Текст книги "Право на счастье (СИ)"

Автор книги: Фаина Гаккель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

«Боги, почему меня все время будят? Вот если бы я хоть раз могла выспаться как следует, кажется, все бы отдала за мягкую постель». Лорд Рид, казалось, прочел ее мысли, потому что, помогая ей выбраться из лодки на пристань, он сказал ей на ухо:

– Осталось совсем чуть-чуть, дитя, мы уже дома.

Это придало ей сил, и она, подавив стон – в ступни, казалось, втыкают ножи при каждом шаге – пошла за ним по деревянному настилу ко входу в большую усадьбу, построенную из дерева. Это и есть Сероводье, сонно думала Санса – даже не замок, но еще ни в одном замке после отъезда из Винтерфелла она не чувствовала себя в безопасности. Разве что в Клиган-холле… Санса снова подавила горький ком в горле, затолкала его поглубже внутрь – сейчас не время и не место для этих мыслей, когда-нибудь потом.

– А где Нед? – почти шепотом спросила она, не обращаясь ни к кому, но лорд Хоуленд ее услышал.

– Прямо за тобой. Не пытайся нести его, ты так слаба, что можешь уронить. Не бойся, здесь вы оба в безопасности.

Санса кивнула и продолжила переставлять ноги – короткий путь по островку от берега до входа в усадьбу показался ей длиннее, чем весь их путь от Долины до Перешейка. Их уже ждали: у входа стоял слуга с факелом в руке, и Санса даже заметила нашитый на его рубахе герб – львоящера Ридов. Они вошли прямо в большой чертог, и Сансе показалось, что ее закружил вихрь – кто-то обнимал ее, гладил по голове, осматривал и говорил – и все это одновременно.

– Тише, Жиана, не стоит поднимать такой переполох.

– Ах не стоит? Да ты посмотри, она еле живая, до чего ты ее довел! Милорд, разве так можно?

Тот только посмеивался, и в этом смехе – даже странно, что ее утомленный разум продолжал все замечать – чувствовалась радость возвращения домой.

– Будет тебе, миледи. Лучше займись нашими гостями – леди Санса прибыла к нам не одна, с ней ее сын.

– Еще и сын? Да ты и вправду безумен. Я сомневалась, что молодая хрупкая девушка сможет выдержать такое путешествие, но надеялась на лучшее, а уж ребенок! Ну-ка, покажите мне его.

И леди Жиана тут же пустилась ворковать над Недом, называя его крошкой и птенчиком, не забывая бранить мужа и отдавать распоряжения слугам. Почему-то именно это лишило Сансу последних сил – она вдруг жалко всхлипнула и осела на пол. Неужели это все-таки случилось? Неужели она ускользнула и спаслась? Неужели больше не надо никуда бежать?

========== Глава 15. Последний герой, первый рыцарь ==========

Черный замок пробудился еще затемно. Факелы немного разгоняли густую как чернила предутреннюю темноту; люди потягивались, отхаркивались, потирали глаза, наскоро завтракали, проверяли оружие, лошадей, припасы. Джон быстрой черной тенью носился туда-сюда, словно надеялся успеть лично поговорить с каждым, кому сегодня предстоит идти в бой. В отличие от своего лорда-командующего Сандор никуда не торопился. Переполненный редко посещавшим его в последние годы душевным подъемом и легкостью, он быстрыми шагами ходил по Черному замку, проверял, все ли успели сытно поесть, наточены ли мечи и копья, хватает ли стрел и копий. Сна не было ни в одном глазу – спал он мало, но крепко, и пробудился сам, от какого-то внутреннего толчка. Почти радостное предвкушение сражения настолько владело им, что даже мысли о Сансе на время оставили его, а боль как будто несколько отступила – и хотя бы за одно это он был готов рваться в бой прямо сейчас. Впрочем, он все равно держался как обычно и даже особенно придирчиво осмотрел новобранцев, муштрой которых занимался последнее время – он знал, что они будут под его командованием, и не хотел, чтобы хоть кто-то из них умер по собственной глупости или потому, что он не проследил.

Когда войско людей, построенное для последней решающей битвы, вышло за Стену и построилось, рассвет только-только занялся – еле заметная серая полоска света на горизонте. Задул ветер, стало ощутимо холоднее – приближались Белые ходоки. Сандор поежился, получше запахнул ворот подбитого мехом плаща, еще раз проверил оружие, слез с коня и обошел его по кругу, проверяя упряжь, затем похлопал лошадь по шее и снова забрался в седло. С легким вздохом он вспомнил своего верного Неведомого – лучшего коня на свете, который понимал его без слов, был и умен, и злобен, и послушен в меру – самое лучшее сочетание для боевой лошади. Он не видел его со дня похищения и сомневался, что он еще жив.

Ждать оставалось недолго, но он чувствовал себя спокойно и свободно, в своей стихии, сейчас его не мучали ни страхи, ни сожаления. От Неведомого его мысль сама собой вернулась к Сансе, и Сандор, словно вспомнив о чем-то важном, стянул рукавицы, не обращая внимания на жгучий холод, расстегнул ворот своего кожаного дублета, вытащил кожаный мешочек, который носил на груди и развернул его. Даже в этой тусклой ледяной пустыне прядь рыжих волос источала живой теплый свет, тихо мерцая у него в руках. Он осторожно погладил волосы пальцем, затем прижал к губам и убрал назад, крепко затянув шнурок и тщательно застегнув дублет – не хватало еще, чтобы во время боя он порвался. Если уж ему суждено сегодня умереть – а он почти не сомневался, что так оно и будет – то его должны сжечь вместе с последним, что осталось от его Пташки.

***

Он случайно наступил на чьи-то внутренности, нога поехала по розово-серой каше из снега, грязи и крови, он на миг потерял равновесие, выругался, встал прямо и дал себе чуть-чуть времени отдышаться, прежде чем снова начать рубить, крушить, молотить мечом, топором и кулаком. Битва вокруг кипела вовсю, и горечью, перемешанной с яростью, Сандор Клиган видел, что люди проигрывают, отступают. Армия мертвецов оказалась не просто огромной – она оказалась чудовищной. Никто из них – ни Джон, ни он сам, ни опытные дозорные, ни одичалые – не могли себе представить ничего подобного.

Никого из них он не мог бы упрекнуть в трусости или лени. Все, кого он видел вокруг себя сражались, не щадя себя, яростно, умело, неостановимо. Но что могли сделать люди, смертные и истекающие кровью, против мертвецов, которым нечем было истекать, и которых можно было уничтожить либо валирийской сталью – один меч на всю армию или же драконьим стеклом – которого почти не было? Огонь помогал, но место одного сожженного трупа тут занимал десяток новых – зловонных, щелкающих зубами. Что же до Белых ходоков, то там, где они появлялись, люди валились мертвыми как снопы, им никто не мог противостоять – никто, кроме Джона Сноу. Если его убьют, что тогда? Сандор знал, что лорда-командующего окружает отряд лучших воинов и его лютоволк, но он один не сможет выиграть сражение. И, кажется, все они не смогут, даже если все до одного полягут здесь, на этой безымянной холодной равнине. И все же он продолжал сражаться, не обращая внимания на подступающую усталость и отчаяние, продолжал колоть, рубить, рвать, пинать, уворачиваться, парировать удары, даже подбадривать остальных.

Внезапно откуда-то со стороны послышался незнакомый звук, непохожий на шум битвы, на звон и лязганье оружия и крики умирающих. Звук повторился, уже громче, затем к нему добавился еще один, похожий на хлопанье огромных парусов, а миг спустя в десяти шагах от Сандора землю прошила струя огня. Он, не думая, метнулся в сторону, дико озираясь и не понимая, что происходит. Лицо обдул горячий ветер, на землю упала огромная тень, и еще одна струя пропахала огненную борозду уже ближе.

– Это же… – пораженным голосом сказал кто-то рядом с ним, но Клиган не дал ему договорить, и заорал:

– Назад! Назад, мать вашу! Уходите отсюда, быстрее! Быстрее!

Он позволил себе бросить короткий взгляд на небо – неба не было, была только огромная темная туша, колеблющаяся в воздухе, а на одном ее конце – жерло, в котором собиралось пламя для нового плевка. «Надо бежать» – билась у него в голове мысль, но он не мог, ноги словно приросли к земле. Ничего подобного он никогда не видел, и не увидит. Дракон снова выпустил пламя, поджигая все новых и новых мертвецов, а вместе с ними тех из его войска, кто не успел отбежать в сторону. Сандор очнулся и побежал – ему было плевать, как здесь очутился дракон, откуда он вообще взялись в Вестеросе спустя сто лет после смерти последнего дракона Таргариенов, сейчас надо было спасать своих людей – и спасаться самому. Ужас перед огнем поднялся в нем волной, затопляя разум и лишая здравого смысла и самообладания, но жизнь на Стене все-таки принесла свои плоды – теперь он мог управлять этим ужасом, мог запереть его где-то внутри и не дать ему завладеть собой.

Дракон спустился ниже, описал круг, слегка накренившись вбок, и Сандор заметил на нем человека – маленькую светлую фигурку с развевающимися за спиной длинными светлыми волосами. Человек на драконе посмотрел вниз, потом выпрямился, и дракон, взмыв в небо, полетел дальше в гущу сражения, а Сандор, не успев прийти в себя от этого невероятного зрелища, заметил еще две тени, поменьше, которые понеслись за ним вслед, продолжая поджигать все на своем пути. Сандор сделал еще несколько шагов и остановился, тяжело дыша, ощущая дрожь в ногах и пот, стекающий по спине под рубашкой. Сердце у него колотилось как бешеное, он сам не знал от чего больше – от страха ли или от восхищения, которое вызывали эти огромные, страшные, но величественные твари. Сделав последний глубокий вдох, он огляделся, пересчитывая живых и павших вокруг себя. Драконы выжгли вокруг них все – на несколько десятков шагов вокруг не было никого и ничего живого и неживого, ненадолго воцарилась тишина. Битва продолжала кипеть где-то далеко, драконий рев и крики доносились то с одной, то с другой стороны. Сандор прочистил горло и отдал приказ:

– Всем, кто стоит на ногах и может сражаться – собраться и построиться, думать будем потом, а пока битва еще не окончена. За мной!

Он повел их на звук битвы, стараясь выкинуть из головы все мысли о том, что видел только что, сейчас его дело – сражаться, а не думать, мысли будут мешать, и через несколько мгновений он уже снова колол, рубил, и громкой руганью приказывал своим не лениться, не отставать и убивать ублюдков пока сил хватит. Драконы появлялись то там, то тут, оставляя после себя полосы выжженной земли, но мертвецы все никак не кончались, на место сгоревших приходили новые, ступая полусгнившими ступнями прямо по кучкам пепла, в которые превратились их соратники. Впрочем, люди теперь воспряли духом и сражались с еще большим напором и яростью.

Наконец Сандор заметил, что напор войска мертвецов стал ослабевать. То ли драконы пожгли большую часть из них, то ли они добрались до Белых ходоков и начали уничтожать и их – он не знал, рассуждать было некогда. Зато он знал, что сейчас – один из самых опасных моментов сражения, когда люди, видя проблеск близкой победы, расслабляются, и тогда она может обернуться ловушкой и поражением.

– Не расслабляться, ублюдки! Держать натиск! – хрипло проорал он, не оборачиваясь.

– Милорд, ходоки! Они совсем близко! – он посмотрел в сторону, откуда шел голос. Это был мальчишка из рекрутов, тех, что он лично гонял по учебному двору Черного замка. Он подбежал к Сандору, куда-то показывая и одновременно стал тянуть его в другую сторону. Сандор отбросил его руку, чтоб не мешал, но посмотрел, куда показывал. – Действительно, в их сторону двигался еще один отряд живых мертвецов, но теперь у них был предводитель – один из Белых ходоков ехал на мертвой лошади, из распоротого живота по земле волочились черные веревки кишок. В руке у Ходока было белый ледяной меч. «Вот и все» – со странным спокойствием подумал Сандор. Он выпрямился, переступил ногами, чтобы чувствовать себя увереннее, и крепче сжал меч в руках. Ходок медленно соскользнул с лошадиной спины и двинулся ему навстречу.

***

Джон вошел в трапезную, которую превратили в лазарет для раненых. Помещение, которое всегда казалось ему большим, теперь выглядело маленьким из-за того, что его битком набили телами раненых и умирающих. И, несмотря на холод и открытые окна, здесь стояла вонь от гноя, крови и испражнений. Сэм с несколькими помощниками все время переходили от одного к другому, ни на миг не останавливаясь. Под глазами Сэма – он заметил – залегли черные круги, и толстяк-мейстер даже как будто немного похудел. Неудивительно – на Ночную битву вышло столько людей – все черные братья, что остались, вольный народ, северяне из Дара и других мест, сбежавшие на Стену от одной войны, и попавшие на другую, воины королевы Дейенерис (даже про себя он еще не решался называть ее Дени, как подсказывало ему сердце) – что даже при огромных потерях количество раненых было невероятным. И, конечно, он понимал, что еще до рассвета большая часть этих людей, несмотря на все усилия Сэма, его помощников, врачевателей из лагеря Дейенерис и просто сердобольных женщин, которые тут же подтыкали одеяла и подносили раненым чистую воду, умрет. Их тела с честью сожгут на огромном погребальном костре, какого Север не видывал – возможно, уже лишняя мера предосторожности, но такие обычаи, взращенные опасностью, будут жить еще века после уничтожения Короля ночи и его войска мертвецов. Жаль только, почти никто этого не увидит, и тысячи тысяч людей по всем Семи королевствам будут жить в мире и покое, не зная, от какой опасности их спасли те, кого они назвали бы наемниками, евнухами и одичалыми.

Оглядевшись, Джон отвлекся от размышлений и вспомнил, зачем он сюда пришел. По его настоянию, Клигана поместили в небольшой отдельной комнатке одного –неслыханная роскошь. Но он чувствовал, что слишком многим обязан этому человеку и теперь, когда он почти достиг своей цели, он хотя бы заслуживал того, чтобы умереть в тишине и покое. Сжимая рукоять Длинного когтя и кивая в приветствии лежащим чуть ли не вповалку мужчинам, юношам и старикам, а иногда и женщинам – Джон прошел мимо и вошел в каморку, плотно затворив за собой скрипучую дверь.

Сандор Клиган умирал, и знал это. Несмотря на усилия пухлого суетливого мейстера и маковое молоко, боль не оставляла его, а волны забытья каждый раз накатывали все сильнее, и все труднее было открывать глаза, дышать, глотать воду и еду, просто думать. Ну и насрать. Ему все равно. Что за жизнь у него была? Короткая и полная ненависти. Только одно светлое пятно в ней было – Санса, его Пташка, по неведомой прихоти богов доставшаяся ему. Мысль о Сансе вызвала острое сожаление – он подвел ее. Не увез от Ланнистеров, не защитил от Братства без знамен, не уберег. В глазах защипало. В другое время он устыдился бы своих слез, но на пороге смерти это уже не имело значения.

И все же – хотел ли он умереть сейчас, вот так? Клиган задумался, и понял, что – нет, не хотел. Он ненавидел свою жизнь, и последние два года стремился к смерти так отчаянно, словно она была его возлюбленной – но умирать не хотел. Он тридцать лет прокоптил небо, не смог убить брата и не защитил единственного человека, который был ему дорог – и все равно не хотел умирать. А придется. Что ждет его там, за порогом, откуда не возвращался никто, кроме Джона Сноу? Тот так и не сказал, каково это – быть мертвым. Существуют ли семь преисподних и семь небес, о которых твердят септоны? Есть ли Отец и его суд, и, если да, какой приговор он вынесет Сандору Клигану? Ему было бы плевать на все эти рассуждения, если бы не одно – он был бы готов поверить в любое учение, если бы ему пообещали, что после смерти он встретит Пташку, и сможет попросить у нее прощения за все. Это, пожалуй, было единственное, ради чего он был готов желать себе умереть поскорее.

Его размышления прервал стук двери. Джон Сноу, как всегда хмурый и как всегда в черном, вошел в комнату и сел на колченогий табурет рядом с кроватью. Вслед за ним в комнату ввалился толстый мейстер, как обычно, со смущенным лицом и красными пятнами на щеках.

– Предупреждаю тебя, Дж… то есть, ваша милость – ему нельзя много говорить. И вообще лучше не разговаривать. Разговор отнимает силы.

– Я понял, Сэм. Не бойся, я не собираюсь его утомлять. А теперь оставь нас одних.

Мейстер со вздохом покачал головой, но выкатился прочь, не забыв, к счастью, закрыть за собой дверь.

Двое мужчин долго смотрели друг на друга, ничего не говоря. Первым заговорил Джон:

– Мне жаль, что ты умираешь, Клиган.

– А мне нет.

– Я знаю.

– Что значит «ваша милость»?

– То, что я теперь король Вестероса.

Клиган удивленно приподнял брови, и губы Джона тронула невеселая улыбка.

– Я никуда не спешу.

– Зато я спешу. Если коротко – моим отцом был принц Рейегар, и я имею право на Железный трон.

– Какой удар для этой белобрысой с ее тварями.

– Мы поженимся и будем править вместе.

– Не слишком у тебя веселый вид для жениха.

– Сам не знаю. Столько всего свалилось в одночасье – в голосе Джона зазвучала растерянность, маска невозмутимости исчезла.

– Ничего. Ты справишься. Только не надейся, что я буду называть тебя «ваша милость» и кланяться.

Джон только хмыкнул. Они снова помолчали. Сандор начал злиться – зачем этот бастард, внезапно ставший королем, приперся к нему? Он только настроился, отбросил прочь все сожаления о всех тех годах, которые ему уже не суждено прожить, а теперь начинает чувствовать горечь и сожаление.

Новоявленный король кашлянул и произнес:

– Я пришел не только попрощаться, Клиган. Я хочу кое-что сделать для тебя перед смертью.

– Валяй.

– Я хочу посвятить тебя в рыцари.

– Что? – от удивления Клиган даже сумел слегка приподняться на постели, несмотря на боль и холод, терзавшие его внутренности.

– Хочу посвятить тебя в рыцари – повторил Джон Сноу.

– Пошел нахер – Был немедленный ответ. Но затем любопытство возобладало, и Сандор спросил:

– Зачем это тебе? Я всегда думал, что эта хрень не имеет для тебя значения.

– Не для меня. Для других людей. Ты сражался храбрее всех в этой битве, и я хочу показать, что твои подвиги оценены по достоинству.

– Что, уже зарабатываешь народную любовь? –Джон поежился, как будто ему стало неуютно, а Клиган осклабился, поняв, что угадал верно. – Ты забыл, верно, сколько лет я провел рядом с королями. – Его злость внезапно лопнула, как мыльный пузырь. Если его труп перед сожжением назовут «сир Сандор Клиган», ему будет уже все равно. Так почему бы и нет? Последняя шутка богов.

– Ладно – равнодушно сказал он. – Хочешь воспитывать на моей героической смерти юных придурков – я не против.

Джон встал и вытащил из ножен Длинный коготь – в тусклом свете свечей переливы на стали клинка были почти незаметны, – и легко коснулся правого плеча Сандора.

– Именем Воина обязую тебя быть храбрым. – Затем коснулся левого. – Именем Отца обязую тебя быть справедливым… именем Матери обязую тебя защищать слабых и невинных… именем Девы обязую тебя защищать всех женщин… именем Старицы обязую тебя быть мудрым… именем Кузнеца обязую тебя помогать всем, кто нуждается в помощи…

Холодная сталь касалась то правого плеча Сандора, то левого. Он чувствовал себя странно: ему хотелось то захохотать и прервать грубой шуткой обряд, который совершал над ним Джон с торжественным и отрешенным лицом, то расплакаться как малому ребенку. Прошлое, в котором он мечтал стать рыцарем и наизусть выучил всю церемонию посвящения – и настоящее, в котором не было ничего от той блестящей мечты – и долгие годы, которые пролегли между семилетним мальчиком и тридцатилетним мужчиной – вдруг все это перемешалось и слилось воедино, и он уже не мог понять до конца, кто он и где находится.

– Клянешься ли ты во имя старых и новых богов быть истинным рыцарем, исполнять все эти обеты, подчиняться своему сюзерену и своему королю, защищать слабых и невинных и исполнять все приказы, какими бы трудными и опасными они ни были?

Сандор молчал. Он знал, что все происходящее – не более, чем фарс, спектакль, ложь, которой будут кормить людей менестрели и бродячие торговцы – как первым деянием молодого короля стало посвящение в рыцари Пса Ланнистеров, несмотря на его дурную славу. И все же он медлил. Как бы он ни насмехался над рыцарством и его обетами, как бы ни презирал самих рыцарей, во всем этом было что-то, что находило отзвук в его душе. Смерть очистила его от лжи самому себе, и он мог честно признаться, что втайне всегда желал этого – забавно даже, что его желание исполняется теперь, когда, в чем бы он ни поклялся, это не будет иметь ни малейшего значения.

– Клянусь – голос Клигана прозвучал громко в тишине каморки. Джон серьезно кивнул и сказал:

– Восстань, сир Сандор из дома Клиганов, и да благословят тебя старые и новые боги.

После этого, казалось, все было уже сказано, и Джон, кивнув ему на прощание, ушел, оставив Сандора наедине со смертью.

Рыцарь, мать его. Рыцарь, посвященный королем. Интересно, рыцари так же обгаживаются после смерти, как простые смертные? А, неважно. Все уже неважно. На Сандора вновь накатывало забытье, и он чувствовал, что уже не очнется. Свет вокруг становился все тусклее, звуки – все тише, и последней его мыслью было то, что Пташка, возможно, посмеется над этим вместе с ним. Только бы ее увидеть…

========== Глава 16. Родная кровь ==========

Санса стояла большом зале Дозора – низкие потолки, повсюду дерево – и нервно разглаживала платье, снова и снова проводя по ткани вспотевшими от волнения руками. «Волноваться не о чем» – твердила она про себя – «Джон мой брат… то есть кузен, но он будет добр и милостив ко мне». Но память против воли рисовала перед ней совсем другие картины. Вот ее мать требует в большом зале сажать Джона вместе со слугами, и маленькая Санса важно кивает, соглашаясь, что бастарду нечего делать выше солонки. Вот Джон, улыбаясь своей грустной улыбкой, протягивает ей куклу, купленную в Зимнем городке, а Санса задирает нос и проходит мимо, подражая брезгливому ледяному взгляду леди Кейтилин. Вот Джон собирается уезжать в Ночной дозор, но Санса слишком занята болтовней с Джейни и поеданием лимонных пирожных, чтобы выйти и попрощаться с братом.

Все, чего она теперь стыдилась – высокомерие, себялюбие, надменность и восхищение властью и роскошью – теперь болезненно напоминало о себе. Но то, что могла себе позволить старшая дочь великого лорда и невеста наследного принца по отношению к брату-бастарду, вряд ли могло быть прощено жене изменника и дезертира в отношении короля. Впрочем, гораздо больше Санса боялась не того, что Джон захочет отплатить ей за детские обиды, сколько того, что его королева изольет на нее весь свой гнев на Ланнистеров, убийц ее отца, и Старков, поддержавших мятеж узурпатора Баратеона. Вряд ли Бурерожденная забыла, что именно Григор Клиган изнасиловал и убил принцессу Элию Дорнийскую и убил маленьких принца и принцессу. Что разгневанной властительнице до того, что это произошло до рождения Сансы, а Сандор был только мальчишкой-оруженосцем, и не повинен в этих зверствах?

Поэтому, когда к ней неслышными шагами приблизился лорд Хоуленд и положил руку на плечо, она вздрогнула.

– Не пугайся, дитя, это всего лишь я.

– Простите, милорд. Я задумалась.

– Я знаю, о чем ты думаешь. Но Джон всегда был хорошим мальчиком – честным и справедливым, как твой отец. Он будет рад увидеть тебя вновь, и не станет наказывать тебя за чужие преступления.

– Я ужасно вела себя с ним, когда мы были детьми.

– Думаю, он давно забыл об этом.

– Но его жена ничего не забыла.

– Это верно. До меня доходили слухи о горячем и гневном нраве Дейенерис Таргариен. Но нет такой женщины, которая не покорилась бы мужчине, которого любит.

Санса улыбнулась – не столько словам Рида, столько своим мыслям, которые они всколыхнули:

– Вы думаете, это любовь?

– А что еще могло убедить ее послушать Джона и не предавать земли Вестероса огню и мечу? Нам пора. Идем. – И, сжав ее холодную влажную ладонь в своей – сухой, теплой и жилистой – лорд Сероводья отправился встречать высоких гостей.

К ним присоединилась леди Жиана, и все трое вышли за порог на деревянный настил краннога. Слой толстых досок, под ними – пять слоев вековечных толстых бревен, связанных просмоленными веревками и проложенных мохом. Одни боги знают, как болотным людям удается перетаскивать замок по узким протокам и ручьям, но, тем не менее, они редко когда ночевали на одном месте. Сначала это приводило Сансу в замешательство, а потом она привыкла, тем более, что зимой большая часть водных потоков замерзала, и замок мог передвигаться только на небольшие расстояния. Сейчас они для встречи короля и королевы остановились около самого большого в Сероводье острова с твердой почвой – покрытые мхом и пучками травы камни могли выдержать вес драконов. На соседние островки земли согнали побольше овец, коз и коров – правда, никто не знал, насколько хватит этого стада для прокорма трех чудовищ.

Дом лорда был не единственным здесь – вокруг их гигантского краннога притулились такие же плавучие дома поменьше, Сансе они напомнили цыплят, которые собираются под крылья наседки, услышав клекот ястреба. Стылый болотный воздух, наполненный, несмотря на холод зимы, испарениями из незамерзающих горячих источников, задрожал, – сначала еле слышно, а затем сильнее и сильнее, и вскоре можно уже было услышать шум, издаваемый тремя парами огромных кожистых крыльев.

Драконы летели клином – огромное черное пятно впереди посередине, и два поменьше по бокам от него. Первым приземлился Дрогон – огромная огнедышащая масса стальной иссиня-черной чешуи с глазами, как тлеющие уголья. Вторым за ним сел зеленый Визерион – чуть меньше брата, и более изящный, но не менее опасный. Круглый глаз цвета светлого пламени вдруг посмотрел прямо на Сансу – так ей показалось. Последним из драконов был сливочно-золотистый Рейегаль, его костяной гребень был тонким и острым, точно ножи. Сев, он выдохнул облачко желтого дыма, и люди за спиной лорда Рида ахнули и попятились.

Тем временем, всадники освободились от цепей и ремней, которые держали их на спинах драконов, и теперь медленно шли по мшистой почве. Вокруг раздался шорох – люди повсюду опускались на колени. Санса же во все глаза разглядывала троицу. Королева Дейенерис шла посередине. Слабенькое зимнее солнце серебрило ее удивительные волосы, и освещало фигуру, одетую в парчовое платье с разрезным подолом, узкие штаны и тяжелый шерстяной плащ – черный как ночь. Санса догадывалась, что на обратной стороне его алый трехголовый дракон. «Пламя и кровь» – пришел на ум девиз дома Таргариенов. Джон рядом с ней казался знакомым и незнакомым одновременно. Издали Санса не могла разглядеть его лицо как следует, но походка, осанка, простая черная одежда и темные волосы были его. Только длинный меч на бедре отличал его от того мальчика, которого она помнила. При мысли, что уже скоро она взглянет в знакомые глаза – серые, старковские, – она улыбнулась, и одновременно почувствовала ком в горле. Третьего драконьего всадника рядом с ними было нелегко заметить, и сначала Санса подумала, что он отстал. Но вот гости шагнули с острова на кранног, и у нее перехватило дыхание, как от удара в живот – эту переваливающуюся походку, разномастные глаза и пегие волосы не узнать было невозможно. Тирион Ланнистер. Единственное, что заметила Санса – вместо отвратительной дыры на месте носа теперь красовалась нашлепка из золота, изображающая кончик носа и ноздри.

К счастью, как раз пришло время преклонить колени, а капюшон плаща хорошо скрывал смущение и страх. Голос лорда Хоуленда рядом звучал чуть приглушенно, и гораздо громче она ощущала стук крови в ушах.

– Ваша милость. Моя королева. Я приветствую вас в моем скромном доме и присягаю на верность дому Таргариенов.

– Мы ценим это, лорд Рид – женский голос был холоднее льда, но мужской добавил мягче – Я рад наконец встретить вас, лорд Хоуленд, и вас, леди Рид. А кто это рядом с вами? Поднимитесь, миледи, и дайте взглянуть на вас.

Ноги дрожали, но Сансе удержалась на них и встав, откинула капюшон. От волнения у нее перед глазами все плыло, и лица казались размытыми пятнами. Надо было представиться, но слова застряли в горле. Какое-то время они смотрели друг на друга, замерев, пока король, разом утратив величественное спокойствие, вдруг не сгреб ее в удушающе крепкие объятия, а выпустив, обхватил ладонями лицо Сансы и поцеловал в лоб.

– Боги!.. Да ведь он думал, что ты мертва – пробормотал он ей в волосы. «Кто думал?» – хотела спросить Санса, но поняла, что не может выговорить ни слова.

– Впрочем, сейчас не время – опомнился король, и обернулся к хозяину дома. Тот верно понял намек, и пригласил короля, королеву и их десницу разделить с ними трапезу.

На пиру – весьма скромном по меркам столицы, но тем не менее, пиру – Санса, наконец, пришла в себя и смогла рассмотреть королеву Дейенерис как следует – их посадили рядом. К ее удивлению, знаменитая Матерь Драконов была едва ли на год-два старше самой Сансы, и гораздо ниже ростом. Красота ее была странной – белые, искрящиеся золотом и серебром волосы, нежная светлая кожа, розовые губы… а вот лиловые глаза Сансу впечатлили меньше – она уже видела их раньше, на другом лице – и глаза эти горели злостью и мрачной решимостью. Нед Дейн с кинжалом у горла Сандора. С трудом прогнав жуткое воспоминание, она продолжила наблюдать за той, которая спасла Семь королевств от ужасающей напасти. В замке Ридов было тепло, и королева сменила свои тяжелые и теплые дорожные одеяния на легкий серо-голубой шелк, который был ей удивительно к лицу. Тем более странно на этом ровном белом лбу выглядел нарочито грубый венец из черненого железа с алыми крупными рубинами. Сидевший по другую сторону от ее Джон носил такой же венец, но камни в нем были синими, как зимние розы – и это было еще одно маленькое напоминание о доме и их родстве. Свой черный дублет безо всяких украшений Джон не стал менять на более дорогую и приличную королю одежду, словно, перестав быть лордом-командующим Ночного дозора, он все равно чувствовал себя принадлежащим к этому братству, только теперь к его клятвам добавились новые.

А еще Санса не могла не заметить, с какой нежностью и обожанием королева смотрит на своего супруга и родича. Как часто наклоняется к нему, касается его руки или угощает его из своей тарелки. Это могло бы кое-кому показаться чересчур откровенным, если бы нашелся такой человек, что осмелился бы сказать это вслух. Но присутствующие благоразумно держали свои мысли при себе.

Раз или два одна из женщин пыталась завести беседу с другой, но слишком многое разделяло их, и слишком мало было между ними сходства, чтобы возникла симпатия. Непринужденно себя чувствовала разве что леди Рид, умудрявшаяся поддерживать разговор с обеими дамами. Санса держалась скованно и напряженно, Дейенерис – холодно, и когда пир подошел к концу они обе расстались с взаимным облегчением. После общей трапезы лорд Рид пригласил короля и королеву с десницей в небольшую горницу с камином, чтобы выпить горячего вина и обсудить вопросы, касающиеся политики и будущего Севера. К удивлению Сансы, туда пригласили и ее. Когда все расселись, и слуга плотно прикрыл за собой толстую деревянную дверь, Джон начал без обиняков: