Текст книги "Сборник рассказов №2"

Автор книги: Fantasy-Worlds. Ru

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

– Вы хотели сказать мне, где искать ту даму. Джули Бэлл, – проговорил он уравновешенным тоном.

Мадам Леви посмотрела на него очень внимательно.

– Буд-то вы сами не знаете. На Аллее. Аллея Ангелов у нас в городе только одна. Возле кладбища.

– Понимаю. Действия крфа в соседней комнате затуманивает мое сознание, – с трудом ворочая языком проговорил Див. – Но все же, я был очень рад нашему знакомству. Я так понимаю, очень близкому.

Мадам Леви обмахнула рукой воздух перед его лицом. Засмеялась весьма неприятными нотками.

– Не настолько близкому, как вам вероятно привиделось.

Яйца, жарящиеся на плите, вновь привиделись колдуну; жар, поднимающийся от плиты, белок слизываемый куртизанкой с ножа.

Очень близкое знакомство с мадам Леви оставило в его душе смешанные чувства. В желудке – ощущение полного дискомфорта.

* * *

Анарки присела на корточки возле столба с фонарем. Она видела как зажигаются никелированные столбы: половина с одной стороны Аллеи слабым зеленоватым светом, другая половина – от огня подносимого на длинной палке, мужчиной. Тощего, немного жилистого. А может быть даже очень сильного.

Анарки мешало рассмотреть его вовсе не действие наркотика, потому как оно минуло без следа, оставив одну довольно странную эйфорию. Что-то очень чистое и ясное в голове. А мешало ей рассмотреть его странное одеяние – балахон, напоминающий плетеную рубашку до самых пят.

«Такую носят маги. Кажется так».

Но он мало напоминал мага.

Мужчина прошел мимо нее не обратив внимания. Зажег следующий фонарь по диагонали от того, рядом с которым присела Анарки. Прошелся вперед, дальше, зажигая темный конической формы зачерненный фонарь с завитками по всей поверхности. Прикрыл другой палкой, напоминающей Анарки шест, стеклянную дверцу фонарика. Углубился в сумерки по аллее.

Струя, обмочившая ей пятку, была настолько теплой, что она даже поморщилась; поежилась от холода.

Действие наркотика продолжалось, и температура вскоре нормализовалась. Кажется, она даже упала, однако Анарки не придавала этому никакого значения. Она шла по «Аллее», а вслед ей оборачивались последние шлюхи, стоявшие дальше от кладбища.

Тропа уходила ровной щершавой полосой к северу. Квартал кочевников находился на востоке. Она помнила о нем, когда последний раз покупала там синий кокаин. Небесно-голубые кристаллы.

Маги. Она думала о них, идя по Аллее томных вздохов.

«Какие должно быть они разные. Абсолютно разные».

Томные вздохи «Аллеи Ангелов» наполняли воздух бликами фонарей. Ламповых и обычных. Анарки они казались магическими. Как и вся Аллея в столь поздний час. Час, когда из птиц бодрствовал один лишь ворон.

АЛЛЕЯ АНГЕЛОВ

I

– …человек, который был бичем для врагов на войне и для сограждан в мире. Vir in bello hostibus, in otio civibus infestissimus, – проговорила куртизанка, облокотившись на «бутафорию». Меч острием касающийся надгробной плиты блестел в солнечных лучах. Ослепленный им, колдун поморщился.

– И почему вам пришло в голову встречаться именно здесь и утром.

Куртизанка подтянула перчатку на левой руке.

– О, я тоже ненавижу такое утро. В двенадцать часов по полудню. Сожалею, о том. Назначила вам в своем письме столь раннюю пору…

– Ничего.

Мода сводила его с ума. Открытые плечи и глубокий вырез на платье, которое напоминало скорее корсет с вырезом на животе и полностью закрывающим грудь Джили Бэлл, сходилось в промежности куртизанки. Прикрывало слегка бедра тончайшей лайкой. Сапоги же представляли собою странную смесь ботинок и обезображенных подошвами, и обрезанных по колено ботфортов. Зрелище было не для слабонервных.

Ногти куртизанки были окрашены лаком. Ноги она свесила с надгробия. Застывшая под ними надпись, скрывала наполовину вырезанное в камне: «…Бэлл».

– Путаница, возникшая из-за нашего с ним общения, – слегка качнув головой с рыжим коконом, выговорила куртизанка. – Заставила меня отвлечься от моих прямых обязанностей.

– От каких? Если мне позволено будет узнать.

– Мои выступления в оперном театре. Афиши кругом. Если вы не заметили. Скоро снова мое…

– Мы говорили о том, как вы познакомились с Сайгом, – предостерег от новой темы, куртизанку колдун.

– Мы познакомились с ним в довольно интимных обстоятельствах.

– Вероятно в доме мадам Леви, – предположил колдун.

Куртизанка казалась спокойной абсолютно. Ни единого признака на ложь он не обнаружил.

– Да. Мы познакомились с ним именно с ее помощью.

Меч казался колдуну весьма привлекательным.

Куртизанка соскользнула с камня, грациозно поменяв руки на рукояте меча. Опералась, она теперь, на нее левой.

– Мне бы хотелось понять, что связывало вас с покойным, – задал колдун прямой вопрос. Посмотрел в глаза куртизанки. Ничего кроме пустоты он в них не заметил. И хотя они были зелеными, в них отражалась одна пустота. И что-то нехорошее, вроде того предчувствия, что им овладевало всегда, когда он видел зомби, прокралось в сознание колдуна.

– Ничего. Вовсе ничего, – проговорила она. Джули Бэлл.

– Это ваш родственник?

– Да. Я почитаю умерших.

– Над такими вещами не шутят.

– Я и не собиралась.

Рукоятка меча под перчаткой колдуна оказалась случайно.

– Вы собираетесь и дальше вести допрос? Вы ведь клерик?

– Нет, – понимая, что от куртизанки ничего не добиться, скривился колдун. – Но здесь такой чистый воздух. Я еще погуляю.

Кончик бутафории, которой она не являлась, надломился случайно. Колдун положил аккуратно на нее руку, заведя за спину меч:

– Здесь, действительно… Такой свежий воздух.

Оперная дива, если, конечно, она ею являлась, не заметила надругательства над могилой усопшего предка.

– Я тоже, – оговорился колдун, – предпочитаю предкам… усопших.

* * *

– Иногда кажется, что в твоей голове зомби. А сестра?

Ровными плавными полосками тонких шрамов, перештопанными стежками, Оса, сама причудливым образом напоминала Анарки мертвеца.

– Жди, – сказала Оса. Поднесла к ее носу флакончик какой-то отвратительно пахнущей жидкости. Анарки понюхала, как и сказала Оса.

– Это хорошо, что я тебя нашла. Туда куда ты зашла всякий сброд обретается.

Она нашла ее возле кабака, в кровоточащей луже с одним трупом. Труп, по всей видимости, принадлежал не ее знакомому. Оса как-то оговорилась, пока вела ее к дому, что Гуго она дала столько же, сколько хозяину кабака «на всякий случай». Двадцать пять орринов серебром.

Анарки хотелось выблевать прямо там, около канавы. Но ей помешало благоразумие ее новой подруги. Впрочем, ее сложно было назвать подругой. Непостоянность Осы, как она сама заметила, заключалась в том, что всему ее полету мешают крылья, которых у нее нет.

Что это означало, Анарки не поняла.

– А это означает, – проговорила она, покидая Анарки. – Что я летаю без правил. Если тебя кто тронет, обращайся ко мне. – Она провела себя по изгибу бедра. На нем была привешена какая-то непонятная кожаная сумка, из которой выглядывало что-то стальное. – Ты знаешь, где меня найти. В питейном заведении… Там же где тебе посчастливилось с нами встретиться. Я там работаю.

* * *

Труп, Анарки мерещился все это время. Как и лицо Осы. И ее очень глумливая шутка над трупом. Это пришло в голову Ане после шока. Когда она разводила огонь в газовой горелке.

Найти Марион она так и не нашла.

Все что она помнила о прошлой ночи, скрывалось за ореолом таинственности синего кокаина. И она решила больше не принимать его.

Но деньги ей по-прежнему были нужны.

Работа, наваленная грудой в углу комнаты, ждала ее со вчерашнего утра. Но прачкой в собственном доме не заработаешь.

Она работала прачкой и до этого в доме Норано.

Платил Норано более чем скромно. С тем условием, что ей сверх того приходилось выполнять функции горничной, у которой время от времени случались длительные запои.

Норано такое поведение слуг в доме не волновало. Он вообще был не из волнительных людей.

Анарки закусила скрепу, которую подобрала около одной лавки, по пути к питейному заведению. Отогнула краешек. Выровняла ее. Посмотрела на свои руки.

Отражение в зеркале ее собственного худого лица скрывалось разводами медного окисла. Она протерла его – все что оставалось от Марион. Еще пара легких нарядов валялась в беспорядке на ржавой постели.

Анарки покинула Гуго, расставшись с очередным медяком.

Насколько она помнила дом Норано, запирался он рано. Охранников Норарно не менял принципиально. Из всего, что для нее сейчас представляло важность, Ане помнился ящичек с драгоценностями жены ростовщика. Норано его хранил в своем кабинете на верхнем этаже. Дом был весьма большим. Анарки обследовала его лишь часть, – там, где прибиралась за горничной в бельевой и шикарно, но без лишней вычурности, обставленной кухне; собственно, в комнатах, четырех спальнях, двух гостиных и одной детской, заваленной, – как она поняла, – уже давно. Завалена она была книгами и прочим налетом былой молодости Кастэльбаджака.

Пылью были покрыты: том Универсалий, сборник энциклопедических словарей, пара книг, в очень истрепанных тряпичных обложках.

Анарки провела пальцами по одной из них. Повернула голову к двери. замочная скважина была пустой. Но ключ она всегда держала при себе. С тех пор, как ее выгнали из этого дома.

У Анарки с этим были связаны плохие воспоминания. И воскрешать она их не хотела.

Достаточно сказать, что виновата в том была прибиральщица, оставившая незакрытой дверь в кабинет господина Норано и собственная неосторожность Аны. Чернильница ей необычайно понравилась, но прижим для бумаги, в виде нереиды, ей понравился больше. Потому как нереида была серебряной, и карман в ее рабочем Костюме оттягивал необычайно.

Анарки забралась в дом Норано по извилистому стволу орешника. В комнате Кастэльбаджака окно было всегда открыто. Дверь оказалась открытой также. Но Анарки почему-то вдруг захотелось не выходить из покоев заносчивого и кичливого аристократа.

– Черт побери, – разразился громкими ругательствами Сепсан. – Ана!

– Тише, Сепсан, – взмолилась она. – Я ничего не взяла. Только хотела посмотреть.

История «До того как все началось» выпала у нее из рук.

– Черт, – Сепсан задохнулся от возмущения, напускаемого на себя всякий раз, когда заставал ее в покоях Норано, то тут, то там, – за изучением обстановки. – Какого органа, тебе здесь понадобилось?

Анна подняла книгу, открыла, низко опустив в нее нос; лизнула большой палец, и, уронив в нее отмычку, захлопнула.

– Эта книга. Я заплачу… Правда, у меня немного. С тех пор как Норано меня отсюда вытурил… Я увлекалась этим… как его… букинистикой.

– Понимаешь, – неловко протороторила она, изучая премудрости вора. – Все к чему стремится человек, заложено в его генах и «ото всех континентов люди унаследовали…» различные повадки, – процетировала Анарки все, что вспомнила из Истории «До того как все изменилось». – Но я занимаюсь не совсем библиотечным делом. – Она подмигнула охраннику, и сложила пухлые губы бантиком. Как она помнила, это всегда ее спасало при обнаружении Сепсаном ее чрезмерного внимания к обстановкам дома ростовщика.

– А логистической библиографией и генеологией авторов. – Искусство, в котором она начала только что практиковаться, улучшалось в геометрической прогрессии. Как ей показалось, Сепсан слегка прибалдел от подобной эрудиции с ее стороны. Она помнила, что он всегда уважительно отзывался о библиотеках и авторах. – В общем, это такое сложное дело, Сепсан. Я только что его… э-э-э, начинаю осваивать. И хочу, э-э-э, заметить, – Анарки всегда замечала за Норано привычку, изъясняясь мудро использовать сие междометие, – что ничто в мире меня остановить теперь не в силах. Потому как… буду с тобой откровенна, оно приносит хорошие деньги.

– Хорошие, – Сепсан насторожился, прищурив один глаз. Бельмо на глазу он всегда старался скрыть от Анны, и поворачивался лишь здоровой стороной своего лица. Правой.

– Хорошие. Потому, что я занимаюсь антропологическими изысканиями древних трактатов.

Сепсан задумчиво глянул на книгу в руках Анарки.

– Это такая же?

– Да, – соврала откровенно и не краснея, она. Правда, потом пожалела Сепсана. Сказала:

– Все к чему стремится Норано, сохранить эту книгу в тайне. Но я уверяю тебя, что она принесет нам обоим неприятности, если мы ее продадим.

– И сколько же она может стоить, – Сепсан никогда не отличался корыстолюбием. Анарки это знала. Вопрос был задан лишь с простой, присущей Сепсану, умопомрачительной безучастностью к тому, что может стоить и сколько произведение искусства.

– Шестьдесят пять орринов. Серебром, – добавила Анарки.

– Немного, – вяло отозвался охранник.

Анарки припомнила премудрости всяческого плана. А в особенности горничной, и выгребаемой за нею рвотой в бельевой.

Выгребаемая за нею рвота, обучила Анну тихой покорности при виде Норано.

И она изобразила ее.

– Мне хватает и этого.

Сепсан прикрыл дверь, вручил Анарки книгу, которую она вторично выронила при одной только мысли, что Сепсан мог уважительно восторгаться не только произведениями искусства, покоящимися на полках Кастэльбаджака.

– Анарки. Больше никогда так не делай, – проговорил Сепсан. – Я выведу тебя так, чтобы никто не заметил. – Он начал припоминать, где и кто сейчас из охранников. – А лучше вылезай отсюда, как залезла.

Мир не без добрых людей, думала Анарки, вылезая в окно.

– Я уже стар для такого.

Для чего Анарки так и не успела подумать.

II

Ариозо этого города наполнявшее сточные канавы, звуком бегущей по ним воды, отвлекло Дива, выдернуло из сна. Он немного еще не пришел в себя после встречи с мадам Леви. Магия, которой пользовалась хозяйка дома Красной нежности была довольно скверной.

Легкий гипноз был из той области магии, бороться с которым у него получалось прескверней всего.

Этот гипноз назывался совсем по-простому.

Он подошел к окну лождии «Взгляда Морганы», приоткрыл дверь.

Где-то над ним работал с опсисом старой модели и со всей тьюринговой системой Хорек.

Когда он закончил работу, Див помнил с трудом.

Кажется после той последней встречи с Мизелью Гранжа. Он не желал припоминать эту встречу, после которой он встетил Хорька. Там, возле могил. Они наблюдали с ним сразу несколько процессий. Хоронили Кастельбаджака, скончавшегося от ножевой раны.

Затем Див припомнил слова переданные ему из приората через епископа.

Посещать консульство Номмары ему не хотелось. Но он его посетил. Консульство только запутало его расследование, как он и предполагал. Но делать было нечего.

Он отогнал от себя ненужные мысли. Сконцентрировался, глядя на падающие капли дождя. Переключил свое внимание на стекающие по стеклу…

Что-то изменилось, подумал он. Тогда он вновь осмотрел окно. Ночь Брэйврока казалась ему привлекательной своей пугающей неоднородностью зданий. И все же было что-то общее в этой неоднородности – Аллея. Аллея Ангелов.

Домик осы, построенный этой весной, в углу окна поломался. Он видел его внутренности. И они казались ему весьма пугающим зрелищем.

Как и весь этот город. Теперь.

Он не стал смахивать его за окно. Просто оставил.

Насекомое, повисшее за стеклом лоджии «Взгляда Морганы», ударилось, повертелось за ним. Колдун не открыл окно. Посмотрел еще раз на фонари, и одел свой фрэнч.

Кольчугу клерика он снял после той встречи с кочевницей, на свалках Брэйврока, – за городом, где начинались Пустоши, – и теперь она тускло мерцала рядом с постелью.

Он сел за бумаги.

Помнил, он из расследования следующее после их разговора: мадам Леви.

«Имела ли она отношение к смерти Сайга Бахрейна или нет, – вывел он на листе бумаги для консистории. – Мне это не известно… И знать я этого не хочу».

«Имела ли она отношение к смерти Сайга Бахрейна, клерика, – вывел колдун пером по очередному листу с печатями Конгрегации святой канцелярии. – Мне это выяснить не удалось. И знать я этого не хочу. Но постараюсь выяснить об оной информацию, касающуюся дела, если Конгрегации святой канцелярии это угодно». – Поставил точку, дату и подпись.

На других бланках он написал тоже самое. И подпись на них уже была проставлена.

Расследование зашло в тупик, думал колдун, дотронувшись до опсиса на столе, и тот зажегся; спроэцировал в пространство прямоугольник с различными иллюзиями Магов Покрова, играясь иллюзиями актеров. Колдун глянул на него. Посмотрел что-то напоминающее фастнахтшпиль и оставил опсис нетронутым на столе.

Музыка, льющаяся за окном «Взгляда Морганы», его успокаивала.

III

– Кем она была?

– Она есть.

– Вы не ответили на мой вопрос.

Колдун повертел в руке кулон напоминающий каплю с перекладинкой поверх нее. Внутри кулона светился зеленый камень.

– Судебный исполнитель, – соврал колдун сам не понимая почему.

– Эти шутки вам не к лицу.

– Да, – переспросил колдун, глядя на лицо Мизели Гранжа. Немного детское, с припухлыми щеками и быстрыми сверкающими глазами. – А какие к лицу?

Мизель Гранжа обернула вокруг пальца цепочку покоящуюся на груди колдуна.

– Это анш. Кто вам его дал? Я заметила анш, когда вы снимали фрэнч.

Колдун спрятал его за ворот кожаного доспеха.

– Вы всегда его носите под ней?

– Да обожаю зеленый цвет, – продолжал врать колдун.

Мизель Гранжа выпустила, наконец, его цепочку из рук: следующую, которую обнаружила на его шее.

– А эта, у вас от кого?

– Лучше я послушаю от кого мне достался сей Анш, чем то, от кого я ношу эту цепочку. С таким же Аншем, кажется…

– Вы не знаете, что он означает?

– Нет, – ответил честно колдун. Чтобы Мизель Гранжа расслабилась, и в конце-концов оставила тот первый кулон, который ему подарила сама судьба.

– Зеленый цвет означает один из самых сильных психотипов, – начала свое повествование об Аншах мадам Гранжа. Замечаний от колдуна не последовало. – После красного и синего…

– Мне непонятны мотивы вашей лжи, – ни флиртовать, ни лгать Мизели Гранжа не нравилось. Колдун в этом убедился вторично. И остался более, чем доволен. Мизель Гранжа сморщила свой курносый носик. Он очень напоминал колдуну ту судьбу, которая ему подарила сей Анш. – Но то, что людям с такими Аншами даже не придет в голову устраиваться судебными исполнителями, для меня представляется очевидным фактом.

– Судебным писарем, – пересиливая всю свою магию, проговорил колдун. – Ей нравится писать судьбы людей. Мне, кстати, тоже когда-то нравилось.

– Она работает на Звездный Покров, – предположила Мизель Гранжа.

– О, нет. Она работает на себя. – Колдун повертел в руке гусиное перо. Забросил ноги на стол и выпустил струйку дыма от Gratia. Вздохнул еще, и выпустил через зубы. – Для людей с подобным психотипом сие достаточно приемлемо. Разве, нет?

Мизель Гранжа подошла к лоджии, открыла дверь. Затем коснулась стекол «Взгляда Морганы».

– Что это там, – указала она своим тонким пальцем на такое же ничем не примечательное здание, затерянное между часовень и низкими домами одного из четырех кварталов Брэйврока.

– Кажется, это «Плачущая вдова», – проговорил колдун. – Я хотел в ней остановитьсяы, но Басеньян Лис, посоветовал мне эту гостиницу. И я доверяю его вкусу. Он мне не намекал в связи с этим ни на что.

Мизель Гранжа подумала, делая для себя какие-то выводы, которые сводились к тому, что Басеньяну Лису все-таки доверять можно.

– А Синистану-Мухе – доверять можно?

– Об этом знает, – улыбнулся колдун своей как ему, казалось, одной из самых привлекательных улыбок, – только Басеньян.

Говорить с Басеньяном в тот вечер ему не хотелось. Див это вспомнил.

Он приоткрыл стекло на лоджии «Взгляда Морганы» и впустил осу.

– Господин, клерик, – несмело позвал владелец «Взгляда Морганы»

Он прошел в комнату без позволения. Но какой-то крадущейся походкой.

– Мне сказал, господин видок, чтобы вы прошли…

– Куда, – сжав зубы, спросил колдун.

– В препарационную. В смысле, в этот всякий… как его… в Муниципатитет.

– В Муниципалитет, – поправил его Див.

– Точно, – обрадовано вымолвил хозяин «Взгляда Морганы» – Там ведь находится на нижнем этаже препарационная. Он вас там ожидает.

– Хорошо.

IV

Препарационный зал в Муниципалитете Брейврока выглядел весьма мрачно. Как в прошлый раз.

Врач, медик и патологоанатом выпустил из рук ланцет при виде колдуна.

Видок нахмурился.

– Мне было поручено расследование этого дела, – пробурчал видок.

– А вы господин, клерик, мне мешаете.

– Без всяких предисловий, – удивился колдун.

– Да.

Нога трупа, выглядывающая из-под покрывала, казались абсолютно женскими. Пятки и пальцы выглядели так, что ими прошлись с пол версты. Или больше. Они были пятками и пальцами городской бедноты.

Колдун подошел к изголовью трупа, нащупал плиту, на которой покоилось тело.

– И что же вы теперь, расследуете, видок?

– Расследую смерть этой девушки. Она вывалилась из окна господина Норано.

– Правда? И какова же там высота?

– Со второго этажа, – вяло играя ланцетом меж пальцев, уронил патологоанатом, – можно повредить себе не только шею, но и сломать позвоночник.

– И вы решили проверить это ланцетом?

Медик слегка растерялся.

– О. нет, нет, – Он спрятал ланцет в карман.

– Окагава, – представил видок медика колдуну. – Знакомтесь.

– Очень приятно, – сказал колдун. – Мы с ним уже познакомились. Кстати, как поживает мадам Леви? Кто-нибудь знает?

Оба, и Окагава и начальник розыскной службы Брэйврока, замешкались.

Видок по своему обыкновению нахмурился и сразу ввел колдуна в курс дела, косающегося печной трубы.

– Вот когда мы ползли с моим другом из печной трубы. Дело, правда, было в других обстоятельствах, нежели в тех, которых я уже упоминал…

– Достаточно, – прервал колдун начальника розыскной службы Брэйврока, наслушавшись про печные трубы в прошлый раз. – Что насчет трупа?

Видок уже смирился с конкуренцией.

Медик Окагава пощупал свое худое, лишенное всяческих эльфийских признаков лицо, кончиком ланцета.

Видок громко и со свистом вздохнул.

– Труп на лицо, – сказал он.

Труп вскинул руку под покрывалом, сбросил его, сел на никелерованной плите, и часто задышал.

Затем ошалело взглянул на колдуна.

– Я занимаюсь логистической библиографией и генеологией авторов, – выпалила Анарки.

V

– Так чем ты занимаешься, – проговорил колдун, когда они уже шли по улицам Брэйврока в Курятник, мимо моста Гранильщиков.

– Гене… ологией авторов, – запинаясь, проговорила Анарки, придержав язык, как учила Оса.

VI

– Джен. Меня зовут Джен, – выговорила очень отрывисто и чисто Оса. Язык у нее был хорошо подвешен, но она им пользовалась очень осторожно. И всегда точно.

В клетушке Марион Джен немного расслабилась.

– Я пристрелила, того сукина сына, потому что он мне надоел. Извини.

– Ничего, – проговорила, запинаясь Анарки.

– Так ты нашла свою сестру?

Оса выпрямилась вновь. По своей обычной привычке, которую за ней заметила Анарки, в те непродолжительные моменты, когда она появлялась.

Появлялась она в первый и последний раз, возле той канавы. Анарки это помнила хорошо. Тогда она и познакомилась с ней.

«Лицо Ошена, распухшее и с отвислой челюстью, покоилось в луже растекающейся по мостовой жидкости. Липкой и до ужаса теплой».

Потом Оса довела ее до дома. А потом ее довел до дома клерик. Они говорили с ним о том, чем она занимается.

Джен изогнулась, с пластичностью присущей только танцовщице, уложила локоть на покосившийся столик Марион. Затем привстала, и уложила кисть руки на бедро. После чего достала металлический бумеранг, – он очень напоминал Анарки те, которыми пользовался торговец-кочевник, у которого она приобретала синий кокаин.

Бумеранг в кисти Осы выглядел как-то очень отталкивающе. И был очень тяжелым. Но Оса с ним обходилась играюче.

– Я занята. Охраной одного клуба веселых алкоголиков. Так что, тебе придется самой обходиться.

Анарки заметила в ее голосе тот тон, которого она раньше за ней не замечала.

– Я…

Оса улыбнулась. Своими тонкими, напомаженными губами. Очень аккуратными, в отличие от стежков и стяжек, перештопанных нитями хирургов, на ее идеальном белом теле.

В свете газовой горелки, оно выглядела достаточно желтым, чтобы Анарки пробрала дрожь.

– Ты поумнела, – сказала Оса. – И я тоже… хотела сказать тебе…

– Что я видел! Что я видел, Ана, – заплетающимся языком проговорил Ошен.

Но он быстро трезвел.

Анарки помнила…

Помнила, как Ошен завернул ее в подворотне, в глухом тупике возле клуба веселых алкоголиков. Помнила, как он разодрал ее легинсы… и потом… Потом она помнила только Осу.

И книги. Кажется, она успела побывать у какого-то мага. Книги громоздились в проходе его клетушки, очень напоминающей какой-то подвал.

Анарки припомнила только с натугой. Когда переставила газовую горелку со стола Марион, возле ее ржавой кровати, на пол – возле груды так и неотстиранного белья Норано. Сгребла ее в остальную кучу, служившую ей кроватью, и потушила горелку.

* * *

Маг встретил ее в глухом переулке, отвел в свой полузаброшенный опустевший дом возле какого-то питейного заведения.

Анарки вспоминала урывками.

«Ошен…»

Потом какая-то женщина.

Анарки напрягла воспоминания.

«Оса…»

– Что я видел, Ана. – Ошен вывел заплетающимся языком руладу, походившую и на свист и на удивление одновременно. – Не поверишь.

– Что, – переспросила она в очередной раз. – Ошен?

– Ты мене говорила, что, – Ошен отхлебнул пива, – ты занимаешься библиографией и генеологией автори-тетных авторов.

– Авторитарных, – со знанием дела, поправила Ана. Премудрости вора она уже освоила окончательно.

– Да, – Ошен собрался на стуле и приосанился. – Ты такая умная.

– Ладно. Что ты хотел мне сказать? Мудило, ты меня слышишь? Я задала тебе вельми простой вопрос, ответить на который тебе необходимо. – Ана насупила ноздри и приложила к губам кружку с пивом Ошена.

Ошен выпрямил шею и выпятил грудь. За его спиной хлопали ставни. Обслуга тихонько прикрыла те, метнула всторону их с Ошеном взгляд, и покорно опустив глаза убралась восовояси.

– Да, – снова собравшись, и протрезвев окончательно, проговорил Ошен. Теперь он способен был плести рассказы, как помнила Анарки. И она снова воспользовалась своей привлекательной стороной характера. На Ошена это подействовало необычайно.

– Книга, – заплетающимся языком, пробормотал, склонившись Ошен. – Их много у одного мага. Я разговаривал с ним тут недавно… Но он малость… того. Я проведу тебя… ежели ты не против.

– Я…, -сказала Ана в притаившейся тишине самого глубокого в бездне Курятника питейного заведения.

«Снова тишина».

«Оса».

«Маг».

– Милочка, – нервно, проговорил старик. На вид ему было лет сорок. Анарки уселась на стопку книг у него в комнате. Оплывшие свечи освещали какие-то реторты, колбы, тигли и прочую ерунду. О которой он поведал ей сначала с удовольствием и захлебываясь. Затем подозрительно и вельми затейливо увел их разговор совершенно в другое русло.

Анарки взяла в руки какую-то баночку, взболтнула ее.

Маг глянул на нее глазами полного сумасшедшего.

– Тринитроглицерин, милочка, производится… из глицерина с добавкой. Впрочем, – он занялся книгой, изучая ту, на которой сидела Анарки. – Знать это вам ни к чему. Между прочим. Эту баночку… Я не помню, когда в последний раз в нее добавлял тринитроглицерин. Однако вам это знать ни к чему…

Маг подозрительно глянул вновь на нее. Ане показалось, что что это какой-то неправильный маг.

Таким его описывал Ошен. И он был абсолютно прав.

– Что же вас интересует, милочка?

– Книги, – сказала Анна, решив на время оставить свои замечательные воровские премудрости. – В частности, – она припомнила. – История «До того как все изменилось».

– Я знаю об этом немного, – успокоившись, проговорил неправильный маг. – Видете ли. Настало время представиться.

Он улыбнулся тогда.

– Я некромант.

– Я упала, – сказала Анарки.

– Не очень убедительно, – быстро и отрывисто проговорила Оса.

– Или споткнулась.

– Врешь снова.

Оса перебинтовала ей руку в предплечье.

– Знаешь, подруга. В который раз за сей день, мне удавалось поспать спокойно?

– Нет, – сложив губки бантиком, и поджав колени под грудь, робко проговорила Ана. Обхватила колени руками и начала раскачиваться взад и вперед.

– Бу, – сказала Оса.

И вытащила бумеранг.

– Джен. Меня зовут, Джен. Я престрелила того сукина сына, потому что он мне надоел. Извини.

– Ничего.

– Так ты нашла свою сестру? Я занята. Охраной одного клуба веселых алкоголиков. Так что тебе придется самой обходиться.

– Я, – запинаясь проговорила Ана.

И усмехнулась Осе. На шутку, которой она ее развеселила.

– Ты, – серъезно сказала изменившимся тоном, которого Анарки за ней раньше не замечала, – поумнела. И я тоже хотела сказать тебе…

Оса вышла, оставив Анарки одной одинешенькой в коморке Марион.

VII

– Мне бы хотелось объяснить вам достопримечательности нашей библиотеки, – начала монахиня, поправив на носу пенсне.

Горы литературы, накренившиеся над ней в опасной близости от колдуна, надломились. Библиотечная полка хрустнула. И монахиня повалилась на Дива.

Лестница повалилась на него вместе с ней.

– Не стоит, – проговорил колдун, разгребая вместе с монахиней горы литературы.

– У меня такое ощущение, что вы мне льстите, – придвинувшись ближе, вздохнула монахиня.

– Я, – отодвинувшись от монахини, – проговорил колдун, – вам не льщу.

Монахиня вздохнула и вновь принялась за обсуждение достопримечательностей Брэйврока.

Колдун подумал о Брэйвроке хорошо. И ничего не сказал.

– В наш век, – проговорила монахиня, придвигаясь средь груды книг поваленных с полок, – существует множество трудов, которые бы вам следовало прочитать.

– Разумеется.

Колдун отодвинулся от монахини настолько, насколько позволяли груды книг впереди и позади него.

Монахиня снова придвинулась настолько, насколько колдун не в силах был от нее отодвинуться. И потянулась для поцелуя.

«Да, – подумал колдун, – на этой неделе, он нарасхват».

Подумал, и ничего не сказал.

Монахиня, приняв сей жест с его стороны за согласие, протянула губы еще ближе и лизнула его.

Колдун привстал до того как ей это удалось, так что монахиня расстроившись, пододвинула свои очки на нос средним пальцем, и глубоко вздохнула.

«Не повезло, – подумала монахиня».

«И не повезет, – подумал колдун».

И снова они раскладывали книги по полкам. Колдун поставил лестницу наместо. Там, где она стояла до сего несчастного случая.

Монахиня глубоко вздохнула.

Колдун на нее посмотрел.

– Не повезло, – сказал он монахине.

– Так о чем вы хотели бы послушать?

– Я бы хотел найти одну книгу.

– Какую?

– Историю «До того как все изменилось».

– Я расскажу.

Колдун глубоко вздохнул.

– Очень хотелось бы послушать.

– История «До того как все изменилось» повествует о неизменных катаклизмах происходящих в мире. Она рассказывает о том, – с придыханием проговорила монахиня, – что всяческие факторы, которые когда-либо происходили на земле, повторяются. – Она сбилась, поправив пенсне. – Также она повествует о том, что в наш век все ненастоящее. Вот только подумать, раньше были драконы. Вы слышали о таких мифических существах.