Текст книги "Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ)"

Автор книги: Евгений Шкиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

  2) Акматическая стадия. Длится от четырех до шестнадцати дней. Зараженный становится сверхраздражительным, теряет контроль над собственным поведением. По моим наблюдениям, около шестидесяти процентов заболевших охватывает непреодолимое желание убивать и пожирать себе подобных. Около тридцати процентов проявляют повышенную сексуальную агрессию. Около десяти – забиваются в темные места, где медленно умирают от обезвоживания, голода и страха. На данной стадии нередки самоубийства.

  3) Затухающая стадия. Длится месяц-полтора. Зараженный, продолжая оставаться сверхраздражительным, постепенно теряет контроль над мышечной деятельностью, все чаще впадает в оцепенение, длящееся от нескольких минут до нескольких часов, и, в конце концов, умирает от паралича в страшных муках.

  Болезнь получила название "инсэнития" от английского insanity – "безумство". Вероятность самоизлечения в инкубационный период 2,5%. Вероятность смертельного исхода при переходе болезни в продромальную стадию: 99,75%.

  – Значит, правильно говорили предки, что Небесный Харлей наслал на землю болезнь безумия, – заключила Хона и, немного подумав, спросила:

  – Процент – это как право одного процента?

  – Да, – подтвердил Юл, – один шанс из ста.

  – То есть шестьдесят процентов – это шестьдесят шансов из ста? – сообразила байкерша.

  – Да.

  – И это то же самое, что... что... шесть из десяти?

  – Да.

  Хона радостно, совсем по-детски захлопала в ладоши:

  – Я начинаю понимать, о чем писал древний!

  Сердце Юла обожгла горячая нежность к девушке. Байкерша была отнюдь не глупа, она тоже стремилась узнать новое. Просто младший правнук не замечал этого раньше. Сейчас глаза Хоны светились жадным любопытством, таким же, как и у него самого. А когда ты смотришь в одном направлении и идешь по одной дороге, когда ты на одной волне с близким человеком, получается резонанс невероятной силы. Так говорил прадед Олег.

  Но в то же время парня начала одолевать смутная тревога. Эта нежность, это обожание кружили голову, не давали рационально мыслить. Казалось, он попал в самый центр сладостного, неуправляемого смерча. А можно ли удержать ураганный ветер в руках?

  – Ты научишь меня читать? – спросила Хона.

  Спросила неожиданно тихо. Даже робко. Юлу захотелось коснуться девушки, погладить разрумянившиеся щеки, темно-русые волосы, заплетенные в короткую косу, прижать ее к себе и задохнуться от счастья. Но вместо этого парень произнес всего одно слово:

  – Да, – и потянулся за новой таблицей.

  Љ3. В год, когда случилась катастрофа, Марина Энн Хэнцис, более известная как Саша Грей, стала кандидатом в президенты от Демократической партии США, в Нидерландах узаконили женитьбу на собаках, Русская Православная церковь еще при жизни канонизировала президента России, Китайская Коммунистическая партия объявила себя транснациональной корпорацией с капитализацией, намного превышающей Apple, Exxon Mobil и Google вместе взятые, а Джастину Биберу вручили Нобелевскую премию по литературе.

  Я писал, что болезнь слишком поздно обнаружили, а вирус распространился с невероятной быстротой. Инкубационный период инсэнитии составляет от шести до девяти месяцев. Именно поэтому, когда на глаза врачам попались первые заболевшие, более девяноста процентов человечества уже было заражено. Но даже резко участившиеся кровавые убийства среди бела дня сначала не обеспокоили власти. Ведь уже давно никого не удивляло то, что американские школьники расстреливают своих учителей и одноклассников, в городах Европы происходят массовые изнасилования, на улицах Москвы режут баранов и людей, участвуют в массовых побоищах и даже расхаживают с отрезанными головами, а на Ближнем Востоке поедают печень и сердце убитых врагов.

  В итоге, когда ученые всерьез взялись за инсэнитию, было слишком поздно. Миллиарды уже заразились.

  – Теперь я мало что понимаю, – Юл протяжно вздохнул, – тут некоторые слова латиницей написаны... ну, это такие буквы, которые читаются по-другому... и еще какие-то церковь и партия, Саша Грей, Бибер...

  – Зато я поняла, – Хона самодовольно улыбнулась, чуть наморщив нос, – здесь написано то же самое, что говорится в легендах наших предков. Перед Великой погибелью баггеры-гомофобы и баггеры-гомолюбы захватили весь мир и одурманили бычье и телок. И поэтому, когда пришла болезнь безумия, очень трудно было отличить пораженных ею от тех, кого просто зазомбировали.

  – Что сделали? – не понял парень.

  – Зомби... – девушка нахмурилась, пытаясь сформулировать ответ, – зомби... это как бы такие люди, у которых нет своих мыслей. Они думают чужие мысли... вернее, даже не думают, а пропускают через себя бездумно. Они уже мертвы, хоть и живы. Так мне объяснял Вир Златорукий.

  – То есть болезнь не заметили, потому что люди и так уже были зомби... – медленно произнес Юл.

  – Слушай, если здесь написано про бычье и телок, значит должно быть и про байкеров, – сказала Хона, – найди и прочитай мне!

  – Я хотел просмотреть все таблицы по очереди, – возразил парень.

  – Прочитай!

  – Любой материал нужно изучать по порядку...

  – Мы не успеем так. Пожалуйста, Юл, найди! Пожалуйста, я тебя прошу!

  Парень бросил на напарницу взгляд, полный изумления. Впервые за все время знакомства с Хоной он услышал от нее "пожалуйста". Младший правнук ощутил на себе то, что оставил в почти забытом детстве, в тесной землянке, где мама рассказывала о Радиации-Яге и демонах Внешней Тьмы, пугая детей почти до смерти. Страх превращал бестелесных призраков в самых настоящих злобных монстров, летающих в холодной ночи и подвывающих степным ветрам.

  Сейчас Юл вновь почувствовал силу магии слова. Прадед Олег учил парня не поддаваться чародейству, рассеивать его критическим осмыслением. Но одно дело бороться с черным ужасом, а совсем другое – с "пожалуйста", которое сошло с уст наглой, порой невыносимой, но, тем не менее, такой близкой и непосредственной девчонки. Вряд ли она часто произносит подобное. А потому "пожалуйста" Хоны казалось чем-то бесценным, имеющим внушительный вес, и давящим запредельной нежностью на юношескую грудь. Этой магии хотелось подчиниться с большим удовольствием, чтобы нечто бесплотное и неуловимое связало вдруг два сердца крепкими и нерушимыми цепями...

  Но ведь ей нужно сопротивляться? Еще как нужно! Сегодня ночью, самой прекрасной ночью в жизни парня, он начисто позабыл о самоконтроле, он был рабом чего-то неизведанного и сверхсильного, дарующего наслаждение. И это радовало и коробило одновременно.

  – Хорошо, – парень с трудом взял себя в руки, положил на место табличку и внимательно просмотрел верхний ряд стопок.

   Не найдя искомого слова, он по очереди поднимал глиняные плитки, но так ничего и не обнаружил. Тогда он стал поднимать по две таблицы, и, наконец, неожиданно для самого себя отыскал то, что просила подруга.

  – Вот, кажется здесь. Слушай!

  Љ63. День пятьдесят шестой. Местная администрация пала. В Ростове – хаос. Полиция и военные бессильны. Большинство из них сами заразились и теперь потихоньку начинают рвать друг друга. Я в очередной раз порадовался, что мы разбили лагерь в удалении от города. Инфицированные не сбиваются в кучи, как это любят показывать в фильмах про зомби. Они просто становятся безумцами, которые убивают всех подряд, в том числе и таких же больных. Так что организованного нападения мы не ожидаем, если не считать банд мародеров. Но спецы держат периметр, одиноких зомби устраняют бесшумно и быстро. Весь персонал МЭЦ-18, кроме меня, заражен. Теперь уже никто не пользуется защитой, потому что она больше не нужна. Еще две недели назад в моей крови, как и у других, были вирусы. Я уже смирился, ждал, когда закончится инкубационный период и у меня появятся первые признаки инсэнитии. Тогда бы я покончил с собой или попросил бы кого-нибудь убить меня, но последние анализы внезапно показали, что я чист. Тем не менее, получить антитела не удается. То же самое по спутниковой связи нам сообщают и с других МЭЦ. Периодически попадаются самоизлечившиеся люди, но сыворотка из их крови не действует на других.

  С МЭЦ-17 расположенного под Волгодонском, пришла интересная весть. Одна из спецгрупп пересеклась с дюжиной байкеров. У некоторых из них имелись следы укусов инфицированными. Однако мотоциклисты утверждали, что не заражены. Парням из спецгруппы не без помощи угроз и автоматов удалось убедить байкеров сдать анализы, прежде чем они отправятся дальше. Как это ни странно, следов вирусов у них не было обнаружено.

  – Это значит, – обрадовалась Хона, – что Харлей Изначальный уберег их от безумия. Здесь говорится о клане Хандредов. Они пришли из Волгодона, оттуда, где стоял Замок Смерти, который породил адскую шлюху Радиацию.

  – Это странно, вот, что это значит, – чуть подумав, произнес Юл, всматриваясь в черты лица подруги. Еще вчера она ему просто нравилась. А сейчас, после невероятной, божественно сладостной ночи, парень ощущал нечто иное, что-то запредельное, не поддающиеся рациональному объяснению. Еще вчера он видел в Хоне не только достоинства, но и недостатки, а сейчас хотелось думать, что она идеальна, непогрешима, прекрасна, что нет большего греха, чем усомниться в ее безупречности. Она – безукоризненное воплощение Анимы, богини, в которую верили жители Забытой деревни.

  Но ведь это не так! Это неправда! Это морок! Любовная магия. Но как же приятно отдаться в ее власть!

  – Читай дальше, читай! – нетерпеливо проговорила девушка. – В следующей таблице должно быть что-нибудь еще про предков.

  Љ64. День пятьдесят седьмой. Утром пришло сообщение с МЭЦ-3 из Подмосковья: врачи встретили группу беженцев. Каких-то сектантов, верующих в свое спасение и неким "последним пророком судного дня". Шли фанатики на юг: "к Лукоморью, земле обетованной, где построят град божий". И все они, как и байкеры, оказались незараженными. Тогда впервые я подумал о загадочной связи между субкультурами и иммунитетом к инсэнитии. Однако работа в лаборатории не дала мне возможности как следует поразмыслить над данной проблемой.

  Другое сообщение пришло с МЭЦ-40, что была развернута возле Ямантау. В правительственном подземном комплексе поселилась паника. Большие бонзы не избежали общей судьбы, и болезнь начала выкашивать и их. Так уходит земная слава. И это справедливо.

  Под вечер мы получили еще одну весть с МЭЦ-25 из-под Мурманска. Наши северные коллеги нашли сомнительный способ борьбы с инфекцией. Там, где бессильны даже генетики, на помощь пришли радиобиологи. Простой физраствор, обогащенный радиоактивными нуклидами, вводимый внутривенно останавливал (не изничтожал, а именно останавливал) болезнь. Инъекции делались больным два раза в сутки. Только одно непонятно, что хуже: умереть от лучевой болезни или инсэнитии. Кроме того, оставался невыясненным механизм консервации инфекции.

  Ночью с МЭЦ-17 был послан экстренный сигнал на всех частотах. На Ростовской АЭС произошел взрыв. Радиация вырвалась наружу. Полагаю, скоро и мы почувствуем на себе последствия.

  – Все как в легендах, – прошептала Хона, – адская шлюха вышла из Замка Смерти.

  – Но про байкеров здесь вряд ли что-то еще написано, – Юл потянулся за следующей таблицей, – это был всего лишь незначительный эпизод.

  – Эй, не говори так про моих предков! – девушка двинула напарника в плечо.

  От неожиданного толчка Юл отдернул руку, свалив две пластинки на пол. Глиняные прямоугольники, гулко ухнув, разлетелись на несколько частей.

  – Хона! – закричал парень. – Что ты делаешь!

  Младший правнук, будто мышь, в последний момент ускользнувшая в норку от цепких когтей степного сокола, разорвал цепи очарования, стягивающие сладкими путами сердце. И его вдруг переполнила такая злость, что он готов был убить мелкую мерзавку. Только и умеет, что портить артефакты! Ведь это сокровенное знание! Где еще можно узнать о последних днях прежнего мира? А она... она... она...

  Не найдя слов, как выразить возмущение, Юл выругался по-байкерски:

  – Баггерхелл!

  – Я не виновата, что ты криворукий, – произнесла девушка.

  – То есть я виноват! – возмутился Юл. – Оказывается, я виноват, а не ты?

  – Конечно, ты! – Хона начала злиться. – Ты ж разбил, а не я!

  – Дура безголовая, зачем я только с тобой вожусь?!

  – Что? Это ты со мной возишься? – девушка пихнула парня в грудь. – Да если бы не я, ты бы рабом сейчас был! Тебе Авас уши отрезал бы! И язык, потому что болтаешь много! И правильно сделал бы!

  – Ты освободила меня не из доброты, а потому что боялась одна ехать за Пагубь...

  – Я ничего не боюсь, понял, кегль!

  – А еще ты завидуешь другим! – поддавшись раздражению, Юл уже не мог остановиться. – Ты ведь просто жалкая шустрила, и такой останешься навсегда, потому что ты безответственная мелкая дрянь. Даже если ты станешь... как там у вас это называется... даже если ты станешь мембером, ты все равно останешься папенькиной дочкой, которую мало пороли в детстве! Ты ведь знаешь, что тебе ничего не будет, ведь ты дочь вождя, а не кегля! Уши тебе не отрежут, за папочкой спрячешься!

  Щеки девушки мгновенно налились густой краской:

  – Ну, и пошел ты в жопу! Без тебя обойдусь! – сорвавшись с места, байкерша выпрыгнула в треугольное окно и помчалась к мирно пасущемуся хорсату.

  – Хона... – Юл хотел было остановить напарницу, даже, возможно, попросить прощения, но новая волна гнева заставила его прокричать вдогонку:

  – Шустрила! Папенькина шустрила!

  В ответ послышался глухой топот копыт. Хона ускакала в степь.

  Парень посмотрел на свои чуть подрагивающие пальцы рук, и ему стало стыдно. Никогда нельзя поддаваться негативным эмоциям. Это ведет к беде. Наделаешь глупостей, а потом пожалеешь тысячу раз. Так говорил прадед Олег. И Юл всегда стремился к самоконтролю, а сейчас вышел из себя. Почему?.. Только ли из-за разбитых таблиц?

  – Или я психую из-за нее? – прошептал парень. – Из-за нее... я не контролирую себя, когда она рядом... потому что... я...

  Слово «люблю» младший правнук не решился произнести вслух. Невероятное одиночество навалилось на него. Даже когда Юл расставался с Темеркой и уходил из родного поселка во Внешнюю Тьму, он не чувствовал себя таким осиротевшим. А сейчас будто сердце вырвали. С кровью. С хрустом. С жестокой болью. Все было так хорошо, так чудесно, и вот, стоило один раз сорваться, и мир рухнул. Не нужен теперь ни поход к морю, ни возвращение в Забытую деревню. Жизнь не нужна. Умереть хочется.

  Что делать? Догнать? Попросить прощения? Но тогда она решит, что права... с того момента она будет всегда права...

  И что с того? Ведь раньше мне все равно было, кто, что думает. Главное, добиться своего. Главное – победить...

  Где прежнее спокойствие? Где оно?.. проклятая магия окутала липкими цепями, лишила разума... человеческая магия, скроенная из чувств, слов и обстоятельств всегда одолевает слабую душу...

  Вот и весь ответ. Прадед Олег с самого начала приучал Юла контролировать свои эмоции, но наглая смазливая девчонка ворвалась в его жизнь ураганом, лишила привычной опоры на собственные силы, сделала безвольным. Трудно, почти невозможно противиться любовной стихии, когда тебе всего лишь шестнадцать лет. Именно поэтому, а не из-за разбитых таблиц Юл пошел на обострение, наступив на больную мозоль Хоны, на байкерское самолюбие и желание показать себя крутой и независимой от отца и старших соплеменников. Младший правнук сделал это неосознанно. Так он пытался одолеть то, над чем не имел власти, но что имело власть над ним, то, что превращает человека в перекати-поле, которое безропотно катится по бескрайней степи, поддавшись буйному ветру.

  Именно таким засохшим растением, готовым поддаться чувствам и помчаться вслед за любимой, и представил себя Юл.

  "Я слаб... но я не поеду... не поеду за ней!.." – по щекам парня потекли слезы.

  Тогда, чтобы окончательно не раскиснуть и хоть как-то отвлечься, Юл схватил первую попавшуюся глиняную таблицу и принялся читать.

  Љ73. День шестьдесят шестой. Радиационная обстановка: 1260 микрорентген в час, что более чем в шестьдесят раз превышает норму.

  Сегодня ночью была перестрелка. Банда мародеров пыталась взять наш лагерь. Убито тринадцать бандитов. С нашей стороны легко ранен один спец.

  Еще пять человек помещены в карантин. Двоих пришлось усыпить, поскольку у них болезнь перешла в акматическую стадию. Есть и обнадеживающие новости. Не только физраствор с нуклидами, но и внешнее облучение (начиная примерно с 800 микроренген в час) замедляет развитие инсэнитии. Благодаря взрыву на АЭС под Волгодонском инфекция законсервирована. Если бы не это обстоятельство, полагаю, не два человека а около четверти персонала Центра уже сошли бы с ума. Однако пройдет месяц, может чуть больше, может чуть меньше, и радиационный фон спадет, и тогда зараза вновь вступит в свои права. Это отложенная агония.

  В МЭЦ-17, где радиационный фон значительно выше нашего, проводят эксперименты не только на людях, но и на домашних животных и летучих мышах. Инсэнития заразна для человека, для прочих млекопитающих она, по всей видимости, безвредна. Однако ученые отмечают странное поведение животных, которым кроме вируса ввели в кровь нуклиды. У них будто появляются зачатки "коллективного разума". Впрочем, о чем-либо судить пока что слишком рано. Необходимы дополнительные экспериментальные подтверждения.

  Юл отложил таблицу и тут же взялся за следующую.

  Љ74. День шестьдесят седьмой. Радиационная обстановка: 1330 микрорентген в час.

  Меня посетила идея. Вирус поражает главным образом нейроны мозга. Именно там он размножается. В других частях организма вирус погибает в течение нескольких недель. Это уже доказанный факт. В последнее время с территории России и из-за рубежа к нам поступала информация о людях, обладающих иммунитетом к инсэнитии. Главным образом это лица, сгруппировавшиеся по интересам, иногда, как в моем случае, попадаются и одиночки. Значит, этим счастливчикам каким-то образом удалось очистить собственные нервные клетки от болезни.

  Одно из фундаментальных правил неврологии гласит: нейроны, используемые вместе, соединяются в сеть. Если человек что-то делает постоянно – эта сеть становится устойчивой. У индивида, чем-либо страстно увлеченном, подобные сети сверхустойчивы и сверхживучи. Инсэнития в некотором роде "коллективный вирус", перестраивающий нейросети под свои задачи. Что если борьба идет именно на уровне сетей? Люди с устойчивыми увлечениями имеют несравненно больший шанс на выживание. То есть сверхустойчивые нейросети чаще всего побеждают вирусные, угнетают их, и клетки, инфицированные инсэнитией, погибают. Это только гипотеза. Мне даже механизм такого действа до конца не ясен.

  Тем не менее, я переговорил с начальником нашего МЭЦ, и меня ждало разочарование.

  Парень отложил таблицу. Его вдруг кольнуло острое предчувствие. Нужно было прямо сейчас уходить. Выродки не будут церемониться с человеком, если обнаружат его на своей территории. Юл подумал о Хоне. Как-то все нереально произошло. Будто с кем-то другим. Прошлой ночью они были невероятно счастливы, а сейчас... какая разница, что будет потом?..

  – Я просто идиот, – сказал сам себе парень, – что я здесь делаю? Что вообще происходит?.. что со мной?.. уходить надо... уходить...

  Но Юл наперекор собственному рассудку схватил следующую глиняную плитку.

  И, правда, какая разница? Пусть лучше меня убьют выродки...

  Љ75. День шестьдесят седьмой. Продолжение.

  Я сообщил начальнику свою гипотезу и попытался убедить его в необходимости изучения проблемы в данном ключе. Я хотел послать запрос в столицу на дополнительное оборудование. Но мне было отказано. Начальник сказал, что сегодня вечером состоится собрание, а завтра утром персонал МЭЦ-18 эвакуируется в Волгодонск, поближе к источнику целительной радиации. Мир стремительно вымирает, а потому существует острая необходимость в выживании лучших представителей человечества. Времени на исследования не остается, и правительство приняло решения задействовать весь пока еще действующий авиатранспорт для переброски материальных и людских ресурсов к Ростовской АЭС.

  Под "лучшими представителями человечества" понимались вполне определенные экземпляры вида хомо сапиенс: высокопоставленные чиновники, миллиардеры, их мажорные отпрыски, жившие за границей, и их же зажравшаяся обслуга. На остальных, впрочем, как всегда, элите было наплевать.

  Вечером действительно состоялось собрание. Начцентра предложил остаться пяти добровольцам в МЭЦ-18 для замеров радиоактивного фона и общего наблюдения за эпидемиологической обстановкой. Одним из волонтеров, естественно, оказался я. Остальные ранним утром отправились автоколонной в Волгодонск.

  Прочитав таблицу, парень потянулся к следующей. Он действительно готов был остаться здесь до конца. Если уж не можешь противиться любовной стихии, если тебя ломает, как жалкого раба, то...

  Да и вообще, уже слишком поздно куда-либо уходить. Отправляться в путь надо было с восходом, а теперь...

  Что "теперь", парень додумать не успел, поскольку услышал топот копыт и протяжный крик Хоны:

  – Юл! Ю-ю-юл! Открой!

  Сердце юноши тревожно и радостно екнуло и, забыв обо всем на свете, он опрометью выскочил из комнаты, помчался по коридору к выходу.

   Гексаграмма 35 (Дзинь) – Восход

  День начинается с восхода солнца, но не заканчивается на этом

  Байкеры провели ночь без костров, опасаясь, что огни заметят выродки. Ночь была тиха, но тревожна. Запретные земли тяготили. Каждый номад с самого детства помнил рассказы убеленных сединой воинов о Запагубье, где когда-то устраивала безумные оргии адская шлюха Радиация. Ведь не случайно именно здесь живут ее потомки – аэсы. И хоть с тех пор прошло сто лет, и силы демоницы иссякли, все же проклятье и по сей день лежит на этой степи. Предки возбранили есть рыбу, выловленную в Пагуби, и бить зверя на поруганных территориях.

  Единственным, кто не побоялся вкушать пищу, выращенную в Запагабье, был Вир Златорукий. Почти три оборота небесного колеса он находился в почетном плену у выродков. Кастомайзера спасла тогда татуировка на груди в виде извивающейся змеи, проткнутой двумя копьями. Этот знак считался священным символом у аэсов. Вира приняли за живого бога, в связи с чем к нему приводили юных уродок для дефлорации. Когда кастомайзер сбежал и вернулся в родное становище, его не сразу приняли. Байкера отправили в степь очистить тело и душу от скверны пребывания в запретных землях. В полном одиночестве он прожил от весны до весны. Но и потом, несмотря на то, что Вир получил почетнейшее звание "Стальные бедра", соплеменники относились к нему с осторожностью и недоверием. Часто он становился объектом насмешек, на которые, впрочем, не обращал особого внимания. Женщины не желали иметь с ним дело. За исключением полногрудой Чезеты, этой странной, слегка чокнутой, стареющей толстушки...

  С восходом солнца, позавтракав солониной, кочевники отправились на юг. В авангарде на расстоянии около двухсот шагов от основного отряда ехал Вир Златорукий и еще пара воинов. После вчерашнего ливня степь расцвела буйным цветом. Весело жужжали насекомые, чирикали невидимые птички, а в голову бил вездесущий дурман весны. Но главное, не было жарко. Степь, считавшаяся проклятой, откровенно радовала глаз, освежала, наводила на мысли о чем-то светлом и прекрасном.

  Ури пребывал в хорошем настроении. Да, сейчас байкеры на вражеской территории, и в любой момент выродки могут напасть на след непрошенных гостей. Ну, так что с того?! Погибнуть в бою в такой замечательный день – угодить самому Небесному Харлею и всему священному табуну.

  Мысли предводителя Дэнджеров будто призвали беду. Авангард вдруг остановился, Вир Златорукий, находясь на небольшой возвышенности, подал знак, и остальные галопом помчался к разведчикам.

  – Смотрите, – сказал кастомайзер, указав руками в противоположные стороны.

  С запада и востока к байкерам, поднимая пыль, стремительно приближались два отряда, каждый из которых состоял, пожалуй, из полсотни бойцов. Это были выродки. Теперь сражение могло закончиться отнюдь не в пользу кочевников, как вчера.

  Принять бой прямо здесь Ури виделось нецелесообразным. Быть окруженным, пускай и на небольшой возвышенности, отражать удары с двух сторон значило неминуемо проиграть. Имелся и такой вариант: сперва напасть на одних, быстро разбить их, затем сражаться со вторыми. Благо и тот и другой отряды находились примерно в трех тысячах шагов от байкеров. Но кто даст гарантии, что аэсы будут молниеносно разгромлены? Если они дадут достойный отпор, то смелый маневр обратится катастрофой. Оставалось отступить на север, к Пагуби, и занять оборону на одном из островков, или...

  – Я знаю, где может быть Хона, – второпях произнес Вир, указывая на юг, – там скачет всадник.

  – Глаза мои! – Ури смог разглядеть только очертания конника, мчавшегося сломя голову прямо на кочевников.

  – Да это же Хона и есть! – Неп Дальнозоркий, сощурившись, засмеялся. – Я вижу, точно она! На хорсате! Надо же!

  – Там, на юге, вон, видите, белеет на горизонте, – сказал Вир, – дом древних. Аэсы считают его храмом бога Ингодвитраста, на самом деле это мобильный центр, построенный предками против болезни безумия. Там я и был жрецом...

  Вряд ли кто-то из номадов знал, что такое "мобильный центр", но сейчас, в момент крайней опасности, даже Неп не удосужился сострить по поводу непонятных словечек.

   Всадница вдруг остановилась, замерла в нерешительности, словно находилась в прострации и только сейчас заметила байкеров, как будто тело восседало на лошади, мчалось по степи, а душа – совсем в иных мирах.

  Нет же... так оно, видимо, и было... Хона и в самом деле не видела, куда ее нес хорсат.

  Девушка развернула лошадь-мутанта и поскакала обратно, в южном направлении.

  – Укроемся в храме выродков, – Ури, выхватив секиру, проорал:

  – За ней!

  Кочевые варвары с гиканьем устремились за беглянкой.

   Гексаграмма 36 (Мин-и) – Просвещение варваров

  Самой темной ночь кажется перед рассветом

  – Юл! Открой, скотина, за мной гонятся! – Хона затарабанила снаружи.

  Парень, не помня себя от радости, подбежал к двери, ткнул карточкой в щель. Пусть называет его, как хочет, главное, что вернулась. Дверь ушла вверх, и в коридор заскочила всклокоченная байкерша.

  – Закрывай! Закрывай, давай! Быстрей!

  Младший правнук закрыл дверь.

  – И окно! Окно тоже!

  Юл побежал в комнату с глиняными таблицами, затворил треугольный проем.

  Вскоре послышался гул копыт. Всадники оказались внутри центра, кто-то стал объезжать здание по периметру. Напряженно вслушиваясь, беглецы вышли в коридор.

  – Провались все в баггерхелл, куда она делась?! – это был голос Урала Громоподобного.

  – Они внутри! – ответил Вир.

  Раздался настойчивый стук.

  – Хона, Юл, вы ведь здесь! – прокричал кастомайзер. – Откройте! Скоро сюда прибудет целая сотня выродков, нам нужна ваша помощь!

  Парень и девушка подкрались к двери и затихли.

  – Хона, Юл, послушайте, у вас ведь есть такая пластинка, там еще написано "МЭЦ-18". Иначе вы не смогли бы попасть внутрь, – Златорукий снова постучал.

  Беглецы ничего не ответили. Юл только крепче сжал малую боевую лопату в правой руке и пластиковую карточку в левой.

  – Никто вас не тронет, я обещаю. Нам нужно закрыть ворота. Закрыть их можно только с помощью пластинки. Откройте! Вы там все равно задохнетесь, вентиляция уже при мне барахлила!

  – Пусть мой отец поклянется, что не сделает ничего дурного ни мне, ни Юлу! – прокричала байкерша. – Не убьет его и не покалечит!

  – Мерзавка! – прорычал Ури. – Ты еще торговаться со мной собралась!

  – Я не открою, – прошептал Юл, – я в любом случае не открою...

  – Там выродки, у нас выхода нет...– тихо, на пределе слышимости сказала Хона, а затем вновь перешла на крик:

  – Поклянись! Иначе не откроем!

  Послышался короткий спор между Ури, Виром, Непом и еще несколькими номадами.

  – Хорошо, – недовольно пробасил президент Дэнджеров, – клянусь Харлеем Изначальным, Явой Первородной и всем священным табуном, что не трону и не покалечу этого говнюка! Довольна?

  – Да...

  – Только быстрей давайте, аэсы уже рядом! – скороговоркой проговорил кастомайзер.

  Парень и девушка переглянулись. Хона кивнула, и Юл передал ей карточку, а сам вытащил гладиус из петли. Оружие теперь у него было в обеих руках. Байкерша ткнула пластинку в щель, дверь пошла вверх, а младший правнук отступил на несколько шагов вглубь коридора.

  В проеме показался седовласый Вир с протянутой рукой. Хона тут же отдала ему карточку, кастомайзер исчез. Несколько мгновений спустя послышался скрип – ворота закрывались, делая ограду вокруг купольного здания сплошной.

  – Наверх, нужны стрелки наверху! – прокричал Вир. – Пусть следят за аэсами!

  Ури сделал знак рукой и несколько воинов с арбалетами полезли по ступенькам на выступ, окаймляющий купол. Затем, заглянув в коридор, президент прорычал:

  – Ну, сопляк, вылазь давай, наружу!

  Юл не шевельнулся, только дыхание его участилось, и по спине потекли холодные капельки пота.

   – Ты обещал! – с натугой прошипела Хона. – Обещал не трогать его!

  – Обещал, – подтвердил президент, – а вот Авас Стальной ничего не обещал. Это его раб, он выиграл его на байкфесте. И раб сбежал. А значит, хозяин имеет право наказать беглеца!

  – Да, – в коридоре появился патлатый байкер, – это мой раб. И он пожалеет о том, что родился на свет.

  – Ты не можешь убить его! – яростно возразила Хона. – Я помню наши кодексы, я не дура! Раб в твоем распоряжении, но не в собственности. Юл принадлежит всему клану сразу.

  – А я не собираюсь его убивать, – Авас зло оскалился, – я просто отрежу ему ухо в назидание. Имею право...

  – Тогда, – девушка извлекла акинак и вся напружинилась, – я выступаю в защиту Юла и вызываю тебя, Авас, Кавасаки Стальной из клана Дэнджеров, на дуэль.

  – Хона, – хрипло произнес парень, – я и сам могу постоят за себя, если что...

  – Заткнись, кегленок, – взревел Авас, пряча нож и вытаскивая из-за спины цепную булаву, – ты, вшивый раб, не смеешь драться со свободным!

  В коридоре появился еще один байкер с хитрым прищуром и лукавой улыбкой – Неп Дальнозоркий.

  – А мне нужна чаша Скальпеля Косноязычного, – сказал он.

  – Дочура, положи меч, – строго произнес Ури, – ты не победила на соревнованиях и потому остаешься шустрилой. А шустрилы не имеют права вызывать на дуэль мемберов. И поверь мне, маленькая засранка, за свое поведение ты еще надолго останешься не при делах. Совет не даст тебе проспекта в ближайший пяток оборотов небесного колеса. Уж я позабочусь об этом!