Текст книги "Вселенская пьеса"

Автор книги: Евгения Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

–Послушайте, – я остановился, взяв старика за руку и тоже заставив его остановиться. – Вам было интересно, кто такие земляне? Можно, я кое-что расскажу?

Старик удивленно посмотрел на меня и улыбнулся:

–А я уже понял, кто такие земляне.

–И все же, – я умоляюще посмотрел на него.

–Ну, расскажи, – старик махнул мне рукой и, свернув за дом, поманил в небольшой, заставленный кадушками с деревьями дворик. Здесь кисло пахло какими-то подтухшими фруктами, в пыли рылась стайка серых толстых домашних птиц с рудиментарными крыльями. Сев на камни под раскидистой кроной, старик ободряюще кивнул мне.

–Земля вылетела в космос относительно недавно, – сказал я, подходя к старику, и увидел, как нахмурился Учитель. По-видимому, история Земли его не интересовала. – Мы оказались абсолютно беззащитны перед теми, кого повстречали между звезд. Андеанский корабль потребовал контакта, они съели члена моего экипажа, посланного на переговоры, а после объявили, что намерены лететь на Землю, понимая, что раз мы не состоим в Союзе, то их никто даже не упрекнет!

Старик лишь безразлично пожал плечами, и я сделал последнюю, отчаянную попытку:

–Вы знаете, кто такие андеанцы? Это вампиры! Мою планету съедят! Наш корабль направлялся к планетарной системе Нуарто, чтобы просить защиты. Но меня предали и... продали вам.

–Что ты хочешь от меня? – равнодушно спросил старик. Он прикидывается, или его и вправду не трогают чужие беды?

–Помогите целой планете, – я почему-то перешел на шепот.

–И чем же? – старик приподнял левую бровь.

–Отпустите меня.

–Это исключено. Ты закончил?

–Нет! Вы понимаете, что из-за того, что вы меня тут держите, может погибнуть целая цивилизация?!

–От твоего корабля, капитан, что-то осталось? – Учитель в задумчивости пожевал губами.

–Да, но он захвачен пиратами. Ванесса Вени с планеты Купала Алиан...

–О-о-о, – прервал меня старик, – а вот это мне действительно интересно. Первое слово услышал я из твоих уст. Все остальное – лепет. Значит, жизнь свела тебя с ней. Ну, тогда ты, конечно, не мог ничего сделать.

Я был удивлен. Казалось, о Ванессе слышала вся Вселенная и знала не понаслышке о ее удивительных способностях.

–Если бы часть моего экипажа не предала меня...

–А ты сам?

–Нет, – я покачал головой. – Я не попался на ее уловки. Разве что сначала эти ее духи дурманили меня, заставляли ругаться с друзьями. Но я мог справиться с этим, а вот мои люди...

–Интересно, – кивнул головой Учитель. -Можешь еще чем-нибудь меня удивить?

–Я уничтожил один из ее кораблей и серьезно повредил второй, но проявил неблагоразумие и сохранил ей жизнь.

–Удачные слова. Ты захватил корабль главнокомандующей?

–Да.

–Хитростью?

–Силой.

–На корабле какого класса ты летал?

Глядя в светлые глаза Учителя Ри, я торжественно сказал:

–На корабле класса Черная Птица.

–Это был хороший корабль, правда?! – оживился старик. – Ты видел его когда-нибудь со стороны, знаешь, почему его так назвали?

Теперь уже я пожал плечами.

–Так и никак иначе, да? Ты чувствуешь, что он – птица, но не знаешь, почему! А я видел целую стаю Черных Птиц. Это устрашающее и величественное зрелище. Чтобы уйти в подпространство, они раскрывают огромные крылья, ловящие космический ветер. Вот, почему их назвали так. Легкие, быстрые и опасные, как падающий с небес хищник. Что ж, если ты не врешь, то я узнал кое-что новое о землянах.

–Вы поможете мне? – спросил я, затаив дыхание.

–Посмотрим. Пошли.

Учитель Ри медленно поднялся и, выйдя из двора, побрел вниз по улице. Я задержался немного и пошел следом. Нет, определенно, старик не собирался меня отпускать. Придется бежать...

–Не вздумай убегать, – сказал внезапно Учитель, когда я поравнялся с ним. – С этой планеты нелегально улететь невозможно. Космопорт закрыт. Никто не возьмет тебя на борт, по доброй воле никто не захочет ссориться с нами. Мы всегда находим беглецов и того, кто нарушил правила Школы, ждет жестокое наказание.

–И в чем же оно заключается? – раздраженно спросил я.

–Бывает по-разному. Иногда лишаем воды и голым помещаем на скалу. Солнце Парлака жестокое и злое, его прикосновение мучительно и неумолимо. На вторые сутки ты будешь кричать от боли и просить о пощаде. И умолять принести тебе воды.

Иногда спускаем в пещеры на изнурительные работы. Ты не увидишь солнца много месяцев подряд, ты будешь день ото дня в сухой пыли под неусыпным надзором надсмотрщиков, вспарывать чрево горы, чтобы добыть красный арх и зеленый унырь, из которого сделаны украшения для домов Школы. Лишь если ты найдешь воду, тебе будет даровано прощение, но вены Парлака сухи, будто у мертвеца. Потому ты проведешь под землей множество оборотов. А потом тебя выведут на улицу, и ты будешь кричать от боли, потому что солнце разорвет твои глаза.

Наказания бывают разными, но смысл от этого не меняется: ты должен осмыслить свое преступление и принять решение никогда больше не повторять своих ошибок. На это мы обычно даем достаточно времени.

Бывает, правда, если вина сильна, а дух крепок, мы используем и менее постыдные методы. Но их, обычно, переживают лишь единицы. Слушаешь, теперь я тебя заинтересовал?

Я не ответил, и старик продолжал, потрепав бороду:

–Можем беглеца противопоставить Воину. Если ты сможешь победить, что практически невозможно, тогда докажешь, что в праве сам выбирать свою дорогу. Захочешь – уйдешь, захочешь – останешься. Чаще случается так, что бой останавливает Великий Сатринг, чтобы не допустить кровопролития. Да, в Школе по истине добрые и всепростительные учителя.

–Значит, вы поклоняетесь Солнцу..., – помолчав, заключил я. Вообще, услышанное мне не очень понравилось, все сказанное выглядела как угроза.

–Ты верно подметил, – старик бросил в мою сторону одобрительный взгляд. – Солнце и твой Бог, только ты этого еще не осознал. Ни на одной планете без солнца не зародилась жизнь... Ладно, ты еще не готов к труду разума.

–А кто он, этот ваш Сатринг?

–Я бы посоветовал тебе проявлять побольше уважения к Главе Школы. Он при желании убьет тебя одним прикосновением.

На это заявление я лишь усмехнулся. Знакомство с Сатрингом совершенно не вписывалось в мои планы, впрочем, как и посещение Школы. Нравится им, пускай верят во что хотят, это не мое дело.

Внезапно улица изогнулась, подобно ползущей змее, и в мареве жары я увидел гору, которой раньше не замечал. Она возвышалась над городом гигантским силуэтом, величественно наклоняясь высокой вершиной над маленькими домами. Ее склоны поросли черными корявыми деревьями, дающими мало тени; то тут, то там на боках желтели каменные проплешины, изрезанные темными провалами-щелями. По ее склону шла серыми пролетами крутая, широкая, высеченная в камне лестница, которая казалась бесконечной. Она то исчезала среди деревьев, скрываемая их уродливыми, изогнутыми ветвями, то вновь появлялась, оголяя спину прямым солнечным лучам. И там, куда вели ступени, на самой вершине стояла крепость, подернутая легкой небесной дымкой. Темно-коричневой дугой охватывала крепость высокая стена, а за стеной высилось множество построек разной высоты. В самом центре возносились к небесному чертогу четыре прямоугольные башни со сверкающими покатыми крышами, увенчанными острыми длинными шпилями. На шпилях реяли узкие белые флаги. Подчиняясь сильному ветру, который царствовал в небе, они бились в агонии веры. Ветер метался под ослепшими от дневного света звездами, и вместе с ним летели тонкие полотнища флагов.

–Это – Школа, – сказал Учитель, видя мое удивление. – В хорошую погоду, гору видно за многие, многие десятки километров. Только самый невнимательный, занятый своими мыслями, мог не заметить горы, выглядывающей из-за домов. Не правда ли, Школа хороша?

–Да, – только и смог сказать я, лихорадочно соображая, что же делать. Стоило мне подняться по этим ступеням, что само по себе вызывало почти физический ужас (мне даже по ровной поверхности идти было тяжело) и я уже больше не выйду из этой Школы. Меня попросту не выпустят. Нужно было что-то срочно предпринимать. Пересилить себя и броситься наутек, бежать куда-нибудь, забиться в подвал на окраине, снять с себя этот браслет на всякий случай, после чего перебраться еще куда-нибудь в другое место и затаиться. Ночью можно будет выйти, разузнать, где здесь космопорт, попытаться угнать корабль. Умом я понимал, что все вышеперечисленное невозможно. Даже если мне удастся убежать от старика, даже если я по счастливому стечению обстоятельств найду укромное место на чужой планете в совершенно незнакомом городе, даже если я проберусь в космический порт, никто не даст мне угнать корабль. Мне схватят там раньше, чем я успею икнуть. Но я просто обязан был попробовать.

–Почему так высоко, почему так много ступеней? – спросил я, собираясь с силами.

–Путь к совершенству всегда лежит через трудности и страдания. Путь обучения никогда не бывает легок. Это всегда подъем, потому что если ты спускаешься вниз, подгоняемый легким ветерком, значит, ты ничего не достиг или отступаешь.

–Как символично, – усмехнулся я и, мягко развернувшись, бросился обратно по улице. Непринужденной рысцы не вышло из-за адской боли в боку. Я прижал ребра рукой и, сопя и переваливаясь из стороны в сторону, продолжал бегство вдоль трассы. Улучив момент, когда между машинами появился просвет, перебежал на другую сторону, вслушиваясь в отчаянный визг тормозов у себя за спиной; сбавил ход перед боковой улицей и нырнул туда. Почти сразу снова свернул.

Не передать словами, как это трудно: убегать в чужом городе. Когда возможные преследователи знают тут каждый закоулок, а ты, сворачивая, каждый раз рискуешь угодить в тупик, выбраться из которого уже не успеешь.

Но я привык рисковать. Стараясь не соваться на узкие улочки, я убегал прочь, и погони, похоже, за мной не было. Жители шарахались, видя бегущего человека с перекошенным болью и напряжением лицом, расступались, давая мне дорогу.

Я должен, просто обязан убежать! Мне повезет, мне не может не повести!

Тяжелая рука легла мне на плечо и остановила бег. Я чуть не упал – с трудом удалось удержать равновесие. На меня смотрел совершенно незнакомый человек. Я не видел его ни в пропускнике, ни среди идущих по улице парлакиан. Его ладонь сомкнулась на моем плече, сжала крепко, словно тисками, затронув незажившие еще раны. Под этим давлением я начал медленно оседать на асфальт.

Он был альбиносом, как и многие жители Парлака; его мутноватые глаза с пронзительным черным зрачком казались мертвыми, сделанными из стекла. У него было широкое, скуластое, немного туповатое, на мой взгляд, лицо с маленьким носом и узкими губами. Высокий лоб по-бычьи выдавался вперед. На мужчине была легкая кольчуга из серебряных, натертых до блеска маленьких звеньев.

–Пошли обратно? – предложил мужчина хрипловато.

На его правой руке я заметил черный, как и у меня браслет.

–Набегался? – снова спросил меня мужчина. Я прикинул, смогу ли с ним справиться. Широкие, загорелые плечи, руки бугрятся мышцами, но ноги длинные и стоит он так, что в любой момент сможет отскочить. Непростой соперник. Если бы у меня не были сломаны ребра и повреждено плечо, а так...

–Не стоит, – сказал парлакианин, слегка наклонив голову. – Я – Воин. Тебе не пойдет это на пользу.

Я медленно кивнул, принимая его совет.

–А имя-то у тебя есть?

–Я – Воин, – повторил мужчина. – Это мое имя и мой путь. Мне ничего другого не надобно.

–Здорово вам там мозги промывают, – устало подытожил я.

–Пошли, – Воин потянул меня за собой. Я покорно пошел с ним, тем более что плеча моего он не отпускал и всякий раз, когда я замедлял шаг, сдавливал его, причиняя жестокую боль.

–Ты нажил себе неприятности еще до того, как вошел в ворота Школы, – сказал Воин, ведя меня по узким улочкам – мы шли совсем другой, известной лишь мужчине дорогой.

–Тебе-то что? – зло спросил я, дыша, как загнанная лошадь.

–Ты научишься и станешь мне младшим братом, если тебе оставят жизнь. Все ученики мне братья.

–И ты так за них радеешь?! – с нескрываемой иронией спросил я.

–Смотри, будь осторожнее со словами, а то как бы тебе не вырвали твой бескостный язык, – посоветовал без тени угрозы Воин и вывел меня на дорогу, с которой я начал свое бегство. Там нас поджидал, стоя у дома, старик Ри. Его лицо было задумчивым и серьезным.

–Ну-ну, – проворчал я.

–Вернулся? – спросил старик, когда мы подошли. – Проблемы были?

–Нет, – Воин покачал головой. – Ума хватило.

–Ну, спасибо, – скривился я.

–А ты помолчи, – строго сказал старик. – Я решаю сейчас твою судьбу. Далеко убежал-то?

–Был бы здоров, мог бы и убежать вовсе, – кивнул Воин.

–А так?

–Хорошо бегает, – пожал плечами Воин. – Набегаться еще успеет.

–Ладно, пойдемте. На ходу поговорим. А то я вышел на час в город за землянином, а уже два прошло.

–Так сегодня день отдыха, – удивился Воин. – Куда вам спешить, Учитель Ри?

–У нас свои дела, мой мальчик, – мягко одернул Воина старик. – Тебе не надобно о них думать.

–Да, Учитель, – покладисто согласился Воин и опустил глаза, признавая за вину свое чрезмерное любопытство.

Я подумал, что мне тошно смотреть на этого сильного и немолодого человека, чья жизнь и воля находится в чужих руках. Захочет этот старик, и Воин прямо сейчас броситься под проезжающую мимо узкоколесую машину. Захочет, будет ноги ему лизать. Мне стало противно, и я отвернулся.

–Я взял Воина с собой впервые, – сказал внезапно старик. – Так посоветовал мне Торговец. Он предупредил, что ты попытаешься сбежать. Он повторил это при тебе, но ничего не изменилось. Еще Торговец сказал, что ты пытался подкупить его. А ведь у тебя ничего нет.

–Зато есть у моих друзей, – хмуро ответил я.

–Однако, ты нагл и глуп. Ты попытался сбежать, даже не обдумав план, зная, что тебе не сбежать. Я не просто так начал наше знакомство с рассказов о наказании, о существующем в стенах Школы порядке. Теперь не говори мне, что я не рассказал тебе о возможных последствиях.

Я молчал, и старик принял мое молчание за согласие.

–Ты знал, – сказал он утвердительно, – и все равно сбежал.

–Да, – упрямо ответил я.

–Тогда почему?

–Потому что я должен спасти свою планет! – не сдержавшись, я сорвался на крик. -Потому что моя жизнь стоит того, чтобы хотя бы попытаться!

–И что мне с тобой делать? – спросил Ри, медленно шествуя по улице. Он направлялся к горе.

–Отпустить, – хмуро предложил я.

–Нет, отпустить тебя я не могу. Только если докажешь свое право уйти, победив Воина. Но помочь я тебе собирался... до тех пор, пока ты не вздумал от меня сбежать.

Я остервенело чертыхнулся про себя, а вслух спросил:

–И чем же вы могли мне помочь?

–Неблагодарный, – тихо сказал Воин.

–Я, – медленно сказал старик, – вхож в круги, которые тебе даже не снились. Достаточно мне сказать Великому Сатрингу, и он обратиться к Совету Союза с предложением – не просьбой. И его предложение будет немедленно рассмотрено.

–Это потому Союз закрывает глаза на Парлак 15 и торговлю рабами?

–Именно потому, что здесь находится Школа. И в этой Школе готовят их лучших и самых преданных веронов.

–Легально, выходит, все. С разрешения Союза, – презрительно сказал я.

–Нет, не легально. Какая может идти речь о легализации торговли рабами?! Но Союзу известно все, иначе не быть ему Союзом. Мы даем объединенной коалиции дань, они не трогают нас. Именно поэтому никто не захочет с нами ссориться. Мы здесь – управляющий механизм, мы обеспечиваем неприкосновенность и не допускаем беспредела.

–Это ли не беспредел, а?! – взорвался я. – Девушку, которая сидела со мной в клетке, собираются через несколько дней превратить в еду для остальных пленников!

–Ее не купили, зачем она нужна? Нас это не касается, – спокойно отмахнулся Учитель.

–А Союза это тоже не касается?!

–Ты ничего не понимаешь, глупый, – снисходительно взглянув на меня, усмехнулся старик. -Это политика, малыш.

–Мне претит политика, в которой жизнь меряется деньгами, а выбор определяется прибылью!

–Ты к этому никакого отношения не имеешь и не тебе судить! – встрял Воин.

–Совершенно верно, – подтвердил Учитель. – Ты скоро отправишься в ряды Союзных войск, доблестный парлакианин. Я замолвлю за тебя слово.

–Спасибо, Учитель Ри, – скромно ответил мужчина.

–Теперь о деле, – посерьезнел старик. – Я выбрал для тебя наказание. Это не в наших правилах, но ты еще не понял всей важности послушания, потому я преподам тебе урок – жизнь твою я пока оставлю себе. Воин, сними-ка доспех.

Воин беспрекословно и быстро выполнил указание Учителя и протянул ему кольчугу. На его серой безрукавке, поддетой под кольчугу, расплывались на груди и боках темные пятна пота.

–Одень, – сказал мне старик. – Ты пойдешь по дороге в поднебесье облаченным в благородный доспех. Это будет для тебя лучшим наказанием, тем более что ты ранен. Дойдешь до верха, ни разу не упав, и я обращусь к Сатрингу. Попросишь отдыха или упадешь – сам понимаешь. Извини.

Я провел рукой по обжигающе-горячим волосам. При такой жаре я просто умру от удара.

–Разрешите хотя бы покрыть голову, – попросил я, теребя изодранную, измазанную бурыми пятнами крови футболку.

–Кольчуга, одетая на голые плечи, причинит тебе лишнюю боль, – предупредил старик. – Но ты волен поступать так, как хочешь.

Я с трудом стянул футболку и завязал ее на голове. Повязки Змея пока держались, несмотря на все побои, которым я подвергался в последнее время. Что и говорить, мой дядя был хорошим врачом.

Весь правый бок представлял из себя лиловое, с фиолетовыми и желтыми потеками пятно. Обращать внимание на такие пустяки сейчас было глупо, но мне стало себя немного жалко. Со сломанными ребрами, страдающими, казалось, в каждой драке, надо не по улицам бегать, а лежать и пить куриный бульон.

Вздохнув, я принял из рук Воина кольчугу. Она оказалась еще тяжелее, чем я предполагал, и уже была горячей – железо нагревается хорошо. С трудом, неуклюже действуя только одной рукой, я натянул ее на себя, задыхаясь от жары и боли.

–Выходит, наш продавец соврал, – задумчиво сказал старик, глядя на меня. – Он сказал, что у тебя сломано несколько ребер.

–Вполне возможно, – попыхтел я, поправляя железные звенья на плече, которые тут же впились в кожу.

–А что же тогда у тебя под повязкой? – спросил невинно старик.

Как я не люблю таки вопросы!

–Пустяки, – проворчал я.

–Ты должен отвечать на вопросы Учителя прямо, – резко одернул меня Воин. Я покосился на него и увидел, что его черные зрачки сузились от гнева. Ему не нравилось, как я разговариваю со стариком.

–Следы штурма моего корабля, – нехотя ответил я.

–Расскажи, – предложил Учитель, жестом указывая мне идти дальше.

–Не думаю, что это интересно, – попытался отвертеться я – говорить было теперь особенно тяжело. Кроме того, мы уже вышли в окраины города, дорога плавно пошла вверх. Это означало, что мы подходим к подножию лестницы.

–А ты не думай, – спокойно возразил старик. – Я хочу, чтобы ты рассказал мне. Хочу доподлинно знать, что за личность попала ко мне на этот раз. У тебя есть шанс рассказать мне интересную историю. Можешь даже приукрасить – я люблю героев.

–Зато я не люблю врать, – сказал я, твердо решив изложить все как можно лаконичнее. – Нас выдернули из подпространственного прыжка, потребовали сдачи. На это я открыл огонь. Оба корабля были серьезно повреждены, и Ванесса взялась нас штурмовать. До корабля долетело два челнока из трех. Нас было чуть больше десяти. Мы уничтожили их всех, одного даже взяли в плен. Тогда я и был ранен. Мне нужна была поддержка в Союзе, и я предложил Ванессе... деловые отношения, отдал ей нашего пленника. Договор был скреплен кровью. Она обманул меня и вот я здесь.

Старик помолчал, потом хмыкнул:

–А ты немногословен. Так и не рассказал, насколько серьезно тебя ранили. Кстати, ты опрометчиво заключил соглашение с Ванессой – с нею надо было заключать совсем другой договор.

–Думаю, не стоит напоминать, что я был ранен, – взвился я, чувствуя себя уязвленным.

–Значит, серьезно,– удовлетворенно кивнул головой Учитель. – А вообще это было умное решение. Особенно, если бы на месте обманщицы Ванессы был кто-то другой. Да, хороший ход, жертв минувший катастрофы в Союзе обязательно бы услышали. Скажи теперь, как тебе удалось уничтожить превосходящую в несколько раз штурмовую группу?

–Дело техники, – отмахнулся я. Мы свернули с улицы, прошли под деревья и вступили на незаметные с дороги широкие ступени.

–Это – дорога в поднебесье, – сказал Учитель. – Здесь начинается наш путь.

По-моему, наш путь уже давно начался. Я устал как собака, пот тек по спине, кольчуга нещадно резала кожу, но я не жаловался, я терпел, хотя мир уже начал казать каким-то серым.

–Вижу, ты не хочешь говорить со мной, – вздохнул старик. – Тогда послушай. Я немного расскажу тебе о Школе. Сегодня день покоя. Мы даем ученикам отдохнуть каждый десятый восход. Им разрешается выходить в город и делать все, что заблагорассудится. Тех, кто осмелится не вернуться в положенное время, ждет наказание. День на Парлаке 15 длится двадцать часов, ночь – пять так, что тебе по началу будет тяжеловато, но ты привыкнешь спать мало. В самые жаркие дневные часы тренировки прекращаются, ученики могут поесть, кто хочет – может восстановить свои силы сном. В утренние и вечерние часы мы тренируемся под открытым небом, в остальное время – в закрытых залах. Если вдруг на небесную гору проливается дождь, все тренировки прекращаются. В праздник дождя надо веселиться. Впрочем, такое случается редко. Это знамение Высших Богов. Так они приветствуют то, что тешит их разум.

–Вы тренируете только бою? – переведя дыхание, тихо спросил я.

–Нет. Мы тренируем не только тело. Механика, устройство мира, малекулярная биология и химия, строение звезд. Тактика проведения боя, планирование атаки и защиты; история, психология и парапсихология, управление личностью, строение пространства и материи. Я могу перечислять бесконечно. Каждый найдет в Школе то, к чему он более способен. Мы можем научить всему.

–Душеспасительные беседы и исправление дурного характера тоже в моде? – просипел я, потому что смолчать не мог хоть и ценой воздуха, которого в легких и так было мало.

–Совершенно верно. Кстати, в этой лестнице три тысячи триста двадцать две ступени – это священное число Школы. Именно такое число раз ты должен будешь подняться по этой лестнице и спуститься с нее прежде, чем станешь Учеником.

Я поперхнулся и закашлялся. Чуть не остановился, но вовремя вспомнил слова старика.

–Теперь о тебе. С завтрашнего дня начинаются тренировки, и тебе придется нести бремя физического тела. Я приглашу к тебе нашего лучшего врача. В распоряжении Школы самые последние средства врачевания. Тебе залечат за эту ночь сломанные ребра и, по возможности, то, что находится под повязкой. Думаю, это не составит большого труда.

Я промолчал и Учитель, похоже, тоже более не хотел ничего говорить. Мы шли молча, поднимаясь все выше. Уже стал хорошо просматриваться город у подножия горы. Несколько раз я позволил себе повернуться, чтобы разглядеть то, что находится внизу, но начал спотыкаться и сосредоточился на подъеме. Я успел увидеть все, что мне было нужно: на горизонте, как раз в том направлении, куда я бежал, далеко за городом среди выжженной солнцем равнины, мой глаз с трудом различил покрытое огнеупорным материалом поле и редкие сверкающие точки на нем. Космопорт. Вот только это был не особенно оживленный порт. Никто не взлетал, никто не садился.

Чем выше мы поднимались, тем меньше казался город, и тем меньше кислорода оставалось в воздухе. Ветра пока не было, и жара душила, охватывая своими плотными лапами. Дыхание было мучительным трудом. Ступени шли террасами, на площадки ложилась разряженная, не приносящая облегчения тень, изломанная корявыми сучьями черных, словно обгорелых деревьев. Земля вдоль лестницы была покрыта жесткой, серой травой, которая умерла, казалось, лет сто назад.

Мне чудилось, я попал в ад.

Ступени были удивительно гладкими, ни одной выщерблены, ни трещины, ровные, словно их высекали не люди – механизм, который не допустит ни ошибки, ни искривления, ни уклона. Ступени бесконечной чередой плыли перед глазами, и мне казалось, что я вот-вот сойду с ума. Мое тело хотело упасть и умереть, но я заставлял его двигаться все вперед и вперед. Злость давала силы. Нет, я дойду! Я не упаду даже там, за воротами, когда вступлю, наконец, на территорию Школы. Пусть они думают, что хотят, но я заставлю себя идти, стоять. Мое тело – это мое оружие. Оно должно быть подчинено мне, и я не дам ему выйти из-под контроля. Оно должно делать то, чего хочу я. А уж о нем я позабочусь позже. И разве оно когда-нибудь могло пожаловаться? Я всегда старался обходиться с ним по-человечески, лишь изредка выжимая его до пустоты внутри. Теперь мне придется выложить на всеобщее обозрение даже эту пустоту. И я шел на одном упорстве, а боль в икрах мало помалу утихала, уступая место одервенелой усталости мышц.

Вот подул ветер. Сначала неуверенно коснулся кожи, взъерошил волосы и отступил, словно стесняясь нового человека. Я с надеждой ждал знакомства и вот еще один порыв ударил мне в щеку. Еще и еще. Ветер креп с тем, как я всходил все выше. Он словно вытягивал из моего тела усталость, увлекал ее прочь, остужая разгоряченное тело.

Я поднял голову. По направлению к нам, прыгая через ступеньки, легко и беззаботно бежал мальчик. А над ним я уже видел конец подъема.

Чернявый, загорелый парнишка замедлил свой бег, приближаясь к нам, опустил свои карие глаза и остановился, смущенно переминаясь с ноги на ногу.

–Учитель Ри! – сказал звонко он.

–Да, мальчик, – старик поймал меня за плечо и остановил. – Подожди. Мы поговорим.

Я покорно остановился, старясь за короткую остановку урезонить бешено бьющееся в груди сердце.

–Учитель Ри! – мальчик завел руки за спину, но так и не поднимал глаз. – Великий Сатринг послал меня к Вам с поручением.

–Говори, мальчик, – подбодрил его Учитель.

–Муж семьи отказался от титула Ученика, – сказал мальчик монотонно, словно читая заученный текст. – Его жена родила ребенка, зачатого Мужем семьи девять месяцев назад. От нее пришли известия: она не может заработать на прокорм, и малыш медленно умирает. Муж семьи потребовал вернуть ему имя, вызвав на поединок Воина. Он хочет уйти.

Учитель задумался, глядя на город у подножья горы невидящим взором, подом вздохнул.

–Запомни, малыш: бывает такие моменты в жизни, когда ты готов пожертвовать своей жизнью ради долга. Это хорошо. Это правильно. У Мужа семьи есть долг – он связал себя нерушимыми узами и потому обязан отдать свою жизнь. Именно потому мы не позволяем Ученикам иметь семью. Муж семьи стал исключением. Впрочем, он пришел сюда не по собственной воле, а уйти может когда пожелает. Но так ли это срочно, что Великий Сатринг послал тебя с этими вестями?

–Да, Учитель, – мальчик вовсе смутился, выслушав слова старика. Вряд ли он что-то понял.

–Он сказал, что поединок состоится сегодня, – выпалил мальчик.

–Как можно?! – всплеснул руками Ри. – Сегодня же день покоя!

–Так сказал Великий Сатринг, – совсем тихо ответил паренек.

–Тогда мы поторопимся, – кивнул головой старик. – Беги и скажи Великому, что я сейчас же направляюсь к нему. Надеюсь, поединок еще не начинается?

–Все ждут Вас, – кивнул мальчик.

–Беги, беги к Великому. Живо, – Учитель махнул рукой, и мальчик тут же сорвался с места, помчался что было духу вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

–Пошли быстро, – велел старик и с удивительной легкостью пошел вверх. Куда делась шаркающая походка? Он распрямился, шел твердо и с не меньшей легкостью, чем малец, уже практически достигший ворот.

–Это против правил, – сказал у меня из-за спины Воин.

–Правила устанавливает Великий Сатринг, – резко ответил Учитель. – Но я хочу поговорить с ним. Поединок нельзя начинать сейчас. Нужно дождаться прихода сумерек. Закат обозначит конец дня покоя, тогда соберутся все разбредшиеся по городу Ученики и Воины. Вот тогда можно начинать.

Новый порыв ветра догнал нас, когда мы вступили на широкую площадь перед высокими воротами. Они были открыты, у ворот никого не было. Мы прошли внутрь, скрываясь за стенами от ветреных своенравных потоков, и оказались в большом внутреннем дворе. Просторный двор был засыпан бесцветным, похожим на пыль песком, прямо напротив ворот расположилось огромное здание с плоской крышей, из-за которого выглядывали две из четырех высоких башен. Оставшиеся две башни располагались у стен. Это был маленький город на горе. Улочки вдоль стен и от ворот, уходившие внутрь города, тоже были усыпаны чистым песком, на котором почему-то не оставалось отпечатков прошедших здесь ног. Этот песок словно не принимал на себя никаких следов, был неподвластен ни времени, ни людям. При этом на вид казался мягким, словно пыль. Я не удержался и, превозмогая усталость, нагнулся, чтобы потрогать его. Это была сыпучая субстанция похожая на дорожную пыль, но она так легко пересыпалась, что вела себя подобно воде, скрадывая любые отпечатки. Я забрал немного, подняв его в кулаке, и белая пыль тут же ссыпалась, выравниваясь, закрывая небольшую ямку. Я выпустил пыль из кулака, и она рассеялась.

–Воин, – обратился к своему ученику старик, – покажи новичку источник, а потом отведи его в комнату, где жил Муж семьи. Теперь эта комната будет пустовать независимо от исхода сражения, – старик сказал это так, что я подумал: он не сомневается в исходе, даже мимолетно не допускает возможности, что Ученик, кем бы он ни был, сможет победить и уйти из Школы. Он только говорит о каких-то возможностях, но сам не верит в силы своего Ученика. Мне стало немного обидно за этого незнакомого парлакианина.

–А я пойду к Великому Сатрингу, – тем временем продолжал Учитель, – держать разговор. И позаботься, чтобы к новичку заглянул наш врач – не хочу, чтобы завтра он умер от разрыва сердца или изнеможения.

Развернувшись, старик легко побежал к большому зданию на площади и, взойдя по широким ступеням, скрылся в полумраке его недр.

–Иди за мной, – велел Воин.

Школа и вправду была пустой. Нам не встретился ни один ученик, все разбрелись кто куда. Кто-то спустился в город к родным, кто-то, наверное, отдыхал в своих комнатах. Пройдя вдоль стены по узкой улочке, мы оказались на небольшой площади среди приплюснутых домов. В центре стояла белокаменная колонна, которую охраняли двое людей в красных накидках.

–Это – источник. Воду взять можно лишь с разрешения или в часы воды, на рассвете и перед закатом, – сказал Воин. – Понял?

–Да, – кивнул я. – Сейчас можно напиться?

–Тебе можно, мне нет, – отозвался мужчина и кивнул. Я осторожно подошел к колонне и увидел, что из-под нее слабо бьет вода. В земле была вырыта глубокая яма, обложенная камнями, чтобы вода оставалась чистой. Впрочем, пахло от нее странно. Я сначала понюхал воду, потом глотнул. Отдавала железом и глиной, но пить было можно.