Текст книги "Подъем (СИ)"
Автор книги: Евгения Стасина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)
– Иди уже. И не смей танцевать с Нестеровым! – прекрасно зная, что она сходит с ума от защитника из моей команды, Сергей грозит ей пальцем. – Что за девчонка? Видел, обклеила комнату его плакатами?
– Разве их еще продают? – вставляет Юля, потирая корсет своего платья в районе живота – верный признак, она наелась до колик в боку.
– Похоже.
– Прикуплю-ка и я себе парочку!
– Нестерова? – притворно свожу брови на переносице, привлекая к себе супругу.
– Пожалуй, обойдусь-ка я вратарем, – с придыханием, произносит Юля Медведева, нежно опаляя дыханием мое ухо. – Уж очень у них обольстительный голкипер.
– Это лучший комплимент, который ты мне делала.
Мы познакомились два года назад. Я успешно отыграл свой первый сезон в составе НХЛ, заключив выгодный контракт с довольно известным хоккейным клубом, и уже был узнаваем на улицах. Она стала первой журналисткой, взявшей у меня интервью для разворота популярного спортивного журнала. Пришла в ядовито-желтой кофточке и странно поглядывала на меня, не понимая, отчего я морщусь всякий раз, когда опускаю свой взгляд ниже ее лица. А у меня рябило в глазах от ее наряда, и не придумав ничего лучше, я постоянно таращился на висящую на стене картину. Не буду лукавить, мне нравилось, как она смущалась, задавая вопросы, касающиеся моей личной жизни. Она только закончила вуз и сразу же удостоилась чести разместить свою статью на первой полосе. Я признался ей на первом свидании, что со вкусом у нее явные проблемы (все же жизнь под одной крышей с Титовым накладывает свой отпечаток), а она возмущенно подскочила на стуле, с противным скрежетом отодвинув его в сторону, и гордо вздернув подбородок, посоветовала не тратить свое драгоценное время на ужин с клушей вроде нее. Не знаю, почему именно клушей, ведь с уверенностью могу сказать, что был довольно корректен в формулировках, но посчитал нужным во что бы то ни стало добиться ее расположения. Это было нелегко, если учесть, что в России я бывал не так часто, вынужденный перебраться на другой материк, но я стойко шел к своей цели атакуя ее в социальных сетях. Нужно ли говорить, что я довольно уперт? Сейчас она сидит по правую руку от меня и то и дело поправляет свою пышную юбку кипельно-белого свадебного платья.
– Сергей Юрьевич, – устроив подбородок на моем плече, жена привлекает внимание мужчины, с пробивающейся на висках сединой. – Вы обещали мне желание.
– Разве? – хитро ухмыляется, отпивая из своего бокала вино.
– Дословно не помню, но что-то вроде исполнения любого каприза дорогой невестки определенно звучало.
– Черт, с годами я становлюсь слишком податливым…
– Интервью. В эту пятницу. Семь утра, – все же добивается своего. Уже и не припомню, как часто
она просила его прийти в ее студию, донимая его всякий раз, когда он приезжал по делам в столицу. За последние десять лет он поднялся еще выше и всерьез задумался о чем-то масштабном. Месяца два назад начал строительство детского развивающего центра, уверяя, что каждый человек, добившийся высот, должен сделать что-то хорошее. Впереди еще не один месяц работ, но горожане уже затаили дыхание в ожидании.
– И почему тебя не ставят ведущей вечернего ток-шоу? – сокрушается, почесывая макушку.
– Я лишь вначале пути. Но как только распрощаюсь с утренними эфирами – спляшу ламбаду. О, вот и мама.
Я сразу ее замечаю. С годами она становится лишь прекрасней. Пусть не так молода, как прежде, но все-также легка и улыбчива. Я подмигиваю жене, быстро отпиваю сок, и иду к ней навстречу, протягивая руку:
– Потанцуй-ка со мной. Хочу, чтобы все журналисты гадали, что это за красавица отплясывала с женихом, пока невеста поедала закуски.
– Дурачок, – прыснув от смеха, мама довольно улыбается, теперь сама утягивая меня в центр зала.
– Как же ты вырос, – поднимает ко мне затуманенный слезами взгляд.
– Не смей реветь.
– Я от счастья! – устроив голову на моей груди, она лишь сильнее прижимает меня к себе, больше не говоря ни слова, пока певица надрывно вещает о своей любви. Все же, мама удивительная. В чем-то излишне мягкая, но это и делает ее такой особенной. Ее глаза всегда светятся теплотой и любовью, руки способны подарить ощущение неземного полета, а каждое слово добирается до твоего сердца, минуя любую преграду на своем пути. У нее редкий дар – способность любить настолько самозабвенно, что порой я диву даюсь, как ее хватает на всех? Откуда в одном человеке такой запас, да что там, неиссякаемый источник нежности? Жалеет ли мой отец, о том что когда-то ее потерял? Я спрашивал его. Лет восемь назад, наверное. Прилетел на неделю, сдав свою первую летнюю сессию на факультете строительства и архитектуры, и гуляя по пляжу, впервые решился задать мучащий меня вопрос:
– Пап, ты думал о том, как бы все могло сложиться, не оставь ты тогда семью?
До сих пор помню, как исказилось его лицо, как он тяжко вздохнул, проведя рукой по отросшим волосам и, подопнув ногой камень, ответил, после минутной заминки.
– Я потерял удивительную женщину, Семен. Как думаешь, может ли человек, в сорок семь так и не нашедший ей достойную замену об этом не думать? Бог всегда воздает по заслугам. Она свое счастье выстрадала. А я…
– А Рита? Ты больше ее не видел? – не знаю зачем спросил, но вдруг захотелось понять, для чего эти двое поставили на карту все, если в конечном итоге так глупо пустили совместную жизнь под откос.
– Нет. Знаю, что она вышла замуж за какого-то писателя. Но так и не родила, – качает головой, видимо, вспомнив, как когда-то был близок к рождению дочери.
Он до сих пор один. Двенадцать лет владеет неплохим ресторанчиком на набережной, вечерами пропадает в гараже, иногда выходит в море на своей небольшой яхте, читает романы, похоже унаследовав от отца страсть к фэнтези. Он старался. Все эти годы старался ни в чем меня не подвести: каждое лето я проводил у него, мы часто рыбачили, ходили в тир и смотрели ужастики по вечерам. Когда бабушка с дедом перебрались к нему, к моим летним развлечениям прибавились ежедневные пикники на лужайке позади белоснежного дома. Дома, в который была вхожа лишь одна женщина – Анна Федоровна Медведева. Хотя, если сейчас бросить взгляд в сторону столика, за которым он расположился, можно заметить, что он все же некаменный. На мою свадьбу он приехал с милой дамой, которая несколько месяцев назад устроилась к нему бухгалтером.
– Как думаешь, у них серьезно? – киваю в их сторону, вынуждая маму отстраниться и проследить за моим взглядом.
– Кто знает? Никто не заслуживает одинокой старости, – философски отзывается она, вновь возвращая свою щеку на мою грудь.
– Ты святая, мам, – удивляюсь, не зная, радоваться мне или плакать – каким бы маленьким я ни был, ее страдания я вряд ли сумею забыть.
– Глупости. Просто, когда ты счастлив, обиды забываются быстрее. Я выиграла куда больше, сынок.
Я укладываю подбородок на ее макушке и с удовольствием тяну носом легкий цветочный аромат – так пахнет только она. Мне далеко до ее всепрощения. Видимо, с молоком матери подобные таланты не передаются. Хоть я и попытался отпустить свои детские обиды – настолько близкими, какими по идее должны быть родные люди, мы с папой уже никогда не станем.
– Я рада, что ты, наконец, перебрался в Москву. Мы сможем чаще у вас бывать.
– Пора бы и вам задуматься о переезде, – в сотый раз поднимаю эту тему, и уже заранее знаю, что она скажет.
– Мы не можем. У Матвея бокс, у Сережи стройка, у меня магазин и курсы. Так что, жди-ка Софийку. Два года и она помчится в медицинский поступать. Еще и родители. Сам знаешь, как дед не любит суету.
Я киваю, осознавая, что она права, но все же надеюсь, что когда-то мы все соберемся под одной крышей. Вот мое главное отличие от отца – как бы я ни любил спорт, теперь ставший моей работой, семья – главная ценность и я не позволю себе наступить на его грабли.
– Так как там твой кружок рукоделия? – поддеваю ее, ожидая реакции. Мама переоборудовала кафе: в одном из залов устроила что-то вроде классной комнаты и три раза в неделю ведет курсы, где учит желающих собственноручно превращать клочки шерсти в незатейливых мультяшных персонажей. Пока родители попивают кофе их чада осваивают нехитрое ремесло, под чутким контролем Нины, все же закончившей педагогический, и знаменитой на весь город мастерицы – Титовой Марии Михайловны.
– Нормально. Желающих не так много, но я получаю удовольствие.
– Ну-ка, жених, там тебя одна симпатичная девушка потеряла, – заставляет меня засмеяться Сергей, отпихнув в сторону. – Эту старушку я сам развлеку.
– Сережа, – пячусь назад, продолжая светиться, как медный пятак. – Мне всего лишь пятьдесят!
– Тише, не хватало, чтоб кто-то услышал, – отвечает ей муж, и без смущения припадает к ее губам.
Вот оно счастье – пахнет шампанским и живыми цветами, звучит в ушах смехом моих близких и обжигает мою кожу мягкими касаниями пальцев любимой женщины.
