Текст книги "Право на счастье (СИ)"

Автор книги: Фаина Гаккель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Завтра его свадьба. Сандор расхохотался бы во весь голос, не будь весь этот фарс придуман, чтобы позабавить скучающего недоноска. С того дня как он ушел из дома, он всегда был один, и предпочитал одиночество всему остальному. Ни друзья, ни жена, ни дети были ему не нужны. А теперь ему навязывают эту глупую красивую пичужку, которая выросла в роскоши, и, наверное, и курице-то голову свернуть не сможет. И что ему с ней делать? Ощущение собственной беспомощности было таким мерзким, что он со злости саданул кулаком о каменную стену. Боль в костяшках немного отрезвила его. В конце концов, зачем-то он звал ее сбежать с ним из Королевской гавани. И если уж на то пошло, он собирался отвезти Пташку к ее матери и брату. Сир Киван – не идиот и не самодур, кто знает, как все повернется… В конце концов, кусок хлеба он этой дурочке добудет.

Он очень хотел заснуть и ни о чем не думать, но не выходило. В голову лезли разные картины, воспоминания об их встречах. Вот первый раз, когда они столкнулись по пути из Винтерфелла в столицу – до этого он только наблюдал за ней издали. Тогда девочка испугалась сира Илина Пейна, и он не мог ее за это упрекнуть – его боялись даже храбрые воины. Потом, когда он вез ее с турнира в честь ее отца, и сам не зная зачем, на поле под звездами выболтал ей всю историю про ожоги. Тогда она сияла от радости, что она невеста короля. Что ж, когда сир Илин отсек голову ее отцу – тогда-то, как он надеялся, она начала что-то понимать в жизни. Но все же попыталась столкнуть Джоффри в ров, и столкнула бы, не окажись он рядом. Вообще, по его наблюдениям, девчонка все время норовила попасть в неприятности – то на лестнице пошатнется, то с крыши едва не упадет. А бунт голодной черни, где с ней могли бы сделать то же, что с полоумной Лоллис…

Наконец, проклятая память добралась до главного воспоминания, и не было вина, чтобы прогнать его: вот он стоит в своей сверкающей белизной броне и белом плаще королевского гвардейца за троном Джоффри и смотрит, как сир Меррин, один из его братьев, избивает ее мечом. Он слышал ее крики, видел ее слезы и запретил себе отворачиваться. Все, на что его хватило – это сказать «Довольно» и укрыть девочку своим плащом. Из тронного зала память перенесла его в ее спальню – комната казалась вся зеленой из-за всполохов дикого огня снаружи, он оперся коленом о постель, придавил ее собой, одной рукой он удерживал ее заломленную вверх руку, а другой прижимал лезвие кинжала к ее горлу. Тогда он был пьян от вина и от страха, одни боги знают, что он мог бы сделать. Но она спела ему, и коснулась его лица. Когда эти засранцы нашли его спящим в лесу, он надеялся сдохнуть в бою и в последний миг вспомнить тепло ее руки и тот взгляд. Не вышло. Тут он сообразил, что теперь, если ему повезет, он сможет видеть эти глаза каждый день, и что никакой ублюдок больше не сможет избивать и калечить ее. Он понял, что именно это заставило его выжить после плети Илина Пейна, и одновременно тут же захотел оказаться где угодно – хоть в пекле – лишь бы не завтра в септе рядом с ней.

Первые лучи осеннего солнца коснулись шпилей и башен Красного замка, когда в разных его концах девушка и мужчина забылись крепким сном.

========== Глава 5. Свадьба ==========

Бракосочетание должно было состояться в замковой септе, – об этом Сансе доложила разбудившая ее служанка. В ее комнате все утро царила суматоха – девушки выкупали ее в воде с ароматными травами и маслами, расчесали ей волосы, соорудили из них сложную прическу и надушили, порой сопровождая своим действия фамильярным хихиканьем, от которого у нее по спине пробегали неприятные мурашки. Затем на вытянутых руках осторожно внесли платье – должно быть, его шили еще к ее свадьбе с Джоффри. Это было чудесное произведение портновского искусства, бледно-серое, воздушное, с глубоким вырезом, украшенное тонкой вышивкой и жемчугом. Когда на Сансе уже затягивали шнуровку, в комнату без доклада вошла королева. Она кисло оглядела девушку и заметила:

– Какая жалость, что приходится отдавать такую красоту такому чудовищу. Но ничего не поделаешь. Я пыталась отговорить короля от этого брака, говорила, что можно найти других женихов для такой знатной девицы как ты, но он не пожелал ничего слушать.

– Я всегда рада исполнить волю его милости – Санса говорила тихо, почтительно наклонив голову.

– Да, да, это я уже слышала, как и то, что в тебе нет крови предателя и что ты верна короне – отмахнулась Серсея. – Но неужто ты сама хочешь выйти за Пса?

– А разве я могу отказаться от этой свадьбы?

Королева улыбнулась:

– Как сказать – конечно, ты можешь вырываться, рыдать и устроить представление для всех гостей, но в любом случае, либо ты пойдешь в септу по доброй воле, либо тебя отнесут туда на руках. Но так или иначе тебя выдадут за Пса и уложат с ним в постель. Так-то вот, голубка.

С этими словами королева вышла, а Санса пыталась привести в порядок мысли и чувства. Вопросы Серсеи заставили ее вновь вернуться к тому, о чем уже очень долгое время Санса старалась не задумываться – чего хочет она сама. Ее слова о том, что Клиган не самый худший муж из возможных были правдой только отчасти – будь у нее возможность сохранить ему жизнь иным способом, она бы ни за что не согласилась на такое унижение. Но она уже вступила на дорогу, и все, что теперь ей остается – это пройти ее до конца.

Сансе показалось, что время тянулось бесконечно долго, пока ее одевали, пока шли по казавшимся бесконечными замковым коридорам, пока она медленно поднималась по ступеням ко входу в септу. Внутри в нос ударил сильный запах духов, ароматы благовоний, дым от свечей. От духоты и голода – за приготовлениями ни она, ни ее горничные не вспомнили о завтраке – у Сансы закружилась голова, тугой корсет не давал вздохнуть полной грудью. У входа стоял ее жених. Впервые она видела Сандора Клигана в столь великолепном наряде, и, если бы не ожоги, он выглядел бы настоящим рыцарем из песни. Чисто вымытые и подстриженные темные волосы падали на плечи, здоровая половина лица была гладко выбрита, черный дублет был расшит агатовыми бусинами, а серебряные застежки удерживали на его плечах свадебный плащ, где с желтого бархата на Сансу скалились три бегущие гончие с высунутыми алыми языками. Стоящий рядом с ним Джоффри, разряженный в пух и прах, казался заморышем. Он подошел к ней.

– Ты сегодня прекрасна, Санса. Так как ты – подопечная короны, я выдаю тебя замуж вместо твоего отца. Ты рада?

– Как будет угодно вашей милости – король улыбнулся в ответ на ее слова, и Санса в который раз заметила, что его губы, казавшиеся ей когда-то такими красивыми, похожи на извивающихся червяков.

Встав рядом с женихом, она посмотрела в лицо Клигану, и заметила, как он бледен, а рука, которую он ей подал, еле заметно, но дрожала.

– Вы нехорошо себя чувствуете, милорд? – прошептала она, пока они шли к алтарям Отца и Матери.

– Достаточно хорошо, чтобы сыграть свою роль. А Пташка готова пропеть свою песенку?

Санса не успела ответить – их уже ждал септон. Обряд прошел как в тумане, она делала и говорила все, что полагалось, но не замечала ничего вокруг. Неожиданно ей на глаза навернулись слезы, и огоньки свечей начали расплываться у нее перед глазами. Скорее бы все кончилось. Наконец, пришло время меняться плащами. Неожиданно рядом с ней вырос Джоффри, и все с той же гадкой улыбкой принялся возиться с завязками ее плаща, не преминув ущипнуть ее за грудь – Санса едва удержалась от того, чтобы не оттолкнуть его. А вот с плащом жениха вышло затруднение – Клиган был настолько выше своего бывшего подопечного, что тому пришлось едва ли не подпрыгивать, чтобы расстегнуть застежки. Наконец, он справился, красный как рак, грубо сунул ему в руки плащ и отошел в сторону. Сансе тоже пришлось постараться, чтобы набросить белый шелковый плащ на плечи Пса, и, к счастью, никто из гостей не обратил внимания, что, наклонившись окутать невесту своим, жених пошатнулся, и на мгновение вцепился в ее плечо с такой силой, что стало больно. Глядя друг другу в глаза и держась за руки – так положено, в очередной раз напомнила себе Санса – они произнесли обет:

– Отец, Кузнец, Воин, Матерь, Дева, Старица, Неведомый…

– Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя своей леди и женой.

– Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя своим лордом и мужем.

Быстрое прикосновение жестких обветренных губ – и все было кончено.

Септон поднял над молодоженами сияющий радугой кристалл и провозгласил:

– Пред ликами богов и людей торжественно объявляю Сандора из дома Клиганов и Сансу из дома Старков мужем и женой. Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто станет между ними.

Гостей на свадебном пиру было немного, но все как будто веселились от души, или прилежно делали вид, что веселы. Не было ни королевы, ни лорда Тайвина, ни других членов Малого совета, зато присутствовал король и его дядя лорд Тирион. Музыканты играли, вино лилось рекой, одни изысканные блюда сменялись другими. Несмотря на голод, Санса так и не смогла проглотить ни кусочка из того, что ей предлагали. Непрошеные слезы так и норовили пролиться, и время от времени ей приходилось закусывать губы, чтобы не расплакаться – только лишнее удовольствие Джоффри. Несколько пар гостей вышли потанцевать. Санса повернулась было к мужу, но он сидел с таким мрачным видом, что она не решилась напомнить ему о том, что по традиции первый танец танцуют молодожены. Да и умеет ли он вообще танцевать? Санса вздохнула и отпила вина, ожидая, когда, наконец, можно будет уйти.

Сандор заметил, что Пташка ничего не ест – от волнения, наверное. Ему тоже кусок в горло не лез, зато виночерпий не уставал ему подливать, чем он и пользовался. Надраться – это был самый лучший выход. Вино – вот в чем он всегда топил любые чувства, разве что от страха перед огнем оно не помогало. Клигану потребовалось усилие, чтобы признаться себе в том, что сейчас он тоже боится – боится той минуты, когда они останутся наедине, и всех последующих дней, лун, лет. Он никогда не думал о будущем, просто делал что приказывали. Да и теперь он сам себе не хозяин, но будущие годы рядом с Пташкой – Сансой, надо привыкнуть к этому имени – представить все равно не выходило. Сандор оглядел гостей. Веселятся, ублюдки. Еще бы, такое зрелище – их выставили напоказ словно диких зверей и ждут, когда те начнут их развлекать. Не дождутся. Он краем глаза посмотрел на свою молодую жену. Лицо спокойное, но он-то знал, что это маска, и под этой маской девчонка отнюдь не выглядела счастливой. Вон, и губу закусила, чтобы не плакать. Плачь – не плачь, а дело сделано. Отчего ему тогда так паршиво? Он не хотел всего этого, он такая же жертва малолетнего ублюдка в короне. Он сам никогда не был счастлив и не умеет – да и не хочет – делать никого счастливым, и ее тоже не сделает. Даже думать об этом смешно – что любая женщина когда-либо сможет примириться с таким замужеством. Но по крайней мере – это он обещал себе твердо – ее больше никто не обидит. Никто и никогда.

Музыканты закончили играть, и король поднялся из-за стола. Санса отметила, что его лицо раскраснелось, а движения неловкие – он, похоже, был сильно пьян.

– Пир подходит к концу! – пьяным, развязным голосом громко сказал Джоффри – Пора проводить молодых на ложе! Посмотрим, что северная волчица может предложить моему Псу!

Клиган тоже встал – по лицу прошла судорога:

– Ваша милость, вы уверены, что леди в этом зале хотят увидеть меня без одежды? Если хоть одна из них брюхата, то от моего вида может скинуть. А мою жену, помнится, вы уже как-то раздевали.

– Не смей спорить со мной, ты, шавка – Джоффри покраснел еще сильнее, губы затряслись. Одно мое слово – и ее прямо здесь отымеют все мои гвардейцы.

– Ваша милость, не стоит… – это лорд Тирион попытался урезонить племянника, но тот отмахнулся от карлика и пошел к столу, где сидели новобрачные. Там он грубо ухватил Сансу за руку и силой вытащил на середину чертога. Рукав треснул и порвался по шву, но этого никто не заметил кроме Сансы – все молчали, глядя на них, злость и ярость висела в воздухе словно облако. Клиган, схватившись за нож, смотрел на Джоффри так, что казалось, хочет убить его взглядом.

В этот миг Джоффри вдруг покачнулся, наклонился, повиснув на Сансе, и его вырвало.

– Его милости дурно. Праздник окончен, расходитесь. Кто-нибудь, помогите королю! – на этот раз голос Тириона Ланнистера прозвучал громко и властно. Гости, притихнув, начали покидать зал. Один из гвардейцев, придерживая короля за плечи – из него продолжала извергаться блевотина – вывел его вон. Санса так и стояла, словно оцепенев. Наконец, она почувствовала тяжелую руку на своем плече.

– Идем, Пташка. Все кончилось. Пошли, не стой столбом. Ты – он ткнул пальцев в одного из слуг – проводи нас в брачный покой.

Должно быть, слугу подгонял страх перед Псом Ланнистеров, так что по коридору они шли очень быстро, Санса задыхалась в своем корсете и путалась в юбках. Клиган, несмотря на хромоту, двигался гораздо быстрее, чем можно было ожидать от мужчины, который неделю назад был на пороге смерти. На лестнице Санса все-таки споткнулась о свой длинный подол и рухнула на каменные ступени. Боль в коленях была такой, что она охнула.

– Седьмое пекло! Да ты на ногах не стоишь. – Сандор наклонился, рывком поднял ее за локоть, не сумев сдержать стона, и до самой спальни тащил ее за собой, так что Санса еле успевала перебирать ногами.

Они снова были в комнате Сансы, только кровать заменили на другую, побольше, а в углу были кучей свалены пожитки Пса. Захлопнув дверь, он, наконец, отпустил ее, и без сил рухнул в резное кресло.

Санса огляделась. Служанки постарались – на столе стоял графин с вином, курились на медных пластинках благовония, в очаге весело трещал огонь. Белье было свежим, шелковым, между простынями разбросали лепестки роз. Какая насмешка. С тех пор, как Санса начала мечтать о замужестве, в ее голове всегда мелькали одни и те же картины. Вот она стоит под чардревом рядом с молодым пригожим лордом. Рядом улыбаются отец, мать и братья, даже Арья и вечно грустный сводный брат Джон Сноу. Потом – брачный пир с грубоватыми шутками северных лордов, в конце пира – провожание, – ее воображение всегда чрезвычайно волновал этот обряд – и вот они, наконец, остаются одни в спальне, богато убранной, но без южной вычурности. Дальше воображение Сансы не заходило, она только всегда представляла, что кровать будет укрыта дорогими и теплыми меховыми шкурами. Весь сегодняшний день походил на ее мечты столько же, сколько Сандор Клиган походил на Рыцаря Цветов.

– Санса – хрипло позвал ее муж, в первый раз назвав ее по имени. – Налей мне вина. – и добавил – Пожалуйста.

– Конечно, милорд. – она налила ярко-красное и густое, точно кровь вино в два бокала – ей тоже не помешает выпить – и поднесла ему.

Клиган отпил и сказал:

– Я не лорд. И не прячься от меня в свои благородные манеры, меня ты этим не проведешь.

– Как же мне к вам обращаться?

– У меня есть имя, вот и зови меня по имени. Или твоя мать всегда звала твоего отца «лорд Старк»?

– Нет… Сандор. – имя, против всяких ожиданий, ей понравилось.

Она присела на край кровати, отпила еще вина и взглянула на мужа. Его лицо как всегда, было равнодушно-хмурым, точно его не волновало то, что должно случиться сейчас. Еще бы, до нее у него наверняка было немало женщин. Санса залпом допила сладкое крепкое вино и дрожащим голосом сказала:

– Мне раздеться?

Сандор странно посмотрел на нее, и кивнул:

– Но сначала налей воды в таз и поставь перед креслом.

– Но зачем?…

– Делай, что говорят, девочка.

Молча, так и не поняв ничего, Санса сделала то, о чем он попросил. Затем она отошла к кровати, и медленно принялась развязывать шнуровку. Перед глазами все плыло, сердце билось в горле, колени дрожали, а пальцы стали точно деревянными. Наконец, ей удалось справиться с платьем, туфлями, чулками и корсетом. Она глубоко вдохнула, приготовившись стянуть тонкую нижнюю рубашку, но голос мужа остановил ее:

– Довольно. Иди сюда.

На негнущихся ногах Санса развернулась и подошла к креслу. Он что, хочет сам снять с нее сорочку?

– Ближе. – Она уперлась ногами в его колени. Сандор уже снял с себя черный дублет и закатал левый рукав рубахи. Санса стояла и смотрела куда-то ему в живот, ждала сама не зная чего.

– Пташка – голос его по-прежнему скрежетал как пила, но теперь в нем слышалось еще что-то кроме презрения и злости. Таким голосом он рассказывал ей о своих ожогах и о том, как мир ужасен. – Посмотри мне в глаза.

Санса подчинилась. Глаза у него были темно-серыми, их выражение было для нее загадкой, но гнева, кажется, в них не было. Это хорошо, потому что весь день ей казалось, что он зол на нее не меньше чем на Джоффри и весь остальной мир. Это ее муж, и она приказала себе не отворачиваться. Что он теперь сделает? Снимет с нее рубашку? Поцелует? Но он спокойно сидел, а потом поднял руку и кончиками пальцев легко провел по ее щеке и шее. К удивлению Сансы, прикосновение не вызвало у нее отвращения и желания отодвинуться.

– Сколько тебе лет?

– Когда луна сменится, будет тринадцать.

– Гребаное седьмое пекло. Да ты еще ребенок.

– Я уже расцвела – Санса покраснела при этих словах, но какой смысл скрывать от него правду? Она помнила приказ короля – они должны скрепить свой брак.

– Я видел девиц твоего возраста или чуть старше, чье нутро было разорвано на части ранними родами. Ты когда-нибудь задумывалась об этом?

– Н-нет.

– Конечно нет. Потому что ты всего лишь хорошенькая пташка, чья головка набита глупенькими песенками.

С этими словами он сгреб края ее рубашки и резко дернул, разорвав ее до пояса. По рукам и ногам Сансы тут же побежали мурашки, она прикрыла груди ладонями, моля богов послать ей силы перенести то, что будет дальше. Сандор взял со стола нож, попробовал лезвие пальцем, а затем и равнодушным отточенным движением провел лезвием по внутренней стороне локтя.

– Что вы делаете, зачем! – вырвалось у Сансы.

– Затем, что этим ублюдкам потребуются доказательства. Или ты предпочитаешь, чтобы это была твоя кровь? – его рот скривился в усмешке.

Когда вода в подставленном тазу немного порозовела, он протянул руку к Сансе:

– Вытри кровь тем местом на рубашке, где она должна быть. – та подчинилась. – А теперь ложись.

Чувствуя, как влажная ткань неприятно липнет и холодит кожу, Санса отошла к кровати и принялась вытаскивать из волос шпильки и ленты.

– Ми… Сандор…

– Что? – он тоже подошел к кровати, откинул покрывало и теперь несколько капель крови алели на простыне.

– Вы… вы не собираетесь спать со мной? – пересилила она себя.

– Только не говори, что ты разочарована. Нет, не собираюсь.

Санса не осмелилась спросить о причине, но ее слова вызвали в ней странное чувство – смесь облегчения и разочарования. Распустив волосы, она снова взглянула на мужа. Тот, стоя к ней спиной, медленными неловкими движениями стаскивал с себя рубашку.

– Ваши раны! Я совсем про них забыла. – Кое-как запахнув сорочку, Санса быстро нашла в сундуке заветную шкатулку и подошла к нему. – Их нужно смазать и перевязать.

– В пекло их, заживет – он усмехнулся – как на собаке.

– Прошу вас, лорд-муж, сядьте.

Сандор поднял бровь и вдруг расхохотался – в смехе было больше горечи, чем веселья.

– Лорд-муж! Седьмое пекло! Ты и вправду будешь меня так называть?

Санса растерялась:

– Я снова что-то сказала не так?

– Для всего пытаешься подобрать красивые слова. Эх ты, пичужка. – и снова усмехнулся, на этот раз беззлобно. – Хорошо, делай что хочешь.

Санса осторожно размотала бинты. Так и есть – одна из ран открылась. Она старалась накладывать мазь как можно более осторожно, но теперь, когда он не лежал без сознания, это было сложнее, и даже от самого легкого прикосновения он кривился и стискивал зубы. Накладывая свежую повязку, Санса заметила, какая у него широкая спина. Сандор Клиган был вообще выше и крупнее всех мужчин, что ей встречались, кроме разве что Ходора. Затем она перевязала и порез на руке, убрала шкатулку обратно в сундук и вдруг почувствовала, что усталость и напряжение всех дней, что прошли с того часа, когда она опустилась на колени перед Железным троном, навалилась на нее. Санса зевнула, прикрыв рот ладонью. Это не осталось незамеченным для Клигана.

– Раз я твой лорд-муж, ты должна меня слушаться. Так что ложись и спи.

Санса была только рада последовать такому приказу. Она быстро легла на край кровати, завернулась в одеяло, и сама не заметила, как заснула.

А к Сандору, несмотря на изнеможение, слабость и боль, сон не шел. Он лежал на боку и смотрел на лицо Пташки. Странно, во сне она казалась одновременно и старше и юнее. Он вздохнул и отвернулся. Он ее хочет – это ясно как белый день. Точнее не ее, а ту женщину, в которую она превращается. И не столько потому, что она красотка с голубыми глазами и волосами цвета темного пламени, сколько потому, что это она. Он хочет Сансу Старк – нет, Сансу Клиган – больше, чем он когда-либо желал любую другую женщину. Сколько он сумеет продержаться? Неделю, луну, год? А что будет, если тело возьмет верх над волей, как тогда, в ночь битвы при Черноводной? В тот раз его удержала ее песня, ее слезы, ее страх и ее невинность, и неожиданная ласка, с которой она коснулась его щеки. Чем она удержит его теперь? Так и не найдя ответов на свои вопросы, он, наконец, заснул.

========== Глава 6. Прочь из Королевской гавани ==========

Сансу разбудило ощущение чужого взгляда, и это был не ее муж. В изножье кровати стоял карлик Тирион Ланнистер, и заметив, что она проснулась, он быстро приложил палец к губам. Санса обернулась на Сандора – тот крепко спал. Она села в кровати, прижав одеяло к подбородку.

– Милорд, что вы здесь делаете? – она старалась говорить как можно тише.

– Я пришел вам помочь. – ответил он таким же шепотом. – И не стоит так пугаться. Вы не первая женщина, которую я вижу наутро после ее брачной ночи, а я не первый мужчина, который видит вас без одежды. Не будем терять времени. Ваш отъезд был назначен на полдень, но, если вы и ваш муж хотите убраться из Королевской гавани целыми и невредимыми, вам нужно сделать это как можно быстрее. Отряд, отправляющийся в Утес Кастерли с пустыми обозами, отправляется через час.

– Но почему мы должны уезжать тайно и в спешке?

– Потому что, хвала всем богам, мой царственный племянник еще не проспался, зато, когда он проснется, то решит, что за насмешку над ним вы должны заплатить – и дорого. А Малый совет не заинтересован в том, чтобы разозлить Робба Старка еще больше, чем, когда он узнает про ваш брак.

– В таком случае я разбужу мужа и позову служанок.

– Не стоит. Ваш муж не слишком-то меня жалует, а служанки доложат королеве. Я пришлю к вам своего оруженосца, Подрика. Он смышленый мальчик, поможет вам собраться, и выведет к нужной двери. У вас есть деньги, миледи?

– Нет.

– Что ж… тогда я пришлю с Подриком некоторую сумму. Считайте это моим свадебным подарком – уродливое безносое лицо скривилось в усмешке. – Не будем терять времени, леди Санса. После моего ухода расскажите все Клигану и не мешкайте со сборами.

Тирион развернулся и пошел к двери.

– Милорд… почему вы помогаете нам? Зачем?

Тирион обернулся, стоя в дверях, и усмехнулся еще раз:

– Затем, миледи, что я очень не люблю, когда публично избивают маленьких девочек. И еще потому, что для меня нет большего удовольствия, чем расстроить светлейшую государыню – мою сестрицу. Счастливого пути.

Санса какое-то время продолжала сидеть, прижав одеяло к груди, но тут Сандор заворочался и проснулся. Первое, что он увидел – спину Пташки. Она уже проснулась, хотя было еще очень рано. И сидела неподвижно. Он успел за полтора года достаточно изучить ее, и знал – она взволнована или напугана.

– В чем дело? – еще более сиплым со сна голосом спросил он.

– Доброе утро – в ее глазах был страх. – Только что приходил лорд Тирион, он говорит, что король разгневается, когда проснется, и сказал, что мы должны ехать как можно скорее. Он обещал прислать своего слугу, чтобы помочь нам, и… денег.

– Свои деньги Бес может засунуть себе в задницу. Я, может, и дезертир, но не попрошайка. Но он прав: нам надо убираться из этого крысиного гнезда, а гаденыш может навредить тебе. Собирай вещи, Пташка.

***

Спустя час Санса тряслась в полупустой повозке, которая покидала Королевскую гавань через Львиные ворота. Ее муж ехал рядом на своем огромном скакуне по кличке Неведомый, и не смотрел на нее. Санса думала о том, как странно боги распоряжаются ее судьбой: две недели назад она была заложницей, чье будущее cловно тонуло в вязком сером тумане, неделю назад – что она обрекла на смерть единственного человека, которому в Красном замке было до нее дело, а сегодня утром она покидает столицу взрослой замужней женщиной. Ей следовало бы радоваться, но Санса так давно перестала заглядывать в будущее, что теперь оно ее пугало. Раньше, она всегда знала, что с ней будет, а если не знала, то был кто-то у кого она могла спросить – отец, мать, септа, затем королева, малый совет. Всегда был кто-то, кто распоряжался ей. А теперь – кто будет отдавать ей приказы? Сир Киван, кастелян Утеса Кастерли? Его старший брат лорд Тайвин? Ее муж, который едет рядом верхом с таким неприступным видом?

Санса поправила на плечах теплый шерстяной плащ и попыталась вспомнить все те наставления о семейной жизни, которые давали ей мать и септа. Они учили ее быть леди, быть хозяйкой большого богатого дома, воспитывать детей, управлять слугами и принимать гостей, вышивать шелком и играть на арфе. Что из этого пригодится ей в новой жизни, в которой у нее не будет большого дома, и уж тем более гостей, чтобы принимать их в нем? А дети? Сандор не прикоснулся к ней в первую ночь, и она была благодарна ему за это, а что если и дальше так будет? Нет, она не решится заговорить с ним об этом. Ее муж похож на каменную скалу, к которой не подступиться.

Клиган ехал рядом с повозкой, на которой сидела Пташка, следил за дорогой и думал свою невеселую думу. Сир Киван не такой кремень, как его старший брат, и Сандор ему хорошо знаком, но предательства он не терпит так же, как и все Ланнистеры. Что, если он прикажет насадить его голову на пику в назидание остальным? При мысли о собственной смерти Клиган впервые в жизни ощутил не страх, нет – тревогу, и не за себя, а за Пташку. Вот она, сидит с таким напряженным лицом, словно все это для нее едва ли не пытка. Что за жизнь у них будет? Она привыкла к богатству, роскоши и слугам, к лимонным пирожным и шелковым платьям. Ничего этого у нее не будет. Да и как они вообще будут жить, о чем разговаривать? Выбранное когда-то раз и навсегда одиночество словно заставило его построить вокруг себя каменную стену, в которой не было ни окон, ни дверей. Пташка была словно лучик солнца, который вопреки всему пробился в щель между камнями, и теперь он почти готов был руками по камешку разобрать свою добровольную тюрьму, да только не знал, как.

Отряд ехал целый день, и на ночь они остановились в небольшой гостинице, где хозяйка, напуганная красными плащами и лицом Клигана, вынесла им лучшую еду и отдала лучшие комнаты. Санса за целый день так устала от скрипа пустых повозок и дорожной тряски, что повалилась на соломенный тюфяк и заснула, даже забыв умыться. Следующий день был похож на предыдущий, и последовавший за ним день – тоже. Они останавливались либо в придорожных гостиницах, либо – когда дорога проходила по окраине разоренных войной Речных земель – на полянах и перелесках, и тогда солдаты разводили костер и готовили еду из имеющихся запасов. От своих непрошеных спутников алые плащи предпочитали держаться в стороне, и Санса заметила, что ее мужа это устраивало, как и ее саму. Сандор с ней почти не разговаривал в эти дни, но раз или два Санса, просыпаясь среди ночи от того, что какая-нибудь кочка или корень впивалась ей в тело сквозь тюфяк, замечала, что он не спит, а сидит рядом с ней и вглядывается в темноту.

Спустя неделю они въехали в Западные земли. Долины с речками и ручьями сменились холмами и седловинами, по пути то и дело попадались шахты и копи. «Вот оно, богатство Ланнистеров» – подумала Санса. Новые впечатления отвлекали ее, она впервые поняла, что действительно покинула Королевскую гавань, что она теперь далеко-далеко от Джоффри с его улыбочкой, от Серсеи с ее фальшивой лаской, даже от Маргери, чья дружба стоила так мало – и может вздохнуть чуть-чуть свободнее. Санса посмотрела на мужа – он хранил все тот же хмуро-непроницаемый вид, но на этот раз она решилась заговорить, ведь он родился и жил в этих местах.

– Вам знакомы эти места, милорд?

– Да.

– Вы, должно быть рады увидеть снова родные края?

Сандор усмехнулся и промолчал. Санса обругала себя за глупость, но через некоторое время решила сделать еще одну попытку:

– Далеко ли до Утеса Кастерли?

– Еще неделя пути. Пташка устала?

– Да, но…

– Ничего, придется потерпеть.

Санса снова замолчала и загрустила. Как ни убеждала она себя в том, что есть надежда на то, что с замужеством ее жизнь может хоть немного перемениться к лучшему, – ничего не выходило. В Красном замке она почти ни с кем не разговаривала, потому что была отверженной – дочь изменника, сестра узурпатора, отверженная королем невеста. Сандор Клиган был один из немногих, с кем она сказала больше десятка слов, но теперь и он молчит. Санса опять вспомнила о родителях. Отец был молчалив всегда, но он любил мать, а леди Кейтилин любила мужа. Ей вспомнилась история с бедной леди Лианной, похищенной принцем Рейегаром, из-за чего Роберт Баратеон поднял восстание, дядя Брандон погиб, а мать вместо него вышла за лорда Эддарда. В детстве ей казалось, что любовь родителей вечна и незыблема, как небо над головой. Теперь она начинала догадываться, что начало их брака было не таким уж счастливым и безоблачным. Как она скучала по маме! Будь леди Кейтилин здесь, она уж наверное посоветовала бы ей, как правильно вести себя с мужем, чтобы он хотя бы начал обращать на нее внимание.

Клиган пустил коня чуть вперед, чтобы не чувствовать на себе взгляда Пташки, обиженного и расстроенного. Конечно, девочка слишком хорошо воспитана, чтобы лезть к нему с разговорами или упрекать в чем-то, но он сам не знал, что на него нашло. Сандор открыл небольшой мех с вином и отхлебнул. Странно, когда она была невестой короля, его так и тянуло выковырять Пташку из-под ее брони, заставить показать, что она на самом деле думает и чувствует, а теперь, когда она его законная жена, двух слов связать не может, и на нее же за это и сердится. А может все дело в том, что он как правило был пьян, говоря с ней? Но это было не каждый раз. Проклятье! Он ничего не знает о семейной жизни, он умеет только убивать, но и оставлять все так тоже нельзя. Они что, так и будут жить дальше, вечно чужие, вечно далекие? Решение пришло к нему быстро – как всегда, когда предстояла схватка. Но на этот раз его от неожиданного страха прошиб пот – потому что противником в бою был он сам, и у него не было ни оружия, ни умений, чтобы сражаться с ним.