остальным.

– Понимаешь, тут такая проблема. – Хорек облизнул губы. – Кажется, за мной следят и…

– И что?

– Поговаривают, что Басеньян вроде бы как собирается преподать тебе урок…

Колдун покрутил дымящейся трубочкой из белой бумаги набитой табаком перед носом Хорька.

– Понимаешь. Ведь я всегда исправно выполняю твои поручения. Я знаю, ты сам по себе. Но Басеньяну втемяшилось в голову, что ты и я… что мы одна команда… Понимаешь?

– Нет.

– Я видел их на перекрестке менял. Двое, они следуют за мною всюду и… Неужели ты будешь сидеть и ждать пока они меня не прирежут?

Колдун встал. Хорек ухватил его за рукав, но не удержал.

– Пока они не прирежут тебя, не обращайся ко мне.

– Див, ты сволочь, – крикнул он вслед из эркера. – Ты это знаешь? Ты…

Но в нем было очарование. Наверно по этой причине Хорек заявился к нему спустя два дня с ножевой раной.

– Они прирезали меня. Они…

– Лежи, не вертись.

Уйма накидок и курток, одетых одна поверх другой отклонили и без того несерьезный удар. Хорьку от этого, тем не менее, не легчало.

Крови было много и ее следовало остановить, что он и сделал, перебинтовав живот Мэтью.

– Ты видел их?

– Еще бы, – Хорек покряхтывал, судя по всему, уже не от боли, а просто по привычке, или потому чтобы колдуну не пришло в голову его выпроводить. – Они зажали меня в одном из тупиков. Думал, ну просто отделают, как следует. Ну, так и что? Так нет же…

– Их было двое, – спросил колдун, подавая Хорьку чашку чая. Тот принял ее, грея пальцы.

– Да. Знаешь, они хотели меня убить, но старину Хорька так просто не взять…

И почему его так называли? Спустя два месяца и неделю Див так до конца и не понял. Возможно годы, взявшие верх над Хорьком, как-то повлияли на его феромоны. Или он стал чаще мыться. Возможно и то и другое.

– Ты заметил их? Сможешь опознать?

Хорек кивнул, пристально глядя ему в глаза.

– А что ты с ними собираешься делать?

– Это уже не твоя проблема. Кстати у меня есть для тебя занятие. пока ты тут лежишь у меня и наводишь порядок с мыслями. Между прочим, я очень надеюсь, что ты не задолжал денег Басеньяну.

– Да за кого ты меня принимаешь…

– Что тебе известно о Матрице?

– Многое. Я ведь профессиональный жокей, – Хорек приосанился на софе. Черная махровая повязка, хорошо впитывающая пот, и аккуратно сложенные троды «Сендая» упали к нему на плед. Хорек осмотрел их с какой-то порнографической жадностью. Погладил деку.

Жокей, если Див правильно понимал, на местном жаргоне обозначало человека имеющего врожденные способности к магии, тренируемые посредством практики или попросту вора в информационном пространстве.

Колдун передал Хорьку мутную сферу, поблескивающую серой поверхностью.

– Побрякушки новенькие, а модель-то старенькая.

– Подержанная. СБ на столе. Остальное там же.

Остальное включало в себя металлические напальчники с когтями: серебряный, медный и железный для соответствия типов конфигураций.

Хорек с умилением прижал к сердцу хрустальный шар.

– Ничего. Я с такою работал, между прочим, когда ты под стол пешком хаживал. Дело говоришь какое-то?

– Мне нужно чтобы ты нашел одного человека…

– Матрица, – проговорил Хорек, будто воскрешая что-то давным-давно забытое и безвозвратно ушедшее из его жизни. – О ней ходят легенды. Одни говорят, что это выход в Астрал. Но мы, старые жокеи, верим в то, что Матрица произошла от примитивных электронных программ и военных экспериментов, связанных с попытками подключения различных управляемых устройств непосредственно к головному мозгу до того как все изменилось…

– Что значит: все изменилось?

– Все. С приходом Спасителя явился Армагеддон. Кое-кто уверен в том, что была война. Кто-то – что катаклизм. Другие говорят, что Матрица это согласованная галлюцинация, создаваемая и поддерживаемая день ото дня миллиардами операторов всех наций, логическое представление данных, содержащихся в памяти и на магнитных носителях всех опсисов всего разумного человечества. Потоки данных, протекающие в пространстве разума, мириады и созвездия информации…

Хорек наклонился, свесившись с софы, подобрал подставку под хрустальную сферу. Надел черную повязку и водрузил хрупкую тиару из тонкой ажурной стали. Прикрепив на висках троды, провел пальцами по деке «Сендая». Будто музыкант, небрежно прощупывающий возможности своего инструмента, закрыл глаза, удаляясь из комнаты на Мосту гранильщиков.

– Полетели?

– Летишь один ты, Хорек, – бросил колдун и вышел.

Пчак плясал в его правой руке, высекая из-под левой правильной формы продолговатые кусочки порея. Пряный запах шафрана и пар, клубящийся над раскаленной плитой, заполнили все помещение. Один из разносчиков суетливо стянул готовые блюда и вышмыгнул вон, в удушливое, забитое людьми пространство трактира.

В этом квартале можно было встретить все что угодно от Номмарской почтовой бумаги до иголки из Туманного Альбиона. Его не удивляло здесь присутствие пчака.

Конечно, он мог и не усложнять себе жизнь столь замысловатыми ритуалами, в которых он, тем не менее, находил удовольствие. Конечно, он мог поступить проще. Но это скорее бы огорчило его самого, нежили тех, с кем бы он поступил таким образом.

– Вон. Вон из кухня. Вон, вон! – прикрикнул колдун на ломанном орринском, изображая эксцентричную особу возмущенного повара, что нисколько не удивляло кельнеров. Его кожа и впрямь была намного светлее местных жителей, из-за чего его притворству никто не придал значения. Он и в самом деле играл самого себя, учитывая то, что с языком испытывал невероятные трудности, общаясь в основном на всеобщем.

Филе жирного мяса расползлось по доске в ожидании полной метаморфозы. Он хорошо вымыл его от крови и вытер тряпицей. Виртуозно крутанул на плите, давая рассмотреть свои действия очередному разносчику, ошпарил со всех сторон не дольше трети минуты и перебросил под левую руку, используя пчак теперь уже по своему назначению.

Когда он обернулся, разносчик исчез. Кухня оказалась полностью в его власти, и он извлек из кармана небольшой сверток.

Вино было венцом его творения. Как и пиво – разумеется, тоже.

Двое тех кого опознал Хорек сидели неспокойно, все время, щипая разносчиц за зад, и громко общались, беспрестанно жестикулируя в дымной завесе окутавшей их макушки.

– Угощайтесь, господа. За счет за ведения.

Сидевший ближе к нему, обернулся. Сплюнул, опустил занесенную руку. Второй улыбался.

Полное недоумение, отразившееся в глазах первого из них, заставило второго заговорить, очевидно, матом. Обширное пространство с тушами свиней и коров, покоящихся на крюках свисающих с потолка, наполовину заливал лунный свет из открытых ворот. Див вынул кляп изо рта одного из наемников.

– Когда со мной приключается очередной приступ, – сообщил он, примиряясь ножом к сочленению между провисшей рукой и мускулом широчайших мышц того, чей кляп по-прежнему находился на месте, – я играю в одну простую игру. Знаки. Так я ее называю. Она очень проста. И в нее сможете играть даже вы. Достаточно немного воображения. Когда вы испытываете беспокойство, представьте себе, что внешний мир, в отличие от вашего внутреннего, подсказывает вам ответы на все интересующие вас вопросы. По принципу самое первое, что придет в голову самое верное, и таким образом внешний мир дает вам все правильные ответы. До тех пор пока вам сие не наскучит.

Глаза безкляпого устремились на подкинутую вверх Gracia. Окурок упал вниз тлеющим рыльцем к нему.

– Хороший знак. Все знаки хорошие.

Крик, утонувший в глубине скотобойни, на мгновение разорвал тишину. Не переставая скулить, первый прижал руку к торсу, из подмышки текла кровь.

– Не скажу, что мне доставляют удовольствия ваши страдания. Но деликатность ситуации заключается в том… – Лезвие ножа поплясало в руке колдуна, выдавая па перехватов. – Нет, не получается. А когда-то умел…

Он прошелся вдоль болтающихся вниз головой тел, уперев кулаки в бока и расставив в стороны локти.

– Что мне нет смысла вас оставлять в живых. Сплошь одни минусы. К примеру, мои действия наверняка вызовут ответную реакцию. Что помешает вам вернуться и прикончить меня? На вашем месте я так бы и поступил. Во вторых оскорбление нанесенное вам заслуживает сатисфакции. Какой она будет, зависит от вашей доброй воли, на которую мне совершенно нет смысла полагаться. Что ставит меня в жесткие рамки. Назовите мне хоть одну причину, по которой я не должен вас убивать…? Итак, господа, по вашему дружному молчанию я понимаю, что те отсутствуют.

– Чего ты хочешь, мать твою, – вырвалось из освобожденного рта второго.

– Я, – стараясь выговаривать слова как можно медленнее, установил нож на том же месте что и у прежнего наемника колдун, – крайне не уравновешенная личность. Вам знакомы такие термины как истинные галлюцинации и…

– Какого хрена он хочет, – крикнул второму первый.

– Я хочу знать два ответа на два вопроса.

– Какие?

– Кто нанял вас разделаться с Хорьком, и за что?

– С этой крысой? Он сам напоролся на нож! Мы хотели его припугнуть…

– Кто?

– Басеньян, черт побери, – взвизгнул первый, не желая искушать судьбу своего внутреннего мира, зависящую от окурка. – Он задолжал ему денег!

– Я так и думал. Но мне по-прежнему нет смысла оставлять вас в живых. Конечно, если вы испытываете раскаяние…

– Да!

– И вы желаете изменить себя, став на стезю добродетели, позабыв о своем прошлом. О том кем вы были и чем занимались…

– Да!

– Что ж у меня как раз есть с собой договор на зачисление в ряды воинства храма Святого. У них как раз недобор. А мне дадут премию… Да, меня это устраивает. Подписать вот здесь и вот здесь… Вам придется защищать храм от нападения и нежелательных гостей: ландскнехтов и тому подобного сброда; или же позорно бежать с поля боя…

– Думаю, второй вариант нам подходит…

Колдун защелкнул стальные браслеты на запястьях каждого из новообращенных.

– При попытке ковыряния железными предметами, в том числе и топором, – предупредил он, разрезая веревки, – оторвет руку. Сниму, после того как прибудете двадцать второго числа к обедне. Сегодня девятнадцатое.

– К чему?

– Явитесь к монастырю. Там вас встретят. Позовете брата Поквелина. Он отведет вас внутрь. Не опаздывайте.

– А когда?

– К обедне. Не спи на посту, приятель.

Колдун похлопал разбросавшего руки и ноги охранника скотобойни, вынул вставленный в кусок окорока нож на его груди. Охранник зашевелился, пробурчал что-то во сне и перевернулся на бок.

– Она приходила, – обернувшись через плечо, заявил Хорек, откупоривая бутылку. – Велела передать тебе вот это. – Он указал подбородком на коричневый переплет дневника.

Освоившись с вином, он уже шарил в поисках чашек. Колдун сел за стол.

– Ну как? Разобрался?

– Да. – Ложь в мире воров была не такой уж редкостью, отчего колдун не обратил на нее внимания. – Но тебе все равно не следует показываться на улицах. Я сниму тебе номер над моим, пока ты не расплатишься с Басеньяном.

– А может я поживу у тебя?

– Это исключено.

– Там же мансарда.

– А ты что хотел номер люкс? Еду я тебе тоже обеспечу, так что не будет необходимости выходить, пока ты занимаешься делом. Кстати сколько ты должен?

– Двести.

– Я заплачу тебе пятьдесят.

– Сто.

Хорек изловчился спрятать вторую бутылку под курткой и колдун только-только заметил пробку выглядывающую из рукава.

– Нет. Я плачу за твой номер, кормлю и сдаю тебе свой опсис в аренду бесплатно. Пятьдесят. Остальные сам наворуешь.

– Семьдесят пять.

– Посмотрим.

Хорек был в восторге от провернутой сделки. Это было видно по его глазам и движениям. Он разлил в бокалы вино и принялся рассказывать об экономическом кризисе, унесшем его опсис и выкинувшем его на улицы без гроша в кармане. О том, как он страдал и, наконец, занялся бизнесом.

– Ну и вонь, – отпив из бокала, поморщил нос Мэтью. – Запах гнилья и какой-то цветочный набор.

– В зависимости от условий они меняют свой аромат. В тени, на солнце, когда идет дождь.

– Откуда ты столько знаешь об этом, а? Див? Ты что, натихоря изучаешь парфюмерное дело?

– Я знаю все о том, что мне нравится…

– Эх, парень, парень. Когда тебя командировали сюда месяц тому назад, я было подумал, что наверху у кого-то на тебя зуб. – Хорек прошелся к софе. Вернулся, поглаживая деку Оно-Сендай. – Это город грехов. Здесь ничего не меняется, и сюда не возвращаются по собственной воле. Но ты вернулся и тогда я подумал, что ты не такой уж и хлюпик.

– Лесть тебе не поможет. Что удалось выяснить?

Хорек поставил опсис на миниатюрную треножку, которая служила по совместительству и системным блоком.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю