Текст книги "Вселенская пьеса"

Автор книги: Евгения Федорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

Начав этот злополучный прыжок в сторону Земли, мы непонятным образом выправили курс так, что до планет Союза нам осталось уж немногим дальше, чем до Земли – два прыжка. Эти прыжки выводили нас у населенных и дружественных планет, в безопасной близости от дружественно настроенных чужих.

–Ворон, вербальное обращение, – не смотря на бьющуюся головную боль, я окинул пилотов и навигатора торжественным взглядом. – Отмена курса до Земли. Вектор один действителен. Вектор два и три – курс на планетарную систему Союза, сектор ноль.

–Есть, капитан, – отозвался корабль.

–Мы не летим на Землю? – деловито спросил Денис.

–Нет, не летим, – расслабляясь, отозвался я. – У Земли не будет никаких шансов, если мы не обеспечим ей защиту.

–Разрешите идти, капитан? – поднимаясь с кресла, спросил Агатон. -Полет стабилен, мы больше не нужны ...

–Да, все свободны, идите, отдыхайте.

Оба пилота, не задерживаясь, вышли из рубки, а вот Денис остался сидеть в кресле.

–Ты что-то бледен, – сказал он. Сизов, так же, как Змей и Родеррик, знал о том, каких жертв мне стоило общение с кораблем. – Опять говорил с Вороном?

–Незачем было обнадеживать людей, – кивнул я и поморщился: это простое легкое движение вызвало новый прилив.

–Ты бы шел поспать, – предложил навигатор. – Я подежурю.

–Мне не уснуть, Денис, с такой болью. А Змей мне ничем не поможет. Лучше подежурю я, посмотрю на подпространственный коридор. Разум успокаивается от его красок.

–Змей считает, что это вредно, – напомнил Денис.

Ворон тоже так считает, – подумал я, но сказал совершенно другое:

–Знаю, Стас говорит, что это сродни наркотикам. Потому я приказываю Ворону отсеять тридцать процентов цветов. Считается, что это снижает вред.

–Смотри, – хмыкнул Денис, – тебе виднее, но не навреди себе. Теперь ты особенно нужен. Когда встало все с ног на голову.

–Хочешь мне что-то сказать?

–Да, – кивнул навигатор. – Только не в обиду. Ты был и будешь капитаном Ворона, свое право ты не раз доказывал, но сегодня здорово сплоховал. Можно было всех собрать, но не надо было предоставлять им выбор. Ведь мы всего лишь члены команды, а управляешь нами ты. Вместо этого ты позволил членам экипажа посеять в твоей душе сомнения. Если ты не можешь принять решение, если ты не находишь в себе силы...

–Побейся головой об стену и найди их, – закончил я.

–Совершенно верно, – вдруг согласился Денис. – Как ты нашел их когда-то, чтобы отказаться сотрудничать с торианцами. Знаешь, я ведь не ожидал, да. До того случая я все же больше думал, ты простой парень. С тех пор я очень уважаю тебя, Антон, но сегодня ты ошибся.

Я хмыкнул.

–Хочешь немного поболтаю? Собственный опыт, между прочим.

–Байки послушать, это я всегда за.

–Не стоит сарказма, – Денис поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. -Это история о моей бытности подводником...

–Давно хотел спросить, что случилось там, на Земле? Почему сорвался Стас, и как вышло, что вы сдружились?

–Сколько вопросов, сколько вопросов, а я еще не начал рассказ! Ладно, не люблю я то время... Был у меня нервный срыв, знаешь ли.

–Тяжело погружаться?

–Э, нет, – он помотал головой. -Тяжело работать бок о бок с человеком, к которому твоя девчонка ушла! В общем, прошло это, но я бузил, и оказался списан по профнепригодности. Слишком много залетов, знаешь ли. Напился потом, я ж не сухопутная крыса, переживал. Подрался, как водится, даже повода не помню. Башку мне благополучно тогда и пробили, в больничку залетел, а попал к твоему родственнику, он тогда в хирургии по обмену премудростями был.

Денис замолчал.

–Коротенько ты управился. Что у вас там стряслось, почему Стас семью бросил? – не отставал я.

–Вот ты ж настырный, Змей бы тебе ничего рассказывать не стал, – навигатор сощурился.

–Но ты же расскажешь правду своему капитану? – с полуулыбкой уточнил я.

–Ну, только если мне прикажут, – Денис кашлянул в кулак. – В Ираке террористы захватили больничку городскую и Стаса вместе с нашей миссией и МЧС перебросили туда стоять на подхвате. Я тогда не пришей кобыле хвост ошивался, меня бы туда и не пустили вовсе. Пришлось поуламывать лечащего врача, повезло, что он проболтался за рюмкой с огурцом. В общем, прилетели мы, там жара, пыль – не продохнуть. Ну, давай 76-й Ил разгружать, медикаменты, аппаратура медицинская. Вроде как заранее уже на жертвы рассчитываем.

На место прибыли, лагерь временный разбили недалеко, тенты натянули. Я при твоем дяде вроде как помощником был.

Денис вздохнул.

–Эти уроды то и дело постреливали из окон, то подранят кого, то на смерть. Кровь на песке сразу кажется черной... а мозги все равно розовые.

В общем, боевики спокойно не сидели, никого близко не подпускали. Выдвинули требования, чтобы преступников, каких-то их братьев освободили. А больница та роддомом оказалась, два детских отделения. На момент захвата в ней почти двести человек было, включая персонал.

В общем, не понравились боевикам палатки и шмальнули они с крыши из гранатомета, все белые тентики сгорели мигом. Мы со Стасом как раз покурить вышли, отделались легко, так, по земле покувыркались. Иракцы прытко штурмовать взялись, в горячке боя нескольких боевиков положили, своих семеро потеряли и откатились, потому что террористы детей убивать начали.

В общем, пытать стали женщин беременных, а мы и не знали, раны свои зализывали. Потом второй штурм был на следующий день, тут уж спецназ половину больницы разнес к чертям собачьим, не получилось у них на мирных договориться. Шестьдесят один погибший.

Нас сразу за штурмовиками пустили. По мокрым от крови лестницам. Черт дернул Стаса в подвал заглянуть, впрочем, туда врача звали. Вот это его и сломало, лучше тебе не знать, Антон, что эти звери с женщинами там делали. Стас одну бедняжку пытался спасти, два дня за ее жизнь боролся, да не потянул.

Вот такая жизнь.

Я молчал. О чем-то подобном я догадывался, и всегда хотел узнать правду. Но вот узнал и подумал, что такие подробности мне вовсе ни к чему. Часто так бывает: хочешь чего-то, добиваешься, а потом оказывается, что зря как-то ты этого хотел. Что не нужно оно.

–Ладно, – наконец прервал я затянувшееся молчание. – Рассказывай про морячка.

–Вот такая жизнь, – повторил Денис, вздыхая. – Ладно, тот случай был, когда я числился старпомом капитана на атомоходе. Милое местечко, да не для нас, для индийцев испытывали? Катюша – так мы ее ласково назвали за глаза. К-152, атомная силовая установка, более семьдесят три человека экипажа. Думаю, мы были не оригинальны с выбором имени, правда, Антон?

Я промолчал.

–Обкатывая это корытце, погружались на предельные глубины, участвовали в учениях. Это такие маленькие и очень серьезные войнушки, за которые ты получаешь свои дурацкие баллы и проходишь под грифом жив-нежив. Подлодка уничтожена вероятным противником. Вероятный противник уничтожен атомоходом 745. Говорят, потом в реальных боевых условиях легче. Черт его знает, может и вправду легче, но нам, слава богу, не довелось по-настоящему воевать.

Но знаешь что? Подводные лодки, на самом деле, самое хрупкое и уязвимое сооружение, которое когда-либо создал своими руками человек. Сдается мне, крылья Икара были надежнее. Уж сколько самолетов падает, там есть хоть какой-то шанс выжить, но под воду людям соваться все же не стоило! Вот уж где-где, а на подводной лодке одно неверное движение, одно сомнение и все – смерть. Не такая уж медленная, но очень жестокая. Утонуть – не самое приятное дело.

–Уснуть и не проснуться, наверное, куда как лучше, – проворчал я.

–Мечта, – Денис закатил глаза, глядя в потолок.

–Рано тебе пока о таком мечтать, молод еще, – одернул я навигатора.

–Ладно, ладно, – усмехнулся Денис. – Вот слушай, и мотай мою лапшу на свои уши. На подлодках очень жесткая дисциплина, нерушимые правила. Потому что один облажается и погибнут все. Человеческий фактор никто не отменял и большинство смертей в мире обусловлено именно им. Так вот, за неповиновение тебя не отправляют в карцер, на подлодках его просто нет. Вся подводная лодка – как большой изолятор и деться из него некуда. Каждый выполняет свое собственное дело, и отстранение одного увеличит объем работы другому. Капитан не может позволить себе прощение, иначе лодка может не всплыть, но наказать провинившегося тоже не может. Приходится приглядывать, стоять над душой. Я всегда считал, что на борту космического корабля должно быть то же самое. Но тут ошибочка вышла. Космический корабль штука еще более серьезная, чем подлодка. Потому что этому кораблику плевать на самом деле, живы мы или нет. Эта посудина великолепно вернется на Землю и без нас, если с нами что-то случится, и это очень обидно. Держи всех в ежовых рукавицах, Антон, тогда никто не пострадает от своей глупости. В случае чего, помни, у нас есть пустующие отсеки, они послужат хорошей гауптвахтой. Любые попытки перечить тебе пресекай. Здесь нет и не может быть равноправия. И, если ты погубишь всех нас, это будет только твоя вина, – Денис усмехнулся. – Суровость, Антон, и в нужных случаях отсутствие справедливости – вот залог настоящего успеха. Подумай над моими словами и слушайся врача, он плохого не посоветует.

–Куда уж больше? – проворчал я тихо, чтобы не слышал Денис. Он и не услышал, встал и покинул рубку.

–Ворон, вербальное обращение... Отменяю вид формального обращения.

–Есть отменить вид формального обращения.

–Ворон.

–Слушаю, капитан.

–Если мы все погибнем, куда ты направишься?

–Я служу планете Земля.

–Если прилетят андеанцы и потребуют сдать экипаж, ты согласишься?

–Я буду следовать приказу капитана.

–То есть, ты будешь драться?

–Если прикажет капитан.

–А я думал, ты боишься.

Корабль промолчал и я попросил:

– Разверни внешний экран, передавай семьдесят процентов излучения.

–Психотропное действие не определено.

–Выполняй.

Перед моим лицом развернулся, наполнившись вязкими текучими цветами, экран.

Это те скорости, которых нет для человека, это те реальности, в которые немногим довелось заглянуть. Наверное, нас практически не существует сейчас для привычного всем мира Вселенной; мы, движущиеся вне времени и пространства, по самым кратчайшим его путям, оставляем лишь едва различимый след.

Хитрая вещь – подпространство. Согласно теории прыжка есть три слоя коридоров, пронизывающих материю мироздания и позволяющих перемещаться с небывалыми скоростями. Первый уровень, через который мы всегда летали, считался практически безопасным для путешественников, хотя были зафиксированы временные сбои, когда корабль, ушедший в прыжок, выходил из него через несколько десятков лет. При этом для экипажа полет проходил нормально. Такое, судя по нашим данным, случалось всего дважды и в обоих случаях являлось результатом внутренних неполадок.

Вторым уровнем подпространства пользовались лишь в самых крайних случаях и лишь корабли, специально оснащенные усиленными установками контроля времени и реальности. Второй уровень подпространства чем-то походил на пограничное измерение, в котором якобы попадались смертельно опасные для корабля и его пассажиров сгустки энергии неизвестной природы. Что и говорить, не нашлось умников, осмелившихся исследовать их. Сталкиваясь с этими сгустками, экипаж описывал их как шары из белого огня. Шаровые молнии. Прикосновением они сжигали живых существ дотла, а приборы расплавляли до жидкого состояния. Впрочем, насколько я понимаю, такие сгустки возникали только в том случае, если мощности элемента стабилизации не хватало, чтобы удержать второй уровнем.

Третьим уровнем подпространства не пользовался никто. Считалось, это канал чистой энергии и, попади предмет в него, он распадется на электроны, сметенные этим потоком.

Но уже даже второй уровень подпространства помогал сократить путь вдвое. Можно бы и рискнуть на следующем прыжке, положившись на наш извечный русский авось. Вдруг пронесет? С другой стороны, если мы там погибнем, то Земля потеряет последние жалкие крохи надежды на спасение.

Вглядываясь в яростное сплетение красок подпространственного коридора, я все думал о том, что Земля может быть уничтожена. В истории Вселенной было немало подобных событий. К примеру, из добытой нами на Ротосе-4 информации, за которую я отдал так много, мы узнали об уничтожении некой малоизвестной расы. Планета их, Купала Алиан, была уничтожена за чрезмерную агрессию жителей, за развитость технологий и нежелание ее обитателей вступить в Союз. Наверное, жители этой планеты обладали большими амбициями, данные намекали на то, что купалиане стремились захватить всю Вселенную. Я сомневался, что у них это получилось бы. Впрочем, они умудрилсь заселить семь планет своей галактики и сделать из них некое подобие военного анклава. Но в один прекрасный день случилось что-то... страшное, о чем, наверное, не говорят во вселенских сообществах. Наступил такой момент, когда внезапно купалиане перестали существовать, а через некоторое время пустая, выжженная и израненная система с изрытыми взрывами планетами была уничтожена массированным ударом. По некоторым другим данным планетарная система купалианцев столкнулась с галактикой МухрайОс, и была полностью уничтожена. Но всем же понятно, что столкновения планет и солнечных систем в космических масштабах не случаются внезапно, о пересечении траекторий известно за много сотен лет до катастрофы.

Некоторые корабли купалианцев успели убраться с планет. Их отслеживали в космических просторах по тем самым едва уловимым следам, проникающим из подпространственной изнанки; но кто их убивал – было неизвестно. Скорее всего, Союз разрабатывал новые системы фиксирования координат и выявления кораблей. Так были уничтожены почти все. Кто-то затерялся, смешался с другими расами, пытаясь спасти свою собственную жизнь, кто-то, кто был похрабрее, выступил открыто, примкнул к пиратам. Наверное, сейчас они все уже мертвы. Все те, кто научился прятать свой подпространственный след, кто обладал глупостью и мужеством, чтобы бессмысленно мстить, появляясь то тут, то там, уничтожая корабли Союза и исчезая вновь. Уничтожая и те корабли, которые не имели никакого отношения к кровной войне. Уничтожая корабли, которые были не виноваты в смерти купалианцев.

Коридоры вне пространства прекрасны. Цвета многолики и безбрежны. Они непредсказуемы и бескрайни, как искания разума. Наблюдать за течением цветов можно часами, целыми днями. Да, Ворон прав, это – психотропные картины. Они успокаивают головную боль и унимают сомнения.

"Ты все делаешь правильно, – говорят они. – И даже если тебе надо будет сейчас умереть... все правильно. Все так и должно быть".

Они отучают от мысли, что ты хозяин своей судьбы. Они, да еще законы Вселенной, наполненные странными событиями, меняющими направление твоего движения, уверяют: нами правят умело и расчетливо.

Вот и сейчас меня перенаправили. Они, те, кто стоит над нами, согласились с моим выбором, но посчитали нужным изменить пути выполнения поставленной передо мной цели. Они обезопасили Ворона, отвращая какую-то неизвестную, нависшую над нами беду.

Может быть, андеанцы ждали нас, и стоило нам стартовать в направлении планетарной системы Союза, как в нашу сторону отправился бы ядерный заряд, способный уничтожить целую планету. Может быть там, вдалеке от заселенных планет нас взяли бы на абордаж пираты. Но мы не пошли напрямик, и что-то выиграли... что-то потеряли.

–Разберемся, – проворчал я, расслабляясь в кресле, чувствуя, как тает головная боль. Зачем мне Змей с его обезболивающими? Достаточно просто лететь. Постоянно куда-нибудь лететь, уходя в эти завораживающе-красивые, движущиеся коридоры, где нет предопределенности и равновесия, где нет остановок, нет страхов и боли...

Я вру себе – я ищу наркотик. Я кричал дяде в лицо, что не наркоман, что могу обходиться без обезболивающих, но я завишу от покоя, от отсутствия пульса в висках...

Как же все-таки немного мне надо...

Мир вокруг взорвался ярчайшим белым светом. Через мгновение Ворон уже свернул экран, но свет этот, будто от ядерного взрыва, проник до самой дальней стенки моего черепа. Корабль на мгновение встал на дыбы, боль и этот толчок бросили меня на пол. Я полностью ослеп и оглох, хотя понимал, что по коридорам уже несется вой серены, предупреждающий о непонятном, небывалом нападении. Что-то случилось, кто-то вырвал нас из прыжка, и теперь только правящим нашей судьбой известно, жив ли кто-нибудь на корабле кроме меня, вернется ли ко мне когда-нибудь утерянное зрение.

На ощупь я поднялся и упал в кресло. Не время для сомнений, не время для отчаяния. Я провел рукой перед глазами, но ничего не видел. В нос бил резкий запах расплавленного пластика.

–Ворон! Докладывай.

Справа что-то искрило и голос, наполнивший мое сознание, жестоко и беспощадно рассекал разум:

Прыжок прервала временная петля, координаты неопределимы. По правому борту тяжелый крейсер в координатах 345.678.8766. Легкий боевой корабль в координатах 345.565.9672 выходит на траекторию прямой атаки. Все орудия активированы!

Я судорожно вздохнул, пытаясь унять боль.

–Ворон, батареи правого борта в боевую готовность, нечетные батареи с третьей по семнадцатую, с двадцать первой по сороковую. Захватить легкий боевой корабль. Огонь на поражение!

Это был мой первый бой. Я не видел приборов, в рубку никто не пришел. Мне оставалось надеяться на системы самонаведения корабля и уповать на удачу.

Корабль вздрогнул. Без предупреждения одновременно ушли восемнадцать ракет, выискивая цель. Легкий боевой звездолет не выдержит такого напора, восемнадцать боеголовок проломят его системы защиты и превратят корабль в звездную пыль.

–Активируй защиту! – продолжал командовать я. – Всю энергию на защитные экраны. Аварийное освещение в боевых отсеках.

Приказ оказался очень своевременным, крейсер опомнился, с ужасом глядя на расплавленные обломки своего боевого помощника, и открыл ответный огонь. Наверное, напавшие на нас сначала хотели провести переговоры, может быть, у них был ритуал, о котором мы никогда не слышали. Теперь мы были с крейсером один на один и практически равны по силам, не считая того, что я уже растратил больше, чем одну треть своего боезапаса.

–Цель – крейсер. Четные установки с первой по сороковую огонь! Маневрирование!

Сначала Ворон лишь слегка качнулся, отсылая ракеты во врага, но уже через мгновение на защитное поле корабля обрушился шквал ударов и звездолет, который едва начал движение, замер. От удара меня снова выбросило из кресла, затрещало у виска, обожгло колкими искрами. Я вскочил, шатаясь.

Ну, где же все?! Почему никогда нет?! Неужели я остался на Вороне один?

С момента нападения прошло сорок секунд.

–Капитан?! – кто-то схватил меня за плечи, и я дернулся, вырываясь.

–Корабль, повреждения?! – гаркнул я, чувствуя почти физически боль Ворона.

Тяговые двигатели повреждены, двигатели маневрирования разрушены. Утечка биологического вещества. Закрываю отсеки для доступа. Внутренняя системы защиты уничтожены, обшивка в пятом секторе на обоих уровнях разрушена. Выдвинуты защитные щиты. Герметизация восстановлена. Пятый сектор закрыт для доступа. Системы жизнеобеспечения повреждены, энергетические цепи повреждены. Отсутствует питание ближних орудий. Приступаю к координированию ремонта.

–Потери среди людей?

Два человека мертвы.

–Николя Арди погиб, – Денис с силой тряхнул меня, приводя в чувства. – Когда отказала защита, разрушилась внешняя стена, и его вытянуло через дыру в космос. Я сам видел, Ворон с трудом успел закрыть проход, еще секунда и я бы последовал за ним!

–Мы без первого пилота остались! – крикнул, перекрывая треск, Агатон. – Что-то со временем произошло, я нашел Рика в коридоре, когда бежал сюда. Он превратился в ужасную состарившуюся куклу!

–Да что с тобой?! – еще раз встряхнул меня Денис. – У тебя кровь из глаз.

–Я ослеп, – с силой оттолкнув его, опустился в кресло. – По местам!

–Здесь все искрит, – откликнулся Агатон. – Нечем дышать!

–Ворон, убери задымление, – приказал я и почувствовал, как потянуло свежим воздухом, сменяющим наполнившую рубку едкую вонючую муть.

–Капитан, на связи корабль противника. Они хотят поздравить нас с днем рожденья, – с сарказмом сообщил Денис. По-видимому, он, наконец, добрался до своего места.

«Повреждения корабля противника?»

«Повреждения обшивки, разрушены установки дальнего огня, неопределенные повреждения двигательного отсека, разгерметизация рубки».

«Оставшееся оружие?»

«Турели ближнего боя, огневые установки по левому боту – мы находимся вне зоны досягаемости их орудий».

–Соединяй, – приказал я Денису. – С нашей стороны картинку не передавай, пусть они нас не видят. Пусть считают, что нанесли нам непоправимый вред.

–Тебе надо в медотсек, – негромко отозвался навигатор.

–Подождет, – проворчал я, нашаривая в кармане носовой платок – у меня было такое ощущение, будто по коже на лбу течет то ли кровь, то ли пот.

Корабельный врач. Состояние – кома, протяженность не определена. Повреждение черепа, сильный удар.

Я замер. Сейчас мне казалось, будто вовсе не идет бой, будто нам не угрожает опасность. Словно мы просто потерпели аварию и подсчитываем жертвы.

–Что со Змеем? – спросил я тревожно и почувствовал, что Денис смотрит на меня. -Связь с медицинским отсеком. Мари, ты слышишь меня, это капитан!

Над головой противно зашуршало, и через треск проводки я услышал испуганный женский голос:

–Да, слышу.

–Что случилось с Покровским?

–Когда нас выдернуло из прыжка, – затараторила девушка, – он упал, разбил голову об угол операционного стола. Лора без сознания, я тут осталась одна.

–Успокойся, пока все в порядке. Змей в коме, что-то можно сказать?

–Нужно время, я не знаю. Он может очнуться через пару минут, а может вообще...

–Хорошо, я скоро приду. Конец связи. Агатон, включай канал.

Под потолком снова зашуршало, и я четко проговорил:

–Капитан корабля Ворон, Антон Доров на связи.

–Капитан корабля Чистильщик, Ванесса Вени на связи, – отозвался из динамика чистый женский голос. И голос этот звенел негодованием. Пиратка не ожидала, что мы будем защищаться столь ожесточенно, она не ждала, что мы нападем первыми, и не знала, на что на самом деле мы способны...

–По какому праву вы напали на нас? – ровно осведомился я.

–Сдавайтесь, Ворон, и мы оставим вас в живых, – не терпящим возражения голосом, заявила Ванесса Вени.

Да что она о себе возомнила?!

–У вашего корабля не меньшие повреждения, чем у меня, – напомнил я. – Мы находимся вне зоны поражения жалких остатков вашего оружия; вы, так же как и мы, не имеете возможности маневрировать. Чем вы можете угрожать нам?

–Мой корабль несет на себе шестьдесят членов абордажной команды, – спокойно ответила Ванесса. – Три челнока отправятся на штурм, и вы все погибнете. Проявите благоразумие и сдайтесь.

–И что дальше? Вы, пираты, что можете обещать нам? – скорее из интереса спросил я.

–Мы не пираты, – резко отозвалась женщина, – мы – Свободные, нам нет дела до Союза, мы не перед кем не отчитываемся и никому ничего не обещаем...

–Вы совершили преступление, прервав наш прыжок, по вашей вине уже погибло два члена моего экипажа! – не сдержавшись, я повысил голос.

–Я требую немедленно и беспрекословно сдать корабль! – упрямо повторила женщина. – Я обещаю вам сохранение жизни.

–И что же вы будете делать дальше? – с сарказмом спросил я. – Продадите нас в рабство?

–Совершенно верно, – Ванесса Вени была не расположена шутить. – Твой корабль, Доров, уничтожил мою поддержку и повредил мой головной крейсер. Мне нужны будут деньги, чтобы восстановиться, нанять новых людей...

–Меня не волнуют твои нужды, – ответил я резко. – Мы отказываемся сдаваться, мой корабль оснащен системами защиты против чужаков – он просто не пустит вас на борт.

–И правда, я слышала, что корабли класса Черная Птица оснащены подобной полуразумной системой, – фыркнула Ванесса и я замер, надеясь услышать от нее хоть что-нибудь еще. – Только системы твоего корабля почти полностью выведены из строя, капитан, даю тебе последний шанс сдаться, вам не справиться с моей абордажной командой.

Ты не умеешь считать, леди, – улыбнулся я про себя.

–Дерзай, Ванесса, надеюсь, нам представится возможность встретиться...

–И не мечтай, не на твоем корыте...

Щелкнула, отключаясь, связь.

–Какие у тебя в рукаве козыри, Антон? – осторожно спросил Денис.

–У меня в запасе две ракеты на первой и девятнадцатой пушке.

–Хитро! – восторженно воскликнул Агатон. – При таком массовом обмене боеприпасами, вряд ли она подозревает об их существовании!

–Вот если бы можно было переместить заряды с левого борта на правый, – мечтательно заметил Денис.

–Слишком много времени займет, – вздохнул я и поднялся. – При нерабочих системах и разрушенных отсеках об этом даже не стоит мечтать. Готовимся к защите, а потом сами нападаем на них. Нам во что бы то ни стало нужно захватить этого Чистильщика и желательно эту бабу живой. Она что-то знает о Вороне... класс Черная Птица, вы поняли? Выходит, я правильно назвал наше суденышко! При приближении челноков стреляйте. Две ракеты. Если у них нет средсттв, позволяющих сбить ракеты или обмануть системы наведения, к нам на борт взойдут лишь те, кто уцелеет. Лазерное оружие в коридорах корабля не сработает, вызовет возмущение магнитных полей и взорвется. Потому они пойдут с оружием ближнего боя. Я слышал, пираты вооружены мечами, как в старые добрые времена...

–Еще есть иглометы, – напомнил пилот. – Помните, импульсные пушки? Человека пробивает насквозь, наконечник распадается на части, иглы блуждают по телу...

–Вооружаемся пистолетами?! – азартно спросил Денис, не слушая пилота.

–Земля – дура, – зло выплюнул я. – Пожалела нам для защиты автоматы!

–Это уже обсуждалось неоднократно, – вздохнул Денис и взял меня под руку. – Они ж боятся конфликтов! Пошли, я отведу тебя в медотсек.

–Сам дойду, – поморщился я.

–У нас еще есть время, о подходе челноков предупредит Агатон. Нам нужно оружие. Пойдем же, Антон!

–Да-да, – согласил я и пошел туда, куда повел меня Денис. Когда я покидал рубку и входил в ярко освещенный коридор, мне показалось, что черный фон, который я теперь постоянно видел, стал светлее. Может быть, зрение все же вернется?

–Что со Змеем? – прямо с порога спросил я.

Мари заговорила, и я услышал легкую испуганную нотку в ее голосе:

–Дырка у него в черепе, вот что! Большая рана и очень много крови. Сотрясение мозга...

–Жить будет? – прислоняясь к стене, я устало подумал, что время потерь только начинается.

–Будет, кома оказалась нестабильна! Он очнулся, я дала ему снотворное, подключила к аппаратуре, он не встанет быстро! Теперь я совсем одна...

–Да успокойся ты, это твоя работа, вот и делай ее, – холодно одернул я девушку. – Учти, что нас скоро будут штурмовать, тогда работы у тебя еще прибавится.

–Хорошо, – немного обиженно отозвалась Мари. Ну и пусть себе обижается, главное, чтобы действовала четко и по существу. Боевые условия.

–Мари, ты справишься? – мягко спросил Денис, толкнув меня в бок. Это был явный упрек.

Девушка помедлила, а потом твердо ответила:

–Так точно! Что-то случилось?

–Капитан ослеп.

–Как это произошло? – спросила она и спохватилась: – Садитесь, садитесь сюда, – Мари потянула меня, усадила на кресло у мониторов, стала ощупывать лицо.

–Работал внешний экран, когда нас выдернули из прыжка. Была яркая вспышка.

Тут я вздрогнул: свет повторно ударил мне в глаза, отозвавшись болью в ноющей голове.

–Хорошо, – сказала Мари, и я почувствовал в голосе женщины удовлетворение. – Зрение вернется через три-четыре, может, пять часов. Вы хорошо реагируете на свет, но глаза повреждены, все сосуды полопались, полностью зрение придется восстанавливать коррекцией.

–Ворон, – обратился я к молчаливому кораблю, кивнув Мари, – восстанови систему голосовой связи.

Почти сразу же над потолком что-то зашуршало.

–Вашим глазам нужен покой, – продолжала Мари, – я закапаю лекарство, восстанавливающее сетчатку, и наложу повязку, чтобы свет не тревожил...

–Мне несподручно с бинтом ходить, Мари, – жестко отрезал я. – Я завяжу глаза черным платком, если это необходимо. Не могу же я появиться перед моими людьми в бинтах!

И Денис и Мари промолчали, они понимали, о чем я. Нас – двенадцать человек, тех, кто остался в живых, тех, кто может оказать сопротивление собравшейся штурмовать нас группе. Двенадцать человек против шестидесяти. Одиннадцать и слепой капитан.

–Вам нельзя лезть туда, – тихо сказала Мари.

–Капитан не может пасовать, – сухо отозвался я, – мое место впереди.

Зло ударив кулаком в переборку, Денис вышел из медотсека. Он знал, что я прав, понимал, что у нас нет другого выхода, но не мог согласиться с этим. Сизов хотел, чтобы Змей вот сейчас вышел из амбулаторной палаты и запретил мне покидать его владения, силой заставил бы остаться в стороне. Денис чувствовал, что теперь он за меня в ответе. Он – друг моего единственного родственника, он, старше меня по возрасту, но не по званию. Сизов был прав в своем гневе, он гневался не на меня – на обстоятельства, которые, не смотря ни на что дали нам шанс узнать о происхождении Ворона.

Стерпев лечение Мари, я торопливо ушел из медотсека – вряд ли у нас было много времени.

–Связь восстановлена, – прошуршал негромко голос из-под потолка.

–Докладывай! – приказал я, идя вперед по коридору. Пальцами, я вел по стене, чтобы не пропустить нужного поворота, стремясь добраться до своей каюты.

–Три челнока противника вышли на траекторию штурма. Расчетное время до контакта – семь минут. В каждом челноке двадцать агрессивных биологических объектов. Пилот и навигатор ждут, пушки нацелены.

–Связь с рубкой... Беру оружие и иду к вам. Ворон, сколько до моей каюты?...

Вспышка.

Я вижу слабо освещенный широкий коридор, до каюты каких-нибудь пятнадцать шагов.

–Мог бы и сказать, – ахнул я, хватаясь за голову, постоял, покачиваясь, потом, справившись с дурнотой, вошел в свою каюту. Как оказалось, я великолепно ориентировался на своем корабле. Пройдя к встроенному шкафу, безошибочно открыл дверцу, достал с центральной полки черный широкий платок, свернул в полосу и завязал глаза. Натолкнулся на царапину на лбу – вот что так усердно обмазывала Мари прохладным гелем. Ну и пусть, ободрался, когда падал.

Положив ладонь на сканер, открыл оружейный ящик, достал оттуда холодный двенадцати зарядный пистолет, за плечо повесил легкую и удобную катану – подарок на третий наш полет. Консул, вручивший ее мне перед экранами телекамер, сообщил, что меч этот ковал специально для меня лучший мастер Японии. На изготовление оружия ушло два года... для настоящего меча не так уж много.