Текст книги "Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ)"

Автор книги: Евгений Шкиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

  – Я... я... – девушка замялась, но не на долго, – да плевала я на вас! Давай, папа, убей дочурку за ослушание!

  – Ах ты... – побагровев Ури, хотел что-то сказать, но лишь беззвучно открыл рот.

  Юл между тем обдумывал, каково ему будет сражаться против Аваса, вооруженного цепной булавой. В принципе, в узком коридоре преимущество будет у гладиуса и боевой лопаты, а главное, можно не бояться нападения с нескольких сторон. Вот только у байкеров имеются арбалеты, а это уже никуда не годится...

  – Я разрешу эту проблему, – в проходе появился мужчина с довольно-таки аккуратной бородкой, пристальным взглядом и большим синяком под глазом. Он обнажил акинак.

  Юл узнал его. Это был тот самый байкер, которого парень так хорошо приложил лопатой – Рекс Неустрашимый, род-капитан клана Файеров. Цыкнув, младший правнук сглотнул горький ком. Жаждущих убить его с каждым новым мгновением становилось все больше.

  – Я разрешу эту проблему, – повторил Рекс, – Хона всего лишь шустрила, но я – мембер. И я могу вызвать на бой Аваса... и тебя, Неп, если понадобится.

  Президент Вампиров засмеялся:

  – Мне нужна чаша, на жизнь и свободу мальчишки я не претендую.

  Парень искренне удивился такому повороту событий, но тут же взял на заметку новый расклад сил. Если среди кочевников имеются разногласия, значит, стоит попробовать воспользоваться ими.

  – У тебя крыша совсем съехала? – сказал Авас, не поворачиваясь к Рексу, а все также сверля злым взглядом Юла. – Заступаешься за какого-то жалкого кегля?

  – Он колдун! Не стоит убивать колдуна! – безапелляционно заявил Рекс. – Это принесет несчастье становищам. Лучше сразу принять его в байкеры...

  – Ты сбрендил! – Авас попытался засмеяться, но у него это не получилось. – Колдун он. Вы поняли, да? Колдун!

  – Я в здравом уме, – огрызнулся род-капитан, – я видел чудо собственными глазами!

  – Юл заговорил меня от черных вердогов, – подтвердила Хона, – и теперь я могу смотреть им в глаза и не бояться, что они меня зачаруют.

  – Чушь! – рявкнул Авас. – Да и ты не смеешь вызывать меня на бой из-за кегленка, это личное дело Дэнджеров. Файеры здесь не при чем.

  – Тогда я буду биться с тобой не из-за пацана, а потому что ты оскорбил меня, – сказал Рекс.

  – Чем же?

  – Дурным дыханием изо рта!

  – Что? – Авас повернулся к род-капитану. – Да пошел ты знаешь куда, Рекс...

  – Я могу заговаривать от отродий степных кошмаров! Я могу вам всем дать способность противостоять тварям! – произнес парень как можно тверже, чтобы ни у кого не возникло даже крупицы сомнений в его тайной силе, которая, если честно, зиждилась только на слепой вере в сверхъестественное и глубоком страхе перед непонятным. Юл это знал, а варвары – нет. А, значит, он действительно обладал колдовской мощью, ибо, как говорили древние, знание – сила.

  – Я убила черную псину благодаря заговору Великого Плацебо! – отчеканила Хона. – Так зовут одного из стальных небесных коней, о котором мы ничего не слышали!

  – Заговор Великого Плацебо? – в проходе появился Вир Златорукий. – Интересно. Может, стоит отложить разборки? Аэсы уже под стенами. Нам нужны лишние воины, а не лишние трупы.

  – Верно мыслишь, – произнес Ури после недолгой паузы, – потом разберемся. Авас, Рекс, Хона опустите оружие и айда наружу. А ты, говнюк, – помрачнев, президент ткнул пальцем в сторону младшего правнука, – следуй за ними. Ты остаешься общим рабом клана и личным слугой Аваса и, значит, будешь защищать клан и, если понадобиться, и своего хозяина. И не вздумай повернуть оружие против нас.

  – Не поверну, – Юл облегченно вздохнул, – уж лучше вы, чем выродки.

  Авас, смачно выругавшись, вышел на воздух. Следом коридор покинул Рекс.

  – Мне нужна чаша, – настойчиво произнес Неп.

  – Она в комнате с глиняными таблицами в сумке, – сказал младший правнук.

  – Пусть там и остается, – в голосе Ури появились нотки угрозы, который явно не желал уступать артефакт конкуренту, – потом разберемся, Неп.

  Президент Вампиров, криво ухмыльнувшись, кивнул и вышел вон.

  Все пространство между стеной и зданием было заполнено людьми и лошадьми. Байкеры подозрительно косились на парня, и он ощущал себе полевой мышью в клетке, на которую уставилась дюжина котов.

  – Можно мне на крышу залезть? – спросил он у Вира. – Хочу посмотреть, сколько там выродков.

  Златорукий, добродушно усмехнувшись, кивнул:

  – Скажи только, что для тебя это здание?

  – Там есть таблицы из глины, – ответил Юл, – в них написано, что это Мобильный Эпидемиологический Центр древних.

  – А для аэсов – это храм бога Ингодвитраста, – кастомайзер внимательно посмотрел на юношу, – грядет лютая резня. Понимаешь меня? Сейчас не время для обид и разборок.

  Юл кивнул.

  – Вот и гуд. Давай, ступай наверх.

  Парень поднялся по ступенькам на выступ и умостился рядом с низкорослым байкером без шлема с арбалетом наизготовку. На вид тому было лет сорок. Кочевник искоса взглянул на парня и усмехнулся сквозь бороду:

  – А ты пацан с яйцами. Пойти против Ури, да еще с его дочурой утечь – это надо быть конченым психом.

  Юл кивнул и осмотрелся. Выродки, объезжая заброшенный центр, наматывали круги на хорсатах, но приближаться к стенам отчего-то не решались. Аэсов было много. Очень много. Наверное, сотня всадников. Или даже полтораста. А, может, и того больше. Периодически они вскидывали вверх топорики, чаще каменные, реже металлические, издавали гортанные звуки, полные ярости и обещаний беспощадного истребления врагов, посмевших вторгнутся на их земли и осквернивших великую святыню.

  – Я Шер, – байкер, прервав размышления младшего правнука, подал ему руку, – Шерко Фартовый из клана Хандредов.

  – Юл, – парень пожал руку кочевника, – просто Юл.

  – Дурацкое погоняло, – заметил новоявленный знакомец, – ну, да ладно. Ты, я вижу, отважный малый, мы таких любим. Главное, не унывай, не будешь тупить, через пару годков переведешься в шустрилы, получишь новое имя, станешь байкером. Сечешь, о чем я?

  Парень кивнул. Из вежливости и нежелания что-либо говорить.

  – Вот, – продолжил болтовню Шерко, – будешь, например, Бренном, Бреннабором Беспроигрышным из клана Дэнджеров, – кочевник, хохотнув, легонько толкнул Юла в плечо, – заполучить дочуру президента, это ведь беспроигрышно. Так ведь? Верно ведь говорю, скажи?

  Юл кивнул.

  – У тебя было с ней что-нибудь? Было ведь? Скажи! Не ссы, не выдам.

  – Нет, – соврал парень, наблюдая за перемещениями выродков, – ничего не было.

  – Эт ты лоханулся, – многозначительно заметил байкер, – хотя... может то и к лучшему, а то Ури, не приведи Харлей Изначальный, яйца тебе отрежет. Будешь тогда Бренном Безъяичным, а не Беспроигрышным, – Шерко хохотнул, – прикольно придумал... Бренн Безъяичный... прикольно же, скажи?

  Юл кивнул.

  – Имя ведь много значит, я вот не случайно Фартовый. И стрела меня не берет, и пика не колет. И детишек у меня семеро и все здоровые и ни один не помер еще, и врагов переживу, потому что счастливый я. Так что проси, чтоб тебя Беспроигрышным назвали. Никогда не будешь проигрывать...

  Шерко нес какую-то околесицу, а парень, изображая заинтересованность, кивал и иногда поддакивал, совершенно не вслушиваясь в болтовню собеседника. Он следил за выродками.

  Те еще долго разъезжали на хорсатах, выкрикивали угрозы, но не атаковали, словно ждали чего-то. Наконец, когда солнце уже прошло зенит, и Юл порядком подустал от речей Шерко и уже хотел спуститься вниз, на горизонте показалась кавалькада. Полтора десятка аэсов не спеша ехали к Мобильному Центру. Возглавлял процессию рослый выродок с клевцом в правой лапище и круглым щитом в левой, облаченный в платье из шкур. На голове его красовался череп зверя с огромными рогами. Младший правнук никогда не видел оленей, только читал о них, но понял, что аэс использует останки именно этого животного в качестве головного убора.

  Кавалькада проехала мимо основного войска и остановилась примерно в ста пятидесяти шагах от центра. Арбалетчики зашумели. Ури, а следом за ним Вир и Неп, поднялись на купол.

  – Андермансы маздаи! – проорал аэс с оленьим черепом. – Мис дестроем ас олзих. Неймим Ингодвитраста! Киллую, рейпую, ийтапаю олзих! Неймим Ингодвитраста!

  – Что это за недосок? – спросил Неп.

  – Это бигчиф, – ответил Вир, – вождь выродков и его гвардия. Бигчиф выбирается из кровожаднейших воинов, которые за свою жизнь сумели убить, изнасиловать и съесть хотя бы четырех врагов.

  – Я тебе правильно понял, они сначала убивают, потом насилуют, а потом еще и съедают? – удивился Неп.

  – Очередность не важна, но обычно именно в такой последовательности. Бигчиф – самый главный в Запагубье, жрец – второй по важности среди выродков. Я был жрецом. Кстати там, под забором лежит дохлый урод с перебитой шеей, судя по одежде, мой преемник и клевец рядом с ним валяется как символ власти. Клевец из металла. Его стоит забрать. Разве я не рассказывал о бигчифах?

  – Рассказывал, – угрюмо произнес Ури, – и что-то мне совсем не хочется, чтобы в моей, пусть даже мертвой заднице, оказался мохнатый йенг этого упыря.

  Вождь аэсов повторно проорал угрозу.

  – Переведи, – попросил Неп.

  – Он говорит, что мы выродки, что нас всех изничтожат, расправятся в самой извращенной форме. В общем: убьют, изнасилуют и съедят, – невозмутимо произнес Вир. – И все это будет твориться во имя великого бога Ингодвитраста.

  – Ну, скутераст! Гнойный скутер!.. Эй, кто-нибудь! – прорычал Ури, повертел головой и указал на Шерко. – Вот ты! Как там тебя?..

  – Я Шер, Шерко Фартовый из клана Хандредов...

  – Вот-вот, давай-ка пульни в этого ублюдка. Пусть сдохнет, засранец!

  Шерко вскинул арбалет под углом к горизонту, прикинул траекторию и выстрелил. Болт стремительно ушел по дуге, но попал в аэса, находящегося чуть сзади и справа от бигчифа. Выродок взревел и упал с хорсата.

  – Баггерхелл! – выругался президент Дэнджеров. – Кто-нибудь, пульните еще!

  Вождь аэсов оглянулся, увидел поверженного соратника, яростно проорал:

  – Иайфакалёмазувэсс! – и поскакал к основному войску.

  Следом за ним устремилась свита. Три арбалетчика выпалили вдогонку, но ни один из болтов не нашел цели.

  Вечером байкеры развели два костра и приготовили пищу, благо дрова имелись в достатке, а воду взяли из стеклянных сосудов, сделанных, разумеется, еще до Великой погибели.

  Авас Стальной согнал Юла с купола и заставил прислуживать себе. Парень, скрипя зубами, выполнял поручения гнилозубого байкера: принес ему миску супа и кусок солонины, а потом еще и воду из кувшина. Младший правнук невольно задумался, почему байкеры запрещали себе есть мясо, добытое в Запагубье, но безбоязненно пили воду. Была в этом какая-то неувязка. Даже не неувязка, а элементарная глупость. Ведь если земли заражены, то жидкость вредней любой еды. Впрочем, прадед говорил, что радиация давно сошла на нет, и опасность для жизни представляет разве что только в отдельных местах, но никак не на обширных территориях. Но разве это можно объяснить варварам? Для них радиация – это не какие-то там невидимые лучи, а кошмарная похотливая демоница, совокупляющаяся со всем живым и рожающая от этого уродов. Впрочем, жители Забытой деревни были такими же недалекими людьми. И как их всех просветить? Да и стоит ли просвещать?

  Поужинав, Авас немного подобрел и пообещал, что, когда все закончится, он отрежет Юлу не все ухо, а только верхнюю часть. Парень ничего не ответил. Он хотел увидеть Хону, но она будто испарилась. Может, просто не желала попадаться ему на глаза, чтобы не давать своему отцу лишний повод для гнева, а, может, просто решила больше не иметь с ним дело. В конце концов, сейчас не та ситуация, чтобы выяснять отношения. К тому же девчонка слишком уж сильно влияла на младшего правнука. Так что лучше и вовсе не встречать байкершу.

  С наступлением ночи кочевники расставили часовых, разлеглись возле лошадей, приготовились ко сну. Однако отдыха не получилось. В полночь аэсы пошли на приступ. Юл уже почти провалился в забытье, когда услышал выкрики:

  – Идут! Выродки идут!

  Испуганно заржали лошади. Кочевники с крепкой бранью и оружием наголо повскакивали с мест, кинулись к стенам. Арбалетчики полезли на купол. Волею случая Юл оказался между президентами: Уралом Громоподобным и Днепром Дальнозорким.

  Из-за стены слышалось леденящее душу улюлюканье и громовой топот двух сотен хорсатов.

  – Мало нас, – прорычал Ури, – мало... один к шести или к семи.

  – Значит, полетим в байкпарадайс, – Неп громко засмеялся, – беспечными ангелами.

  Гул нарастал, и младший правнук крепче сжал боевую лопату, вытащил из петли гладиус. Аэсы непрестанно выкрикивали грозные кличи, от чего внутренности сжимались в судорожные, напряженные, вибрирующие смутным ужасом комья. Враг был незрим, и это страшило более всего. Юл, покрывшись холодным потом, ожидал в любой момент увидеть лезущих через высокий забор узколобых выродков с перекошенными от лютой злобы мохнатыми рожами. Шум стал непереносим, аэсы были уже под стенами. Мышцы младшего правнука напряглись, он замахнулся лопатой, готовясь ударить по волосатым ручищам или головам, но... вдруг все стихло.

  Будто перед самым забором в полтора человеческих роста разверзлась безмолвная беспросветная бездна и поглотила проклятую орду вместе с ее кличами, улюлюканьем и яростью. Нагрянувшая тишина больно ударила по ушам, отчего Юл невольно пригнулся.

  – Что за дерьмо? – высказался вслух Ури.

  Затишье длилось несколько мгновений, которые, казалось, вытягивались в бесконечные и мучительные часы ожидания. Черное небо, усеянное зловеще яркими, режущими глаз звездами, и ледяная, съеденная тьмой почти до половины луна, словно посылали осажденным свой прощальный привет, словно нашептывали о грядущей, неизбежной смерти.

  Затем тишину разорвал свист, и первый камень упал с небес, оцарапав бок байка. Лошадь, обиженно заржав, встала на дыбы. А следом на Центр посыпался целый град камней.

  – Пращники! – закричал Ури. – К забору! Все к забору!

  Байкеры подались к стене, возле которой была слепая зона, шириной примерно в пару шагов. В ответ гневно защелкали арбалеты. Байки, осыпаемые рукотворным ливнем, будто сошли с ума. Метались в узком пространстве между забором и зданием, тыкались, били друг друга копытами и так и норовили зацепить кого-нибудь из людей.

  Обстрел прекратился так же резко, как и начался. И следом на стену полезли тени. Из-за переполоха, устроенного лошадьми, они казались бесшумными и оттого похожими на обретших плоть призраков, на кошмарных двуногих монстров, которых ночная степь подняла из забытых могил и натравила на отважных воинов, посмевших нарушить запретные границы. Кто дерзнет сражаться с фантомами?

  Очарованье жутью прервал Неп, рубанув по затылку низкорослого аэса, спрыгнувшего с забора. И следом ожили остальные байкеры. Ури, взревев, коротким, но мощным взмахом секиры снес верхнюю половину черепа массивному выродку, неудачно приземлившемуся и оттого завалившемуся на бок. Ошметки мозгов упали прямо под ноги Юла, отчего он чуть не споткнулся, однако, удержав равновесие, ринулся сразу к двум врагам. Прежде чем те успели повернуться к нему спиной, парень рассек поясницу одному из них. Второй выродок ударил топором с разворота. Юл отскочил. На короткий миг взгляды противников пересеклись. Страх и ярость, отчаянье и решимость читались в глазах мутанта, в глазах, налитых кровью и пещерной злобой. Аэс оскалился, обнажил кривые пеньки зубов и пошел в атаку.

  Младший правнук предугадал движение выродка, удар топора пришелся по касательной к лотку лопаты, а следом Юл совершил стремительный выпад гладиусом. Аэс отшатнулся. Из его горла, с правого стороны, чуть ниже кадыка ударила темная струя. Тужась зарычать, мутант поднял топор, сделал шаг, но кровь непрекращающимся потоком хлестала из перерезанной артерии, и, мгновенно обессилив, он рухнул под ноги парня.

  Краем глаза Юл заметил вспышку. Это сработали пьезоэлементы. Вир Златорукий забежал внутрь Центра. Дверь за ним плавно пошла вниз. Сбежал? Испугался? Кастомайзер клана Дэнджеров заперся в доме древних, спасая собственную шкуру?

  Размышлять было некогда. Новая партия выродков, численностью намного превосходящая первую волну, уже перепрыгивала через стену.

  Ури рубанул секирой подскочившего к нему урода чуть выше колена. Раздался хруст костей и оглушительный вопль. Мутант, лишившись ноги, свалившись, забился в агонии, а из обрубка забила фонтанчиками вязкая, кажущаяся черной в темноте жидкость. Аэсы, вытаращившись на поверженного соплеменника, на миг опешили, но тут же продолжили наступление. Тогда президент Дэнджеров закрутил секиру восьмеркой. Неп и Юл встали с разных сторон в одну линию с Ури.

  – Ну, кто?! – прохрипел Ури. – Давай, по одному!!!

  Топорики выродков имели очевидный недостаток, в сравнении с секирой они были слишком короткими. Двуногие мутанты замешкались. Никто не желал умирать первым, в надежде, что в его теле застрянет оружие байкера, а прочие аэсы успеют прикончить врага.

  Вперед вышел рослый, жилистый выродок. По сравнению со своими соплеменниками он казался невероятно худым. Сощурившись, втянув в себя воздух широкими ноздрищами, он медленно и неуклюже занес топорик над головой и вдруг резко метнул его. Тот, чиркнув о рукоять секиры, угодил прямо в грудь Ури. Топорик был каменный и, видимо, не особо хорошо заточен. Он не пробил кожаную кирасу, покрытую к тому же шкурой угреня, гигантского речного сома, но отскочил от нее. Тем не менее, силы удара хватило, чтобы Ури всхрипнув, повалился навзничь, а его секира с бешеным свистом улетела во тьму, где, судя по протяжному "хгаааа!" и жалобному ржанию, убила лошадь.

  Победно взвыв, аэс выхватил кремневый нож и устремился к сбитому с ног кочевнику. Юл метнул боевую лопату. Ты вошла практически на глубину всего лотка в живот жилистого мутанта. Выродок, согнувшись в три погибели, упал.

  Младший правнук и президент Вампиров встали спина к спине, между ними лежал тяжело дышащий Ури. Аэсы обступили воинов со всех сторон. Их было с два десятка. Тут Юл вдруг четко и ясно осознал, что доживает последние минуты своей жизни. Последние минуты – это в лучшем случае. А так: секунды. Мгновения. Спина парня вновь покрылась холодным потом, и птица отчаянья забилась в висках, а тело само собой приняло боевую стойку, готовясь дать последний бой.

  – Давай, подходи! Мы будем драться в небесах! – Неп захохотал страшным демоническим голосом обреченного. – Мы будем драться до конца!

  Зловеще взревев, мутанты вскинули топоры и... замерли. Кровожадная ярость в их глазах почти мгновенно сменилась недоумением, а затем – паническим, потусторонним ужасом.

  Тело парня, будто живущее отдельной от разума жизнью, вздрогнуло, внизу живота зародился леденяще липкий страх, который тут же медленно, но неуклонно пополз вверх к солнечному сплетению и дальше, к сердцу, к горлу, к мозгу. Юл, задрожав, не сразу понял, что случилось, и только потом осознал, что над Центром воет нечто невероятно оглушительное и мощное, заставившее пригнуться к земле и людей и выродков. Будто сама Божья Четверица сошла на землю и возжелала, чтобы всякая живая тварь пала ниц перед несокрушимыми повелителями Внутреннего Света.

  Завывания затухали на короткий период, а затем повторялись с новой силой. В стене здания открылось треугольное окно, озарившее желтоватым мерцанием внешний мир, погруженный в кошмарную грохочущую тьму.

  В окне появилась фигура кастомайзера клана Дэнджеров. Распущенные седые волосы его колыхались на легком ветру и в искусственном освещении казались золотистыми. В руках Вир держал странную, сплющенную палку с плоским и широким дугообразным отростком. Кастомайзер не спеша окинул полупрезрительным взглядом сражающихся, вылез наружу, приставил палку к плечу и направил ее на самого рослого выродка.

  А потом грянул гром, палка, полыхнув огнем, дернулась назад и вверх, и из нее вбок с щелчком вылетел маленький цилиндрик. Но самое поразительное заключалось в другом: аэса откинула незримая сила. Вздернув руки, мутант врезался в забор, оставив на нем кровавое пятно, всхрипнул и замер навсегда. Вир направил палку на другого выродка:

  – Что уставился, недоносок, – прохрипел он, – никогда не видел автомат Калашникова?

  И снова гром. Нечто невидимое снесло аэсу пол лица.

  – Оружие древних... – благоговейно выдохнул из себя Юл, – никакая не Божья Четверица... оружие древних...

  Выродков охватила паника. Суеверный ужас перед непознанным, убивающим на расстоянии и не стреляющим при этом ни камнями, ни стрелами, заставил их обратиться в безоглядное бегство. Некоторые из мутантов даже побросали топорики. Ни один из байкеров и не подумал преследовать неприятеля, все они зачарованно глазели на кастомайзера, хладнокровно сеющего смерть с помощью невиданного самострела.

  Два аэса погибли от незримого огня. И следом, у третьего, уже почти перелезшего через забор мутанта образовалась дыра в боку, и он дико заскулив, отчаянно засучив ногами, перекувыркнулся на другую сторону. Вир успел подстрелить еще четверых, прежде чем последний выродок сбежал с территории Мобильного Центра.

  Внезапно вой, так поразивший и людей и аэсов, стих. Нагрянула тишина. Лошади больше не дергались, не ржали, не били копытами, они пребывали в состоянии шока и теперь просто жались друг к другу, чуть дрожа.

  – А сирена до сих пор работает, – констатировал Вир Златорукий, – и автомат тоже.

  – Откуда ты это все... – Неп Дальнозоркий сделал несколько нервных жестов, пытаясь обрести дар речи, – как ты это все.... как...

  Кастомайзер усмехнулся:

  – Я знаю лучше этот купол, чем любой из аэсов, потому что я его изучал, а не поклонялся ему. Каким бы великим богам они здесь не молились, для них он – храм, а для меня – дом. Почти родной дом.

   Гексаграмма 37 (Цзя-жэнь) – Домашние

  Близкие принимают нас такими, какие мы есть, справедливо ответить им тем же

  Ури, Урал Громоподобный, байкер Стальные бедра и герой степных дорог поднялся на локти, а затем с трудом сел.

  – Провались все в баггерхелл! Что ты тут устроил, Вир?

  Кастомайзер ничего не успел ответить. Стройная тень мелькнула с быстротой молнии и повисла на плечах президента.

  – Папа! – дрожаще прошептал девичий голос. – Ты живой? Живой? И не ранен? Нет?

  – Небесный Харлей! – мученически выдавил из себя Ури. – Хона, не налегай так! Грудак ломит!

  Девушка нехотя отстранилась.

  – Кто-нибудь, помогите мне встать! – прокряхтел Ури.

  Две мускулистые байкерские руки подняли предводителя Дэнджеров.

  – Ох-х-х-х! Баггерхелл! – выдохнул Ури, поморщившись.

  Хона снова обняла отца, но теперь намного осторожней.

  – Убитые, раненые есть? – спросил Неп Дальнозоркий.

  – Кажется, убит только один наш, и у нескольких чуваков царапины, – отозвался кто-то.

  – Счастливо отделались, – сказал Неп, – а кто погиб?

  – Шер, Шерко Фартовый из клана Хандредов. Камень из пращи угодил ему прямо в висок. Он ведь без шлема всегда воевал, говорил, что ничто его не берет.

  – Значит, неподфартило, – философски заметил президент Вампиров, а затем, повернувшись в Златорукому, спросил его:

  – Скажи, Вир, почему ты никогда никому не рассказывал об этой... – Неп указал на автомат, – штуковине? Какие еще сюрпризы нас ожидают?

  – Знаешь, Неп, – печально произнес кастомайзер, – я вам много что рассказывал, только вот вам почему-то ничего не запомнилось, кроме обязанности жреца Ингодвитраста лишать невинности юных уродок.

  – Такое трудно забыть! – Неп расхохотался.

  Вслед за ним засмеялись остальные кочевники и даже Ури, который, впрочем, быстро умолк, скривившись и схватившись за грудь.

  – Вот поэтому и не рассказывал, – Вир повесил автомат на плечо, – для вас это просто запретные земли, и все вещи, находящиеся здесь, запретны. Я потом год постился в одиночестве...

  – Ладно, – предводитель Дэнджеров высвободился из объятий дочери, – проехали. Спасибо, что спас нас, Вир. Без тебя мы бы все были уже мертвяками.

  – Кстати, пацан, – Неп указал на Юла, – тоже тебя спас, метнул свою лопатку в выродка, который уже занес над тобой нож.

  Ури, бросил быстрый взгляд на младшего правнука, кивнул:

  – Пожалуй, когда вернемся в становища, стоит из него сделать шустрилу. Хорошо дерется, сопляк. А Авас Стальной... где ты Авас? А... вот ты... а ты получишь двойной выкуп. Этот пацан заслужил свободу.

  Патлатый байкер, держа в одной руке медленно покачивающуюся из стороны в сторону цепную булаву, а в другой окровавленный нож, зло сверкнул глазами, но решение президента оспорить не посмел.

  Хона встрепенулась, лицо ее просияло детской радостью. Это не ушло от внимания Ури.

  – У тебя с ним что-нибудь было? – строго спросил он.

  Девушка перестала улыбаться.

  – Было? – переспросил президент.

  – Разве это важно? – Хона взглянула исподлобья на отца.

  – Ладно, – Ури взялся за грудь и поморщился, – не серчай на папу, дочура. Пойдем, поговорим по душам, наедине. Заодно поможешь мне снять экип.

  Юл, присев возле стены, с грустью проводил взглядом отца и дочь. Нечто неуловимое зародилось внутри, и теперь скребло, обливало болезненной тоской сердце. Что это, ревность? Ревность к Ури?

  Юл недовольно цыкнул. Нет, нужно все эти чувства задавить, вырвать с корнем, сделать что-нибудь. Хона стала слишком много для него значить. Ведь и думать ни о чем невозможно, все мысли только о ней. Только о ней, никакого контроля...

  Младший правнук печально вздохнул. Как одолеть любовь?

  – Сегодня они уже на нас больше не нападут. Да и завтра тоже. Так что можно отдохнуть.

  Юл поднял глаза. Перед ним стоял Вир Златорукий. Что действительно могло отвлечь парня от тоски по Хоне, так это изобретения древних. Младший правнук, как завороженный, уставился на автомат, висевший на плече кастомайзера. Вир заметил интерес юноши, ухмыльнулся, сел рядом:

  – Ты слишком грамотен для простого землепашца. Слишком много знаешь. И еще ты слишком любопытен.

  – У нас в деревне было много книг... – Юл слегка замешкался, испугался сболтнуть лишнее, ведь кастомайзер как-никак принадлежал к кочевникам, любящим поживиться за счет беззащитных поселков:

  – Я читал книги, пока все не умерли в моей деревне.

  – Читать – это гут, – сказал Вир. – Мне тоже всегда это было интересно. Да вот только никому больше знания не нужны.

  – Мне нужны, – возразил Юл.

  – Нужны... – кастомайзер поставил автомат к стене, – думаешь, кто-то оценит твою эрудицию? Ты ведь знаешь, что такое эрудиция?

  Парень кивнул.

  – Вот, знаешь, а для моих соплеменников слово "эрудиция" – это в лучшем случае заклятие от поноса, которое стоит написать на экипе или на седле.

  Юл промолчал. Парню было близко то, что говорил Златорукий. Ведь и жители Забытой деревни никогда не интересовались чем-либо, что выходило за пределы их узкого крестьянского горизонта.

  – Я пытался донести до своих те знания, которые успел почерпнуть здесь, – продолжил кастомайзер. – В первый раз меня послушали с интересом, поразвлекались, а потом сказали: "Вали-ка ты, Вир, в степь отшельником на оборот небесного колеса. Ты был в запретных землях слишком долго, ты ел запретную пищу, ты прикасался к мерзким волосатым девкам, ты должен очиститься". И я просуществовал целый год в полном одиночестве. За это время я много что обдумал и понял: никому мои знания кроме меня самого не нужны.

  – Ты читал глиняные таблицы? – спросил Юл. – Оттуда ты получил знания?

  – Нет. Таблицы – это всего лишь описание того, что было в последние месяцы прежнего мира, – сказал Вир. – Я умудрился активировать одну штуковину. Называлась она "компьютер" и работала на солнечных батареях, то есть... как тебе объяснить... на солнечных лучах, поглощала их, за счет них и включалась. Там я и нашел очень много интересного о жизни древних. И если бы чудо-машина не сломалась, я бы, наверное, до сих пор терпел бы дурацкие ритуальные подношения выродков и их вонючих девственных самок. А так, когда однажды я не смог включить компьютер, я принял решение бежать из Запагубья, ибо делать мне здесь больше было нечего. Ночью я нагрузил хорсата найденным в нычке спиртом, которым я тебя на байкфесте поил – у меня еще, кстати, осталось пара бутылей – и отправился домой. Дома я получил звание "Стальные бедра", но собратья относились ко мне с недоверием, даже с насмешкой. Мне пришлось стать ремесленником, кастомайзером, чтобы хоть как-то восстановить авторитет. Тем не менее, печать запретных земель лежит на мне до сих пор.

  Вир вздохнул и добавил:

  – Только Чезета никогда ее не замечала.

  Юл внезапно ощутил близость к этому стареющему седовласому человеку. Он, конечно, не являлся столько же мудрым, как прадед Олег, но все же был гораздо образованней любого из тех, кого парню довелось встретить за свою не столь долгую жизнь. Вот от такого отца Юл не отказался бы. Или хотя бы родного дяди.

  – Ладно, – Вир улыбнулся, – не стоит думать о плохом. Тебе не повезло, пацан, компьютеры давно не работают. Вообще, это чудо, что один из них прожил так долго. Так что остаются только глиняные таблицы. Ты их читал?

  – Некоторые, – сказал Юл, – но мне интересно, чем все закончилось.

  – А на чем ты остановился?

  – Я так понял, эти Центры были поставлены для борьбы с болезнью безумия. А потом... – Юл наморщился, – когда взорвалась АЭС... то инсэнитию решили лечить радиацией, и все отправились туда. А ученый Марат Галимиев и еще несколько человек остались здесь. Дальше я не знаю, что было.

  – Да, – кивнул Вир, следя за огоньками разгорающегося костра, который только что сложили байкеры, – радиация в МЭЦ-18 поднялась до двух тысяч микрорентген в час, потом быстро пошла на спад. Болезнь продолжила прогрессировать, и все коллеги, оставшиеся с Маратом Галимиевым, умерли от инсэнитии. Вернее он их вынужден был убивать. Он потом долго общался с МЭЦ-17 под Волгодонском. Там происходили страшные вещи.

  Кастомайзер, созерцая пламя, вокруг которого еще не успели рассесться кочевники, умолк. Юл терпеливо ждал.

  – Те, кого мы называем баггерами, кто захватил старый мир и правил им, съехались к Ростовской АЭС и поселились там, – продолжил рассказ Вир. – Они не умерли, но начали вырождаться. Их речь деградировала, значительная часть словарного запаса была утрачена. А язык их нам непонятен потому, что дети баггеров-управителей жили в далеких странах, изучали другие наречия, хотели остаться там навсегда и не собирались возвращаться. Только катастрофа и страх смерти заставили их вспомнить о родных землях. Но главное, в отличие от остальных, кто заразился инсэнитией, у выродков осталась способность к организованным действиям. Одним словом, инфекция и радиация, одновременно воздействуя на организм, превращали человека в нелюдя, но нелюдя коллективного. Людоеды Новочека и выродки Запагубья – это потомки тех, кто надеялся спастись возле реакторов АЭС. В общем, получилось так: бычье и телки вымерли, те, кто ими правили, превратились в выродков, а те, кто хоть чем-то интересовался, кроме поклонения богу Ингодвитрасту, те, кто не были убиты в дни Великой погибели, выжили и остались людьми.