Текст книги "Если движется небо (СИ)"

Автор книги: Евгения Духовникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Глава 21

Фелис не знала, сколько прошло времени после разговора с «зетами» – часов у неё не было. Однако в какой-то момент по неуловимо изменившемуся вектору гравитации девушка поняла, что она на корабле и что корабль этот только что взлетел.

Что теперь с ней будет?

Нет. Слишком эгоистично ставить вопрос так.

Что будет с ними со всеми?

Чтобы не сойти с ума от вынужденного бездействия, Фелис озвучивала все свои мысли – на минорском. Со стороны это выглядело так, будто она напевала, на ходу сочиняя мелодию. Голосом её бог не наградил, а вот музыкальный слух, к счастью, имелся. Не абсолютный, конечно, как у миноров, но для человека сложно желать лучшего.

– Признаться, я впервые вижу представителя иной расы, столь хорошо владеющего языком моего народа.

Фелис обернулась на звук. В открытом дверном проеме стоял До-фа-соль.

– А я уж думала, обо мне все забыли, – с горькой иронией усмехнулась она. – Впрочем, это было бы закономерно.

– Почему?

– Я – махровая неудачница.

Минор не спеша приблизился к ней.

– Разве степень удачи – врождённое свойство? – для удобства Фелис он перешёл на юнивёрс. – Мне всегда казалось, что этим термином люди именуют некую незримую силу, случайным образом направляющую линии судьбы.

Фелис даже причмокнула от удовольствия – до того красиво это было сказано, даром что юнивёрс создавался прежде всего как универсальное средство для упрощения межрасовой коммуникации, а не для литературных переводов и художественных оборотов.

– Да, это так, – она печально вздохнула. – Однако ни теория вероятностей, ни законы статистики не объясняют того, что одним неизменно везёт во всех начинаниях, а других всю жизнь преследуют неудачи. Как меня.

– Сдаётся мне, вы к себе несправедливы.

– Вы просто не знаете меня достаточно хорошо.

Минор пытливо воззрился на девушку.

– Так же, как и вы – меня. Я появился на свет в благородной семье, но этого благородства оказалось недостаточно, чтобы связать свою жизнь с представителем ещё более аристократического рода. Мы должны были стать соединёнными узами куда более прочными, чем дружеские, но нас разлучили против воли, превратив во врагов. С самого рождения мне ставили в укор то, что я недостаточно хорош – недостаточно умён, недостаточно усерден, недостаточно старателен... Пятнадцать лет назад я покинул Мин и отправился на Люцерну в рамках обязательной зарубежной практики. Меня отправили в отдел «зет» и дали в напарники молодому стажёру, только-только прошедшему обучение. Я стал его другом – я говорю «другом» просто потому, что в человеческих языках нет более точного определения. А он... Он стал моим эна эл'ло.

Фелис слушала, широко распахнув глаза.

– Разумеется, мои сородичи не смогли принять тот факт, что эна эл'ло минора – человек. Меня лишили всего – наследства, прав, гражданства. На своей родной планете я – персона нон-грата. Стандартная практика длится три года, я должен был вернуться домой двенадцать лет назад. Но я никогда не вернусь на Мин. Не обниму своих братьев и кузенов. Не спущусь в Пещеру Голосов. Не услышу песнь падающей воды. Не увижу восход нашего солнца над океаном. Путь назад закрыт для меня навсегда... – он помолчал. – И тем не менее, я не считаю себя неудачником. Ведь даже Великий Свет не знает, что уготовано нам завтра.

– Простите... – прошептала Фелис. Её собственные неудачи враз показались ей незначительными, мелкими и жалкими – как всегда, когда тебе рассказывают о бедах куда более масштабных и значимых.

– Не стоит извинений, – До-фа-соль качнул головой. – Поберегите их для действительно подходящего случая.

Минор замолчал, однако уходить не торопился. Повисла пауза. Фелис терпеливо ждала, вспомнив, что у миноров молчание считается похвальной добродетелью.

– Впрочем, мы отвлеклись, – вновь заговорил До-фа-соль, и на этот раз его голос звучал сухо и деловито. – Насколько я понял, вы – дипломированный лингвист, мадмуазель Шантеклер?

Фелис кивнула, удивлённая столь резкой сменой темы.

– На каких языках специализировались?

– Альбинский и орниттский. Остальные факультативно.

– Тематические разделы?

– Деловая коммуникация, экономика, культура, искусство, – слегка нервничая, перечислила Фелис. – Помимо базового, конечно.

Внезапно двери вновь открылись, и на пороге возник Алан. Мужчина был очень не в духе – но направлен его гнев был не на Фелис.

– Вот ты где, До-фа-соль, – отрывисто сказал он. – Мне следовало сразу догадаться. Идём. Есть новости.

Минор бросил на коллегу вопросительный взгляд, но ничего не сказал. Молча встал и направился к дверям.

Сейчас все уйдут и она вновь останется одна. Осознав это, Фелис в смятении вскочила на ноги, терзавшие её вопросы уже были готовы сорваться с языка, но их взгляды встретились – и она поперхнулась воздухом. По выражению лица Алана ясно читалось: он понимает её состояние, но по собственной инициативе удовлетворять вполне закономерное любопытство не торопится, явно наслаждаясь ситуацией.

Понимание этого настолько её оскорбило, что она смерила мужчину воинственным взглядом, гордо вздёрнула подбородок и, не проронив ни словечка, отвернулась, демонстративно уставившись в стену.

Должно быть, игра в молчанку закончилась бы ничем, если бы к вящему изумлению девушки До-фа-соль не решил вмешаться, певучим голосом разрушив неловкость момента.

– Полагаю, следует пригласить мадмуазель Шантеклер присоединиться к нам.

* * *

Единственным звуком, нарушавшим напряжённую тишину кабины пилота, был звучный тенор культового рок-исполнителя.

«Не дайте появиться мне на свет во времена великих потрясений», – доносилось из проигрывателя.

Тино невольно хмыкнул. Культовая старая песня как нельзя лучше иллюстрировала то, что творилось сейчас в мире. За долгие годы холодной войны, кое-как сменившейся хрупким перемирием и у Монтаны, и у Ойкумены накопилось друг к другу несчётное количество взаимных претензий – в основном по мелочи, конечно, но каждая новая капля грозила переполнить чашу терпения. Нужен был лишь повод, и он нашёлся: так иссушенная зноем степь способна вспыхнуть от одной-единственной крошечной искры. А в случае с двумя человеческими сверхдержавами эта самая "сухая трава" была ещё к тому же щедро полита горючим.

«На перепутье выберешь свой путь – не тот, что правильней, а тот, что проще...»

Подрабатывая маневровыми двигателями, молодой пилот рассеянно подпевал хорошо знакомой песне. На центральном экране он видел крестообразный контур "Эксимера" – нейтральной станции, выполнявшей роль площадки для переговоров; на экране слева – стыковочный шлюз. Корабль представительства Ойкумены уже висел в другом таком же шлюзе. Значит, их ждут.

Когда все датчики загорелись зелёным, сигнализируя, что стыковка произведена успешно, Тино закрепил штурвал, поставил рычаги ориентирования на нейтраль и нажал кнопку микрофона.

– Стыковка завершена, – отрапортовал он. Прокашлялся и добавил: – Жду дальнейших распоряжений.

Некоторое время динамики молчали, потом из них раздалось деловитое:

– Отлично, пилот. Не покидайте кабину. Не глушите двигатели. Корабль должен быть готов к старту в любую минуту.

Голос был непривычно низкий, хриплый. Чужой.

Тино с ностальгией вспомнил адмирала Сиенно. Вздохнул. Не в его власти было повлиять на решение властей.

– Вас понял, сэр, – отозвался он.

Адмирал, может быть, и не был идеальным человеком, но не заслужил такой судьбы. Впрочем, после того, как об исчезновении принца стало известно на Монтане, многие попали под раздачу, даже те, кто вообще был не при делах и уж точно не мог нести ответственность за произошедшее. Тино повезло куда больше других: он остался при прежнем звании и должности, даже выговора не получил. Причина же, по которой он сидел сейчас за штурвалом консульского корвета, была проста: мир оказался на пороге новой войны. И первопричиной тому был, как ни смешно, сбежавший принц.

Закончив проверку оборудования, пилот сделал музыку погромче, достал термос и контейнер с едой. К тому времени, как сработал сигнал с датчика, возвещающий о визитёре, он успел расправиться и с котлетами, и с гарниром.

– Привет, Рейнсворт, – зевнул Тино, разблокировав двери. – Ну, что там?

Вошедший неопределённо качнул головой.

– Ждём-с.

– Кофе будешь?

– Угу.

С пару минут они молча пили кофе под деловитое попискивание бортового компьютера, выполнявшего стандартное тестирование систем, и длинный инструментальный проигрыш рок-баллады Лерана Кейна. Под аккомпанемент виртуозного гитарного соло не хотелось думать о плохом. Но мысли всё равно неизбежно возвращались к насущной теме – к происходящему на "Эксимере".

– Вернули мальца-то? – нарочито небрежно поинтересовался Тино.

– Не-а, – Рейнсворт мотнул головой. – И, знаешь, непохоже, что нам собираются его возвращать.

– То есть как – не собираются? – воскликнул Тино.

– А вот так. Нашему принцу захотелось приключений, и он хлебнул их с лихвой. Получите, распишитесь. Избалованный мальчишка отправился в Ойкумену – и стал пешкой в большой игре. Тамошние политиканы вовсе не олухи: живо сообразили, как можно извлечь максимум выгоды из ценного заложника, который по глупости сам попался им в лапы.

– И как же?

Насколько я слышал, Ойкумена обвиняет нас в испытаниях оружия массового поражения, запрещённого какой-то там конвенцией. Якобы их зонды засекли некие возмущения пространства, – Рейнсворт многозначительно кашлянул, – в окрестностях Монтаны.

– Где? – поперхнулся Тино, как раз в этот момент отхлебнувший кофе. – А что, простите, их зонды забыли на нашей территории?

– Власти Ойкумены боятся нас. Не могут контролировать, не понимают, чего можно от нас ждать, не знают точно, как далеко мы обскакали их в развитии. Впрочем, они пытаются что-то разузнать – засылают беспилотники, шпионят, вынюхивают... Тьфу ты, дьявол!.. – он выругался.

– И что ему дома-то не сиделось? – сокрушённо вздохнул Тино. – Заварил кашу – и сам же попал в переплёт. Надеюсь, по возвращении ему зададут знатную трепку.

– Если его удастся отбить, – мрачно заметил Рейнсворт. Вариант, что дело решится миром и принца отдадут без боя, он, похоже, даже не рассматривал. – Ойкумена требует публично признать факт проведения испытаний и их неправомерность. Ну, и уничтожить опытные образцы, конечно же.

Тино подавленно молчал. Перспектива вырисовывалась туманная и безрадостная.

– Наши, конечно, не станут ничего признавать, – продолжал рассуждать Рейнсворт. – Я слышал, готовится встречная нота протеста касательно нарушения Ойкуменой границ.

– В общем, ситуация патовая, – подытожил Тино.

– Ага. Эти переговоры по-любому провалят, да и следующие – тоже. Мы выдвинем ультиматум, его проигнорируют... Известная песня. Ну, а вечно такая игра в гляделки продолжаться не может: кто-то неизбежно сделает первый шаг и атакует врага. – Он подумал и добавил: – Откровенно говоря, этим высокомерным индюкам из Ойкумены давно пора было начистить их напыщенные физиономии, да вот всё никак повода не было.

– Не думаю, что Ассамблея такое допустит, – заметил Тино. – Они не смогут остаться в стороне.

– Ассамблея? – фыркнул Рейнсворт. – Эта кучка старых маразматиков, оторванных от реальности? Да что они могут! Вынесут предписание, которое Ойкумена благополучно проигнорирует? Думаю, когда начнётся настоящая заварушка, Ассамблея сделает вид, что ничего не происходит.

Тино стало не по себе.

– Думаешь, Ойкумена победит?

– Сложно сказать... – Рейнсворт задумался. – Недостаточно данных. У Ойкумены больше территория планет-сателлитов, а следовательно, больше ресурсов, но космический флот не лучше нашего. Если один на один – силы примерно равны. А если с союзниками... Смотря какой будет расклад. Вот только вряд ли иные расы по доброй воле полезут в эту кашу. Разве что орнитты... Они сильно зависимы от Ойкумены, но и с нами им ссориться не с руки. А украдкой да исподтишка, поди, будут торговать и с нашими, и с вашими – уж больно ушлые. Знаем мы их двойные стандарты, сыты ими по горло. Притворяются милыми и пушистыми, а сами спят и видят, как прибрать ничейные территории в свои загребущие ручонки!.. – Он прервался на глоток кофе. – Альбины, вероятнее всего, объявят нейтралитет, ссылаясь на какие-нибудь подпункты в своём морально-этическом кодексе. Миноры – так те, по всей видимости, вообще предпочтут самоустраниться... А тем временем постараются выжать из ситуации максимум пользы для себя – но так, чтобы это не особо бросалось в глаза... Прочих я в расчёт не беру. – Мужчина отодвинул пустую чашку, откинулся в кресле, запрокинув голову и задумчиво уставившись в потолок. – Так что, старина, на помощь братьев-по-разуму рассчитывать глупо.

– А это тогда кто? – Тино указал рукой на экран. Ещё секунду назад девственно чистый, сейчас он пестрел нервно пульсирующими точками.

– Девять, нет, девять кораблей, – голос Рейнсворта вдруг стал сиплым.

– Берут в кольцо.

– Ойкумена?

– Нет. – Тино кивнул на голограмму, проецировавшую над рабочим столом происходящее за бортом. – Миноры.

* * *

– Я не считаю, что это хорошая идея, – раздражённо сказал Алан. – Ты должен был согласовать это со мной, прежде чем что-то обещать ей, До-фа-соль.

Как бы тепло Алан ни относился к минору, сейчас он был не на шутку рассержен.

– Алан, я разговаривал с ней. Она – грамотный лингвист и порядочный человек, – а такие вдоль дорог не стоят. Я хочу сказать, вдоль дорог не валяются.

Алан фыркнул, с трудом сдерживая смех, – как всегда, когда минор пытался использовать человеческие поговорки. Пропущенные через призму перевода на юнивёрс, самые обыкновенные пословицы, как правило, теряли изящество, становясь грубыми и топорными, а иногда – приобретали новые, порой очень фривольные оттенки.

– Девчонка без опыта, вчерашняя студентка – ну на кой она нам сдалась? Она даже пороху не нюхала!

– Вот и понюхает. А опыт – дело наживное.

– Она будет для нас лишь обузой.

– Она будет нам полезна.

– Ага, держи карман шире!

До-фа-соль прозорливо прищурился.

– Ты ведь сам хочешь, чтоб она осталась. Алан, ты можешь попытаться обмануть и её, и меня, но себя ты не сможешь обмануть.

– Ладно, хватит! – оборвал его Алан. – Какой у нас план действий?

– "А-один"...

– У ребят в лаборатории, – Алан дёрнул подбородком в сторону потолка. – Вряд ли они смогут что-то выяснить, тем более времени в обрез. Но попытка не пытка.

– Всё ещё сокрушаешься, что "А-один" не оказался аннигилятором? – поддел его минор. Алан ответил ему мрачным взглядом. Он чувствовал себя так, словно собрал сложнейший пазл, а в самом конце внезапно обнаружил, что одной детальки не хватает, зато есть другая – лишняя.

– Пока что ясно одно: "А-один" выкрали не просто так. То ли прибор действительно опасен, то ли кому-то внушили эту мысль. Рассказ девчонки дополняет картину. Но с той альбиной, как-там-её, я всё равно бы побеседовал.

– Так что, слетаем на Землю? – заключил минор. – А нашим анонимным покупателем займутся Эдриан и Шагрель.

– Я бы хотел лично присутствовать при этом... – Алан поджал губы. – Но... – он осёкся, заметив Фелис.

Сейчас девушка выглядела гораздо лучше, чем пару часов назад. Может быть, потому, что из её глаз исчезло испуганное, затравленное выражение. Может, потому, что ей удалось мало-мало привести себя в порядок.

– До-фа-соль, – она тепло улыбнулась минору, неловким жестом пригладила ещё влажные после душа волосы. Перевела взгляд на Алана – и замолчала в замешательстве.

– Как вам известно, мадмуазель Шантеклер, – заговорил минор, – у нас проблема. Одна за другой аннигилируют обитаемые планеты. И не просто обитаемые, – поправился он, – а густонаселённые. И Альбедо, и Лайма. И Ликтис.

Фелис вздрогнула, на лице промелькнул ужас.

– Ещё и Ликтис?..

– Час назад пришло сообщение, что Ликтис начал разрушаться. Процесс идёт не так стремительно, как на Лайме, но остановить или хотя бы замедлить его не удаётся.

Алан внимательно смотрел на девушку. Её эмоции не распознал бы разве что слепой: изумление, смятение, тщательно подавляемое отчаяние, а глубоко внутри, под всем этим – твёрдое, решительное стремление бороться до конца.

– Я не астрофизик, – неуверенно начала она, – и даже не следователь, но... Вы действительно считаете, что Лейф... Лейфант как-то причастен ко всему этому? Мы были вместе, когда начала разрушаться Лайма. И для него это стало такой же неожиданностью, как для меня.

– Мы помним ваш рассказ, – перебил Алан. – Нет нужды повторять. Меня другое интересует: его нейромодулятор.

– Я знаю, что подобные технологии незаконны, – её щеки порозовели. – Но не могла же я его отобрать!

– Да бросьте, – поморщился Алан, – не о том речь. Вы уверены, что мальчишка не применял свой прибор к вам? И уверены ли вы, что до сих пор не находитесь под его действием?

Фелис потупилась, но через мгновение резко подняла голову и смело посмотрела ему в глаза.

– Я верю Лейфу. И верю, что он ничего мне не внушал. А насчёт нейромодулятора... Я предупреждала Лейфа, что лучше не использовать его слишком часто.

– Почему?

– Сложно объяснить... – она замялась. – Это прозвучит наивно и глупо, но я чувствовала, что от нейромодулятора будто исходит какая-то тёмная сила. Деструктивная сила... – девушка вдруг ахнула, поражённая собственной догадкой. – Вы думаете, нейромодулятор способен как-то инициировать процесс аннигиляции?

– Это вряд ли, – хмыкнул До-фа-соль.

– В любом случае, Лейфанта следует разыскать, – сказал Алан. – Не беспокойтесь, мы не причиним ему вреда. А вот потолковать стоит. Особенно после всех этих историй о параллельных мирах и независимых колониях...

Хлопнувшая дверь прервала его на полуслове, а в следующее мгновение – заставила нахмуриться. Меньше всего он сейчас желал лицезреть своего шефа.

Господин Боулд торопливо кивнул минору, скользнул взглядом по Фелис, но, должно быть, счел её недостойной своего внимания.

– Ты бы мне очень пригодился на Люцерне, Алан, – сказал он вместо приветствия. – Внеочередное заседание Ассамблеи требует нашего присутствия. Но тебе, я полагаю, придётся отправиться на Землю. Прямо сейчас. Твоя альбина пришла в себя и изъявила желание немедленно тебя увидеть. Насколько я понял, она хочет рассказать нечто крайне важное.

* * *

Не дожидаясь, пока его схватят, Лейф развернулся и опрометью бросился бежать. Попадающиеся навстречу ликтиане в страхе шарахались в стороны. Сердце очумело колотилось в груди, а в голове гремело набатом: скорее, скорее!

Только сейчас, что есть духу несясь по широкому вестибюлю космопорта, то и дело поскальзываясь на отполированном до зеркального блеска граните, он в полной мере осознал: нечего и думать, чтобы завладеть кораблём без нейромодулятора.

Но и оставаться на Ликтисе было нельзя.

Тупик.

Ну уж нет, он не сдастся так легко!

Повернув за угол, Лейф едва не врезался в долговязого ликтианина... или ликтианку? Кто их разберёт? Рассматривать узор на хитиновом покрове у него не было времени. Размышлять и сомневаться – тоже. Недолго думая, он резко пнул жертву в солнечное сплетение, сбивая с ног, прижал коленом и запрокинул голову. Удерживать одной рукой четыре лапы было неудобно, но Лейфу была нужна свободная рука.

Самое уязвимое место у ликтиан – шея: тонкая и хрупкая. Человек, даже подросток играючи справится со взрослым представителем этой расы.

Ликтианин придушено захрипел – высоким дискантом. Кто-то ахнул, кто-то взвизгнул, порываясь броситься на помощь – и не решаясь подойти ближе.

Проклятье! Ему попалась именно "дама". Будь на её месте мужская особь, он не раздумывая исполнил бы обещанное, но сейчас все его угрозы – чистой воды блеф. Дамам, вне зависимости от расы, он не мог причинить вреда – издержки аристократического воспитания. Вот только нельзя допустить, чтобы об этом кто-нибудь догадался.

– Ни с места! – крикнул Лейф, и в его голосе было чуть ли не больше страха, чем у его заложницы. – Всем стоять! Один шаг – и я откручу ей голову.

– Ты что творишь, парень? С ума сошёл?!

– Тихо, ребята.

А вот и "зеты" подоспели. Все до единого – люди, местных среди них не было. Значит, десант с Ойкумены.

– Не приближаться! – предупредительно крикнул один из них в переговорное устройство. – У нас заложник!

– Молчать! Оружие на землю! Быстро! – рявкнул Лейф. Голос вибрировал, но если кричать изо всех сил, это вроде бы не заметно. – Всем слушать меня!

Последний приказ был излишним: тишина воцарилась идеальная.

– Ликтис аннигилирует! – Лейф перевёл дух. – Вы этого не видите, я – вижу. Я не знаю, сколько осталось времени. Если процесс нельзя остановить, значит, нужно бежать с планеты! Ясно вам?

Его пленница сдавленно пискнула. Лейф чуть ослабил хватку. Окружившие его "зеты" не шевелились.

– Не верите – и напрасно! – продолжал он. – Когда убедитесь, что я прав, будет уже поздно.

– Что ты хочешь, собрат-по-разуму? – один из очевидцев происходящего, ликтианин, выступил вперёд на полшага. – Отпусти читтану. Она не сделала тебе ничего дурного. Отпусти её, и мы поговорим.

Лейф проглотил комок в горле. Оказывается, ему под руку попалась не просто женская особь, а глава рода и носительница его генома. Ну полный джек-пот!

Что ж, тем хуже для них.

– Мы будем говорить здесь и сейчас! – крикнул он, чувствуя, как разъедающее душу отчаяние ядовитым холодом заполняет всё его нутро. – Не смейте ставить мне условия!

– Чего ты хочешь? – спросил ликтианин.

– Корабль! – Лейф уже догадывался, что из этого ничего не выйдет, но отступать было поздно. – Исправный и готовый к старту.

– И это всё? – хмыкнул кто-то. Раздались недружные смешки, впрочем, тут же оборвавшиеся.

– Ты не сможешь уйти далеко, мальчик, – сказал один из "зетов". – Ты в розыске по всему Юнивёрсу. Не сегодня, так завтра – тебя неизбежно найдут и арестуют. Если только ты не сбежишь в параллельную реальность, – он хохотнул.

Лейф побледнел. Простое совпадение? Или они что-то знают?..

– Если вы не желаете спасаться, ваше дело! Но я не собираюсь аннигилировать вместе с планетой. У вас минута. Корабль – или я сверну ей шею!

Немногочисленные ликтиане – сотрудники космодрома и "зеты" в ужасе зашептались. Люди тоже медлили – только их останавливал не страх за читтану, а более прагматичные опасения. Будучи гостями на чужой планете они не могли диктовать свои условия – те более, если на кону стояла жизнь аборигена, да ещё и женской особи. Лейф успел трижды вдохнуть и выдохнуть, прежде чем его пленница еле слышно заговорила. Еле слышно – ибо громче не могла.

– Разожми руки, человек, – хрипло прошептала она. – Я сама поговорю с ними.

Лейф чуть-чуть ослабил хватку – ровно настолько, чтобы пленница могла говорить.

– Только без глупостей, – предупредил он. – Я не шучу.

Пленница приподняла голову и произнесла несколько коротких, лаконичных фраз. Она обращалась только к своим соплеменникам, потому что заговорила на родном языке. Лейф не понял ни слова, "зеты" – тоже, судя по их недоуменно вытянувшимся лицам.

Зато ликтиане прекрасно всё поняли. Трое, торопливо козырнув, сорвались с места и в спешке унеслись; один шагнул к людям и, бурно жестикулируя, принялся что-то с жаром объяснять; остальные замерли молчаливыми истуканами, безотрывно глядя на Лейфа. Однако теперь в их взгляде были не страх, ненависть и бессильная ярость, а совсем другие эмоции: благоговейный трепет со странной примесью слепой, безотчётной обречённости.

– Что происходит? – нетерпеливо воскликнул Лейф, обращаясь к своей пленнице. – Что ты им сказала?

Ликтианка подняла на него фасетчатые глаза.

– Правду.

– Какую ещё правду?!

– Ту же самую: планета разрушается. Надо бежать. Только нам бежать некуда: у нашей расы нет планет-колоний. А если бы таковые и имелись, нам до них не добраться. Наши космолёты несовершенны, наши технологии далеки от идеала. Наши помыслы и устремления всегда были направлены вглубь, а не вверх.

Лейф не знал, что на это ответить. Он промолчал – но сердце его заколотилось ещё быстрее.

– Твое появление было предначертано незримыми силами, человек. Ты ступил на землю Ликтиса, ты – здесь, и небо пришло в движение, а значит, пророчество расконсервировано, и конец мира близок. Но ты прав, тебе погибать нет надобности... Требуемый корабль будет через пять минут.