Текст книги "Подъем (СИ)"

Автор книги: Евгения Стасина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

– Да, ты застала меня в дверях. Так что, буду даже раньше тебя. Не задерживайся, хочу успеть на ужин к родителям, – закрывая входную дверь и пряча ключи в сумку, наставляю ее и скидываю вызов. Пренебрегая лифтом, я быстро преодолеваю лестничные пролеты и, оказавшись на улице, подставляю свое лицо солнечным лучам, радуясь тому, что июнь в этом году выдался в меру теплым, без этой изнуряющей безветренной жары, от которой к вечеру голова нещадно раскалывается и все твои мысли сводятся лишь к тому, с каким удовольствием ты бы залезла в холодный душ. На резной деревянной скамейке возле подъезда, водрузив на свою голову огромную шляпу темного кирпичного оттенка, восседает Светлана Викторовна, которая наверняка прожигает меня своим взглядом, скрытым под черными стеклами ее солнечных очков. Она, как, впрочем, и всегда, одета с шиком, ее широкие брюки песочного оттенка и легкая шифоновая блузка не идут ни в какое сравнение с моим тонким цветастым платьем, но я старательно прячу свое восхищение ее способностью подбирать гардероб под улыбкой, больше напоминающей оскал. С того момента, как чуть больше года назад я залила ее квартиру, а после выложила кругленькую сумму на устранение нанесенного ей ущерба, она взяла за правило осыпать меня «комплиментами» при любом удобном случае. Поэтому уже автоматически, даже не отдавая себе в этом отчета, я поднимаю голову вверх, уверенно расправляю плечи, приводя в движение свои волнистые локоны, и гордо прохожу мимо, уже предвкушая нашу неминуемую перепалку. Когда же женщина не поддает виду, что заметила мое присутствие, так и не сказав мне вслед очередную колкость, я чувствую легкое разочарование, что не смогу бросить ей в ответ пару фраз, которые заготавливаю каждое утро, принимая душ под громкую музыку, льющуюся из динамиков моей стереосистемы. Странная дама, занимающая пост у подъезда, как мне кажется, лишь для того, чтобы отравить мой день своим ядом, сегодня на редкость смиренна… Если бы я не знала, что для мадам Титовой сон в общественном месте – моветон, я бы решила, что ожидание ее уморило, и она, не в силах сопротивляться окутавшей ее неге, уснула прямо на жесткой скамье… Сев за руль своей новенькой иномарки, я вставляю ключ в замок зажигания, все еще прибывая в небольшой растерянности от странности ее поведения, и задерживаюсь взглядом на фигуре своей притихшей соседки. Она, словно статуя, продолжает сидеть, слегка завалившись набок, в то время, как мимо неспешно прогуливаются городские жители, а кем-то забытая (или вовсе брошенная) болонка обнюхивает носок ее до безобразия дорогой туфли. Несколько раз про себя ругнувшись, я все же глушу мотор и вновь выбираюсь на улицу, желая удостовериться, что она не отправилась в мир иной, замученная ожиданием, когда же я, наконец, появлюсь и дам ей возможность попрактиковаться в своем красноречие.

– Светлана Викторовна, – все же касаюсь ее плеча, когда она так и не реагирует на мое приближение, с ужасом замечая, что ее голова опрокидывается назад…

* * *

– Вот ведь старая грымза, – недовольно фыркнув на мой рассказ, выдает Иванова, прождавшая меня больше часа. – У нее явный талант отравлять твои будни! – Света! Ей стало плохо! Тебе не хватает человечности! – заглядывая в пакеты с купленными ей обновками, ругаю ее за излишнюю черствость. – Да ладно! Когда человеку действительно плохо, он не обкладывает нецензурной бранью приехавших на вызов фельдшеров! Я обошла все бутики, пока ты махала перед ее лицом опахалом! – Только не надо делать вид, что это для тебя невообразимая мука! Как Дима терпит твою расточительность? – взглянув на ценник на ее новом нижнем белье, выказываю неподдельное удивление. – Разве у него есть выбор? Кстати, в субботу собираемся на нашей даче. Отпразднуем его день рождения в кругу друзей. Если хочешь, можешь взять с собой кого-нибудь. – С удовольствием, если за оставшиеся три дня найду достойного кандидата… – вымучено вздыхаю я, не испытывая ни малейшего желания быть белой вороной среди счастливых семейных пар. – Да, брось! Далеко ходить не надо! – Опять намекаешь на сына моей соседки? – Да, и буду говорить тебе об этом целую вечность, в надежде, что ты, наконец, прислушаешься к своей мудрой и проницательной подруге! – Предлагаешь снова устроить потоп, а как только он примчится спасать свою мать и нарисуется на моем пороге, тащить его в спальню? – Нехудший вариант развития событий! Хотя топить ее я бы не советовала! Кто знает, чем в этот раз она покрыла свои стены? Я возвращаюсь домой в начале девятого, сразу завидев на парковке автомобиль, принадлежащий сыну моей мучительницы. Сам он как раз выходит из подъезда, как всегда, собранный, в идеально сидящем костюме. И что самое странное, едва заметив его через окно своей машины, которую я не тороплюсь покидать, на мои щеки накатывает жар… Это как знать, что поблизости есть парнишка, воспылавший к тебе любовью – ты даже не думаешь отвечать взаимностью, но какая-то эгоистичная часть тебя требует удовлетворения его постоянным присутствием где-то неподалеку. С той только разницей, что никакого интереса ко мне Сергей Титов никогда не проявлял и лишь здоровался при встрече. Непрекращающиеся разговоры подруги о красивом и успешном бизнесмене звучат настолько часто, что я невольно ловлю себя на том, что начинаю себе представлять, какого это быть рядом с таким мужчиной. Поправив свою прическу, я все же выбираюсь на улицу, в тот момент, когда он открывает водительскую дверь, намереваясь отправиться восвояси. Я опережаю его с приветствием, и неспешно бреду к многоэтажке, с трудом передвигая ноги, внезапно ставшие ватными. Словно мою спину прожигают пристальным взглядом, мешая расслабиться, отчего движения выходят скованными и наверняка нелепыми. – Маша, – произносит мое имя Сергей, сопровождая свой окрик сигналом блокировки автомобильного замка. Я останавливаюсь и жду, пока мужчина окажется рядом, пытаясь понять, что заставило его вдруг заговорить.

– Хотел сказать вам спасибо. Оставил цветы у консьержки, – в двух шагах от меня, поясняет Титов, сдобрив свою благодарность улыбкой. – За что? – растерянно интересуюсь, до конца не понимая, о чем идет речь. – За то, что не прошли мимо. Я знаю, что моя мать доставляет вам кучу проблем… В общем, спасибо за бдительность. – Что вы… В этом нет ничего выдающегося. Надеюсь, ей уже лучше? – Да, пара дней постельного режима и будет как новенькая. – Я очень постараюсь ей не докучать, – улыбаюсь своему собеседнику, бегло взглянув на окна своей соседки. – Даже если вы будете передвигаться по дому, как мышка, она станет жаловаться на тишину. Уж такая у нее натура, – засунув руки в карманы, смеется мужчина, а я неотрывно слежу за образовавшимися ямочками на его щеках. Боже, во мне просыпаются пугающие наклонности… – Может, поужинаем вместе? – прервав повисшее между нами молчание, огорошивает меня мужчина. – Что? Зачем? – А разве нужен какой-то повод, чтобы пригласить красивую женщину на свидание? – удивленно приподнимая бровь, спрашивает Сергей. – Нет, просто… – я тщетно пытаюсь подобрать слова, застигнутая врасплох его предложением. – Вы правы, все просто. Кивните, и я заеду за вами завтра. *** – И ты согласилась? – восклицает подруга, пытаясь обуздать непоседливую дочку. – Он ведь тебе не нравился! – Ну… Он был… Странный. Разговорчивый… и милый. Бред какой-то! Сама не знаю, почему не смогла отказать. – Это все Иванова! Она тебе зомбировала! Титов то, Титов это! Господи, Таня! Положи полотенца на место! – отвлекаясь от нашего разговора, наставляет свою маленькую хулиганку. – Я скоро сойду с ума! Я только и делаю, что раскладываю все по местам, чтобы через минуту она вновь добралась до шкафов и устроила кавардак! – Да, уж! Через пару лет станет полегче… Хотя, Семен до сих пор разбрасывает игрушки! И ты бы видела, что твориться на его столе, когда он делает уроки! – Боже, ничего не говори! Уж лучше я буду жить в фантазиях, что через годик смогу отоспаться и не собирать валяющиеся на полу вещи, – вздыхает Иринка по ту сторону трубки. Я достаю из шкафа уже восьмое по счету платье, прикладывая его к себе, но вновь остаюсь недовольна и безжалостно откидываю его в кучу забракованных ранее вещей. – Я буду держать за тебя кулачки! – вновь возвращается она к обсуждению предстоящего свидания. – Это же не экзамен, – смеюсь, пытаясь влезть в свою любимую юбку. – Это куда более важное событие. Я очень хочу, чтобы ты, наконец, обрела свое женское счастье. – Не думаю, что из этой авантюры выйдет толк. Поем и вернусь домой, надеясь на то, что его мама выполняет предписание врача и не станет поджидать меня под дверью с дробовиком… – И как я про нее забыла, – заливисто смеется девушка. – Вот будет потеха, если когда-нибудь она станет твоей свекровью. – Упаси Бог! – застегивая украшенный камнями браслет на своем запястье, говорю абсолютно серьезно. Сидя в ресторане напротив человека, с которым, по сути, я перекинулась лишь парой слов, я стараюсь понять, кем же он является на самом деле. Хамом из переполненного супермаркета, сыном, уставшим от вечных склок своей матери с глупой соседкой, не считающей нужным следить за своей сантехникой, или мужчиной, способным обаять растерянную девушку своей белозубой улыбкой. В одном я уверена на все сто – передо мной яркий представитель сильного пола, искушенный женским вниманием и прекрасно осведомленный, что при желании сможет покорить любую женщину. Я вряд ли могу похвастаться богатым опытом по части свиданий, тем более с теми, в чьем присутствии у меня начинают потеть ладошки, поэтому весь вечер меня не покидает напряжение, и выбранные мной блюда отправляются в желудок с полнейшим безразличием и неспособностью восхититься кулинарным талантом местного шефа. Я не забываю вовремя кивать, старательно изображаю неподдельный интерес к его рассказам, в то время, как в голове то и дело кричит голос разума: «ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕШЬ?» – Тебе раньше не говорили, что ты очень интересная собеседница? – прервав свои рассуждения на тему современной живописи, интересуется мужчина, заметив, что я уже долгое время не поддерживаю разговор. – Я хороший слушатель. Так что, можешь говорить обо всем, что уже давно рвется наружу. А что касается картин – с недавних пор терпеть не могу художников, – обхватывая тонкую ножку бокала, отвечаю на его вопрос. – Печальный опыт? Заказала портрет и осталась недовольна? – Это запретная тема. Так что, прости, но я не стану говорить об этом с тобой. – Ладно. Тогда давай начистоту. Что не так? – улыбаясь, потягивает коньяк Сергей. – О чем ты? – О том, что ты сидишь как на иголках… – Уверен, что стойко перенесешь мое чистосердечное признание? – Пожалуй, я готов рискнуть, – хищно улыбается мне он, удобнее устраиваясь на стуле. – Хорошо, – не вижу смысла притворяться и делаю вдох, собираясь с силами. – Я думаю, что дальше ужина мы с тобой никогда не зайдем. Я не хочу говорить об искусстве. Ничего не смыслю в строительстве, далека от политики и я терпеть не могу вишневый пирог, – отодвигая в сторону тарелку с десертом, выкладываю карты на стол. – Зачем тогда заказала? – Не знаю. Переволновалась? – улыбаясь собственной оплошности, поглаживаю указательным пальцем кайму бокала. – Отлично. Откровение за откровение? – явно веселясь над моим загнанным видом, Титов жестом подзывает к себе официанта и терпеливо ждет, пока тот подольет мне вина. – Я не знаток современной живописи, заговорил, лишь потому, что стоя в пробке прослушал пятнадцатиминутный рассказ диктора о каком-то новомодном авторе. Говоря о политике, я становлюсь нудным и скучным собеседником, и вряд ли сумею построить дом собственными руками. И я плевать хотел на твои вкусовые предпочтения. Даже если на завтрак ты предпочитаешь жареных тараканов… Скажу больше, я не представляю тебя на своей кухне, жарящей блинчики мне на завтрак, так что здесь ты угадала – возможно, сегодняшний вечер станет единственным в нашей с тобой истории. – Мило. Тогда к чему все это действо? – не сдерживая ухмылку, задаю вполне закономерный вопрос.

– Ты мне нравишься. В своей язвительности и неспособности скрывать собственные эмоции, я нахожу тебя довольно забавной, – сосредоточив свое внимание на моем удивленном лице, делает глоток горького напитка. – То есть… – То есть, ты мне нравишься. Это единственное, что должно тебя волновать из всего, что я успел наговорить, – оставив в покое напиток, он поднимается со своего места, делает шаг и внезапно его лицо оказывается так близко ко мне, что я чувствую исходящий от него аромат дорогого парфюма, разбавленный нотками коньяка. Я не успеваю ни побледнеть, ни залиться краской… С моих губ не слетает ни звука, и скажи я сейчас хоть слово, оно было бы сорвано с моих уст и навсегда похоронено под натиском его поцелуя. В фешенебельном ресторане, на глазах у успешных коммерсантов, их жен и детей, уважаемых политиков, докторов (черт их знает, представители каких профессии собрались в этом зале) он целует меня так, словно мы совершенно одни и он имеет полное право меня касаться. А я не пытаюсь его остановить, упиваюсь его вкусом, желая, чтобы эта спонтанная близость никогда не заканчивалась. Уже через секунду я напрочь забываю о свидетелях, касаясь дрожащими пальцами его щеки, все дальше и дальше падая в пучину подаренного мне удовольствия. Мне хочется притянуть его как можно ближе, но моя тщетная попытка заставить Сергея углубить поцелуй терпит полное фиаско, и, уже спустя мгновение, мужчина отстраняется от меня, занимая свое место напротив. Я боюсь оглянуться по сторонам, боюсь встретить осуждающий взгляд сидящей справа от нас пожилой пары, и не могу с уверенностью сказать, является ли такое поведение допустимым. А еще больше я опасаюсь смотреть на человека, сумевшего одним поцелуем вернуть в мою жизнь все буйство красок… Титов же вряд ли испытывает чувство смущения и последнее, что его интересует, это мнение собравшихся о совершенном им поступке. Он глядит в упор, не отрывая глаз, пытаясь что-то прочесть на самом дне моего взора. Боже, мне бы самой разобраться с тем, что происходит внутри от этого спешного поцелуя, заставившего трепетать мое сердце так, что, кажется, оно сейчас выпрыгнет из груди прямо на тарелку с вишневым десертом. На его лице не дрогнул ни один мускул, он все так же собран, все так же спокоен. Вновь привлекая внимание стоящего неподалеку парнишки, мужчина просит принести счет, достает свой бумажник и расплачивается за ужин, задавая мне только один вопрос, от которого меня сначала бросает в холод, а после окатывает горячей волной: – Поехали ко мне?

Наша шумная компания расположилась на террасе. Веселая женская болтовня, перемешиваясь с мужскими разговорами о росте курса валют, ничуть не мешает мне отстраненно вглядываться в небо, где уже начинают загораться звезды. – Медведева, не кисни, – обращается Иванова, обнимая меня за плечи, укрытые клетчатым пледом. – Наслаждайся отдыхом. Когда еще так соберёмся? – Я просто немного устала, – касаясь пальцами ее ладони, мягко улыбаюсь я. – Ты в сто раз лучше этой Леры, – усаживаясь на подлокотник занятого мной плетеного кресла, говорит она абсолютно серьезно. – Глупости, меня совершенно не задевает, что он, наконец, нашел себе подружку, – бросая взгляд в сторону Егора, на коленях которого устроилась пухленькая девчонка лет двадцати, отвечаю на ее дружеское подбадривание. – С ней он смотрится вполне гармонично. – Что и требовалось доказать… Вы из разных лиг. Он чувствует себя комфортно, тиская своими сальными пальцами необремененную интеллектом девицу, а ты… – Не продолжай! – останавливая ее рассуждения, плотнее запахиваю шерстяное покрывало. – Который час? – Двенадцать, – встревает в наш разговор Вика – жена одного из сослуживцев Светкиного мужа. – О чем говорите? Я уже устала слушать, как правильно запекать индейку. Ваша Ирина просто ходячая кулинарная книга! – Мы рассуждаем над тем, как некоторые женщины сознательно становятся заложницами собственных принципов… – Все, пойду-ка я спать! – вставая с нагретого места, не желаю и дальше слушать ее нотации. – И не будите меня раньше двенадцати! Дача четы Гордеевых являет собой современное двухэтажное строение, со всех сторон обнесенное высоким кирпичным забором. Не скрытое шторами французское окно выделенной мне спальни не чинит препятствий лунному свету, и я, как завороженная, слежу за отбрасываемыми на пол бликами. Несмотря на долгое празднество и бесконечно длинный день, потраченный на приготовление угощений, сон не идет. Я несколько раз взбиваю подушки, то сбрасываю, то вновь натягиваю до подбородка тонкое одеяло, пытаясь как можно удобнее устроиться на кровати. Сколько я так лежу? Не спасает ни электронная книга, ни льющаяся из наушников музыка, ни бесцельное разглядывание потолка… Я пропала. В каждой моей мысли присутствует тот, кому я меньше всего бы хотела посвящать свои предрассветные думы. Он везде: в глупых слащавых песнях в моем плей-листе, на страницах романа, страстно целующий главную героиню, и даже на этих треклятых досках, которыми обиты стены, я отчетливо вижу его лицо с самоуверенной ухмылкой на пухлых губах… Боже, где же прославленная справедливость? Почему спустя три долгих года после тяжелого развода, единственным, кто сумел пробудить во мне ответные искры, стал самоуверенный и до раздражения неотесанный Сергей Титов. Неужели я не заслужила простого, воспитанного и чуткого романтика, чьи фразы и действия не будут приводить меня в бешенство? Бывает, что, встретив мужчину, нам хватает мгновения осознать, что мы готовы родить от него ребенка, готовить завтраки и собирать по дому разбросанные им носки. Мы можем говорить с ним без умолку, впитывая, как губка, казалось бы, совершенно не нужные детали, стараясь запомнить за какой футбольный клуб он болеет, чему отдает предпочтение – книгам или кинематографу. Мы получаем удовольствие от его запаха, можем часами отгонять сон, рисуя в своей голове картинки совместного будущего. А можем сразу определить, что перед нами человек, который никогда не прокрадется в сердце, пройдет стороной, так и не коснувшись заветного уголка нашей души, в лучшем случае оставшись в памяти, как мимолетное увлечение. С кем-то мы заводим приятельские отношения, развеивая бытующее в народе мнение, что дружба между мужчиной и женщиной невозможна, даем друг другу советы и дико скучаем, когда не имеем возможности поговорить. А кого-то мы даже не рассматриваем ни как партнера, ни как товарища, сбрасывая со ступеней жизненного экспресса как случайного и совершенно ненужного пассажира. В случае же с Сергеем Титовым все, оказывается, куда сложнее… Меня дико злит его улыбка, приводит в бешенство каждое слово, что он мне сказал, выводит из себя его наглость и прожигающий взгляд… Он невыносим, невоспитан, напорист и до неприличия груб… И я до сих пор ощущаю вкус его губ и аромат свежего парфюма, исходящего от его смуглой кожи. Помню каждую секунду его внезапной ласки и, к собственному стыду, мечтаю о повторении. – Черт, – скидывая одеяло и вставая с постели, желаю выкинуть из головы его образ. В доме тихо. Скрип половиц под моими ногами звучным эхом разносится по коридору, сопровождая каждый сделанный мной шаг в направлении к кухне. Спустившись на первый этаж, где брошенная гостями посуда с остатками недоеденного шашлыка и оставленными на столе бокалами наводит на меня ужас, я решаюсь скоротать время за уборкой. Знаю, что получу нагоняй от подруги за то, что вместо отдыха отмывала ее фужеры, но все же терпеливо орудую губкой, смывая пену со столовых приборов. – Не спиться? – хриплым ото сна голосом, заставляет меня вздрогнуть Егор. Одетый лишь в одни джинсы, он начинает отыскивать в навесных шкафах кружку, наверняка мучаясь от жажды, и, с благодарностью принимает протянутый мной стакан с водой. – Спасибо, – устраиваясь на стуле, начинает меня разглядывать. – Ты изменилась. – Разве? Неужели за время, что мы не виделись, я постарела? – с явно читаемой в голосе улыбкой, спрашиваю я, выбрасывая в ведро остатки салата. – Нет, стала еще красивее. – По-моему, в постели тебя ждет подружка. Так что, ограничимся одним комплиментом. – Ревнуешь? – отставляя в сторону осушенный бокал, смеется мужчина. Я разворачиваюсь, цепляясь взглядом за его заспанное лицо, единственным украшением которого можно считать лишь белозубую улыбку… С трудом вериться, что еще совсем недавно находила его привлекательным. Наверное, он появился в моей жизни от безысходности, от душащего и не отпускающего меня с уходом Андрея чувства всепоглощающего одиночества. – Вот еще. И не думала, – отвечаю абсолютно честно. – Знаю. Хотя, надеялся, что хоть что-то в тебе всколыхнётся. – Разве, что только чуть-чуть. Мне казалось, мы неплохо понимали друг друга. – Еще непоздно все исправить, – становясь серьезным, сообщает Егор, поправляя пальцами взъерошенные волосы. – Вакансия друга еще открыта? – Специально для тебя забронировала это место, – чувствуя разрастающуюся внутри радость, улыбаюсь еще шире. – Отлично. Только пообещай, что не заставишь таскаться с тобой по магазинам и давать советы по поводу платьев на очередное свидание. – Договорились, – бросая ему кухонное полотенце, киваю в сторону вымытой мной посуды. – Как ты? Слышал, что твой магазин пользуется популярностью. – Ну, это слишком громко сказано… Хотя, все и вправду складывается неплохо. Наняла девушку и теперь могу больше времени посвящать рукоделию… В скором времени выкуплю помещение, которое сейчас арендую. Осталось лишь подготовить бумаги. – Значит, ты у нас успешная бизнес-леди? – Выходит, что да, – смеюсь, поддевая его плечом. – Лучше расскажи о себе. У вас все серьезно? – С Лерой? Трудно сказать. Ей двадцать два, и на ее фоне я ощущаю себя престарелым занудой… И она не умеет готовить. – У нее впереди вся жизнь, чтобы научиться… – Знаю. Но всерьез ее не рассматриваю. А ты до сих пор одна? – Да, – отчего-то краснея, признаюсь я, ощущая привкус горечи на кончике языка. – Ты просто феномен. Надеюсь, ты познакомишь меня с тем, кто сумеет пробиться через твою броню. Если такой человек, вообще, существует, – раскладывая вилки, смотрит на меня в упор. – Как я раньше не замечала твоей язвительности?

– Я пытался тебе понравиться, а это, знаешь ли, задача не из легких. *** К приезду сына я запланировала грандиозный праздник. Проштудировала множество сайтов, организующих украшение помещений воздушными шарами, несколько часов потратила на создание плаката, с кричащими ярко-синими буквами, затеяла генеральную уборку, вымыв каждый уголок нашей квартиры. Завтра, когда Семен переступит порог своей обновленной спальни, я вынесу огромный торт, заказанный в лучшей кондитерской, и буду с упоением смотреть на мальчишку, больше месяца прожившего вдали от меня. Я объемся сладостей и буду громко вздыхать, слушая его рассказ о пролетевших каникулах с отцом и двухнедельном пребывании на море под чутким контролем родителей Андрея. А пока, я выхожу на улицу, желая как можно скорее добраться до своего магазина. На часах начало седьмого и небольшая парковка рядом с домом, уже забита автомобилями вернувшихся с работы жильцов. Я спешу к своей машине, останавливаясь как вкопанная перед открывшимся мне безобразием: сверкающая в лучах вечернего солнца Ауди, словно специально, заблокировала выезд моей иномарке. Я несколько раз моргаю, чувствуя, как внутри разрастается раздражение, и гневно произношу слова, совершенно не красящие молодую женщину. – Зачем ты пинаешь мою машину? – спустя три минуты оглушающего воя сигнализации, появляется виновник моих неудобств. – Ооо, прости! Я бы определенно не стала этого делать, соблюдай ты все правила парковки! – вставая с капота его дорогой игрушки, на который бесцеремонно опиралась, говорю как можно спокойнее. – Отгони машину, я опаздываю, – следуя к своей водительской двери, прошу я Титова. – Давай подвезу? – Нет, уж, справлюсь сама, тем более что как водитель ты мне доверия не внушаешь. – Брось, тебе же не выехать, – постукивая пальцами по крыше своего автомобиля, издевается мужчина. – Ты шутишь? Просто сядь за этот гребаный руль и освободи мне дорогу! – закипая не на шутку, привлекаю внимание сидящих на лавке бабулек. – Прости, но я никуда не тороплюсь, – он прикуривает сигарету и, выпуская кольца из дыма, продолжает освою пытку. – Убери ее с дороги! – я подхожу вплотную к ненавистному мне человеку и цежу сквозь зубы, сжимая пальцы в кулаки и вдыхая запах его табака. – И не подумаю… Так что, если действительно торопишься, садись. Так и быть, проявлю свои лучшие качества и довезу с ветерком. Я издаю что-то среднее между жалобным писком и грозным рыком, вскидывая голову к небу, зло бью колесо носком своей обуви и отхожу прочь, прячась в салоне своей машины от его ехидного смешка. И сижу, пытаясь вернуть себе спокойствие и контроль над собственными эмоциями. Сергей же неспешно докуривает, отбрасывая окурок в сторону, и продолжает прожигать меня глазами, не двигаясь с места. – Думаешь, ты самый умный? – так и не справившись с гневом, вновь выбираюсь на свежий воздух. – Да, и при этом довольно милый. Что-то я больше не вижу желающих тебе помочь, – озираясь по сторонам, потешается он. – Иди к черту! Вызову себе такси, – доставая мобильный, даже не думаю сдаваться, однако, не успеваю отыскать номер в телефонной книжке. – Какого… – Вот незадача, да? – пряча мой смартфон в кармане брюк, кивает мне на пассажирское кресло, устраиваясь за рулем. – Садись. *** – Да, брось! Могла бы и поддержать разговор хотя бы из вежливости, – лавируя между мчащимися автомобилями, улыбается Сергей, не отрываясь от дороги. – Не считаю нужным. Я, кажется, уже доступно тебе объяснила, что думаю на твой счет! – Да уж, твоя пощечина была довольна красноречива, – сворачивая, подтверждает он. – Кстати, возвращаясь к вопросам о воспитании… В твоем возрасте уже нужно усвоить элементарные правила: нельзя совать пальцы в розетку, нельзя переходить дорогу на красный и нельзя бить мужчину за поцелуй, который тебе явно понравился. Я заливаюсь краской, но все же стойко выдерживаю наш двухсекундный обмен взглядами, призывая себя смолчать. Но его вздернутая бровь подталкивает меня к краю… – Ты слишком самонадеян, – складывая губы в подобии улыбки, открываю его глаза на очевидный факт. – И уж прости, но раньше мне не попадались такие наглые грубияны. – Сочувствую, – лишь блеском темных глаз выдает свой озорной настрой. – Может быть, выпьем кофе? В этом районе есть неплохая кофейня… – У тебя что, раздвоение личности? – я разворачиваюсь вполоборота, пытаясь разгадать причину его поведения. – С чего ты взяла? – С того, что пару дней назад ты предлагал мне заняться с тобой любовью, словно я, снятая на дороге ночная бабочка! Двадцать минут назад ты заблокировал мне выезд и отобрал мой мобильный, который, кстати, до сих пор не вернул! А сейчас сидишь с милой улыбкой и как добрый приятель предлагаешь зайти в кафе? У тебя явное отклонение! – Я отчетливо помню, что о занятии любовью речи не шло… Я предлагал тебе секс – без обязательств и глупой болтовни. – Вот видишь! Именно об этом я и говорю! Нормальный человек не говорит женщине в лоб, что она сгодится лишь на одну ночь… – Отлично, сойдемся на том, что я необычный, – останавливаясь рядом с моим магазином, отвечает мне Титов. – Наверное, я погорячился и выбрал не лучшее время для своего предложения. – Не думаю, что подходящий момент когда-то настанет, – отстегивая ремень безопасности, говорю, искренне веря в правдивость своих слов, и громко хлопаю дверью, даже не думая благодарить этого невыносимого человека.

Над городом зарядил дождь. Крупные капли спадают на землю затяжными ливнями, лишь изредка беря передышку. Хмурое небо, отсутствие солнца и огромные лужи – антураж наших серых будней последние несколько дней. Невзирая на неприглядную картину за нашим окном, жизнь не стоит на месте. Работу, тренировки, поездки к родным еще никто не отменял, и, прячась под огромным зонтом, мы вместе с Семеном стремительно преодолеваем расстояние от подъезда до нашей машины. Мой сын заметно вытянулся, слегка похудел, а волосы, спрятанные под серой кепкой, купленной ему отцом, и с которой он не желает расставаться даже в квартире, щеголяя по дому в бейсболке и яркой желтой пижаме, заметно выгорели на солнце. Я ловлю каждое его слово, пытаясь заполнить каждый пробел, каждое малейшее упущение, вызванное его отъездом, и не могу отказать себе в удовольствии наблюдать за тем, как он сладко спит, закидывая ногу на одеяло.

– Мам, после тренировки, отвезешь меня к деду Мише? Он обещал, что когда я приеду, мы сходим с ним в парк. Я взял с собой ролики!

– Обязательно, только с прогулкой придется повременить. Не думаю, что дождь прекратится, – внимательно следя за дорогой, стараюсь аккуратно лавировать между мчащимися автомобилями.

– Тогда, мы поиграем в приставку! Ты же не забирала ее домой?

– Нет, – перестраиваясь в другой ряд, улыбаюсь ему в зеркало заднего вида. – Только не думай, что сможешь играть до рассвета. Ты не прочитал и пары книг, заданных Еленой Геннадьевной.

– Рита говорит, что лето дается детям для отдыха. Перескажешь мне содержание, а я запишу в свой читательский дневник, – как ни в чем не бывало, заявляет мне мой малыш.

– Давай оставим советы Риты для ее собственных детей, – пытаясь подавить раздражение, отвечаю ребенку. – Отсутствие интереса к литературе еще никому не пошло на пользу.

– Тогда я завидую своей сестренке! Ее не заставят заниматься такой ерундой! – недовольно надувает губы Семен.

– Сестренке? – останавливаюсь на светофоре, разворачиваясь к сыну. Мой ошеломленный вид остается им незамеченным, и он весело начинает делиться со мной новостями.

– Да, папа сказал, что в феврале у меня появится сестра! Мы же поедем к ним на свадьбу?

Я с опозданием трогаюсь, игнорируя недовольные сигналы клаксона следующих за мной машин, и лишь молчаливо киваю, все еще пребывая в прострации. Итак, к чему мы пришли? Мой дорогой бывший муж все же решил узаконить свои отношения, обзавестись семейным гнездышком, сдобренным топотом детских ножек и даже не посчитал нужным поставить меня в известность, перекладывая эту ответственность на хрупкие плечи нашего сына. Не знаю, возможно, для разведенных пар это считается нормой, но неприятный осадок в душе сводит мой позитивный настрой к нулю.

– Привет, – уже не испытываю трепета, когда Андрей отвечает на мой звонок.