Текст книги "Если движется небо (СИ)"

Автор книги: Евгения Духовникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

– С Альбедо. Обычно мы стараемся комплектовать группу переводчиками из числа их земляков, но сейчас они в дефиците – так что вы, Фелис, весьма и весьма кстати.

– Они не знают юнивёрс?

– Только сопровождающий.

Они вышли на парковку, и тут же один из флаеров, повинуясь пульту сигнализации в руке госпожи Сайлас, приветственно пискнул и разблокировал двери с негромким щелчком.

– Я немного знаю альбинский, – призналась куратор, заводя двигатель, – флаер мягко заурчал. – Конечно, до профессионального языковеда мне далеко – не те способности. Но я буду очень благодарна, если мы немного попрактикуемся. Вы же не против?

– Что? – Фелис немного опешила. – Ах, да, разумеется.

– Вот и договорились, – госпожа Сайлас тепло улыбнулась. – Да, кстати. Зовите меня Эстер.

– Хорошо... Эстер.

Каким-то шестым чувством Фелис поняла: это не имя, данное при рождении, а ник. Странно, что в официальных документах она до сих пор использует прежнее имя. Впрочем... Это её право.

Они поднялись совсем невысоко: на километр-полтора, не выше. Задав маршрут, Эстер включила автопилот и расслабленно откинулась в кресле.

– Красиво, правда? – сказала она по-альбински. Внизу проносились живописные виды Лаймы; флаер летел быстро, но кое-что всё-таки удавалось рассмотреть.

– Очень красиво... – прошептала Фелис, тоже переходя на альбинский.

– Лайма – планета молодая, ей нет и пятисот лет. По историческим меркам это юность, если не младенчество. Так что архитектурных шедевров древности у нас нет – на Лайму летят за другим.

– Природа?

– Именно. Планета известна прежде всего благодаря своим уникальным экосистемам и ландшафтам.

– Знаменитые шёлковые водопады? – блеснула Фелис познаниями географии.

– И водопады, и гигантские карстовые пещеры, и долина светлячков, и "Лестница Атлантов", и "Драконовы озёра"...

– Когда мы шли на посадку, я обратила внимание на цвет океанской воды, – вспомнила Фелис. – Поэтому планету так назвали?

– Не совсем, – Эстер усмехнулась. – Изначально это был маркетинговый ход. Когда планету только открыли – к слову, то был мой соотечественник, люди не очень-то спешили покидать обжитую комфортабельную Землю в поисках приключений. А перспективные колонии нуждались в колонистах. Так планета получила свое имя: "Лайма" на моём родном языке значит "счастье". Даже слоган сочинили: "Твой кусочек счастья. Участки сто и пятьсот гектаров в пожизненное владение"... Это потом уже люди обратили внимание на цвет морской воды – зелёным оттенком она обязана своему физическому составу.

– Химическому составу, – на автомате поправила Фелис. Смутилась: – У вас очень хороший альбинский.

– Вы мне льстите, – Эстер добродушно рассмеялась. – Но все равно спасибо. Знаете, я вам немножко завидую. Талант полиглота – редкий и ценный дар, дающий уникальную возможность: общаться свободно, не задумываясь о языковом барьере... Ну, мы почти на месте.

К быстрому шагу куратора Фелис ещё только предстояло привыкнуть, она едва поспевала за Эстер, то и дело переходя на бег.

– Сюда, – Эстер обернулась на свою спутницу. – Нам нужен зал ожидания номер шесть.

– Угу, – кивнула Фелис и вдруг замерла, удивлённо моргая: в густой толпе мелькнула знакомая фигурка.

– Лейф?

Он же вроде на Землю собирался. Что же в таком случае он делает на Лайме?..

– Фелис, не отставайте, – Эстер уже стояла в лифте.

– Извините, – пробормотала Фелис, запрыгивая в лифт. – Мне показалось, что я увидела знакомого... Обозналась, должно быть.

Группа любителей инопланетного туризма состояла из представителей обоих полов и в целом выглядела довольно разношёрстно. Объединяло их только то, что все они ожидали гида с завидным терпением и спокойствием.

– Какой-то корпоративный выезд, насколько я знаю, – пояснила Эстер для Фелис. – То ли юбилей компании, то ли ещё какая значимая дата. Кто их разберёт...

Они подошли к своим подопечным; Эстер подняла руку, призывая к вниманию.

– Приветствую глубокоуважаемых братьев-по-разуму на земле Ойкумены! – Эстер подкрепила свои слова дежурной улыбкой, выглядевшей, однако, вполне искренней. – Мы рады, что вы выбрали Лайму для вашего отдыха, и постараемся сделать всё, чтобы тур оставил самые яркие впечатления.

Эстер делала паузы, чтобы Фелис могла переводить.

– Все вопросы вы можете задать через нашего переводчика, мисс Шантеклер, – Эстер ободряюще подмигнула Фелис, и девушка невольно порозовела.

– Можете звать меня Фелис, – она кашлянула. Её имя плохо транслитерировалось на альбинский, в котором почти не было аналогов шипящих. В их устах это звучало приблизительно как «Пелитз».

Вот так люди и отказываются от своих "кастомных" имен, переходя на ники не блажи ради, а благозвучия для.

– Сегодня и завтра у вас период акклиматизации, после чего мы с вами начнём наше путешествие, – продолжала вещать Эстер. – Мы с вами посетим самые красивые места планеты. Позже я подробно расскажу о программе нашего тура, о дополнительных экскурсиях, а сейчас мы с вами отправимся в отель, где вы сможете отдохнуть после полёта.

Мимо, галдя и активно жестикулируя, прошествовала нестройная шеренга орниттов, возглавляемая такой же парой "гид-переводчик". Эстер приветливо помахала рукой своим коллегам, а они дружно закатили глаза. Орнитты уже скрылись за поворотом, но ещё некоторое время в вестибюле были слышны их пронзительные гортанные голоса.

К счастью, с шумными братьями-по-разуму они больше не пересеклись: ни в аэробусе, выполнявшем трансфер до отеля, ни в самом отеле. Впрочем, доставшаяся им группа тоже была не подарочек: дотошные альбины долго и скрупулёзно выясняли подробности тура, трое сразу же по прибытию в отель потребовали перевести их в другой номер, а их собственный гид-сопровождающий затребовал всю техническую документацию на круизный аэробус (о боже, зачем?!) и долго изучал сертификаты соответствия, даты прохождения техосмотров и текст инструкций для пассажиров на случай аварийных ситуаций, набранный таким мелким шрифтом, что приходилось прищуриваться, чтобы разобрать написанное.

Так что до своей комнаты Фелис добралась только поздним вечером. Она чувствовала себя как выжатый лайм, но любопытство было сильнее усталости. С виду невзрачный кейс наверняка хранит в себе какую-то тайну. Но какую?..

Стоящий на столе кейс выглядел вполне безобидно. Даже скучно.

– Ох, что-то подсказывает мне, что скучно не будет, – вслух сказала Фелис, чувствуя себя то ли незадачливым кладоискателем, то ли криворуким медвежатником. – Ладно.

Подцепить ногтем защелку оказалось проще простого. Надев перчатки – вдруг содержимое все-таки фонит, девушка открыла крышку и с опаской заглянула внутрь.

Она ожидала увидеть всё что угодно: от сверхточных квантовых микросхем до бесценного антиквариата эпохи античности, от колб с антивеществом или биоматериалами до золотых слитков.

Внутри было иное. Контейнер оказался свинцовым не только в переносном смысле, но и в прямом: толстые стенки плотно смыкались, образуя одну-единственную полость в самом центре. Там, в крошечном углублении лежал шарик размером с грецкий орех.

Фелис разочарованно вздохнула.

– И всё?

Назначение шарика было абсолютно непонятно.

Отбросив осторожность, она бесцеремонно вынула шарик и принялась дотошно его изучать.

Тяжёлый, будто он тоже сделан из свинца или свинцового сплава. Хотя поверхность на ощупь больше похожа на пластик. Рядом с крошечной выемкой значилось "А1", а ниже было выгравировано несколько символов минорского алфавита. В слово символы не складывались: то ли аббревиатура, то ли имя собственное. А характерный разъём красноречиво свидетельствовал, что к ней в руки попала...

– Флешка? – пробормотала Фелис, продолжая педантично изучать шарик. – Или какой-то адаптер?

Она задумалась. Если это – носитель информации, и минор наказал ей "спрятать его или уничтожить", почему он не уничтожил его сам? Не смог? Не успел?

Если же ценность представляет сам прибор, а не информация, записанная на нём, тогда всё ещё хлеще. Кто охотился за ним и с какой целью? Как он попал к минору? И главное: что это? Что в этом невзрачном шарике такого ценного, что несчастный поплатился жизнью за него?

И что теперь делать ей? Поступить по-своему или выполнить завет покойного? И есть выполнить, то что именно? Спрятать или уничтожить? Это ведь не одно и то же.

Пока что ясно лишь одно: шарик явно несёт отпечаток принадлежности к иной расе – об это говорит и надпись на минорском, и тип разъёма. Можно ли из этого сделать вывод, что содержимое кейса представляет опасность? Да, человечество не самая сильная раса, но и не самая слабая, а в Юнивёрсе – мир, война никому не нужна. Так что предположения о разрушительном оружии, замаскированном под невинный предмет, – безосновательны и пусты.

Мысли кружились в голове роем одуревших пчёл, перепутавших нектар с амброзией. Фелис аккуратно положила шарик назад в кейс, закрыла крышку и убрала в рюкзак.

Вот бы посоветоваться с кем-нибудь...

На мгновение перед закрытыми глазами возникли лица родителей.

"Мам, пап, мне тут всучили какую-то штуковину, и я понятия не имею, что это. Мне её сдать в бюро находок или просто выкинуть?"

Представив примерный ответ, Фелис закатила глаза к потолку. Одни лица сменились другими.

"Что ещё за находка? – хмыкнула воображаемая Йоши, подозрительно сощурившись. – Зачем ты вообще до неё дотрагивалась? А если это – улика, проходящая по какому-нибудь криминальному делу, а там теперь твои отпечатки?"

"Флешка, говоришь? – перебил её фантом Артано. – Не шутишь? Так тащи скорей сюда, поглядим, что к чему. У моего знакомого есть адаптеры для всех типов разъёмов. – Полупрозрачный Артано мечтательно зажмурился. – А что, если там секретные коды? Или шпионские разведданные? Или план военной операции против человечества? Или последние научные разработки? Что скажешь, а? Что, если правительство Ойкумены отвалит за неё кругленькую сумму? Да ещё и орденом наградит!"

Фелис строго посмотрела на фантомного друга.

"Ну, это я так, гипотетически, – стушевался фантом. – Что, уж и помечтать нельзя? А если говорить серьёзно, представь, что эта твоя находка поможет предотвратить войну. Как бы ты тогда поступила? Всё равно выполнила бы данное второпях обещание? Или нет?"

Глубоко вздохнув, Фелис повернулась набок, и фантом растаял в темноте. Ну их к лешему, таких советчиков.

Сама разберётся.

* * *

Тонкие полупрозрачные колечки льдинок медленно кружили в бокале, то и дело ныряя в густую молочно-белую жидкость. Фокс отодвинула коктейль в сторону, и льдинки, нырнув на дно, пустились в пляс.

– Итак?..

Обмен любезностями остался позади, как и все прочие формальности. Настало время для разговора по существу.

– Я вынужден предупредить сразу... – Эльвар Сиенно утёр пот со лба, – Информация строго конфиденциальна.

Фокс беззлобно усмехнулась. Девушка пребывала в превосходном настроении: она хорошо отдохнула и была сыта. Правда, после гидромассажной ванны её клонило в сон, но разгорающееся любопытство помогало оставаться в тонусе.

– Ты знаешь, что мне можно доверять даже самые деликатные истории, Эльвар, – протянула она небрежно. – Разве я когда-либо давала повод усомниться в этом?

– Разумеется, никогда, Фокс.

Адмирал нервничал, этого не мог не заметить даже слепой. Но от цепкого взгляда Фокс не укрылись и детали: мужчина не выпускал из рук модуль внутренней связи и поминутно бросал тревожные взгляды на часы, словно в ожидании близящегося несчастья – неизбежного, неотвратимого, но неизвестно когда грядущего.

– Мне нужна конкретика, – Фокс придвинулась ближе и поставила локти на столик. – Так что выкладывай всё начистоту, без утайки.

– Принц Лейфант сбежал, угнав патрульный катер и прихватив нейромодулятор.

Фокс восторженно присвистнула.

– Это ещё не всё. Сегодня утром мне пришло распоряжение отправить принца на Монтану, – Эльвар тяжело вздохнул и с отчаянием воскликнул: – Мальчишка был поручен моим заботам! Я отвечаю за него головой, и если... – он запнулся. – Если с ним что-то случится...

– Насколько я понимаю, на Монтане ещё не знают об его исчезновении? – иронично осведомилась Фокс.

– Пока нет. Я жить хочу. Фокс, дорогая, – он умоляюще сложил руки, – на тебя вся надежда!

– Так, без паники, – строго сказала она. – И, кстати, я ещё ни на что не согласилась.

– Фокс, умоляю!!

Она могла позволить себе такое поведение: внушительный послужной список Фокс давал ей возможность оставлять последнее слово за собой, а при желании – говорить заказчику твёрдое "нет".

– Во-первых, это не мой профиль, – девушка недовольно скривилась. – Я наёмник, а не нянька для нахального избалованного мальчишки. А во-вторых, я не привыкла работать в условиях ограниченного времени.

– Я готов заплатить любые деньги.

Фокс задумалась. Она имела полное моральное право отказать адмиралу: он и так был у неё в долгу, но связывавшие их отношения лежали не только в деловой плоскости, а были куда более сложны и многогранны.

– Ну да ладно, так и быть. По старой дружбе, – она одарила его обворожительной улыбкой. – Лейфант улетел отсюда, со Станции? Мне нужны координаты транспространственного перехода.

Эльвар Сиенно смутился.

– Видишь ли, в чём загвоздка... Нам не удалось отследить переход: датчики не смогли считать информацию. Не понимаю, почему.

– Что?! – не поверила Фокс. – Должно быть, это шутка? Твой принц, что, провалился в небытие?

Адмирал молча покачал головой.

– Выходит, он нырнул в транспереход и скрылся в неизвестном направлении. И сейчас может быть где угодно. Как же я, по-твоему, смогу его разыскать?

– Я дам тебе столько людей и техники, сколько скажешь, – похоже, адмирал готов был идти ва-банк, лишь бы не допустить разоблачения. – Мы... мы можем потянуть время. Сказать, например, что принц отказывается возвращаться. Фокс, если есть хоть какие-то шансы, что мальчика удастся разыскать и вернуть, я пойду на что угодно!

Фокс понимающе хмыкнула. Ей было очевидно, что Эльвара беспокоит не благополучие и безопасность мальчугана, а репутация и карьера, словом, своя собственная шкура. Разумеется, любой в подобной ситуации рассуждал бы точно так же, думая в первую очередь о себе, однако что позволительно и простительно обывателю, для военного, принесшего присягу, тем более занимавшего столь высокий пост, неприемлемо ни под каким соусом.

– У семи нянек дитя без глазу, – проворчала Фокс с нескрываемым презрением. – Как же вы упустили-то его, а? Огромная станция, нафаршированная системами слежения как новогодний гусь – черносливом, целая армия на борту, – и один-единственный мальчишка уделал всех вас будто желторотых птенцов! Ротозеи и растяпы, честное слово! Самим-то не стыдно, нет?

– Но я же не знал, что у него есть нейромодулятор! – с отчаянием в голосе воскликнул Эльвар.

Да уж, это, бесспорно, веский аргумент, не поспоришь. "Я ж не знал". Как часто этой обезоруживающей фразой прикрывают любые промашки, за каждой из которых кроется банальная халатность, – от невыполненного домашнего задания по арифметике до спутников, не вышедших на расчётную орбиту.

Фокс хотела озвучить это вслух, но у адмирала был такой жалкий вид, что продолжать обвинять в эгоизме и малодушии было бы чересчур.

– Ясно, – сказала она со вздохом. – Как говорили древние философы, человеку свойственно ошибаться. Но исправлять ошибки прошлого придётся в настоящем. Давай ты перестанешь себя жалеть и мы подумаем, что делать.

Глава 9

Алан подёргал навесной замок. Впрочем, в этом не было необходимости: наспех приколоченная табличка с намалёванной на ней надписью «закрыто» в переводе не нуждалась и весьма красноречиво свидетельствовала о нынешнем статусе горе-забегаловки. Треугольная печать санитарной инспекции довершала картину.

– Похоже, в ресторан нам попасть не удастся, – озвучил Алан очевидное. Нервно хохотнул: – Если б мне пару дней назад кто-нибудь сказал, что мне придётся сожалеть о невозможности попасть в ресторан национальной кухни на Птеросе, я бы счел его полоумным!

– Инспекцию на них навели, – прошелестел До-фа-соль, беспокойно шевеля ушами. – Это не совпадение.

– Да уж, таких совпадений не бывает, – Алан был мрачнее тучи. Тривиальное дело грозило обернуться жирным "глухарём". – Видимо, кто-то очень не хочет, чтоб мы докопались до сути.

– На заднем дворе у них служебный вход и парковка для сотрудников, – сказал До-фа-соль. – Давай проверим.

Минор первым потрусил вперёд, Алан последовал за ним. Когда он повернул за угол, то увидел, что минор распластался по земле. В первое мгновение Алан испугался, но потом понял, что его друг что-то обнаружил.

– Гляди-ка, начальник, – До-фа-соль усмехнулся. – Тебе понравится.

– Ты нашёл следы?

– В том-то и дело, что нет. Протекторы транспорта орниттов отпечатывают серию и номер машины. Даже на скутеры и самокаты ставят такие протекторы. Здесь они парковали свои скутеры. Но следов нет. – Минор, не брезгуя, провёл щупальцем по пыли. – Кто-то позаботился о том, чтоб их уничтожить.

Алан тоже опустился на четвереньки.

– Зачем? Чтобы мы не нашли сотрудников и не смогли их допросить? Но найти их можно и по-другому – это лишь вопрос времени.

– Думаю, они и пытаются выиграть время, – прошептал До-фа-соль. – Но им это не удалось.

– Почему?

Минор не ответил. Вместо этого он встал с земли, скользнул к стоящему у стены контейнеру для мусора и, вежливо постучав, открыл крышку.

– Не бойтесь. Мы из жандармерии, – поспешно произнёс До-фа-соль, видя, что сидевший внутри орнитт еле жив от страха.

– И мы сможем вас защитить, – великодушно добавил Алан. – Но только если вы нам расскажете всё что знаете.

* * *

Наблюдая из иллюминатора, как лайнер набирает расчётную скорость для ухода в подпространство, Лейф думал не о будущем и не о настоящем. Вопреки желанию, мысли его с завидным упорством возвращались в прошлое.

Ровесники, с жеманным восторгом называвшие себя его друзьями. Бесконечное множество всевозможных правил, норм, директив: на каждый вздох, на каждый чих существовала соответствующая инструкция, – без этого нельзя было и шагу ступить. Роскошь вперемешку с повсеместными запретами и ограничениями. Учеба, от интенсивности который взвыло бы большинство взрослых.

Разумеется, ему грех было жаловаться на жизнь – ведь о том, что для него было в порядке вещей, иные могли лишь мечтать. Но не Лейф. Ему всегда не хватало чего-то, чему он не знал названия.

Свободы?..

Приключений?..

Риска?..

Нет.

К несвободе он привык; любое, даже самое увлекательное приключение можно легко организовать при желании; а голый, ничем не оправданный риск во главу угла ставят только безумцы. Пустое безрассудство – не его идол.

Тогда чего же он желал?

Обрести настоящих друзей? Или настоящего себя – того Лейфа, которым он был в глубине души, или которым он мог бы быть, родись он в другое время в другой семье.

Или в другой Вселенной...

Отсюда планета казалась не больше горошины. Ещё немного – и они покинут орбиту. Лейфу хотелось спать. События последних дней изрядно вымотали его – поэтому не было ничего удивительного в том, что вход в нуль-переход мальчик благополучно проспал, даже не разложив кресло.

Разбудил его громкий тревожный звук. Спросонья он не сразу сообразил, в чём дело: пассажиры выглядели напряжёнными, даже испуганными; иные сидели, стиснув подлокотники кресла, и скороговоркой шептал молитвы, некоторые нарочито храбрились, но в глазах читался страх, кто-то успокаивал ревущих детей. Лайнер мелко трясло, но вряд ли это было причиной: при маневрировании тряска – обычное дело.

– Что случилось? – по-альбински обратился Лейф к своему соседу.

– Непонятно. Мы почти вышли из нуль-перехода, но внезапно корабль начал вибрировать, и это продолжается уже полчаса.

– Что-то с кораблём? – Лейф напрягся.

– Не знаю.

– Внимание, говорит командир экипажа, – голос в динамиках: ровный, без тени эмоций слегка его успокоил. – Мы попали в зону гравитационных возмущений и вынуждены совершить аварийную посадку. Причин для паники нет. Убедительная просьба пассажирам не покидать своих мест и не создавать помех работе экипажа.

По мере того, как динамик повторял объявление на других языках, одни пассажиры полностью успокаивались, другие же, напротив, ударялись в панику. К счастью, последних было меньшинство.

Лейфу тоже стало не по себе. Никогда прежде он не летал на пассажирских лайнерах. Как наследный принц, он имел возможность путешествовать с куда большим комфортом – в распоряжении императорской семьи Монтаны имелся частный космический флот. А в рамках обучения он пилотировал "М-40" – скоростной легкомоторный катер, управляемый в одиночку и вмещающий пять человек максимум. На "Эмке" он и сбежал с орбитальной военной базы, – к сожалению, после трансперехода у катера отказал движок.

Оставалось надеяться, что те альбины не особо рассердились. Всё-таки он спасли его.

Лейф подумал об оставшейся позади планете и об уничтоженном космопорте. Он не был силён в политтеории, за что его регулярно песочили преподаватели, но кое-что соображал: мало кто отважится напасть на Альбедо, да и мало кто способен – силёнок не хватит. Так что круг подозреваемых сужается до двух-трех рас. А уж о внутреннем враге тем более говорить не приходится: такие явления, как экстремизм и терроризм, у альбинов не существуют в принципе – это противоречит самой их природе.

Вибрация прекратилась так неожиданно, что Лейф сбился с мысли.

– Вышли, – облегченно выдохнул альбин, сидевший рядом.

– И часто такое случается? – спросил Лейф, впрочем, не особо надеясь на ответ. Но его сосед оказался на удивление разговорчивым.

– Крайне редко. На моей памяти – впервые, а ведь я уже немолод. А вот мой друг рассказывал о подобном, это произошло лет тридцать назад. Я слышал теорию, что гравитационные возмущения, способные повлиять на безопасность полета, крайне редки. Есть гипотеза, что это явление циклично, но пока что этому нет ни одного подтверждения: в периодичности всплесков гравитационной энегрии не выявлено никакой закономерности.

– Буду знать, – Лейф вежливо улыбнулся. – Спасибо за информацию.

– Вниманию пассажиров, – вновь заговорил командир корабля. – Наш лайнер совершит посадку на планете Лайма. До входа в атмосферу тридцать минут. Просим вас соблюдать порядок и сохранять спокойствие.

– Не волнуйтесь, молодой человек, – успокоительно произнёс альбин, похоже, приняв его досаду за испуг. – Межгалактические лайнеры альбинов – одни из самых надёжных в Юнивёрсе. По некоторым характеристикам наши корабли превосходят даже корабли миноров.

Лейф неопределённо кивнул, сочтя за лучшее согласиться. Что ж, Лайма так Лайма – если уж без этого не обойтись.

* * *

Дождавшись, когда вереница альбинов войдёт в узкую каменную арку, Фелис последовала за ними. И у неё, и у всех туристов были микрофоны и наушники, так что им можно было отдаляться на приличное расстояние и при этом прекрасно слышать друг друга. Сегодня был первый день их путешествия – и первая достопримечательность.

– Стеклянные пещеры – тот случай, когда над названием долго не думали, – как настоящий профессионал, Эстер не читала текст по бумажке, а пересказывала своими словами. Впрочем, за годы работы немудрёно было выучить его наизусть. – Эти горы представляют собой кварцевую породу с включениями горного хрусталя высокой чистоты, а также незначительными примесями родственных минералов. Как мы сейчас видим, – она обвела взглядом прозрачные своды, – созданная природой конструкция пропускает почти девяносто процентов света, благодаря чему в дневное время пещеры не нуждаются в искусственном освещении.

Фелис тоже посмотрела на потолок. Можно было подумать, что они очутились в огромной хрустальной вазе. Солнечный свет свободно проникал через прозрачные своды, а естественный оттенок камня придавал ему необыкновенную теплоту и мягкость. Это выглядело так изумительно волшебно, что даже у искушённых путешественников сердце замирало от восторга: солнечные лучи, дробясь и преломляясь, рождали тысячи бликов, и казалось, что кристаллы, растущие из стен, – это фантастические цветы, обращённые в камни древним могущественным чародеем.

– Особенности климата и ландшафта не дают образоваться почвенному слою, – увлечённо рассказывала Эстер. – Обильные дожди смывают пыль, к тому же, здесь почти постоянно дуют сильные ветра. Тем не менее, периодически нам приходится слышать заявления, что горный массив Стеклянных пещер – не геологический феномен, а рукотворный объект, созданный с целью интенсификации турпотока и повышения популярности планеты. Научные институты иных рас неоднократно проводили экспертизы, с результатами которых при желании можно ознакомиться в музее заповедника, – она довольно усмехнулась. – Примерно раз в десятилетие очередной турист катает жалобу в гражданский суд Ассамблеи с требованием проверить подлинность Стеклянных пещер, и каждый раз это заканчивается одинаково.

– Мы не собираемся жаловаться, не волнуйтесь, – сказал кто-то, и альбины дружно засмеялись.

– Сейчас у вас свободное время, – Эстер посмотрела на часы, – до шести. Мы с Фелис будем рядом; если у вас возникнут вопросы, пожалуйста, не стесняйтесь.

Альбины разбрелись по пещерам, восторженно созерцая сверкающие кристаллы.

– Послушайте, Эстер... – начала было Фелис, но у той как раз зазвонил телефон. Она сказала "алло" – и замолчала. Из аппарата доносилось взволнованное бормотание, но слов, конечно, было не разобрать. Впрочем, по нахмуренным бровям и дрожащим губам напарницы, по тому, как она изменилась в лице, можно было сделать вывод, что новости неважные.

Эстер прервала звонок. Несколько раз глубоко вздохнула. Напряжение, повисшее в воздухе, разве что на зубах не хрустело – настолько осязаемым оно было. Фелис молча глядела на неё, не решаясь заговорить.

– Беда, – наконец выдавила Эстер еле слышно, будто забыв, что шептаться совершенно не обязательно: альбины всё равно их не поймут.

– Что случилось?

– Только что стало известно, – в глазах Эстер плескался неподдельный ужас, – Альбедо полностью уничтожена. Планеты больше нет.

* * *

Чашка горячего кофе, куда Алан щедро плеснул местного бренди, развязала орнитту язык не хуже сыворотки правды. Правда, трястись от страха он не перестал: хотя инспекторы и заверили его, что на территории Управления жандармерии было абсолютно безопасно, несчастный вздрагивал от каждого шороха и всё время бросал тревожные взгляды по сторонам. Пришлось им подняться из столовой в кабинет.

– В тот день приходили ещё двое, – заплетающимся языком пролепетал орнитт, нервно стиснув чашку кофе. – Примерно через час после вас. На вид – самые обычные орнитты. Они пробыли совсем недолго, ничего не заказывали и ни о чём не спрашивали. Потом ушли. А на следующий день нагрянула инспекция, нашли все нарушения, какие только можно, и выписали постановление о закрытии, – бывший официант печально вздохнул. – Теперь все наши ищут работу.

– Ясно. – Алан хмыкнул. – Поэтому ты отсиживался в помойке?

– Я подслушал их разговор. Они собирались выяснить, что за орнитт работал в одну смену с Кари-маа. Они считают, что Кари-маа успел мне что-то рассказать, но это не так. Он ничего мне не рассказал! Я понятия не имею, что происходит.

– Кари-маа убит, – безжалостно произнёс Алан.

Орнитт побледнел ещё сильнее. Тонкие ворсинки на макушке встали торчком.

– Значит, они и до меня доберутся, – плаксивым голосом проскулил он. – Это лишь вопрос времени.

– Не доберутся, – успокоил его До-фа-соль. – Мы оформим вас в программу защиты свидетелей. Но для этого вы должны...

– Всё вам рассказать, я понимаю, – подхватил орнитт. – Но я почти ничего не знаю, правда! Вряд ли я смогу быть вам полезен... – бедняга понуро сник.

Алан нахмурился. Он терпеть не мог, когда свидетели распускали нюни и пытались давить на жалость.

– Кто обычно обедал в вашей харчевне?

– Местные работяги. Инженеры с завода, что в соседнем квартале, за дорожной развязкой. – Орнитт нервно теребил край своего передника, и без того уже изрядно обтрепавшийся. – Иногда – заблудившиеся туристы. Старичок постоянно захаживал, он живёт в мансарде, в этом же доме.

– А как насчёт братьев-по-разуму?

– Ну... Бывало, что и заглядывали.

– Но ведь у вас не было в меню блюд, адаптированных для иных рас, – резонно заметил До-фа-соль.

– Увы, не было, – орнитт развёл руками. – Так они у нас и не обедали никогда. Обычно мы подаём им графин с водой.

– Ты это к чему, До-фа-соль? – спросил Алан.

– На видеозаписи был минор.

Алан прикрыл глаза, припоминая. В тот день в ресторане действительно был минор, но он не придал этому особого значения.

– Да, я видел. Был там минор, и с ним какие-то орнитты. Но Кари-маа не обслуживал их столик, да и вообще не подходил к ним. Так что он, видимо, не при делах.

– Может, и так. Но вёл он себя странно.

– Разве?

– Когда остальные преступили к трапезе, он просто сидел и ждал. Даже воду не пил.

– Ну знаешь ли, – возмутился Алан, – Лично я не вижу в этом ничего странного! Ты их стаканы видал? Я б тоже не стал там ни есть, ни пить.

– Ты – да. А у миноров считается в высшей степени неприличным отказываться от угощения. Хотя бы пригубить стакан с водой он должен был.

– Ну и что? Это говорит лишь о том, что это был невоспитанный минор. Не чета тебе, – Алан усмехнулся. Повернулся к орнитту: – А ты... как там тебя...

– Ю-Чен-Сиалли.

То, что орнитт сразу назвал им имя-второго-порядка, говорило сразу о двух вещах: демонстрации абсолютного доверия и полной готовности подчиняться.

– Так что скажешь, Ю-Чен-Сиалли? – Алан откинулся на спинку кресла. – Ты не заметил в тот день ничего странного? Не отвечай сразу, не торопись, подумай. Любая мелочь, даже самая крошечная может оказаться важной.

Орнитт расправил крылья и тут же вновь сложил их, скрутив валиками за спиной.

– Я не прислушиваюсь к разговорам гостей, это бестактно, – с едва заметной профессиональной гордостью сказал он. – А та компания, среди которых был уважаемый минор, – орнитт почтительно кивнул в сторону его напарника, – они говорили на языке, которого я не знаю. На орниттском со мной общался только один из них, он и листал меню, и делал заказ, и рассчитывался.

– И на каком же языке шла беседа? – полюбопытствовал До-фа-соль. – На юнивёрсе?

– Нет, точно не на нём. Я знаю пару слов на юнивёрсе. У них же был совершенно другой выговор. Такой карамельный, певучий, мелодичный...

– Неужто минорский? – пробормотал Алан недоверчиво. Сложно было вообразить, что какие-то орнитты смогли осилить самый сложный язык всех миров и народов.

– Как они себя вели?

– Как-как... Да как все, – тут же ответил Ю-Чен-Сиалли. – Не буянили, посуду не били, жалобную книгу не требовали. Словом, обычные гости, заглянувшие на ланч.