Текст книги "Если движется небо (СИ)"

Автор книги: Евгения Духовникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Глава 5

– Эспрессо.

Учтиво кивнув инспектору, бармен перевёл взгляд на его спутника и замер в терпеливом ожидании.

– Минеральную воду со льдом и лимоном, будьте любезны, – певуче произнёс минор.

Ещё раз кивнув, бармен спешно кинулся выполнять заказ. "Лиловые мундиры", как известно, не любили ждать.

Алан и До-фа-соль прилетели на Птерос почти с трёхчасовым опозданием, – но главная причина, по которой Алан был мрачнее тучи, конечно, была в другом.

– Извольте.

Алан хмуро взглянул на крошечную чашку, заполненную буро-коричневой жидкостью, на поверхности которой плавала грязноватая пенка. Местный кофе выглядел, мягко говоря, не очень аппетитным.

– Благодарю, – сказал за него До-фа-соль, укоризненно покосившись на своего напарника.

Как известно, когда у тебя имеется глобальная проблема, любая мелкая неприятность будет восприниматься гораздо острее, чем сама по себе. Как попавшаяся на зубок горошинка острого перца в и без того более чем пряном блюде.

– Первый раз за четверть века полётов, – в голосе Алана была жгучая горечь закоренелого перфекциониста, огорошенного неожиданной – и оттого ещё более постыдной неудачей. – Как исправный хронокорректор мог выдать такую погрешность? Никак! Значит, я где-то ошибся!

– Не стоит так сокрушаться, – заметил До-фа-соль глубокомысленно. – Человеку свойственно ошибаться, не так ли?

– Я же всё проверил и перепроверил...

– Ты хороший пилот, Алан, – мягко перебил минор. – Перестань. Такое иногда случается, ты же знаешь. Структура вселенной неоднородна, и порой это проявляется... не самым приятным образом.

– Хоть "Лючию" не отобрали, – вздохнул Алан.

До-фа-соль деликатно промолчал. "Лючией" звался служебный катер Алана, и в том, что казённую машину было решено оставить владельцу, во многом была заслуга минора. В отделе "зет", как и в любом ведомстве, где бок о бок трудились представители разных рас, взаимные подколки и шуточки либо были табуированы как класс, либо приобретали весьма жёсткие и циничные формы. Впрочем, из-за трепетного, почти человеческого отношения Алана к своей "голубке" над инспектором подтрунивали все кому не лень, и за годы совместной работы привыкли к этому настолько, что иначе и быть не могло. Одни поговаривали про неразделённую любовь в годы юности, принёсшую ему горькое разочарование, другие – что любовь была очень даже взаимной, но его пассия трагически погибла, почти все сходились во мнении, что там не обошлось без некой драмы, но даже До-фа-соль не знал, насколько правдивы все эти слухи.

– Так или иначе, день мы потеряли, – через силу допив невкусный кофе, Алан поднялся на ноги. – Впрочем, чего уж теперь сокрушаться... Идём, дружище.

Дождь хлестал как из ведра – в этих широтах Птероса как раз начался сезон муссонов. К счастью, отделение планетарной жандармерии, куда перевели Алана и До-фа-соль, располагалось недалеко от космопорта "Птерос-служебный" – путь на экспрессе занял всего два часа. Ещё из тамбурного окна Алан заметил искомое здание: гранёный стакан небоскреба, ослепительно сверкавший в лучах заходящего солнца.

Первое впечатление, впрочем, оказалось обманчивым. Изнутри здание жандармерии смотрелось вовсе не таким одиозным и пафосным, как снаружи. Пурпурное пламя заката едва проникало в полутёмный вестибюль сквозь пыльные стёкла, в воздухе пахло чесноком, мокрой шерстью, пережаренным кофе и лапшой быстрого приготовления, а серый каменный пол был испещрен цепочками грязных следов, большей частью крестообразных следов аборигенной расы – орнитты не носили обувь, предпочитая ходить босиком.

Мимо прошествовало двое жандармов-орниттов; Алан проводил их брезгливым взглядом. Не то чтобы он был расистом, но легкомыслие, безалаберность и, скажем помягче, неряшливость орниттов не вызывали у него тёплых чувств. Что для людей было неприемлемо, а у рафинированных и безукоризненных во всём альбинов вызывало чуть ли не истерический припадок, у орниттов было в порядке вещей.

Он запоздало подумал, что в решении отправить его именно на Птерос отчасти имелся и унизительный аспект: к пернатым братьям-по-разуму, при всех их достоинствах, отношение было известное.

А ещё они из рук вон плохо готовили кофе.

Правда, было у орниттов то, чему втихую завидовали и люди, и миноры, и альбины, и все остальные расы: за годы эволюции они не утратили способность летать.

– Инспектор Аланрок?

Алан обернулся. Орнитт, что заговорил с ним, выглядел чуть менее отталкивающе, чем он ожидал.

– Мне пришло распоряжение относительно вас, – орнитт весело помахал планшеткой. – Честно говоря, я ожидал вас завтра-послезавтра, но вы поразительно пунктуальны, – он задержал взгляд на дорожных сумках. – Вы, что прямо с корабля? Может быть, желаете отдохнуть с дороги?

Алан отрицательно покачал головой.

– Нет, благодарю, – пропел минор. – Мы готовы приступить к работе немедленно.

– В самом деле? – орнитт искренне удивился. – Ну, в таком случае идёмте со мной.

Алан и До-фа-соль молча обменялись взглядами. Орнитт говорил на юнивёрсе, и довольно свободно, но гортанные щелчки, цоканье и присвисты, свойственные его родному языку, неизбежно проскальзывали в речи. Алан подумал невольно, что для музыкального слуха минора вся эта какофония – настоящая пытка.

– Признаться, я несказанно рад, что из центра сподобились-таки выслать нам подкрепление, – словоохотливо продолжал орнитт. Он бежал так резво, что и Алан, и До-фа-соль едва поспевали за ним. – Это очень кстати. Время непростое, глухарей – копать не перекопать, жандармов не хватает...

– Как всегда на периферийных планетах, – очень тихо шепнул До-фа-соль.

Алан выдавил нечто нечленораздельное. Интересно, знают ли в жандармерии о цепочке событий, в результате которых он очутился на Птеросе: проявил ненужную инициативу, попал под горячую руку и в наказание был сослан на одну из самых несимпатичных планет.

Миновав три лестничных пролета (лифты? траволаторы? Нет, не слышали), они поднялись этажом выше.

– Проходите, – их проводник распахнул двери и вежливо посторонился. – Этим кабинетом некоторое время никто не пользовался, поэтому здесь немножко... гм... не прибрано. Но это не беда, верно ведь?

– Разумеется, – процедил Алан таким тоном, будто его сейчас стошнит. В узком кабинете-пенале с высокими потолками было душно, пахло затхлостью, сыростью, старыми бумагами и несвежими носками. И, конечно, чесноком.

– Прошу вас, располагайтесь, – орнитт подошел к окнам, со скрипом отдёрнул жалюзи – с никогда не протиравшихся металлических полосок струйками посыпалась пыль. В комнату хлынул свежий воздух.

– Простите... – Алан кашлянул. – С кем имею честь?..

– Ах, да, я же не представился! – воскликнул орнитт, картинно хлопая себя по лбу. – Моё имя-первого-порядка – Цисс-Эрьи.

– Очень приятно, – Алан выдавил скупую улыбку. – Господин Цисс-Эрьи, мы хотели бы приступить к работе немедленно. Я не привык терять время зря.

– О да, я знаю, ваша раса отличается завидной пунктуальностью! – орнитт из клана Эрьи и рода Цисс звонко щёлкнул клювом, будто расколол особо крупный орех. – Увы, мы не можем похвастаться тем же... Новые инциденты регистрируются в общей базе и автоматически распределяются по сотрудникам в порядке очереди. Кроме того, существуют уже зарегистрированные дела, передаваемые нам из региональных отделений. Среди них порой попадаются весьма любопытные случаи. Но "лиловых мундиров", конечно, подобным не удивить. Вам, наверное, у нас покажется скучновато.

– Да что вы, как можно, – с непревзойдённым сарказмом возразил Алан. – Я ж всю жизнь мечтал ловить форточников и фарцовщиков. Такая честь!

Впрочем, Цисс-Эрьи простодушно принял его слова за чистую монету. Подлинный смысл сказанного понял только До-фа-соль. Еле слышно вздохнув, минор бросил на напарника укоризненный взгляд. Дескать, не стоит раньше времени портить отношения с новыми коллегами – пусть даже и временными (на последнее от всей души надеялись оба).

– Ваш компьютер, – Цисс-Эрьи указал коротенькой лапкой на тёмно-серый ящик на одном из столов. Постучал острым когтем по крышке, неожиданно отозвавшейся таким звуком, словно она была из тончайшего хрусталя. – Я распоряжусь, чтобы его сегодня-завтра включили в локальную сеть. Коды доступа можно получить в диспетчерской.

Алан покосился на минора. Его напарник лучше ладил с капризной и своенравной техникой братьев-по-разуму.

– Графика как такового у нас нет, – продолжал орнитт, – но закреплённые за вами дела желательно закрывать в разумные сроки.

– Закрывать или раскрывать? – иронически переспросил Алан, на сей раз даже не пытаясь скрыть ехидства.

– Раскрывать, – быстро поправился Цисс-Эрьи. – Но там уж как получится. Всякое бывает, уж поверьте... – Орнитт обстоятельно, с наслаждением почесал себе то место, которое в приличном обществе прилюдно чесать не рекомендовалось. – Так, что я забыл? – спросил он самого себя. – Вроде бы всё...

– Транспорт, – тихо пропел До-фа-соль. – И связь.

– Да, точно! – спохватился орнитт. – Стоянка служебных флаеров во внутреннем дворе. За конкретными сотрудниками флаеры не закреплены, можете брать любой свободный. А коммуникаторы вам выдадут в хозчасти. Ну, я вас оставлю, обживайтесь, – всем своим видом: от изогнутой скрипичным ключом шеи до слащавой улыбки источая радушие и любезность, орнитт выскользнул за дверь – на мгновение узкое пространство кабинета прошил сквозняк, и они остались вдвоём.

– Ты как? – обеспокоенно шепнул До-фа-соль.

Алан пасмурно воззрился на минора.

– На седьмом небе от счастья.

* * *

На молчавшем доселе радаре вспыхнула белая точка – вспыхнула, а в следующую секунду окрасилась алым, сигнализируя, что приближающийся катер – военный.

– Корабль, назовите себя.

– Отряд особого назначения, катер "Прагма" – прозвучало в динамике.

– Сам вижу, что "Прагма", – пробурчал дежурный. – Позывные давайте.

– Передаю.

Передатчик надсадно заверещал, пропуская через себя мегабайты информации, а затем пиликнул и смолк. На мониторе загорелось стандартное: "Идентификация пройдена успешно".

– Порядок. Открываю шлюз. Можете стыковаться.

Волнуясь, Эльвар Сиенно застегнул китель, затянул потуже узел галстука, надел белые перчатки. Встретить высокого гостя необходимо было как подобает.

А вот приказ подать трап к "Прагме" адмирал отдавать не стал: он слишком хорошо знал его пилота и по совместительству лучшего вольнонаёмного спецназовца военно-космического флота Монтаны.

Он стоял у катера, когда люк открылся, и пилот грациозно спрыгнул вниз. Грациозно – ибо сложно было ожидать иного от миниатюрной девушки, пусть даже облачённой в армейские ботинки и спецназовский комбинезон.

– Фелис, – Эльвар склонился в любезном полупоклоне.

– Фокс, – с едва заметной тенью неудовольствия поправила его девушка. – Теперь – Фокс. Я уже год как не ношу прежнее имя.

– Фокс, – покорно повторил адмирал, церемонно целуя ей руку. – Добро пожаловать...

– Душ, – девушка одарила его ослепительной белозубой улыбкой. – Бассейн. Миндальное масло. Пурпурные астры. Пармезан с мёдом и грецкими орехами. Бокал кофейного ликёра.

– И бутылочку минеральной воды без газа? – слегка робея, подхватил Эльвар.

– Совершенно верно, – Фокс с одобрением кивнула. Провела рукой по коротким ярко-синим волосам, убирая челку со лба. – Вот видите, вы же сами всё знаете. Кто платит, тот и заказывает музыку. Сначала – всё по списку. А уж после я, так и быть, выслушаю вас.

Адмирал проводил свою гостью тоскливым взглядом. Что ни говори, но "технический райдер" у лучшего спецназовца Монтаны, пусть и вполне справедливо соответствующий её способностям и возможностям, был сопряжён с необходимостью основательно раскошелиться.

* * *

После того, как Лейф, скомканно попрощавшись, растворился в толпе, Фелис ещё какое-то время сидела у фонтана, тщетно пытаясь осмыслить услышанное.

Монтана. Угнанный звездолёт. Некорректный нуль-переход, пробивший коридор в иную реальность. Чушь какая-то. Бессмыслица.

Однако ни изучая карту Альбедо в поисках нужного ей адреса, ни часом позже, сидя в удобном кресле маршрутного аэробуса, Фелис не переставала размышлять обо всем, что поведал ей случайный знакомый. Сам того не ведая, мальчик, назвавший себя принцем Лейфантом, произвёл на неё необыкновенно сильное впечатление, а его слова накрепко врезались в память. И хотя на первый взгляд он нёс полную околесицу, Фелис подспудно чувствовала, что за всем этим стоит нечто гораздо более судьбоносное и значимое, нежели бред умалишённого или фантазии ребенка.

Впрочем, поразмыслить как следует, так ли это на самом деле, ей не удалось: она уже была на месте.

Коммутаторная станция Альбедо занимала помпезный игольчатый небоскрёб, изящный и стройный, как и все архитектурные сооружения альбинов. Скоростные панорамные лифты вели на самый верх, где располагался ресторан; на первые пять этажей можно было подняться по траволатору.

Сориентировавшись по броским, интуитивно понятным указателям, Фелис без особого труда отыскала сектор связи с Ойкуменой. Он занимал несколько этажей; при этом целый этаж отводился Земле.

– Синего неба, – вежливо поздоровалась Фелис с дежурным диспетчером. – Мне нужно отправить срочную факсограмму.

Диспетчер, симпатичная молодая альбина, приветливо улыбнулась. Должно быть, ей понравилось, что девушка обратилась к ней на её родном языке, а не на юнивёрсе.

– Медиафайл или текстовое сообщение? – уточнила она.

– Текст.

– Вас вызовут. Ожидайте, – альбина протянула ей пластиковый жетон с выгравированным на нём буквенно-цифровым кодом: номерок.

По залу змеилась нестройная очередь из желающих отправить сообщение на Землю. Здесь были и люди, и братья-по-разуму – само собой, у толерантных альбинов очередь была одна для всех. Кто-то кучковался у стоек операторов в надежде, что вот-вот вызовут их номер, кто-то примостился на возвышениях, напоминающих пухлые мягкие пуфы. Фелис тоже присела на пуф, упруго спружинивший под ней и тут же принявший форму низкого, но вполне удобного кресла.

Долго ломать голову над текстом не пришлось: Фелис прекрасно знала, что ей нужно написать и давно сформулировала в голове главный вопрос.

Прошло около четверти часа, прежде чем её вызвали.

– Максимальная длина сообщения – тысяча символов, – предупредил альбин-оператор, активируя сенсорную панель. – Прошу вас.

Для граждан Ойкумены возможность бесплатной отправки сообщений с любой из коммутаторных станций была конституционным правом, причём характер сообщения и его смысловая нагрузка никакого значения не имели: это могла быть и деловая переписка, и любовное послание, и извечное "привет-как-дела?" Стоит сказать, однако, что за право это, гарантируемое законом, уплачивался немаленький налог. Впрочем, это было справедливо: коммутаторные спутники, беспилотники, да и сами станции нужно было на что-то содержать и ремонтировать, да и операторы станций трудились отнюдь не на общественных началах.

– А если больше тысячи? – спросила Фелис.

– Пятьсот условных кредитных единиц за каждый символ сверх бесплатного лимита.

Дороговато.

– Ясно. Значит, постараюсь втиснуть письмо в пятьсот.

Как оказалось, Фелис переживала напрасно: она легко уложилась в бесплатный лимит. Заполнив все необходимые поля, она дважды проверила адрес получателя во избежание опечаток и сообщила:

– Готово.

– Момент... – оператор деловито зашуршал компьютером. – Порядок. Можете быть свободны.

– Благодарю вас.

Альбин ответил девушке дежурной улыбкой – чуть более искренней, чем обычно: вероятно, из-за знания его родного языка.

Фелис вышла на улицу. Оставалось одно: ждать.

Чтобы скоротать время, она решила прогуляться, а заодно перекусить. О видовом ресторане на верхних этажах можно было и не мечтать: увы, она не так богата, как хотелось бы, да и деньги по понятным соображениям следовало экономить – неизвестно, сколько ещё ей придётся здесь пробыть. По этой же причине Фелис не стала брать напрокат мобильный модуль, прагматично рассудив, что лучше лишний раз пройдётся пешочком до коммутаторной станции и обратно, чем потратит двенадцать тысяч "УКЕшек" на аренду электронного гаджета, реальная польза которого весьма сомнительна и вряд ли оправдывает расходы.

Спустя пару миль Фелис вышла на огромную площадь в форме круга. Бьющие прямо из-под земли фонтаны образовывали вписанный в круг равносторонний треугольник. Система была настроена таким образом, что струи воды поочередно устремлялись ввысь на десятки метров, формируя стройный каскад с плавной волной по верхнему краю водной преграды. Как ни странно, это выглядело вполне гармонично, несмотря на чёткую геометричность линий и безукоризненную строгость форм. Всё-таки дотошные и педантичные альбины со своим весьма своеобразным – на человеческий взгляд чувством прекрасного были способны создавать настоящие произведения искусства. Некоторые их творения вполне заслуживали того, чтобы не только именоваться признанными шедеврами, но и без преувеличения быть таковыми.

Сделав на память несколько кадров с разных ракурсов, Фелис миновала водную преграду, пройдя через узкий разрыв в фонтанной стене, и оказалась внутри "треугольника". Её обдало влажной прохладой; крошечные капельки водяной пыли моментально закудрявили непослушные волосы, осели на бровях и ресницах. Она прошлась вдоль струй фонтана, остановилась.

Единственное, что она могла сейчас делать, – ждать.

Правда, одно дело, когда ты ждёшь, точно зная сроки ответа, и совсем другое – ожидание, к конкретным временны́м рамкам не привязанное.

Предположим, факсограмму на Земле уже получили. Но это вовсе не значит, что её проблемой займутся незамедлительно, бросив все прочие дела. Станут ли они отправлять запрос на Биржу Альбедо, чтоб убедиться, что это не шутка? Вряд ли: много возни, да и не верить ей у Академии оснований нет. Допустим. Сколько времени им понадобится, чтобы решить вопрос с другим местом стажировки? День? Больше?

Хорошо хоть, напротив коммутаторной станции стоит громадный отель, гордо подмигивающей синей неоновой звездой на вывеске: это значит, что в заведении имеются номера, адаптированные под потребности инопланетных рас.

Хмурясь, Фелис мысленно прикинула бюджет. Того, что оставалось на её расчётном счёте, на неделю должно хватить.

Очень не хотелось потрошить депозит. К тому же, она не была уверена до конца, что в экстерриториальном филиале банка Ойкумены это вообще возможно.

С переменным успехом пытаясь переключить ход своих размышлений в более позитивное русло, Фелис не спеша двинулась к центру площади, где величественно возвышался обелиск Вечных Поисков – самый известный монумент Альбедо, одна из основных достопримечательностей планеты и по совместительству – их религиозная святыня.

Изучая язык альбинов, они немного затрагивали основы их религиозных учений. Как и на Земле, у альбинов имелось несколько религий, что вообще-то среди разумных рас считалось редкостью: даже у тех, что ещё не вышли в космос и в силу этого не имели налаженных взаимоотношений с Юнивёрсом, религия была, как правило, единая. Случаи, когда несколько равноправных верований сохраняли паритет на всём протяжении становления цивилизации, можно было пересчитать по пальцам. Почти у всех рас религии рано или поздно приходили к общему знаменателю: притирались друг к другу, сглаживали противоречия, находили компромисс и после ряда мутаций в конечном итоге неизбежно сливались воедино. Так когда-то произошло у флегматичных и философски смотрящих на мир миноров, у поверхностных и недалёких орниттов, у ликтиан – существ крайне миролюбивых, истинных пацифистов. Даже система мировоззрений бескомпромиссных, воинственных и агрессивных циаров, больше напоминающая военную доктрину, нежели религиозное учение, сейчас претерпевала практически то же самое, преобразуясь в монолитную, цельную, стройную модель.

У человечества этого так и не произошло. У альбинов тоже – хотя некие догматы у них и были общими для всех вероучений. В частности, постулат, объявляющий стремление к совершенству и вечные поиски путей к нему истинным смыслом существования всего живого, признавали все. Этой концепции и был посвящён монумент на площади Святой Триады: стальные кольца, изогнутые восьмёрками, полосы, петли и гигантские кристаллы кварца переплетались в причудливой композиции, подчинённой сложной фрактальной симметрии, которую неискушённый глаз обывателя если и способен был заметить, то далеко не сразу.

Вокруг композиции в духе старых мастеров абстракционизма прогуливались туристы; были и местные, почти все – парочки: площадь Святой Триады служила излюбленным местом встреч для пар, еще не выяснивших доподлинно, истинные ли они. Бытовало даже поверье, что здесь, меж прохладных струй фонтанов, ловящих радужные сполохи, можно было испытать импринтинг и стать по-настоящему истинной парой.

Склонив голову набок, Фелис добросовестно попыталась отыскать в хаотическом нагромождении линий хоть какую-то закономерность, однако ей это не удалось. Впрочем, девушка не сильно расстроилась: нужно было родиться альбиной с их длиннофокусным зрением и сверхшироким спектром восприятия световых волн, чтобы суметь увидеть здесь красоту и по достоинству оценить архитектурный шедевр.

Устав искать в образчике инопланетной эклектики непостижимую человеческим мозгом закономерность, Фелис вновь полезла в карман за камерой. Как ни крути, а это – её первая поездка за пределы Земли. Надо же увезти с собой не только воспоминания, но и что-то более вещественное.

Она шагнула в сторону, чтоб солнце оказалось не спереди, а сбоку. Включила камеру, навела объектив на монумент. Несколько секунд умное устройство настраивало резкость, баланс белого, экспозицию и прочие параметры, и в конце концов короткий писк сообщил ей, что можно фотографировать. Но едва Фелис успела сделать кадр, как со всех сторон раздались вопли, полные неподдельного ужаса. Не понимая, что послужило причиной паники, девушка вздрогнула, попятилась, чуть не споткнувшись о собственную ногу. И только после этого огляделась.

Мелкая серая пыль медленно оседала на мостовую. В плотных клубах пыли (откуда?..) Фелис, как все присутствующие на площади, с изумлением обнаружила, что знаменитый монумент бесследно исчез. Не рухнул, не развалился на части, а именно исчез. Целиком. Без остатка. Теперь там, где только что возвышалось многотонная конструкция из металла и камня, осталась лишь пустая площадка фундамента.