Текст книги "Статьи, выступления, письма "

Автор книги: Эрнесто Че Гевара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 43 страниц)

«Что ни говори, западноевропейский блок развивается гораздо быстрее, чем блок народно-демократических государств». Это происходит, по мнению Че, из-за того, что в СССР вернулись к материальным стимулам, конкуренции и дифференциации в заработной плате. «Начальники получают всё больше и больше»... «У лидеров нет никаких обязательств перед массами...»1

март 1965 г.

МЛ. Мигерас2

Из воспоминаний о последней встрече с Че (перед отъездом в Конго).

...Последний раз мы разговаривали в ночь с 25 на 26 марта. [Че] был очень расстроен тем, что империалисты сотворили в Конго и сетовал на то, что Чехословакия и СССР продают оружие освободительным движениям: «Это не социализм, и не что-то ему подобное; они должны были просто дать оружие». Он спросил меня: «Что вы имеете для пятнадцатого номера журнала?.. Пусти статью, опубликованную в «Марче»", потом ту часть статьи Альберто Мора", где

1) ~ Изложение—по книге Пако И. Тайбо-И (М. 2000 г., с. 509-510).

2) Сотрудник Министерства промышленности, отвечавший за выпуск его журнала «Nuestra Industrie. Revista economica».

3) Статья Че «Социализм и человек на Кубе» (с. 475—492).

4) Соратник и выдвиженец Че, ставший в то же время его оппонентом в «Экономической дискуссии» (см. с. 359-366).

49711962-1965 годы

он нападает на меня и отстаивает материальное стимулирование пусти статью Манделы и ещё статью аргентинского социолога о че ловеческой психологии1 и о проблеме мотивации». И ещё он сказа; мне: «Как угодно выпроси отрывок статьи одного из вице-президен тов [компании] Форда, где рассказывается о методах повышенш квалификации кадров. Это была статья [Ли] Якокки. А потом, черч возьми, аргентинец ушел, а мне партия задала вопрос: «Кто теб« велел печатать это?»2

1) Речь идет о статье А. Капарроса «Моральные и материальные стимулы труда».

2) Цит. по книге Пако Игнасио Тайбо-П, с. 539.

Я сделаю это

Статьи и заметки 1966 годов. Письма

с. 501

f. dfTUTil

Из «Записок о революционной войне: Конго»1

Из пролога(предисловия)

. ..Каково главное противоречие современной эпохи? Если бы это было противоречие между социалистическими и империалистическими странами или между империализмом и рабочим классом его стран—роль т. н. третьего мира действительно была бы намного меньшей, чем на самом деле. Однако существуют с каждым днём всё более веские аргументы для того, чтобы считать, что главным является противоречие между эксплуатирующими нациями и эксплуатируемыми народами. Условия [в которых я сейчас нахожусь] не позволяют мне приступить здесь к развернутому доказательству этого положения—того, как и почему оно не противоречит характеристике нашей эпохи как переходной к социализму...

... Это—история провала.

Если подобный отчёт может иметь какое-то значение, то связано оно с возможностью извлечь из него опыт, который послужит другим революционным движениям. Победа—это великий источник позитивного опыта, но поражение не в меньшей мере является таковым. Тем более в случае, подобном этому, когда и участники борьбы, и рассказывающие о ней – это иностранцы, рисковавшие жизнями в стране, с которой их связывают только ценности пролетарского интернационализма—на незнакомой территории, где говорили на чужом языке; когда закладывались основы метода, не применявшегося в освободительных войнах последних десятилетий – со времён гражданской войны в Испании...

Эти записки будут опубликованы много после того, как были надиктованы, и возможно, что автор не сможет принять на себя от-

1) Написаны Геварой зимой 1965/1966 г. в Дар-эс-Саламе (Танзания). Впервые опубликованы в 1994 г. в томе под заголовком «Год, когда нас нигде не было» («Е1 асо en que no fuimos en ninguna parte») – вместе с воспоминаниями других участников борьбы; отдельным изданием вышли в 1999 г. в Испании и на Кубе.

ветственность за всё, в них сказанное. Время сгладит многие шероховатости, и, если издание этих страниц будет иметь какое-то значение, редакторы смогут внести изменения, которые посчитают нужными (в частности, используя документальные источники), чтобы прояснить ход событий или суть позиций в свете последующей истории.

Из заключительной части «Записок»

«Мне остаётся самая трудная часть анализа, та, которая касается моего собственного поведения. Углубляя самокритику до предела собственных возможностей, я пришёл к следующим заключениям.

С точки зрения отношений с Гконголезским] революционным командованием" важнейшим препятствием стал тот не вполне нормальный способ, каким я попал в Конго: за всё последующее время я так и не смог преодолеть это препятствие. В этих отношениях я проявлял непоследовательность; долгое время мою позицию можно было определить как чрезмерно снисходительную, а временами я позволял себе вспышки ярости, которые обижали людей; может быть, речь идёт о врождённых свойствах моего характера... Единственный сектор, с которым мне бесспорно удавалось поддерживать правильные отношения,—это крестьяне, потому что я более привычен к политическому языку, к прямым объяснениям, к воздействию личным примером. Мне кажется, что в этом мне удалось добиться успеха. Я не овладел суахили в достаточной мере и достаточно быстро: это было связано в первую очередь с тем, что я знал французский. Что позволяло мне общаться с руководителями, но отдаляло от рядовых. Мне не хватило воли на необходимое усилие.

Что до отношений с нашими людьми [кубинцами], думаю, что с точки зрения физического и бытового самопожертвования ничто не может быть вменено мне в вину. Правда, в Конго я не смог не поддаться двум своим слабостям—курению (курева мне почти всегда хватало) и чтению (читал я здесь очень много). Иначе говоря, я не ощущал как жертву бытовые неудобства—будь-то разбитые башмаки или отсутствие смены белья, общий со всеми рацион питания

1)

или жизнь в одинаковых с бойцами условиях. Но то, что я уединялся для чтения, оставаясь в стороне от повседневного быта отряда, вело к отдалению от товарищей, не говоря уже о том, что есть в моём характере черты, которые затрудняют близкие отношения с другими. Я бывал резок, но думаю, что не чрезмерно и не допуская несправедливости. Я прибегал к методам, не используемым в регулярной армии,– оставляя, например, провинившихся без еды; это– единственный известный мне в условиях герильи действенный способ воздействия. Вначале я пытался применять моральное принуждение—и потерпел неудачу. Я пробовал действовать так, чтобы люди целиком разделяли мой собственный взгляд на происходящее и тоже потерпел неудачу; я оказался неподготовленным к тому, чтобы смотреть с оптимизмом в будущее, которое надо было провидеть сквозь такой мрачный туман, какой окружает нас сегодня. У меня не хватило мужества призвать людей к максимальному самопожертвованию в решающий момент. Речь шла о внутреннем, психологическом барьере. Для меня было очень легко остаться в Конго: с точки зрения самолюбия бойца—это было то, что надо было сделать. Как отразится такое решение на моей будущей деятельности—даже если бы всё это закончилось не лучшим образом,—мне в тот момент было безразлично. Но когда я взвешивал это решение, против [меня] как раз и работало сознание того, насколько легко было выбрать самопожертвование мне лично. Сегодня я считаю, что должен был преодолеть в себе тяжесть подобных «самокритических» сомнений и доказать хотя бы части бойцов необходимость этого заключительного сражения; пусть нас было бы мало, но мы должны были остаться.

Наконец, мои отношения с личным составом—я ощущал это почти физически, хотя речь идёт о чём-то совершенно субъективном—были отягощены [моим] письмом Фиделю. Оно" привело к тому, что товарищи вновь, как и несколько лет назад в Сиерра-Ма-эстре, стали воспринимать меня как «иностранца среди кубинцев». Только вчера это было тем, что складывалось, сегодня—тем, что уходило. Появились вещи, которые больше не воспринимались как общие для нас; стремления, от которых я молча или вслух отказался и которые остаются самыми важными для каждого человека, взятого

1) Речь идёт об отказе от официальных постов, кубинского гражданства, об «освобождении Кубы от всякой ответственности за...» и т.д. (см. с. 562).

5031 зима 1965/1966 годов в его отдельности от других,—связанные с его семьей, его страной его средой. Письмо, которое вызвало столько похвальных слов на Кубе и за её пределами, отделило меня от бойцов.

Может быть, эти психологические соображения покажутся неуместными при анализе борьбы почти континентального масштаба. Я остаюсь верным своей концепции революционного «ядра»1 —я был командиром группы кубинцев, не большей, чем рота, и моя задача состояла в том, чтобы быть их реальным руководителем – таким, который мог бы привести их к победе, добиваясь создания и развития подлинной народной [конголезской] армии. Но специфика ситуации, в которой я оказался, делала меня одновременно солдатом, представителем иностранной державы, инструктором (кубинцев и конголезцев), стратегом, политиком высокого уровня в незнакомой политической ситуации. И «Катоном—цензором», нудным и высокомерным в моих отношениях с руководителями [конголезской] революции. Необходимость тянуть за столько нитей привела к образованию гордиева узла, разрубить который у меня не хватило решимости. Если бы я был солдатом – и только,– у меня было бы больше возможности влиять на другие аспекты моих сложных отношений... Я рассказал уже, как дошёл до крайности—защиты безопасности руководителя (моей драгоценной персоны) в особо катастрофической ситуации, в которую оказался втянут, и как я не смог избавиться от субъективных соображений в связи с вопросом о продолжении борьбы в последний момент.

Я многому научился в Конго. Были допущены ошибки, которые я больше не повторю, другие я, возможно, повторю—или совершу новые. Я покинул Конго с большей, чем когда-либо, верой в партизанскую борьбу—но так или иначе мы потерпели провал. Моя личная ответственность за это велика, я не забуду ни этого поражения, ни ценнейших его уроков.

1) В скором будущем она получит название «очага» (foco).

Письмо Армандо Харту Давалосу1

Дар-эс-Салам, 4. XII. 1965 г.

Мой дорогой секретарь:

Поздравляю тебя с предоставленной тебе возможностью побывать богом: ты располагаешь шестью днями для этого2. Прежде чем ты закончишь и сядешь отдыхать, хочу изложить тебе некоторые идейки насчёт культуры нашего авангарда и нашего народа в целом.

В этот период длительных каникул я сунул нос в философию, что я давно уже думал сделать. Первая трудность, с которой я столкнулся: на Кубе ничего не опубликовано, если исключим советские кирпичи3, слабость которых в том, что они не дают тебе думать: так как партия уже сделала это за тебя, и твоё дело—переваривать это. Не говоря уже о том, что подобная методология полностью противоречит марксизму, книги эти по общему правилу попросту очень плохи. Вторая же—и не меньшая трудность—моё полное незнание философского языка (в тяжёлом поединке с маэстро Гегелем я уже в первом раунде дважды был послан в нокдаун). Поэтому я составил себе план занятий, который, как я думаю, может быть проанализирован и намного улучшен, для того чтобы заложить основы подлинной школы мышления; мы ведь уже много сделали, но когда-нибудь должны будем и осмыслить сделанное. Я составлял это как план собственного чтения, но он может быть приспособлен и для того, чтобы послужить планом серьезных публикаций в политическом издательстве"". Если ты бросишь взгляд на его публикации, сразу же увидишь избыток советских и французских авторов. Это вызвано лёгко-

1) Письмо написано в Танзании через три-четыре недели после неудачи в Конго и адресовано старому соратнику по борьбе против Батисты, министру культуры в 1960-1965 гг. Армандо Харту.

2) Че подтрунивает над избранием Армандо организационным секретарём реорганизованной Коммунистической Партии Кубы (одиннадцать лет спустя, в 1976 г., он вернулся на пост министра культуры). «Шесть дней» – по аналогии с шестью днями творения.

3) Речь идёт о переводах советских учебников. См. выше.

4) Кубинское издательство «Политическая литература».

стью с получением переводов и идеологическим хвостизмом. Так не прививается народу марксистская культура, в лучшем случае так распространяется марксистская литература, что необходимо (хотя лишь в том случае, если речь идёт о хорошей литературе—чего не наблюдается), но недостаточно.

Вот этот мой план:

–Классики философии.

–Великие диалектики и материалисты.

–Современные философы.

–Классики политэкономии и предшественники.

–Маркс и марксистское мышление.

–Социалистическое строительство.

–Еретические и капиталистические авторы.

–Полемика.

Каждая из этих серий автономна по отношению к другим и может быть развита следующим образом.

Серия 1." Берутся работы общеизвестных классиков, уже переведённые на испанский язык и предваряемые серьезным исследованием философа (по возможности марксиста) и обширным объяснительным справочником. Здесь же публикуется словарь2 философских терминов и краткая история философии. Может быть, Дынника3 или Гегеля. Публикацию можно выстроить в определённом—селективно—хронологическом порядке, то есть начать с одной или двух книг самых великих мыслителей и продолжить эту серию, доведя её до наших дней, а затем вернуться к истокам, публикуя в хронологическом порядке работы философов, менее значительных—и менее значительные работы великих и т.д.

2. Здесь можно следовать тем же путём, обязательно воспроизведя тексты некоторых античных философов,—некоторое время назад я читал аргентинское издание, в котором были Демокрит, Гераклит и Левкипп.

3. Здесь были бы опубликованы работы наиболее представительных из современных философов—сопровождаемые серьезными и тщательными [...] исследованиями понимающих авторов (не

1) Пункты 1, 2, 3 соответствуют пунктам плана, изложенного выше.

2) По-испански «vocabulario» – в первом случае и «diccionario» – в втором.

3) Речь идёт о пятитомной «Истории философии».

5061 письмо Армандо Харту Давалосу

кубинцев) с соответствующей критикой в тех случаях, когда представленная точка зрения является идеалистической.

4." Это—единственное, что уже делается, хотя совершенно беспорядочно и без [перевода] ряда фундаментальньгх работ Маркса. В этой серии должны быть опубликованы полные собрания сочинений Маркса и Энгельса, Ленина, Сталина и других великих марксистов. Никто, например, не читал [у нас] ничего [из написанного] Розой Люксембург, у которой могли быть ошибки2, но которая была убита, а в делах такого рода инстинкт империализма более развит, чем наш. Не знаем мы и тех марксистских мыслителей, которые, подобно Каутскому или Гильфердингу, впоследствии сбились с дороги, но до этого свой вклад внесли—и многие современные марксисты, не полностью ставшие на схоластические позиции.

5. Социалистическое строительство. Книги, посвященные конкретным проблемам, написанные не только нынешними, но и вчерашними руководителями. Это требует серьезных изысканий относительно реального вклада данных авторов—философов и особенно экономистов и государственных деятелей.

6. Здесь располагаются работы наиболее крупных представителей ревизионизма (если хотите, сюда можно поместить и Хрущева), требующие особо глубокого, большего чем кто-либо, анализа, и должен быть твой друг Троцкий – ведь он жил и творил. А также наиболее крупные из буржуазных теоретиков капитализма—такие как Маршалл3, Кейнс Шумпетер4 и др. И их работы должны быть глубоко проанализированы—с объяснением всех «почему?»

7. Как следует из самого её названия (Polemicas), эта серия– наиболее полемична. Но именно так развивалось марксистское мышление. Прудон написал о философии нищеты, но о его существовании мы помним сегодня благодаря [марксовой] «Нищете филосо-

1) Здесь пропущен пункт, наличествующий в плане. Последующий абзац раскрывает содержание начального пункта 5.

2) В качестве примера этого Гевара приводит критические замечания Р. Люксембург на «III том Маркса». Неясно, идёт ли речь о «Капитале» или о чём-то ином.

3) А. Маршалл (1842-1924), английский экономист, один из классиков западной политэкономии XX века, создатель микроэкономического анализа и Кембриджской школы.

4) И. Шумпетер (1883-1950) —одна из главных фигур экономической мысли XX века. С 1933 г.—в США......

5071декабрь 1965 года

фии». Критическое издание" поможет понять эпоху и развитие самого Маркса, которое [в ту пору] ещё не достигло фазы зрелости. То же относится к Робертусу и Дюрингу в том веке—и к ревизионистам и к главным фигурам полемики 20-х годов в СССР, представляющим для нас наибольшую важность.

Лишь сейчас обнаружил, что об одной из серий я забыл (пишу наспех), потому оказался перепутанным порядок. Так вот, 4-ю серию составят работы классиков политэкономии и предшественников [марксизма], начиная с трудов физиократов, Адама Смита и т.д.

Речь идёт о гигантской работе. Но Куба её заслуживает—и думаю, может попытаться [сделать это]. Больше не стану утомлять тебя этой болтовней. Пишу именно тебе, поскольку плохо знаю нынешних ответственных за идеологическую ориентацию и, быть может, было бы неосторожным [писать им] и по другим соображениям (не только из-за проблемы хвостизма, которая и сама по себе значит многое)21.

Ладно, достославный коллега (по философской линии), желаю тебе успеха. Надеюсь, что мы увидимся «на седьмой день». Обнимаю всех, кто этого заслуживает, включая по пути меня в число тех, кто осчастливлен твоей дорогой и воинственной дружбой.

Письмо впервые опубликовано на Кубе в журнале «Contracorriente» (1997, № 9).

1) Т. е. снабжённое комментариями и, быть может, включающее «объяснительные» статьи по теме.

2) «Хвостизм» – здесь, как и выше, условное обозначение обязательного и бездумного копирования буквы и духа официальных идеологических установок СССР.

3) R. = Ramon, псевдоним Че в Конго, а затем в Боливии.

с.

Отрывки из экономических рукописей 1966 года («Пражских тетрадей»)

1. Из замечаний (Notas) на «Учебник политэкономии (Академия наук СССР)»

1966 г.

Противостоя концепции плана, понимаемого как экономический выбор масс, которые осознают интересы своего народа, нам предлагают плацебо, при котором успех зависит лишь от используемых экономических рычагов. Это механистическая, антимарксистская позиция. Массы должны иметь возможность управлять своей судьбой, они должны решать, сколько пойдёт в накопление, а сколько на потребление; экономическая технология должна оперировать этими цифрами, а сознание масс—обеспечивать выполнение намеченного. При этом государство воздействует на индивида, не выполняющего свой классовый долг, штрафуя или—в обратном случае– премируя его...

Таковы воспитательные факторы, которые будут способствовать преображению человека в рамках великой воспитательной системы социализма. Чувство общественного долга—а не желудок индивида—должно быть тем, что подвигает его к участию в производстве. На это должно быть направлено воспитание.

Личный интерес должен быть отражением интереса общественного; основываться на личном интересе для мобилизации производства—значит следовать линии наименьшего сопротивления, дать крылья идеологии капитализма... В своё время в ключевой момент истории СССР", выходившего из длительной и разорительной гражданской войны, Ленин, глубоко встревоженный создавшейся ситуацией, сделал шаг назад в своей теоретической концепции и положил начало длительному процессу гибридизации2, кульминацией

1) Так в тексте.

2) О термине—см. ниже (с. 510-511).

которого и стали нынешние сдвиги в структуре экономического управления социалистических стран.

... НЭП —это один из крупнейших шагов назад, сделанных СССР1, недаром Ленин сравнивал его с Брестским миром. Решение было в высшей степени трудным и, судя по сомнениям, которые терзали душу Ленина в последние годы жизни, если бы ему довелось прожить ещё несколько лет, он исправил бы наиболее опасные последствия этого решения. Но его продолжатели этой опасности не увидели и так возник в конструкции социализма огромный троянский конь—прямой материальный интерес, в качестве [основного] экономического рычага. НЭП складывался не будучи направлен против мелкого товарного производства, но как воплощение требований этого производства.

Ошибка СССР состоит в том, что материальный стимул понимается лишь в одном своём смысле капиталистическом, хотя и централизованном. Важно же показать трудящемуся его долг перед обществом и наказывать его экономически, если он его не выполняет. Когда же он даёт сверх должного, надо награждать его, поощрение может носить и материальный, и моральный характер, но в первую очередь должно выражаться в представлении возможности повысить квалификацию, перейти к работе на более высоком технологическом уровне.

Всё проистекает из ошибочной концепции—желания построить социализм из элементов капитализма, не меняя последние по существу. Это ведёт к созданию гибридной системы, которая заводит в тупик; причём тупик, с трудом замечаемый, который заставляет идти на всё новые уступки господству экономических методов, т. е. вынуждает к отступлению.

.. .Давно уже известно, что социальное сознание обусловлено социальным бытием, известна и та роль, которую играет [в историческом процессе] надстройка. Сейчас же мы присутствуем при ин-

1) см. выше.

5101 отрывки из экономических рукописей

тересном феномене, который открыт не нами, но понимание значения которого мы пытаемся углубить: речь идёт о диалектике взаимоотношений базиса и надстройки. Мой тезис состоит в том, что изменения, происшедшие в связи с НЭПом, настолько глубоко отразились на жизни советского общества, что наложили отпечаток на весь последующий этап его истории. И результаты этого—обескураживающие: капиталистическая надстройка во всё более отчётливой форме влияет на производственные отношения, и конфликты, вызванные той «гибридизацией», которую обозначил НЭП, решаются сегодня в пользу надстройки; происходит возвращение к капитализму.

Эта наша работа" обладает ещё одной отличительной чертой: речь идёт о «призыве из слаборазвитости»2. До сих пор революции с социалистическими тенденциями происходили как в странах, в высшей степени отсталых (и к тому же разорённых войной), так и в странах индустриально сравнительно развитых (Чехословакия, восточная часть Германии) или, наконец, в странах—континентах. Но каждая из них принадлежала к одному единому географическому массиву. Иными словами, до сих пор ещё ни разу эксперимент с социализмом не начинался в маленькой изолированной стране, лишённой как возможностей, которые даёт широкий рынок, так и преимуществ быстрого использования международного разделения труда—и в тоже время обладавшей сравнительно высоким жизненным стандартом.

Допущенные нами ошибки, бездумные порывы также найдут отражение—как часть поучительной истории—на этих страницах, но наиболее важными представляются наши мотивы; мотивы, которые роднят нас со всеми слаборазвитыми странами, что и даёт нам основания ставить вопрос об определённой универсальности той постановки вопроса, которую мы и предлагаем.

Многие почувствуют определённое недоумение перед лицом этой совокупности новых—и различных—аргументов, другие ощутят себя уязвлёнными, найдутся и те, кто во всей книге усмотрят

1) Из имеющихся в нашем распоряжении материалов (статья Табла-ды) остаётся неясным, является ли этот текст отрывком из «Пражских тетрадей» или же фрагментом книги, которую Че писал в последние месяцы своей жизни, в том числе и в ходе боевых действий в Боливии.

2) в оригинале: «grito dado desde el subdesarrollo».

51111966-1967(7) годы

лишь бешеный антикоммунизм, замаскированный под теоретическую аргументацию. Но многие (мы искренне надеемся на это) почувствуют в ней и дыхание новых идей, увидят выражение своих собственных забот и сомнений—до сих пор не образующих единого целого. Именно этой группе и адресована в первую очередь данная книга. И ещё—массе кубинских студентов, которые должны будут пройти через болезненный процесс зубрежки «вечных истин»—по публикациям, идущим прежде всего из СССР; студентам, которые сталкиваются с тем, что наше поведение, неоднократно заявленная позиция наших руководителей полностью противоречат тому, что они читают в текстах.

Тех же, чье недоверие к нам вызвано уважением и лояльностью по отношению к социалистическим странам, хотел бы предупредить вот о чём: утверждение Маркса, высказанное им на первых страницах «Капитала», относительно неспособности буржуазной науки критиковать самое себя, о замене ею критики апологетикой, к несчастью, применимо сейчас к марксистской экономической науке.

Эта книга представляет собой попытку вернуться на нужную дорогу, и независимо от научной ценности этой попытки я горд тем, что она была предпринята в маленькой развивающейся стране.

Многие потрясения ещё ожидают человечество до его окончательного освобождения, но (и абсолютная уверенность в этом—это то, что руководит мной) оно может быть достигнуто только при радикальном изменении стратегии основных социалистических держав. Станет ли это изменение результатом неизбежного империалистического давления или эволюции масс самих этих стран или совокупного действия различных факторов—это нечто, о чём скажет история. Мы же вносим свою скромную песчинку, подозревая, что предприятие в целом окажется намного выше наших сил. В любом случае останется свидетельство того, что попытка была предпринята: наша сила духа должна пройти проверку, принимая вызов Сфинкса, а не увиливая от его грозного вопроса.

3966 год".

... Значение категории «хозяйственный расчёт» всегда было для меня неясным; похоже, что реальный смысл его несколько раз менялся со временем; странными же являются попытки придать этой

1) Из какой работы извлечён (К. Табладой) данный абзац – не ясно.

5121 отрывки из экономических рукописей :.н

форме административного управления (в СССР) характер экономической категории, без которой нельзя обойтись. Настаивать на этом —значит использовать практику как шаблон (единственное мерило), не прибегая даже в минимальной мере к теоретической абстракции или—хуже того—возводя в принцип апологетику. На деле хозрасчёт—всего лишь совокупность методов контроля, руководства и управления социализированными предприятиями в период, обладающий специфическими характеристиками...

... Потому что предприятие, которое функционирует на основе потребительского спроса, таким путём измеряющее свою прибыль и эффективность своего руководства, не представляет собой ни большую редкость, ни что-то особо секретное: это обычный образ действий капитализма. Но именно это происходит сегодня на некоторых предприятиях СССР. Речь идёт о специфических экспериментах, и я никоим образом не хочу доказать этим, что в Советском Союзе существует капитализм. Я хочу сказать лишь, что мы являемся свидетелями некоторых феноменов, происхождение которых связано с кризисом теории, а теоретический кризис возник потому, что было забыто о существовании Маркса, и потому, что основываются только на части трудов Ленина, ведь Ленин 20-х годов—это только малая часть Ленина. Фактом является то, что между Лениным «Государства и революции» и «Империализма как высшего этапа капитализма»—и Лениным НЭПа существует пропасть... Сегодня основываются прежде всего на сказанном в этот, последний период, принимая за научную истину вещи, которые теоретически не верны, но были навязаны практической необходимостью... Ленин... был прежде всего политиком, а политики должны уметь идти на уступки. И в любом случае, что бы там ни было, в какой-то момент политик должен говорить вещи, которые не соответствуют его теоретическому подходу...

Послание народам мира

через Конференцию трёх континентов1

Создать два, три... много Въетнамов– такое лозунг.

Это час пылающих горнов, и не должно быть видно ничего, кроме света. Хосе Марти

Уже прошёл двадцать один год после окончания последнего мирового пожара; и это событие, символизируемое капитуляцией Японии, вызвало к жизни большое число публикаций на всех языках. Во многих секторах обоих неравных лагерей, на которые разделён мир, царит по этому поводу климат оптимизма.

Двадцать один год без мировой войны—и это в ситуации острейших конфронтации, столкновений с использованием силы и внезапных перемен—действительно кажется очень долгим сроком. Однако, даже не анализируя практические результаты этого мира (нищета, деградация, эксплуатация всё возрастающего числа регионов Земли)—мира, готовность бороться за который мы все провозглашаем,—хорошо бы понять, является ли он реальностью.

Цель данных заметок—не описание локальных вооружённых конфликтов, случившихся со времени капитуляции Японии, и не составление длинного и всё увеличивающегося реестра гражданских конфликтов, случившихся за период так называемого мира. Сомневаясь в обоснованности чрезмерного оптимизма, достаточно сослаться на войны в Корее и Вьетнаме.

1) Этот текст был написан Геварой на Кубе, в августе-сентябре 1966 г., непосредственно перед его отъездом в Боливию. Конференция трёх континентов (Триконтиненталь) – встреча Организации солидарности народов Африки, Азии и Латинской Америки состоялась в Гаване в апреле 1967 г.

В Корее после нескольких месяцев ожесточённых боев северная часть страны подверглась самому чудовищному опустошению, какое можно найти в анналах современных войн: сплошь перепаханная бомбами, она осталась без фабрик, без школ, без больниц, без какого-либо следа жилья, где могли бы укрыться десять миллионов её жителей.

Под прикрытием флага ООН в этой интервенционистской войне участвовали десятки стран, которыми командовали США, в боевые операции было вовлечено большое число американских солдат, в качестве пушечного мяса использовались призванные по мобилизации южные корейцы.

С другой стороны, армия и народ Кореи, а также добровольцы из Китайской Народной Республики получали помощь оружием, боеприпасами и военными советниками из СССР. Американцы испытали и задействовали в войне все виды оружия массового разрушения, кроме термоядерного; в ограниченных масштабах использовалось даже бактериологическое и химическое оружие. Во Вьетнаме патриотическим силам пришлось практически непрерывно вести боевые действия против трёх сменявшим друг друга империалистических держав: сначала против Японии, чья военная мощь рухнула только после бомб Хиросимы и Нагасаки, затем против Франции, которая забыла о данных ею в тяжёлые для неё времена обещаниях и вновь захватила свои индокитайские колонии, оккупированные Японией, и, наконец, против Соединённых Штатов, в нынешней и последней фазе.