Текст книги "Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ)"

Автор книги: Евгений Шкиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

  – Огонь сердца, триумф воли и сила разума, вот что будет приходить на ум твоим соплеменникам, когда они будут слышать твое имя.

  Глаза девушки загорелись, она широко, почти по-детски улыбнулась и выдохнула:

  – Да!!! И древние пели про волю и разум: "Пока не поздно, спасайте мир! Нельзя нам больше терпеть! Пока мы вместе..."

  – Вот-вот! Вместе! И я тебе помогу, – поспешно добавил Юл, – это ведь пророчество! Ваши древние не просто так сочиняли баллады, они предвидели, что мы должны совершить подвиг!

  – Но только посмей убежать! – настороженно произнесла Хона. – Ты раб не только Аваса, но и всего клана Дэнджеров. Я тебя тогда лично прикончу! Поклянись именем своей Гиблой деревни, именем своих умерших родителей, что не посмеешь сбежать, если я тебя отпущу. И помни, клятвы нерушимы. За нарушение клятвы ты получишь вечное проклятие от Харлея Изначального.

  – Клянусь именем Гиблой деревни и именем своих мертвых родителей, – без запинки протараторил парень.

  Честно говоря, он не боялся нарушения клятв. Тем более что Юл был родом не из Гиблой деревни, а папа Каен и мама Талея жили и здравствовали, и умирать, пока, вроде бы, не собирались. В общем-то, он клялся тем, чего на самом деле не было.

  Хона напряженно посмотрела на парня, все еще не решаясь открыть клетку.

  – Сама подумай, – сказал Юл, – у нас ведь цель одна: тебе нужно к морю, омыть меч, то есть акинак, и мне нужно к морю, растворить останки. Зачем мне тебя обманывать? Вместе ведь легче!

  – Поклянись, – сказала девушка, – что пока мы не вернемся в стан Дэнджеров, ты будешь беспрекословно меня слушаться. Когда мы вернемся, ты перестанешь быть рабом, ибо совершишь подвиг под моим надзором, но до тех пор ты будешь в полной моей собственности, как мелкий скот.

  – Клянусь, – охотно согласился Юл, – я в твоей собственности, как мелкий скот. Только развяжи меня и дай попить!

   Гексаграмма 9 (Сяо-чу) – Мелкий скот

  Когда не время мечтать о великом, выигрывает тот, кто умеет довольствоваться тем, что есть

  После того как Хона открыла клетку и перерезала веревки, которыми был связан Юл, парень несколько минут разминал затекшие конечности.

  – Мы сейчас пойдем к шатру моего отца, – зашептала Хона, – его там, скорее всего, не будет. Идем спокойно, не прячась, чтобы никто не подумал, что мы что-то замышляем. Если нам будут попадаться байкеры, поворачивайся ко мне и обнимай, точно мы парочка. Но не вздумай целовать, сразу без йенга останешься!

  Хона, нагнав на себя серьезности, показала на акинак, висящий на боку. Внутренне улыбнувшись, Юл кивнул.

  Беглецы, пробираясь к ставке Ури, старались находиться в тени, сторонились костров, возле которых пьяные кочевники орали песни, разговаривали или мирно храпели. Дважды им на пути попадались байкеры, парень и девушка тут же прижималась друг к другу. Горячее дыхание Хоны приятно обжигало шею Юла, и тогда его сердце билось чуточку быстрее. Младшему правнуку подумалось, что так не должно быть, потому что опасно, когда на тебя кто-либо влияет, учащая пульс. Один раз парень и девушка чуть не наступили на совокупляющуюся пару, ускорились, чтобы побыстрее пройти мимо.

  – Дети, зачатые на байкфесте – сыны и дочери небесного стального коня Харлея Изначального, – прошептала Хона.

   Наконец они покинули поляну и очутились среди палаток, сшитых главным образом из шкур диких зверей и домашних животных. Большая часть их по высоте не доставала Юлу даже до груди. Тут тоже кое-где слышались подозрительные стоны и пыхтение. От этого парню стало не по себе, но Хона бесцеремонно схватила его за руку и потащила за собой. Вскоре они оказались возле шатра предводителя клана Дэнджеров. Это был купол радиусом в два роста. Перед входом в шатер горел костерок, возле которого сидел Вир Златорукий. Рядом с ним в землю была воткнута малая боевая лопата. Созерцая огонь, кастомайзер сделал глоток из стеклянной бутылки, затем с шумом занюхал косой.

  – Баггерхелл! – зашипела Хона. – Что он тут делает?

  Беглецы вынуждены были затаиться в темноте. Впрочем, в засаде долго им сидеть не пришлось. Возле костерка появилась полногрудая брюнетка, закутанная в шерстяную накидку. Юл узнал в ней женщину, проигравшую бой Яве Бесноватой.

  – Хоть отмылась немного, – просипела она, обняла Вира сзади за плечи, что-то зашептала ему на ухо.

  – Это гуд, но главное, чтобы согрелась, – глубокомысленно заметил кастомайзер и протянул брюнетке бутылку.

  – Нет, – запротестовала она, – пей сам свое пойло. Его надо хотя бы водой разбавить.

  – Ладно, – сказал Вир, оперся на ручку лопаты и, кряхтя, поднялся, – пойдем, разбавим.

  – Вообще пьяный ты мне больше нравишься, оставляешь умняки и загрузы, веселишься, а завтра станешь опять унылым и рассудительным, – седеющая брюнетка, улыбнувшись, перевела взгляд на лопату. – Где ты откопал это убожество?

  Юлу не понравились слова женщины, малая боевая лопата была его любимым оружием. Парень даже цыкнул от возмущения и тут же получил пинок от Хоны.

  – Ури хочет перековать ее на нож или еще на что-нибудь, а я хочу себе оставить, – ответил кастомайзер. – Хоть у нас с железом и туго, а вещь полезная.

  – Ты решил стать кеглем-пахарем? – брюнетка засмеялась.

  – Очень смешно, Чезета. Вещь в самом деле неплохая. Знаешь, какая острая!

  – Острая, острая, острая... – шаловливо пропела женщина, ее пальцы погладили пах Вира, – и твердая, твердая, твердая... – она прильнула к нему, – и стойкая, стойкая, стойкая...

  – А... козочка, – кастомайзер пьяно осклабился, – хочешь своего козлика. Ну пойдем, порадую твою киску...

  – Вот уж точно, кто мелкий скот. И причем здесь кошки? – прошептал Юл и получил новый пинок от Хоны.

  Старый байкер и брюнетка, обнявшись, скрылись в темноте. Подождав какое-то время, убедившись, что они не вернуться, девушка тихо произнесла:

  – Жди здесь! Никуда не уходи!

  Бесшумной тенью она промелькнула мимо костерка, исчезла за материей, закрывающей вход. Юлу казалось, что он ждет Хону целую вечность, хотя, конечно (он понимал это), прошла всего лишь минута или две. От силы три...

  В Забытой деревне люди не знали, что такое минута. Время они измеряли годами, сезонами, фазами луны, рассветами и закатами, положением солнца в небе. Минута – это нечто малоощутимое и ненужное для ведения хозяйства. Но прадед Олег обучал парня многим ненужным вещам.

  "Секунда, – говорил он, – это хлопок, минута – шестьдесят хлопков, час – шестьдесят минут или три тысячи шестьсот хлопков. В одних сутках – двадцать четыре часа, год состоит из трехсот шестидесяти пяти и еще четверти суток. Взгляни на эти наручные часы. Старые механические часы. Они уже лет сорок, как не работают. Они отмеряли время. Полный круг часовой стрелки – это половина суток. Минутной – это три тысячи шестьсот хлопков. Секундной – шестьдесят хлопков. Люди привыкли измерять время кругами, и твои одноплеменники измеряют время циклами. Из года в год измеряют его. Но когда-то время шло не только кругами, но еще и вперед. Если бы... если бы можно было вновь запустить часы и сказать: "Время вперед...""

  Где они теперь, эти часы? Наверное, пылятся в каком-нибудь ящике комода. И староста Имэн уничтожит их вместе с домом и памятью.

  Хона выскользнула из шатра с вещмешком и сумой из бычьей кожи.

  – Это твое, это мое, – быстро произнесла она, – уходим!

  Но вместо того, чтобы послушаться приказа девушки, Юл принялся ощупывать карманы вещмешка.

  – Можешь не искать, – сказала Хона, – чаши там нет. Я ее переложила себе, чтобы ты не убежал.

  – Нет, я ищу книжицу, такую маленькую из пластика... ну из такого материала... неважно, в общем. Она желтого цвета и называется "Канон перемен". Я не могу ее найти.

  – Значит, ее там нет, может, папа себе забрал. Идем!

  – Нужно вернуться! – запротестовал Юл. – Она мне дорога!

  – Ты поклялся меня слушаться! – зашипела Хона. – И вообще нужно уметь довольствоваться тем, что есть!

  – Ладно, – неохотно согласился Юл, – но я хотя бы заберу боевую лопату, у меня ведь оружия даже нет.

  – Не смеши! Как лопата может быть боевой?

  Не ответив, парень побежал к костерку. Девушка последовала за ним. Юл уже схватился за черенок, как услышал знакомый голос:

  – Какая встреча! Хонда Молниеносная освободила раба?

  Из тьмы появилась фигура мужчины с гладиусом в руках.

  – Рекс, скотина, – вспыхнула девушка, – это мой пленник! Если бы не ты, я бы его выиграла! И вообще, что ты делаешь в стане Дэнджеров?

  – Байкер волен находиться там, где ему угодно, ибо на земле выше байкера нет никого. И пусть даже силы природы против него, он пойдет вопреки. Так завещал Небесный Харлей.

  Хона выхватила акинак, но род-капитан клана Файеров мгновенно среагировал, рубанул мечом по клинку рядом с рукоятью, и девушка, вскрикнув, выронила оружие, схватившись за кисть руки. В этот момент Юл выдернул лопату из земли и обрушил ее плашмя на голову Рекса. Парень сам не ожидал от себя такой прыти. Род-капитан, пошатнувшись, посмотрел на Юла, гладиус выпал из его рук, а удивленный взгляд расфокусировался. Парень нанес новый удар. Опять плашмя. Рекс, мотнув головой, упал на колени, рухнул лицом в траву.

  – Да! – Хона подскочила к обездвиженному телу и дважды пнула его ногой. – Получи, скотина!

  Юл снял с род-капитана ножны, подобрал гладиус.

  – Это мое оружие, – пояснил он девушке, – он забрал его у меня.

  – Между прочим, я бы и сама справилась без твоей помощи, – запальчиво произнесла Хона.

  – Конечно, справилась бы, – ухмыльнувшись, сказал Юл, – испугала бы его визгом, но со мной все произошло быстрее. А нам надо поскорее за реку, как ее... Пагубь, к выродкам. Чтобы ты совершила подвиг и все байкеры мира узнавали поступь Хоны Великой.

  – Не дерзи, раб! – огрызнулась девушка, поднимая оброненный меч.

  Юл только пожал плечами.

   Гексаграмма 10 (Ли) – Поступь

  Смелость вдвойне хороша, если она осмотрительна и разумна

  Похитив лошадей, всю оставшуюся ночь беглецы ехали на юг. Хона недовольно шипела на Юла, который постоянно отставал. Парень плохо держался в седле. Лошадь не хотела слушать его, и пару раз он даже чуть не свалился. Если бы не стремена, то точно сломал бы себе шею.

  На рассвете, вместе с восходом солнца к Юлу пришло и понимание, что нужно делать для устойчивого равновесия. Он, слегка прогнув поясницу, старался, чтобы корпус был перепендикулярен земле. За лошадь парень держался согнутыми коленями, а пятки, наоборот, убирал от боков животного, чтобы не раздражать. И, главное: необходимо было умение, расслабив мышцы, входить в ритм движения четвероногого байка. Парень обрадовался тому, что так быстро дошел до сути дела, но все же в его сердце поселилась легкая обида. Хона, мелкая мерзавка, могла бы и подсказать, как лучше, а не обзываться.

  Поздним утром всадники въехали в балку, где наткнулись на родник. Скрытый в камыше и рогозе, он издавал приятное журчание. Очистив родник от травы, путники сделали короткий перерыв: напоили лошадей, сами напились, позавтракали вяленым мясом и черствым ржаным хлебом.

  В Забытой деревне пшеница, рожь и ячмень погибли из-за морозов, а остатки зерна были съедены, и потому Юл знал вкус только кукурузных лепешек. Ржаной хлеб ему понравился, и он отметил про себя, что нужно обязательно достать где-нибудь зерна, чтобы возродить злаковые культуры в родном поселке. С одной стороны парень принесет явную пользу соплеменникам, с другой – поднимет свой авторитет в их глазах.

  Наполнив меха водой, беглецы отправились дальше. День выдался жарким. Ветра вовсе не было. Степь – бесконечное зеленое море – застыла, будто ожидая чего-то решающего, рокового. И Юлу начинало казаться, что она живая, эта степь, и следит за ним. Или, может, злые демоны Внешней Тьмы, которыми взрослые часто пугают детей Забытой деревни, наблюдают за всадниками, спрятавшись в траве, и ждут удачного момента, чтобы напасть. И даже стрекочущие насекомые будто предупреждали о надвигающейся беде. Парень косился на Хону. Та, облаченная в доспехи, ехала как ни в чем не бывало. Явно ничего мистического мелкой мерзавке не чудилось. И не жарко ей в латах из кожи?!

  Покопавшись немного в себе, парень решил, что девушка, родившаяся и выросшая в среде варваров-кочевников, априорно не может испытывать страха к отрытому пространству, да и к езде в коже она привыкла. А вот он, Юл, живущий среди балок и холмов, конечно, будет ощущать дискомфорт. Бытие ведь определяет сознание. Придя к таким выводам, парень успокоился.

  После двух часов езды путники наткнулись на речушку, возле которой раскинулась небольшая рощица. Причудливо искривленные деревца, окутанные от корней до самых верхушек ползучими сильно ветвящимися кустарниками с ядовито зелеными листьями в фиолетовую прожилку, вызывали неприятное ощущение, будто тебя изнутри чешут гребнем для козьей шерсти. Юл, решив, что это очередной его страх перед неизвестным, предложил:

  – Может, остановимся, поищем трут. Ночи ведь еще пока холодные, без костра будет плохо.

  – Совсем дурной? – огрызнулась Хона. – Это адов плющ.

  – И что?

  – Что?! Ты еще спрашиваешь! Там любят селиться демы.

  – Кто?

  – Демоны.

  Не удержавшись, парень засмеялся.

  – Тише! – шикнула девушка. – Они могут услышать!

  – Прости, – извинился Юл, впрочем, совсем неискренне, – я должен уважать твои обычаи и суеверия.

  Щеки Хоны налились багровым румянцем. Она закричала:

  – Тупой кегль, это не суеверие! Это демы!

  – Ладно, ладно, – Юл примирительно поднял руку, – не злись, просто я никогда не видел демонов.

  – Демы – это такие летуны, – девушка с крика перешла на шепот, – они – отродья баггерхелла. И адов плющ тоже. Они народились после гибели мира.

  – Так это животные...

  Разговор неожиданно прервался нарастающим жужжанием, сквозь которое пробивался противный посвист. Юл и Хона одновременно оглянулись. Листья с фиолетовыми прожилками вибрировали, а над дрожащими деревцами заколебался воздух.

  – Смываемся... – успела произнести девушка.

  И вдруг, разрывая в клочья листву, вверх, с яростным хлопаньем и визгом, взметнулись черные молнии. Лошади испуганно отпрянули и, громко заржав, понесли. Юл чуть не свалился на землю, но, подавшись вперед, вовремя схватился за поводья. Парень успел бросить мимолетный взгляд на небо. Твари, похожие на летучих мышей, с размахом крыльев в половину человеческого роста издавали пронзительные, режущие ухо звуки.

  Больше Юл не оглядывался. Чуть пригнувшись, он смотрел только вперед, на спину Хоны. Девушка, мчась на всех парах, выкрикивала непонятное, что-то вроде: "Чоп! Чоп! Чоп!"

  Сзади доносился свист, от которого у парня холодело внутри. Юл, болтаясь в седле, отставал от напарницы. Если к движению лошади рысью он кое-как попривык, то галоп оказался для него неизведанным видом аллюра.

  По земле промелькнула тень, за ней еще одна, и еще... и еще. Летучие мыши догоняли Юла. Мгновенно вспомнились все самые страшные истории о черных демонах Внешней Тьмы, готовых пожрать любого, в ком теплится искорка Внутреннего Света. Вот он, глупый мальчишка, рискнул покинуть родную деревню, уйти в неизведанные края, нарушил законы предков, обманул старейшину и теперь расплатится за это своей жизнью...

  Самый проворный дем спикировал на спину Юла, на вещмешок, вцепился коготками в жертву. Заорав от ужаса, парень наугад схватил тварь, с силой рванул ее. Издав жалобный писк и разодрав в кровь шею Юла, летучая мышь исчезла под копытами перепуганной лошади. Еще одна бестия попыталась клюнуть его на лету, но, промахнувшись, лишь зацепила крылом макушку головы. Третий дем, обогнав всадника, сделал круг и на бреющем полете сел на голову байка, закрыв жилистыми крыльями глаза животного. Лошадь встала на дыбы, а Юл выхватил гладиус из ножен, крутанув, взял его обратным хватом и проткнул тварь. Та, взизгнув, соскользнула вниз.

  Парень подстегнул байка, но тот, фыркнув, почему-то отказался бежать. Животное не желало сопротивляться неизбежному, застыло каменной статуей, приготовилось покорно умереть. Отчаяние захлестнуло Юла. Подняв гладиус, он вертел головой. Вокруг, издавая противные вопли, кружили чернокрылые бестии. И в их криках чудилась темная радость торжества и предвкушение роскошного пиршества. Конина с человечиной. Вкусно ведь!

  Наверное, вкусно. Им – вкусно. Но тот, кого возжелали принести в жертву, вряд ли обрадуется. Потому что гулко стучит сердце, жизнь отчаянно бьется в висках и вопит: "Борись! Борись! Борись! Ты же Юл, любимый правнук последнего предка! Ты же не можешь вот так просто сгинуть! Ты же обманул старейшину и кочевников. Людей обманул. Неужели ты не сможешь придумать, как перехитрить летающих грызунов?!"

  И Юл придумал. Вернее, он постиг шестым чувством, что твари, порхая над ним и злобно вопя, не хотят вступать в бой. Они потеряли двух собратьев, и лишних жертв им не нужно. Они приговорили лошадь, а человека отпускают. Им хватит на сегодня. И на завтра. И на послезавтра. И, может, на всю неделю. Если, конечно, они не брезгуют разлагающейся мертвечиной.

  Всего-то дела: слезть с лошади и уйти не оглядываясь. Главное, не оглядываться. Такова жизнь, кого-то придется принести в жертву. Для кочевника выбор не прост: оставить четвероного друга на съедение демонам во плоти сродни предательству, но и байкер был бы вынужден поступить именно так. А он, Юл, всего лишь селянин. Безлошадный кегль. Что ему какая-то кобыла?! И все же животное было жалко. Теплое. Присмиревшее. Почти не дышащее.

  Юл все еще колебался, когда несколько тварей пронеслись прямо над его головой. Цыкнув, парень спешился.

  Вдруг послышался протяжный свист. Летучие мыши заверещали, яростно захлопали крыльями. Навстречу парню скакала Хона, а за ней еще с десяток всадников в кожаных кирасах. У нескольких из них были арбалеты. Новый свист заставил бестий пуститься наутек. Кочевники выстрелили им вдогонку и две твари, пораженные болтами, камнем обрушились вниз.

  Юл, удивленный, глазел на окруживших его конников.

  – Это... это... – Хона, отдышавшись, защелкала пальцами, указывая на парня, – это... в общем, это мой раб. Я его выиграла на байкфесте.

  Тут только младший правнук последнего предка сообразил, что мелкая мерзавка даже не удосужилась узнать, как его зовут. Несмотря на только что пережитый страх, в его душе нашлось место и для обиды.

  – Я Юл, – сказал он, стараясь выглядеть предельно спокойным.

  – Дурацкое погоняло даже для раба, – заметил всадник со слегка раскосыми глазами в шлеме с приделанным к верхушке лисьим хвостом, – тебе нужно подобрать поприличней имя.

  – Как только доберемся до становища Дэнджеров, я обязательно придумаю ему новое имя, – лицо девушки озарила самодовольная улыбка.

  – Но стан Дэнджеров находится на востоке, даже на северо-востоке, а вы шли на юг, в сторону мертвого Новочека, – всадник снял шлем, показав слипшиеся, черные как смоль волосы, – и я, Зук, Сузуки Остроглазый из клана Хандредов, спрашиваю вас как род-капитан южного дозора, что вы делаете на окраине владений байкеров?

  – Мы немного сбились с пути, – ответила Хона, – я просто хотела показать своему рабу степь. Я ведь теперь проспект, а не шустрила, и имею право на невольника.

  "А врать она умеет не хуже меня", – подумал Юл.

  – Странные у вас взаимоотношения, – Зук ухмыльнулся, – твой раб вооружен, и ты не боишься, что он убежит от тебя или даже убьет?

  – Нет, не боюсь, – заносчиво заметила Хона, – во-первых, я его, если что, одной левой укатаю; во-вторых, он мечтает стать байкером, и потому поступит в подмастерье к кастомайзеру Виру Златорукому; а в-третьих, он в меня безнадежно влюблен и, если я только захочу, отдаст, не раздумывая, за меня свою жизнь.

  Юл закашлялся. Так врать не умел даже он.

  – Про похождения Вира Златорукого знают все, – Зук улыбнулся, – а ты ведь, кажется, дочь Ури Громоподобного?

  – Так и есть.

  – Да-а-а, – протянул род-капитан, – я помню тебя совсем крохой. Надо же, победила на первом своем байкфесте! В твоем возрасте стать проспектом – это невероятно круто! Жаль дозор помешал мне быть на открытии сезона.

  – Ничего, будешь на следующем, – заверила род-капитана Хона.

  Зук согласно кивнул, затем спросил:

  – Только скажи мне, как дочь Ури Громоподобного могла отправиться в степь без свистка, отпугивающего демов?

  Хона не нашла, что ответить, и лишь пожала плечами.

  Вдруг прямо под ухом Юла заржала лошадь.

  – Кажется, твой байк отходит, – сказал предводитель дозора, – все-таки одна из тварей его клюнула.

  – А что, у них ядовитые клювы? – спросил парень. Природное любопытство взяло верх, и он решился заговорить с род-капитаном.

  – Еще какие! Один раз клюнет, и ты в полной отключке. А пока ты лежишь, как бревно, с тебя кровь пьют. Прикинь, какая лажа, ты все понимаешь, чувствуешь, как из тебя высасывают жизнь, а ничего поделать не можешь. Даже пальцем пошевелить. Страшно так подыхать.

  – Нам пора ехать! – сказала Хона. – Спасибо за братскую помощь!

  – А нам придется сжечь гнездо демов, вместе с адовым плющом и рощей, – Зук, сощурив глаза, посмотрел вдаль, затем спросил у байкера, склонного к полноте:

  – Нам хватит бёрн-травы?

  – Должно хватить, – ответил кочевник.

  Спустя полчаса беглецы, распрощавшись с дозором, отправились на восток.

  – Когда они исчезнут из вида, мы свернем на юг, – тихо, но отчетливо произнесла Хона.

  – Мне не нравится, когда ты меня называешь рабом, да еще и влюбленным, – в голосе Юла звучал укор.

  – Ты и есть раб, – хмыкнула девушка, – и пока не совершишь подвиг вместе со мной, рабом и останешься. Терпи! Сам подписался на это, сам согласился.

   Гексаграмма 11 (Тай) – Согласие

  Удача идет к тому, кто сам идет к ней

  Ури, Урал Громоподобный из клана Дэнджеров, президент клана Дэнджеров, байкер Стальные бедра и герой степных дорог был вне себя от ярости.

  Ранним утром, когда прячущийся за горизонтом огненный байк только-только подкрасил восточную часть небосклона оттенками розового цвета, в шатер президента ворвался Рекс Неустрашимый и, разбудив предводителя, принялся рассказывать ему о дочери, посмевшей освободить раба и вместе с ним скрыться в неизвестном направлении. Кое-как продрав глаза, Ури не сразу понял, кто перед ним, потому что левая сторона лица род-капитана посинела и опухла до неузнаваемости. Невероятно долго Рекс пытался объяснить президенту суть дела. Предводитель, ощущая сильную боль в висках и невероятное давление в мочевом пузыре, никак не желал взять в толк, что от него хотят.

  "...дочура... какая на хрен дочура?.. а! дочу-у-у-ра?.. и что?.. провались все в баггерхелл, когда же я высплюсь?! Из-за поганого раба меня будить?.. ты вообще кто такой?.. Рекс... что еще за Рекс?.. а-а-а, Рекс!.. что у тебя с рожей?.. это ты вчера бухой под шатром валялся?.. не бухой?.. а какой?.. и кто это тебя?.. кто?.. кегль?.. и чем он тебя?.. чем?! ... лопатой?.. охренеть!!!"

  Наконец, осознав произошедшее, Ури поднялся, испил из ковша студеной воды, и, выскочив в прохладу утреннего безмолвия, заорал:

  – Вир!!! В-и-и-р!!! Вир Златорукий, мать твою!!! Ты где!!!

  Вскоре появился Вир. Босой. С голым торсом, с татуировкой на левой груди в виде извивающейся змеи, пронзенной двумя длинными копьями. Седые волосы лежали беспорядочными клочьями на костистых плечах.

  – Ты ведь вчера был у костра? – спросил Ури.

  – Был, – подтвердил кастомайзер.

  Взгляд президента случайно упал на пса, задравшего заднюю ногу и тщательно метящего шкуру шатра. Эта сцена заставила вспомнить о собственных потребностях.

  – Я сейчас, – сказал Ури, развязывая штаны. Он отвернулся и начал мочиться на остывшее пепелище.

  Немного поразмыслив, Вир присоединился к предводителю Дэнджеров.

  – И ты ничего такого подозрительного не заметил.

  – Нет, – кастомайзер, пустив струю, пожал плечами, – я, как обычно, ушел с Чезетой в ее палатку.

  – Как? Как!!! – возмутился Ури. – Как она могла сбежать с кеглем! И куда?.. Куда, Вир?

  – Может, на восток? – предположил вышедший из шатра род-капитан. – Деревня, из которой пришел раб, находится там. Если только он не врал.

  Глаза Вира, увидевшего лицо Рекса Неустрашимого, округлились, он даже на несколько мгновений перестал мочиться:

  – Хорекс, тебя покусали шмели-переростки?

  – Лопатой, – огрызнулся род-капитан, – долбаный кегль огрел меня лопатой! Исподтишка! Я просто не ожидал, что этот грёбаный скутераст меня ударит! Небесный Харлей, теперь меня затрахают вопросами и насмешками! Я убью его, я найду и прикончу эту гниду!

  – Думаешь, они могли пойти на восток? – спросил Ури то ли у Вира, то ли у Рекса, то ли у изрядно политого отходами байкерской жизнедеятельности пепелища.

  – Думаю, они пошли на юг или юго-запад, – невозмутимо произнес кастомайзер, стряхивая конец и пряча его в штаны, – помнишь, что говорил Юл, когда ты его допрашивал? Он говорил, что идет к морю, чтобы растворить в нем останки Скальпеля Косноязычного, а твоя дочь вполне могла к нему присоединиться, она ведь мечтает стать мембером...

  – Юл? Что за убогая кликуха? – президент завязал брюки.

  – Кликуха как кликуху, вполне гут. Ты бы, Ури, посмотрел у себя, где бронзовая чаша, – предложил Вирус Златорукий.

  Президент сорвался с места, заскочил в шатер, кинулся к волчьей шкуре, на которой спал, засунул под нее руку. Чаши там не оказалось. Зарычав, он сорвал шкуру. К его ногам упала желтая книжица. Ури подобрал ее, засунул в карман рубахи, выбежал на воздух.

  – Ну, скутераст! – взревел предводитель. – Соблазнил дочуру, стырил Скальпеля! Гнойный скутер! Я убью его! Буду секирой рубать кусок за куском! Немедленно выдвигаемся!

  – Может... оно к лучшему, – задумчиво произнес кастомайзер, – чаша эта, как яблоко раздора...

  – Что? – спросил Ури. – Ты о чем, Вир?

  – Неважно, – Вир сохранял стоическое спокойствие, он вообще был таким по жизни, хладнокровным и рассудительным, и только на фестах, после трофейного спирта грубел и позволял себе веселиться как все:

  – Подумай о другом, Ури, твоя дочь очень тщеславна, и, значит, направится к реке Пагубь, к выродкам. Сколько бойцов ты можешь взять с собой? Пять? Десять? Весь клан? Но если ты соберешь всех мемберов и проспектов клана и если, не приведи Небесный Харлей, сгинешь там, ты... – Вир замолчал, покосился на синелицего род-капитана и продолжил, – подорвешь позиции Дэнджеров по отношению к остальным кланам.

  – И что теперь? Ты предлагаешь мне забить на единственную родную дочуру?

  – Нет, я предлагаю собрать всех президентов и вайс-президентов и предложить совместный поход в Запагубье. С целью исследования территорий, очищения земли от выродков и... какой-никакой наживы.

  – Дело говоришь, – согласился с кастомайзером Рекс, – может, и Файеры подключатся. Я-то точно приму участие. Лично удавлю щенка...

  – Встанешь в очередь, – проворчал предводитель.

  Ури и Вир прошлись по палаткам, подняли шустрил, отправили их со срочными донесениями к главам кланов. Байкерский слет был собран к завтраку. Четырнадцать человек, семь президентов и семь их заместителей (вайс-президентов) сидели за одним столом. Решение совета не оправдало надежд предводителя Дэнджеров. Кочевников в значительно большей степени интересовали шулюм и недопитые после вчерашней вакханалии пиво и брага. Ури очень долго говорил, пытаясь убедить товарищей в необходимости вторжения на территорию выродков. Однако байкеры лишь молча уплетали за обе щеки горячую баранину. Наконец, Неп, Днепр Дальнозоркий, президент клана Вампиров, тот самый худолицый мужчина с острой бородкой, встретивший отряд Ури по дороге на байкфест, доев вторую порцию шулюма, взял слово.

  – Мы все понимаем, – сказал он, хитро улыбаясь, – но, Урал, признайся идти за реку, в которую когда-то испражнилась адская шлюха Радиация, тебя заставляет страх за родную дочуру и желание вернуть себе бронзовую чашу с прахом Скальпеля Косноязычного, а не здравый смысл. Ты хочешь взвалить свои проблемы на чужие плечи. Это твои дела, а не наши. К тому же, если предания не врут, чашу эту нельзя вскрывать, иначе на землю вновь падет болезнь безумия. Кому это нужно? Пускай идут к морю, пускай растворят смерть в волнах... если смогут дойти.

   В свой лагерь предводитель Дэнджеров вернулся ни с чем. Необузданная ярость стискивала его грудь.

  – Где мой экип?! – проорал он. – Я сам поеду! Пошли все на хрен! Трусы!

  Из шатра с кожаной кирасой предводителя вышел Вир Златорукий.

  – Я тут немного подлатал экип, – сказал он.

  – Вир, поедешь со мной? – произнес Ури уже спокойным тоном. – Не хочу никого заставлять. Ты ведь был в плену у выродков, знаешь их язык и все такое. Тебя я просто прошу, остальных не буду. Не хочу подставлять своих.

  – То, что ты говоришь, это бэд. Не пори горячку, Ури, – сказал кастомайзер, – неужели ты думаешь, что нет никакого выхода? Что нужно срываться вдвоем в пекло? Думаешь, нельзя поиметь судьбу?

  – Судьбу... – слова Вира неожиданно вогнали президента в кратковременный ступор, – судьбу... судьбу...

  Он вспомнил о желтой книжице, которую кегль с дурацким именем Юл назвал "путеводителем судьбы". Она, вроде как, должна была его вести к морю. Ури выхватил ее из кармана рубахи и открыл наугад. В верхнем правом углу страницы из гладкого, неизвестного байкерам материала были нарисованы шесть черточек: внизу – три сплошные, вверху – три прерванные посередине. За ними непонятный знак, состоящий из черточек с пояснением: 泰 (Тай), за знаком – число 11, за числом – слово. А дальше шел сплошной текст.

  – Вир, сделай одолжение, – Ури протянул кастомайзеру книжицу, – разбери-ка, что тут написано, а то сам знаешь, я не особо мастак в этом деле.

  – Согласие, – начал читать Златорукий, – удача идет к тому, кто сам идет к ней...

  Слушая Вира, президент все больше и больше хмурился. Единственное, что он понял – это первые строки, дальше шел какой-то бред про потоки духа, приносящие радость, про расширение участия в дележе энергией, про изначальную радость, про сосредоточение и прочее, и прочее, и прочее.

  – Ладно, хватит! – прервал кастомайзера президент. – Я понял: если удача не идет к нам, то мы сами должны к ней прийти.

  – Да, – Вир вернул книжицу предводителю, – а теперь пораскинь мозгами, Ури, что можно сделать такого, чтобы собрать команду, в которой присутствовали бы байкеры всех семи кланов, чтобы в случае неуспеха ущерб разделился на всех?

  Сощурившись, Ури внимательно посмотрел на собеседника.

  – Чего уже не было, как минимум, пять оборотов небесного колеса?