Текст книги "Вселенская пьеса"

Автор книги: Евгения Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)

–Ну же, Доров, пораскинь мозгами! – в отчаянии Рик повысил голос. – От чего все это, откуда?! Мы же сами виноваты, мы придумали все сами! Погоди, молчи. Вспомни, какие книги мы теперь читаем, какие смотрим фильмы? О чем думаем? Ненавижу этих толстых пожирателей гамбургеров и "КокаКолы", пассивных и злобных от своей тупости! Я готов убить их всех. И вот пришел тот счастливый миг: они все могут умереть! Одного нашего промедления достаточно, чтобы ничего не изменить, пусть все идет, как идет. Тогда они все: мой сосед, чья безмозглая собака писает на мой газон; и тот дурак повар в закусочной, который специально кладет мне в яичницу томаты, которые я терпеть не могу; и многие другие, те, кто поцарапал мою машину, кто ткнул меня когда-то локтем в бок, кто совращает детей и убивает женщин – они все будут мертвы. Не этого ли я хочу более всего?!

"Но тогда, – говорю я себе, – погибнет та девчушка, что всегда мило поет, проходя мимо моего дома. Она, может быть, станет великой певицей, и уж без сомнения чудесной матерью, поющей колыбельные своему чаду. И погибнет старик, которому я всегда помогаю перейти улицу. Этот старик столь умен, что никогда не благодарит меня, словно чувствуя, что я этого не люблю, но всегда приглашает зайти в гости на пирог с черносливом, испеченный его женой! И мой любимый писатель тоже погибнет. И певец. И актер! Так почему же я позволяю себе подобные мысли?! Это они привели нас к краху. Это мысли уничтожают нас.

–Рик, ты знаешь куда больше, чем я.

–Да, Антон. Я знаю теперь многое. Я знаю, что каждый из нас может погибнуть сегодня, но все это насмешка. Над нами смеются, понимаешь?! Нас выставляют дураками, но мы такие и есть, если верим в происходящее! Все это – игра. Нами управляли, чтобы позабавиться! Мы умирали, чтобы чьи-то планы превратились в жизнь, чтобы чьи-то выдумки стали реальностью! Боже, мы сами виноваты! Все это придумали люди!

Мне кажется, я один лишь знаю, что судьба зависит от маленького человека, который сидит на трапе и сжимает в покрасневших пальцах сигарету.

–Немного поздно, Рик, чтобы что-то делать, – возразил я.

–А кто сказал, что дело в тебе?! – Рик встал, швырнув в сторону окурок. – Может быть Миссия – это я?

–Нет, – я покачал головой, глядя на него снизу вверх. – Не ты, не я. Это было бы слишком просто. Мы все создаем судьбу мира, вот и все.

–Ты можешь быть великим теоретиком, Доров, твой ум может быть гениальным, а язык острым, но когда придет беда, тебе это не поможет!

–И снова ты говоришь загадками, Рик.

–Потому что я не могу выбрать! – отчаянно вскрикнул пилот. – Это так трудно: решать за всех. Я не хочу предсказывать и создавать, не хочу знать тех, кто управляет моей судьбой! Я схожу от этого с ума! Потому что стать богом теперь может каждый, поучись немного у лернийцев и поймешь, о чем я.

–Но кто тебе сказал, что рассчитанные тобой ответы верны? У нас по-прежнему есть великолепное оружие защиты...

–Какое? – пилот отчаянно взглянул на меня, словно он тонул, а я стоял рядом, сжимая еще не брошенный, но уже занесенный спасательный круг.

–Мы можем не верить, – я пожал плечами.

–И разбиться о скалы, перелезть через которые не в силах? – Рик поник, словно я обманул его ожидания и надежды.

–Все в жизни – фарс, – медленно сказал я. – Ни к чему не стоит относиться серьезно, потому что впереди у нас – смерть. А пока мы живем, можем творить все, что угодно, ведь это все в конечном итоге мелочи.

–Теперь я не понимаю тебя, капитан! – Рик засмеялся совершенно другим, чистым от бреда смехом, и я впервые в жизни поверил в силу слов. -Я не нуден Мари такой, другой.

–Любовь, знаешь ли, это искусство принимать человека таким, каков он есть. Если ты изменился, а любовь Мари сильна, это вряд ли что-то изменит.

–Но мне казалось, куда важнее контролировать действия лернийцев, я собираюсь с ними...

–Тогда их расчеты окажутся верны, не хочешь ли ты угодить им? Ублажить их самомнение?

–Они еще ни в чем не ошибались, понимаешь? – неуверенно возразил пилот.

–Все когда-нибудь должно случиться впервые. То, что они в чем-то уверены, не обязывает тебя это делать. Лернийцы хотят, чтобы я что-то узнал, скажи?

–Хотят.

–И что, ты долго говорил с Бархом до этого, Рик?

–Достаточно.

–И многое им рассказал о себе и Земле?

–Да.

–А теперь расскажи мне то, что необходимо.

–Не могу. Тогда все будет так, как они рассчитали.

–Рик, – позвал я.

–Ну?

–Ты ведь знаешь, что я очень вредный?

–Ну? – снова тупо согласился пилот.

–Послушай меня Рик, я все понял. Я знаю, в чем причина. Все эти сомнения в твоей душе лишь для того, чтобы ты промолчал. Сейчас ты все мне расскажешь и уйдешь просить прощения у Мари, которая так расстроена из-за тебя, осла тупоголового. Запомни раз и навсегда: только счастье отдельного человека делает мир светлее и счастливее. Начни с себя, к черту мир – они присоединится! А с остальным я разберусь...

–Ворон, вербальное обращение. Ну, здравствуй, старый друг.

–Здравствуй, капитан.

–Ворон, ты готов снова потерять меня?

Я вошел в свою каюту и облегченно уронил тело на кровати. Снова дома! Так далеко от Земли этот корабль заменил мне все.

–Я буду тебя защищать. Ты должен вживить ТУСа.

–Хватит! – я приподнялся на локтях, это было уже слишком. – Я сказал уже, что в этом нет необходимости. Я и без того понимаю тебя, а ты по-прежнему можешь говорить со мной. Каков прогресс энергии?

–Очень медленный набор, капитан. Что-то поглощает вырабатываемую энергию. Запас сорок шесть процентов.

–Ты забыл, что жизнеобеспечение медотсека поглощает львиную долю твоих сил?

–Даже с учетом этого я ощущаю сторонний отбор энергии.

Хорошо так говорить с кораблем. Я никогда не беседовал с ним как с человеком. Он всегда был для меня лишь машиной, умеющей говорить.

–Мы сможем взлететь, когда энергия превысит семьдесят процентов, – беззаботно проговорил я.

–Расчетное время восемь часов.

–В пространстве есть следы звездолетов?

–Я не пеленгую кораблей около Эгиды.

–Еще восемь часов, – пробормотал я. – Что-то будет! Знаешь, Рик собирался погибнуть за место меня. Думаю, ему куда полезнее будет сделать с Мари ребеночка.

–Нельзя входить в подпространственый прыжок после первого месяца беременности женского организма – ребенок погибнет. Нужны соответствующие препараты. На ККЧП подобный набор не предусмотрен.

–Значит, мы поторопимся, чтобы через месяц она оказалась на Земле.

–Пилот по-прежнему нестабилен, – возразил Ворон. – Я чувствую в нем сомнения. Он солгал тебе, капитан, я его не узнаю.

–Нет, не врал он.

–Я – машина, я должен иметь прямую связь с экипажем через капитана. Но теперь все по-другому! Немедленно вживи ТУСа, капитан, или я сделаю это без твоего желания.

И как бы ни были страшны для меня эти слова, я не почувствовал в них ни капли угрозы.

–Ты не сделаешь этого, – спокойно возразил я, – потому, что я – твой капитан.

–Ты МОЙ капитан, ты принадлежишь мне, но я не живу более в твоем разуме. Потеря контроля недопустима.

–Допустима, так лучше для нас обоих. Рано или поздно, если я выживу, в моей жизни появятся другие цели, Ворон. Тогда я вовсе перестану быть твоим. Ты найдешь себе другого капитана, и продолжишь летать... сам решишь. Кажется, Земля мне не простит этих слов, ведь ты единственный наш космический корабль, но если захочешь, ты улетишь и один. А я останусь строить жизнь, отдыхать и создавать свою семью.

–Я понимаю, – сказал Ворон, – и принимаю инстинкт размножения. Но я связан с тобой, Антон Доров.

–Ничего, – пробормотал я, поднимаясь, – это пройдет. Пойду в медотсек, нужно поговорить со Змеем. Конец вербального общения.

–Змей, как Грог?

–Жить будет. У него повреждены нервные окончания и мышечные отклики нестабильны, так что быстрого выздоровления не жду. А при высоких нагрузках ноги ему точно будут отказывать.

–Лернийцы сказали мне только об отказавших почках, здорово же его приголубили на Парлаке.

–Карлики все сделали правильно и помощь ему оказали своевременную. Для тебя подробности ничего бы не решили.

–Стас, он не покончит с собой?

–Пока не очень ясно, в каком он душевном состоянии. Алек притих, все время молчит, но я ведь не рассказал ему всей правды. Хотя, думается мне, он подозревает...

–Грог привык быть сильным, – я вздохнул. – А что на счет Макса и Кевина, ребята не вышли меня встретить...

Змей отвернулся:

–Парен прикончил обоих механиков, когда они с Грогом пытались уйти следом за тобой и Вени...

–Мне нужно знать, Стас, что точно произошло на корабле во время моего отсутствия, – попросил я.

–Обратись к Денису, он лучше расскажет, – врач, наконец, уменьшил громкость музыки. Звуки скрипки стали тише и нежнее.

–Я наслышан именно о твоих подвигах, купалианин кое-что рассказал.

–А, ты про антидот? – хмыкнул дядя. – Никаких премудростей, все оказалось очень просто. Экипаж был не в себе, а я почти не выходил из медотсека. У меня здесь, Антон, стерильная атмосфера, знаешь ли. Мощные установки очистки воздуха отсеивают лишнее. Так и вышло, что, возвращаясь сюда, я быстро "трезвел". От этого раскалывалась голова, но я начинал соображать, что делаю что-то не то, и мыслю я как-то неправильно. Провел анализы, обнаружил в своей крови, а далее и в воздухе вещество, в основе которого простейшие феромоны. Но состав конечно сложный. Немного поэкспериментировав, получил, что он легко окисляется обычным озоном, теряя большую часть своих функций. Так уж получилось, что химия общего школьного курса, вещь необычайно полезная.

–Прибедняешься или на комплемент нарываешься?

–Есть немного, – не стал отпираться дядя. – Безусловно, это высшая химия, но мне ее сначала преподавали в "Меде", потом Ворон напихал в голову био– и молекулярной химии. Этих "скромных" познаний хватило, чтобы очнуться самому. Потом сообщил на Чистильщик.

–Из вредности?

–Это – твое амплуа, Антон. Из научного интереса. Эти купалианцы живут под действием препарата чуть ли не с момент рождения, хотелось узнать, смогут ли они очнуться.

–И как, эксперимент удался? – полюбопытствовал я.

–Фифти-фифти, те, кто постарше уже не имели собственной личности и в результате превратились во взрывоопасных фанатиков, колеблющихся от апатии к агрессии. А те, что помоложе, вроде Итара, быстро отошли.

–Итар – такое знаковое имя, созвучное с Икаром.

–Какие предрассудки лезут тебе в голову, – дядя почесал за ухом.

–И все же он прилетел ко мне на разваливающихся "крыльях", – улыбнулся я своей неловкой ассоциативной цепочке.

–Не занимайся тем же, чем занимаются лернийцы, не подгоняй интерпретации под события. Это невежество, Антон. Все равно, что говорить, будто падение метеорита вызвано тем, что не принесли жертву богу космоса. Слушай, не дури, разреши мне осмотреть твое плечо?

–Смотри, конечно, мне не жалко.

Я привычно сел на операционный стол, Стас уменьшил его высоту для собственного удобства и терпеливо дождался, когда я разденусь до пояса.

–Хорошо двигаешься, поджило?

–Представь себе, наши методы, Стас, были названы варварскими, – усмехнулся я. – В моей крови циркулируют наноботы. А еще я узнал про регенератор дупликатор, прибор способен буквально на чудеса. Обязательно надо обзавестись таковым.

–Расскажешь? – Стас взял в руки сканер.

–Обязательно, но чуть позже. Возьми на анализ мою кровь, это будет полезно для науки, если удастся выделить этих умных малюток. И еще, если не затруднит, обрати внимание на мои глаза: они постоянно болят.

–О, – Стас от изумления даже сканер на стол поставил. – А куда делись боязнь игл и ребячество?

–Пора взрослеть, – хмуро отрезал я. Вот не мог дядя отказать себе в удовольствии меня поддеть.

–Не дуйся, племяш, не дуйся, – Змей всегда вовремя спохватывался. – Я всегда не понимал, почему ты мне не доверяешь, почему замыкаешься, говоришь, будто все нормально. Боялся, что дело во мне, но и с девушками на контакт ты тоже не шел. С ними даже хуже, – врач туго перетянул мне бицепс. – Поработай-ка кулаком, чтобы проступила вена, ляг на спину, руку положи...

Я, закатив глаза в притворном ужасе, прилег, дождался, когда кожу кольнуло, и уточнил:

–Так в чем же оказался секрет?

–Ты даже себе не мог признаться, что не справляешься, – Змей распустил жгут.

Я раздраженно прицокнул языком:

–Не люблю все эти самокопания и спасительные беседы, Стас.

–И, тем не менее, нет-нет, да и занимаешься подобным мазохизмом, в попытке понять самого себя.

Врач убрал иглу, прыснул на сгиб локтя каким-то спреем, потом принялся разглядывать пластиковую пробирку на свет. Вряд ли увидел что-то дельное.

–Не без этого, – вынужден был согласиться я.

Стас открыл приемник, опустил в него образец и запустил с консоли анализ.

–Что было дальше? – спросил я, когда Стас поманил меня снова сесть и принялся тщательно оглядывать плечо. На мой взгляд, смотреть там было не на что: рана затянулась.

–Дальше "что"? – задумчиво переспросил врач.

–Ты сказал, убили механиков, Грог и Парен улетели, что дальше? – я для верности пощелкал перед носом дяди пальцами, возвращая его к действительности.

–А потом мы покатались на взбесившемся пони, – принявшись изучать изображение на сканере,

пояснил Стас. – Куда делся из раны регенерон?

–Выжгли.

–Надеюсь, под наркозом?

–Неа.

Змей приподнял бровь, глядя на меня сочувственно. Вот и кто кого сейчас расспрашивает, а?

–Думаю, Ворон обиделся на немцев, хотел их прикончить, да потерял сигнал челнока. Сбить его не смог, возможно, ребята все предусмотрели. Денис пытался справиться с крейсером, но управление оказалось заблокировано. Не забудь сделать кораблю ата-та, мы тут все перенервничали, запертые внутри взбесившейся посудины. Потом повезло: Агатон вломился в твою каюту и нашел результат поиска – координаты Эгиды. В это время Ворон бил по Парлаку, после чего получил в бок ответный гостинец. Чудом уцелели.

–Как удалось убедить корабль, что я там?

Стас отошел, уселся за свои приборы.

–Не знаю, мы просто ввели координаты и расчет вектора, крейсер тут же отвернул. Можешь одеваться, я закончил. Спасибо, что не выпендривался, как обычно.

–Стас, – усмехнулся я. – Теперь больше нет головных болей, и я могу быть просто самим собой. Ты так и не посмотрел мои глаза, не хочу, чтобы впредь тело мне мешало.

Дядя коротко кивнул, и я понял, что Стас не забыл. Он хотел, чтобы я снова попросил. Проверял, достаточно ли я "повзрослел".

–Давай, посмотрим, – согласился он.

–А где твои девчонки-то? – уточнил я, пока врач изучал глазное дно, сетчатку и зрачки.

–Лора отдыхает, еще не оправилась от своей ошибки, а Мари взялась провести с Риком сеанс психотерапии. Заперлась во второй палате, но кажется, лечение растянулось уже часа на три, – дядя смешливо поиграл бровями. – Ума не приложу, чем они там занимаются.

–Не думал, что ты так постарел, Стас, – я отодвинулся от негою – Если все так запущено, впору лечить склероз...

–Ой-ой-ой, – возмутился дядя. – Все я помню, не надо грязи. Тебя еще в проекте не было, когда я девчонок портил! Погоди, сейчас закапаю, это все последствия вспышки. Они еще долго будут тебе аукаться, на Земле придется коррекцию зрения делать.

Я вздрогнул.

Земля.

По небу низко-низко летели белые облака. Они проносились с бешеной скоростью, ветер все крепчал, неся в себе обещание близкой беды. Далеко, на пределе видимости в атмосфере блеснула далекая огненная точка, через секунду накатил приглушенный расстоянием раскат грома.

–Ворон! – я отшагнул с трапа, где курил, в коридор. -Вербальное обращение. Фиксируй вход в атмосферу. Идентификация.

–Пеленгую корабль, параметры соответствуют тяжелому боевому линкору.

Оу, какие гости к нам пожаловали, Сатринг собственной персоной. Ненавижу, действительно идет по моим пятам, дышит в затылок, все время напоминая о себе, заигрывает, пробует на зуб. Психологически неуравновешенный психотип, подверженный маниакально-параноидальному синдрому. Эко я загнул!

–Боевые установки готовы к бою.

Я постоял, раздумывая, потом выкинул сигарету и направился в рубку. Ничего хорошего в прилете Лионы нет, Сатрин опять поставит мне в вину побег, начнет рассказывать сказки о том, как мне будет хорошо в Школе. Возможно, решит отомстить за то, что я украл его корабль. Как то там поживает воин, поспособствовавший моему побегу? Надеюсь, он в норме.

Расклад плохой, мы не можем взлететь, тягаться с линкором – наверняка погибель, а погибнуть никак нельзя. Нужно уже доделать начатое, получить от Нуарто согласие или отказ. А тут еще Сатринг, как же некстати. Теперь он – досадная помеха, не более того.

Лернийцы сказали Рику, что кто-то из экипажа непременно должен принести себя в жертву Разлому, иначе Эгида не отпустит корабль, но я не верю, что мою энергию отбирает планета. Скорее уж флагман карликов, но доказать это я не могу. Каждый в этом мире играет исключительно в своих интересах. Узнав цели, ты определяешь свою победу. Так кто же на самом деле играет с нами и в каком положении находится теперь Земля?

Нет, я не питал иллюзий, понимая, что Сатринг рано или поздно решит нагнать строптивого ученика, но думать не думал, что ему посчастливиться найти нас так скоро, да еще застать беспомощными и неподвижными. Похоже, это как раз то, о чем говорил пилот: придется идти на жертвы.

–Ворон! Мониторы! – я вошел в рубку. Вспыхнули экраны, показывая подернутый начинающейся метелью чужой и холодный мир Эгиды.

–Направление двадцать один градус левее кормы. Расстояние пять километров. Показывай.

«Линкор осуществляет посадку дальше».

Я невольно поднес руку к виску и поморщился. Не от боли, а от возникшего неприятного ощущения чужого присутствия в голове. Неприятные воспоминания.

Итак, Ворон до сих пор мог отправлять мысли в мой разум, ТУС оказался не при чем. Что это стоило кораблю теперь? Не знаю. Знаю только, что мне это не стоило тягучей головной боли. Понимая, что когда-то придется научиться отвечать, я попробовал подумать так, чтобы слышал корабль:

«Сколько до линкора?»

Ворон молчал, и я повторил попытку, сосредоточившись на черном теле корабля:

«Сколько... до... места... посадки... линкора?»

Все четко и раздельно.

«Двадцать семь километров».

«Как я мог видеть след посадки? Начинается метель и видимость очень плохая».

«Не знаю, капитан, дело в Разломе».

–Да неужели!

Денис встревожено посмотрел на меня:

–Антон, все нормально?

–Да, – я вздрогнул, вспомнив, что рядом со мной есть еще люди. Сколько времени мне понадобиться, чтобы научиться не уходить в себя, не терять ощущение реальности? Много. С ТУСом было и сложнее и легче. – Я говорю с кораблем.

–И что он говорит? – поинтересовался Рик, входя в рубку. В его глазах я прочел покой и внутреннее удовлетворение. Плохо! Еще хуже, чем я думал. В таком состоянии, я знаю, человек готов ко всему, даже приближение смерти не пугает, а это противоречит всем законом самосохранения.

–Ворон знает обо всем, происходящем на его борту, – сказал я, послав Рику многозначительный, но короткий взгляд. – И о том, что происходит за его пределами. Мой "приятель" по недавним злоключениям вошел в атмосферу Эгиды.

–Приятель? – Вант не на шутку встревожился. Я с уважением посмотрел на второго пилота. Он по оттенку моего голоса уловил, что я имею в виду под словом "приятель".

–Точно, Агатон, именно так. При неудачном стечении обстоятельств нас размажут по поверхности. Дай связь, запрашивай линкор Белая Лиона.

–Нас опередили, – Денис посмотрел на меня. – Отвечаем?

–Конечно.

–Не вышло? – спросил Сатринг, пропустив приветствие. Его ровный глубокий голос, полной торжества и силы, заставил моих ребят в рубке судорожно вздохнуть. Готов поспорить, они испытали мгновение благоговейного трепета, при котором люди валятся ниц, кланяясь повелителю. Лишь осознание себя на своем собственном корабле, заставило пилотов и навигатора удержаться. И все же Агатон издал короткий нервный смешок.

–Судя по всему, у тебя и вправду ничего не вышло, – хохотнул я. – Ведь я не ползал перед тобою на коленях и не отдал в твои объятья свой корабль. А, значит, я все тот же наглый и настырный землянин, готов и дальше водить тебя за нос....

–Сколько ненужных слов, ученик...

–Антон Доров, меня зовут – Антон Доров, запомни, или я вдолблю тебе это в твой тупой мозг! – не удержался я от грубости. Хватит устраивать пошлые представления, чего ты хочешь?

–Можно поразвлечься, – вид главы Школы напомнил мне, что грубость и злость – удел слабых. Глаза Сатринга отчетливо блеснули злорадством.

–Мне не до тебя, – отмахнулся я и шагнул выключить экран, когда Сатринг холодно произнес:

–Ты изменишь свои планы. Этот корабль поднимется с планеты, только когда я тебя убью. Я не привык упускать скользкого угря, когда он уже у меня в руках. Я ведь тебя предупреждал!

–О чем?! Помилуй нас всех Боги! Ты сошел с ума. Ты хотел, чтобы я остался в Школе и посмертно развлекал тебя?!

–У меня такое право было, я купил тебя и немало заплатил!

–Ах, какая досада! Смотри, как бы все это не вышло тебе боком!..

Через секунду Ворон содрогнулся, за спиной моей взвыла сирена.

«Предупредительный залп по левому борту. Повреждений нет. Ответный огонь?»

«Нет. Ждем».

–Не шути со мной, Ученик, – напомнил о себе глава Школы. Он хмурился, вглядываясь в мое лицо, но я стоял довольно далеко от мониторов. – Живой корабль, я слышу его голос. Он сказал тебе что-то интересное?

–Не для твоих ушей, – проворчал я. Решение уже было принято, но я тянул время, сам не зная для чего. Топот ног за спиной предупредил меня, что команда переполошилась. И вправду, как тут было не заметить, когда по твоему кораблю ударила ракета?

«Рубки задраить. Мне не нужны лишние свидетели. Передай по громкой связи: всем спокойно, ситуация под контролем!»

Громко лязгнула, уходя в пазы, внешняя пластина; отрезала нас от остального экипажа.

–Знаешь, а я могу убить тебя прямо сейчас. Или любого на твоем корабле, – сообщил мне безразлично глава Школы. Денис было открыл рот, чтобы ответить грубостью, но я положил ему на плечо руку, сжав с силой пальцы, и навигатор промолчал.

–Не можешь, – тем же тоном ответил я. – Давно бы убил меня и успокоился. Я не в игрушки играть в космос вылетел. Я отплачу тебе долг, если ты того хочешь, после того, как выясню судьбу своей планеты.

–Ты до сих пор никому не веришь? – смягчился Сатринг. – Я ведь дал тебе свою помощь, но как ты отплатил мне?

–Мне более не нужна ничья помощь, я хочу посмотреть этим подонкам в глаза, понял меня?! А потом я посмотрю в глаза тебе, когда ты будешь лежать у моих ног.

–Маленький человек, – Сатринг сплел руки на груди. -Ты хочешь появиться в системе Нуарто на Черной Птице, ты сошел с ума настолько, что угрожаешь мне, главе Школы Союза, угрожаешь тому, кто готовит лучших веронов во Вселенной. Неужели замена личностной матрицы свела тебя с ума?

–Быть может, мой ум впервые вернулся ко мне, – проворчал я.

–Пока ты бегаешь по космосу, мечешься от звезды к звезде, твоя планета сгорает в агонии своей собственной боли, – лицо главы Школы приблизилось, на секунду показалось, что мониторы для него не помеха и вот сейчас его нога ступит на консоль, пронизывая пространство.

Визуальные эффекты имеют хитрые воздействия, наименее приспособленные могут впечатлиться, вот и Рик, судорожно вздохнув, шагнул в поле зрения мониторов:

–Я готов сделать то, что нужно.

–Э-э, нет, – я пихнул его в бок. – Ты не интересен моему "приятелю".

–Это правда, – кивнул Сатринг, но потом сощурился. – Хотя... согласись, Антон Доров, самопожертвование, это так мило. Если ты готов пойти на это, к чему мне возражать?

«Надо взлетать. Я уязвим на поверхности. Энергии недостаточно».

«Я знаю, Ворон. Я все устрою».

«Он убьет тебя».

«Разберемся».

–У меня есть несколько часов до взлета корабля, – сказал я негромко, потянув Рика назад. – Давай встретимся у Разлома и разрешим наш спор.

–Не затягивай, – согласился Сатринг.

Мониторы вспыхнули, оставив на сетчатке медленно тухнущий отсвет, и почернели. В рубке царила тишина.

«Экипаж ждет. Можно открыть дверь?»

Я поежился и кивнул своим мыслям.

«Да».

Зашуршав, перегородка отползла в сторону, и на меня уставилось множество пар глаз.

–Всем заниматься своими делами, – устало приказал я. – Ворон взлетит, как только позволит энергозапас. Никакой опасности кораблю не угрожает.

–Но линкор! – отчаянно напомнил Агатон. – Вам нельзя туда идти, капитан!

–Здесь я принимаю решения и отдаю приказы! – отчеканил я. – Больше никакой демократии, господа, впредь забудьте об этом. Не в момент, когда на кону столько жизней. Разойтись, я сказал. Живо! Живо!

Рик и Денис благоразумно промолчали, Вант огорченно опустил голову.

Глава 25. Казусы и совпадения

«Набор энергии пятьдесят семь процентов».

–Антон, я пойду с тобой, – Рик нагнал меня у самой каюты. Я хотел переодеться во что-то более удобное, но, вслушиваясь в голос Ворона, замешкался у двери.

–Не думаю, что это будет разумно, -возразил я, входя внутрь и жестом приглашая пилота войти следом.

–Это почему же?

–Потому, что я обещал Мари сберечь тебя.

–Уж не лезь в мои дела, – сказано это было добродушно и с легкой улыбкой на лице.

–Сам посуди: как я могу взять тебя с собой, если еще несколько часов назад ты собирался умереть?

–Ничего не изменилось и сейчас если только понадобиться...

–Я не вижу в этом необходимости.

–Послушай, Антон, мы возьмем пистолеты, ты пойдешь, а я пристрелю этого Сатринга, вернемся на корабль...

–И получим залп с Белой Лионы. Это если допустить, что нам удастя убить парлакианина. Но послушай меня: я пойду один. Без оружия.

–А теперь ты послушай меня, Антон! – Рик повысил голос. – Ты сейчас пойдешь туда без поддержки, без оружия. Сатринг вспорет тебе брюхо и выпустит кишки, или и вовсе заберет с собой. Но ты нужен здесь, только ты способен обратиться в Союз! Без тебя мы – ничто. Нас точно никто не будет слушать.

–Совершенно не важно, кто обратиться к ним, если Нуарто захочет, в любом случае проигнорирует обращение.

Я наклонился, выискивая теплые удобные ботинки с высоким берцем. Опрометчиво повернулся к пилоту спиной.

–Важно, – твердо сказал Рик в самое ухо и опустил мне на затылок что-то тяжелое.

Ирин постоял над телом, рухнувшим на пол, в задумчивости глядя в пустоту, потом нагнулся, поднял оказавшегося неожиданно легким капитана, и осторожно положил Антона на кровать.

–То ли я делаю? – пробормотал он, постукивая ладонью по колену. – Получилось не очень то вежливо, да, Антон, но как еще выйти из сложившейся ситуации? Возможно, Сатринг и вправду довольствуется мною, а может и нет. Главное, чтобы жила твоя Земля. В конечном итоге, не ради этого ли вы все здесь? Не ради ли благополучия планеты вы взошли на чужеродный корабль, соединив свои жизни навсегда с незнакомым разумом? А кто же здесь я? Лишь чужак, урвавший капельку не причитающегося мне счастья.

Ты вот очнешься, Антон, можешь проклясть меня, но то путешествие в пространстве, через которое я прошел... Я видел тебя и женщину. И эта женщина... Она потом еще поможет вам преодолеть трудности, но это станет неприятной неожиданностью. Да, ты верно будешь не рад. Учись прощать, Доров, особенно, когда раскрываются причины и мотивы.

Я просчитал все, теперь то знаю, кто она на самом деле. О да, я вычленил нашего врага и да, Антон, ты ужаснешься этому знанию. Ты будешь мстить. И, что самое ужасное, впервые сталкиваюсь с тем, что правда ничего не может изменить! Говорят, что знание вооружает, но сейчас это верно не так. Знание сделает тебя слабым...

Ладно-ладно. Я не хочу вдумываться, я устал считать. Эти лернийцы переложили жизнь на цифры, и оценивают события процентами. Почему бы и нет? Каждый сходит с ума по-своему. Вот мы переложили свою жизнь на эмоции и меряем КПД прожитой жизни воспоминаниями и количеством глупых ситуаций, которые нам приятно вспоминать. Тут уж с нами ничего не поделаешь. То, что мы считаем за подвиг, лерницам кажется необоснованной глупостью. Мне нечего им возразить, честное слов. Ведь и я, прожив на Эгиде с Бархом, начинаю как-то изменять образ мыслей. Ладно, ладно. Все это глупости, Антон. Что есть человеческая жизнь? Нас так легко убить, вот ведь какое дело: пистолет к виску и нажатый курок. Получается дырка в черепушке и мозги на стене. И труп, который, окоченев, становится уродливым и никому более не нужным. Вся наша красота и польза в жизни. Так значит, и отдавать эту жизнь надо с пользой, а не абы как. Ты тут полежи, а я пойду потихонечку, ведь до Разлома далеко, а на Эгиде поднялся ветер. Идти будет тяжело, да, тяжело, а Сатринг долго ждать не будет. Отдыхай, – Рик провел по лицу капитана рукой, словно запоминая его черты, поднялся и вышел из каюты.

Незамеченным он прошел по коридорам корабля, открыл шлюз и вышел на временный трап, уже покрытый наносами. Ветер и вправду набирал силу. В его нескончаемо свободных потоках метался снег, крупные хлопья рвались на части, с поверхности поднималась колкая поземка и била в лицо, призывая к благоразумию. Холод тут же пробрал человека до самых костей и Рик, съежившись, поддернул шарф, закрыв им лицо. Дышать так было легче, но теплее не стало. Он повернулся к черному проему, зияющему в боку корабля, достал сигарету и зажег зажигалку. Неверный огонек затрепетал и тут же потух. Рик прикрыл его ладонью, но огонек упорнее не хотел гореть, порывы ветра сдували слабое пламя.

–Вот, – сказал Рик грустно и отшвырнул сигарету, которой тут же завладел ветер, закружив, скрыл из виду. – Даже огонь здесь гореть не хочет! Будь проклята твоя ненасытная ледяная пустыня, Эгида!

Убрав зажигалку в карман, Рик заторопился вниз по лестнице, но стоило ему добраться до подножия, и он провалился по пояс в снег.

–Долгий путь, – сообщил миру Рик, пробравшись к недавно проложенной тропе. Теперь здесь, в желобе, достигшем промерзлой почвы, который экипаж Ворона сутки назад проплавил к обрыву, намело уже выше колена. Скоро совсем засыплет. А еще утром Рик шел по этому снежному лабиринту с хрустальными стенами, вздымающимися выше головы, и не видел ничего, кроме низкого серого неба, да поворотов тоннеля.

Мари – просто прелесть, – подумал пилот, с трудом выдирая ноги из снега. – Как она... его любит. Разве человек может быть достоин такой любви, разве ее можно заслужить? Всей жизни не хватит, чтобы окупить то счастье, которое касалось его вместе с ее чуткими пальцами, стекало с ее губ на его кожу...

Путь заволокла белая муть; когда тоннель делал неосторожный поворот, в него врывался ветер, ударяя в одинокую фигуру, не давая Рику идти вперед. Наконец пол тоннеля пошел вверх и вскоре Ирин поднялся на ровный обрыв, где снег был спрессован до состояния каменной породы. Здесь он, одинокий и маленький, был открыт всем силам Эгиды и дикий ветер прикладывал все усилия, чтобы свалить его с ног. Рик присел на корточки, стараясь не тратить силы на борьбу со стихией и сберечь хоть небольшое количество тепла, и принялся ждать, глядя в быстро сереющую мглу, за которой теперь прятались белые каменные истуканы – те самые остатки былой жизни, населяющей когда-то Эгиду.