Текст книги "Право на счастье (СИ)"

Автор книги: Фаина Гаккель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

========== Часть 1. Глава 1. Дезертир ==========

В тронном зале Красного замка всегда было многолюдно, но сегодня там собралась особенно большая толпа придворных – король Джоффри Баратеон собирался судить пойманных в Речных землях изменников и дезертиров, и ходили слухи, что на этот раз войска Ланнистеров сумели поймать действительно важную шишку.

Санса Старк стояла среди остальных и старалась сохранять на своем лице выражение почтительности и спокойствия, но было трудно удержаться от мыслей, что ее не замечают, ее старательно обходят, словно больную серой хворью. Правда, леди Маргери, новая королевская невеста, была с ней приветлива, но нескольких вежливых улыбок после полутора лет унижений и страха было мало, чтобы вновь почувствовать себя человеком. Кроме того, Санса опасалась, как бы эта вежливость не вызвала новых приступов гнева у короля или его матери.

Начался суд. Пойманных дезертиров по одному вводили в тронный зал, Джоффри кратко оглашал им приговор – «смерть» – и выводили. Судя по тому, что ровный негромкий гул в зале не умолкал, это были обычные солдаты. Стоя прямо и неподвижно, Санса как будто сквозь толщу воды слышала их мольбы, крики о помощи и проклятия. Наконец, ввели последнего. При его появлении зал вдруг затих, и Санса, выйдя из оцепенения, прошла чуть вперед, чтобы видеть дезертира. Это был высокий мужчина в заляпанных грязью сапогах. Ступал он тяжело, прихрамывая, голову держал прямо, но любому было очевидно, что он изнурен ранами, долгой дорогой и голодом, и удерживает его на ногах гордость, а может быть, ненависть. Лицо его – а точнее половина лица – была серой от усталости, темные длинные волосы свисали вдоль щек грязными сосульками. На фоне этого страшные ожоги на другой половине выглядели еще отвратительнее, чем обычно.

Дезертира подвели к ступеням, перед Железным троном. В зале стало так тихо, что был слышен даже малейший шорох, но одновременно воздух как будто стал тяжелым от множества невысказанных слов. Король подался вперед, его щеки пошли алыми пятнами. Казалось, в нем борются гнев на изменника, радость от того, что тот попал в его руки, и суеверный страх перед этим человеком.

Наконец, раздался голос – но не короля, а королевы Серсеи.

– Так-так. Вот кто к нам пожаловал. Какое счастье. Может быть, Пес, ты соизволишь объяснить, как ты оказался так далеко от города и своего короля, которому ты присягал?

Сандор Клиган взглянул на королеву, и в серых глазах зажегся огонек былой ярости, которая заставляла людей обходить его стороной и опускать глаза. Он сплюнул на мраморный пол и хрипло сказал:

– В пекло город. В пекло короля.

– Если кто и отправится в пекло, то это ты, предатель.

Серсея равнодушно отвернулась и заговорила о чем-то с мейстером Пицелем, показывая, что Пес более не стоит ее внимания. Ее сын, наконец, пришел в себя, облизнул губы и улыбнулся той самой улыбкой, которая так пугала Сансу.

– Ради твоих прошлых заслуг и ради своей победы я намерен проявить милосердие. По законам Семи королевств тебя полагается казнить, Пес, но, может статься, за время своей жизни при дворе ты приобрел друзей, которые захотят заступиться за тебя? А?

Арестованный молчал. Ярость ушла из его глаз, и лицо снова превратилось в маску из двух половин. Сансу бросало то в жар, то в холод: пальцы рук заледенели от страха, а жаркие волны стыда заставляли ее краснеть. Ей живо вспомнился тот день, который был, казалось, так давно. Именины Джоффри. Турнир в Красном замке. Сир Донтос, захлебывающийся вином. И скрежещущий голос Сандора Клигана, который тогда солгал, чтобы отвести от нее гнев короля.

– Что, лорды и леди! Никто не хочет заступиться за моего бравого королевского гвардейца? Такого бравого, что он сбежал из города при первой же осаде!

Санса открыла глаза и шагнула вперед.

– Ваша милость, позвольте мне заступиться за этого человека. – Слова прозвучали невнятно.

Зал снова затих, и это странным образом придало ей сил. Она прошла вперед и опустилась на колени перед троном. Страх сжимал сердце, но пути назад все равно уже не было.

– Это кровь предателя говорит в ней – раздался дребезжащий старческий голос великого мейстера Пицеля.

– Леди Санса – Джоффри снова улыбнулся. – Так вы хотите заступиться за этого дезертира. Почему?

– Потому что я верю в ваше милосердие, сир.

О боги, пусть сегодня у него будет настроение поиграть в милостивого короля. Пожалуйста. Позвольте мне спасти хотя бы одну жизнь.

– И что вы согласны сделать для того, чтобы сохранить ему жизнь?

– Все, что угодно. – Эти слова напугали ее саму. Санса знала, что король ни перед чем не остановится. Что если он прикажет отрубить ей голову? Прогнать голой по улицам Королевской гавани? Пытать ее? Она стояла на коленях, глядя в пол, не в силах посмотреть ни на короля, ни на того, за кого она просила. Тишина в тронном зале стала такой густой, что ее, казалось, можно резать ножом, словно сыр. Пицель, склонившись к трону и позвякивая цепью, нашептывал Джоффри что-то.

Наконец, король улыбнулся и заговорил.

– Хорошо. Чтобы показать всем, что я столь же милосерден, сколь и суров, ради заступничества леди Сансы я дарую жизнь изменнику Сандору Клигану. В качестве расплаты за свою дерзость леди Санса… должна будет выйти за него замуж. А чтобы никто не усомнился, будто в Семи королевствах изменники остаются безнаказанными – пятьдесят ударов плетью. Уведите его.

С этими словами Джоффри поднялся с трона и вышел, сопровождаемый своими советниками. Санса продолжала стоять на коленях, чувствуя, что ноги не удержат ее, если она захочет встать. Ее душило отчаяние: вместо быстрой и чистой смерти, какой мог бы умереть Пес от руки палача, она просто обрекла его на медленную и мучительную. После ударов Илина Пейна не выживал никто. Все умирали – кто прямо у позорного столба, не выдержав боли, а кто через несколько дней, от лихорадки и потери крови. Наконец, кто-то резким движением поднял ее за локоть. Санса подняла глаза и увидела сира Меррина Транта.

– Идемте, миледи. Малый совет хочет видеть вас.

Все в том же состоянии оцепенения, ничего не видя перед собой, Санса прошла в маленькую комнатку за тронным залом. Последний раз она была здесь, когда приходила к королеве Серсее просить милосердия для своего отца, но Джоффри все равно отрубил ему голову. Чтобы она ни делала, получается только хуже.

Комната была пуста, если не считать лорда Вариса со свитком в руках. Евнух сладко улыбнулся Сансе и развернул пергамент.

– Его милость король Джоффри поручил мне сообщить вам некоторые подробности своего решения. Дезертир и клятвопреступник Сандор Клиган подвергнется бичеванию завтра утром, на площади перед Великой Септой Бейелора, и вы должны будете присутствовать там. Ваша свадьба состоится через неделю, и в знак любви и преданности королю и будущему супругу вы, леди Санса, будете выхаживать преступника после наказания. Королева-регент дала особое указание, что вам запрещено обращаться за помощью к мейстерам или кому бы то ни было другому в замке или за его пределами. Если же Клиган ко дню бракосочетания не будет достаточно здоров для того, чтобы присутствовать на церемонии, стоя на своих ногах и произнести брачные обеты, а также скрепить брак, то наказанию подвергнетесь уже вы, так как недостаточная забота о королевских подданных есть измена. После вашей свадьбы вы и ваш муж покинете столицу и отправитесь в ссылку в Западные земли, и сир Киван волен будет делать с вами все, что пожелает. На этом все. Сир Меррин, проводите леди Сансу в ее комнату.

Ее уже ждали служанки – шпионки королевы. Санса равнодушно позволила им раздеть, причесать и искупать себя, но не смогла проглотить ужин, и когда девушки ушли, забралась в постель и тщетно попыталась заснуть, но сон не шел к ней. Что же она наделала? Джоффри играет с ними, словно кот с мышами: то отпустит, то придавит лапой, но в любом случае мыши станут его обедом. Так и они – обречены так или иначе: если Клиган и не умрет у позорного столба, она все равно не сможет его вылечить – у нее нет ни знаний, ни снадобий, только горе, страх и стыд.

В дверь постучали, и она вздрогнула. Кто может прийти в такой час? Ее тоже хотят бросить в темницу как преступницу? В голове промелькнула кошмарная картина, она сидит в запертой комнате и слышит звуки сражения, а потом гвардейцы Ланнистеров ломают дверь и дерево трещит под ударами, и нет ни отца, ни септы, ни сестры рядом… Бояться было поздно, и Санса открыла дверь. В коридоре стояла незнакомая ей девушка с шапкой коротких черных волос. По одежде она походила на служанку, но держалась не слишком почтительно, даже нагловато.

– Добрый вечер, миледи. Это вам, – девушка протянула Сансе небольшую шкатулку из черного дерева.

– Кто вы? Кто вас прислал?

– Я – всего лишь скромная служанка, миледи. Меня прислал тот, кто желает вам помочь. Доброй ночи, – странная девица нахально улыбнулась, криво присела и быстро ушла.

Санса осталась на пороге со шкатулкой в руках. Кто ее прислал? А что, если ее проверяют на преданность королю? Что с ней делать? Выбросить? Спрятать? Отдать гвардейцам завтра? Девушка закрыла дверь, поставила подарок на стол и открыла. Внутри обнаружились пузырьки, баночки, какие-то сушеные листья, кусок тонкого полотна, моток шелковых ниток, кривая игла и записка на двух листках. На первом убористым почерком было обозначено для чего предназначен каждый пузырек и мазь – остановить кровь, снять боль, заживить раны, снять лихорадку, усыпить. На втором было написано: «Спрячьте шкатулку среди своих платьев, а листок сожгите». Сердце Сансы радостно забилось – неужели у нее здесь есть друг или хотя бы тот, кто желает ей добра или хочет уберечь ее от наказания? Кто это может быть? Маргери Тиррел? Но зачем ей помогать дочери изменника? Или кто-то другой? Может, это шут сир Донтос прислал ей шкатулку? Но что этот пьяница понимает в лекарствах, к тому же все это стоит немалых денег. Что толку задавать вопросы, на которые ей никто не ответит? Будущее ее было все таким же мрачным, но теперь внутри зажегся небольшой огонек надежды – возможно, хотя бы одну жизнь она сможет спасти. Санса сожгла записку, спрятала шкатулку в сундук поглубже, и, наконец, заснула.

========== Глава 2. Наказание. ==========

Утро следующего дня было солнечным и теплым – долгое лето хоть и подошло к концу, осень еще не окончательно вступила в свои права. Сансу разбудила служанка, расчесала волосы и затянула шнуровку на голубом шелковом платье. Завтрак Санса проглотить не смогла – одна мысль о том, что ей предстоит увидеть, вызывала у нее тошноту. Стараясь собрать в кулак остатки храбрости и самообладания, она спустилась в конюшню, села верхом на лошадь, в кортеже придворных доехала до Великой септы и почти все это время ей удавалось казаться если не веселой, то хотя бы спокойной. Но чем ближе становилось громадное здание, тем хуже ей становилось. Все напоминало о том страшном дне, когда отцу отрубили голову: то же солнце, та же толпа, та же улыбка Джоффри. Сир Илин Пейн тоже был на месте, только на этот раз в его руке вместо меча была плеть – тяжелая плеть из кожаных ремней, на кончиках которых были привязаны свинцовые грузила.

Солнце поднялось уже высоко, когда все знатные гости, приехавшие посмотреть на казнь, расселись на поставленные скамьи с бархатными подушками. Когда Санса опустилась на свое место, Джоффри усмехнулся и сказал:

– Леди должно быть, волнуется за своего нареченного? Сир Борос! – рыцарь приблизился. – Встаньте за спиной леди Сансы, и бейте ее всякий раз, как она вздумает отвернуться или закрыть глаза.

Санса крепче сжала кулаки. Она надеялась, что не заплачет. После того, как Джоффри показал ей голову отца на стене Красного замка, вряд ли что-то могло заставить ее заплакать, но собственное бессилие приводило в отчаяние.

Наконец, двое золотых плащей привели Пса. Выглядел он еще хуже, чем вчера – обтянутое кожей лицо напоминало череп, глаза запали, он спотыкался.

Герольд огласил толпе приговор, в ответ радостно заулюлюкали. Илин Пейн толкнул осужденного, чтобы тот встал на колени перед приготовленной деревянной колодой, просунул его руки в скобы и связал их спереди. Затем, быстрым привычным движением он разрезал ножом побуревшую от пота рубаху, взял плеть, примерился, и…

Санса была уверена, что выдержит. Но звук первого же удара заставил ее болезненно сжать руки, второго – закусить губы. После третьего удара брызнула кровь, теплая капля попала ей на щеку. Плеть взлетала вверх и опускалась на спину Клигана, которая после первых десяти ударов превратилась в кровавые лохмотья. Санса откуда-то знала, что он умрет, но не издаст ни звука. На двадцатом ударе он вдруг неимоверным усилием приподнялся и повернул голову к ней. Впервые с той минуты, как его ввели в тронный зал, Санса посмотрела в глаза Псу, и до той секунды, как он потерял сознание, она не отводила взгляда.

Наконец сир Илин замахнулся плетью в последний раз и наказание совершилось. Вокруг все было залито кровью, спина Пса была похожа на истерзанный диким зверями кусок мяса, кое-где белела кость, но он еще дышал. Санса как в тумане поднялась со скамьи, прошла к лошади, доехала до Красного замка, но, когда она оказалась в своей комнате, силы оставили ее, и она рухнула на кровать. Джоффри вдоволь позабавился, наблюдая за мучениями своего бывшего телохранителя, а теперь пришла ее очередь развлекать короля своими бесплодными попытками вылечить того, кто уже обречен. Тоска и страх заставили Сансу свернуться калачиком на постели, но ни сон, ни забвение не шли к ней – никто и ничто не стояло между ней и ее болью. В ее мире не было ни друга, ни соратника, ни утешителя, никого, кому бы она могла доверить свои печали. Полное одиночество, к которому она, казалось бы, уже привыкла, вдруг рухнуло на нее всей тяжестью, и придавило так, что стало трудно дышать.

Дверь без стука распахнулась, и в комнату ввалились два золотых плаща, тащивших под руки окровавленного полуодетого человека – сам он был не в состоянии идти. Санса резко поднялась с постели, не сразу поняв, что происходит.

– Куда его, миледи? – спросил один.

– А… на кровать, – пробормотала она в ответ.

Детины, словно куль с мукой, швырнули человека на узкую девичью постель и вышли, оставив Сансу наедине с умирающим и собственными страхами. Минуту-другую она стояла, не зная, что ей делать и что предпринять. «Я должна быть сильной как моя леди-мать» – напомнила она себе. Разве леди Кейтилин стала бы глупо метаться по комнате и ломать руки, когда у нее в комнате раненый? Нет. Значит и она не должна. Она должна помочь ему – вылечить, или хотя бы облегчить его страдания, и не потому, что это приказ короля.

Санса выглянула в коридор, подождала, потом окликнула первую попавшуюся горничную и потребовала прислать к ней ее служанок, всех троих. Спустя несколько минут – девушке они показались вечностью – в дверь постучали.

– Войдите, – голос, несмотря на решимость, дрожал и звучал по-детски.

– Что угодно миледи?

– Принесите мне мой обед. Кроме того, меня обрызгало кровью преступника, постирайте мое платье и приготовьте мне горячей воды, чтобы помыться, и кувшин вина принесите. И больше сегодня меня не беспокойте – вы слышали приказ его милости? Никто не должен мне мешать. Собрав все силы, Санса достала шкатулку, вдела шелковую нитку в иглу и принялась за работу.

========== Глава 3. Возвращение к жизни. ==========

Пес был уверен, что умер и попал в пекло за свои грехи, как ему и говорила Пташка когда-то. Но место, которое он увидел, с трудом разлепив тяжелые веки, на пекло не походило, как, впрочем, и на тюрьму. Более того, он лежал на чем-то мягком и удобном. Все тело казалось странно тяжелым, слишком тяжелым. Пес попытался шевельнуться, и тут пришла боль, которая окончательно убедила его в том, что он жив. Боль была чудовищной, сильнее, чем от меча, сильнее даже, чем, когда Григор сжег ему лицо. Она пронзала все его тело и не закричал он только потому, что не мог – сил не было. Но где он, ради всех семи преисподних? Медленно, по чуть-чуть, он повернул голову, и тут увидел такое, от чего решил, что сошел с ума – или мир перевернулся.

Рядом с его кроватью на коленях стояла Санса Старк и полоскала в тазу какие-то окровавленные тряпки. Закончив, она бросила тряпье в ведро с чистой водой, тыльной стороной руки отбросила с лица волосы, и, уже вставая, заметила, что он на нее смотрит. Девчонка помолчала и сказала чуть охрипшим голосом:

– Вы очнулись, слава Семерым.

– Какого хрена?…

– Не двигайтесь и не говорите, вы еще слишком слабы. – Она быстро отошла куда-то и вернулась, держа пузырек с белой мутной жидкостью.

– Что это? – проклятье, даже говорить было больно.

– Выпейте, и боль утихнет.

Пташка поднесла пузырек к его губам, он глотнул, и проваливаясь в сон, сообразил, что это было маковое молоко, а еще – что все его вопросы так и остались незаданными.

Следующее пробуждение было менее мучительным, а попытка шевельнуться уже была чуть менее болезненной. Пташка сидела за столом и читала какую-то толстую книгу – Дерьмо. Как есть хочется, и пить. Да и в нужник не мешало бы наведаться. Может, стоит попытаться сесть? Оказалось, что внутри него – несколько раскаленных железных штырей, и каждое движение было медленным, как у древнего старика, он стонал и кряхтел, но сесть сумел. Вздохнуть как следует и то было нельзя – грудь стягивала тугая повязка. Сандор догадывался, кто его запеленал, но недоумевал, как Пташка ворочала его в одиночку. Или ей кто-то помогал? Это вряд ли. Да и вообще, если король решил оставить его в живых, почему он здесь, а не в тюрьме, и где мейстер? Услышав, как он возится, Санса тут же подхватилась, бросила книгу и подошла к Клигану:

– Как вы себя чувствуете…? – она чуть было не сказала «сир», но вовремя вспомнила, как его злит это обращение.

– Как будто побывал в пекле. Что ты здесь делаешь? Где мы?

– Мы в Красном замке, вы в моей комнате, после бичевания король приказал мне выхаживать вас.

– Мелкий гаденыш. Впрочем, маленькая пташка, похоже, справилась. Что теперь?

К его удивлению, девочка залилась краской. Интересно, это от чего же? От того, что на нем одни бриджи? Чушь какая, она росла с братьями, и уж точно хоть однажды да видела их голышом. От того, что они наедине в ее комнате? Ну да, разумеется – после того, как он чуть не сдох, у него в голове только и мыслей, что о бабах. Помолчав, он все-таки спросил – но совсем не то, что собирался:

– Плетями меня не возьмешь, так тебе приказали уморить меня с голоду?

– Ох, конечно! Как я могла забыть, простите меня.

Она вышла из комнаты и пропала, а вскоре вернулась с полным подносом всякой еды. Не подавая вида, Пес удивился – неужто у нее уже и служанок нет, что сама на кухню за едой бегает? Это было не в обычаях Серсеи. Какой бы изменницей девчонка не была, она все еще принадлежала к великому дому.

Он набросился на еду, а Санса села рядом и стала смотреть на него. Пес уже не походил на скелет или живой труп, и теперь можно уже было поверить, что он не умрет до дня собственной свадьбы. При мысли о свадьбе ее снова охватил страх. Все эти дни и ночи – когда она смывала кровь, делала примочки, смазывала мазями истерзанную спину, перевязывала его, с трудом приподнимая тяжелое, как колода, тело, вытирала влажной тряпкой лицо, приучая себя не вздрагивать и не отворачиваться от шрамов, не спала ночами, слушая его дыхание и проверяя, бьется ли сердце, Санса как будто позабыла, что это и ее свадьба тоже, – главным было удержать Клигана среди живых. Но теперь от этого было никуда не деться. Что ей делать? Сбежать? Куда, с кем? Сир Донтос все говорил о скором побеге, но ни слова не говорил о том, когда это будет, и как. Санса верила ему и в то же время не верила. Она посмотрела на Пса, и задумалась о том, что будет с ним, если она сбежит?

Очевидно, что этот позорный брак – ее наказание, и заодно попытка унизить Робба и всю их семью. Если она сбежит, он станет не нужен, и тогда его убьют – выходит, что все ее усилия были напрасными? Тогда что ей остается? Пожертвовать собой, выйти замуж за человека, которого она боится до дрожи в коленях? Который уродлив, как сам грех, ненавидит и презирает все и вся, для которого «убивать – самое сладкое дело на свете»? Но действительно ли этот страх так силен в ней до сих пор? Санса попыталась понять что чувствует теперь в присутствии Пса, и обнаружила, что страх, хоть и продолжал жить в ней, но стал меньше – во всяком случае, той удушающей, парализующей паники она больше не ощущала.

Он, наконец, доел, выпил вина, отер губы рукой и посмотрел на нее.

– Так что случилось, Пташка? Почему я здесь, в твоей комнате, а не гнию в тюрьме?

– Разве вы не помните приказа короля?

– После того, как столько времени провалялся в забытьи, еще хорошо, что я помню, как меня зовут.

– Джоф… Его милость приказал, чтобы вас высекли, а потом –чтобы я лечила вас, и лечила хорошо, чтобы вы могли стоять на ногах ко дню свадьбы.

– Какой еще в задницу свадьбы?

Девчонка снова покраснела. Да что с ней такое, что за бред она несет? Он чуть не сдох, а у этой дурехи как всегда одно на уме. И тут его словно по голове стукнули – он вспомнил. Тронный зал, любопытные рожи придворных, улыбочка малолетнего ублюдка Джоффри, Пташка, на коленях умоляющая сохранить ему жизнь… Ненависть к королю, жалость к Сансе, стыд и гнев на себя на этот стыд затопили его, словно хмель от крепкого вина. Гребаный ад, за что ей это все? Конечно, она глупая девица, голова которой набита всякой чушью, но она не заслуживала его в мужья. Сандор взглянул на Сансу и увидел по ее взгляду, что она все поняла. Неудивительно, что Пташка краснеет и прячет глаза. Еще бы – дочь древнейшего великого дома, наследница Севера, бывшая невеста короля – и теперь ее выдают за безродного нищего дезертира, да еще и урода впридачу. И все только ради того, чтобы развлечь Джоффри и разозлить Робба Старка.

– Так. Выходит, наш гребаный королек решил так наказать тебя. Есть ли способ избежать этого?

– Не думаю,.. милорд.

– Я могу отказаться от этого брака.

– Тогда вас казнят.

– А тебе не похрен ли?

Голос Сансы звучал очень холодно:

– Я спасла вам жизнь, милорд. Мне кажется, что это заслуживает благодарности.

– Сразу видно благородную леди. Еще бы, собаке следует быть благодарной тому, кто ее приютил. Вот только я не просил меня спасать и лечить.

– Вы предпочли бы умереть?

– Не твое сраное дело, что бы я предпочел. – Сандор опять посмотрел на девчонку – смотрит себе в коленки, губы дрожат, вот-вот заревет. Ничего, лучше пусть сейчас поплачет, чем потом будет оплакивать свой выбор до конца жизни.

Но Пташка вздохнула и упрямо продолжила, не глядя на него:

– Видите ли, милорд – Сандор дернулся от этого обращения, но перебивать не стал, – даже если вы откажетесь жениться на мне, то король и Малый совет все равно не позволят мне выбрать себе мужа самой. А вы… вы бывали добры ко мне, и всегда говорили правду. Так что я готова смириться с волей короля.

Она осмелилась искоса взглянуть на жениха. Тот сидел молча, лицо было мрачным, а глаза злыми. Он ненавидит всех – неужели и ее тоже? Он пугал ее каждый раз, когда она его видела, но он рассказал ей тайну своего обожженного лица. Он считал ее глупой пташкой в золотой клетке, но спас ее во время бунта и отдал свой плащ, чтобы прикрыться. Наконец, он пришел в ее комнату в ночь битвы при Черноводной и взял с нее песню и поцелуй, приставив к горлу кинжал. Она, видимо, действительно так глупа, как говорит Серсея, но этого человека понять невозможно.

– Его сраная милость считает, что этот брак – унижение для тебя и посмешище для меня, а для него – очередное развлечение. Я не прочь натянуть ему нос и показать, что я не шут, готовый плясать под его дудку. А ты, Пташка – он посмотрел на Сансу и уголок его рта дернулся в усмешке – похоже, не такая уж и трусиха.

========== Глава 4. Флориан ==========

На следующий день все изменилось. С утра пораньше за ней пришел сир Борос Блаунт и отвел в комнату Малого совета. Там ее уже ждали королева, Варис и лорд Бейлиш. Последний приветствовал Сансу полупоклоном и улыбкой – и то и другое выглядело двусмысленно. Варис сложил руки на объемистом животе и заговорил тихим мягким голосом:

– Позвольте вас поздравить, леди Санса. Для столь юной девицы вы проявили удивительные навыки врачевания. Склоняюсь перед вашей матушкой, которой мы очевидно должны быть этим обязаны. Вы сумели выполнить приказ короля, как и подобает всем его подданным – евнух сладко улыбнулся и замолчал. Зато от улыбки королевы у Сансы немедленно засосало под ложечкой:

– Да, ты славно потрудилась, голубка, и день твоей свадьбы уже совсем близко. Скажи, ты рада выйти за Пса?

– Я рада исполнить волю его милости – пробормотала Санса.

– Что ж, именно такой ответ и подобает дочери изменника, Санса. Свадьба состоится завтра. Теперь ступай к себе.

Санса шла по коридору так быстро, как только могла, почти бежала. Но она опоздала. Без огромной фигуры Пса комната казалась странно пустой, и она вдруг поняла, что в оставшиеся сутки ей совсем нечем себя занять. Больше не нужно никого лечить, перевязывать, смачивать губы водой, выслушивать грубости и сдерживать слезы. За эти дни она почти не думала о собственных бедах и горестях, и, странное дело, ей было легче переносить свой плен. Когда-то девочка, покидавшая Винтерфелл, мечтала о беззаботной и роскошной жизни в столице. Роскошь обернулась золотой клеткой, а беззаботность – тоскливым одиночеством.

Весь день Санса старалась вести себя как обычно, ничем не выдавая своих чувств: она читала, вышивала, играла и пела в обществе Маргери и ее фрейлин, и даже успела выехать на небольшую конную прогулку. Но вечером привычная выдержка изменила ей: Санса лежала без сна, ворочаясь в постели и все думая о том, что ее ждет. Она знала, что отец когда-то хотел выдать ее за кого-нибудь подходящего из сыновей северных лордов – любой из них почел бы за честь жениться на ней, и она успела привыкнуть к этой мысли. Потом король Роберт предложил выдать ее за Джоффри, и она была на седьмом небе от счастья. Счастье закончилось, когда она увидела отрубленную голову отца на стене Красного замка. Затем предложение леди Оленны – тогда Сансе показалось, будто через мрачное, хмурое небо пробился луч солнца, и она была готова на все, лишь бы Уиллас Тирелл полюбил ее. А теперь вот Пес. Она знала о нем, пожалуй, больше чем кто-либо, и одновременно никогда не могла понять, чего от него ждать. Он то грубил ей, то угрюмо молчал, и так и не поблагодарил ее за то, что она спасла ему жизнь.

Устав лежать без сна, Санса встала, накинула платье, взяла со стола нож, которым резала мясо, и вышла из комнаты, осторожно закрыв за собой дверь. В богороще было тихо, слышно было только как деревья шелестят листьями, и какие-то ночные птицы щебечут и стрекочут в ветвях. Она встала на колени на небольшой полянке, но слова молитвы не шли ей на ум. Наконец, она попросила старых богов защитить ее брата, мать и сестру. О себе она не упомянула. После молитвы Сансе стало легче, она поднялась с колен, развернулась и почти уже вышла из богорощи, когда кто-то схватил ее за руку.

Прежде, чем Санса успела закричать, человек обдал ее запахом вина и прошептал в ухо:

– Тихо, миледи, это я, ваш Флориан.

– Сир Донтос, вы меня напугали.

– Я ждал вас здесь каждый вечер, почему вы не приходили?

– Вы разве не знаете приказа короля? У меня было дело, которое я не могла оставить.

– Да, да. Вы лечили этого дезертира Клигана. Поверьте, я жалел вас как никто. Вы – наедине с этим чудовищем!

Санса промолчала, и сир Донтос продолжил:

– Что ж, он, кажется, встал на ноги, а вы сделали для него все, что могли. Теперь вы можете сбежать без угрызений совести.

– Сбежать?

– Да, со мной.

– Но куда?

– Я вам уже говорил. В безопасное место, где Ланнистеры вас не достанут.

– Скажите, сир Донтос, неужели вы сами сможете охранять меня все это время?

– Нам поможет друг.

Санса всматривалась в лицо шута, пытаясь в темноте угадать его выражение и насколько ему можно верить. Пес говорил, что может учуять ложь, и на какой-то миг Сансе захотелось, чтобы он оказался здесь – уж он-то бы вытряс из бедного старого пьяницы всю правду. «Может, я и дура» – подумала она – «но ему все равно не верю». Как можно мягче она произнесла:

– Простите меня, но я не могу.

– Но почему, миледи? Что вас здесь держит?

– Я обещала сделать все, что угодно, чтобы Пса не казнили, и король приказал мне выйти за него замуж. Если я этого не сделаю, его убьют, и выходит, что все мои усилия были впустую. Я не могу бежать с вами.

– Ради всех богов, леди Санса, неужели вас волнует судьба этого убийцы? А как же ваша мать, которая проливает слезы, не зная, что с вами, и ваш брат, который ведет войну, чтоб вас освободить? До них вам дела нет?

Слова сира Донтоса падали на дно сердца Сансы точно камни, и ноша эта была тяжела. На одной чаше весов лежала свобода, семья, возможность, пусть и призрачная, навсегда забыть боль, страх, унижения, вернуться в родной дом. На другой – озлобленный, мрачный и совсем незнакомый мужчина с репутацией мясника. Она молчала, глядя поверх плеча старого шута, на черные верхушки деревьев. Что-то происходило в ее душе в эти секунды, что именно – она сама не могла бы сказать. Наконец, Санса снова посмотрела на своего тайного друга, и еще тише сказала:

– Нет. Я не могу. Матушка и Робб живы, и я не спасу их, если убегу с вами, а его погублю. Я должна сдержать слово. Простите меня… мой Флориан. Санса наклонилась, быстро поцеловала Донтоса в мокрую от слез щеку, и быстро ушла.

***

Клигану в ту ночь тоже не спалось. Когда красные плащи пришли за ним, он было решил, что ублюдок Джоффри передумал, и его тихо удавят где-нибудь в подземелье, но вместо этого его просто отвели в его прежнюю комнату, где он жил, когда еще был телохранителем принца. Там ему принесли поесть, а после заперли. Хорошо еще нужник у него был собственный.

Он так давно не был в этой комнате, что впервые в жизни она увиделась ему такой, какой была на самом деле – унылое, почти пустое помещение, если не считать кровати, сундука для одежды, кучки пустых бутылок в углу да разложенного на куске сукна оружия – как правило, начищенного и отполированного. Ни стула, ни стола, ни шкафа, ни книг, ни цветов, ни малейших признаков роскоши. В комнате было чисто, через окно падали лучи заходящего солнца.

Сандор лежал на жесткой узкой кровати – он уже успел и позабыть каково это, после роскошных пуховых перин пташкиной постели. От перин его мысли перешли к самой Пташке, и как всегда, его наполнила странная смесь злости, стыда и еще чего-то, чему он не знал имени, но это «что-то» раздражало и царапало, словно заноза. Он знал верное средство избавиться от любого непонятного и неприятного переживания, но одного кувшина кислого вина тут было мало.