Текст книги "Если движется небо (СИ)"

Автор книги: Евгения Духовникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

И с каких это пор люди пускают детей за штурвалы своих кораблей?..

– Ну как? – Венти вошла так тихо, что Фрай, услышав её голос за своей спиной, вздрогнул.

– Нормально. Жить будет. Что с катером?

– Термоядерный реактор деактивирован, другие системы угрозы также не представляют, – с готовностью отчиталась она. – Взрывчатых, горючих, токсичных, едких, биологически активных веществ на борту не обнаружено. Наличие отложенных программ, способных запустить разрушение реактора, не выявлено. Впрочем, я запрограммировала карантинный ангар на отделение в случае резкого скачка температуры и давления. На всякий пожарный. Так что сейчас человеческий корабль не представляет угрозы.

Фрай с одобрением кивнул.

– У меня тоже мелькнула такая мысль, – нехотя признался он, помолчав немного. – Но это чушь, конечно. Непохоже на диверсию, как ни взгляни. Если бы людям понадобилось уничтожить нашу станцию, они бы отправили беспилотник. Ты же знаешь, как щепетильно люди относятся к человеческим жизням. Пилот-камикадзе, да ещё и несовершеннолетний – это за гранью разумного, из области фантастики... Но я рад, что ты приняла меры: лучше перестраховаться. Как говорится, бережёного небо бережет.

В этот момент мальчишка, доселе неподвижно лежавший на кушетке, застонал и открыл глаза.

– Что случилось? – хрипло прошептал он. – Где я?

Он заговорил на родном языке, но общий смысл Венти уловила.

– Ты говоришь на юнивёрсе? – с надеждой спросила она.

– Конечно... – мальчуган поднял голову, и в его глазах мелькнуло понимание. – Альбины... Ясно. Где мой корабль? Я разбил его?

– Нет, твой корабль цел – хотя, похоже, неисправен. Сейчас речь не об этом. Кто ты? Как ты оказался здесь?

– Где я? – проигнорировав вопросы, повторил мальчик.

– На таможенной орбитальной станции Альбедо, – Фрай обернулся на напарницу в поисках поддержки. – Всё в порядке, мальчик, не волнуйся. Ты же сигналил нам, верно?

– Я? Гм... Видимо, сам корабль сигналил. Во время транспространственного перехода что-то случилось... Я будто выпал из реальности... и, похоже, вырубился.

Венти и Фрай недоумённо переглянулись. Выражение "транспространственный переход" сейчас почти не употреблялось. После того как на Люцерне межрасовый институт квантовой физики запатентовал принцип "нуль-перехода" – более удобный, экономичный и безопасный по сравнению с гиперпрыжками способ перемещения в космическом пространстве, и технологию, и сами полёты стали называть не иначе как "нуль-переход".

Мальчуган медленно сел, спустил ноги на пол, поморщился, опершись на ушибленную руку. Внимательно огляделся по сторонам. Покосился на иллюминатор – под ними как раз проходила планета.

– Там... – он кивнул на иллюминатор. – Это Альбис?

– Эээ... Альбедо, – поправил Фрай.

И вновь в груди у Венти звякнул тревожный звоночек. Их незваный гость использовал древнее наименование, уже полтысячи лет как безнадёжно устаревшее. Но почему? Что всё это могло значить?..

– Родная планета альбинов? – зачем-то уточнил мальчик, пристально рассматривая жемчужно-белую сферу за толстым стеклом.

– Да.

– Аль-бе-до... – он повторил слово по слогам, будто пробуя на вкус. На лицо его набежала тучка, но озвучивать свои соображения мальчик не стал. – Интересно... – негромко пробормотал он скорее самому себе, чем альбинам. – Впрочем, неважно.

Объяснять своё появление в границах Альбедо мальчуган явно не торопился, впрочем, как и благодарить за спасение.

– Как твоё имя? – Фрай предпринял ещё одну попытку познакомиться. – Мы же обязаны сообщить о случившемся в консульство Ойкумены, кроме того...

– Нет, только не это! – испуганно запротестовал мальчуган. Но потом, словно опомнившись, заговорил уже совершенно иным тоном, спокойно и бесстрастно: – Не стоит. Это лишнее, поверьте.

– Но... – Фрай осёкся.

– Я могу пилотировать корабль сам. И... я должен лететь.

– Послушай, мальчик. Твой корабль неисправен... – начал Фрай, однако его перебили:

– Я знаю. На вашей станции есть дальнемагистральные катера? Исправные, готовые к старту?

– Один, – Фрай пожал плечами, ещё не сообразив, к чему тот клонит. А вот Венти сразу догадалась.

– Я забираю его. – Голос мальчишки звучал ровно и уверенно, без повелительных интонаций, без волнения и без рисовки. Так озвучивают аксиомы: истины, не требующие доказательств. Так ставят перед фактом. – Мой корабль не на ходу, а оставаться здесь я не намерен. Можете обратиться в консульство Ойкумены, или напрямую к правительству Монтаны, вам выплатят компенсацию. – Он перевёл дыхание и непоследовательно добавил: – Извините.

Венти даже присвистнула от такой фантастической наглости. Кем, интересно, он себя возомнил, этот мальчишка?.. Да кем бы он ни был, ничто не даёт ему права вести разговор таким тоном и в таком ключе!

Но по-настоящему она поразилась, когда Фрай невозмутимо кивнул и ровным голосом произнёс в ответ:

– Не вопрос. Корабль в главном ангаре. Однако я вынужден проинформировать, что система управления на наших кораблях кардинальным образом отличается от вашей. Это может создать определённые неудобства при пилотировании. Кроме того, голосовые команды, отданные на юнивёрсе, бортовой компьютер не распознаёт. Для полноценного управления нужно знать наш язык.

– Фрай, что с тобой? – возмущённо воскликнула Венти. – С ума сошёл? Какое ещё управление, какой язык, ты что несёшь?!

Мальчишка обернулся. Посмотрел ей в глаза. Помедлил мгновение, словно в раздумьях, а потом сделал шаг навстречу, привычным жестом оправляя манжеты свитера – движение было быстрым, но Венти успела заметить на его левом запястье холодный металлический блеск. Браслет.

– Я заберу корабль, – чётко повторил мальчуган. У Венти мелькнула мысль, что он говорит на юнивёрсе совершенно свободно и почти без акцента. – Мне жаль, но у меня нет выбора. Не переживайте, мне доводилось пилотировать корабли альбинов. Впрочем, даже если со мной вдруг что-то случится, вашей вины в том не будет. А теперь, будьте добры, проводите меня в главный ангар.

Глава 2

В длинном фиолетовом платье и на каблуках Фелис чувствовала себя не в своей тарелке. Непослушные вьющиеся волосы – «подарок» от бабушки, у родителей волосы были прямые, она собрала на затылке, скрутив в узелок и спрятав в расшитую жемчугом сеточку.

– Идём поближе, – Йоши властно схватила её за руку, потащила за собой, пробираясь к открытой сцене-"ракушке". Наверху музыканты как раз заканчивали саунд-чек.

Фелис улыбнулась. Она любила эту группу, исполнявшую старые-престарые джазовые хиты, а в основном играющую виртуозные импровизации.

– Вот вы где, – Артано не без труда протиснулся сквозь толпу, кое-как удерживая в руках три бокала шампанского.

– За нас, – Йоши поспешно взяла один бокал. В пышном платье – наверняка подол постоянно попадает под ноги, с рубиновым ожерельем на шее, с волосами, уложенными в сложную многоярусную прическу она была неописуемо, сногсшибательно красивой, а главное – чувствовала себя при этом как рыба в воде.

Фелис подавила вздох, с некоторым удивлением осознавая, что не испытывает вполне закономерной зависти.

А чему, собственно, завидовать? У неё есть всё то, что есть у Йоши. Красота, молодость, образование. Перспективы.

Всё. Разве что кроме удачи.

– За нас! – Артано поднял свой бокал, широко улыбаясь.

– За наше будущее, – уточнила Йоши. – И за успех.

Фелис молча кивнула. Добавить к этому было нечего.

Хотя небо уже потемнело, на площади Жак Рюэфф было светло как днём от уличных фонарей и парящих в воздухе дронов. Силуэт Эйфелевой башни пронзал иссиня-чёрную ширь, усеянную яркими точками звёзд и куда более яркими – орбитальных станций и спутников. Как забавно. Звёзды несравнимо крупнее искусственных спутников, но из-за последних их и не разглядеть толком.

Порой истинная ценность и значимость не имеет никакого отношения к производимому впечатлению. Фальшивые побрякушки блестят сильнее алмазов.

Музыка лилась со сцены, таяла в ночной прохладе, растекалась по серой брусчатке и возносилась к небу, а Фелис думала, что когда-то очень давно, тысячи и тысячи лет назад люди точно так же поднимали взгляды к небу и видели в нём не рукотворные спутники – а одни лишь звёзды. А ведь эти самые звёзды, кажущиеся её современникам тусклыми и невыразительными, когда-то вдохновили её предков отважиться на рискованный шаг: шагнуть не вперёд, а вверх, воодушевили на подвиг, презрев смертельный страх, оторваться от земли и воспарить в небеса, чтобы хоть немного приблизиться к вожделенным звёздам – таким притягательным, таким манящим и таким мучительно недосягаемым.

– О чём задумалась, Фелис? – Артано легонько пихнул её в бок. Под шумные овации музыканты, раскланявшись, покидали сцену. Начался антракт.

– А? – девушка вздрогнула. – Да так... Ни о чём.

– Эй, давайте-ка встанем на фото, – кто-то достал камеру. – Народ, не разбредаемся! Давайте, давайте, все сюда!

Фелис устало подумала, что это лишнее: у них есть профессиональный фотограф, который запечатлеет банкет в наилучшем виде, а групповое фото "на память" они сделали ещё на прошлой неделе. Но спорить не стала. Йоши шагнула вперёд, вставая рядом, с другой стороны подошло ещё несколько человек, Артано в последний момент скользнул к ним, ловко втиснувшись посередине, по-свойски приобняв девушек за плечи.

Фелис нервно заправила за уши вечно выбивающиеся прядки. При весьма и весьма недурных внешних данных она была до крайности нефотогеничной, что, разумеется, отнюдь не прибавляло ей уверенности в себе.

– Кучнее, кучнее, что вы как неродные, в самом деле, – энергично командовал паренёк с камерой. – И улыбочку! Ну-ка, все дружно: "Се-ессия!"

Чудодейственное слово, призванное растянуть губы в широкой улыбке, сделало своё дело.

– Так, внимание... Снимаю!

Старательно улыбаясь ("се-ессия"), Фелис покосилась на Артано, исподтишка ставившего кому-то "рожки", тут же перевела взгляд вперёд, на объектив камеры – и громко ахнула, прижав ладони ко рту.

От верхней обзорной площадки Эйфелевой башни, которая была сейчас прямо за спиной фотографа, отделилась крошечная фигурка и, кувыркаясь в воздухе, камнем полетела вниз.

– Фелис! – Артано обернулся на неё, но проследив за её взглядом, побледнел и смачно выругался.

– Боже мой, – испуганно пискнула Йоши. – Он же разобьётся насмерть!

Щёлкал затвор, но на фотографировавшего их одногрупника уже никто не обращал внимания. Все взоры были устремлены в сторону разворачивающейся на их глазах драмы, вот-вот грозившей обернуться трагедией.

– Не могу на это смотреть... – Йоши закрыла лицо руками, всхлипнула.

– Его столкнули!

– Или он сам прыгнул.

– Ребята, глядите... – прошептала Фелис.

У самой земли фигурка внезапно замедлила падение, зависла в воздухе, словно в невесомости, и пёрышком опустилась вниз.

По толпе зевак пробежал вздох облегчения. Фелис тоже облегчённо перевела дух. То, что несчастного случая удалось избежать, выглядело чудом, не иначе.

– Похоже, его поймали на антигравитатор, – заключил Артано, вытягивая шею. Чтобы лучше видеть происходящее у подножия башни, он забрался на невысокую кованую оградку, отделявшую территорию ресторана от брусчатки площади. – Видали, как он завис в воздухе?

– Что там происходит? Ты что-нибудь видишь? – Фелис тоже попыталась встать на железную перекладину ограды, но зацепилась платьем за собственный каблук и чуть не упала.

– Не-а. Народу уже понабежало, – Артано сморщил лоб. – Жаль, бинокля нет. Вроде жив он... Ну, тот, кто падал.

– Мне кажется, это не "он", а "она", – заметил кто-то.

– Думаешь?

– Ага. Точно говорю, девчонка. Тощая как щепка.

Когда для всех стало очевидно, что несчастья не случилось, праздник сам собой вернулся в привычное русло.

Никто, кроме Фелис не обратил внимания на коптер с камуфляжной раскраской, неслышно опустившийся прямо на площади, а через минуту так же тихо взмывший в ночное небо, расцвеченное обманчиво ярким светом рукотворных "звёзд".

* * *

– Перевожу на ручное управление, – безучастно прошелестел бортовой компьютер.

Лейф с облегчением вздохнул. Конечно, он знал язык альбинов – во всяком случае, техническим лексиконом, необходимым для управления кораблём, владел в полной мере. Но всё же до последнего момента в душе таилось сомнение: а вдруг не получится?

Всё-таки он впервые в жизни сидел за штурвалом корабля иной расы.

Скоро альбины на Станции оклемаются и поднимут тревогу. У него в запасе час. Может, полтора.

Отправиться прямиком на Землю, как он изначально и планировал?

Лейф потянулся к панели настройки транспространственного перехода. Замер, размышляя, сто́ит или нет.

Пожалуй, не сто́ит. У него и без того смутное ощущение, что во время предыдущего перехода что-то пошло не так.

А на штатной скорости можно добраться разве что до ближайшей планеты – Альбедо. Вон она, прямо по курсу. Остальные планеты их системы – мёртвые куски камня, лишённые атмосферы, а, следовательно, и жизни. Где-то там есть автономные капсульные станции, но ему они ни к чему.

Сначала нужно удостовериться, что всё в порядке.

– Курс на Альбедо, – сказал Лейф, старательно следя за произношением. – Автопилот.

– Принято, – отозвался компьютер. – Посадка будет совершена на космодром для частных кораблей.

– Я понял, – мальчик невольно дотронулся до браслета.

Всё получится. Альбинам чужд расизм, недаром на их планете самый высокий процент мигрантов.

– Внимание, вход в атмосферу, – заботливо предупредил компьютер.

Почувствовав лёгкое головокружение, Лейф нервно стиснул подлокотники кресла. Если корабли миноров совершали чуть ли не полный виток, заходя на посадку, то корабли альбинов пикировали на планеты почти отвесно, и лишь у самой поверхности глиссада закруглялась параболой и падение переходило в горизонтальный полёт, пока шасси не касалось посадочной полосы.

Организму альбинов такое экстремальное приземление нипочём. А вот человека с непривычки может и стошнить – даром что анатомия и физиология почти одинаковые.

Наконец, корабль полностью остановился.

– Мы прибыли в пункт назначения, – озвучил компьютер очевидное. – Производится проверка систем и подготовка к разгерметизации.

Не дожидаясь, когда компьютер разрешит ему покинуть корабль, Лейф отстегнул ремни, вылез из кресла и прильнул к боковому иллюминатору.

Снаружи всё вокруг было залито ярким солнечным светом. В глубоком густо-синем небе – ни облачка, ни пятнышка – только чистая ультрамариновая гладь. Чуть поодаль виднелось здание космопорта – нанизанные на шпиль пухлые "бублики" из стеклопластика. Каждый из них был диаметром в сотни метров, но отсюда вся конструкция выглядела как детская пирамидка.

У альбинов все здания такие – подчеркнуто изящные, с изрядной примесью рафинированной интеллигентской эстетики. Да уж, всё-таки астрофизики и астронавты из них куда лучше, чем архитекторы и дизайнеры...

– Альбедо, – прошептал Лейф.

Интересно всё-таки, почему они отказались от прежнего названия и переименовали Альбис в Альбедо? И почему не поставили в известность союзников? Посчитали этот момент не заслуживающим внимания?..

Ладно. Хватит гадать. Надо двигать.

Покрытие посадочной полосы ощутимо ударило в подошвы кроссовок: Лейф не сумел разобраться, как развернуть трап, и ему пришлось прыгать с двухметровой высоты.

Ничего, не смертельно. Теперь надо выбраться с лётного поля. Чувствуя некоторое беспокойство – как ни крути, но этот корабль он угнал, Лейф добежал до крытой галереи и бодро зашагал в сторону ближайшей «пирамидки».

Можно было, конечно, взять квадроцикл, но Лейф благоразумно решил, что на сегодня хватит испытывать судьбу. Квадроциклы вполне могли оказаться платными – а местной валюты у него не было. А использовать нейромодулятор направо-налево – не самая правильная мысль. Им лучше не злоупотреблять, да и батарею следует поберечь. Кто знает, когда он теперь понадобится.

Несмотря на кажущуюся прозрачность, полукруглый навес над галереей надежно защищал от палящего солнца, а вот ветер здесь гулял как в аэродинамической трубе. Похоже, в конструкцию галереи были дополнительно встроены конвекторы: чтоб космическим путешественникам не было жарко. Вот только Лейф сейчас был не прочь погреться на солнышке: к концу пути он почувствовал, что начинает мёрзнуть. Альбедо отличалась прохладным климатом, особенно по сравнению с Монтаной. Да и сами альбины явно недолюбливали зной.

У себя дома Лейф привык к тропическому теплу. Надо отвыкать. На Земле далеко не везде тропики.

Зябко ежась, Лейф застегнул куртку до подбородка и поднял воротник.

Разумеется, Альбедо была не первой посещённой им планетой. Помимо родной Монтаны, он бывал на Сириусе-3, на Ависе, на Лайме и даже один раз на Люцерне.

А вот здесь он впервые.

Что ж, улыбнулся Лейф сам себе, всё когда-то приключается в первый раз.

О том, что его будут искать, что на поиски наверняка будут брошены немалые силы, Лейф предпочитал не думать.

Пусть ищут. Пусть хоть весь Юнивёрс перевернут вверх тормашками. Домой он не вернётся ни за какие коврижки.

* * *

Густой ворс ковровой дорожки, устилавшей коридоры штаб-квартиры «зетов», скрадывал шаги, мягко пружиня под сапогами. По коридору могли бы сновать туда-сюда стайки клерков, батальоны солдат, ватаги школяров и даже толпы туристов – а в кабинетах за тяжелыми дверьми не было бы слышно ни шороха. Иллюзия умиротворения и благопристойности, достойная страуса, прячущего голову в песок.

Никакие школьники и уж тем паче туристы здесь, конечно, ошиваться не могли, хотя роскошное здание своей помпезной архитектурой "под ретро" и богатым внутренним убранством легко было способно удовлетворить и праздное любопытство, и академический интерес. Вот только простым смертным путь сюда был заказан: ведомство, в официальных документах проходящее как "Отдел "Z", а в простонародье именуемое "зетами" или "лиловыми мундирами" за цвет униформы своих сотрудников, занималось вопросами межрасовой безопасности. Целью его было предотвращать и улаживать спорные ситуации между разумными расами Юнивёрса, не допуская перерастания их в вооружённые конфликты и тем более в открытое военное противостояние. Всякому ясно, что проще погасить огонь в зародыше, не дав разгореться пламени из искры, чем упустить момент, а потом тушить полномасштабный пожар.

Разумеется, вся деятельность отдела "зет" была строго засекречена, а к отбору кандидатов в сотрудники подходили здесь куда жёстче, чем в министерстве юстиции или даже в самой Ассамблее.

С дисциплиной и субординацией здесь тоже было всё очень и очень сурово, – и человек, шагающий сейчас по устланному дорогими коврами коридору, вскоре должен был убедиться в этом на собственной шкуре. Впрочем, его это не пугало – скорее, наоборот, распаляло ещё сильнее. Шеф потребовал явиться к нему лично, не удовлетворившись разговором по видеосвязи, – что ж, это его проблемы.

Если бы под ногами был голый камень и стук каблуков громким эхом отражался бы от стен, это куда более соответствовало бы его эмоциональному состоянию. Шагая по коридору штаб-квартиры, инспектор первого ранга Алан Рок был вне себя от ярости. И не пытался это скрыть.

У массивных дубовых дверей в торце коридора он остановился – лишь для того, чтобы перевести дух. Правила приличия и законы субординации предписывали терпеливо ждать, пока тебя не вызовут, однако ни правила, ни законы сейчас его не заботили. Наплевав на первые и проигнорировав вторые, Алан решительно взялся за дверную ручку – но в этот момент створки дверей распахнулись, и в коридор неслышно выскользнул минор.

– До-фа-соль, – Алан вздохнул, сумрачно глядя на напарника и друга. Невесело хмыкнул. – Тебя, значит, тоже удостоили высочайшей аудиенции?

– Я поведал им правду, – пропел минор. Конечно, он говорил на юнивёрсе, но в интонации всё равно проскальзывала мелодика, присущая его родному языку. – Рассказал всё как есть.

– И что шеф? – не удержался Алан от вопроса. Впрочем, он постарался придать своему голосу напускное безразличие.

– Взвинчен и раздосадован, – До-фа-соль окинул Алана беглым, но внимательным взглядом. – Почти как ты сам.

– Чудно, – бросил Алан и шагнул в приоткрытую дверь.

– Алан, не горячись, – мелодично произнёс минор. Но двери уже захлопнулись, начисто отрезав все звуки.

Алан пересёк приёмную – молодой подтянутый референт вскочил было, но встретился взглядом с визитёром – и замер на месте.

– Господин инспектор... – пролепетал он.

– Я к Боулду, – на референта Алан даже не взглянул. – Потрудитесь проследить, чтобы нашей беседе не помешали.

Молодой человек горячо закивал, благоразумно сочтя за лучшее промолчать. А вот Алан, напротив, молчать вовсе не собирался. Рывком открыв ещё одни двери, поменьше, он вошел в кабинет шефа и остановился.

– Вы хотели меня видеть, сэр? – стандартное вежливое обращение прозвучало в его устах как грязное ругательство. – Рискну предположить, это архиважно и экстрасрочно, коли уж вы оторвали меня от работы и заставили преодолеть полгалактики за полдня.

– Сядьте, инспектор, – отрывисто произнёс Боулд.

Алан неохотно опустился в кресло напротив, всем своим видом выражая раздражение и недовольство. Господин Боулд глубоко вздохнул, видимо, настраиваясь на непростой разговор.

– Алан, ты хоть понимаешь, что натворил? – шеф внезапно перешёл на "ты". – Ты вообще когда-нибудь задумываешься о последствиях своих поступков?

– Я поступил так, как велела мне совесть, – пробурчал Алан. – И любой человек, не растерявший остатки великодушия и благородства, поступил бы на моём месте точно так же!

– Человек! – горячо воскликнул Боулд. – Вот именно, "человек"! А ты спас вовсе не человека!

У Алана мелькнула мысль, что можно попробовать притвориться, якобы он не разглядел, кто именно падал с башни, но шеф на такой дешёвый трюк не клюнет. Мигом раскусит его, сообразив, что это враньё.

Обыватель, может, и не отличил бы человека от альбина с такого расстояния. Инспектор отдела "зет" – нет.

Алан на мгновение прикрыл глаза. Это случилось три дня назад, но картинка, возникшая в памяти, была столь реалистичной, словно он смотрел на экран проектора.

Грациозно вонзающаяся в небо игла Эйфелевой башни сверкает огнями, как рождественская ёлка. Тысячи ярких ламп слепят глаза, так что отделившийся от верхней обзорной площадки стройный угловатый силуэт можно было заметить только чудом.

Алан в чудеса не верил. И в случайные совпадения тоже. А уж в десницу судьбы, предопределённость и злой рок – тем более. Решение было принято мгновенно: он опрометью рванулся к башне, на бегу активируя карманный антигравитатор, и в последний момент успел захватить несчастную альбину раскрывшимся "зонтиком" гравитационного поля.

– Вот только не надо мне тут рассказывать, что ты принял альбина за человека, – раздражённо добавил Боулд, ожесточённо вертя в руках старомодную перьевую авторучку.

– Я этого не говорил, – оскорблённо ответил Алан. – Разумеется, я понял, что это альбин.

– Ага! – торжествующе воскликнул Боулд. – Так значит, ты не собираешься отрицать, что намеренно пошёл против закона?!

– Я спас живое существо!! – не выдержал Алан.

– Чужого! – нетолерантно уточнил Боулд.

– Брата-по-разуму! – не остался в долгу Алан. – Гуманоида, в конце концов!

– Неважно! Ты прекрасно знаешь, почему тебе не следовало вмешиваться!

Алан промолчал. Он понимал ход рассуждений шефа.

Альбины – раса, имеющее некоторое внешне сходство с людьми, обладала одной любопытной особенностью психики: они были соулмейтами. Встретив однажды "того самого" и пройдя через импринтинг, альбины создавали пару, чтобы прожить вместе всю жизнь. После смерти супруга вдовец всегда предпочитал одиночество новым отношениям. После же трагической смерти – не от старости, а, скажем, от несчастного случая или, упаси боже, убийства – оставшийся в живых альбин просто не мог продолжать своё существование без своей половинки и почти всегда сводил счёты с жизнью.

К праву на самоубийство у цивилизации альбинов также было совершенно иное отношение, непонятное и чуждое подавляющему большинству людей: пытаться спасти самоубийцу значило самым бесцеремонным образом вмешиваться в чужую судьбу. Это считалось верхом неприличия. Всё равно что вторгаться без спроса в чужой дом, где ты не хозяин, а гость, топтать паркет и диктовать его владельцам, как себя вести. Неприкосновенность частной жизни и личное пространство у альбинов ценилось превыше всего – и, конечно, это нашло своё отражение в многочисленных межрасовых конвенциях, меморандумах и актах, подписанных за долгое время тесного взаимодействия их рас.

Так что с точки зрения закона господин Боулд был абсолютно прав.

Но не с точки зрения морали. Человеческой морали.

– По-вашему, я должен был стоять и смотреть, как она сломает себе шею и разобьётся в лепёшку?

– Да, чёрт побери! – вскипел Боулд. – Ты должен был стоять и смотреть, а не лезть со своей неуместной инициативой! Спасши альбину, ты нарушил одно из фундаментальных положений межрасового Статута о морали, фактически, подарил альбинам лишний повод для претензий. А это – осложнение и без того непростых отношений. Нам нужен мир, Алан. Тем более с альбинами, нашими естественными союзниками! Ты же как никто понимаешь: любая мелочь может стать спусковым крючком для конфликта!

– Альбины уже подали ноту протеста? – равнодушно поинтересовался Алан. Сейчас Боулд начнет разглагольствовать про игнорирование должностных инструкций, пугать разжалованием и трибуналом... Алан улыбнулся своим мыслям. Во что это в итоге не вылилось бы, у Боулда рука не поднимется добровольно лишиться своего лучшего сотрудника.

– Нет! Слава богу, они пока ничего не знают. Твоя альбина в больнице, и в сознание ещё не пришла. Но рано или поздно она очнётся – и нам придется её отпустить. Как ты думаешь, что после этого произойдёт?

Алан хмуро посмотрел на шефа. Поделиться своими подозрениями или не стоит? Ведь и сам он не уверен в них до конца. И всё же факты – вещь упрямая.

Сказать или нет?..

– У меня... есть основания... предполагать, что это было покушение на убийство, – медленно проговорил он.

– Что за чушь? – поостывший было господин Боулд вновь принялся кипятиться. – С чего ты это взял? Альбина была на обзорной площадке одна – первым делом мы проверили записи с камер наблюдения!

– Вам когда-нибудь доводилось воочию лицезреть самоубийство альбина? – вопросом ответил Алан. – Расставаясь с жизнью, альбины поют. Лебединая песнь, последнее "прости-прощай" навеки покидаемому миру. Эта альбина не пела. Со мной был До-фа-соль, он подтвердит: миноры воспринимают ультразвук. Шеф, она упала не по своей воле. Поверьте, это не самоубийство. Всё не так просто, как кажется на первый взгляд.

– Ерунда! – отрезал Боулд. – Ерунда и домыслы.

– Когда она придёт в себя, спроси́те её сами, – невозмутимо предложил Алан.

– Если она согласится с нами говорить!

– Согласится, не сомневайтесь.

– Тогда это пахнет ещё бо́льшим скандалом! – воскликнул Боулд с жаром. – Покушение на убийство чуж... брата-по-разуму – тягчайшее преступление! И ответственность в данном случае ляжет не только на убийцу, но и на всю расу!

– Да. Но что-то мне подсказывает, что альбину решил пришить кто-то из её соплеменников, – сказал Алан. – А Земля наверняка выбрана в качестве арены действия не случайно: в случае невозможности обставить это как самоубийство проще будет повесить всю вину на нас.

Шеф задумался на секунду, но тут же решительно мотнул головой.

– Алан, все Чужие, прибывающие на Землю, проходят регистрацию! – ему уже было не до политеса. – И по имеющимся данным, в тот день ни в Париже, ни во всей Европе не было ни одного альбина, кроме нашей несостоявшейся самоубийцы!

– Что, однако, не исключает допустимость и обоснованность моей версии, – тихо сказал Алан.

– Может быть, – сердито буркнул Боулд. – Однако пока что в глазах Ассамблеи всё выглядит так, что виноваты мы.

Алан промолчал.

– Отправишься на Птерос, – сказал Боулд после длинной паузы. – Будешь работать под началом местного полицейского отделения. Сменишь обстановку, тебе будет полезно.

– Что?! – возмущённо ахнул Алан. Такого поворота он никак не ожидал. – И что я там буду делать? Карманников в аэробусах ловить?

– А чего ты хотел, голубчик? – шеф развёл руками. – Со дня на день альбина оклемается. Обнаружит, что она не на том свете, а всё ещё на этом, свяжется с консульством, и они нам такую телегу накатают – мало не покажется! Так что делай что тебе велено. И радуйся, что не угодил под трибунал!

– Господин Боулд, я веду расследование по важному делу, – Алан попытался воззвать к здравому смыслу. – Его нельзя приостанавливать, тем более бросать. Речь идёт о безопасности Юнивёрса. По моим данным, одна из рас Содружества ведёт несанкционированные разработки принципиально нового типа оружия. Информация, разумеется, требует проверки. Я только-только начал копать, и пускать сейчас это дело на самотёк...

– Значит, передашь материалы коллегам, – не терпящим возражений тоном заключил Боулд. – Ты не единственный инспектор нашего ведомства. Полетишь на Птерос, это вопрос решённый. И не спорь. Свободен.

Алан разъярённо сверкнул глазами, но стиснул зубы и промолчал. Пусть послужной список инспектора и давал ему возможность разговаривать с шефом с изрядной долей фамильярности, но всему есть предел.

Интересно, чего в решении шефа больше: желания поставить на место чересчур ретивого сотрудника, ясно дав понять, что за нарушением субординации всегда следует дисциплинарное взыскание, или уберечь от настоящих неприятностей, которых, по его мнению, непременно стоило ждать от принципиальных, гордых и обидчивых альбинов?..

– Чудесно, – Алан встал, с грохотом отодвинув кресло. – В таком случае я поспешу исполнить распоряжение. Всего хорошего. Понадоблюсь – что ж, вы знаете, где меня искать. Вот только не ждите, что я примчусь по первому зову.

Он хлопнул дверью так, что референт в приёмной чуть не грохнулся со стула.

В коридоре было пусто. Впрочем, даже наличие невольных свидетелей не помешало бы Алану высказать толстому фиолетово-чёрному ковру всё, что он думает.

– Баран! – Алан дал волю своему гневу. – Сослать бы тебя самого на Птерос, в птичьем помёте копаться!

Вместо того, чтобы повнимательнее присмотреться к этому случаю с альбиной, а его – оставить в покое, Боулд отстранил его от расследования, да ещё и выслал в провинцию!

– Всё в порядке, друг мой? – деликатно прошелестел знакомый голос.

До-фа-соль появился неслышно, как могут только миноры, и мелко засеменил рядом. Посмотрев на напарника, Алан внезапно осознал, что его опала касается и минора: сработанный тандем из инспектора и помощника-переводчика разбивать в любом случае не стали бы. Впрочем, До-фа-соль от него всё равно не ушёл бы, даже если б существовала такая возможность: они не просто коллеги и напарники, они – друзья.