Текст книги "Статьи, выступления, письма "

Автор книги: Эрнесто Че Гевара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 43 страниц)

Я надеюсь, что вы хорошо поймете общие контуры проблемы и что вы будете следовать в том же направлении, что и Революция. Может быть, да, а может быть, нет...

Но эти слова обращены не к ним, не к меньшинству, а к основным массам студенчества, ко всем тем, кто составляет его ядро. Я помню, несколько месяцев назад я вкратце разговаривал с некоторыми из вас и советовал установить контакт с народом; не являться к народу, подобно аристократической даме, раздающей монетки: монетки знания или монетки какой-нибудь помощи, но прийти к нему как бойцы великого революционного легиона, который сегод

63 | октябрь 1959 года

ня управляет Кубой. Подставлять плечо в практических делах страны; в делах, которые позволят каждому специалисту увеличить багаж своих знаний и присоединять ко всем тем интересным вещам, которые они изучили в аудиториях, другие, может быть, гораздо более интересные, которые они узнают на подлинных полях сражений великой борьбы за строительство обновлённой страны.

Очевидно, что одна из самых главных обязанностей Университета состоит в том, чтобы осуществлять свою профессиональную деятельность в неразрывной связи с народом. И очевидно также, что для того чтобы организованно осуществлять эту деятельность, нужно направляющее и планирующее содействие какого-либо государственного органа, который был бы прямо связан с этим народом. Или даже нескольких государственных органов, поскольку в настоящее время для того, чтобы сделать любое дело в любом месте республики, взаимодействуют три, четыре или более учреждений. И лишь недавно в стране была начата деятельность, направленная на то, чтобы планировать работу и не распылять усилия.

Но, возвращаясь к главной теме нашего разговора – о праве изучать, выбирать профессию по своему призванию, мы всё время сталкиваемся с одной и той же проблемой. Кто имеет право ограничивать призвание студента конкретным государственным приказом? Кто имеет право говорить, что в год можно выпускать только 10 адвокатов и 100 промышленных химиков? Это уже диктатура. Ну что ж, да, это диктатура. Но разве диктатура обстоятельств—это не та же диктатура, которая существовала раньше в виде вступительных экзаменов, или в виде аттестации, или в виде экзаменационных сессий, которые отсекали наименее способных? Мы просто меняем последовательность ориентиров процесса, система же остаётся той же самой: просто в прошлом выпускались специалисты, которые затем начинали бороться за место под солнцем в различных отраслях знания. Сегодня всё меняется, речь идёт о вступительном экзамене или отборочном конкурсе... но в конце концов, метод—это не самое главное. Необходимо поставить обучение на тот путь, который необходим Революции для выполнения наших технических задач. И думаю, что это не должно вызвать негативной реакции. Мне кажется очевидным, что интеграция Университета с Революционным правительством не должна вызывать реакции отторжения.

Мы не хотим прятаться за слова и пытаться объяснить, что нет, это не потеря автономии, на самом деле это просто более проч

641 университетская реформа и революция

нал интеграция. Но эта более прочная интеграция действительно означает потерю автономии, однако подобная потеря автономии необходима всей стране. Раз так, то раньше или позже, если Революция продолжит развиваться в том же направлении, что сейчас, она найдёт способ обеспечить себя всеми специалистами, в которых она нуждается. Если Университет замкнётся в своих стенах и продолжит выпускать адвокатов или иных специалистов, которые не настолько нужны нам сегодня (не подумайте, что я ополчился именно на адвокатов); если он продолжит эту линию, что ж, придётся сформировать какой-то другой тип технического учебного заведения. В Гаване уже подумывают о создании Высшего Института Технической Культуры, который бы выпускал именно таких специалистов; этот институт будет, возможно, организован отличным от Университета образом и со временем может превратиться, если непонимание будет сохраняться, в соперника Университета. Или Университет превратится в соперника этого нового, задуманного нами учебного заведения—в борьбе за то, чтобы монополизировать нечто, что невозможно монополизировать, потому что знания принадлежат всему народу, как принадлежит ему культура.

Кроме того, то, что сейчас создаётся на Кубе, уже делалось в других странах мира, и прежде всего в странах Латинской Америки. Точно так же и там происходит борьба между различными учебными заведениями, техническими или политехническими институтами, в целом более низкого культурного уровня,—и Университетом. Не знаю, говорили ли уже и ясно ли было сказано, что эта борьба– это отражение борьбы между социальным классом, который не хочет терять свои привилегии, и новым классом или совокупностью классов, которые пытаются обрести свои права на культуру. И мы должны говорить об этом, чтобы предостеречь всех революционно настроенных студентов, чтобы показать им, что борьба такого рода —это просто выражение сопротивления того, что мы на Кубе старались уничтожить, что это—классовая борьба, и что выступающий против того, чтобы большее количество студентов скромного происхождения обрело доступ к богатствам культуры, попросту пытается осуществить классовую монополию на культуру.

И ещё об одном. Когда здесь говорилось об университетских реформах и все согласились с тем, что университетская реформа– это нечто важное и необходимое для страны, первое, что сделали студенты, было взять в известной мере под свой контроль учебные

651 октябрь 1959 года

заведения с тем, чтобы навязать преподавателям ряд мер и в той или иной степени вмешиваться в принятие решений руководством Университета. Правильно? Это поведение победившей группы, победившей и потребовавшей после победы своих прав. Преподаватели —некоторые в силу возраста, а другие даже в силу своего менталитета– не участвовали в той же мере в борьбе, и те, которые боролись и победили, это право обрели. Но я задаюсь вопросом: а разве Революционное правительство не боролось и не победило? И разве оно не боролось и не побеждало с таким же или большим воодушевлением, чем любой другой обособленный слой общества, потому что это было выражением борьбы всего народа Кубы за своё освобождение? Однако правительство не вмешалось в дела Университета, не потребовало своего куска пирога, поскольку не считает, что это было бы самым логичным и достойным поведением. Оно просто призывает студентов к реализму, призывает к рациональному мышлению, которое так важно в пору революции. И призывает к дискуссии, из которой с неизбежностью должно родиться такое мышление.

Сейчас обсуждается программа университетской реформы. И немедленно взоры обращаются к университетским реформам восемнадцатого года, ко всё тем сверхмудрецам, которые впоследствии предали свою науку и свой народ, но которые в то время, когда они боролись за такое благородное и нужное дело, как университетская реформа, ещё ничего ни о чём не знали, были простыми студентами, но боролись—потому что это было необходимостью. Теоретизировали они уже потом и теоретизировали, когда у них уже сложилось недоброжелательное отношение к тому, что они сами сделали. Почему же тогда мы должны искать принципы университетской реформы в том, что было сделано в других местах? Почему не использовать опыт других лишь как дополнительную информацию для решения наших крупных проблем—того, из чего мы должны исходить прежде и превыше всего; проблем, которые существуют здесь. Проблем победившей революции, противостоящей ряду очень могущественных, враждебных правительств, которые преследуют нас, нападают на нас и в сфере экономики, а иногда и с помощью военной силы; которые наводнили весь мир пропагандой, распространяя множество небылиц о нашем правительстве, о том правительстве, которое осуществило аграрную реформу в том же духе, в каком я советую проводить реформу университетскую: глядя вперёд, а не назад, принимая то, что было сделано в других частях мира в каче

661 университетская реформа и революция

стве подсобного ориентира, но анализируя в первую очередь положение нашего собственного крестьянства. Это правительство провело налоговую реформу, реформу таможенных тарифов и сейчас приступило к решению великой задачи индустриализации страны. Нашей страны, где сейчас нужно найти необходимые для проведения нашей реформы ресурсы; страны, где собираются рабочие, которые ещё не добились удовлетворения всех требований, к которым они стремились– и логично продолжают стремиться,—собираются и единогласно решают на массовых собраниях отдать часть своей заработной платы, чтобы помочь экономическому строительству в стране. Страны, где Революционное правительство сделало своим боевым знаменем аграрную реформу, продвигает её с одного конца острова до другого и постоянно страдает от того, что у него нет необходимых для этого специалистов, а добрая воля и труд только частично восполняют этот дефицит. И поэтому каждый из нас постоянно вынужден возвращаться назад и учиться на собственных ошибках, что означает учебу за счёт жертв нации.

А когда мы приходим к тем, на кого по логике вещей мы должны опираться, приходим в Университет, чтобы он дал нам специалистов, чтобы он влился в великий поход Революционного правительства, в великий поход народа к своему будущему, мы сталкиваемся с тем, что внутренняя борьба и пустопорожние дискуссии снижают способность этих учебных центров выполнять свой нынешний долг. Поэтому мы хотим использовать этот момент, чтобы высказать нашу правду. Может быть, горькую правду, может быть, в чем-то несправедливую, может быть, очень раздражающую многих, но выражающую мысли Революционного правительства. Правительства честного, не пытающегося захватить или сломить институт, который не является его врагом, а напротив, должен быть его союзником, его самым близким и эффективным сотрудником. И обращается с этим именно к студентам, потому что никогда революционный студент не будет ни врагом, ни даже противником того правительства, которое мы представляем. Потому что мы постоянно стремимся к тому, чтобы учащаяся молодёжь присоединила к полученным в аудиториях знаниям созидательный энтузиазм всего народа Республики и влилась в огромную армию тех, кто делает, покинув малый отряд тех, кто только говорит.

Вот поэтому я и пришёл сюда не только, чтобы произнести речь, а для того, чтобы представить некоторые полемические тези-

671 октябрь 1959 года

сы и, естественно, призвать к дискуссии, какой бы острой и эмоциональной она ни была, но всегда идущей на пользу демократическому строю. К объяснению всех фактов, к анализу того, что происходит в стране, и к анализу того, что произошло в других странах с людьми, занимавшими некогда позиции, подобные тем, которые занимают сегодня некоторые студенческие группы.

И в заключение, напоминание студентам, интересующимся этими проблемами университетской реформы: изучайте будущую жизнь, будущую, но уже и прошедшую; жизнь с того момента, когда началась реформа восемнадцатого года, и до настоящего времени; изучите жизнь каждого из деятелей той реформы. Уверяю вас, что это интересно.

Вот и всё.

Журнал «МатЫ», 15 октября 1968 г.

с. 69

Роль Университета в экономическом развитии Кубы

выступление в Гаванском университете, 2 марта 1960 года

Мои дорогие товарищи!

Прежде чем приступить к теме нашей сегодняшней беседы, я хотел бы предостеречь вас от слишком большого доверия к словам господина Наранхо. Позвольте мне остаться тем, кем я на самом деле являюсь,– скромным революционером и студентом первого курса...{аплодисменты). Я—студент первого курса по специальности «финансы» Университета Революции. (Аплодисменты.)

Просто я пришёл побеседовать с вами, используя это немного туманное звание революционера и роднящее меня с вами общее звание студента.

Я думал, что беседа эта могла бы быть более непринуждённой, с вопросами и ответами и даже с дискуссией, однако особые её условия – трансляция на всю страну, участие телевидения и т.д. – принуждают к большей упорядоченности в изложении темы, которую я хотел бы развить. Темы, которая заботит меня персонально и, думаю, является предметом озабоченности многих из вас.

Она могла бы быть озаглавлена примерно так: «Роль Университета в экономическом развитии Кубы»—поскольку мы вступаем в новый этап экономического переустройства.

Мы добились всех необходимых характеристик политического устройства страны, позволяющих начать эту экономическую реформу—и мы сделали первый её шаг, изменив структуру землевладения в нашей стране. Иначе говоря, мы начали с того, с чего должны начинаться процессы экономического развития,– с аграрной реформы.

Но для того чтобы знать, каким должен быть этот процесс, нам необходимо самоопределиться в историческом и экономическом плане. Если мы находимся в самом начале процесса развития, это значит, что наша экономика не является развитой, или, иными словами, мы являемся страной слаборазвитой, недоразвитой, полуколониальной, полуиндустриальной (как хотелось бы оптимистам) —можете назвать её как хотите, но в любом случае мы должны основательно изучить, каковы же характерные черты того состояния, которое превратило нас в слаборазвитую страну. И найти средства, которые позволят нам выйти из этой ситуации.

Конечно, одна из первых характеристик слаборазвитой страны—это отсутствие промышленности, зависимость от поставок необходимых промышленных товаров из-за рубежа. И Куба по этому первому критерию точно соответствует понятию слаборазвитое™. Почему же на протяжении целого ряда лет Куба, будучи в полном смысле слова полуколониальной страной, выглядела процветающей? Просто потому что исключительные климатические условия Кубы и ускоренное развитие одной-единственной отрасли промышленности—сахарной позволили нам конкурировать на мировом рынке, обладая необходимым уровнем производительности труда в этой единственной отрасли, в производстве сахара.

Североамериканские капиталы, нарушившие ими же самими установленные законы, дали импульс развитию этой отрасли. Дело в том, что ещё в эпоху североамериканского правления на Кубе0 был издан закон, который запрещал североамериканцам владеть землями на острове. Такова была буква закона который, однако, был быстро нарушен; декрет Сангили, запрещавший иностранцам иметь землю на Кубе, не был претворён в жизнь – и мало-помалу они стали собственниками сахарных латифундий и создали эту мощную отрасль производства: более 160 сентралей, дававших до 6 млн. тонн сахара в год—и с производительностью, делавшей их продукцию конкурентоспособной на мировом рынке. Но они озаботились —и весьма—и тем, чтобы Куба сохранила и другую характеристику полуколониальной страны, чтобы она оставалась монопроизводителем, зависела исключительно от одного продукта для получения валютных средств, на которые приобретались все необходимые товары потребления на зарубежных рынках.

При этом нам сделали видимость подарка в виде высоких цен на сахар—с одной стороны, и низких пошлин на товары, произведённые и ввозимые североамериканцами,—с другой. Это последнее сделало невозможной конкуренцию аналогичных товаров, произведённых в какой-либо иной стране (кроме США), в том числе и тех, которые производились на самой Кубе. Так втолкнули нас в «свободную экономику, действующую исключительно в рамках закона спроса и предложения».

1) Т.е. в 1899-1903 гг.

701 роль Университета в экономическом развитии Кубы

Эта столь четко выраженная экономическая зависимость с первых же лет провозглашения национального суверенитета обернулась почти абсолютной зависимостью политической, сохранившейся и после отмены «поправки Платта»1. Эта политическая ситуация была ликвидирована первого января 1959 года, и немедленно возникли первые трения и трудности с «северным гигантом». Эти разногласия являются логичными, если одна из стран, привыкших к своему привилегированному положению, вдруг обнаружила, что эта маленькая карибская «колония» позволила себе разговаривать на том единственном языке, на котором может говорить Революция,—на языке равноправия участников диалога.

Сначала на карикатурах огромный Дядя Сэм смотрел с ухмылкой и удивлением на маленького бородатого карлика, который хочет пнуть его по ногам, потому что не достаёт выше—из-за роста. (Апло-дисменты). Затем бородатый карлик внезапно вырастал до достижения пропорций, одинаковых с североамериканскими, и появлялся на пикнике обладателей денег Америки в своём настоящем облике. И каждый раз, когда наш народ (аплодисменты) ... стремится выразить своё неудовлетворение и своё несогласие с грабежом, поднимается дорогое для нас знамя с портретом Фиделя Кастро. (Аплодисменты) ...

Итак, поскольку речь идёт о политической проекции, мы доросли до самого высокого уровня в нашей, не освобождённой пока Америке. Мы совершенно бесспорно—нравится это или не нравится большим странам Америки (аплодисменты) —являемся лидерами народа. Для могущественных хозяев мы представляем собой всё, что есть абсурдного, негативного, непочтительного и беспокойного в Америке; всё то, что они презирают; но с другой стороны, для огромной массы американского народа, для того, который живёт южнее Рио-Браво, мы представляем собой всё благородное... (аплодисменты), всё искреннее и борющееся, что есть у этих народов, пренебрежительно именуемых «метисами». Но мы отлично знаем, что наше политическое развитие намного перегнало развитие экономическое– поэтому-то и могут оказаться эффективными попытки экономической агрессии, планируемые палатой представителей США, ибо мы по-прежнему зависим от одного продукта и одного рынка. И когда мы изо всех сил боремся, чтобы освободиться от этой зависимости, и

1) Т.е. после 1934 г.

711 март 1960 года ю. ;31

подписываем соглашение о поставке миллиона тонн сахара в Союз Советских Социалистических Республик и о предоставлении им кредита в сто миллионов долларов (или песо), вскакивают носители колониального духа и сеют замешательство, пытаясь доказать, что, продавая сахар другой стране, мы попадаем в рабство. И им не приходит в голову помолчать и подумать о том, сколько рабства означали и означают для народа Кубы те три миллиона тонн сахара, которые мы год за годом продавали по предположительно преференциальным ценам «гиганту Севера».

Сейчас мы должны развивать экономическую борьбу за диверсификацию наших рынков и диверсификацию нашего производства —и политическую борьбу за просвещение народа, чтобы в любой момент суметь объяснить ему, для чего же кубинская революция стала искать новые рынки. Чтобы суметь показать—анализируя историю с обсуждением новых законов в палате представителей США– исторические корни и мотивы того, почему мы должны принять превентивные меры против раскручивающейся агрессии и должны попытаться с максимальной быстротой освободить наши сахарные поставки для их выхода на новые рынки.

Но я не пришёл сюда только для того, чтобы говорить о сахаре. Я предпочел бы вообще не говорить о нем, потому что мы стремимся к тому, чтобы сахар стал лишь одним из многих и многих кубинских продуктов, производимых для обмена на всех рынках мира кубинскими руками и на кубинских заводах. (Аплодисменты). И вот здесь-то, на этом уровне приобретает всю свою значимость, всю свою реальную важность вопрос о роли техники и культуры в экономическом развитии страны. Другими словами—роль наших образовательных центров в будущем развитии нашей страны.

Я не думаю, что именно уровень образованности определяет модель страны, и мы даже доказали в своё время, что это не так, когда наша необразованная Повстанческая армия успешно сломила столько препятствий и предрассудков. Но не верно и то, что экономический процесс сам по себе придаст образованию—лишь благодаря эффекту экономической трансформации – качества, необходимые для развития страны. Образование и экономическое развитие находятся в постоянном взаимодействии, обусловливая друг друга. И если мы смогли полностью изменить национальную панораму на уровне экономики, то структура высшего образования в стране остаётся прежней. Проблема эта уже начинает стучаться в двери практики—

| роль Университета в экономическом развитии Кубы

такие, например, как двери Национального института аграрной реформы.

Мы одним росчерком пера освободили нашу нефтяную промышленность, превратив её в кубинскую (аплодисменты); мы сделали основополагающий шаг для освобождения нашей горной промышленности и превращения её в кубинскую. (Аплодисменты). Мы начали процесс ускоренного развития шести наиважнейших и базовых отраслей промышленности, таких как: тяжёлая химия, органическая химия (от углеводородов до сахарного тростника), горная промышленность, топливная промышленность, металлургия в целом и чёрная металлургия в особенности, а также производство продукции, от которой зависит интенсивное развитие нашего сельского хозяйства. Однако мы столкнулись с печальной реальностью: та подготовка, которую дают университеты страны, не соответствует новым потребностям Революции—ни по ориентации, ни по пропорциям и количеству выпускников.

Накануне, несколько дней назад, товарищ Кеведо спросил меня в своём письме о моём мнении насчёт того, нужно или не нужно иметь Школу Экономистов в Гаванском Университете. И когда для ответа на этот вопрос нам не осталось ничего другого, как запросить помощи экономистов, работающих в данный момент в плановых органах государства, ответ этот возник сразу же и в форме, граничащей с агрессивной. Это надо же: в ситуации, когда у нас нет других специалистов по экономике, кроме чилийцев, мексиканцев, аргентинцев, венесуэльцев, присланных из CEPAL или INRA, и когда даже наш министр экономики получил образование в иностранном университете, ответ на вопрос о том, существует или нет необходимость в Школе Экономистов, очевиден: нужда эта огромна. И в квалифицированных преподавателях вообще, и особенно в преподавателях, способных истолковать и объяснить ритм и направление развития нашей экономики, что равнозначно ритму и развитию нашей Революции.

Это лишь один из примеров, однако существует такая же нужда в инженерах-горняках, в инженерах-нефтяниках, в тех, кто может работать в контактах с инженерами-химиками, которые знают своё дело, которые работают в основных отраслях химической науки; в каждой из этих шести основных отраслей нашей индустрии, где правительство должно дать импульс, новый тонус и сверхдинамику развитию, нам недостаёт исполнителей, каковыми являются

731 март 1960 года

техники. И заметьте, что я даже не говорю о технике-революционере, что было бы идеальным,—просто о технике любой категории и любого склада ума, какой бы ни была его идеологическая ограниченность, пережитки прошлого в его сознании. Ведь сегодня даже таких техников «без прилагательных»—подобия размягчённого асфальта на пути Революции—мы всё едино не имеем.

И ещё одно: в то время, когда студентам любого типа необходимо дать максимум возможностей для того, чтобы они могли исполнить свой долг и дойти до финала своего пути в высшем образовании, мы столкнулись с тем, что простой перевод студента из Сайта Клары в Гавану приводит к перерыву в цикле обучения. Потому что в этой маленькой стране три университета до сих пор не договорились о составлении по меньшей мере общих программ.

И если правительство делает важные шаги, хорошо зная, куда они ведут, и весь народ эти шаги поддерживает, и вы проходите военную подготовку, чтобы уметь защитить своими телами и своей кровью Революцию, которая сегодня является гордостью Америки, почему же ваш университет не может идти вместе с другими университетами по общей дороге и в общем ритме с революционным правительством? (Аплодисменты).

Я не хочу, чтобы мой приезд спровоцировал полемику перед лицом телевизионных камер; хочу просто обратить на это ваше внимание; чтобы вы подумали ещё раз: не может быть двойственности принципов и не может быть у студенческой молодежи двойственности критериев. Тот, кто готов отдать свою жизнь для защиты Революции, должен присоединиться и к действиям Революции. (Аплодисменты) . И гораздо проще, что бы об этом ни говорили, гораздо легче приспособиться к определённым нормам, чем отдать жизнь за идеал.

Именно поэтому Университет приобрёл на данный момент особенную важность, но при этом превращается в определённой мере—несмотря на то, что состоит из отдельных индивидов, в большинстве своём поддерживающих наше правительство—в потенциальный фактор торможения Революции. Сегодня вы этого не боитесь, сегодня вы всё видите в розовом цвете, но придёт – рано или поздно—день, когда отсутствие технических специалистов решительно помешает становлению нашей промышленности и его придётся отсрочить на два, три, пять или кто знает сколько лет. И именно в этот момент можно будет увидеть, насколько важен был этот

741 роль Университета в экономическом развитии Кубы

фактор отставания высшего образования, которое не смогло подняться на уровень, требуемый Революцией. Революцией, которая есть– народ.

Но неизбежно ли это, фатально ли то, что университеты должны превратиться в фактор отставания, то есть почти что в очаги контрреволюции? Со всей силой моей революционной убеждённости я отказываюсь верить в это, потому что единственное, что в этом случае нужно, абсолютно единственное—это координация. Ничего большего, чем это словечко, которое стало центром устремлений всех зависимых от правительства учреждений и которое должно быть также в центре внимания товарищей студентов. Координация между студентами университета Гаваны и учащимися университетов Лас-Вильяса и Ориенте. Координация программ обучения этих трёх университетов и программ обучения среднеобразовательных колледжей и институтов, которые питают своими выпускниками аудитории университетов. Координация между всеми этими учебными заведениями и Революционным правительством. Координация, необходимая для того, чтобы студенты знали, что согласно планам в определённый момент будущего правительству будут необходимы, скажем, сто инженеров-химиков—и что будут приняты меры, необходимые для того, чтобы приспособить всю структуру образования к тому, чтобы этих будущих химиков обучить... Координация—для того, чтобы не было переизбытка моих коллег—медиков, которые прозябают на своих бюрократических должностях, не выполняя великой социальной функции работника медицины и посвящая себя одной только борьбе за устройство своей личной жизни. Координация—для того, чтобы традиционные профессии, именуемые гуманитарными, сократили свой набор до того числа специалистов, которое действительно необходимо для культурного развития страны, и чтобы студенческие массы повернулись к новым профессиям, которых требует непрерывное развитие техники и чей недобор сегодня со всей силой скажется в дне завтрашнем.

Это и есть весь секрет триумфа—или провала – ну, скажем, не провала, а относительной неудачи—выполнения в возможно более быстром темпе плана Революционного Правительства. (Аплодисменты).

В настоящее время мы по соглашению с техническими специалистами международных организаций и техническими специалистами Министерства образования изучаем возможности для созда

751март 1960 года

ния технологических институтов, которые станут основой для, скажем, среднего научного образования. Это сильно поможет нашему экономическому развитию. Но никогда страна не сможет называться по-настоящему развитой, пока она не может строить все свои планы и производить большинство необходимой для внутреннего потребления промышленной продукции внутри своих границ. Техника позволит нам производить всё что угодно. Но что именно и как производить, заглянуть за пределы сегодняшнего дня—это задача плановиков, и это должно изучаться в высших учебных заведениях, в институтах и университетах, на широкой культурной основе. С тем чтобы выпускники этого, нового Университета, о котором все мы мечтаем, смогли ответить потребностям той Кубы, которая возникнет через 10 или 15 лет.

Сегодня уже на многих постах мы видим целый ряд докторов, людей с учёной степенью, исполняющих бюрократические обязанности. В этой ситуации экономическое развитие подняло палец и сказало: «хватит», уже есть достаточное количество профессионалов, которые могут потребоваться в данных областях знаний. Но университеты оставались слепы киредупреждениям экономического процесса и продолжали выпускать из своих аудиторий этот тип профессионалов. Мы должны вернуться на несколько шагов назад, основательно изучить характеристики развития и дать ему наконец новых специалистов.

Кто-то мне сказал однажды, что профессия—это продукт призвания и склонностей, что это нечто внутреннее и что нельзя заставлять себя изменить призванию.

Во-первых, думаю, что это утверждение является ложным. Я думаю, что мой частный пример, говоря статистически, не имеет особой важности, но так или иначе я начинал мою учебу как будущий инженер, закончил как медик, затем был военным командиром, а сейчас вы меня видите в качестве докладчика (аплодисменты). Существуют некоторые общие склонности, это верно – они существуют. Но сегодня различные области науки настолько дифференцированы и вместе с тем настолько тесно связаны между собой, что трудно кому-либо на заре его интеллектуального развития с точностью определить, каково же его подлинное призвание. Конечно, кто-то, решив, что будет хирургом, станет им, и всю свою жизнь будет доволен тем, что он—хирург. Но рядом с ним будут ещё девяносто девять, которые будут хирургами, как могли бы стать дерматоло-

761 роль Университета в экономическом развитии Кубы

гами, психиатрами или администраторами больниц—в зависимости от требований или разрешения общества.

Призвание может быть частью—и притом малой частью—мотивации, когда решается вопрос о потребностях в новых, надлежащих быть созданными профессиях или о переориентации профессий, уже существующих. По-другому не может быть, потому что против иного решения проблемы выступают те факторы, о которых я сказал: гигантские потребности общества.

И кроме того, потому что сегодня сотни и тысячи, а может, и сотни тысяч кубинцев имели призвание и хотели стать врачами, или инженерами, или архитекторами, или овладеть какой-то другой профессией, и не могли стать ими просто из-за того, что не могли оплатить учебу. Другими словами, поскольку речь идёт о личных мотивах призвание не играет решающей роли. Настаиваю на этом, потому что в нашем современном мире, где нефролог (специалист по почкам), если говорить о тех профессиях, в которых я разбираюсь, крайне отдалён иногда от окулиста или ортопеда. Но в то же самое время эти три профессионала, как химики или физики, будут учится для понимания феноменов материи на основе ряда элементов, которые являются общими для этих наук. Они будут разговаривать сегодня уже на языке физической химии или химической физики, а не просто на языке физики или на языке химии, как зачастую до сих пор преподают в среднеобразовательных колледжах. А также, насколько я помню, для хорошего понимания физики и химии необходимы математические знания. Таким образом, все профессии объединены в минимуме необходимых знаний, которыми должен овладеть студент. Почему же в этой ситуации предполагать, что наш товарищ, поступивший сегодня на первый курс Университета, уже может точно знать, что по истечении семи, или шести, или пяти лет —сколько ему положено,—после упорной учебы, в ходе которой он приобретает знания, о которых он даже не подозревал, он станет ортопедом или адвокатом, специалистом в криминологии..? Я считаю, что на всё это надо постоянно смотреть под углом зрения интересов масс, а не отдельных личностей, не исходя из того, что мы выступаем лишь как индивиды, более всего обеспокоенные защитой своей индивидуальности и способные отстаивать этот критерий тысячу и один раз, в то время как речь идёт об анализе и расчёте потребностей страны. Преступно мыслить, исходя только из индивида – потому что его потребности меркнут и тускнеют перед потребностями человече-