Текст книги "Подъем (СИ)"
Автор книги: Евгения Стасина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
– Здравствуй, – надеюсь, истеричные нотки не проскальзывают в моем голосе. – Может быть, объяснишь, почему твоя Марго забивает голову моего ребенка разными глупостями?
– О чем ты? – наверняка перебирая бумаги, принесенные секретаршей на подпись, удивляется Медведев.
– О том, что теперь я должна заставлять нашего сына заниматься уроками. Возможно, ей с лихвой хватило природного дара, чтобы бездумно махать своей кисточкой, но мне претит мысль, что из Семена вырастит безответственный неуч!
– Я ничего не понимаю…
– Отлично! Объяснить тебе более доходчиво? Пока ты с энтузиазмом исполняешь роль заботливого воскресного папы, ошибочно полагая, что пары недель в году вполне достаточно для чувства выполненного долга, я сутками прилагаю усилия, чтобы вырастить из него порядочного человека! Будь добр, потрудись объяснить своей пассии, что дети в таком возрасте нуждаются в дисциплине!
– Ты решила меня отчитать? Марго никогда не позволяет себе лишнего в отношении нашего сына…
– Странно, потому что на протяжении недели я слушаю дифирамбы Семена в адрес замечательной тети Риты, не считающей нужным заниматься учебой и вовремя ложиться спать!
– Маш, у меня куча работы и твои необоснованные претензии меня…
– Не смей класть трубку! Когда ты собирался мне сообщить, что в октябре Семе нужно вновь ехать в Москву?
– Так, ты поэтому бесишься? Мы еще не определились с датой, собирался тебе позвонить, как только все станет известно… Я планирую приехать на Семкин день рождения. Там и обсудим…
– Андрей, мне абсолютно безразлично, что происходит в твоей личной жизни, но я прошу уважать мои решения и не подрывать мой авторитет, как матери, глупыми уступками. Иначе, в следующий раз, тебе придется сесть в самолет, оставив свою империю, и встречаться с ребенком под моим чутким контролем, – сама непроизвольно вздрагиваю от холода, сквозящего в моем голосе.
– Только не нужно мне угрожать. Я имею полное право видеть своего сына, – не менее раздраженно отзывается бывший супруг.
– Тогда начинай приучать себя к мысли, что любоваться им будешь лишь на фото в моих соцсетях!
Я скидываю вызов, переводя телефон в автономный режим, и роняю голову на руль, чувствуя, как мое тело трясет от переизбытка эмоций. Это невыносимо трудно… Больно и неприятно осознавать, что человек, с которым ты строила совместные планы, поддерживала в каждом его начинании, радовалась покупке собственного жилья, с восторгом сжимала в руках путевки на первый совместный отдых заграницей, любила его, окутывая своим теплом и заботой, на деле оказывается эгоистичным мерзавцем, ни в грош не ставящим приложенные тобой усилия. Не знаю, что больше заводит меня: его нежелание признавать негативное влияние женщины, мало что смыслящей в вопросах заботы и воспитания, или дикая безответственность по отношению к ребенку… Словно и не было между нами ни чувств, ни уважения, ни малой толики душевной привязанности… Когда Семен, все еще раскрасневшийся от затяжной тренировки, плюхается на сидение, делясь со мной впечатлениями, я молча разглядываю его юное лицо, узнавая в каждой черте присутствие Медведевских генов. И всю дорогу до дома моих родителей, пытаюсь найти для себя ответ, в какой же момент чувства к любовнице сумели вытеснить с пьедестала такие незыблемые ценности, над которыми ни должно быть властно ни время, ни жизненные обстоятельства.
* * *
– Мария Михайловна! Вам опять цветы, – окликает меня консьержка, по дороге к лифту. Я старательно сдерживаю улыбку, позволяя уголкам губ поползти вверх лишь тогда, когда утыкаюсь носом в огромную охапку белых роз. Это восьмой букет с момента нашего последнего разговора с Сергеем Титовым. Я так и не сумела понять, чего он ждет в конечном итоге – кратковременной связи в угоду потехе собственного эго, или продолжительного романа, который, как мне кажется, ему заводить не свойственно, но получая цветы с завидной постоянностью, стала ловить себя на том, что с нетерпением жду, когда же в мою дверь позвонит курьер или Ангелина Константиновна встретит меня в парадной. Удивление сменилось на чувство щекочущего нервы нетерпения, хотя здравый смысл до сих пор меня предостерегает держаться подальше от этого человека.
– Боже, неужели остались еще на свете мужчины, способные вами увлечься, – выходя из лифта в компании моего щедрого ухажера, искренне удивляется Светлана Викторовна. Она уже явно оправилась после недомогания, и принялась с пущей прытью отравлять мое существование, каждое утро трезвоня в дверной звонок. – Каким глупцом нужно быть, чтобы не разглядеть за приятной картинкой вашего скудного наполнения.
Сергей откашливается, пряча улыбку за сжатыми в кулак пальцами и, бросив на меня мимолетный взгляд, подгоняет свою мать к выходу.
– Вы уж присмотритесь к нему. Вдруг он единственный, кто согласен влачить жалкое существование в паре с вами, – не оборачиваясь, говорит так громко, что консьержка высовывает голову в окошко, желая не упустить ни малейшей детали.
– Обязательно, раз вы одобряете наш союз! – не могу удержаться, и последнее, что я слышу, когда створки лифта смыкаются перед моими глазами, задорный смех Сергея Титова.
Я открываю дверь своей квартиры, плюхаясь на пуфик у входа, так и не выпуская из рук увесистую охапку роз, когда мой телефон раздается звонкой трелью.
– Медведев женится и в скором времени вновь испытает все прелести отцовства, – первое, что говорю я, принимая входящий вызов.
– Да ладно? Значит, она все же взяла его в оборот?
– Видимо. Как думаешь, мне стоит сходить на их свадьбу? Вдруг я словлю букет, или ее хоть немного разнесет, и я смогу испытать чувство глубокого удовлетворения, что на ее фоне выгляжу куда привлекательнее? – сбрасывая с ног лодочки, бреду в ванную, пытаясь придумать, куда же пристроить цветы.
– Нет уж, сходишь на их развод. А когда она обдерет его, как липку, разразишься громким зловещим смехом!
– Я говорила, что без тебя моя жизнь была бы унылой? – набирая воду в пластмассовое ведро, как мне кажется, вполне пригодное для цветов за неимением свободных ваз, интересуюсь у своей подруги.
– Нет, но это и необязательно. Я и без тебя прекрасно знаю, насколько хороша по части подбадривающих разговоров. Как там Семен? Хочу с Левой наведаться в развлекательный центр, могли бы составить нам компанию. Они поиграют в настольный хоккей, а мы до отвала наедимся мороженого.
– Только что отвезла его к своим. Сама знаешь, как они истосковались по внуку.
– Ладно, тогда предлагаю устроить девичник, пришло мое время жаловаться на личную жизнь, – с придыханием сообщает мне Света, и я удивленно замираю посреди своей спальни.
– Приедешь ко мне?
– Нет, закажу столик в каком-нибудь приличном месте. Как думаешь, Ира согласиться на вылазку, не читая нотаций о стоящем на нашем пороге женском алкоголизме?
– Пожалуй, стоит рискнуть и проверить, – облегченно выдыхаю, радуясь, что подруга, как и всегда, не поддается унынию.
* * *
– Считаешь, что бар, кишащий пьяными мужчинами, лучшее место для твоих душевных изливаний, – с опаской оглядываясь по сторонам на громко спорящих за соседними столами представителей сильного пола, выказываю свое удивление ее выбору. Ее красная блузка, с кричащим вырезом в области груди, приковывает слишком много глаз, и я ниже съезжаю на кожаный диванчик, не желая купаться в океане раздевающих взглядов.
– Конечно. Тем более что Танюша приболела и ее добропорядочная матушка решительно отказалась куда-либо идти. Официант, – зачем-то вскинув вверх руку и громко подзывая парнишку, облаченного в синий фартук, отвлекается от меня Света. – Принеси-ка нам чего-нибудь погорячее!
Я совершенно не узнаю сидящую передо мной девушку, но выжидательно сохраняю молчание, давая ей право самой решить, когда начинать разговор.
– Не смотри на меня так!
– Хорошо, – взяв в руки меню, удивляющее огромным ассортиментом блюд, начинаю внимательно изучать перечень салатов.
– Спасибо, – выпивая одним махом рюмку, благодарит подоспевшего официанта, пресекая его порыв вновь наполнить ее одним взмахом руки. – Дима уже третий день ночует в гостинице.
Наверное, мои глаза едва не вылезают из орбит, потому что Иванова прыскает со смеху, видя мою озадаченность.
– Мы поругались. Он накричал на Леву, а я сорвалась и не самыми лестными выражениями сказала, куда ему следует засунуть свои авторитарные замашки, – рассказывает подруга, не забывая кокетливо улыбаться мужчине напротив. – Симпатичный, неправда ли?
Я даже не думаю смотреть в направлении незнакомца, пытаясь переварить услышанное.
– Давай, самое время сказать, что он полный придурок и я поступила правильно, отчитав его за несдержанность, – салютуя рюмкой, заканчивает свой монолог подруга.
– Не слишком ли ты разошлась? – я отодвигаю графин с неизвестным мне содержимым, и передвигаюсь на сидении, желая закрыть ее от глаз заинтересовавшегося человека. – Уверена, что он перешел границы? Как бы там ни было, Леве давно необходима твердая мужская рука. Парню нужен пример для подражания, и Дима прекрасно подходит на эту роль.
– Когда твой муж завел интрижку, я не пыталась обелить скромную персону его подружки…
– Это совершенно другая история. Застань ты в своей кровати молоденькую сотрудницу кредитного отдела, я была бы первой, кто нелестно о ней отозвался.
– Лучше бы я пошла с Иринкой. Уверена, она бы нарушила правило и хорошенько обматерила моего мужа, – недовольно надувая губы и складывая руки на груди, отворачивается от меня Иванова.
– Мне кажется, ты слишком привыкла нести ответственность за ребенка на своих плечах. Я не призываю тебя молчать, когда он набрасывается на Левку без повода, но в ситуациях, где действительно требуется отповедь, стоит позволить Диме приходить тебе на помощь.
– Я посмотрю на тебя, когда какой-нибудь дядька примется за воспитание Семы…
– Если это действительно будет необходимо, я, пожалуй, позволю ему прочитать поучительную лекцию. Тем более что родной отец энтузиазма не проявляет. Знаешь, что сказал Сема, когда я с трудом заставила его заправить за собой постель? – облокотившись на столик, рассказываю подруге. – Что лучше бы он остался у папы.
– Это жестоко…
– Не то слово!
– Как там Титов? Ты так и не решилась ему позвонить, – спустя пару часов задушевных разговор, спрашивает Иванова, останавливая взгляд на моем мобильном, про который я совершенно забыла, сбегая от навязчивого ухажера. В тот вечер я получила первый букет с украшенной темным бантом коробочкой, в которой обнаружила свой мобильный и его визитную карточку.
– Опять прислал цветы…
– Боже, как ты держишься? Я бы уже не устояла!
– Ну… Он… какой-то странный. Сначала предлагает поразвлечься, открыто заявляя, что о большем не стоит и мечтать, а после шлет эти цветы. Наверное, он больной, – глупо хихикаю, чувствуя, легкое головокружение.
– Возможно. Но он чертовски обаятелен в своей манере говорить в лоб, чего ждет от вашего знакомства. Лично меня дико заводит мысль, что где-то поблизости обитает такой брутальный самец.
Я не собираюсь отрицать, что от одного вида его вздернутого подбородка и спортивных покатых плечей, у меня начинают трястись поджилки, и, внезапно вспомнив сколько огня и сбивающей с ног ласки способны подарить его губы, заливаюсь краской.
– Маша, да ты же влюбилась в него! – вскакивая с сидения и тыча пальцем в мою опешившею физиономию, привлекает внимание разомлевших от выпивки посетителей.
– Сядь, – недовольно шиплю, хватая ее за руку и резко дернув, заставляю вновь занять свое место. – Не говори ерунды! Ни в кого я не влюблялась!
– Конечно! Сколько я тебя знаю? Ты всегда краснеешь, когда в твою голову закрадываются грязные мыслишки!
– Нет! – пытаясь хоть немного унять жар на щеках приложенными к ним ладонями, мгновенно отрицаю ее предположение. – Он мне ни капли не нравится!
– Будь я лет на десять моложе, возможно бы и поверила!
– Обещаю, что ты будешь первой, кто узнает о каких-либо чувствах с моей стороны! Здесь нечто другое… Просто он выходит за рамки моего понимания… Он меня дико бесит и в то же время манит к себе, как магнит…
– Это называется желание! – слегка заплетающимся языком, подводит итог Иванова. – Какого черта ты до сих пор не набрала его номер?
– Нет, ни за что! Как я потом буду смотреть ему в глаза? Я же со стыда умру, когда наутро он подбросит меня до подъезда!
– И плевать! Будешь всю жизнь вспоминать подаренное им удовольствие… Давай, наберем? – предлагает она, потянувшись к моему телефону, но я быстро бью ее по пальцам, отодвигая мобильный подальше.
– Ты пьяна! Если так жаждешь мужского общения, позвони лучше Диме!
– Обязательно. Но после того как ты перестанешь трястись, как заяц, и сделаешь небольшой шаг навстречу.
– И не подумаю!
– Ты непроходимая тупица, Медведева! И я буду не я, если не заставлю тебя хотя бы раз в жизни совершить что-то безумное! – поднимая рюмку, произносит, как тост, Светлана, улыбаясь мне во все свои тридцать два зуба.
– Как ты могла так со мной поступить?! – моему возмущению нет предела, когда на выходе из бара, я замечаю на парковке знакомую Ауди. Ее владелец, в светло-сером спортивном костюме, вальяжно устроившись на лавке, неторопливо курит, с наслаждением выдыхая дым из своих легких. В это позднее время, улица почти безлюдна, и спортивная фигура, окутанная полумраком, выглядит немного пугающе. Словно он отъявленный хулиган, поджидающий свою жертву под сенью разросшихся веток ивы.
– А что мне оставалось? Позволить тебе начать вязать носки и тратить все сбережения на кошачий корм? Дорогая, ты ведь не молодеешь! Пока твой бывший размножается, ты все больше и больше порастаешь пылью! – шипит мне в ответ подруга, вскидывая руку в тщетной попытке словить такси. Я не знаю, как поступить: обрушить на ее голову свое недовольство или позволить себе рассмеяться над голосующей женщиной, одиноко стоящей у поребрика, переминаясь с ноги на ногу.
– Перестань махать своим пальцем! Если ты не заметила, дороги абсолютно пусты! – сложив руки на груди, все же перехожу в наступление. – Может, попросишь Титова? Уверена, он будет только рад тебя подвезти! Не зря же прикатил сюда в два часа ночи?
– Вот еще! Здесь он явно не из-за меня! – начиная вытрясать содержимое сумки на тротуар в поисках мобильного, заявляет мне Света, тяжко вздыхая от навалившейся на нее усталости, вызванной отнюдь не беспрерывным трудом. – Где этот чертов телефон?
Ее изрядно покачивает, а тонкие шпильки и вовсе трудно назвать пригодными для ходьбы, когда ты влила в себя изрядное количество алкоголя, поэтому я с опаской наблюдаю, как Иванова из последних сил пытается устоять на месте. Мне ничего не остается, кроме как торопливо вернуть все ее безделушки в маленький кожаный клач, и поддерживая под локоть, довести мою закадычную подругу до фонарного столба, на который она незамедлительно опирается, посылая мне подобие улыбки.
– Я хочу спать, Маш… И мне нужен аспирин…
– Скорее, тебе стоит задуматься о собрании анонимных алкоголиков, – накидывая ей на плечи свой пиджак, не отрывая взгляда, слежу за приближающимся к нам мужчиной.
– Не вздумай сказать что-нибудь вздорное, – последнее, что успеваю ей посоветовать, когда в паре шагов от нас останавливается моя ночная фантазия.
– Здравствуйте, Сергей! – прикладывая к голове свою руку в глупой попытке отдать ему честь, заходиться смехом Света. – А мы тут ждем такси. По-моему, это свинство… делать женскую обувь такой неудобной, – со стоном стягивая со ступни свою красную лодочку, еле удерживает равновесие, цепляясь пальцами за толстовку Титова. Я испытываю жуткое чувство стыда за всю неприглядность ситуации и торопливо отвожу глаза, стоит мне встретиться с его горящим взглядом. Мне хочется оттянуть вниз свою юбку, чтобы хоть немного прикрыть оголенные коленки, заменить мой укороченный топ, на что-нибудь мешковатое, закрывающее кожу до самого горла, поскольку внезапно я ощущаю себя полностью раздетой и кричаще-доступной. Его ползущие вверх уголки губ, и уверенная поза, словно он непоколебимая скала, а повисшая на его локте женщина сродни пушинке, заставляют меня задуматься над тем, как часто среди ночи в его квартире раздаются звонки от захмелевших незнакомок и ко всем ли он приезжает, наверняка наспех нацепив спортивные треники…
– Раз уж вы меня разбудили, готов протянуть руку помощи, – кивая в сторону своего авто, и подхватывая полуспящую Светку, предлагает он, а я никак не могу разгадать, сквозит ли в его голосе холод или наш вид его забавляет.
– Куда ехать? – выруливая на проезжую часть, проходиться по моему лицу мимолетным взглядом.
– Проспект Просвещения, рядом с Центральной библиотекой, – откинувшись на сидение, я начинаю следить за дорогой. Из его магнитолы льется тихая музыка и нежный голос зарубежного исполнителя невольно навевает на меня сон. Когда мои веки закрываются, а дыхание становиться размеренным, горячие пальцы водителя заставляют меня проснуться, вздрогнув от внезапного покалывания от соприкосновения нашей кожи.
– Только не вздумай заснуть. Нет ничего хуже, чем колесить по городу с полуживыми женщинами на сидении. Я что единственный мужчина в твоей записной книжке? Напомни, когда я был настолько мил, что предложил тебе свои услуги извозчика?
– Выскажешь свои претензии ей, – отвечаю я, указывая пальцем на заднее сидение, и, устроившись поудобнее, вновь закрываю глаза. – Поверь, я не сгорала от желания увидеть тебя среди ночи с этой раздражающей ухмылкой на губах.
– Так, это что, одолжение? Мне начинать тебя благодарить за то, что ты оказала мне великую честь подвезти тебя до подъезда?
– Нет, что ты, обойдусь… Просто не хочу, чтобы ты думал, что я весь вечер о тебе грезила, – улыбаясь самой обаятельной улыбкой, на которую я способна после такого долгого дня, поясняю мужчине, чьи загорелые руки уверенно сжимают руль.
– И в мыслях не было! Это ведь так обыденно, после посиделок с подружкой за бутылкой вина названивать среди ночи мужчине, который тебе совсем неинтересен, – он даже не пытается скрыть усмешку, уверенно глядя в мое покрасневшее лицо, всем своим видом демонстрируя, что не верит ни единому слову.
– Я тебе не звонила.
– Конечно, ты же слишком труслива для того, чтобы самой на такое решиться… Зато не постеснялась подбить подругу на подобную авантюру.
– Да что ты? Ты действительно не допускаешь мысли, что можешь мне не понравиться? Прости, но ты последний, к кому я бы обратилась за помощью. И если уж на то пошло, мог бы и не отвечать на звонок. Никто не заставлял тебя садиться за руль!
– Отлично, может, тогда вам лучше прогуляться? Проветришь голову, а заодно приведешь свою подругу в чувства? – внезапно сворачивая и тормозя у бордюра, хмыкает Титов. – Поищи среди своих контактов кого-то более достойного.
– Нет! – моему удивлению нет предела, когда его рука, задевая мое бедро, тянется к ручке на двери и в салон проникает ночной прохладный воздух. – Ты не можешь!
– Разве? – ехидно бросает мне Сергей, ожидая, когда я покину его машину.
– Да кто, вообще, так делает?!
– Я. Так что давай, шевели ножками, – хмыкает Сергей, с удовольствием наблюдая за растущей на моем лице паникой. – Мне вставать через четыре часа.
– И не подумаю, – захлопывая дверь и неуютно ежась от вечернего холода, упираюсь я и вздергиваю подбородок.
Я стойко выдерживаю его взгляд, не позволяя себе отвернуться, с удивлением подмечая, что моя упертость не вызвала в нем раздражения, а лишь разожгла огонек в глубине его глаз, ровно до того момента, пока он не разворачивается назад, услышав фразу, которая непременно преследует в кошмарных снах всех автомобилистов, подрабатывающих частным извозом:
– Меня сейчас вырвет…
Я закатываю глаза, тяжко вздыхая и призывая на помощь удачу. Побелевшее лицо Ивановой, с прижатой к губам ладонью, надолго въестся в мою память наряду с нервным постукиванием пальцев по коже руля.
– Отлично! На кой черт, я дал тебе свою визитку? – протягивая моей подруге бутылку с водой, заводится Сергей. – Поделиться координатами хорошего нарколога?
– Прости, – выходя на улицу и устраиваясь на заднем сидение рядом со Светой, делающей жадные глотки минералки, я, проклиная себя за то, что решила сегодня выбраться из дома. – Ну как? Полегчало?
– Боже, мне еще никогда не было так плохо. Я даже на посвящение в первокурсники столько не пила…
– И не стоило начинать, – устраивая ее голову на своих коленях, начинаю поглаживать ее волосы, игнорируя горящие злостью глаза нашего провожатого. – Только не испорти салон, – шепчу ей на ухо, но кажется девушка уже крепко спит, никак не реагируя на мою просьбу.
– Можно ехать?
– Да, – и больше не поворачиваюсь к нему, наблюдая за сменяющимися за окном декорациями. Я знаю, что он смотрит на меня, чувствую, как в воздухе повисает напряжение, слышу, как он недовольно ругается, проезжая разбитый участок дороги, желая срезать и как можно скорее довести Иванову до дома. Он вряд ли когда-то расскажет, что больше вывело его из себя: внезапно обрушившиеся на его голову неприятности в нашем лице или моя неспособность поддержать беседу, и оставшиеся десять минут пути Сергей, как и я, не предпринимает попыток завязать разговор. Под аккомпанемент Светкиных вздохов и сменяющиеся хиты радиостанции, каждый из нас думает о своем. Я с трудом представляю, как доведу свою подругу до двери, но гневная речь, которая непременно ее настигнет, уже почти составлена. Только бы не позабыть самых звучных эпитетов, в красках передающих мое впечатление от нашего совместного отдыха. В список поступков, которые я больше никогда не решусь повторить, я только что добавила еще один пункт. Где-то между «никогда не выходи замуж за бессовестного негодяя» и «не вздумай пытаться испечь шарлотку», которая никогда мне не удается, отправляясь с нагретой духовки прямиком в мусорный бак, теперь красуется незыблемое правило – никогда не посещать бар в компании моей горе-подруги.
– Спасибо тебе, – останавливаясь у Светкиного подъезда, касаюсь ладони своими пальцами, желая заставить его обратить на меня внимание. Сергей замирает, опуская глаза на мою руку, и я мгновенно одергиваю себя, списывая внезапную дрожь на понизившуюся на улице температуру. – И… На самом деле, ты не так плох, как могло показаться на первый взгляд.
Титов добродушно смеется, наверняка вспоминая, как минутой ранее поднимал мою подругу на третий этаж, бережно укладывал на постели, терпеливо дожидаясь меня в коридоре, пока я справлялась с ее нехитрым гардеробом. Проявленное им участие, даже несмотря на мою черную неблагодарность, заставило меня устыдиться, и я всерьез настроена хотя бы немного сгладить эффект. Возможно, в мире больших денег и неоспоримого авторитета Титова хамство встречается куда чаще дружеского обмена любезностями, но мне становится тошно от одной мысли, что я с такой легкостью забываю о рамках приличия.
– Утром я и представить не мог, что когда-то услышу от тебя слова одобрения.
– Как видишь, я тоже умею удивлять, – накидывая на плечи пиджак, обхватываю себя руками.
– Замерзла?
– Немного… Наверное, я останусь у Светы. Думаю, утром ей будет необходимо, чтобы кто-то принес стакан воды, – зачем-то пускаюсь в объяснения.
– Тогда, я поехал, – он проходиться рукой по волосам, почему-то не двигаясь с места.
– Да. И еще раз, прости за сегодняшнее… Мне и в голову не могло прийти, что Света решиться тебе позвонить… Она просто одержима идеей найти для меня мужчину.
– Надеюсь, что я единственный кандидат на эту роль? – смущает меня своим внезапным вопросом, вновь сея сумятицу в моей душе. Как в одном человеке умещается столько противоречивых качеств? Я неопределенно качаю головой, улыбаясь ему скорее для галочки.
– Скажем так, ты единственный, кто ежедневно шлет мне цветы. Скоро моя квартира превратиться в оранжерею.
– Я передам своей секретарше, что она сумела поразить тебя в самое сердце, – довольно улыбается мой собеседник.
– Повысь ей зарплату, – я стараюсь скрыть за своей беззаботностью острое чувство разочарования, от осознания, что все эти дни глупо верила в невозможное: Сергей Титов предпочел возложить миссию по покорению моего сердца на совершенно не знакомую мне даму, не считая нужным тратить свое драгоценное время на выбор подходящих букетов. – У нее хороший вкус.
– Обязательно, как только достигну поставленной цели.
– Только не вздумай испортить момент своей пошлостью! Мы продержались две минуты, общаясь, как нормальные люди!
– Если бы ты не воспринимала в штыки каждое мое слово, общаться было бы куда проще… И я вовсе не собирался зазывать тебя в свою постель.
– Ты же не хочешь сказать, что влюбился? – округляю глаза в притворном ужасе.
– Нет, – не знаю почему, но его смех вызывает во мне желание, отвесить ему оплеуху. – Но я готов пересмотреть свои взгляды. Пожалуй, я бы перезвонил тебе наутро, согласись ты тогда на мое предложение.
– Это такой своеобразный способ порадовать женщину комплиментом?
– Всего лишь попытка признать собственное заблуждение. Если ты согласишься еще на одно свидание, обещаю не смущать тебя своей прямолинейностью…
* * *
– Господи, закрой занавески! – накрывая лицо одеялом, стонет Иванова, взывая к моей человечности. – Наверное, бармен подмешал в мой бокал яд!
– В какой конкретно? Владельцу придется пополнить свои запасы после твоего набега на их винный погреб, – плюхаясь на пустующее рядом с ней место, довольно потягиваюсь на шелковых простынях. – Боже! Да вы извращенцы! Как я раньше не замечала зеркала на твоем потолке?
– Не все в этом мире используют спальню лишь для крепкого сна, – устраиваясь на боку, улыбается моя помятая подруга. – Я ведь не сделала ничего плохого? Пообещай, что подыщешь себе другого ухажера. Я больше не смогу смотреть на Титова, не заливаясь краской!
– Что ты! Ты произвела фурор! По всем законам жанра, ты чуть не испортила обивку его дорогого салона! – принимая беспечный вид, еще больше привожу ее в ужас. – Пока он нес тебя по лестнице, ты без умолку трещала, что не будь у тебя кольца на пальце, ты бы не позволила ему пройти мимо.
– Нет! Ужас, – она вновь скрывается под простыней, ругая себя за несдержанность. – Давай, подыщем тебе какого-нибудь банкира?
– Нет уж, теперь я решительно настроена отравлять твою жизнь мелькающим перед глазами Сергеем…
– Да ладно! Только не говори, что вы осквернили диван в моей гостиной? – кажется, всерьез веря в возможность нашего уединения за стеной своей комнаты, округляет она глаза. – Даже я бы не решилась на такое!
– Дурочка! Я согласилась на еще один ужин. Но это вовсе не значит, что я готова выпрыгнуть из платья по первому его зову, – предрекая ее дальнейшие расспросы, сажусь, подкладывая под спину подушку.
– Ладно, но знай, что я не стану тебя осуждать! Любое соитие вполне уместно, если при этом не пострадает моя мебель… Маш, может, поищешь в аптечке какое-нибудь обезболивающее? Голова сейчас разлетится вдребезги…
Когда я добираюсь до дома, солнце уже безжалостно палит, вызывая испарину на моем позвоночнике. К огромной зависти подруги, я пребываю в весьма приподнятом настроение, отчего-то улыбаясь, как сумасшедшая, каждой мелочи, что заполняет мой день. Семен, вдоволь насытившийся вниманием моих родителей, весь вечер проводит в комнате, совершая ревизию среди игрушечных машинок, к котором он питает огромную слабость. Я же забираюсь с ногами на свою кровать, пытаясь отыскать в электронной библиотеке роман, за чтением которого я, наконец, смогу выбросить из головы навязчивый образ мужчины, вихрем ворвавшегося в мою жизнь. Когда же ни одна аннотация не вызывает во мне отклика, я отбрасываюсь на подушки, даже не думая убирать с лица свою довольную улыбку. Знаете, к какому выводу я пришла? За всей этой отталкивающей бестактностью, чрезмерной горячностью и приводящей в ступор резкостью еще возможно отыскать что-то куда более привлекательное… И даже если когда-то мне придется пожалеть о своем любопытстве, пожалуй, я готова рискнуть и все же позволить себе начать поиски не тронутой цинизмом частички души Сергея Титова.
Как часто в своей жизни мы совершаем ошибки, расплата за которые неминуемо следует по пятам? Переступаем через собственные желания, теша себя заверениями, что иначе поступить невозможно, чтобы после корить себя за проявленное малодушие и, сцепив зубы, устранять учиненные разрушения. Имеем ли мы право распоряжаться жизнью собственных детей, лишая их возможности самостоятельно принимать решения, считая, что общение с теми, к кому ваш малыш тянется всеми фибрами своей души, недопустимо, лишь потому, что с высоты прожитых лет нам отчетливо видно, что подобные связи губительны? Теперь я смело могу ответить, что порою черствость и категоричность принесут куда более положительный результат, чем податливость и неуемное желание поступать по совести.
– Не буду! Я не хочу есть кашу, мама! – заходясь в истерике и топая ногами по полу так, словно он не будущий третьеклассник, а посетитель ясельной группы детского сада, отказывается от завтрака сын. – Почему я должен ее есть?
– Потому что она полезна, Семен, – пытаюсь говорить, как можно мягче.
– Я хочу печенье!
– Это не еда. Будь добр, вернись за стол, – уже с трудом сдерживаю негодование, раздражаясь от не прекращающего визга. Наверное, я плохая мать, раз не способна повлиять на собственного ребенка?
– Папа никогда меня не заставляет! – покраснев от собственного крика, Сема никак не может совладать с дыханием, с трудом выдавая свои мысли. – Тебе все равно: нравиться мне или нет! Я уже не маленький! Могу я сам выбирать, чем мне завтракать?
– Вернись за стол! – я встаю со своего места, наверняка выглядя устрашающе, указывая пальцем на пустующий напротив стул. – Немедленно!
– Нет! Ты меня не любишь! Я не хочу с тобой жить! – падая на диван и безостановочно колотя кулачками о подушку, обрушивает на меня свое недовольство. – Не хочу! Пусть лучше папа меня заберет!
– Отлично! Может быть позвоним ему прямо сейчас? Пожалуешься, как тяжело тебе приходиться! Как я заставляю тебя нормально питаться, как ты устраиваешь истерики, не желая прибирать за собой беспорядок, как ты отказываешься готовиться к школе, как огрызаешься и совершенно меня не слушаешь? Давай, это ведь так по-взрослому! – протягивая ему свой мобильный, все же перехожу на крик. – Я дико устала Семен! Устала от наших с тобой препирательств! Неужели, я требую чего-то непосильного?
– Да! – Сема безжалостно растирает свой нос, размазывая влагу по своему лицу, глядя на меня с хорошо читаемой обидой в карем взгляде.
– Тогда звони! Только не думай, что после этого я буду относиться к тебе, как к взрослому! Настоящий мужчина никогда не станет обижать собственную мать, а после трусливо прятаться за спину отца!
