Текст книги "Если движется небо (СИ)"

Автор книги: Евгения Духовникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Глава 19

Уже шагая по пропитанному мазутом бетону пешеходной галереи, глядя из мутных окон на пепельно-серую, изъеденную кратерами поверхность Кассио-17, Фелис всё ещё не могла поверить, что ей удалось остаться целой и невредимой, отделавшись лёгким испугом. А ведь всё могло повернуться куда хуже – с её-то сказочным везением!

Кассио-17 был не планетой, а всего лишь астероидом без открытых поселений, инфраструктуры и, конечно, без атмосферы. Находиться здесь можно было лишь под куполами, где были искусственно созданы приемлемые условия для жизни. Впрочем, для транспортно-логистического узла дальней окраины Юнивёрса этого было более чем достаточно. Корабли садились на поверхность астероида, после чего к шлюзу подавался герметичный рукав для посадки и высадки. А автопогрузчикам и роботам отсутствие кислорода и убойная радиация были не страшны.

За толстым усиленным стеклопакетом, насколько хватало глаз простиралась унылая безжизненная равнина. Кусок спрессованной гравитацией пыли, болтающийся в безвоздушном пространстве.

Что с Лейфом, успел ли он покинуть Птерос? Увидятся ли они когда-нибудь или нет?

– Чего грустим?

Небритый широколицый мужик в измазанной машинным маслом спецовке задорно подмигнул ей и сально оскалился. Фелис не хотелось ни с кем разговаривать – слишком тяжело было на сердце, но, сделав над собой усилие, она выдавила ответную улыбку и в двух словах рассказав, что произошло, спросила, можно ли отсюда улететь на Землю. Спустя пару минут выяснилось, что прямые рейсы с Кассио-17 есть только на промышленный Цезий и на Люцерну; на Землю же ввиду последних событий вообще все гражданские рейсы отменены: и регулярные, и чартеры, и попасть на планету можно только по спецпропускам.

Час от часу не легче.

Сняв рюкзак, девушка устало опустилась на подобие скамьи, пытаясь справиться с царящим в душе сумбуром и понять, что делать дальше. В который раз за последние несколько дней она оказалась на волосок от гибели – и в который раз ей удалось спастись. Но вечно так продолжаться не может.

Здесь, в центральном куполе убогой окраинной станции, в неизбежной суете и сутолоке, в шумной разноголосице, заполняющей пространство от пола до потолка, можно было хоть ненадолго отвлечься от невесёлых мыслей. Сновали разнорабочие в засаленных комбинезонах; пилоты пили кофе, пока их корабли стояли на техобслуживании; ростовщики, маклеры, агенты предлагали свои услуги, жулики всех рас и мастей – от карманников до менял, от фарцовщиков до контрабандистов мониторили окружающую обстановку в поисках "клиентов". Основную массу и тех и других составляли люди и орнитты, хотя Фелис заметила группку угрюмых циар и даже одного ликтианина – редкого гостя в этой части космоса. Немного выбивались из общей картины двое альбинов, одетых по дресс-коду "черный галстук", которые сидели на высоких табуретах у окна и, брезгливо морщась, вели неспешную беседу, всем своим видом старательно подчёркивая, что они здесь исключительно по делу и не намерены задерживаться сверх необходимого.

– ...торчать в этой клоаке, где даже приличного отеля нет, – донесся до неё обрывок их диалога. – Как только заменят двигатель – сразу вылетаем. Я с удовольствием доплачу за внеочередной старт.

Фелис тяжело вздохнула. В отличие от альбинов, рафинированных интеллигентов, избалованных тепличными условиями родной планеты, она не была такой экзальтированной неженкой и вполне могла обойтись без некоторых благ цивилизации – но сейчас ей хотелось именно этого: комфорта и покоя. Горячей ванны с пеной и пузырьками, пушистого махрового полотенца, уютного мягкого кресла, какао с мятным сиропом и зефирками...

– ...квоты кончились. Мы ещё вчера отправили заявку на дополнительные топливные талоны...

– ...запрашивают апостиль, заверенный нотариусом. Простая письменная форма им, видите ли, не подходит. Бюрократы чёртовы...

– ...неправильно заполнены, а рефрижераторы сжирают ресурс аккумуляторов. Мы можем стоять не больше суток, – иначе на Люцерну прилетит не мясо, а тухлятинка...

– ...объявят дефолт. Так что меняй на облигации, пока не поздно...

– ...двойной со сливками и круассан...

Чужие разговоры. Чужие проблемы, заботы, печали... У всех – разные, у каждого – свои, и для каждого из них – безусловно, самые важные. И никому из них нет дела до чужих проблем.

– ...не подскажете, когда ближайший рейс на Джамлу?

Фелис не сразу осознала, что на этот раз обращаются к ней.

Орнитт. Юный, можно сказать, подросток. Тощий, нескладный, тщедушный. Но с таким невинно ангельским личиком, что хоть картину пиши.

– Вы же понимаете юнивёрс? – словно зная заранее, что ответ будет утвердительным, он развернул перед ней карту – бумажную, не электронную. Фелис внутренне сжалась, ожидая подвоха.

– Я говорю на юнивёрсе, но плохо понимаю написанное, – одарив её очаровательно милой улыбкой, пожаловался орнитт. – Поможете разобраться?

– Что?.. – Фелис растерялась. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что от неё требуется. – Ах, конечно...

Орнитт развернул карту, придерживая с одного края. Чтобы карта не упала, ей пришлось взяться за другой край.

– Это второй гейт? – взволнованно верещал орнитт. – Или первый? Где-то здесь должен быть отдельный гейт... Мы же в центральном вестибюле? – он ткнул в совершенно другое место. – Здесь?

– Мы находимся здесь, – терпеливо объяснила Фелис. – А вам, видимо, нужно вот сюда...

Орнитт с готовностью протянул ей фломастер.

– Нарисуйте, пожалуйста. Можете рисовать прямо на карте.

Снабжённый подробными инструкциями, орнитт горячо и как-то сумбурно поблагодарил её за помощь и моментально исчез.

Растормошённая его суетливостью, Фелис поднялась на ноги. Усталость слегка отступила, хотя никуда не делась, но больше она не могла себе позволить бездействовать. Надо разузнать, как оформить этот пресловутый пропуск, и возвращаться на Землю. И выяснить, где у них здесь – ладно, пусть не отель – хотя бы элементарный санитарный блок и комнаты отдыха. Приключения приключениями, а принять душ и поспать хоть немного стоит. Это только в кино такие вот бытовые моменты намеренно опускаются, оставаясь за кадром. В реальности, увы, без них не обойтись.

Оглядевшись, Фелис сделала было шаг, как вдруг остро почувствовала, что что-то не так.

Чего-то не хватает.

Того, что она старалась не выпускать из рук.

Её рюкзака. Рюкзака со злополучным кейсом.

В памяти всплыли раскосые глаза орнитта, настойчиво сующего ей в руки карту и фломастер, суетливые нервные движения, приторно-вежливые интонации. А неподалёку вроде бы крутился какой-то нервный тип. Не орнитт, человек. Кажется, парень. Или девушка?.. Она не запомнила. Назойливому собеседнику удалось безраздельно завладеть её вниманием – ненадолго, на секунды, но этого оказалось более чем достаточно.

Рюкзак был украден. И пропажу она обнаружила слишком поздно – воришек уже и след простыл.

* * *

Исполинских размеров игла с антрацитово-чёрным острием парсек за парсеком штурмовала межзвёздное пространство, методично нанизывая на временну́ю ось сплющенные мощным движком сферы миров. Где-то в сердце корабля, под силовыми полями многослойного защитного купола неистово кипела антиматерия, давая энергию двигателям, но любоваться этим впечатляющим зрелищем было некому: дежурный бортинженер следил за показаниями приборов на узкой полоске экрана, кольцом опоясывающей его рабочее место, а остальные члены экипажа находились в кабине в носовой части корабля. Как и их единственный пассажир.

От услужливого гостеприимства ликтиан Лейф даже испытал нечто похожее на угрызения совести. Хозяева корабля приняли его как старого друга, разместили в лучшей каюте, настроили вентиляционную систему на комфортный уровень кислорода и долго рассыпались в извинениях, сокрушаясь, что у них нет ни крошки человеческой еды. Впрочем, на борту имелась чистая питьевая вода и фруктоза в драже – так что сутки-другие здоровому человеку вполне можно было продержаться.

К счастью, Лейф не успел ни проголодаться толком, ни устать от совершенно искреннего, но немного назойливого радушия хозяев корабля: полёт до Ликтиса занял всего двенадцать часов, и уже скоро пилоты перевели двигатели из турборежима на обычный полёт и повисли на низкой орбите в ожидании разрешения на посадку.

Это были коммерсанты из местного торгового объединения, желающие наладить поставку на Птерос новых, усовершенствованных синтезаторов органики. Переговоры прошли успешно, подписанный контракт был отправлен факсограммой в головной офис, и довольные проделанной работой ликтиане уже собирались было отправляться на колониальную базу за первой партией товара – как внезапно начавшаяся аннигиляция спутала все карты, заставив их все бросить и, повинуясь инстинкту самосохранения, уносить ноги.

Лейф слушал их рассказ, периодически кивая, а сам думал о Фелис. Где она, как она, что с ней? Он чувствовал, что девушке удалось остаться в живых – а это означало лишь одно: она оказалась на каком-то корабле и сейчас может быть где угодно.

Значит, теперь он опять один. Что ж, так тому и быть. В конце концов, ему не впервой.

А вот внезапная аннигиляция Птероса – это повод задуматься. Или, по крайней мере, озадачиться.

Может, это действительно как-то связано с ним? Может, его выследили в этом мире и теперь ненавязчиво дают понять, что ему лучше вернуться? Версия была так себе, но Лейф всё равно почувствовал, как по коже пробежали мурашки. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, он повернулся к иллюминатору и принялся наблюдать, как огромный лилово-синий шар с бирюзовыми проплешинами океанов постепенно увеличивается в размерах и обретает текстуру, а затем и рельеф, превращаясь из объёмной фигуры в плоскость.

Ликтис. Милая, пасторальная, уютная планета. Совсем под стать населяющей её расе.

– Посадка благополучно завершена, – встрял в его мысли тягучий, как загустевающий мёд, голос помощника капитана. – Возможность покинуть корабль. Крупный космопорт, аккредитация по стандартам Юнивёрса. Наличие консульства Ойкумены. Наличие регулярных рейсов.

Лейф поднял голову, на мгновение встретившись глазами с ликтианином, и тот торопливо отвёл взгляд: долгий зрительный контакт у этого народа считался проявлением неуважения и открытой демонстрацией враждебности.

– Я вас понял, – кивнул Лейф. И, вспомнив правила этикета, добавил: – Надеюсь, я не доставил вам больших неудобств. Спасибо и мирного пути.

Родная планета ликтиан встретила его солнечной погодой, ослепительно ясным небом, свежим ветром, несущим благодатную прохладу, и сверкающими шпилями высоток на горизонте, теряющимся в лиловой дымке. Всё вокруг – от бордово-красного дорожного покрытия под ногами до стеклянных фасадов зданий лучилось непритворным, искренним радушием и светлой, чуточку наивной доброжелательностью. Впрочем, самой миролюбивой расе Юнивёрса было чуждо любое проявление агрессии, злобы и насилия как к своим сородичам, так и к братьям-по-разуму.

В акклиматизация на Ликтисе люди не нуждались: все жизненно важные параметры, за исключением атмосферного состава, не выходили за пределы нормы, а для дыхания имелись специальные маски, в избытке имеющиеся у выхода из буферной зоны. Убедившись, что маска работает как надо, Лейф двинулся к выходу, на ходу размышляя, как быть.

Первоначально в его планы не входила задержка на этой планете. Лейф решил найти информационный терминал или что-либо подобное, чтобы побольше разузнать о происходящем – а уж после решить, что делать дальше. Кроме того, необходимо было выяснить, что всё-таки случилось с нейромодулятором. Если прибор действительно вышел из строя, ему следует принять это во внимание и впредь действовать осторожней. Лейф покосился на запястье. Индикатор заряда батареи показывал почти сто процентов.

Может, что-то в экипировке того ликтианина или в обшивке их корабля смогло нейтрализовать излучение?..

Но все тревожные мысли враз улетучились у мальчугана из головы, стоило ему только пройти паспортный контроль – его фейковый паспорт не вызвал никаких вопросов – и выйти под нежно-сиреневое небо.

Здесь был солнечный свет. Много света. Тонкий мелодичный звон, исходящий от натянутых струн, по которым двигались вагонетки – местный планетарный транспорт. Тугие струи фонтанов, взлетающие в воздух в такт пульсирующей подсветке. Бархатно-фиолетовые бутоны цветов, отдалённо похожих на люпины, только высотой метров в десять.

Ради этого стоило пересечь вселенную. Ради этого стоило даже провалиться в параллельный мир.

Пожалуй, можно погостить здесь некоторое время. Во всяком случае, нет ни одной причины, по которой он вынужден был бы отказаться от этой мысли. Таможенные правила Ликтиса были очень мягкие – в течение десяти дней на планете разрешалось находиться без оформления визы, далее – визу можно было оформить в упрощённом порядке при наличии одного из прописанных в перечне оснований.

В вагонетке струнной дороги он пересёк лесополосу, отделявшую космопорт от города; метелки гигантских древовидных папортников качались на ветру, почти касаясь стекол. Пролетел над глубоким каньоном – земля резко ушла вниз, на дне ущелья мелькнула тоненькая ниточка реки. Другой берег был более скалистый, но скоро скалы сменили холмы, а затем и они сгладились, будто выровненные исполинским утюгом, являя взору восторженного путешественника высокогорное плато, а на нём – город: сферы и полусферы, из которых росли длинные острые шпили, с такого расстояния казавшиеся не толще вязальной спицы.

Не в силах сдержать восторженного возгласа, – благо в вагоне, кроме него, никого не было, Лейф прильнул к окну, во все глаза глядя на фантастически прекрасный город, на пёстрые пятна парков и скверов, на белоснежные купола и сверкающие шпили на фоне лилового неба...

Неба?..

Он поморгал. Зажмурился, потёр глаза. Ещё раз бросил взгляд на небосвод – идеально гладкий. Безмятежно спокойный. Безоблачный, ясный, чистый. Правильный.

Показалось.

Информационно-справочный терминал он отыскал, как ни странно, в одном из городских скверов: среди причудливых представителей местной флоры, превращённых стараниями ландшафтных дизайнеров в произведения садово-паркового искусства, среди немногочисленных аборигенов, неспешно прогуливающихся по извилистым аллеям, над пластиковым павильоном, призванным защищать аппарат от осадков.

Лейфу пришлось попотеть, чтобы сообразить, как переключить раскладку на юнивёрс-текстовый. Но только он закончил, как услышал позади пронзительно-громкий вопль, заставивший его подпрыгнуть от неожиданности.

* * *

Никогда ещё Фелис не чувствовала себя настолько несчастной.

В автономных поселениях на астероидах всегда всё было очень дорого, и Кассио-17 отнюдь не был исключением, а грядущая война, о которой твердили все кому не лень, окончательно взвинтила цены. Ближайший чартер на Ойкумену стоял в расписании только через неделю; денег хватало впритык, да и то лишь на билет в третий класс. А ещё надо было где-то перекантоваться до рейса, но денег на гостиничный номер или даже на койко-место в дешёвом капсульном отеле уже не оставалось.

Разумеется, она обратилась в службу охраны и заявила о краже, где её выслушала неулыбчивая сотрудница с выражением полнейшего безразличия на некрасивом лице. Похоже, подобные инциденты были на Кассио-17 не редкость, и сейчас в откровенно равнодушном взгляде читалось токсично-злорадное: "Сама виновата, нечего варежку разевать".

– Растяпа! Разиня! Карраш т'хан! Эсперрузо тресто! Курица слепошарая!

Сидя за маленьким столиком в грязноватой столовой, девушка кляла себя на чём свет стоит, призывая на помощь самые отборные ругательства на всех известных ей языках и абсолютно не стесняясь в выражениях. На плохо протертой поверхности стола перед ней сиротливо стоял кувшин с водой – единственное, что она могла себе позволить. Справа, через два столика кто-то с аппетитом уминал жареное мясо, туго завёрнутое в лепешку, и сильный запах будоражил нервы, отчего и без того отвратительное настроение делалось ещё хуже – хотя хуже было некуда.

Ложкой цианида в бочке дёгтя было эгоистичное, низменное, недостойное благородного человека чувство облегчения – оттого, что опасный предмет отныне не её забота. Фелис отчаянно гнала эти гнусные мыслишки прочь – но они упрямо возвращались снова и снова, хриплым шепотком змея-искусителя повторяя: оно и к лучшему. А следом её с головой захлёстывал оглушающий, безжалостный, мучительный стыд – не столько оттого, что она не сумела исполнить наказ умирающего минора, сколько от осознания, что она подвела саму себя. Словно всё это было своего рода проверкой, экзаменом, и она его с треском провалила.

– Позволите?

Фелис равнодушно мотнула головой. Впрочем, компания из шестерых орниттов, трёх человек и пары альбинов принялась по-хозяйски располагаться за столиком, не дожидаясь её согласия. Ме́ста, конечно, всем не хватило, поэтому они придвинули ещё один столик, а недостающие стулья позаимствовали у молчаливой пары циар, с высокомерным видом поедавших дурно пахнущее нечто, – понятное дело, желающих подсаживаться к ним за стол не нашлось.

Не желая вступать в разговоры с вынужденными сотрапезниками, девушка сдвинулась на самый угол стола, делая вид, что углублена в чтение статьи. В отличие от недешёвой питьевой воды, электронные устройства здесь были абсолютно бесплатны, и воспользоваться планшетом, чтобы почитать новости или влезть в поисковик, мог любой желающий.

Сидящая рядом разношёрстная компания с жаром обсуждала последние новости, и сколь Фелис не пыталась вести себя отстраненно, делая вид, что не слушает их беседу, волей-неволей она слышала каждое слово.

– С этими новыми порядками мы почти сутки потеряли, – с нескрываемым недовольством говорил альбин, слишком худощавый и бледный даже для представителей своей расы. – Тоже мне, придумали новые пропуска. Якобы в целях безопасности – а на деле только лишняя морока.

– Вот именно, – согласно кивал пышноусый джентльмен. – Хотят воевать – пускай воюют, только где-нибудь подальше, где они никому бы не мешали. Чёрт знает что творится. Весь бизнес встал.

– Ну да. Почему добропорядочные коммерсанты должны страдать из-за того, что кому-то что-то в голову ударило?

– Что ударило? – не понял эвфемизма альбин.

– Уж не знаю, что именно. Но явно не минеральная вода.

Примерно половина присутствующих рассмеялась, остальные изобразили улыбки в знак солидарности.

– Ничего смешного! – альбин повысил голос. – Наш корабль в ангаре вторые сутки простаивает – в платном ангаре, между прочим! Такими темпами мы будем на Птеросе в лучшем случае к вечеру.

– На Птеросе? – вырвалось у Фелис против её воли. – Но разве... разве Птерос не аннигилировал?..

Не успела она договорить, как все орнитты синхронно вскочили на ноги.

– Что ты сказать?! – визгливо вскричал один из них, мелко трясясь от обуревавшей его ярости. – Птерос аннигилировать?

– Ты желать, чтобы нашу планету тоже уничтожить?

– Да как ты сметь говорить такое!..

– Да мы тебя...

Скорее всего, одними угрозами они бы не ограничились, но двое альбинов, переглянувшись, молча поднялись со свои мест, загородив девушку от разъярённых братьев-по-разуму – так что до рукоприкладства не дошло.

– Думайте, прежде чем говорить, мадмуазель, – сквозь зубы процедил альбин в сером костюме.

– Н-но... – растерялась Фелис, потрясённая их бурной реакцией. – Вы считаете, я лгу? Я же своими глазами видела...

– Что именно вы видели? – пытливо переспросил другой альбин. – Аннигиляцию? Вы уверены? Час назад мы получили факсограмму с Птероса. Если бы планета действительно аннигилировала, – последнее слово она прочла по губам, – уверяю вас, мы вряд ли что-либо получили бы оттуда.

– Как же так?.. – прошептала Фелис, ничего не понимая. – Мне ведь это не приснилось... Космопорт стал рушиться... Паника... Все побежали к кораблям...

– Ах, вот вы о чём! – это воскликнул русоволосый человек, доселе не принимавший участие в диалоге. Он поднялся на ноги, шагнул к Фелис – и орнитты нехотя смолкли, покорно отхлынув назад. Похоже, он пользовался в этой компании немалым уважением.

– Теперь всё ясно, – сказал мужчина. – То, что вы приняли за аннигиляцию – дешёвый спектакль. Всё более чем банально: группа авантюристов решила нагреть лапы – а для этого им нужно было сымитировать катастрофу. Взорвали парочку снарядов, устроили пожар, а потом подняли панику, пустив слух, что планета разрушается. И народ поверил – ха, ещё бы, в последние дни у всех нервы на взводе! Естественно, началась неразбериха, – а зачинщики именно этого и добивались. Под шумок спокойно прошли на космодром и угнали с полдюжины кораблей. Причем не порожних, а под завязку забитых товаром, да ещё, кажется, орбитальный модуль... Потом всё открылось, конечно, но к тому времени они были уже далеко.

Фелис прерывисто вздохнула.

– Простите, я не хотела... Я видела, что случилось с Лаймой... Поэтому я... я решила...

– Не вы одна. Очень многие приняли фальшивку за чистую монету, подняли в воздух всё что летает и дали дёру с Птероса. А самые предприимчивые сочли благоразумным не возвращаться. Даже сверхмалый катер можно неплохо продать – особенно сейчас, когда... – он кашлянул, проглотив окончание фразы.

– Значит, мой трофей всё же не аннигилятор... – еле слышно прошептала Фелис. От нахлынувшего облегчения у неё подкосились ноги, и она неловко рухнула назад на жёсткий пластиковый стул.

Но почти сразу в груди звякнуло тревожное: почему же тогда минор так настойчиво и горячо умолял её позаботиться о кейсе, так переживал за судьбу его содержимого? Она ведь видела неподдельные эмоции, плескавшиеся на дне огромных печальных глаз, помнила, как он смотрел на неё в последние секунды своей жизни – с бессильной скорбью, отчаянной мольбой и затаённой надеждой.

Но она потеряла бдительность – и кейс умыкнули прямо у неё из-под носа портовые воришки. И теперь ни одному, даже самому всемогущему богу не известно, к чему всё это приведёт.

– Прошу прощения, мадмуазель, но вы не назвали своего имени, – услышала она негромкий голос альбина.

– Фелис Шантеклер.

– Вы бы поостереглись говорить такие вещи в присутствии орниттов, мадмуазель Шантеклер, – нравоучительно произнёс он. – Я понял, что вы не очень-то знакомы с уважаемыми братьями-по-разуму, но такие элементарные вещи следует знать. Орнитты верят, что все неприятности, озвученные вслух, имеют свойство сбываться. А вы брякнули, что Птерос... – он подавился последним словом. – Высказать предположение, что с их планетой может случиться нечто подобное – всё равно что заявить в открытую: я желаю, чтоб это произошло. Суеверие, конечно, но... На то и существуют правила хорошего тона. Мы уважаем чужие обычаи и привычки – ожидая ответного уважения взамен. Это справедливо. Понимаете теперь, почему они так взъерепенились?

Фелис покраснела до корней волос, у нее даже шея запылала от стыда. Этого она в самом деле не знала. В конце концов, курс ксенопсихологии преподавался студентам-лингвистам довольно поверхностно, лишь самые азы, да и к работе с орниттами она не готовилась.

– Мне очень жаль... – промямлила она на "почтительном орниттском". – Я не хотела никого оскорбить своим невежеством.

Выходит, в эвакуации с Птероса не было никакой нужды?

Выходит, так.

Надо же, и здесь она сглупила. Впрочем, ничего нового.

Задвигались стулья – компания собиралась уходить. Фелис запоздало пожалела, что, застеснявшись, вежливо отказалась от еды, – её желудок явно не разделял столь неуместную застенчивость и всё настойчивее требовал пищи, для пущей убедительности регулярно подтверждая своё жгучее желание громким урчанием.

– Фелис Шантеклер? Я не ошибся?

Девушка обернулась на голос. Молодого человека, стоявшего у столика с нагруженным едой подносом, она узнала не сразу. Ей потребовалось по меньшей мере пять секунд, чтобы вспомнить, где и при каких обстоятельствах они пересекались.

– Винсент? – с долей неуверенности предположила она.

Мужчина приветливо улыбнулся. Поставил поднос.

– А я вас сразу же вспомнил!

Точно, это он. Её попутчик в самом первом межзвёздном полёте.

– Какими судьбами на Кассио? Честно признаться, не ожидал встретить тебя в этой дыре.

Фелис набрала в грудь воздуху, намереваясь ответить так, как предписывал этикет: сухо, скупо, обезличенно-вежливо. Но в этот момент у неё внутри что-то щёлкнуло, перемкнуло, сломалось – и копившийся всё это время спутанный клубок проблем взорвался, как перекачанный гелием воздушный шарик. Она стиснула зубы, безуспешно силясь унять душившие ее рыдания, – и ей это почти удалось.

Но её собеседник всё понял.

– Что стряслось? – Винсент мягко тронул её за локоть. – Может, я смогу помочь?

И Фелис не выдержала.

Винсент слушал, не перебивая, хотя по его лицу было ясно, что он мало что понимает в её бессвязном, непоследовательном рассказе, то и дело прерываемом сдавленными всхлипами. Его взгляд оставался непроницаемым, лишь тонкая вертикальная складка между бровей становилась всё глубже и глубже. Она закончила, но он не спешил отвечать.

– Простите, – прошептала Фелис после долгой паузы. – Я не должна была вываливать на вас всё это, это некрасиво с моей стороны, знаю. Но я... Я уже больше не могу.

– Значит, орнитты считают миноров виновными в происходящем, – её собеседник задумчиво потёр гладко выбритый подбородок. – Это лишний раз подтверждает, что... – он запнулся, будто сообразив, что сболтнул лишнего.

Фелис удивлённо расширила глаза. Но продолжения не последовало.

– У меня есть лишний ваучер на рейс до Земли, – произнёс Винсент уже совершенно иным тоном: не холодным и расчётливым, а добродушно-ласковым. – Не стоит вам ждать ваш транзит.

Её сердце обрадованно подпрыгнуло. И тут же ухнуло вниз.

– Боюсь... у меня не хватит денег.

– Разве я упоминал о деньгах? – вскинул брови Винсент.

Фелис смутилась, сообразив, что опять сморозила что-то не то.

– Меня так воспитали... – пробормотала она, оправдываясь. – Что за всё в этой жизни следует платить, иначе ты рискуешь получить репутацию охотницы за халявой.

– Понимаю. Но дело в том, что меня воспитали джентльменом, – с весёлыми нотками возразил Винсент. – А помочь леди в беде – первейший долг каждого джентльмена.

Впервые за долгое время она улыбнулась – робко и неуверенно, но искренне. Впервые за долгое время позволила себе расслабиться, вздохнуть свободно, сбросить груз проблем, ставший под конец неподъёмным, как набитый булыжниками рюкзак. Разрешила подхватить его человеку, так вовремя оказавшемуся рядом и великодушно предложившему свою помощь.

Это было ошибкой.

Откинуться на спинку стула, обхватить ладонями стаканчик с кофе, прикрыть глаза, с наслаждением вдыхая густой кофейный аромат – напиток был ещё слишком горячим, чтобы пить...

– Мадмуазель Шантеклер!

В который раз за сегодняшний вечер здесь прозвучало её имя. Но на этот раз всё было по-другому. Голос – зычный, грубый, суровый, требовательный. Тон – не допускающий возражений. Под стать и человеку, которому он принадлежал, и его должности, безошибочно угадывающейся по лиловому мундиру с характерными серебристыми шевронами. Инспектор отдела "зет".

Стремительно побледнев, Винсент встал из-за стола и открыл рот, собираясь что-то сказать, но был остановлен властным жестом. Впрочем, смотрел инспектор только на девушку. Смотрел, не отрывая глаз. Фелис заметила, что правая рука у него была за пазухой – словно он готов был в любую секунду выхватить из внутреннего кармана оружие.

– Мадмуазель Шантеклер. Вам придётся пройти с нами.