Текст книги "Право на счастье (СИ)"

Автор книги: Фаина Гаккель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Большой чертог был набит битком – стюард рассаживал гостей по родовитости, межевых рыцарей сажали ближе к концу зала, и Сандор отправился на указанное ему место со смесью сожаления и облегчения. Да, в глубине зала Санса уж точно его не заметит, но от этого было не легче. Гости рассаживались, гомонили, шутили. Незнакомые лорды представлялись друг другу, молодежь, возбужденно обсуждала, кто завтра продержится дольше всех, и каждый исподтишка наблюдал за остальными, оценивал себя и возможных противников – обычное дело на турнирах. Наконец, все расселись, и постепенно воцарилась тишина. Встав у боковых дверей во внутренние покои замка, стюард провозгласил:

– Рикон из дома Старков, лорд Винтерфелла и Хранитель Севера, леди Санса из дома Клиганов и сир Теон из дома Грейджоев!

Все встали, приветствуя хозяина, и сердце Сандора, болезненно стукнув о ребра, бешено забилось – вот он, тот миг, которого он и боялся, и ждал, вот оно – невозможное, но оказавшееся реальнее любых фантазий. Почти против воли он повернулся к высокому столу у стены – и застыл. Сначала ему казалось, что перед ним не человек, а видение из зыбких всполохов света – темное мерцание платья, белое, ослепляющее сияние кожи, огненный всполох волос, крошечная звездочка медальона на шее. Затем, вглядываясь (лорд Рикон что-то говорил, но Сандор не слышал ни слова), он начал различать подробности – это и правда была Санса… И в то же время не она. Она не просто выросла, не просто расцвела в полную мощь своей удивительной красоты – она стала другой. Это была уже не напуганная прелестная девочка, плечи которой он когда-то окутал своим плащом, и в которую он влюбился очертя голову. Это была молодая, но зрелая и уверенная в себе женщина, которая прошла через горнило бед и невзгод, и вышла из него куда сильнее, чем была. Статная красавица, сознающая свою красоту и позволяющая другим любоваться собой, как роза в саду, которая всем дарит свой аромат, но принадлежит только себе самой. Наконец, это была леди из великого дома, привыкшая повелевать и приказывать.

На ней было какое-то странное, чересчур открытое платье – и невыносимо сияла ее сливочно-белая кожа в пламени свечей, невыносимо жгли его душу темно-рыжие волосы, распущенные по плечам, невыносимой пыткой было ощущение, что она и так близко, и так далеко одновременно. Душу Сандора после первой бури чувств начало заполнять отчаяние – к чему ей, такой красивой, величественной и недосягаемой он – безродный мечник с клочком земли и приставкой «сир» к имени? Она могла нуждаться в нем, когда они были оба пленниками Ланнистеров, когда она была юной и беззащитной, а теперь – что он может ей предложить? Клиган-холл? Смешно. Свой меч? К ее услугам сотня мечей, и каждый будет соревноваться с другими за ее благосклонность. Свою верность и любовь? А нужно ли все это нынешней Сансе, тем более, если она собирается замуж? Уж конечно, будь у нее выбор, она никогда не выбрала бы его в мужья, ни тогда в Королевской гавани, ни тем более теперь. «Уеду» – подумал Сандор. «Завтра, прямо на рассвете. В пекло турнир. В пекло все это дерьмо». В самом деле, на что он надеялся, заявившись сюда? На то, что она каким-то чудесным образом его узнает, бросится ему на шею, рыдая от счастья? Нечего ему здесь делать, разве что потешить свое самолюбие, выбив из седла с десяток рыцарей.

Лорд Рикон наконец договорил, все сели, слуги начали разливать вино и эль, вносить в зал блюда с мясом, овощами и хлебом. Сандор сидел, уставясь в свою тарелку, что-то ел и пил, едва замечая вкус еды и вина. На Сансу он смотреть не хотел, но не мог удержаться, и каждый взгляд отдавался в нем ударом восхищения и боли одновременно. Издалека Санса походила больше на богиню, чем на живого человека, но, когда он отворачивался, ему казалось, что он до сих помнит ощущение ее тела в его руках, запах ее волос и вкус ее поцелуев. Она, тем временем, похоже, наслаждалась происходящим – ничуть не стеснялась своего почти непристойно открытого платья, с удовольствием отвечала на здравицы в свою честь и улыбалась всем этим мужикам, которые раздевали ее глазами. К отчаянию Сандора начала примешиваться ревность: он-то прекрасно все видел – видел, как они подталкивают друг друга локтями, шепчут друг другу на ухо сальные шуточки, как каждый из них – от жирного старика до прыщавого оруженосца – хочет ее поиметь. Ничего удивительного. А она сама это видит? Нравится ли ей эта направленная на нее волна мужской похоти, этих грязных извращенных фантазий о том, какой сотней способов можно оттрахать благородную леди, эти шуточки о том, как лестно будет увидеть сестру лорда Старка на коленях? Наконец, отчаяние и ярость сложились в одно, старое и привычное, как любимая одежда, чувство – гнев. Гнев на этих ублюдков, гнев на Сансу, которая рассыпала перед ними свои улыбки как золотые монеты, гнев на проклятую судьбу, разлучившую их, гнев на самого себя. Шут он, шут и есть. Сам себя перехитрил, остается только над самим собой посмеяться. Рука Сандора до боли сжала нож для мяса. Вытерпит ли он до окончания пира, ни на кого не сорвавшись? Старший брат учил его, что гнев – это сила, но ей нужно управлять, не позволяя ей управлять тобой. Но гнев Сандора становился все сильнее, и требовал выхода, и не завтра, на турнирном поле, а прямо сейчас. «А как же мальчик?» – эта мысль пронзила его, как ледяной меч Белого ходока, и весь гнев разом остыл. Он-то завтра сядет на коня и уедет, а Нед, его сын, останется здесь, с Сансой… И ее новым мужем. И какой-нибудь из этих лордов или рыцарей, сидящих с ним за столом, будет днем давать ему подзатыльники и обзывать «песьим отродьем», а ночью трахать его мать? Или окажется добрым и заботливым отчимом, и Нед привяжется к нему, полюбит, будет называть отцом, слушаться и чтить? Неожиданно новая, еще более сильная волна гнева, на этот раз перемешанного с болью, поднялась в душе Сандора, на несколько мгновений он вообще перестал что-либо чувствовать и воспринимать, кроме этого. «Нет. Не будет этого никогда». Сына он не предаст. Его не было рядом с Недом долгих семь лет, но теперь здесь, и это его долг – вложить ему в руку меч, посадить в первый раз на коня, смотреть, как он растет и мужает. А Санса… Он что-нибудь придумает. Не зря же он выгрыз себе жизнь за Стеной, значит ничего еще не потеряно. Сандор медленно разжал побелевшие пальцы, положил нож на стол, и залпом осушил свой кубок.

Посидев недолго, Санса извинилась перед гостями и ушла – Сандор не отрывал от нее взгляда, пока она шла от своего места к двери, и после ее ухода за высоким столом остался только юный лорд Рикон Старк да безгласный Теон Грейджой. В отсутствие женщин пир превратился в обычную мужскую попойку – рыцари, вольные всадники и оруженосцы хлестали эль и вино, орали непристойные песни, рыгали, затеивали шуточные и не очень перепалки, под конец несколько человек чуть не подрались. Сандору же от этого тупого бесшабашного веселья неожиданно полегчало – на один вечер он выкинул все из головы, хотя чересчур напиваться не стал – завтра ему нужна свежая голова и твердая рука, если он намерен победить. А он намерен.

========== Глава 5. Семнадцать колец ==========

Вопреки некоторым опасениям Сансы, турнирное поле выглядело великолепно – да и в целом пока что турнир их если и уступал по пышности Королевской гавани или Простору, то немногим. Лордов, рыцарей и вольных всадников съехалось столько, что все торговцы, держатели таверен и шлюхи Зимнего городка заработают годовую выручку за эти несколько дней. О приеме гостей в Винтерфелле Санса тоже не тревожилась – они закупили достаточно провизии, проветрили и убрали все гостевые покои, кроме того, она наняла на это время еще слуг из дальних деревень и хуторов. От этого турнира все останутся в выигрыше – и она тоже. Наверное.

Впрочем, усаживаясь вместе с Джейни на кресло с бархатной подушкой на главной трибуне, она улыбалась и радовалась происходящему вполне искренне. Последний раз она была на турнире еще в Ланниспорте, и теперь общее веселье и азарт начинали захватывать ее, несмотря на то, что стыд и чувство вины так и не отступили до конца. Санса вдруг рассердилась на себя – сколько можно! Неужели она не может твердо решить, чего хочет? Если она хочет до конца жизни хранить верность Сандору, то не надо было соглашаться, а если уж она согласилась на новый брак и на смотрины под видом турнира, так, может быть, стоит хотя бы насладиться им? Когда еще она сможет так же блистать, ловить столько восхищенных взглядов, улыбок, комплиментов? Когда еще ей представится возможность цвести и сиять, очаровывать и очаровываться самой, насладиться музыкой, танцами и мужским вниманием? Вся ее жизнь со дня смерти отца была наполнена страхом и опасностью с редкими проблесками покоя и счастья – так неужели она не заслужила хоть капельку его сейчас? Санса расправила складки зеленого платья из плотного тяжелого шелка и глубоко вдохнула.

За ее спиной висел стяг с лютоволком, вокруг запах цветов и благовоний смешивался со свежим резким ароматом конского навоза и мужского пота. На первый день была назначена общая схватка, пешими и верхом. Рыцари в плащах всех цветов проверяли доспехи и оружие, бранили оруженосцев, разминались, и все они – Санса это знала – кто украдкой, а кто, не таясь – смотрели на нее. Именно она была самым желанным призом на этом турнире, а не тысяча драконов. Она почувствовала, как ее щеки заливает румянец и вдруг на миг снова ощутила себя двенадцатилетней девочкой, впервые увидевшей мир за пределами дома и глядящей на него широко раскрытыми и все еще счастливыми глазами.

Джейни Пуль и Алис Тенн, которую она пригласила на турнир в качестве своей дамы, чтобы как-то разбавить это мужское море, обсуждали лордов и рыцарей, подшучивая над ними. Кто-то казался им слишком старым или слишком юным, у кого-то были старые и помятые дедовские доспехи, а кто-то вырядился с неуместной для Севера кичливой пышностью. Тот от тучности едва мог взобраться на коня, а кого-то от худобы качало под тяжестью панциря. Санса слушала их вполуха, погруженная в свои мысли и переживания, но была рада их обществу, рада за них, за Рикона и за весь Вестерос. Этот турнир, со всеми его недостатками – вытоптанным лугом, переполненными выгребными ямами и разлитым повсюду запахом мужского соперничества и похоти – был символом мира и возрождения, даже если мужчина, который заставит быстрее биться сердце, на него не приехал.

– Смотрите, леди Санса – помнится, вы жалели, что в Винтерфелле нет своего шута, а теперь он сам к нам приехал! – Санса взглянула туда, куда указывала Алис, и действительно, несколько в стороне от них стоял настоящий шут. Несмотря на высокий рост и тяжелый топор в правой руке, одежда у этого рыцаря была шутовская, точно сшитая из разных кусков, да еще и на щите у него был шутовской колпак.

– Посмотрим, сумеет ли сей доблестный шут нас позабавить – улыбнулась она.

Герольды дали знак к началу состязаний, рыцари выстроились с двух разных сторон поля, Теон вышел на середину, в его руке пятном алел платок. Он откашлялся и заговорил – тихо, как всегда, но рыцари тоже притихли, и его было слышно.

– В общей схватке участвуют как рыцари, так и оруженосцы, разделенные на два отряда по жребию. Побеждает тот отрядов, члены которого нанесут большее количество ударов, почитающихся смертельными, турнирным мечом, топором или булавой. Запрещено бить кулаком, ставить подножки, бить по срамному месту, а также бить со всей силы. Победителем будет тот, кто дольше всех удержится на ногах. Награда победителю – боевой конь с седлом и сбруей от лорда Рикона Старка.

Слуги вынесли на поле котел, в котором лежал жребий. Все участники поочередно подходили тянули жребий – кому доставался черный камешек шел на одну сторону поля, кому цветной – на другую. Наконец, жеребьевка была окончена, герольды протрубили вновь, Теон отошел на место для судей и взмахнул платком. Две огромных массы закованных в железо людей ринулись друг на друга и вскоре воздух наполнился лязгом, скрежетом, воплями и ругательствами. Сансе на миг стало страшно, так это походило на настоящее сражение, но, к счастью, крови не было. Рыцари и оруженосцы, получившие «смертельную» рану, уходили, ряды противников редели, и среди них все более заметным становился тот незнакомый рыцарь в наряде шута – он рубился с такой силой и яростью, словно здесь и правда было настоящее сражение.

– Кажется, этот рыцарь-шут будет победителем – заметила Джейни.

– Кто он? – полюбопытствовала Санса.

– Не знаю, миледи. Но могу спросить.

– Узнай, если можно.

Джейни с легким поклоном ушла, а Санса постепенно начала находить определенную красоту в движениях закованных в латы людей. Это был танец – танец рыцарей. Тем временем, от отряда, где сражался рыцарь-шут, осталось только пять человек, в то время как в отряде их противников – восемь. По правилам турнира останавливаться было нельзя, и остатки обоих отрядов ринулись друг на друга. Короткая, но жестокая схватка – и все было кончено. Рыцарь в разноцветных обносках поверх доспехов остался один, и тяжело дышал, опираясь на топор. Народ на трибунах взревел, приветствуя победителя. Рикон спустился с трибуны, чтобы лично вручить ему награду – боевого коня в полной сбруе, которого подвел мальчик-конюх. В общем шуме Джейни неслышно вернулась на свое место, и, наклонившись близко к Сансе, начала объяснять вполголоса:

– Это межевой рыцарь, его зовут сир Флориан из Девичьего пруда, но я не думаю, что это его настоящее имя.

– А – улыбнулась Санса – значит, он не только межевой, но и таинственный рыцарь. Что еще ты о нем узнала?

– Он не пьет вина, закрывает лицо и не говорит с женщинами. Будто бы он много грешил в юности, и септон наложил на него такой запрет в знак искупления грехов.

– Cтранно, что септон не запретил ему участвовать в турнирах – любого рыцаря это куда больнее ранит, чем воздержание от вина и женщин.

***

Склонившись над бочкой с водой, Сандор тупым лезвием скоблил подбородок. Неожиданно кто-то с силой хлопнул его по спине, рука соскользнула, лезвие порезало кожу и, выскользнув из мокрых пальцев, кануло в бочку.

– Седьмое пекло!

– Ну у тебя и рожа, сир целомудренник.

– Корт, твою мать!

– Неподобающе ты ругаешься для благочестивого рыцаря, сир. Пойдем-ка, пропустим кружечку, расскажешь, кто это тебя так поджарил.

– Нет. Перед состязаниями не пью.

– А, так в этот раз ты надеешься выиграть?

– Пошел ты.

– Да ладно – Корт еще раз хлопнул его по спине – бывает. Неужели впервые?

– Паршивый недоносок.

– У него лошадь дорнийская была. Нашим с такой не сладить, это сразу видно – философски заметил Корт. – Ну, не хочешь выпить, так не надо. Желаю удачи.

– Ага.

Сандор закатал повыше рукав туники и принялся шарить на дне бочки, одновременно растравляя себя воспоминаниями о вчерашнем дне. Это действительно был не первый раз, но до этого он проигрывал только сиру мать его Джейме Ланнистеру, а не какому-то недоноску с юга – как его там – Себастиону Эрролу. И ладно бы проиграл, но он вынужден был еще и наблюдать, как этот чернявый южанин с похабной улыбочкой по праву победителя объявляет Сансу королевой любви и красоты, а она улыбается ему весело и искренне, делая вид или в самом деле не замечая, что он раздевает ее глазами. В душе Сандора снова поднялась буря из отчаяния и ревности, но на этот раз вместо желания уехать в нем только укрепилось обратное – победить и остаться здесь, с ней и Недом.

До последнего дня турнира добрались только пятнадцать рыцарей. Последним в череде испытаний на ловкость было на полном скаку снять на турнирное копье семнадцать колец, перевитых лентами и цветами, развешанных на разной высоте по обе стороны от всадника. Как назло, у Сандора лопнула подпруга – теперь придется идти последним. Он стоял, скрестив руки на груди, и, покусывая губы, наблюдал, как остальные как другие участники один за одним выезжают на поле и пытаются снять кольца. Пока что ни одному из первой пятерки не удалось это сделать, но среди них не было вчерашнего победителя, мать его за ногу. Сандор вдруг понял, что впервые в жизни боится проиграть. Наконец на поле выехал сир Себастион на своей маленькой тонконогой дорнийской кобыле. Проезжая мимо Сансы, он поднял лошадь на дыбы и отвесил ей вычурный поклон. Санса в ответ все также благосклонно улыбнулась, Сандор скрипнул зубами. Продолжая горячить лошадь, Эррол разогнался и принялся снимать кольца одно за другим с такой легкостью, словно его кобыла шла шагом, а не галопом. Первое кольцо, второе, третье, пятое, восьмое, десятое… Сандор очнулся, заметив, что по подбородку стекает струйка крови. Двенадцатое, тринадцатое, пятнадцатое, шестнадцатое… Не дожидаясь победы, толпа заревела, и на последнем препятствии кольцо зацепилось за наконечник копья и слетело на землю. В гробовой тишине, воцарившейся на поле, Сандор вытер вспотевшую ладонь о штаны, натянул перчатки, взобрался в седло, взял у слуги затупленное копье и двинулся вперед.

В этот миг для него перестало существовать все, кроме цели, которую необходимо поразить. Если для него это скорее битва, чем турнир, то в сражении нет места ни прошлому, ни будущему, ни страхам, ни надеждам – только победа имеет значение. Ему показалось, что все произошло очень быстро, и очень тихо. Вот он только переводит коня в галоп, направив копье в середину первого кольца, а вот он уже выезжает с другого конца поля, подняв копье, на котором победно висят все семнадцать. Одновременно с ощущением торжества его уши затопил многоголосый рев. Толпа не просто кричала и хлопала в ладоши – она ревела, топала и бесновалась. Теон Грейджой вышел на поле, чтобы объявить его победителем, но его никто не слушал – это было очевидно и так. Правила требовали от победителя совершить круг почета, и, объезжая поле, Сандор понял, что страшно хочет убраться отсюда поскорее и надраться до звездочек в глазах. Но, когда, спешившись, он повернулся, чтобы уйти, Грейджой потянул его за рукав:

– Куда же вы, сир? По традиции победителя турнира награждает королева любви и красоты.

У Сандора вдруг пересохло в горле, а Санса уже приближалась к ним, и длинный подол ее красного бархатного платья волочился по земле. Он поспешно встал на одно колено и склонил голову, чтобы она уж точно не увидела его лица. Через мгновение он скорее почувствовал, чем увидел, как ему на голову надели венок, а слуга поднес увесистый кожаный мешок с тысячей драконов. Когда Теон подал ему руку, чтобы помочь встать, Санса уже отошла, и он, проклиная себя за нерешительность, так и не смог взглянуть в ее сторону. Желание надраться стало еще сильнее.

***

Пир подходил к концу. Присутствие Сансы и других дам, как и в первый раз, сдерживало нрав мужчин, поэтому, несмотря на обилие вина и эля, большей частью лорды и рыцари вели себя благопристойно. Она сидела за высоким столом по правую руку от Рикона и знала, что как никогда хороша. Густой винно-алый бархат платья красил ее, а волосы, убранные в сложную «южную» прическу, отличали ее от остальных северянок. Многочисленные комплименты и знаки внимания, которыми ее осыпали все эти дни, разрумянили ее щеки и заставляли улыбаться вполне искренне. Правда, главной своей цели турнир не достиг – она так и не выбрала себе мужа, но Рикон был доволен – он успел переговорить с каждым из своих знаменосцев, собрал вместе представителей мелких домов и северных кланов, чтобы обсудить с ними множество насущных дел, да и мейстер Стеффрон вполголоса сообщил ей сегодня утром, что, судя по разговорам на турнирном поле, все гости остались довольны, и теперь слава Винтерфелла как места, где радушно принимают гостей и чтят рыцарские традиции, разойдется по всему Вестеросу, не говоря уже о выгоде для простого люда. Взгляд Сансы поверх кубка с вином непрерывно скользил по мужским лицам в зале, а она внимательно следила за собой – не дрогнет ли ее сердце на каком-нибудь из них. Но нет, ни одно из них не задерживало на себе ее взгляд, не вызывало внутри сладкой дрожи предвкушения. Споткнулась она только на глухом коричневом пятне вместо лица по левую руку от Рикона – ах да, сир Флориан из Девичьего пруда. Санса фыркнула про себя – столь напыщенное имя, неужели он и правда решил сравняться с героем знаменитой песни, которую она так любила в детстве? Впрочем, он победитель турнира, она сама не далее как сегодня утром увенчала его венком из синих роз, которые снова росли в восстановленной теплице Винтерфелла. Любопытно, что у него под капюшоном? Он был высок и прекрасно сложен, можно надеяться, что лицо под стать телу.

Рикон приказал своему чашнику юному Финдли Слейту налить себе вина и встал с кубком в руке.

– Добрые лорды и сиры, мои гости! Я благодарю вас, что вы почтили своим присутствием наш скромный турнир и надеюсь, что вы получили от него столько же удовольствия, сколько и я сам.

Санса слушала его и думала, сколько усилий потребовалось мейстеру Стеффрону, чтобы убедить Рикона заучить эту гладкую учтивую речь, так разительно отличавшуюся от его обычной манеры говорить – прямой и резкой.

– А сейчас я хочу поднять кубок за победителя нашего турнира. За сира Флориана из Девичьего пруда – до дна!

Раздался шорох и скрип отодвигаемых скамей – встал весь зал, Рикон поднес кубок к губам и начал пить, то же сделали и все остальные. Несколько мгновений в Большом чертоге была почти полная тишина – тем громче прозвучал многоголосый рев и стук кружками и чашами о стол, которым уже изрядно набравшиеся рыцари приветствовали победителя. Тот по своему обыкновению молчал, но ответный кубок выпил, с поклоном отсалютовав им сначала Рикону, а потом и всем остальным. Но, вместо того чтобы сесть, он наклонился к ее брату и что-то сказал ему на ухо. Рикон, только что улыбавшийся своей очаровательной улыбкой Талли, тут же посерьезнел и кивнул. После этого оба вышли на середину зала между столами. Рикон поднял руку, чтобы прекратить возобновившийся шум, и Санса в очередной раз поразилась, как ее брат, будучи еще почти мальчиком, уже обладал способностью подчинять других людей своей воле. Дай боги, чтобы он как можно дольше не осознавал этого, кратко взмолилась она.

Вновь установившаяся тишина была более напряженной, все словно чего-то ждали. Чего? Она одна не догадывается, что сейчас произойдет? Долго ждать не пришлось: сир Флориан опустился на одно колено, вытащил свой меч и положил его перед Риконом, а затем протянул ему руки, сложив ладони вместе. Тот взял их в свои и заговорил – громко и уверенно:

– Сир Флориан из Девичьего пруда – обещаете ли вы служить мне верой и правдой, исполнять любые приказы, какими трудными и опасными бы они ни были и давать мне советы и отдать за меня жизнь в случае нужды? Кивните в знак согласия.

В полной тишине голова в капюшоне с приколотой к нему синей розой медленно склонилась в кивке.

– Клянетесь ли вы в этом старыми и новыми богами?

Сир Флориан снова кивнул.

– В таком случае я обещаю никогда не требовать от вас службы, которая может запятнать вашу честь, и у меня всегда будет для вас мед и мясо за моим столом. Клянусь вам в том старыми и новыми богами. Встаньте.

Межевой – а ныне присяжный – рыцарь встал, и звук влагаемого обратно в ножны меча потонул в новой волне восторженного рева, заполнившем собой весь чертог. Санса наблюдала за происходящим и любовалась им со странной тоской – было во всем этом нечто прекрасное, торжественное, почти как священный обряд – и недоступное ей самой. Когда Рикон принимал присягу, на глаза у нее навернулись слезы от гордости за него, а еще она подумала, что, несмотря на свои странные обеты, этот межевой рыцарь сейчас куда больше походит на Флориана-шута из песни, чем ей казалось вначале. Пожалуй, ее присутствие здесь уже не совсем уместно, и будет лучше, если она уйдет. Кивнув своим дамам, она поднялась и тихо вышла, радуясь, что никто не обратил на нее внимания. Это было торжество мужского братства, в котором женщине места нет – да она и не стремилась его занять, – но ощущать свою чуждость ему было нелегко. Лучше ей подумать о себе – ведь она так и не выбрала себе никого в мужья, а значит, опасность быть выданной замуж по приказу королевы Дейенерис никуда не исчезла, и ей придется найти какой-то выход.

========== Глава 6. Лев на охоте, волк в засаде ==========

После окончания турнира жизнь в Винтерфелле постепенно вернулась в прежнюю колею, за одним небольшим исключением – теперь здесь стало на одного домашнего рыцаря больше. Рыцари, лорды и оруженосцы разъехались, турнирное поле разровняли, с луга, где стоял лагерь, убрали объедки, тряпье и прочий мусор, выгребные ямы засыпали, нанятые слуги с хуторов и деревень разошлись по домам. Все стало точно так же, как раньше – и Санса почему-то ощутила это в полной мере, когда однажды утром увидела сира Флориана в новом, более приличном его положению наряде. Глядя на его черные бриджи и оливково-зеленый дублет без украшений, Санса вдруг загрустила. Праздник, по которым она, оказывается, так соскучилась, закончился – вот и она убрала в сундук до лучших времен свои роскошные платья из шелка и бархата, сменив их скромную шерсть и лен.

Мысль о том, что она так и не сумела выбрать себе мужа на турнире – хотя возможных кандидатов было более чем достаточно и по знатности, и по богатству, продолжала вызывать в ней смутное беспокойство сродни зуду или головной боли в плохую погоду, но ни Рикон, ни Теон, ни кто-либо еще в замке ни словом, ни взглядом не напоминал ей об этом – к тому же, что мешает ей снова пригласить кого-либо из участников турнира уже в качестве своего личного гостя когда-нибудь потом? Что касается сира Флориана, то к нему все привыкли куда быстрее, чем можно было ожидать. Его молчаливость и невидимое лицо, вечно скрытое под капюшоном, тоже, казалось, никого не смущали, кроме, пожалуй, самой Сансы. Она не имела ничего против его присяги Рикону, в конце концов, это было не ее дело, как и то, что он назначил его мастером-над-оружием, пусть в глубине души Санса и сомневалась, что межевой рыцарь из захолустного городка будет в этом деле лучше, чем Корт Норри. Когда же Рикон предложил, чтобы сир Флориан будет учить Неда всей рыцарской науке, Санса и здесь не стала возражать – никаких разумных причин запрещать это у нее не было, а все остальное ее брат и мейстер сочли бы обычной тревогой матери-наседки, не желающей отпускать сына от своей юбки. Но, внешне согласившись с волей брата и лорда, внутри она решила удостовериться, что их уроки не пойдут во вред: если она не заметит ничего дурного, то промолчит, ну, а если подозрения окажутся справедливыми, ее брат к ней прислушается.

Следующие десять дней показали, что Неду уроки скорее идут на пользу – во всяком случае пока. Санса подмечала, что мальчик стал спокойнее, его буйный нрав доставлял меньше хлопот слугам и детям из Зимнего городка, к тому же он говорил о сире Флориане взахлеб и с восторгом, какой только может вызывать бывалый воин у мальчишки. Но Сансе этого было мало – она хотела лично убедиться в том, что на уроках не происходит ничего неподобающего, в чем бы оно ни заключалось. Лучшим местом для этого была галерея, где в ее детстве всегда стоял отец, наблюдая за уроками ее братьев – осталось придумать, как остаться незамеченной.

Мейстер Стеффрон вошел в Малый чертог во время завтрака.

– Сегодня вы что-то поздно, мейстер – добродушно усмехнулся Рикон.

– Так и есть, милорд. Ворон принес важное послание для вас и леди Сансы. На нем печать Ланнистеров.

– В таком случае, давайте его сюда. – Рикон забрал у мейстера туго свернутую полоску пергамента и присвистнул:

– Ничего себе, что нас ждет!

– О чем ты, Рикон? – Санса отложила вилку и нож, предчувствуя дурное.

– Сам десница королей лорд Тирион Ланнистер собирается пожаловать в Винтерфелл.

– Но зачем?

– Он пишет, что объезжает все Семь королевств и не может обойти вниманием Север.

– Какова его свита? Сможем ли мы всех принять?

– Ну не знаю, сестра – Рикон ухмыльнулся – по правде говоря, он вроде бы путешествует один. Зато верхом на драконе.

Мейстер слабо охнул, а Санса нарочито медленно отпила эля из кружки и отерла губы льняной салфеткой.

– Когда его ждать?

– Письмо было отправлено из Риверрана, и лорд Тирион пишет, что будет у нас в начале следующей луны. Мейстер Стеффрон, сколько дракон летит от Речных земель до Винтерфелла?

– Это зависит от погоды, милорд, а также от частоты привалов. Но осмелюсь предположить, что мы можем ждать лорда Тириона начиная с сегодняшнего дня.

– Дракон… Где же мы возьмем столько мяса, чтобы его прокормить?

– Не переживай об этом, Санса. Лорд Тирион пишет, что оставит его в отдалении от Винтерфелла, где он сможет охотиться, а за ним просит выслать повозку к Бараньим лбам.

– Сколько он у нас пробудет?

– Об этом он не пишет… А что – ты не хочешь его видеть?

– Нет, почему же – медленно ответила Санса. – В любом случае, не принять десницу мы не сможем. Прошу меня извинить.

Оставив на столе недоеденный завтрак, Санса вышла из чертога. Тирион Ланнистер едет в Винтерфелл. Санса вполне готова была поверить, что путешествие по стране, включая ее самые дальние и глухие уголки – его истинная цель. Но она ни на миг не поверила, что его визит сюда – только дань вежливости. Несмотря на то, что с их разговора в Дозоре прошло уже три года, Санса помнила его очень хорошо, лучше, чем ей бы самой хотелось. «Я буду ждать» – сказал он ей тогда. Что ж, вот он и дождался – она объявила себя вдовой, свободной от любых брачных обязательств. У Сансы нехорошо засосало под ложечкой. Даже если он не заявит открыто о своем намерении жениться на ней, Рикон и остальные скорее всего догадаются об этом сами, а догадавшись – будут ждать ее согласия. Еще бы, сам десница королей, дядя короля и побочный брат королевы! Кто не порадуется такому союзу между севером и югом, великому примирению между Старками и Ланнистерами! И какое значение здесь будет иметь значение желание вдовы какого-то мелкого мечника? «Наверняка он заранее заручился поддержкой Дейенерис Таргариен», мрачно подумала Санса. Против воли она ощущала себя в ловушке, хотя Тирион еще даже не прибыл. «Надо было выходить за кого-то из них, за кого угодно, кто показался хоть немного приятным» – сейчас она была бы замужем, а он был бы для нее просто гостем, но теперь…

Погрузившись в эти мысли, Санса не заметила, как оказалась на галерее. Раньше Нед завтракал либо у себя в детской с Гертой, либо, с недавних пор – в Малом чертоге со всеми. Теперь же по требованию сира Флориана он вставал ранним утром, и только после урока ему дозволялось поесть. Санса остановилась в глубине, и стала издали наблюдать за тем, как сир Флориан учит Неда владеть копьем. Ее сын в детском седле верхом на небольшой смирной лошадке раз за разом пытался сразить копьем кинтану, и после десятой неудачной попытки швырнул копье наземь и раскричался, что больше не будет. Этой вспышкой гнева он до того напомнил ей Сандора, что ее сердце на миг сжалось от застарелой боли. Сир Флориан подошел к нему и что-то тихо сказал. Санса не могла расслышать, но, кажется, он велел Неду поднять копье и повторить.